Четыре ребенка

ЬьЬ, очень интересный сон с юнгианской точки зрения. Телевизор символизирует (наподобие блестящего предмета гипнотизера) «вход» в БСС-ное. Сознание воспринимает потустороннее (БСС-ное) как мистическое. Судя по тому, что ваше Эго (ваш отстраненный взгляд) видит комнату бабушки вы попадаете в психическое пространство вашего детства (4-х летнего возраста), того возраста когда началось «конструирование» вашей личности «играют, сидя вокруг кучки конструктора». Две незнакомые девочки представляют две вспомогательные функции, - вы-девочка в короне-венке символизируете ведущую функцию. Девочка из детдома символизирует подчиненную функцию сознания. Судя по сценарию сновидения в этом возрасте вы пережили какую – то психологическую травму, так как одна из функций была вытеснена (подавлена) – «"новенькая" выпрыгнула из окна!». В настоящее время, судя по сновидению, у вас происходят в жизни некие события, которые требуют возвращения, реанимации этой подавленной функции сознания - «Девочка "восстает из мертвых"». Не знаю вашей истории, но могу предположить, что проблема индивидуации, приобретения психологической зрелости и самостоятельности лежит в области семейных взаимоотношений, точнее во взаимоотношениях с вашей мамой, и напрямую связанна с психологической проблемой женской идентичности.

Спасибо за ответ, Vladimir. Действительно, самые запоминающиеся сны мне или "показывали по телевизору", или они были устроены как фильм. А один раз у меня весь сон состоял из чтения газетной статьи. Статья была медицинская, про роды, и я во сне удивлялась, почему слова "женщина", "мать", "роженица" и т.д. там везде заменены словом "медведица"!. Сон был очень давно, про Юнга я вообще ничего не знала тогда (кстати, и с первым сном тоже). Я проснулась все не могла понять откуда взялись эти "медведицы". Еще у меня был один сон довольно забавный, может будет интересен. Опять телевизор и фильм, судя по костюмам похоже на конец 19 в. Я опять участвую только как зритель, сначала одна, потом ко мне присоединяется целая невидимая компания зрителей. (Я их не вижу, но могу с ними разговаривать). В первой сцене мне показывают незнакомую женщину, она в старинном белом платье и стоит прислонившись к камню. К ней идут ее муж и еще какой-то плохо различимый человек, который держится в стороне. У всех печальные лица. Я во сне знаю, что эта женщина вроде бы хочет родить ребенка, но пока его не предвидится. Она отворачивается и уходит, показывают следующую сцену: она забегает в комнату, сбрасывает платье, остается в корсете и нижних юбках. Садится в кресло и сидит, опираясь подбородком на руку. Комната темная. Вдруг дверь открывается, молча заходит другая женщина, очень странного вида: очень худая, на ней одето что-то вроде балахона из грубой серой ткани, как из холщевого мешка, и на лице маска с крохотными прорезями для глаз. Причем маска эта вырезана из картона, на котором красками нарисована зеленая рыбья чешуя. Она подходит к креслу и начинает над той в корсете в полном молчании размахивать руками. Я чувствую, что невидимые зрители сгустились вокруг этой сцены, а меня оттеснили, хотя я могу видет что происходит. Кто-то стоящий рядом обращается ко мне и говорит, что это пришла богиня Исида(!), и что она сейчас совершает ритуал. Я думаю, что это просто глупый маскарад, и уж тем более богиню Исиду я себе совсем не так представляла. Потом появляется мысль, что это действительно что-то потустороннее. Начинает казаться, что от "Исиды" веет холодком, и слышно, как зрители отпрянули назад и шепчутся между собой (тем временем ритуал продолжается). Потом Исида исчезает, я не помню каким именно образом. Но после этого комнату постепенно начинает заливать желтоватый свет, он проникает из окон; как будто снаружи солнце вышло из-за облаков. Тут же ощущение "мертвичины" проходит. Та девушка вскакивет с кресла и бежит через коридор, в котором много окон и видно что этот свет усиливается, все пронизывают лучи, и она смеясь подставляет им руки. Среди зрителей тоже наступает какая-то эйфория, мы все радуемся этим лучам. Дольше она выходит во двор дома. Там уже ждут ее муж и тот неизвестный человек, который был вначале. Показывают такую сцену: смеющееся лицо этой женщины крупным планом, за ней вдалеке виден берег и деревья. Желтый свет становится все сильнее, и по мере того как он нарастает ее лицо расплывается в улыбке и... растворяется в воздухе. Одновременно с растворением проступают сплетенные ветви деревьев на заднем плане, которые как бы составляют изображение смеющегося лица на фоне солнечного света (такие лица были на картинах Дали). Я понимаю, что это печальный момент, что так в "фильме" изобразили ее смерть. В последней сцене опять пасмурно, тяжелые осенние облака. Муж той женщины и спутник идут по черному вспаханному полю, и муж несет завернутого младенца. Я во сне понимаю, что она родила ребенка, но умерла при родах.

