О совести

Решила вынести это в отдельную тему. Очень хорошо, на мой взгляд, Хелленгер описывает совесть как личную так и групповую.Может быть кому-то это поможет что-то для себя прояснить, а может быть и распутать, потому что действительно бывают случаи когда одно противоречит другому и сложно в этом разобраться. ***** Совесть мы познаем в отношениях, и связана она именно с нашими отношениями между собой. Ибо каждое действие, как-либо отзывающееся на других, сопровождается неким «знающим» чувством невиновности и вины. И как глаз, когда он открыт, постоянно различает светлое и темное, так и это «знающее» чувство каждую секунду различает, на пользу или во вред отношениям наши поступки. То, что вредит отношениям ощущаем как вину, а то, что им служит, — как невиновность. С помощью чувства вины совесть натягивает поводья и заставляет нас сменить курс на противоположный. С помощью чувства невиновности она дает нам волю, и свежий ветер наполняет паруса нашего корабля. Это подобно равновесию. Чтобы мы его сохраняли, некий внутренний орган посредством ощущений Комфорта и дискомфорта постоянно движет нами и направляет нас, и точно так же, чтобы мы сохраняли важные для нас отношения, нами постоянно движет и направляет нас некий другой внутренний орган с помощью других ощущений комфорта и дискомфорта. Таким образом, вина и невиновность служат одному господину. Он впрягает их в одну повозку, задает им одно направление, они в одной упряжке делают одно дело. Они заставляют отношения развиваться и, сменяя друг друга, удерживают отношения в колее. Правда, иногда нам хочется самим взять поводья, но кучер не выпускает их из рук. В этой повозке мы только пленники и гости. А имя кучеру — совесть. Заданные нам условия существования человеческих отношений включают: • связь, • уравновешивание, • порядок. По требованию инстинкта, потребности и рефлекса мы выполняем эти три условия так же, как выполняем условия сохранения равновесия, даже против своей воли и желания. Мы осознаем их как основные условия, так как одновременно воспринимаем их как основные потребности. Связь, уравновешивание и порядок дополняют и обусловливают друг друга, а их взаимодействие мы воспринимаем как совесть. А потому и совесть мы воспринимаем как инстинкт, потребность и рефлекс — по сути, как нечто, пребывающее в единстве с потребностями в связи, уравновешивании и в порядке. Хотя эти три потребности — в связи, уравновешивании и порядке — и находятся в постоянном взаимодействии, тем не менее каждая из них стремится к достижению собственных целей при помощи собственного ощущения вины и невиновности. Поэтому в зависимости от той цели и потребности, которой они служат, мы по-разному чувствуем свою вину и невиновность. • Если они служат связи, то вину мы чувствуем как исключение и удаленность, а невиновность — как защищенность и близость. • Если они служат уравновешиванию, то вину мы чувству ем как долг, а невиновность — как свободу или право требовать. • Если они служат порядку, то вину мы чувствуем как его нарушение и страх наказания, а невиновность — как добросовестность и верность. Совесть служит каждой из этих целей, даже если они противоречат друг другу. Такие противоречия в целях мы воспринимаем как противоречия в совести. Ведь, служа уравновешиванию, совесть зачастую требует того, что запрещает, когда служит связи, а, служа порядку, позволяет то, в чем отказывает когда служит связи. Если мы, к примеру, причиняем кому-то столько же зла» сколько и он нам, мы удовлетворяем потребность в уравновешивании и чувствуем себя справедливыми. Но связь на этом, как правило, заканчивается. Чтобы удовлетворить потребность как в уравновешивании, так и в связи, мы должны сделать другому несколько меньше плохого, чем он сделал нам. И пусть тогда пострадает уравновешивание, но связь и любовь от этого выиграют. И наоборот, если мы делаем другому ровно столько же хорошего, сколько он нам, то пусть баланс и восстановлен, но происходит это в ущерб связи. Ибо для того, чтобы уравновешивание еще и упрочивало связь, мы должны сделать другом немного больше хорошего, чем он нам. А