К.Г. Юнг

"Тевистокские лекции" - Дискуссии

 

ДИСКУССИЯ ПЕРВAЯ

ДИСКУССИЯ ВТОРAЯ

ДИСКУССИЯ ТРЕТЬЯ

ДИСКУССИЯ ЧЕТВЕРТAЯ

ДИСКУССИЯ ПЯТAЯ

 

ДИСКУССИЯ ПЕРВAЯ

     

Доктор Джеймс Хэдфилд:

      В каком смысле вы употребляете слово "эмоция"? У нас многие считают эмоцией то, что вы называете "чувством". Придаете ли вы термину "эмоция" какое-то особое значение?

     

Профессор Юнг:

      Я рад, что вы задали этот вопрос, потому что употребление слова "эмоция" связано со множеством ошибок и недоразумений. Естественно, каждый волен пользоваться словами по своему усмотрению, однако в научном языке вы обязаны придерживаться четких разграничений, чтобы всем было понятно, о чем идет речь. Если вы помните, я определяю "чувство" как ценностную функцию и не связываю с этим никакого особого смысла. Я считаю, что чувство является рациональной функцией в том случае, если оно дифференцировано. Случается и так, что чувство носит недифференцированный характер, тогда ему присущи архаические свойства, которые можно резюмировать как "неразумные". Однако сознательное чувство - это всегда рациональная функция, служащая для различения ценностей.

      Занимаясь эмоциями, вы обязательно заметите, что слово "эмоциональный" применяется для описания состояний, характеризующихся физиологическим возбуждением. Поэтому эмоции в определенной степени поддаются измерению, не в психической, а в своей физиологической части. Вам известна теория аффектов Джемса-Ланге (Эту теорию независимо друг от друга сформулировали Уильям Джемс и датский физиолог Ланге (не путать с русским психологом Н.Н.Ланге. - Пер.), поэтому ее обычно связывают с именами обоих ученых.). Я рассматриваю эмоцию как аффект, эмоция - это нечто такое, что воздействует на вас (affects you). Такое вмешательство что-то делает с вами. При эмоциях вас заносит, вы выходите из себя, вас как будто выбрасывает куда-то взрывом. В этот момент можно наблюдать физически выраженное физиологическое состояние. Вот тут-то и пролегает различие: чувство не имеет зримых физических или физиологических проявлений, в то время как эмоция характеризуется изменением физиологического состояния. Согласно теории аффектов Джемса-Ланге вы действительно находитесь в эмоциональном состоянии лишь в том случае, если замечаете общее изменение вашего физиологического состояния. Это наиболее заметно в ситуации, когда вас должен охватить гнев. Вы знаете, что сейчас разозлитесь, затем начинаете чувствовать, как лицо наливается кровью, и лишь тогда - но никак не раньше - вас действительно охватывает гнев. До этого вы всего лишь знаете, что сейчас разозлитесь, но как только кровь подступает к голове, вы уже действительно злитесь, ибо воздействие претерпевает ваше тело, и поскольку вы видите, что возбуждены, вас это злит вдвойне. Теперь вы на самом деле охвачены эмоцией. Когда же у вас чувство, вы сохраняете контроль. Вы вполне владеете ситуацией и можете сказать: "У меня дивное чувство" или наоборот: "У меня на этот счет ужасное чувство". Все спокойно и ничего не происходит. Вы, например, можете совершенно спокойно, с милой улыбкой сообщить кому-то, что ненавидите его. Однако если вы говорите об этом со злобой, то значит вами овладела эмоция. Спокойные слова не вызовут ни у вас, ни у вашего собеседника прилива эмоций. Эмоции чрезвычайно заразительны, они являются реальными носителями психического заражения. Например, если вы находитесь в охваченной эмоциональным возбуждением толпе, вы ничего не можете с этим поделать - вами также завладевает эта эмоция. А вот чувства других людей вас нимало не волнуют, поэтому не удивительно, что носители дифференцированной чувственной функции охлаждают ваш пыл, в то время как эмоциональные личности своей непрерывной горячностью вызывают у вас возбуждение. Вы видите у них на лице пламя эмоций, это затрагивает вашу симпатическую систему, и вскоре нечто подобное происходит и с вами. С чувствами все иначе. Понятно я выразил свою мысль?

     

Доктор Генри В.Дикс:

      Могу ли я в продолжение первого вопроса спросить о том, каково, на ваш взгляд, отношение между аффектами и чувствами?

     

Профессор Юнг:

      Все дело в степени. Если для вас что-то чрезвычайно ценно, в определенный момент это может перерасти в сильную эмоцию; и произойдет это именно тогда, когда чувство достигнет той интенсивности, которая вызывает физиологическое возбуждение. Вероятно, все ментальные процессы вызывают определенные физиологические отклонения, которые, однако, настолько невелики, что наши средства не позволяют их обнаружить. А вот для измерения эмоций, по крайней мере их физиологии, у нас есть прекрасный метод, основанный на психогальваническом эффекте (Юнг, Петерсон. Психологические исследования с гальванометром и пневмографом у нормальных и душевнобольных людей (1907); Юнг, Рикшер. Дальнейшие исследования гальванического феномена и дыхания у нормальных и душевнобольных людей (1907). Обе работы вошли в кн.: Jung C.G. C.W. - Vol.2.). Суть последнего состоит в том, что под влиянием эмоций падает электрическое сопротивление кожи. Под действием чувств этого не происходит.

      Приведу один пример. Когда-то, работая в клинике, я провел с моим тогдашним профессором следующий эксперимент. Он отвечал на вопросы моего теста, будучи подключенным к аппарату, измеряющему психогальванический эффект. Я попросил его представить себе нечто крайне неприятное и даже болезненное, однако такое, о чем, как он знает, мне ничего неизвестно. Он сделал это. Подобный эксперимент не был для него в новинку, к тому же он обладал огромной способностью концентрации; когда он концентрировал на чем-то внимание, сопротивление кожи практически не изменялось, сила тока вообще не увеличивалась. Затем у меня мелькнула одна догадка. Однажды я заметил, что происходит нечто такое, что должно быть чертовски неприятно моему шефу. Я решил, что стоит попробовать, и просто сказал ему: "Дело, случайно, не в таком-то?" - и назвал одно имя. Мгновенно произошел всплеск эмоций. Это была эмоция, тогда как предыдущей реакцией было чувство.

      Интересно, что при истерической боли сужение зрачков не наблюдается и она не сопровождается физиологическим возбуждением, хотя это весьма интенсивная боль. Физическая же боль обязательно вызывает сужение зрачков. Можно иметь сильное чувство, но это не влечет за собой изменения физиологического состояния. Как только происходит такое изменение, вы не владеете собой, вы теряете свою целостность; вас выставили из собственного дома, и в него вселился дьявол.

     

Доктор Эрик Грэхем Хоу:

      Не можем ли мы сопоставить эмоцию и чувство соответственно с волей и познанием? Чувство подобно познанию, а эмоция сходна с волевым порывом.

     

Профессор Юнг:

      - С философской точки зрения - да. У меня нет возражений.

     

Доктор Хоу:

      Могу ли я сделать еще одно замечание? Мне кажется, что ваши четыре функции - ощущение, мышление, чувство и интуиция - последовательно соответствуют первому, второму, третьему и четвертому измерениям. Вы сами в связи с проблемой человеческой телесности воспользовались понятием "трехмерности"; кроме того, вы сказали, что интуиция отличается от остальных трех функций тем, что включает в себя временной аспект. Не следует ли из этого, что она соответствует четвертому измерению? На этом основании я полагаю, что "ощущение" соответствует одномерной, "перцептуальное познание" - двухмерной, "концептуальное познание" (которое ближе всего по смыслу к вашему "чувству") - трехмерной, а интуиция - четырехмерной системе координат.

     

Профессор Юнг:

      Это не лишено смысла. Поскольку интуиция действительно функционирует то так, словно нет пространства, то так, словно нет времени, можно сказать, что я ввел своего рода четвертое измерение. Но не следует при этом заходить слишком далеко. Понятие четвертого измерения не дает новых фактов. Интуиция чем-то похожа на "машину времени" Герберта Уэллса. Вспомните, вы садитесь в машину со специальным двигателем, и она вместо того, чтобы переместить вас в пространстве, несет вас во времени. У нее есть четыре цилиндра, три из которых видны хорошо, а четвертый - смутно, ибо он отвечает за время. К сожалению, интуиция в каком-то смысле подобна этому четвертому цилиндру. Существует такой феномен, как бессознательное восприятие, или, говоря иначе, неосознанное восприятие. Имеется эмпирический материал, который подтверждает существование этой функции. Это ведь весьма печальный акт: мой интеллект хотел бы видеть универсум ясно очерченным, без каких бы то ни было темных закоулков, но мир полон подобных туманностей. И тем не менее в интуиции я не вижу ничего мистического. Можете ли вы, например, с полной ясностью ответить на вопрос, что заставляет некоторых птиц преодолевать огромнейшие расстояния, или объяснить сложное поведение гусениц, бабочек, муравьев и термитов? Здесь возникает целый ряд вопросов. Или взять хотя бы факт наибольшей плотности воды при температуре 4°С. Почему происходит именно так? Почему энергия имеет квантовую природу? Да просто имеет -- и все, и с этим ничего не поделаешь. Точно как тот пресловутый вопрос: "Почему Бог создал мух?" - Просто создал -- и все.

     

Доктор Уилфред Р.Байон:

      Почему, проводя эксперимент с профессором, вы просили его думать о чем-то болезненном для него и вам не известном? Как вы считаете, имеет ли какое-то значение тот факт, что при повторном эксперименте он понимал, что вам что-то известно об этом неприятном для него случае, и это вызвало различие в реакциях, наблюдавшихся в двух описанных вами случаях?

     

Профессор Юнг:

      Да, безусловно. Я исходил из того, что для меня более приемлемо, если я знаю, что моему партнеру ничего не известно; если же я знаю, что и ему об этом известно, это совсем другое дело, это для меня невыносимо. В жизни каждого врача есть такие неприятные случаи, о которых коллегам лучше не знать. Я был почти уверен, что он взорвется, как мина, как только я намекну ему о том, что я в курсе дела. И он действительно взорвался. Таковы мои соображения на этот счет.

     

Доктор Эрик Б.Штраус:

      Не мог бы доктор Юнг более ясно объяснить, что он имеет в виду, когда называет чувство рациональной функцией. Еще я не совсем понял, что доктор Юнг понимает под самим чувством. Большинство из нас, употребляя термин "чувство", имеют в виду некие полярные качества, типа наслаждения и страдания, напряжения и расслабления. Далее, доктор Юнг считает, что различие между чувством и эмоцией заключается лишь в степени. Если дело всего лишь в степени, почему тогда он располагает их, так сказать, по разные стороны границы? И наконец, доктор Юнг считает, что одним из критериев, или даже основным критерием, является тот факт, что, в отличие от эмоций, чувство не сопровождается изменением физиологического состояния. Как мне кажется, эксперименты, проведенные профессором Фрейндлишером (Возможно, это ошибка стенографиста: скорее всего имеется в виду Якоб Фрейндлих, проводивший эксперименты с электрокардиограммами.) из Берлина, ясно показали, что простые чувства (наслаждение и страдание, напряжение и расслабление) на самом деле сопровождаются физиологическими изменениями; так, например, с помощью современной аппаратуры можно очень точно зарегистрировать сопутствующие чувствам изменения кровяного давления.