ЬьЬ, «и я во сне удивлялась, почему слова "женщина", "мать", "роженица" и т.д. там везде заменены словом "медведица"!» В мифологических представлениях и ритуале М. может выступать как божество (в частности, умирающее и возрождающееся), культурный герой, основатель традиции, предок,родоначальник, тотем, дух-охранитель, дух-целитель, хозяин нижнего мира, священное и (или) жертвенное животное, зооморфный классификатор, элемент астрального кода, воплощение души, даритель, звериный двойник человека, помощник шамана, его зооморфная ипостась и душа, оборотень и т. п. М. — один из главных героев животного эпоса, сказок, быличек, песен, загадок, поверий, заговоров и др. Значение М. определяется, прежде всего, его подобием человеку, толкуемым мифопоэтическим сознанием как указание на общее их происхождение или происхождение друг от друга. Тему подобия или тождества М. и человека в разных планах реализует ритуал медвежьей охоты, составляющий ядро культа М. Один из основных этапов ритуала медвежьей охоты (после убийства М.) в ряде сибирских традиций состоит в «расстёгивании» и последующем снятии шкуры (или «шубы»), что в известной степени означает первый этап принятия М. человеческим коллективом(превращение М. в человека, снятие различий между ними)за кототорым следует второй этап - вкушение медвежьего мяса. Медвежий («медвежий праздник») достаточно полно сохранился в ряде традиций (обские угры, кеты, нивхи вплоть до 20 в; по многочисленным пережиткам он может быть восстановлен и для других традиции. Кроме того, целый ряд свидетельств (изображения М. в пещерах Франции, находки большого скопления медвежьих костей в пещерах Германии и Швейцарии, собранных в определённом порядке, что имеет аналогии в coвременных медвежьих ритуалах; петроглифы Скандинавии, Урала, Восточной Сибири) делает несомненными архаичность мифопоэтических представлений о М. и связанных с ним культов и исключительную устойчивость взгляда человека на природу М. и его сакральное значение. В пределах Евразии обычно выделяют два типа медвежьих ритуалов (праздников) - западный (обские угры, кеты, эвенки), связанный с охотой на медведя, и дальневосточный (нивхи, айны и другие народы Приамурья, Сахалина; к этому же типу относятся ритуалы, зафиксированные у вьетнамцев), включающий воспитание медведя в человеческой семье. У ряда сибирских народностей и индейцев Северной Америки известны разные типы миметической «медвежьей пляски», совершаемой в связи с предстоящей охотой или при удачном её завершении, во время врачевательного обряда. Иногда такая пляска в медвежьих масках и костюмах, сопровождаемая «медвежьими песнями» является прерогативой членов особых –медвежьих - обществ и приурочивается к главному празднику племени. Частично медвежьи обряды отражены и в народной медицине. У некоторых индейских племён именно М. выступает основным и наиболее могущественным патроном «лекарских» корпораций, в необходимых случаях его вызывают с помощью специальных ритуалов. Во многих традициях считалось, что целительная сила М. распространяется не только на людей и на скот (коров, оленей и др.). Вместе с тем М. мог выступать и в роли «коровьего врага» (ср. в русской народной традиции образ Егория — защитника скота от М., и многочисленные заговоры от М. в защиту коров). Широкое распространение имело представление, что души наиболее могущественных шаманов обладали способностью оборачиваться М., орлом или лосем. В ряде сибирских и североамериканских традиций произошла интитутализация особого класса медвежьих шаманов, которые не только отождествляли себя с М., но и многих случаях «омедвеживали» участников ритуала - например одевались сами и облачали заказчиков в медвежьи наряды).Способность к оротничеству, к превращению в М. приписывалась и колдунам (у печорских коми и в ряде других традиций Медвежьи маски и костюмы соотносятся с обширным кругом ритуалов связанных с ряженьем человека под М.