он, восстанавливая равновесие, в свою очередь, должен сделать нам несколько больше хорошего, чем мы ему. В этом случае «давать» и «брать» ведут как к уравновешиванию, так и к постоянному обмену, упрочению связи и любви. Похожие противоречия мы находим между потребностью связи и потребностью в порядке. Когда мать, например, говорит нашалившему ребенку, что теперь ему целый час придется одному играть в своей комнате, и ради порядка оставляет его там на целый час одного, она удовлетворяет порядку. Но ребенок будет на нее злиться, причем по праву. Потому что ради порядка мать грешит против любви. Если же через некоторое время она простит ребенку часть наказания, то пусть она погрешит против порядка, но укрепит связь и любовь между собой и ребенком. А потому, как ни следуй мы своей совести, она все равно и признает нас виновными, и оправдает. Но так же как потребности, различны и те отношения, в которых мы участвуем. Их интересы тоже противоречат друг другу. Когда мы служим одним отношениям, это может повредить другим. А то, что в одних отношениях считается невиновностью, делает нас виновными в других. Получается, что за один и тот же поступок мы оказываемся сразу перед многими судьями, и в то время как один нас обвиняет, другой оправдывает нас. Иногда мы воспринимаем совесть так, словно это нечто единое. Но в большинстве случаев она похожа скорее на группу, в которой разные представители с помощью разных ощущений вины и невиновности по-разному стремятся добиться своих разных целей. При этом они поддерживают друг друга и на благо целого постоянно держат друг друга в напряжении. Но даже если цели их противоположны, служат они тем не менее какому-то одному высшему порядку. Как тот военачальник, что на разных фронтах в различных местностях разными войсками, разными средствами и при помощи разной тактики стремится добиться разного успеха, так и этот порядок ради некоего боль1-шего целого на каждом из фронтов позволяет достичь лишь частичного успеха. Поэтому невиновным удается быть ли отчасти. Кто хочет разрешить загадку совести, тот отваживается ступить в лабиринт, и ему нужно множество путеводных нитей, чтобы в путанице тропинок отличить пути, ведущие наружу, от тех, что заканчиваются тупиками. Ему придется, блуждая в темноте, на каждом шагу оказываться лицом к лицу с теми мифами и историями, которые сплетаются вокруг вины и невиновности, смущают наш разум и парализуют нас, когда мы хотим рискнуть и разузнать, что же происходит за кулисами. Так чувствуют себя дети, когда им рассказывают об аисте, приносящем младенцев, так должны были чувствовать себя заключенные, читая на воротах лагеря смерти надпись «Работа делает свободным». И все же иногда находится тот, у кого хватает мужества заглянуть туда и разрушить чары. Как, может быть, тот ребенок, что посреди беснующейся толпы показывает на окруженного ликованием диктатора и громко и отчетливо произносит то, что все знают, но в чем никто не решается себе признаться или выговорить вслух: «Да он же голый» А может быть, и как тот музыкант, что становится у края дороги, по которой должен пройти крысолов с ватагой детей. Он играет ему контрмелодию, которая некоторых заставляет идти не в ногу Совесть привязывает нас к группе, важной для нашего выживания, какими бы ни были те условия, которые эта группа нам ставит. Совесть не возвышается над этой группой, над верой или суеверием. Она служит этой группе. Как дерево не выбирает места, где ему расти, и на просторе поля развивается иначе, чем в лесу, а в защищенной долине иначе, чем на открытой всем ветрам вершине, так и ребенок без вопросов и сомнений входит в ту группу, в которой появился на свет, и привязывается к ней с такой силой и последовательностью, которые можно сравнить разве лишь с чеканкой. Эта связь переживается ребенком как любовь и счастье, вне зависимости от того, даст ли ему эта группа возможность процветать или он обречен в ней зачахнуть. Но совесть реагирует на все, что этой связи способствует ей или угрожает. Поэтому наша совесть спокойна, когда мы ведем себя так, что можем быть уверены в своем праве по-прежнему