     

Профессор Юнг:

      Это правда, что чувства, если они носят эмоциональный характер, сопровождаются физиологическими эффектами; однако, безусловно, есть и такие чувства, которые не вызывают изменений в физиологическом состоянии. Эти чувства имеют не эмоциональную, а четко выраженную ментальную природу. Таково проводимое мною различение. Поскольку чувство является оценочной функцией, легко понять, что это вовсе не физиологическое состояние. Это может быть нечто столь же абстрактное, как и мышление. Вы ведь не считаете абстрактное мышление физиологическим состоянием. Термин "абстрактное мышление" говорит сам за себя. Дифференцированное мышление является рациональным; точно так же может быть рациональным и чувство, несмотря на всеобщую терминологическую путаницу.

      Нам нужно найти какое-то слово для обозначения оценочной функции. В отличие от прочих, термин "чувство" является вполне подходящим. Бесспорно, вы можете найти какое-то другое слово, необходимо лишь специально это оговорить. Я бы вовсе не возражал, если бы большинство мыслящих людей пришло к выводу о том, что "чувство" является неудачным наименованием для данной функции. Раз вы говорите, что было бы лучше найти для этих целей какой-то другой термин, так, будьте добры, найдите его, ибо факт остается фактом: оценочная функция существует, и поэтому мы должны ее как-то назвать. Обычно ценностный аспект передается словом "чувство". Однако я совершенно не намерен цепляться за слова. В этом отношении я абсолютно либерален. Просто, употребляя тот или иной термин, я всегда сначала даю определение того, что в данном случае имею в виду. Если кому-то хочется считать, что чувство - это эмоция или причина повышения кровяного давления, у меня нет возражений. Но я вкладываю в это слово иное значение. Если люди придут к выводу, что в предложенном мной смысле употреблять слово "чувство" нельзя, я тоже не буду возражать. В немецком языке есть слова Empfindung и Gefuhl. Если вы почитаете Гете или Шиллера, то заметите, что и поэты путают эти два понятия. Немецкие психологи уже давно настаивают на том, что слово Empfindung для обозначения чувства употреблять нельзя. Они предлагают называть словом Gefuhl (чувство) оценочную функцию, а словом Empfindung - ощущение. В наши дни уже никто из психологов не скажет: "чувства моих глаз, ушей или кожи". Люди, конечно, говорят, что у них "какое-то чувство под ложечкой" или еще где-то, но в научном языке это уже невозможно. Если отождествлять эти два понятия, то было бы позволительно выразить словом Empfindung состояние высшей экзальтации, однако это будет звучать точно так же, как, например, на французском фраза "les sensations les plus nobles de 1'amour" ("Благороднейшее ощущение любви". — Ред.). Над вами будут смеяться. Это звучит нелепо и шокирующе!

     

Доктор Эдвард А.Беннет:

      Вы считаете, что у человека, страдающего маниакальной депрессией, в период депрессии высшая функция остается сознательной?

     

Профессор Юнг:

      Я бы не сказал. Наблюдая случаи маниакальной депрессии, вы заметите, что в маниакальной фазе превалирует одна функция, а в депрессивной - другая. Например, если в маниакальной фазе человек настроен живо и оптимистично, мил и привлекателен и ни о чем особо не думает, то как только начинается депрессия, он становится крайне задумчивым, его начинают угнетать навязчивые мысли. У меня есть информация о нескольких склонных к маниакальной депрессии интеллектуалах. В маниакальной фазе они свободно мыслят, причем мыслят весьма ясно, тонко и продуктивно. Затем наступает депрессивная фаза, и у них появляются навязчивые чувства, их одолевает ужасное настроение, но заметьте: именно настроение, а не мысль. Все это, конечно, психологические тонкости. Лучше всего наблюдать эти процессы у людей лет сорока или чуть старше, которые долгое время вели специфически интеллектуальный образ жизни, или же тех, что жили чувствами, ценностями, но внезапно все перевернулось с ног на голову. Есть целый ряд интересных случаев подобного рода. Имеются замечательные литературные иллюстрации, например, Ницше. Это наиболее впечатляющий пример психологической метаморфозы в зрелом возрасте. В молодые годы Ницше мыслил во французском афористическом стиле, однако позднее, в возрасте тридцати восьми лет, при написании "Заратустры" его охватило дионисийское неистовство, полностью отрицающее все, что было написано раньше.

     

Доктор Беннет:

      А меланхолия не экстравертивна?

     

Профессор Юнг:

      Так нельзя сказать, поскольку это несоизмеримые понятия. Сама по себе меланхолия может быть определена как интровертивное состояние, однако все не так однозначно. Называя какого-то человека интровертом, вы имеете в виду, что, в принципе, он более склонен к интроверсии, но ему присущи и элементы экстраверсии; всем нам присуще и то и другое, иначе мы были бы не в состоянии приспосабливаться, влиять на окружающих, и вообще были бы вне себя. Депрессия - это всегда интровертивное состояние. Меланхолик погружается в своего рода эмбриональное состояние, и поэтому у него можно обнаружить массу специфических физических симптомов.

     

Доктор Мэри К.Лафф:

      Поскольку профессор Юнг определил эмоцию как охватывающее индивида навязчивое состояние, мне не ясно, как он различает "инвазию" и "аффекты".

     

Профессор Юнг:

      Порой вы переживаете так называемые "патологические" эмоции, сталкиваясь при этом с весьма специфическими проявлениями этих эмоций - мыслями, которые вам никогда не приходили в голову; причем порой это чудовищные мысли или фантазии. Например, некоторые люди, будучи сильно разгневаны, жаждут не просто мести, а воображают ужасающие планы убийства своего врага, с отрезанием рук или ног и тому подобные жестокости. Это не что иное, как вторжение (Invading (ср.: invasion — инвазия). — Ред.) фрагментов бессознательного, и если речь идет о совершенно патологической эмоции, то перед нами действительно состояние помутнения сознания: человек находится в бреду и делает абсолютно безумные вещи. Это и есть инвазия. В принципе, это патология, но фантазии подобного рода не исключены и в пределах нормы. Я слыхал, как вполне невинные люди говорили: "Я раздеру его в клочья", и их действительно посещают подобные кровавые фантазии; они и впрямь готовы "размозжить голову" своему врагу; им представляется, что они совершают то, что в спокойном состоянии просто называется метафорой. Когда эти фантазии оживают и люди начинают бояться самих себя, мы говорим об инвазии.

     

Доктор Лафф:

      Может быть, это то, что вы называете психозом спутанности?

     

Профессор Юнг:

      Это может быть вообще не психоз. Вовсе не обязательно, чтобы это была патология; подобное случается и с нормальными людьми, когда они оказываются во власти определенных эмоций. Однажды я пережил очень сильное землетрясение. Это было впервые в моей жизни. Я был буквально поглощен идеей о том, что земля - это не твердыня, а шкура гигантского животного, которое встает на дыбы подобно лошади. Эта фантазия преследовала меня до тех пор, пока я не вспомнил, что точно так же объясняют землетрясение японцы: это ворочается огромная саламандра, несущая на себе землю (Согласно японской легенде, большую часть Японии несет на себе гигантских размеров рыбокот - mamazu, и если его потревожить, он начинает вертеть головой или хвостом, вызывая тем самым землетрясение. Данная тема широко представлена в японском искусстве.). Таким образом, я удовлетворился тем, что это была внезапно всплывшая в сознании архаическая идея. Подобное событие мне кажется весьма примечательным и, самое главное, вовсе не патологическим.

     

Доктор Бернард Д.Хэнди:

      Не хочет ли профессор Юнг сказать, что аффект вызван определенным физиологическим состоянием, или же что само это физиологическое изменение является результатом, скажем так, инвазии?

     

Профессор Юнг:

      Вопрос о связи души с телом очень сложен. Вам известно, что согласно теории Джемса-Ланге аффект является результатом физиологических изменений. Ответ на вопрос, какой фактор является доминирующим - тело или дух, - всегда зависит от темперамента отвечающего. Те, кто в силу своего темперамента предпочитают теорию первичности тела, скажут, что ментальные процессы являются эпифеноменами физиохимических процессов. Те же, кто верит в дух, выскажутся противоположным образом; по их мнению, тело - лишь придаток разума, и причиной всего выступает дух. Это подлинно философский вопрос, а поскольку я философом не являюсь, то и не предлагаю никакого решения. Из опыта мы знаем лишь о том, что некоторым непонятным для нас образом телесные и духовные процессы совпадают. Наш жалкий разум не в состоянии помыслить тело и дух как единое целое; вероятно, это и есть одно целое, мы просто не можем себе этого представить. Современной физике свойственны аналогичные затруднения; вы только посмотрите, что происходит со светом! Свет ведет себя то как колебание, то как корпускула. Потребовалась очень сложная математическая формула Луи де Бройля для того, чтобы человеческий разум смог осознать, что колебания и корпускулы суть наблюдаемые при различных условиях проявления одной и той же фундаментальной реальности (Луи Виктор де Бройль, французский физик, лауреат Нобелевской премии в области физики за 1929 год, открыл волновой характер электронов. Вместо использованных Юнгом терминов "колебание" и "корпускула" сейчас более употребительны "волна" и "частица".). Это положение невозможно помыслить, но вы вынуждены принять его как постулат.

      Аналогично, неразрешимой проблемой является и так называемый психофизический параллелизм. Взять хотя бы для примера брюшной тиф с его психическим синдромом. Если вы ошибочно примете психический фактор за определяющий, это повлечет за собой нелепые выводы. Факты же таковы, что определенные физиологические состояния явно вызваны душевным расстройством, а другие не обусловлены, а лишь сопровождаются определенными психическими процессами. Тело и душа суть два аспекта единого живого существа - это все, что нам известно. Поскольку мы не в состоянии помыслить их вместе, я предпочитаю говорить, что эти две вещи совпадают неким чудесным образом. Для себя лично я создал термин, делающий это сосуществование наглядным; я предполагаю, что в мире действует определенный принцип синхроничности ( См.: Jung C.G. Synchronicity: An Acausal Connecting Principle// C.W. - Vol.8. Русс, перевод: К.Г.Юнг, Синхроничность. М.: Рефл-бук; К.: Ваклер, 1997.), благодаря которому есть вещи, которые определенным образом совпадают и ведут себя так, как если бы они были одно и то же, хотя нам они представляются совершенно различными. Возможно, в один прекрасный день будет найден новый математический метод, позволяющий доказать, что происходит нечто в этом роде, однако в настоящий момент я не в состоянии сказать, что главенствует --душа или тело, или же они просто сосуществуют.

     

Доктор Лоуренс Дж.Бандит:

      Мне не совсем понятно, в каких случаях инвазия становится патологической. В первой половине вашего рассказа вы убеждали нас в том, что это происходит тогда, когда она входит в обыкновение. Чем же патологическая инвазия отличается от образов поэтического вдохновения и творческих идей?