и уже утративших непосредственную связь с охотой (русская обрядовая традиция ряженья М.действа с так называемым гороховым М. у поляков и чехов и др.). Имеются также многочисленные данные об участии медведей в обрядах более формального характера, главная функция которых сводилась к репрезентации царского величия.В древневосточных описаниях «звериных кортежей М.играл особую роль наряду с другим зверем зверей» — львом. «Совместность» М.и льва характерна для библейской традиции (1Царств 17, 37; Притч. 28, 15; Иерем.3,10). Медвежья обрядность осмысляется как на уровне мифологических образов и соответствующих сюжетов, так и на уровне мифологизированных быличек о сожительстве женщины, заблудившейся в лесу, с М. или о связи медведицы с охотником; отсюда и особая категория полулюдей- полумедведей, упоминаемых в фольклор¬ных текстах и литературных обработках (напр., в рассказе П.Мериме «Локис». Мифологические представления о таких гибридных существах известны у кетов (в образах Кайгуся и Койотбыля), у эвенков и эвенов, - нивхов и других народов. Сведения о «людях-медведях» имеются в древневосточных (в частности, хеттских) текстах. В этом контексте становится мотивированным не только представление о М. как некоем духе — хозяине леса. горы, зверей, покровителе охоты, но и связь М. с человеческим родом: М. — предок людей, их старший родственник, наконец, тотем. Культ М. у тех народов, у которых получил развитие фратриальный тотемизм, нередко мотивируется его тотемной функцией. У обских угров М. считался некогда предком фратрии Пор, позже культ М. стал общеплеменным; у тлингитов род М. входил во фратрию волка; род М. зафиксирован также у гуронов, ирокезов и ряда других ин¬дейских племён. С этим кругом представлений связана трактовка М. как родственника в мифе, ритуале. Тему родства (хозяина леса) отражают табуистические названия М. «отец», «дед», «дедушка», «старик», «дядя», «отчим», «мать», «бабушка», «старуха», «лесовой человек»,«зверь»,«хозяин (леса, гор)», «владыка», «князь зверей» и т. п. Известны и другие принципы табуирования названий М.: рус. «медведь», т. е. «едящий мёд»; нем. Ваr, англ. bear, т.е. «бурый»; литов.lokys(лат. ursus, др.-инд. rksa) по признаку «всклокоченности», «косматости». Языковой табуированности названий М. соответствуют и многочисленные запреты, связанные с поведением человека (особенно охотника) в отношении медведя. Известны случаи «медвежьих» имён людей (валлийский царь Arthgen, от Arto-genos, «сын М.»; первый польский князь Mieszko, индеец племени кроу, имя которого в буквальном переводе означает «много медведей»; фамилии типа Медведев; ср. обратный процесс «гуманизации» М. — Миша, Михайло Иваныч, Михайло Потапыч, Топтыгин и др.), а также божеств и других мифологических персонажей (или, во всяком случае, «медвежьих» эпитетов к ним): Artaios, «медвежий» — эпитет кельтского Меркурия (при галльск. arto, «медведь»); др.-греч. "AQXTOS — имя Кентавра у Гесиода; Aoxrougog; —обозначение Арктура, стража Большой Медведицы в созвездии Волопас. С образом М.- первопредка связано и представление о нём как о первом культурном герое. Обские угры свя¬зывают с бурым М., а ненцы — с белым М. принесение огня или умение пользоваться им. Иногда мотив первопредка более завуалирован. Индейцы квакиутль вели своё происхождение от брака медведицы с пер-вопредком-мужчиной; в мифе илимских эвенков М. — один из помощников Ворона — творца вселенной; хотя позже Ворон и наказал М., но не отстранил его полностью, поставив наблюдать за жизнью людей (ср. обычай уподобляться ворону-иноплеменнику в медвежьем обряде, при охоте на медведя у эвенков). М. связан и с высшими уровнями мифологической системы или с другими персонажами, обладающими индивидуализированными характеристиками и особыми именами. Медвежьи черты усматриваются в облике таких высших богов, творцов все¬ленной и прародителей людей, как Нуми-Торум