1. ВВЕДЕНИЕ
Автор: procyon, дата: пт, 24/08/2007 - 17:28
104 Усилия алхимика по соединению противоположностей достигают кульминации в "химическом браке", высшем акте единения, в котором работа достигает своего завершения. Даже после преодоления вражды четырех элементов, еще остается последнее и наиболее грозное препятствие, которое алхимики очень точно определили, как отношения между мужчиной и женщиной. Мы склонны воспринимать эти отношения прежде всего как силу любви, как страсть, которая сводит вместе два противоположных полюса, и забываем, что такое яростное притяжение нужно только тогда, когда равносильное сопротивление удерживает их в разъединенном состоянии. Хотя вражда "была положена" между змеем и женщиной (Книга Бытия 3:15), это проклятие, тем не менее, пало на все отношения между полами. Еве было сказано: "...умножу... к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою" (Быт. 3:16). И Адаму было сказано: "...проклята земля за тебя... за то, что ты послушал голоса жены твоей" (Быт. 3:17). Между ними лежит первичная вина, прерванное состояние вражды, что кажется неразумным только нашему рациональному уму, но не нашей психической природе. Наш разум часто подвергается слишком сильному воздействию чисто физических соображений, так что единение полов представляется ему единственной разумной вещью, а жажда этого единения — наиболее разумным инстинктом. Но если мы воспринимаем природу в высшем смысле, как совокупность всех феноменов, то физическое является всего лишь одним из ее аспектов, а другим является "пневматическое" или духовное. Первое всегда рассматривалось, как женское, второе — как мужское. Целью первого является единение, целью второго — разделение. Поскольку наш современный разум переоценивает физическое, то ему нехватает духовной ориентации, то есть пневмы. Похоже, что алхимики имели об этом некоторое представление, потому что, в противном случае, их не заинтересовал бы этот странный миф о стране Морского Царя, в которой лишь подобное сходится с подобным, а земля не плодоносит. То явно было царство невинной дружбы, что-то вроде рая или золотого века, положить конец которому с помощью доброго совета "философы", представители физического, посчитали своим долгом. Но то, что произошло, ни в коей мере не было естественным единением полов; наоборот, то было "царственное" кровосмешение, которое немедленно привело к заключению в тюрьму и смерти, после чего только и было восстановлено плодородие почвы. Как притча, это миф определенно двусмысленен; как и всю алхимию, его можно понимать, как духовно, так и физически, "tarn moralis quam chymica"2. Физической целью алхимии было золото, панацея, эликсир жизни; духовной — новое рождение духовного света из тьмы Физис: исцеляющее самопознание и освобождение духовного тела от разложения плоти.
105 Тонкость "Видения Арислея" проявляется в том, что соединению полов способствует никто иной, как сам царь страны невинности. Этот rex marinus говорит: "Да, у меня есть сын и дочь, стало быть я являюсь царем над своими подданными, потому что у них ничего этого нет. Но своего сына и дочь я родил в своем мозгу"3. Стало быть, царь является потенциальным предателем этого райского государства невинности, потому что он способен заниматься воспроизводством "в своем моззу", и царем он является именно потому, что способен на этот грех по отношению к предыдущему состоянию невинности. Поскольку он отличается от всех своих подданных, он является чем-то большим, чем любой из них, и в силу этого совершенно справедливо является их царем, хотя, с физической точки зрения, он — плохой правитель4.
106 И снова мы видим контраст между алхимией и христианским идеалом, заключавшимся в попытке восстановить первоначальное состояние невинности через монашество и, позднее, через обет безбрачия священников. Конфликт между материальным и духовным, скрытый в любовном мифе о Матери и Сыне, был возвышен христианством до мистического брака жениха (Христа) и невесты (Церкви), в то время как алхимики перенесли его на физический план в форме coniuctio Солнца и Луны. Христианское решение конфликта является чисто духовным, физические отношения между полами превращены в аллегорию или — совершенно противозаконно — в грех, который продолжает и даже усиливает тот первородный, что был совершен в Райском Саду. Алхимия, с другой стороны, возвысила наиболее отвратительное нарушение закона, а именно кровосмешение, до символа единения противоположностей, надеясь таким образом вернуть золотой век. В обоих случаях решение заключается в экстраполяции единения полов в другую среду: в первом случае — в дух, во втором — в материю. Но ни в одном из них проблему не пытаются решить там, где она возникла — в душе человека.