принадлежать к группе, и неспокойна, когда мы каким-то образом нарушили условия группы и вынуждены опасаться, что полностью или частично утратили свое право на принадлежность. И все же обе стороны совести служат одной цели. Как кнут и пряник, они манят и гонят нас в одном и том же направлении. Они обеспечивают нашу связь с корнями и родом в целом. Следовательно, мерилом для совести является то, что ценится в той группе, к которой мы принадлежим. Поэтому у людей, принадлежащих к разным группам, и совесть тоже разная, а у того, кто входит в несколько групп, для каждой из них своя совесть. Совесть удерживает нас в группе, как собака удерживает овец в отаре. Но когда мы меняем свое окружение, она, защищая нас, как хамелеон, меняет свою окраску. Поэтому рядом с матерью у нас одна совесть, а рядом с отцом другая. Третья в семье и четвертая на работе. Пятая в церкви и шестая за столиком в баре. Но для совести речь всегда идет о связи и связующей любви, о страхе расставания и потери. И как же мы поступаем, если одна связь противостоит другой? Тогда мы ищем равновесия и порядка, насколько получится. Совесть привязывает нас сильнее всего, если мы занимаем невысокое положение в группе и полностью ей подчинены. как только мы завоевываем в группе власть или становимся независимыми, связь ослабевает, а вместе с ней слабеет и поле совести. Но люди слабые добросовестны, они остаются верными, поскольку привязаны. В семье это дети, на предприятии простые рабочие, в армии — обычные солдаты, а в церкви — паства. На благо сильных членов группы они добросовестно рис- куют здоровьем, невиновностью, счастьем и жизнью, даже если сильные бессовестно злоупотребляют ими ради того, что называют высшими целями. Это те маленькие люди, что подставляют свою голову вместо людей больших, это палачи, выполняющие грязную работу это герои на затерянном посту, овцы, следующие за пастухом который ведет их на бойню, жертвы, платящие по чужим счетам. И это дети, которые самоотверженно заступаются за своих родителей или предков, исполняют то, чего не собирались, искупают то, чего не совершали, и отвечают за то, в чем не виноваты. Там, где совесть устанавливает связи, она проводит и границы, включая в группу одних и оставляя за ее пределами других. Поэтому, если мы хотим остаться в своей группе, нам нередко приходится отказывать другим или лишать их права на принадлежность, которым мы пользуемся сами, — лишь по той причине, что они другие. Тогда из-за своей совести мы становимся страшны для других. Потому что во имя ее мы должны желать их исключения из группы или исключать их только потому, что они не такие, как мы, поскольку мы сами боимся такого исключения как наихудшего следствия вины или самой страшной угрозы. Но, как и мы с ними, так же во имя совести с нами поступают другие. И тогда мы обоюдно устанавливаем границу для добра и во имя совести снимаем эту границу для зла. Так что вина и невиновность не то же самое, что добро и зло. Ибо скверные поступки мы часто совершаем с чистой совестью, а хорошие — с нечистой. Мы совершаем плохие поступки с чистой совестью, если они служат связи с важной- для нашего выживания группой, а хорошие поступки — с нечистой совестью, если они ставят под угрозу нашу связь с этой группой. Поэтому то хорошее, что примиряет и умиротворяет, должно преодолевать границы, которые устанавливает для нас совесть, привязывая нас к отдельным группам. Оно следует другому, скрытому закону, который действует в разных вещах только потому, что они есть. В противоположность тому, как это делает совесть, оно действует тихо и незаметно, как подземные воды. Присутствие добра мы замечаем только по его воздействию. Но совесть говорит, каково положение вещей. Например, приходит ребенок в сад, удивляется всему, что растет, прислушивается к птице в кустах. И тут его мать говорит: «Посмотри,это чудесно». Теперь, вместо того чтобы удивляться и внимать, ребенку приходится слушать слова, и связь с тем, что есть, подменяется оценкой. Б.Хелленгер *****
Клара 2014-08-19 10:10:58
Не русский менталитет ходить к психотерапевту?
К сожалению/к счастью

