Я на пирсе, фотографирую побережье, солнце, слегка туманно, дом красный на заднем плане слева, справа - корабль. Море. Никак не могу выбрать интересный красивый ракурс - все не то. Потом мы уходим. Я все время что-то забываю.

Я иду по лесу, ведем медведя. Мы должны его убить. Он лапы держит за головой, потом застреливается сам. Его мозги, в виде стрел индейцев, разлетаются и некоторые падают на меня - на голову. Я загораживаюсь рукой.

Умберто Эко "Вечный фашизм" (отрывок; более полный вариант http://www.nmnby.org/pub/131204/eco.html) «Вечный фашизм» – доклад Умберто Эко на симпозиуме, проводившемся итальянским и французским отделениями Колумбийского университета (Нью-Йорк) 25 апреля 1995 г., в юбилей освобождения Европы. Эко говорит об ориентированности фашизма на определенные архетипы (т.к. часто фашизм не имеет четкого философского стержня) и предлагает "список типических характеристик Вечного Фашизма (ур-фашизма); вообще-то достаточно наличия даже одной из них, чтобы начинала конденсироваться фашистская туманность."

Ролан Барт От произведения к тексту (отрывок) http://osa.sitecity.ru/ltext_1909000958.phtml?p_ident=ltext_1909000958.p_2909001116 ...4. Тексту присуща множественность. Это значит, что у него не просто несколько смыслов, но что в нем осуществляется сама множественность смысла как таковая - множественность неустранимая, а не просто допустимая. В Тексте нет мирного сосуществования смыслов - Текст пересекает их, движется сквозь них: поэтому он не поддается даже плюралистическому истолкованию, в нем происходит взрыв, рассеяние смысла. Действительно, множественность Текста вызвана не двусмысленностью элементов его содержания, а, если можно так выразиться, пространственной многолинейностью означающих, из которых он соткан (этимологически «текст» и значит «ткань»). Читателя Текста можно уподобить праздному человеку, который снял в себе всякие напряжения, порожденные воображаемым, и ничем внутренне не отягощен; он прогуливается по склону лощины, по которой течет пересыхающая река. Его восприятия множественны, не сводятся в какое-либо единство, разнородны по происхождению - отблески, цветовые пятна, растения, жара, свежий воздух, доносящиеся откуда-то хлопающие звуки, резкие крики птиц, детские голоса на другом склоне лощины, прохожие, их жесты, одеяния местных жителей вдалеке или совсем рядом: все эти случайные детали наполовину опознаваемы - они отсылают к знакомым кодам, но сочетание их уникально и наполняет прогулку несходствами, которые не могут повториться иначе как в виде новых несходств. Так происходит и с Текстом - он может быть собой только в своих несходствах (что, впрочем, не говорит о какой-либо его индивидуальности); прочтение Текста - акт одноразовый (оттого иллюзорна какая бы то ни было индуктивно-дедуктивная наука о текстах - у текста нет «грамматики»), и вместе с тем оно сплошь соткано из цитат, отсылок, отзвуков; все это языки культуры (а какой язык не является таковым?), старые и новые, которые проходят сквозь текст и создают мощную стереофонию. Всякий текст есть между-текст по отношению к какому-то другому тексту, но эту интертекстуальность не следует понимать так, что у текста есть какое-то происхождение: всякие поиски «источников» и «влияний» соответствуют мифу о филиации произведений, текст же образуется из анонимных, неуловимых и вместе с тем уже читанных цитат - из цитат без кавычек. Произведение не противоречит ни одной философии монизма (при том что некоторые из них, как известно, непримиримые враги); для подобной философии множественность есть мировое Зло. Текст же, в противоположность произведению, мог бы избрать своим девизом слова одержимого бесами (Евангелие от Марка, 5, 9): «Легион имя мне, потому что нас много». Текст противостоит произведению своей множественной, бесовской текстурой, что способно повлечь за собой глубокие перемены в чтении, причем тех самых областях, где монологичность составляет своего рода высшую заповедь: некоторые «тексты» Священного писания, традиционно отданные на откуп теологическому монизму (историческому или анагогическому), могут быть прочитаны с учетом дифракции смыслов, то есть в конечном счете материалистически, тогда как марксистская интерпретация произведений, до сих пор сугубо монистическая, может благодаря множественности обрести еще большую степень материализма...

3.14 Par le rameau du vaillant personage 1 De France infime: par le p?re inf?lice 2 a 2b Honneurs, richesses travail en son viel aage 3 Pour avoir creu le conseil d’homme nice. 4 3. 14 От персонажа храброго ветвь идёт, 1 Из Франции низшей горем отца, 2 Богатство, честь в старости от работ 3 По совету зря из Ниццы лица. 4 (1)http://www.khaetvenia.pochta.ru (2a)http://forum.europarus.eu/forum/read.php?FID=3&TID=325 (2b) http://www.khaetnina.pochta.ru/C_50-60e(113).htm

Почему этот фильм восхищает философов Бодрияр расшифровывает "Матрицу" Жан Бодрияр Дата публикации: 23 Сентября 2003 Теоретик эпохи постмодерна видит в фильме братьев Вачовски многозначительный симптом, фетиш того самого технологического универсума, который создатели фильма якобы желают разоблачить. "Матрица" - продукт массовой культуры, достаточно двусмысленный для того, чтобы вызвать интерес самых разных мыслителей.

всем привет кто сюда заглянет...хотел бы со всеми познакомиться...чую здесь народ интересный ...увлекаюсь неошаманизмом и экзистенциалкой...кто заинтересуется добро пожаловать ...обсудим

          Сайт ожил!!! :)           А я к этому времени успел пересёчь психологическую черту: защитил дипломный проект, защитил на отлично, рад вроде бы был... Был, пока не осознал, что теперь минимум пять лет моё время не будет мне принадлежать. :( Какой ужас! Прощай гибкий график. :( Где взять свободное время, тем более что мне его и так не хватало? А теперь перспективы удручающие...

близнецы почему в мифах многих народов, близнецы раздвоены или их убивают? раздвоены:эго сопративляется - есть кто-то похожий на меня

Снизу - черная волна, Сверху - пены белизна. На секунду присмотритесь, Чтоб понять, как та грязна, И тогда вы вдруг поймете Набежавшую волну, Что, покрывшись грязной пеной, Очищает глубину.