у обских угров и манси, Нум у ненцев (ср. также медвежьи плечи родоначальника огузов Огуз-хана, считавшегося сыном или до¬черью М.). У многих народов распространено представление, что М. прежде был небесным существом, наделённым божественными качествами, но позже спущен небесным богом на зем¬лю за ослушание (у хантов), за попытку испугать бога (у бурят), чтобы карать грешников (в ряде традиций считалось, что задранный медведем человек — грешник; когда убитым оказывался медведь, верили, что он прогневил небесного бога, который и по¬карал его). Нередко бог и сам мог принимать образ М., когда хотел по¬казаться людям на земле (поволжские легенды о Керемете. Такие мотивы, как «М. — сын небесного бога» (в частности, связанного с громом), «перемещение М. с неба на землю», «М. и плодородие», позволяют включить образ М. в схему т. н. основного мифа. В этой связи знаменательно отождествление (или, по крайней мере, тесное сближение) в медвежьем культе в Заволжье скотьего бога Велеса — противника гро¬мовержца с М. В греческой традиции (вне указан¬ной схемы) М. являлся культовым животным (наряду с ланью) Артемиды (аркадская Артемида и сама сохраняла черты медведицы). В Аттике жрицы Артемиды во время праздника облачались в медвежьи шкуры и ис¬полняли культовую пляску М.; Артемиде приносили в жертву медведя, а при её храме находился приручённый медведь. Спутница Артемиды нимфа Каллисто была обращена Артемидой (по другой версии — Зевсом) в медведицу, после чего Зевс перенёс её на небо в виде созвездия Большой Медведицы (ср. миф обских угров о матери-медведице, которая, обучив свою дочь, как обращаться с мясом и костями М., ушла по дороге вверх, став созвездием Малой Медведицы, а также старые русские названия Плеяд «Власожелищи», «Волосыни» при отмеченной выше связи Белеса (Волоса с М.)- Жители Аркадии считали себя потомками внука медведицы. Именно с дочерью медведицы, ушедшей на небо, связывалось происхождение членов фратрии Пор у обских угров. Медведицей была выкормлена и обучена охоте греческая Аталанта. Медвежьи черты отмечаются у покровительницы швейцарского города Берна Артио, у мужского божества лабрадорских эскимосов Торн-гарсоака, почитавшегося в виде белого М. Символическое значение М. в разных (в т. ч. и позднейших) мифо-поэтических системах связано с силой, смелостью, стойкостью, выносливостью, но также с жестокостью, яростью, леностью. В библейской традиции М. соотносится с персидским царством, несущим смерть и разрушение. В Ветхом и Новом завете рисуется образ М.— страшного фантастического или даже апокалиптического зверя (Дан. 7, 5; Апок. 13, 2).Библейские тексты оказали решающее влияние на последующее символическое отождествление М. с сата¬ной. Однако в средневековой традиции М. ещё чаще обозначает греховную телесную природу человека. Во многих средневековых и ренессансных изображениях Адама и Евы М., залезший на дерево, символизирует пагубный итог грядущего искушения; распространены и аналогичные по смыслу мотивы скованного М. в различных религиозно-морализующих сценах. Мистическая литература (в совокупности с фольклором)подчёркивает «гиперсексуальность» М. Образ М. становится атрибутом персонифицированной похоти, а в ряде случаев воплощает идею животного уничтожения влюблённого (превращение любовников в белых М. в куртуазной поэме Гийома де Палерно, кон. 12 в.). В животном эпосе, бас¬нях и соответствующей иконографии М. нередко служит средством социальной сатиры, в агиографической литературе и иконографии — символом укротившей себя плоти. В эпоху Возрождения получила распространение восходящая к т. н. Иероглифике Гораполлона трактовка легенды о медведице, вылизывающей новорождённого медвежонка и тем самым якобы придающей ему окончательную форму, как символа искусства,которое формирует и гармонизирует косную природу. Информацию по сравнительной мифологии образа "медведя" также приготовлена для Проциона.