     

Профессор Юнг:

      Между поэтическим вдохновением и инвазией нет никакой разницы. Это абсолютно одно и то же, и как раз поэтому я избегаю слова "патология". Я никогда не назову поэтическое вдохновение патологией, ибо, на мой взгляд, это совершенно нормальное состояние. В этом нет ничего плохого, ничего выходящего за пределы нормы. Вследствие этого я делаю исключение и для инвазии. К счастью, человек устроен так, что вдохновение приходит внезапно и чрезвычайно редко, но все же приходит. И вот, поскольку ясно, что патологические явления происходят в принципе таким же образом, мы вынуждены где-то провести грань. Предположим, что вы все занимаетесь психиатрией; я рассказываю вам случай одного человека, и вы все уверены, что он душевнобольной. Однако я могу вам возразить, сказав, что раз ему удалось мне все толком объяснить, раз у нас с ним возник контакт, он вовсе не сумасшедший. Сумасшествие - это крайне относительное понятие. Например, если чернокожий ведет себя специфическим образом, мы говорим: "Ну что с него возьмешь, это же негр", - но когда точно так же поступает белый человек, мы говорим: "Он с ума сошел", - ибо, на наш взгляд, белый человек так себя вести не может. От чернокожего чего-то подобного уже ожидают, а от белого - нет. Быть сумасшедшим - это социальное понятие; для того чтоб распознать психические расстройства, мы пользуемся социальными мерками. Например, речь идет о каком-то своеобразном человеке, который ведет себя неожиданным образом и выдвигает странные идеи; случись ему жить в маленьком городке где-нибудь во Франции или в Швейцарии, про него скажут: "Оригинальный парень, один из самых оригинальных обитателей нашего местечка". Но попадись он врачам (В первом издании 1935 г. употреблено словосочетание "Harley Street"; Harley Street — улица в Лондоне, на которой расположены кабинеты преуспевающих врачей, поэтому данное сочетание имеет переносный смысл "врачи", медицина".), и окажется, что перед вами - безумец. Или другой пример: вы считаете человека оригинальным художником, но если вдруг он станет работать кассиром в банке, у банка будут неприятности, и все сразу же скажут, что этот парень - полный идиот. Но все это чисто социальные соображения. Нечто подобное мы можем наблюдать в психиатрических клиниках. Причина того, что больницы забиты до отказа, отнюдь не в абсолютном возрастании числа душевнобольных - мы просто перестали мириться с теми, кто не соответствует норме, хотя все же приходится признать, что сейчас сумасшедших больше, чем прежде. В юности я знавал людей, которые, как я сейчас понимаю, были просто шизофрениками. Мы же говорили: "Дядюшка такой-то - большой оригинал". В моем родном городке было несколько слабоумных, но о них никогда не говорили: "Он полный осел" - или что-то в этом роде, а наоборот, говорили: "Он - просто прелесть". Точно так же некоторых идиотов называют "кретинами" (это идет от французского "il est bon chretien" "Он добрый христианин" — Ред). Вряд ли к этому можно что-то добавить, разве что признать, что все они действительно добрые христиане.

     

Председательствующий:

      Дамы и господа, я считаю, что нынешним вечером мы должны избавить профессора Юнга от дальнейших трудов и выразить ему глубокую признательность.

ДИСКУССИЯ ВТОРAЯ

     

Вопрос:

      Я хочу напомнить о том, что было вчера. Уже ближе к концу лекции, когда речь шла о высших и низших функциях, Доктор Юнг сказал, что мыслительный тип в своей чувственной функции неизбежно архаичен. Мне хотелось бы знать, истинно ли обратное? Когда чувственный тип пытается мыслить, он что - мыслит архаически? И с другой стороны, должны ли мы неизменно видеть в мышлении и интуиции функции высшие в сравнении с чувством и ощущением? Я спрашиваю об этом потому, что ... насколько я понял из лекции, ощущение является низшей из сознательных функций, а мышление - высшей. В повседневной жизни мышление, ясное дело, представляется более значительным. Когда профессор - не наш, конечно, а вообще, - думает над своими исследованиями, сам он себя считает и другим представляется высшим типом - высшим по сравнению с крестьянином, который говорит: "Иногда я сижу и думаю, а иногда просто сижу".

     

Профессор Юнг:

      Смею надеяться, что не дал вам повода считать, что я отдаю предпочтение какой-либо из функций. У конкретного индивида всегда наиболее дифференцирована его доминирующая функция, но таковой может быть любая из функций. У нас нет абсолютно никаких критериев, на основании которых можно было бы сказать, что та или иная функция сама по себе является наилучшей. Мы лишь можем сказать, что данный индивид лучше всего адаптируется с помощью своей дифференцированной функции и что наибольший ущерб от этого испытывает подчиненная функция: она как бы оказывается в тени высшей. В наше время есть люди, считающие интуицию высшей функцией. Утонченные люди предпочитают интуицию - это так тонко! Человек сенсорного типа всегда считает других людей ниже себя: он уверен, что им недостает реализма. Он один -реалист, а все остальные - фантазеры, которые далеки от реальности. Каждый считает, что его высшая функция является квинтэссенцией всего на свете. В этом вопросе мы все склонны к печальнейшим заблуждениям. Для подлинного понимания связи функций в сознании необходим строгий психологический критицизм. Есть масса людей, считающих, что мышление способно решить все мировые проблемы. На самом деле нет такой истины, которую можно было бы установить без участия всех четырех функций. Помыслив мир, вы сделали лишь одну четвертую часть того, что положено; остальные три функции могут оказаться против вас.

     

Доктор Эрик Б.Штраус:

      Профессор Юнг сказал, что ассоциативный тест является средством, с помощью которого можно изучать содержания индивидуального бессознательного. На самом деле в приведенных им примерах были обнаружены содержания сознания пациента, а не его бессознательного. Если бы кто-то захотел обнаружить бессознательный материал, ему бы пришлось сделать следующий шаг - заняться поиском свободных ассоциаций там, где наблюдались аномальные реакции. Я имею в виду ассоциации, связанные со словом "нож", из которых профессор Юнг столь ловко вывел историю о том несчастном случае. Все это присутствовало в сознании пациента, но если бы слово "нож" имело бессознательные ассоциации, мы должны были бы - будь мы фрейдистами - предположить, что оно связано с бессознательным комплексом кастрации или чем-то подобным. Я не говорю, что это так, но мне непонятно, что профессор Юнг имеет в виду, говоря, что посредством ассоциативного теста мы достигаем бессознательного пациента. В случае, рассмотренном сегодня, мы достигаем сознания, или того, что Фрейд, возможно, назвал бы предсознательным.

     

Профессор Юнг:

      Я был бы очень рад, если бы вы внимательнее слушали, что я говорю. Я говорил, что бессознательные феномены очень относительны. Если я не осознаю нечто, то это лишь относительно; в каком-то ином отношении я могу об этом знать. В определенном смысле содержания индивидуального бессознательного совершенно сознательны, но мы их не осознаем, то ли в определенном отношении, то ли в определенный момент.

      Как мы можем установить, является сознательным или бессознательным? Нужно просто спросить об этом самих людей. У нас нет никакого иного критерия для того, чтобы установить, сознательно ли это или нет. Вы спрашиваете: "Заметили ли вы у себя определенные колебания?" - и вам отвечают: "Нет, у меня не было никаких колебаний; насколько я знаю, я реагировал как обычно". - "Осознаете ли вы, что вас что-то обеспокоило?" - "Нет". - "У вас нет никаких воспоминаний, связанных с вашим ответом на слово "нож"?" - "Нет, никаких". Подобное неведение очень распространено. Если меня спросят, знаю ли я некоего человека, я могу сказать, что не знаю: я ведь просто могу его не вспомнить или, иначе говоря, не осознать, что знаю его; но когда мне скажут, что я встретил его два года назад, что его зовут так-то и так-то, что он сделал то-то и то-то, я отвечу: "Конечно, я его знаю". Я знаю его - и не знаю. Все содержания индивидуального бессознательного, включая даже комплексы кастрации и инцеста, бессознательны относительно. С одной стороны, они совершенно сознательны, а с другой -бессознательны. Относительность сознания становится совершенно очевидной в случае истерии. Очень часто оказывается, что некоторые вещи, кажующиеся бессознательными, выглядят таковыми лишь для врача, а для медсестер или родственников - вовсе нет.

      Как-то в известной клинике в Берлине мне довелось наблюдать интересный случай; речь шла о множественных саркомах спинного мозга, и хотя диагноз был поставлен знаменитым неврологом, перед которым я, можно сказать, трепетал, я все же настоял на проведении анамнеза, что дало великолепные результаты. Я спросил о том, когда появились симптомы, и выяснил, что все началось вечером того дня, когда единственный сын этой женщины женился и покинул ее. Она была вдовой, очевидно, обожавшей своего сына, и я сказал: "Это не саркома, а обычная истерия, в чем можно теперь же убедиться". Профессор ужаснулся, уж не знаю чему - моей глупости, бестактности или еще чему-то, и мне пришлось уйти. Но кое-кто побежал за мной на улицу. Это была медсестра, которая сказала: "Доктор, я хочу вас поблагодарить за то, что вы сказали, что тут была-таки истерия. Я всегда так думала".

     

Доктор Эрик Грэхем Хоу:

      Могу ли я возвратиться к тому, что сказала доктор Штраус? Вчера вечером профессор Юнг упрекнул меня в произвольном употреблении слов, но, на мой взгляд, очень важно, чтобы эти слова были ясно поняты. Хотелось бы знать, задумывались ли вы над тем, что произойдет, если ассоциативный тест будет применен к словам "мистика" или "четвертое измерение"? Я уверен, что реакция всех существенно замедлится и всегда, когда будут упоминаться эти слова, вас будет охватывать сильнейшая ярость. Я предлагаю вернуться к идее четырехмер-ности, которая, как мне думается, со всем этим тесно связана и, следовательно, может помочь нам разобраться. Доктор Штраус использует слово "бессознательное", но его, как я. понял из высказываний профессора Юнга, как такового нет, есть лишь относительно бессознательное - в зависимости от степени осознанности. Согласно сторонникам Фрейда, имеется некое место, нечто, реальность, называемая бессознательным. Согласно профессору Юнгу, насколько я его понял, таковой не существует. У него речь идет об изменчивой среде отношений, а у Фрейда - о статичной среде безотносительных сущностей. Проще говоря, Фрейд трехмерен, а Юнг - в своей психологии в целом - четырехмерен. По этой причине я бы, с вашего позволения, подверг критике схематизированную систему Юнга за то, что тут нам предлагается трехмерное изображение четырехмерной системы, статичное изображение того, что является функционально динамичным; кроме того, несмотря на все объяснения, вас сбивает с толку фрейдовская терминология, и вы уже ничего не можете понять. Поэтому я продолжаю настаивать на необходимости уточнения слов.

     

Профессор Юнг:

      Хотелось бы надеяться, что Доктор Грэхем Хоу будет более осторожен. Вы правы, но, пожалуй, не стоило заводить этот разговор. Я ведь объяснил, что стараюсь исходить из наиболее осторожных предположений. Этого-то как раз вы и коснулись, заговорив о четырех измерениях, о слове "мистика" и сказав мне, что на эти слова-раздражители у нас у всех будет замедленная реакция. Вы совершенно правы, мы все легко уязвимы, ибо находимся в самом начале пути. Я согласен с вами в том, что очень трудно поддерживать в психологии ее живой дух и не сводить ее к статичным сущностям. Естественно, привнеся в трехмерную систему временной фактор, вы вынуждены будете воспользоваться понятием четвертого измерения. Когда вы говорите о динамике и о процессах, вам необходим временной фактор, но поскольку вы вводите понятие "четырехмерности", против вас восстают все предрассудки этого мира. Это слово-табу, которое не следует упоминать. Оно имеет свою историю, и мы должны обращаться с ним и ему подобными исключительно тактично. Чем дальше мы продвинемся в понимании psyche, тем осторожнее нам придется обращаться с терминологией, ибо каждое слово имеет множество исторических параллелей и с ним связана масса предрассудков. Чем глубже мы проникнем в фундаментальные проблемы психологии, тем чаще будем затрагивать философские, религиозные и моральные предрассудков. Поэтому с определенными вещами следует обращаться крайне осторожно.

     

Доктор Хоу:

      В данной аудитории лучше не осторожничать. Сейчас я скажу нечто рискованное. Ни вы, ни я не рассматриваем эго как прямую линию. Мы должны быть готовы рассматривать в качестве истинной формы самости четырехмерную сферу, одним из измерений которой является трехмерный контур*. Если так, можете ли вы ответить на вопрос: "Каковы масштабы той самости, которая в четырех измерениях предстает как движущаяся сфера?" Я предполагаю, что ответ будет таков: "Это сам универсум, включая ваше понятие коллективного расового бессознательного".