Психотерапевтов боятся, "знакомство" с ними скрывают. На всякий случай. Скорее, за помощью пойдут к доброму человеку, проверенному временем.

Клара 2014-08-19 10:10:58
всё это из-за необходимости выживания
Это очень верно, но не искренние/бессовестные отношения: ты - мне, я - тебе. 

Клара 2014-08-19 10:10:58они не помогают старым родителям.--------------
Если иметь в виду смерть от голода - да, помочь можно. Но им нельзя помочь: характер не изменить, болезни не убрать, а терпение к их закидонам - это созависимость, которая не исключает любовь, как известно. Поэтому вырабатывается некая норма свободы: родители стараются не заморачивать детей, а дети не рассказывать всего - это совесть? Х. честнее: это свобода.
 

Roha 2014-08-19 10:59:56
Психотерапевтов боятся, "знакомство" с ними скрывают. На всякий случай

Выходит, что психотерапевты - прям как венерические болезни, которых боятся и "знакомство" с ними на всякий случай скрывают.

Обидно за психотерапевтов, чесслово

наверное это тянется с советских времен, когда знакомство с психиатром лучше не озвучивать :-)

Клара, не знаю, насколько "виноват" именно совок. Также не уверена, что дело только в пресловутой россиянской ментальности. Свой колорит, канешна, имеется. Но, полагаю, в любой стране не каждый пациент стремится афишировать свои психологические проблемы или походы к проктологу. Есть вещи просто интимные, независимо от ментальности.

Другой вопрос, что у людей есть опасения и стереотип: "раз я пошёл к психологу, значит я псих, поэтому не пойду, займусь самолечением". Вариант стереотипа: "все мозгоправы сами психи". И это тоже не только у нас. Но... что поделать - издержки профессии. По сравнению с трудностями патологоанатомов психотерапевты ещё выглядят молодцом :)


 Патамушта своя жизнь, свои мысли. Или будем жить по Юнгу, как по Ленину жили? )) у каждого свои тропинки.

==

Шамошть -не радошть.

Вон Сорелла правильность идеи определяет признанностью автора в данный момент времени.  А вы как?

Vervoleg 2014-08-19 22:49:46
Вон Сорелла правильность идеи определяет признанностью автора в данный момент времени.

 Скорее это ваша интерпретация, хотя признанность может отражать эффект правильности идеи.

Vervoleg 2014-08-19 22:49:46
А вы как?

 На опыте или интуитивно. :-))

Marsha 2014-08-19 19:06:33
Свой колорит, канешна, имеется.
Да уж, колорит еще тот: нельзя забывать, что психиатры и др., до сих пор привлекаются для борьбы с инакомыслящими. 
Роха, у меня прям на ловца и зверь бежит. Вот, вышла на занятную дискуссию с участием далеко не последних наших психологов. Здесь есть и о проблеме "профи/непрофи", и немного о менталитете, и об оплате психологических услуг, и о проф.этике психологов (какие запросы должен или не должен "обслуживать" психолог). Очень интересно. Возможно, вы найдёте здесь ответы на ваши вопросы и сомнения

 http://hpsy.ru/public/x1355.htm

 

 

 

Marsha 2014-08-21 17:21:10
у меня прям на ловца и зверь бежит
  Прочитала - удивилась: многие темы точно повторились в моих: про отплату, профпригодность, трафареты-схемы и "комплексный подход".  Я "опоздала" на 12 лет, ужас:))

 

 

Беру свои восторги по поводу Х.  обратно!

Стоило бы раньше мне посмотреть о нем в интернете: www.constellations.ru/discussion.html