"Информацию по сравнительной мифологии образа "медведя" также приготовлена для Проциона." Большое спасибо, Владимир. Могу только сказать: "ОГО!".:) Я восхищен Вашей работой.

ЬьЬ, возможно первая часть сновидения «Незнакомая женщина в белом» представляет сознанию вашу психологическую проблему с беременностью и деторождением. На это же намекает и предыдущее сновидение, где обнаруживается мотив с «девочкой из детдома» (мысль об избегании родов). Ношение корсета может символизировать сужение, удушение, стягивание живота, Ананке (необходимость см. статью Хиллмана «Ананке») - анатомической локализации беременности. В последующем сновидение «раздувает» этот страх до «божественной драмы». Появляется Изида, несущая тяжелое депрессивное переживание (классический образ скорбящей матери). Процесс депрессии сменяется откровенной эйфорией. Судя по тому, что сновидение достигает в сценарии довольно отдаленных временных рамок (19 в.), процесс проходит на достаточно глубоком психическом уровне. Эйфория в финале сменяется депрессией, которая выявляет ваш архетипический страх перед родами. Я не знаю вашей истории, но сновидение прямо указывает на основную проблему.

Да, целый обзор. Спасибо за мишек:-) Кокого-то особенно страха беременности/родов у себя не замечала, хотя у меня еще нет детей, может быть мне это БСС-ное показывает воспитательные фильмы на будущее:-)

ЬьЬ, процессы, судя по всему, как я уже отметил происходят на достаточно глубоком уровне психики (время 19 в.), вот почему они вами не осознаются. Постарайтесь обратить внимание на то, что представляет вам сновидение.

Если уж зашел разговор о медведях, спрошу: кто нибудь знает, сколько живут медведи? Этот вопрос возник у меня при просмотре документального фильма про медведей гризли. Меня потрясли 2 новые для меня вещи:1. Медведица впадает в спячку беременная и во время спячки плод питается ею, растет и родждается вместе с пробуждением медведицы, 2. Медведица и медвежата 2 раза зимует в спячке уже после рождения медвежат! То есть, всего детеныши с матерью живут 3 года! Необычайно большой срок для животных. Именно этот момент может роднить медведей и людей - такая длительная связь родителей и детей. Один психолог как-то сказал мне (возомно, он цитировал кого-то): "детство относительно молодое приобретение человечества". другими словами, в животном мире детеныши довольно-таки быстро становятся взрослыми особями. Детство - пребываение детей рядом с родителями, действительно что-то свойственное только человеку и, возможно, ранние формы существования людей не имели такого феномена, как детство. Имено поэтому мне интеерсно - сколько живут медведи, чтиоблы пересчитать на человеческий возраст - как долго с матерью остаются медвежата. Еще один немаловажный момент. Медведь отец не видит своих детей и не принимает участия в их воспитании (в отлиячии, например от пингвинов, самцы которых, рискуя жизнью, добывают пищу для детей и высиживают яйца) То есть, медведица - это Мать - великая и всемогущая. Она одна рожает, воспитывает и 2 раза спит со своими детьми. Инцест - удел богов! Великая, всемогущая божественная мать матриархата - вот кем мне видится медведица. Интересно то, что засыпает медведица одна, а просыпается уже с медвежатами. Как будто она приносит из другого мира (мира сновидений, потустороннего мира) что-то с собой в этот мир. Этот аналог того, что делают шаманы. Противоположный полюс медведицы - волчица. Эта мать гонит детей от себя, только они обретают самостоятельность. Волчица так же близка к людям и часто испрользуется для образа оборотня, но это уже совсем другой тип "человека". Скорее демонический, чем божественный.

Вот что Википедия пишит о бурых медведях: "... Окончательно отделяются от матери они на 3—4 году жизни. Половой зрелости медведи достигает достигают в 4—6 лет, но расти продолжают до 10—11 лет. Продолжительность жизни в природе 20—30 лет, в неволе — до 47—50 лет"