     

Профессор Юнг:

      Я был бы очень признателен, если бы вы повторили вопрос.

     

Доктор Хоу:

      Как велика эта сфера четырехмерной самости. Я не могу удержаться от ответа и не сказать, что она по величине подобна универсуму.

      Трехмерный контур как одно из четырех измерений, очевидно, следует понимать как оговорку Доктора Хоу, беспристрастно зафиксированную стенограммой: "...four dimensions, of which one is the three-dimensional outline" - Ред.

     

Профессор Юнг:

      Это чисто философский вопрос, ответ на него требует серьезного обращения к теории познания. Мир - это наша картина. Лишь по-детски мыслящие люди воображают, что мир таков, каким мы его себе представляем. Образ мира является проекцией мира самости, так же, как последний является внутренней проекцией внешнего мира. Лишь особо устроенный философский разум может заглянуть по ту сторону этой привычной картины мира, где вещи статичны и изолированы друг от друга. Шагнув за рамки этой картины, обыденный разум испытает потрясение: это способно поколебать основы всего мироздания, поправ наши сокровеннейшие убеждения и надежды, и я не вижу необходимости расшатывать устоявший порядок вещей. Это не нужно ни пациентам, ни их врачам; может быть, это то, что нужно философам.

     

Доктор Ян Д.Сатти:

      Я бы хотел возвратиться к вопросу доктора Штрауса. Я могу понять, что имеет в виду доктор Штраус, и думаю, что в состоянии понять, что имеет в виду профессор Юнг. Насколько я могу судить, профессору Юнгу не удалось как-то связать свои рассуждения с тем, что сказал доктор Штраус. Доктор Штраус хотел узнать, как ассоциативный тест может выявить фрейдовское бессознательное, т.е. материал, который в настоящее время вытеснен из сознания. Насколько я понимаю профессора Юнга, он имеет в виду фрейдовское "Id". Мне кажется, что каждый из нас должен определить свои понятия достаточно четко для того, чтобы их можно было сопоставлять, а не просто употреблять в характерном для своей школы смысле.

     

Профессор Юнг:

      Я вынужден вновь повторить, что мои методы служат открытию фактов, а не теорий, и я рассказываю вам, какого рода факты я открываю с помощью этих методов. Я не смог бы открыть комплекс кастрации или вытесненный инцест, или что-нибудь еще в этом роде, ибо занят поиском психологических фактов, а не теорий. Боюсь, вы слишком часто путаете теорию с фактом и поэтому с разочарованием узнаете о том, что эксперимент не подтверждает наличия комплекса кастрации и подобных вещей, но ведь комплекс кастрации - это теория. Посредством ассоциативного теста вы обнаруживаете определенные факты, о которых мы прежде не знали и о которых в определенном смысле не знал и сам тестируемый. Я не отрицаю того, что он их знал в каком-то ином смысле. Есть много вещей, которые вы осознаете на работе и не осознаете дома, но так же и дома вы знаете множество таких вещей, о которых вы не знаете в рабочей обстановке. В одном положении вам это известно, а в другом - нет. Это мы и называем бессознательным. Я должен повторить, что невозможно проникнуть в бессознательное эмпирическим путем, а затем открыть, скажем, фрейдовскую теорию комплекса кастрации. Комплекс кастрации является мифологической идеей, но как таковой он не обнаружим. В действительности мы обнаруживаем специфически сгруппированные факты и в соответствии с историческими или мифологическими параллелями даем им название. Мы в состоянии обнаружить не мифологический, а лишь индивидуальный мотив, причем последний всегда появляется не в форме теории, а как живой факт человеческой жизни. Исходя из него мы можем построить теорию - фрейдовскую, адлеровскую или любую другую. Вы можете думать о фактах, что вам угодно, но в результате теорий будет столько же, сколько ломающих над этим голову людей.

     

Доктор Сатти:

      Я протестую! Меня не интересует та или иная теория, меня не интересует, какие факты обнаружены, а какие нет, но я заинтересован в обретении средств коммуникации, с помощью которых каждый сможет понять, что имеют в виду другие, и с этой целью я настаиваю на том, чтобы мы определили наши понятия. Мы должны знать, что другие подразумевают под тем или иным понятием, таким, например, как бессознательное Фрейда. Что касается слова "бессознательное", оно уже всем более или менее понятно. В силу своего социального признания и наглядности оно имеет известную ценность, но Юнг отказывается понимать под бессознательным то, что имел в виду Фрейд, и употребляет это слово так, что теперь мы можем его понимать как то, что Фрейд называет "Id".

     

Профессор Юнг:

      Слово "бессознательное" не является изобретением Фрейда. Оно было известно в немецкой философии задолго до него: Кант, Лейбниц и другие. Каждый из этих мыслителей давал данному термину собственное определение. Прекрасно зная, что есть множество разных концепций бессознательного, я по мере сил пытался высказать о нем свое собственное мнение. Это не значит, что я не признаю заслуги Лейбница, Канта, фон Гартмана и других великих мыслителей, включая Фрейда, Адлера и т.д. Я просто объяснял вам, что я сам подразумеваю под бессознательным, предполагая, что вы все прекрасно осведомлены о том, что думает на этот счет Фрейд. Я не думал, что моей задачей было объяснить вещи таким образом, чтобы все сторонники фрейдовской теории, отдающие предпочтение его точке зрения, отказались от своей веры. У меня-нет намерения разрушать ваши воззрения и убеждения. Я просто предлагаю собственную точку зрения, и если кому-то покажется, что она тоже имеет смысл, мне этого достаточно. Мне совершенно безразлично, какие у кого представления о бессознательном, иначе мне бы пришлось срочно садиться за длинную диссертацию о том, как понимали бессознательное Лейбниц, Кант и фон Гартман.

     

Доктор Сатти:

      Доктор Штраус спросил, как соотносится ваше понимание бессознательного с фрейдовским. Можно ли установить между ними ясную и определенную взаимосвязь?

     

Профессор Юнг:

      Доктор Грэхем Хоу ответил на этот вопрос. Фрейд рассматривает психические процессы как статичные, в то время как я говорю о них в терминах динамики и взаимосвязи. Для меня все это относительно. Нет ничего однозначно бессознательного: это лишь то, что не осознано разумом в определенном свете. Можно выдвигать самые различные предположения насчет того, почему нам что-то с одной точки зрения известно, а с другой - нет. Единственное исключение я делаю для мифологического паттерна: у меня есть фактические подтверждения того, что он глубоко бессознателен.

     

Доктор Штраус:

      Безусловно, между использованием вашего ассоциативного теста в качестве детектора преступления и поисками с его помощью, скажем так, бессознательной вины имеется различие. Преступник у вас осознает как свою вину, так и свой страх быть разоблаченным. Невротик же не знает ни о своей вине, ни о своем страхе быть разоблаченным. Можно ли пользоваться одной и той же техникой в двух столь несхожих случаях?

     

Председательствующий:

      Та женщина не осознавала своей вины, хотя не запретила ребенку сосать губку.

     

Профессор Юнг:

      Я покажу вам различие экспериментальным путем. На рис.7 мы имеем схематическое изображение дыхания тестируемого во время проведения ассоциативного эксперимента. Вы видите четыре серии по семь вдохов и выдохов, зарегистрированных после слов-стимулов. Диаграмма отражает типичную для множества тестируемых зависимость дыхания от индифферентных и критических стимулов.

      Серия "А" показывает, как протекает дыхание после индифферентных слов-стимулов. Вдохи, идущие сразу после слов-стимулов, ниже нормы, затем следует нормализация.

      В серии "В" слово-стимул было критическим и объем дыхания существенно снижен, порой более чем в два раза по сравнению с нормой.

      В серии "С" дана динамика дыхания после слова-стимула, относящегося к комплексу, осознаваемому тестируемым. Первый вдох почти нормальный, и лишь затем происходит некоторое уменьшение объема дыхания.

      Серия "D" соответствует дыханию после слова-стимула, относящегося к такому комплексу, который не осознается тестируемым. В этом случае первый вдох явно слаб, и те, что идут вслед за ним, несколько ниже нормы.

      Эти диаграммы наглядно демонстрируют различие между реакциями, соответствующими сознательным и бессознательным комплексам.

      В серии "С", например, комплекс является сознательным. Слово-стимул задевает тестируемого за живое, и следует глубокий вдох. Но когда слово-стимул ударяет по бессознательному комплексу, объем дыхания, как показывает диаграмма "D" (ее первая колонка), уменьшается. Имеет место спазм грудной клетки - дыхание практически замирает. Таким образом можно эмпирически подтвердить различие между сознательными и бессознательными реакциями.

Ассоциативный тест (дыхание)

Рис.7. Ассоциативный тест (дыхание).

     

Доктор Уилфред Р.Байон:

      Вы провели аналогию между архаическими формами тела и архаическими формами сознания. Это просто аналогия или на самом деле есть более тесная связь? Из того, что вы сказали вчера вечером, можно сделать вывод о том, что вы признаете наличие связи между сознанием и мозгом; недавно в "British Medical Journal" был опубликован диагноз, поставленный вами на основании сна: органическое расстройство*. Если это сообщение является точным, то мы получаем очень важное подтверждение, и мне хотелось бы знать, не считаете ли вы, что между этими двумя рудиментарно-архаическими формами существует более тесная связь.

// * См.: Davie Т.М. Comments upon a case of "Periventricular Epilepsy"// British Medical Journal. - 1935. - No 3893(Aug.). - P 293-297. Сон, сообщенный пациентом доктора Дэви, был таков: "Кто-то сзади беспрерывно спрашивал меня что-то о смазке какого-то механизма. Говорилось, что лучшим смазочным средством является молоко. Я же. по-видимому, считал, что предпочтительнее будет использовать илистую грязь. Затем, когда был осушен пруд, среди ила обнаружили двух ископаемых животных. Один был маленький мастодонт, а кто второй — я забыл". Комментарии Дэви: "Я подумал, что было бы интересно представить этот сон Юнгу и спросить, какова его интерпретация. Несмотря на то, что в этом сне было множество психологических ответвлений, Юнг нисколько не сомневался, что заболевание в своей основе было не психологическим. По его мнению, сон свидетельствовал об органическом расстройстве. Осушение водоема он проинтерпретировал как ухудшение циркуляции спинномозговой жидкости".//

     

Профессор Юнг:

      Вы вновь касаетесь противоречивой проблемы психофизического параллелизма, в отношении которой у меня нет ответа, ибо она находится за пределами человеческого познания. Как я пытался объяснить вчера, эти две вещи - психический факт и факт физиологический - некоторым образом происходят вместе. Они случаются вместе, и я предполагаю, что они являются двумя разными (курсив мой. - В.М.) аспектами лишь с точки зрения нашего разума (курсив автора. - В.М.), но в реальности все не так. Эта двойственность возникает вследствие абсолютной неспособности разума помыслить их вместе. Исходя из допускаемого нами единства этих двух вещей, нам следует ожидать обнаружения снов, которые в большей степени являются физиологическими, нежели психологическими, точно так же, как есть сны более психологические, нежели физиологические. Сон, о котором вы упомянули, был явным выражением органического расстройства. Такие "органические образы" часто встречаются и в древней литературе. Врачи древности и средневековья пользовались подобными снами для установления диагноза. Я не проводил физического осмотра этого человека. Я просто услышал его историю, узнал о его сне и высказал свое мнение. У меня были и другие случаи, например, очень непонятный случай прогрессирующей мускульной атрофии у молодой девушки. Я спросил о ее сновидениях: у нее было два чрезвычайно ярких сна. Мой коллега - человек, знакомый с психологией, - считал, что это, должно быть, случай истерии. Симптомы истерии тут и вправду имели место, и было не ясно, действительно ли это прогрессирующая мускульная атрофия или нет; но на основе анализа сновидения я пришел к заключению, что это было физическое заболевание. События подтвердили мой диагноз. Тут было органическое расстройство, и сны явно соотносились с ее органическим состоянием (Jung C.G. The Practice of Psychotherapy// C.W. - Vol.l6(Par.344f).). Исходя из моей идеи о единстве psyche и живого тела, все должно было быть именно так, и было бы удивительно, если бы было иначе.