107 Разумеется, трудно удержаться от искушения предположить, что людям было проще перенести такой невероятно сложный вопрос в другую плоскость и представить это решением проблемы. Но такое объяснение является слишком поверхностным и психологически неверным, потому что оно предполагает, что к проблеме подошли с позиции сознания, нашли4 ее болезненной, после чего и перенесли в другую плоскость. Эта стратагема соответствует нашему современному образу мышления, но не духу прошлого, и не существует никаких исторических доказательств совершения подобной невротической операции. Все свидетельства, скорее, говорят о том, что проблему всегда рассматривали в отрыве от психе, в той ее форме, в какой она известна нам. Кровосмешение было священным браком богов, мистической прерогативой царей, ритуалом жрецов, и т. д. Во всех этих случаях мы имеем дело с архетипом коллективного бессознательного, который, по мере роста сознания, оказывал все большее воздействие на осознаваемую жизнь. Сегодня с уверенностью можно сказать, что дела обстоят так, как будто церковные аллегории жениха и невесты, не говоря уже о совершенно устаревшем сейчас алхимическом coniuctio, выцвели настолько, что с кровосмешением мы встречаемся только в криминологии и психопатологии секса. Однако открытие Фрейдом "эдипова комплекса", особого случая общей проблемы кровосмешения, и его всемирной распространенности, реактивировало эту древнюю проблему, пусть даже только в среде врачей, интересующихся психологией. Ведь если обычные люди почти ничего не знают об определенных медицинских аномалиях или имеют о них неверное представление, это не может изменить фактов, как их не может изменить незнание рядовыми людьми истинного количества случаев заболевания туберкулезом или сумашествием.
108 Сегодня медики знают, что проблема кровосмешения практически всемирна и что она немедленно выходит на поверхность, когда обычные иллюзии удаляются с переднего плана. Но они знакомы, в основном, только с патологической ее стороной и оставляют ее погруженной в проклятие ее названия, не вняв тому уроку истории, который учит, что болезненная тайна консультационного кабинета — это просто зародышевая форма вечной проблемы, которая в надличностной сфере церковной аллегории и в ранних фазах естественных наук, создала символизм невероятной важности. Как правило, медики видят "materia vilis et in via eiecta"* только с патологической стороны и не имеют ни малейшего представления о ее духовном скрытом смысле. Если бы они это увидели, они бы поняли также и то, каким образом исчезнувший дух возвращается к каждому из нас в непристойном, поистине предосудительном облачении, погружая определенным образом предрасположенных людей в беспрерывное смятение и уничтожение большого и малого. Психопатологическая проблема кровосмешения является отклоняющейся от нормы, естественной формой единения противоположностей, единения, которое либо вообще никогда не было осознано, как психическая задача,"либо, если и было когда-то осознано, то потом вышло из поля нашего зрения.
109 Актерами в драме этой проблемы являются мужчина и женщина, в алхимии — Царь и Царица, Солнце и Луна. Ниже я рассмотрю как именно алхимия описывает символических протагонистов крайней противоположности.
105 Тонкость "Видения Арислея" проявляется в том, что соединению полов способствует никто иной, как сам царь страны невинности. Этот rex marinus говорит: "Да, у меня есть сын и дочь, стало быть я являюсь царем над своими подданными, потому что у них ничего этого нет. Но своего сына и дочь я родил в своем мозгу"3. Стало быть, царь является потенциальным предателем этого райского государства невинности, потому что он способен заниматься воспроизводством "в своем моззу", и царем он является именно потому, что способен на этот грех по отношению к предыдущему состоянию невинности. Поскольку он отличается от всех своих подданных, он является чем-то большим, чем любой из них, и в силу этого совершенно справедливо является их царем, хотя, с физической точки зрения, он — плохой правитель4.