     

Доктор Байон:

      Будете ли вы говорить об этом впоследствии - при обсуждении проблемы сновидений?

     

Профессор Юнг:

      Боюсь, что не могу входить в такие детали; это слишком специальная тема. На самом деле это предмет особого опыта, и попытка его представить была бы очень трудоемкой. Представляется невозможным сжато изложить вам критерии, с помощью которых я анализирую сны. В упомянутом вами сне был маленький мастодонт - помните? Для того чтобы показать, что же на самом деле этот мастодонт означает в органическом аспекте и почему сам сон я должен рассматривать как органический симптом, мне придется прибегнуть к таким аргументам, что вы обвините меня в жутчайшем мракобесии. Тут действительно все окутано мраком. Мне пришлось бы изъясняться в терминах глубинного разума, мыслящего архетипическими паттернами. Когда я говорю о мифологических паттернах, люди, осведомленные об этих вещах, понимают, о чем идет речь, но если вы не в курсе, то подумаете: "Парень сошел с ума - он говорит о мастодонтах и их отличии от змей и коней". Прежде чем вы смогли бы оценить сказанное мною, мне потребовалось бы прочитать вам примерно четырехсеместровый курс по символизму.

      К сожалению, между тем, что об этих вещах общеизвестно, и тем, что я наработал за все эти годы, имеется расхождение. Даже если бы я выступал перед медицинской аудиторией, мне пришлось бы вести речь не только о niveau mental (Досл.: ментальный уровень (франц.). — Ред.) (в терминологии Жане), но и заговорить чуть ли не по-китайски. Например, я сказал бы, что abaissement du niveau mental (Снижение ментального уровня (франц.) — Ред.) в определенном случае доходит до уровня manipura chakra, т.е. до уровня пупка. Мы, европейцы, не единственные люди на Земле. Мы всего лишь полуостров на азиатском материке, населенном древними цивилизациями, представители которых тысячелетиями упражнялись в психологической интроспекции, тогда как мы занялись психологией даже не вчера, а сегодня утром. Эти люди достигли фантастических прозрений, и для того чтобы понять некоторые факты, связанные с бессознательным, я должен был заняться Востоком. Мне нужно было вернуться назад, чтобы достичь понимания восточного символизма. Вскоре я опубликую небольшую книгу, посвященную лишь одному символическому мотиву (Мотив мандалы — в лекции "Traumsymbole des Individuationsprozesses", прочитанной Юнгом двумя неделями раньше Она была напечатана в "Eranos-Jahrbich" за 1935 год.); вас бы это шокировало. Мне пришлось заняться не только китайским и хинди, но также и литературой, написанной на санскрите, средневековыми латинскими манускриптами, не известными даже специалистам, - можете сходить в Британский музей посмотреть мои заказы. Только располагая таким аппаратом параллелизма, вы можете начать ставить диагнозы и судить, является ли этот сон органическим или нет. Пока люди не освоят эту область знания, я буду выглядеть как колдун. Это называется un tour de passe-passe (Фокус, магическая манипуляция (франц.). — Ред). Так говорили в Средние века; люди могли сказать: "Как вы можете видеть, что у Юпитера есть спутники?" Предположим, вы бы ответили, что у вас есть телескоп, но что такое телескоп для средневековой публики?

      Я не собираюсь этим хвастаться. Но меня всегда озадачивает, когда мои коллеги спрашивают: "Как вы поставили такой диагноз?" или "Как вы пришли к такому заключению?" Я отвечаю: "Хорошо, я объясню, но для начала мне придется объяснить вам, что вы должны знать для того, чтобы быть в состоянии это понять". Я ощутил это на себе, когда знаменитый Эйнштейн был профессором в Цюрихе. Он тогда начинал работать над своей теорией относительности. Мы часто виделись, нередко он бывал у меня дома, и я выспрашивал у него об этой теории. Я лишен математического дара, и вы можете представить, с какими мучениями этот бедняга объяснял мне, что такое относительность. Он не знал, как это сделать. Увидев, как он со мной замучился, я почувствовал себя совсем ничтожным и готов был провалиться сквозь землю. Но однажды он спросил меня о чем-то из области психологии. Тут-то я и отыгрался.

      Особое знание ставит в невыгодное положение. Оно заводит вас настолько далеко, что вы уже ничего не можете объяснить. Вам придется смириться с тем, что я буду говорить вам элементарные, на первый взгляд, вещи, ибо лишь зная о них, вы сможете понять, почему я делаю те или иные выводы. Я приношу извинения, поскольку у нас не так много времени, и я не могу рассказать вам все. Переходя к снам, я отдаю себя во власть вашего суждения и рискую показаться полным дураком, поскольку я не в состоянии предоставить вам все те материалы, все те исторические свидетельства, на которых строятся мои заключения. Я буду вынужден цитировать литературу Индии и Китая, средневековые тексты - т.е. все то, чего вы не знаете. Да и как вы могли бы знать все это? Я сотрудничаю со специалистами из других областей знания, и они помогают мне. Среди них был и мой покойный друг - синолог - профессор Вильгельм; я работал вместе с ним. Он перевел даосский текст и попросил меня прокомментировать его с психологической точки зрения, что я и сделал ("The Secret of the Golden Flower" (Китайский текст был переведен Рихардом Вильгельмом. Комментарий Юнга см. в: Jung C.G. Alchemical Studies// C.W. - Vol.13).). Мой рассказ полон неожиданностей для синолога, но то, что может рассказать он, будет столь же неожиданно для нас. Китайская философия не была заблуждением. Это мы считаем, что древние просто заблуждались, но они были ничем не хуже нас. Это были чрезвычайно мудрые люди, и психологии следует неустанно учиться у древних цивилизаций, особенно у Индии и Китая. Бывший президент Британского антропологического общества как-то спросил меня: "Как понять, что такие высокоразвитые люди, как китайцы, не имеют своей науки?" Я ответил: "У них есть наука, но вы не понимаете ее. Она не основывается на принципе причинности. Причинность не единственный принцип; это только условность".

      Кто-то может сказать: "Что за глупость считать причинность условностью!" Однако взгляните на современную физику! Восток строит свое мышление и систему оценки фактов, исходя из иного принципа. У нас для него даже нет названия. На Востоке, естественно, есть обозначающее его слово, но мы его не понимаем. Таким восточным словом является Дао. У моего друга МакДугалла (Уильям МакДугалл (1871-1938), американский психиатр.) был китайский студент, которому он задал вопрос: "Что именно ты понимаешь под Дао?" Как это типично для Запада! Китаец объяснил, что такое Дао, но тот этим не удовлетворился: "Мне пока не понятно". Тогда китаец вышел на балкон и сказал: "Что вы видите?" - "Я вижу улицу, дома, людей, прогуливающихся или едущих в трамваях". - "Что еще?" - "Я вижу гору". - "А еще?" - "Деревья". - "А еще?" -"Дует ветер". Китаец воздел руки и сказал: "Это Дао".

      В этом все дело. Дао может быть в чем угодно. Для его обозначения я пользуюсь иным, достаточно узким термином. Я называю его синхроничностью. Когда восточный разум наблюдает целостную совокупность фактов, он воспринимает ее как таковую, а западный разум разделяет ее на нечто меньшее - на отдельные сущности. Например, вы смотрите на некоторое скопление людей и говорите: "Откуда они все пришли?" или "Зачем они собрались вместе?" Восточный разум это абсолютно не интересует. Он говорит: "Что означает, что эти люди находятся вместе?" Для западного разума нет такой проблемы. Вас интересует, зачем вы сюда пришли и что вы здесь собираетесь делать. Для восточного разума все не так: его интересует то, что вы вместе.

      Вот как это выглядит: вы стоите на берегу моря, и волной выбрасывает старую шляпу, поломанный ящик, ботинок, мертвую рыбу, и они остаются лежать на берегу. Вы говорите: "Случай, бессмыслица!" А китайский разум задает вопрос: "Что означает, что эти вещи находятся вместе?" Китайский разум экспериментирует с этим "быть вместе", "явиться вместе и одновременно"; у него есть свой, неизвестный на Западе, но играющий значительную роль в восточной философии, экспериментальный метод. Это метод предвосхищения возможностей, которым японское правительство пользуется и по сей день при решении политических вопросов - так было, например во время Мировой войны. Этот метод был сформулирован еще в 1143г. до Р.Х. (И-цзин - Книга Перемен)

ДИСКУССИЯ ТРЕТЬЯ

     

Доктор Чарлз Брайтон:

      Я не знаю, разумно ли обсуждать сны тех, кого здесь нет, но у меня есть маленькая дочь пяти с половиной лет, и недавно она увидела два сна, которые разбудили ее среди ночи. Первый сон был в середине августа, и она рассказала мне следующее: "Я вижу колесо, оно катится вниз по дороге и обжигает меня". Это все, чего я смог от нее добиться. Я хотел, чтобы она на следующий день нарисовала мне это, но она не желала, чтобы ее беспокоили, и я не настаивал. Другой сон был примерно неделю тому назад, и на этот раз это был "жук, который щипает меня". Это все, что я смог выведать у нее на этот счет. Не знаю, возьметесь ли вы прокомментировать это. Единственно, что я хотел бы добавить, это то, что она знает разницу между жуком и крабом. Она очень любит животных.

     

Профессор Юнг:

      Вы должны учитывать, что очень трудно и едва ли разумно комментировать сны человека, о котором вам ничего не известно; однако я расскажу вам ровно столько, сколько можно увидеть в самом символизме. Жук, согласно моей идее, должен иметь отношение к симпатической системе. Следовательно, из этого сна я сделал бы вывод о том, что в ребенке происходят определенные психические процессы, касающиеся симпатической системы и способные вызывать кишечные и брюшные расстройства. Из всего, что можно сказать, наиболее осторожным будет утверждение, что в симпатической системе имеет место определенная аккумуляция энергии, вызывающая легкие расстройства. Это подтверждается также и символом огненного колеса. Колесо в ее сне, по-видимому, является солнечным символом, а в тантрической философии огонь соответствует так называемой manipura chakra, локализованной в области живота. Среди симптомов, предвещающих эпилепсию, можно порой обнаружить идею колеса, внутри которого происходит вращение. Это тоже выражает проявления симпатического характера. Образ вращающегося колеса напоминает нам о колесе, на котором был распят Иксион. Сон маленькой девочки является архетипическим - одним из тех странных архетипических снов, которые время от времени бывают у детей.

      Я объясняю эти архетипические сны у детей тем фактом, что вместе с пробуждением сознания, когда ребенок начинает чувствовать, что он существует, он еще близок к тому психологическому миру, из которого он только что вышел: к царству бессознательного. Поэтому вы обнаруживаете у многих детей осознание содержаний коллективного бессознательного - факт, который во многих восточных верованиях интерпретируется как воспоминание о прежнем существовании. Например, тибетская философия говорит о существовании "Бардо" и о состоянии души между смертью и рождением (Evans-Wentz W.Y. The Tibetian Book of the Dead, — Русск. перевод: Тибетская книга мертвых. - СПб., 1992 (с предисловием Юнга).). Идея предыдущего существования является проекцией психологического состояния раннего детства. Самым маленьким детям все еще присуще осознание мифологических содержаний, но если эти содержания остаются сознательными слишком долго, индивиду угрожает утрата способности к адаптации. Он одержим постоянным стремлением остаться или возвратиться к первоначальному видению. У мистиков и поэтов имеются превосходные описания подобных переживаний.

      Обычно в возрасте от четырех до шести лет эти переживания окутывает завеса забвения. Однако мне встречались случаи, если можно так выразиться, "неземных" детей: у них наблюдалась экстраординарная осознанность подобных психических фактов, их жизнь протекала в архетипических снах, и они были не способны адаптироваться. А недавно я познакомился со случаем десятилетней малышки, видевшей изумительнейшие мифологические сны (Jung C.G. Approaching the Unconscious (русск. перевод: Подход к бессознательному// Юнг К.Г. Архетип и символ. - - М., 1991); данный случай обсуждается также и в книге И.Якоби (Jacobi I. Complex/Archetype/Symbol).). Ее отец консультировался со мной по поводу этих снов. Я не мог высказать ему то, что думал, ибо в снах содержались жуткие прогнозы. Маленькая девочка умерла год спустя от инфекционного заболевания. Ей даже не довелось в полной мере родиться.

     

Доктор Леонард Ф.Браун:

      Я хотел бы задать профессору Юнгу вопрос, относящийся к интерпретации тех снов, о которых он рассказывал нам сегодня. В связи с тем, что пациент бывает не в состоянии принять предложенную интерпретацию, мне хотелось бы узнать, можно ли преодолеть это затруднение, несколько изменив технику?

     

Профессор Юнг:

      Если бы я имел намерение быть миссионером или спасителем, я воспользовался бы ловким трюком. Я сказал бы пациенту: "Да, это действительно материнский комплекс", - в продолжение нескольких месяцев мы бы занимались с ним разговорами на этом специфическом жаргоне, и, не исключено, что под конец мне удалось бы его поколебать. Но из опыта я знаю, что это не хорошо; не следует обманывать людей, даже ради их блага. Я не хочу обманом выводить людей из их заблуждений. Возможно, для этого человека было бы лучше, чтобы все пошло прахом, нежели удержаться ценою лжи. Я никогда не препятствую людям. Когда кто-то говорит: "Я покончу жизнь самоубийством, если...", - я говорю: "Если таково ваше желание, мне нечего сказать".

     

Доктор Браун:

      Есть ли у вас какие-то подтверждения того, что симптомы "горной болезни" поддаются лечению?

     

Профессор Юнг:

      У пациента невроз исчез в связи с тем падением, которое он пережил. Этому человеку не отвечала высота в 6000 футов; ему следовало быть значительно ниже. Он спустился вниз, чтобы не стать невротиком. Однажды я беседовал с главой крупного американского учреждения, занимающегося воспитанием детей-преступников, и услышал от него об очень интересном опыте. У них имеется две категории детей. Большинство из них, попадая в учреждение, чувствуют себя значительно лучше, развиваются очень хорошо и вполне нормально; в конце концов, они перерастают свои пороки - какими б они ни были. Дети же другой категории - они составляют меньшинство - становятся истеричными. Это прирожденные преступники. Они психически нормальны тогда, когда поступают неправильно. Мы тоже чувствуем себя не так уж хорошо, когда ведем себя образцово, нам много лучше, когда мы понемногу грешим. Это от того, что мы несовершенны. Индусы, когда они строят храм, оставляют один угол недостроенным; только боги создают нечто совершенное; человек на это никогда не способен. Лучше отдавать себе отчет в том, что человек несовершенен, в таком случае и он с нами будет чувствовать себя значительно лучше. Так обстоит дело с этими детьми, так бывает и с нашими пациентами. Неразумно обманом уводить человека от его судьбы и помогать ему превзойти его собственный уровень. Если человек сам готов адаптироваться, любыми средствами помогайте ему; но если на самом деле его задача не адаптироваться, любыми средствами помогите ему не адаптироваться; только тогда с ним будет все в порядке.

      На что был бы похож мир, если бы все люди разом адаптировались? Во всяком случае, было бы нестерпимо скучно. Должны существовать люди, которые ведут себя неправильно; они выполняют роль козлов отпущения, они необходимы психически нормальным людям. Задумайтесь, чем мы обязаны детективным романам и газетным очеркам - мы ведь можем сказать: "Слава небесам, я не из тех, кто совершает преступления, я абсолютно невинное создание". Вы чувствуете удовлетворение, и этим вы обязаны людям порочным. Это придает глубочайший смысл тому факту, что Иисус как спаситель был распят между двумя разбойниками. Эти разбойники по-своему тоже были спасителями человечества - они были козлами отпущения.

     

Вопрос:

      Я хотел бы задать вопрос о психологических функциях, если, конечно, это не уводит нас слишком далеко в сторону. Прошлый раз, отвечая на вопрос, вы сказали, что нет критериев, согласно которым можно было бы рассматривать какую-либо из функций как высшую саму по себе, затем вы сказали, что для достижения полного и адекватного знания о мире должны быть одинаково дифференцированы все четыре функции. Не имеете ли вы, таким образом, в виду, что в каком-то определенном случае все четыре функции могут быть в равной степени дифференцированы, или что это достигается путем обучения?

     

Профессор Юнг:

      Я не верю в то, что по-человечески возможно одинаково дифференцировать все четыре функции, в противном случае мы были бы столь же совершенны, как Бог, а этого, бесспорно, не случится. В кристалле всегда будет трещина. Мы никогда не сможем достичь совершенства. Более того, если бы мы могли одинаково дифференцировать все четыре функции, мы тем самым просто превратили бы их в функции, доступные сознанию. Но тогда мы утратили бы идущую через подчиненную функцию наиболее ценную связь с бессознательным, ибо эта функция неизменно является слабейшей; лишь благодаря нашим слабостям и ограниченным способностям мы связаны с бессознательным, с низшим миром инстинктов и с себе подобными. Наши добродетели лишь дают нам возможность быть независимыми. Тут мы ни в ком не нуждаемся, тут мы короли; но в нашей подчиненности мы связаны с человечеством, равно как и с миром наших инстинктов. Это даже не преимущество -иметь все функции совершенными, потому что это состояние было бы равносильно полной отчужденности. Я лишен мании совершенства. Мой принцип таков: ради бога, не будьте совершенными, но любыми средствами старайтесь достичь полноты, чего бы вам это ни стоило.

     

Вопрос:

      Могу ли я спросить, что означает эта полнота? Нельзя ли более обстоятельно обсудить это?

     

Профессор Юнг:

      Должен же я оставить что-то и на долю ваших собственных умозаключений. Несомненно, вам было бы весьма занимательно, скажем, по дороге домой подумать о том, что означает эта полнота. Не следует лишать людей удовольствия делать свои собственные открытия. Полнота - это очень важная проблема, говорить об этом весьма интересно, но главное все же - быть таковым.

     

Вопрос:

      Как с вашей схемой соотносится мистицизм?

     

Профессор Юнг:

      С какой схемой?

     

Ответ:

      Со схемой психологии и psyche.

     

Профессор Юнг:

      Безусловно, вам следует определить, что вы подразумеваете под мистицизмом. Допустим, вы имеете в виду людей, имеющих мистический опыт. Мистиками являются люди, наделенные яркими переживаниями процессов коллективного бессознательного. Мистические опыт (experience) заключается в переживании (experience) архетипов.

     

Вопрос:

      Имеется ли какое-то различие между архетипическими и мистическими формами?

     

Профессор Юнг:

      Я не провожу между ними различия. Если вы займетесь феноменологией мистического опыта, то столкнетесь с интереснейшими вещами. Например, все вы знаете, что наши христианские небеса - это мужские небеса, где женский элемент лишь терпят, не более. Богоматерь не является божественной, она лишь архисвятая; она ходатайствует за нас перед троном Господним, но не является частью Божества. Она не входит в состав Троицы.

      Некоторые христианские мистики имеют иной опыт. Например, швейцарский мистик - Никлаус ван дер Флю (См.: Jung C.G. Brother Klaus// C.W. - Vol.11.). Его переживание относилось как к Богу, так и к Богине. В тринадцатом веке был мистик, Гильом де Дигюльвиль, написавший "Pelerinage de 1'ame de Jesus Christ" (См.: Юнг К.Г. Психология и алхимия (пар. .315).). Подобно Данте, он имел видение высшего рая в виде "le ciel d'or" (Золотой небесный свод (франц.) — Ред.), где на троне, что в тысячу раз ярче солнца, восседает le Roi (Король (франц.). — Ред.) - т.е. сам Бог, а за ним на хрустальном троне коричневого оттенка - la Reine (Королева (франц.). — Ред.), предположительно Земля. Это видение находится за пределами пределами идеи Троицы, оно является мистическим опытом архетипического характера, включающим женский принцип. Троица - это канонический образ, базирующийся на архетипе исключительно мужского характера. В ранней Церкви гностическая интерпретация Святого Духа в качестве женщины была признана ересью.

      Догматические образы, такие как Троица, - это архетипы, ставшие абстрактными идеями. Однако и в рамках Церкви возможен мистический опыт, чей архетипический характер еще вполне очевиден. Поэтому порой здесь содержится еретический или языческий элемент. Вспомните, например, святого Франциска Ассизского. Лишь благодаря огромному дипломатическому таланту папы Бонифация Восьмого св.Франциск смог быть принятым в лоно Церкви. Достаточно вспомнить лишь о его отношении к животным, чтобы оценить всю сложность положения. Животные, как и Природа в целом, были табу для Церкви. Тем не менее имеются священные животные, такие как Агнец, Голубь, Рыба (в ранней Церкви), пользующиеся почитанием.

     

Вопроc.

      Не выскажет ли профессор Юнг свою точку зрения относительно психологических различий между диссоциацией при истерии и шизофрении?

     

Профессор Юнг:

      При истерии диссоциированные персоналии все еще находятся в определенном взаимодействии, поэтому у вас всегда остается впечатление единой личности. В случае истерии вы всегда можете установить связь, вы получаете реакцию чувств целостной личности. Имеется лишь поверхностное разделение между определенными отделами памяти, но всегда присутствует и базовая личность. В случае шизофрении - по-другому. Здесь вы встречаете лишь фрагменты, здесь нигде нет целого. Поэтому, если у вас есть друг или родственник, которого вы хорошо знали раньше, когда его еще не постиг этот недуг, вас ждет потрясение при встрече с полностью расщепленной фрагментарной личностью. В каждый конкретный момент времени вы можете иметь дело лишь с одним из фрагментов; это как осколки стекла. Вы больше не чувствуете связности личности. Имея дело со случаем истерии, вы думаете: лишь бы мне удалось стереть эти проявления обскурантизма или сомнамбулизма, и тогда мы получим воссоединенную личность; при шизофрении же имеет место глубокая диссоциация личности: фрагменты больше не могут прийти в согласие.

     

Вопрос:

      Имеются ли какие-либо более строгие психологические понятия, с помощью которых может быть выражено это различие?