106 И снова мы видим контраст между алхимией и христианским идеалом, заключавшимся в попытке восстановить первоначальное состояние невинности через монашество и, позднее, через обет безбрачия священников. Конфликт между материальным и духовным, скрытый в любовном мифе о Матери и Сыне, был возвышен христианством до мистического брака жениха (Христа) и невесты (Церкви), в то время как алхимики перенесли его на физический план в форме coniuctio Солнца и Луны. Христианское решение конфликта является чисто духовным, физические отношения между полами превращены в аллегорию или — совершенно противозаконно — в грех, который продолжает и даже усиливает тот первородный, что был совершен в Райском Саду. Алхимия, с другой стороны, возвысила наиболее отвратительное нарушение закона, а именно кровосмешение, до символа единения противоположностей, надеясь таким образом вернуть золотой век. В обоих случаях решение заключается в экстраполяции единения полов в другую среду: в первом случае — в дух, во втором — в материю. Но ни в одном из них проблему не пытаются решить там, где она возникла — в душе человека.
107 Разумеется, трудно удержаться от искушения предположить, что людям было проще перенести такой невероятно сложный вопрос в другую плоскость и представить это решением проблемы. Но такое объяснение является слишком поверхностным и психологически неверным, потому что оно предполагает, что к проблеме подошли с позиции сознания, нашли4 ее болезненной, после чего и перенесли в другую плоскость. Эта стратагема соответствует нашему современному образу мышления, но не духу прошлого, и не существует никаких исторических доказательств совершения подобной невротической операции. Все свидетельства, скорее, говорят о том, что проблему всегда рассматривали в отрыве от психе, в той ее форме, в какой она известна нам. Кровосмешение было священным браком богов, мистической прерогативой царей, ритуалом жрецов, и т. д. Во всех этих случаях мы имеем дело с архетипом коллективного бессознательного, который, по мере роста сознания, оказывал все большее воздействие на осознаваемую жизнь. Сегодня с уверенностью можно сказать, что дела обстоят так, как будто церковные аллегории жениха и невесты, не говоря уже о совершенно устаревшем сейчас алхимическом coniuctio, выцвели настолько, что с кровосмешением мы встречаемся только в криминологии и психопатологии секса. Однако открытие Фрейдом "эдипова комплекса", особого случая общей проблемы кровосмешения, и его всемирной распространенности, реактивировало эту древнюю проблему, пусть даже только в среде врачей, интересующихся психологией. Ведь если обычные люди почти ничего не знают об определенных медицинских аномалиях или имеют о них неверное представление, это не может изменить фактов, как их не может изменить незнание рядовыми людьми истинного количества случаев заболевания туберкулезом или сумашествием.
108 Сегодня медики знают, что проблема кровосмешения практически всемирна и что она немедленно выходит на поверхность, когда обычные иллюзии удаляются с переднего плана. Но они знакомы, в основном, только с патологической ее стороной и оставляют ее погруженной в проклятие ее названия, не вняв тому уроку истории, который учит, что болезненная тайна консультационного кабинета — это просто зародышевая форма вечной проблемы, которая в надличностной сфере церковной аллегории и в ранних фазах естественных наук, создала символизм невероятной важности. Как правило, медики видят "materia vilis et in via eiecta"* только с патологической стороны и не имеют ни малейшего представления о ее духовном скрытом смысле. Если бы они это увидели, они бы поняли также и то, каким образом исчезнувший дух возвращается к каждому из нас в непристойном, поистине предосудительном облачении, погружая определенным образом предрасположенных людей в беспрерывное смятение и уничтожение большого и малого. Психопатологическая проблема кровосмешения является отклоняющейся от нормы, естественной формой единения противоположностей, единения, которое либо вообще никогда не было осознано, как психическая задача,"либо, если и было когда-то осознано, то потом вышло из поля нашего зрения.
109 Актерами в драме этой проблемы являются мужчина и женщина, в алхимии — Царь и Царица, Солнце и Луна. Ниже я рассмотрю как именно алхимия описывает символических протагонистов крайней противоположности.