     

Профессор Юнг:

      Имеются определенные пограничные случаи, когда вы еще можете "сшить" воедино все части, при условии, что вам удастся восстановить утраченные содержания. Я расскажу вам один известный мне случай. Женщина дважды побывала в психиатрической лечебнице с типичными приступами шизофрении. Когда она попала ко мне, она чувствовала себя лучше, но по-прежнему находилась в галлюцинаторном состоянии. Я видел, что расколовшиеся части еще досягаемы. Затем мы вместе с ней начали разбирать детали тех переживаний, которые она имела в больнице; мы прошлись по всем голосам и по всем иллюзиям, я объяснил ей каждый факт таким образом, чтобы она смогла ассоциировать их со своим сознанием. Я показал ей, чем были все те бессознательные содержания, которые появлялись в состоянии помешательства, и поскольку она была весьма умной особой, я дал ей почитать книги с тем, чтобы она побольше узнала, главным образом в области мифологии, что позволило бы ей "сшить" все воедино. Линии разрывов, бесспорно, сохранились, и когда впоследствии у нее была новая волна дезинтеграции, я, для того чтоб иметь целостную картину, объективирующую ее состояние, попросил ее написать или нарисовать на бумаге изображение этой особой ситуации, и она так и сделала. Она принесла мне довольно много сделанных ею рисунков, которые всегда ей помогали в тех случаях, когда она чувствовала, что вновь распадается на части. Таким способом я сохранял ее на плаву в течение примерно двенадцати лет, у нее больше не было приступов, которые делали бы необходимой ее изоляцию в больнице. Ей всегда удавалось парировать приступы путем объективации их содержаний. Более того, она рассказала мне, что, сделав такой рисунок, она обращалась к своим книгам и читала главу, касающуюся какой-то главной его особенности; делала она это для того, чтобы обрести единство с человечеством, с тем, что известно людям, с коллективным сознанием; после этого она вновь чувствовала себя хорошо. Она сказала, что чувствует себя вполне адаптированной и не должна более полагаться на милость коллективного бессознательного.

      Другие случаи, как вы догадываетесь, не столь доступны, как этот. В принципе, я не способен излечить шизофрению. Однако при счастливом стечении обстоятельств я могу синтезировать фрагменты. Но я не люблю заниматься этим, поскольку это ужасно трудная работа.

ДИСКУССИЯ ЧЕТВЕРТАЯ

     

Доктор Дэвид Йеллоулис:

      Вряд ли есть нужда говорить о том, что я не собираюсь обсуждать что бы то ни было из сказанного сегодня вечером. Все мы рады, что профессор Юнг, вместо того, чтобы тратить время на полемику, дал нам столь впечатляющий обзор собственных идей. Но мне кажется, что кое-кто из нас был бы весьма признателен, если бы профессор признал, что наш подход к психологии и психотерапии если и не исчерпывается линией Фрейда, то все же соответствует определенным фундаментальным принципам, которые, даже не будучи сформулированы самим Фрейдом, ассоциируются с его именем. Мы глубоко благодарны профессору Юнгу за то, что он предложил нам более широкую, на наш взгляд, точку зрения. Некоторые из нас отдают ей предпочтение, и, вероятно, фрейдисты могли бы объяснить, почему. Но в один из предыдущих вечеров был поднят вопрос об отношении понятия бессознательного, предложенного нам профессором Юнгом, к фрейдовской концепции, и я полагаю, было бы весьма любезно со стороны профессора Юнга, если бы он хоть как-то помог нам в этом вопросе. Я вполне отдаю себе отчет в том, что мог неправильно его понять, но во вторник у меня создалось такое впечатление, что он сказал буквально следующее: будто бы сам он занимается фактами, а Фрейд - теориями. Не хуже меня он должен знать, что такое решительное утверждение на самом деле не лишено определенной доли преувеличения, и я надеюсь, он скажет нам, например, что следует делать, с точки зрения терапии, когда мы сталкиваемся с пациентом, спонтанно продуцирующим то, что я называю фрейдовским материалом, и насколько правомерно рассматривать его теории в качестве просто теорий перед лицом очевидности, подтверждаемой таким материалом, как инфантильная фиксация либидо - оральная, анальная, фаллическая и др. Если бы профессор Юнг в общих чертах провел тут своего рода корреляцию, мы были бы ему весьма признательны.

     

Профессор Юнг:

      В самом начале я сказал вам, что не хотел бы заниматься критикой. Я лишь хотел предложить вам свою собственную точку зрения, свой метод рассмотрения психологического материала, и я полагаю, что узнав, к чему я пришел, вы сможете составить собственное мнение об этих вопросах и решить, в какой мере вам следовать Фрейду, Адлеру, мне либо кому-то еще. Если же вы хотите, чтобы я пролил свет на вопрос о связи с Фрейдом, я с удовольствием сделаю это. Я начинал, будучи полностью на позициях Фрейда. Я даже считался его лучшим учеником. Я был с ним в полном согласии до тех пор, пока у меня не появилась идея о символичности некоторых вещей. Фрейд не мог с этим согласиться, он идентифицировал свой метод с теорией, а теорию - с методом. Это недопустимо, нельзя идентифицировать методику с наукой. Я сказал, что в связи с этим не могу продолжать участвовать в издании Jahrbuch'a ("Jahrbuch fur psychoanalytische und psychopathologische Forschungen" (Лейпциг и Вена) — орган психоаналитического движения. Юнг вышел из состава редакции в 1913 г.), и ушел.

      Мне прекрасно известны заслуги Фрейда, и я не собираюсь их преуменьшать. Я знаю, все, что говорит Фрейд, верно в отношении многих людей, и я предполагаю, что у этих людей именно такой тип психики, который описывается Фрейдом. Адлер, хотя у него совершенно иные воззрения, тоже имеет немало последователей, и я убежден, что "адлеровская" психика свойственна многим людям. У меня тоже есть свои последователи, - не столь много, как у Фрейда, - и к ним относятся люди с "моим" типом психики. Я рассматриваю свой вклад в психологию как собственную субъективную исповедь. То, как я вижу психологические факты, представляет собой мою личную психологию, мой предрассудок. Я признаю, что вижу вещи таким-то и таким-то образом, но ожидаю, что и Фрейд с Адлером поступят точно так же и признают, что их идеи представляют их субъективную точку зрения. От того, в какой мере мы сможем признать наши личные предрассудки, зависит наш реальный вклад в объективную психологию. Мы не можем избежать наследования предрассудков по линии наших предков, смотревших на все определенным образом, и потому уже инстинктивно имеем определенные взгляды. Я был бы невротиком, если бы смотрел на вещи не так, как мне подсказывают инстинкты; моя змея, как сказал бы человек примитивного общества, была бы во всем против меня. Когда Фрейд говорил некоторые вещи, моя змея не соглашалась. И я выбрал маршрут, предписанный мне моей змеею, так было лучше для меня. Но у меня были и пациенты, с которыми приходилось проводить фрейдовский анализ и входить во все те детали, которые были точно описаны Фрейдом. Мне встречались и другие случаи, которые требовали обращения к адлеровской точке зрения, поскольку речь шла о комплексе власти. Людям, обладающим способностью к адаптации и преуспевающим, больше отвечает фрейдовская психология, поскольку при таком положении дел человек может думать об удовлетворении своих желаний, тогда как неудачнику не до этого. У него лишь одно желание - выдвинуться, следовательно, речь идет об адлеровской психологии, ибо у человека, который вечно оказывается на вторых ролях, развивается комплекс власти.

      У меня нет комплекса власти в этом смысле, потому что я был довольно удачлив и практически во всех отношениях был способен к адаптации. Даже если со мной не согласен весь мир, мне это совершенно безразлично. У меня в Швейцарии безупречное положение, я доволен собой, и даже если мои книги никому не нравятся, они не перестают нравиться мне. Я не знаю ничего лучшего, чем пребывание в собственной библиотеке, и если я открываю что-либо новое в своих книгах, - это чудесно. Я не могу сказать, что соответствую фрейдовской психологии, поскольку, что касается моих желаний, я никогда не знал подобных сложностей. Мальчиком я жил в селе и воспринимал вещи очень естественно, а те естественные и неестественные вещи, о которых говорит Фрейд, меня не интересовали. Разговоры об инцестуальном комплексе вызывают у меня скуку Но я точно знаю, что может действительно сделать меня невротиком: если я начну говорить или верить в нечто такое, что мне не свойственно. Я говорю то, что думаю: если кто-то согласен со мной, меня это радует, но даже если не согласен никто, меня это не огорчает. Я не могу присоединиться ни к адлеровской, ни к фрейдовской конфессиям. Для меня приемлема лишь юнговская конфессия, ибо если даже на всей Земле не будет ни единого человека, разделяющего мои взгляды, я все равно буду смотреть на вещи именно так. Я лишь надеюсь дать вам ряд интересных идей, а также показать, как я работаю с материалом.

      Мне всегда интересно увидеть мастера за работой. Его мастерство придает ремеслу колдовскую силу. Психотерапия - это ремесло, и то, что мне положено делать, я делаю своим особым способом - способом достаточно простым, так что и говорить, вроде, не о чем. Я ни на миг не допускаю, что абсолютно прав. В психологических вопросах никто не бывает абсолютно прав. Никогда не забывайте о том, что в психологии средство, с помощью которого вы судите о psyche и наблюдаете за ней, это сама psyche. Слыхали ли вы когда-либо об ударяющем по самому себе молотке? В психологии объектом наблюдения является сам наблюдатель. Psyche - не только объект, но и субъект нашей науки. Как видите, тут имеется порочный круг, поэтому нам следует быть очень осторожными. Наибольшее, чего мы можем ожидать, - это, чтобы каждый открыл свои карты и признал: "Я обращаюсь с вещами таким-то и таким-то образом, а вот такими я их вижу". После этого мы можем обменяться впечатлениями.

      Я всегда обменивался впечатлениями с Фрейдом и Адлером. В трех книгах, написанных моими учениками, была предпринята попытка дать конспективное изложение этих трех точек зрения (Kranefeldt W.M. Secret Ways of the Mind; Heyer G.R. The Organism of the Mind; Adler G Entdeckung der Seele.). Вы никогда не услышите ни о чем подобном с противоположной стороны. Таков наш швейцарский темперамент. Мы - либералы и стараемся рассматривать все вместе взятое, в одном ряду. На мой взгляд, лучше всего сказать, что, вероятно, есть тысячи людей, имеющих, фрейдовский тип психики, и точно так же есть тысячи людей, имеющих адлеровский тип психики. Некоторые ищут удовлетворения желаний, другие - достижения власти, а третьи хотят оставить все на своих местах и видеть мир таким, каков он есть. Мы не хотим ничего менять. Мир хорош таким, каков он есть.

      В настоящее время существует немало различных психологии. Некоторые американские университеты каждый год выпускают по тому психологии, соответственно за 1934, 1935 год и так далее. В психологии имеет место тотальный хаос, поэтому не относитесь слишком серьезно к психологическим теориям. Психология - не символ веры, а точка зрения, и если относиться к этому по-человечески, то можно найти общий язык. Я признаю, что одних людей беспокоит сексуальность, других - нечто иное. Меня - в основном нечто иное. Теперь вы имеете представление о том, как я смотрю на вещи. Гигантский монстр исторического прошлого, змея столетий, бремя человеческого сознания, проблема христианства - вот что не дает мне покоя. Все было бы намного проще, если бы я ничего не знал; но благодаря моим предкам и моему образованию я знаю слишком много. Других людей подобные проблемы не беспокоят, их не заботит историческое бремя, налагаемое на нас христианством. Но существуют люди, охваченные пылом борьбы между прошлым, настоящим и будущим. Это величайшая человеческая проблема. Одни люди делают историю, а другие строят маленький домик в пригороде. Случай Муссолини не объяснить простым указанием на факт наличия у него комплекса власти. Он сосредоточен на политике, в ней его жизнь и его смерть. Мир огромен, и ни одна теория не может объяснить в нем все.

      Для Фрейда бессознательное является главным образом вместилищем вытесненных содержаний. Он смотрит на него под углом зрения детства. Для меня бессознательное является безбрежной исторической сокровищницей. Я сознаю, что и у меня было детство, но оно невелико в сравнении с безбрежными просторами истории, которые с юных лет интересовали меня больше, чем детство. Таких людей, как я, немало. В этом плане я оптимист. Когда-то, когда я думал, что таковых нет, я опасался, что это мегаломания. Но затем я обнаружил немало людей, отвечающих моей точке зрения, и с удовлетворением узнал, что отношусь к тем, пожалуй, немногим людям, чью психологическую сущность, в ее фундаментальных проявлениях, довольно удачно выражают предложенные мной формулировки; если таких людей подвергнуть анализу, обнаружится, что они соответствуют моей точке зрения, а не фрейдовской или адлеровской. Меня упрекали в простодушии. Когда по поводу какого-то пациента я испытываю неуверенность, я даю ему книги, написанные Фрейдом или Адлером, и говорю: "Сделайте свой выбор", - в надежде на то, что мы выйдем на верный путь. Иногда мы бываем на ложном пути. Как правило, людям, достигшим определенной зрелости, философского склада ума, преуспевающим и не слишком склонным к неврозам, отвечает моя точка зрения. Но из всего мною сказанного не следует делать вывод, что я всегда открываю свои карты и рассказываю пациенту все, что по этому поводу думаю. Время не позволяет мне входить во все детали интерпретации. Но в некоторых случаях привлечение больших запасов знания просто необходимо, и видя в этом путь к обогащению своих воззрений, человек бывает только признателен.

      Вряд ли я смог бы найти общий язык с Фрейдом, когда некую область бессознательного он называет словом "Ид". К чему такое смешное название? Это нечто бессознательное, нечто такое, чего мы не знаем. Зачем называть его "Ид"? Безусловно, различие темпераментов порождает различие в воззрениях. Мне никогда не удавалось пробудить в себе такой отчаянный интерес ко всем этим сексуальным случаям. Да, они существуют, существуют люди с невротической сексуальной жизнью, и вам приходится обсуждать с ними все эти сексуальные материи, пока им не надоест и вы, наконец, избавитесь от этой скуки. Естественно, я, со своим темпераментом, считаю за благо поскорее разделаться с этим. Материал ведь невротический, и ни один психически нормальный благоразумный человек не станет попусту тратить время на подобные разговоры. Задерживаться на таких предметах противоестественно. Примитивным народам свойственна большая скрытность на этот счет. Они намекают на сексуальную связь с помощью слова, равнозначного нашему "тише!". Сексуальные предметы для них являются табу, точно так же, как и для нас, если только мы психически нормальны. Но табуированные предметы и места всегда имеют свойство принимать на себя всякого рода проекции. И поэтому очень часто реальную проблему следует искать вовсе не здесь. Есть немало людей, которые создают себе лишние проблемы по поводу секса, в то время как на деле их беспокоят проблемы совершенно иной природы.

      Однажды ко мне пришел молодой человек с неврозом принуждения (compulsion neurosis). Он принес мне рукопись, где на ста сорока страницах давался полный фрейдистский анализ его случая. Все было выдержано в строгом соответствии с правилами, это вполне могло быть опубликовано в "Jahrbuch". "Не могли бы вы это прочесть, - сказал он, - и объяснить мне, почему, несмотря на то, что мною проведен полный психоанализ, я тем не менее не излечился?" - На что я ответил: "Я, как и вы, ничего не могу понять. По всем правилам искусства вы должны были излечиться, но раз вы говорите, что этого не произошло, я вынужден вам поверить". Но он настаивал: "Почему я не смог излечиться после полного проникновения в структуру моего невроза?" И тогда я сказал: "Я не берусь оспаривать ваш тезис. Все продемонстрировано просто изумительно. Остается лишь один, вероятно, достаточно глупый вопрос: вы не упомянули, откуда вы родом и кто ваши родители. Вы говорите, что провели последнюю зиму на Ривьере, а лето в Сент-Морице. Вам повезло с родителями?" - "Конечно же, нет". - "Тогда у вас, наверное, хорошо налаженный бизнес, и вы умеете делать большие деньги?" - "Нет, делать деньги я не умею". - "Может, вам повезло с дядюшкой?" - "Нет". - "Тогда откуда же у вас такие деньги?" Он ответил: "У меня имеется определенная договоренность. У меня есть друг, который дает мне деньги". Я заметил: "О, это, должно быть, просто сказочный друг", - и он сказал: "Это женщина". Она была намного старше его, ей было тридцать шесть лет, она работала учительницей в начальной школе, получала низкое жалованье и, как это бывает со старыми девами, влюбилась в двадцативосьмилетнего парня. Сама жила на хлебе и молоке, чтобы он мог проводить зиму на Ривьере, а лето в Сент-Морице. "И вы еще спрашиваете, почему вы больны!" - воскликнул я, но он возразил: "Вы рассуждаете как моралист; это ненаучно". Я сказал ему: "Деньги, лежащие у вас в кармане, это деньги обманутой вами женщины". Он ответил: "У нас был уговор на этот счет. Я имел с ней серьезную беседу, и то, что я беру у нее деньги, не должно подлежать обсуждению". На это я сказал: "Вы убеждаете себя в том, что это не ее деньги, но вы живете на них, и это аморально. В этом причина вашего невроза принуждения. Это компенсация и наказание за аморальность вашей позиции". Это, конечно, абсолютно ненаучная точка зрения, но, по моему убеждению, он заслуживает своего невроза и до конца своих дней от него не избавится, если не перестанет вести себя по-свински.

     

Доктор Томас А.Росс:

      Это не вышло наружу в процессе анализа?

     

Профессор Юнг:

      Он тут же незамедлительно ушел, преисполненный чувства собственного достоинства, думая при этом: "Этот доктор Юнг просто моралист, а не ученый. Любой другой, вместо того чтобы заниматься мелочным дознанием, с увлечением ухватился бы за такой неординарный случай". Это преступление: ради приятного времяпрепровождения он обкрадывает честную женщину, пользуясь сбережениями всей ее жизни. По этому малому тюрьма плачет, и его невроз вполне подходящее для него наказание.

     

Доктор Перси У.Л.Кэмпс:

      Я не психолог, а простой практикующий врач-терапевт, из тех, кто может претендовать не больше чем на пригородный домик (Здесь, по всей вероятности, имеется в виду юнговский пассаж"Одни люди делают историю, а другие строят маленький домик в пригороде" (см.выше). — Пер.). В данной аудитории я аутсайдер. В первый вечер я думал, что не имею права здесь находиться; во второй вечер я снова был здесь; на третий - я уже не жалел, что пришел; а на четвертый - я вдруг оказался в дебрях мифологии.

      Я бы хотел кое-что спросить по поводу прошлого вечера (Имеется в виду материал третьей лекции. — Пер.).

      Мы уходили под впечатлением вашей идеи о совершенстве как о чем-то отнюдь не желательном, неотвратимо приближающем нас к конечной цели существования. Я, правда, крепко спал прошлой ночью, но все-таки чувствую, что пережил нравственный шок. Возможно, я не наделен высоким интеллектом, и это был к тому же интеллектуальный шок. Профессор Юнг заявил о себе как детерминист или фаталист. После проведенного им анализа молодой человек ушел разочарованным, а затем и вовсе потерпел крах, однако профессор Юнг счел, что подобный крах был единственно правомерным. Я полагаю, что вы как психологи призваны лечить людей, что у вас должна быть цель в жизни - не просто удовлетворение собственных интересов, будь то мифология или изучение человеческой природы. Вам необходимо достичь самого дна человеческого естества и попытаться его некоторым образом перестроить и улучшить.

      Я с величайшим интересом вслушивался в простые английские термины профессора Юнга и восхищался ими. Я был просто поражен всей этой новой терминологией. Послушать о наших ощущениях и мышлении, чувстве и интуиции - к которым, вероятно, можно добавить что-нибудь еще - было для меня, как человека простого, чрезвычайно интересно. Но мне кажется, что мы не слышали о том, как развивается детское сознание или даже бессознательное. Я боюсь, что мы недостаточно слышали о детях. Я хотел бы спросить профессора Юнга о том, как детское бессознательное становится сознанием. Я также хотел бы узнать, не сбивает ли нас с пути это обилие диаграмм, барьеров, разного рода "Эго" и "Ид", прочих вещей, увиденных мной; разве не лучше было бы, будь у нас некая градация стадий.

      Как отметил профессор Юнг, мы наследуем свои лица, глаза и уши - множество разнообразных лиц; и в психологии также имеется множество типов. Не будет ли вполне разумно предположить, что на почве этой наследственности произрастает огромное множество разнообразных возможностей - своего рода сеть, решето, воспринимающее впечатления и осуществляющее их селекцию в бессознательные ранние годы жизни, а позднее пропускающее их в сознание? Я хотел бы спросить профессора Юнга: быть может, столь выдающегося психолога, - величайшего, с моей точки зрения, - каковым является профессор Юнг, нынешним вечером также посещали подобные мысли?

     

Профессор Юнг:

      После таких суровых упреков в аморальности я обязан объяснить свои вчерашние циничные замечания. Я не такой плохой, как может показаться. Естественно, я пытаюсь сделать для своих пациентов все, что могу, но в психологии очень важно, чтобы врач не стремился вылечить любой ценой. Он должен быть исключительно осторожным, дабы не навязать пациенту свою волю и убеждения. Мы должны оставлять ему определенную свободу. Вы не можете избавить людей от их судьбы, так же как в медицине вы не можете излечить пациента, если природа назначила ему умереть. Порой это вообще вопрос, дозволено ли вам спасать человека от того, что ему суждено вынести во имя своего дальнейшего развития. Вы не можете уберечь некоторых людей от совершения ужасных глупостей, ибо они у них в крови. Если останавливать их буду я, в этом не будет никакой их заслуги. Во имя собственного достоинства, ради психологического развития следует принимать себя такими, какие мы есть, и всерьез проживать вверенную нам жизнь. Нам необходимы и наши грехи, и наши ошибки, и наши заблуждения, иначе мы будем лишены наиболее сильных причин, побуждающих нас к развитию. Я не пытаюсь вернуть человека, который услышал нечто такое, что могло изменить его душу, но ушел, не обратив на это внимания. Вы можете обвинить меня в варварстве, но это меня уже не беспокоит. Я на стороне природы. Старинная китайская Книга Мудрости гласит: "Учитель говорит единожды". Он не станет гоняться за вами, это недостойно. Те, кому дано услышать, поймут, те же, кому не дано понять, не услышат.

      У меня было впечатление, что моя аудитория состоит главным образом из психотерапевтов. Если бы я знал, что тут присутствуют медики, я бы выражался менее специально. Но психотерапевтам должно быть понятно. Фрейд говорил (цитирую собственные слова моего учителя): "Очень плохо пытаться вылечить любой ценой". Он часто повторял мне это, и он прав.

      Психологические истины носят обоюдоострый характер, и все, что бы я ни сказал, может быть использовано таким образом, что оно будет служить величайшему злу, величайшему опустошению и абсурду. Я не сделал ни одного утверждения, которое нельзя было обратить в противоположность. Поэтому я ни на одном утверждении не настаиваю. Вы можете принимать их или не принимать, это ваше право. Вы, вероятно, можете меня за это порицать, но я верю в то, что в каждом человеке есть воля к жизни, которая поможет ему выбрать свою истину. Имея дело с пациентом, следует быть очень осторожным, чтобы не подорвать его самостоятельность силой своего личностного или научного авторитета, ведь всю жизнь человеку приходится сражаться в одиночку, и он должен поверить в свою, возможно, очень непрочную броню и в свою, возможно, очень несовершенную цель. Когда я говорю: "Это никуда не годится, должно быть гораздо лучше", - я лишаю его мужества. Он пашет свое поле, должно быть, не самым лучшим плугом, мой был бы, наверное, лучше, но для него-то что толку? Мой плуг - это мой плуг, я не могу дать его кому-то взаймы; каждый вынужден пользоваться своими, пусть ненадежными, орудиями и исходить из своих, прирожденных способностей, какими бы они ни были. Конечно, я могу чем-то помочь, например, сказать: "У вас совершенно замечательное мышление, но в других отношениях вы, наверное, могли бы стать лучше". Если человек не хочет об этом слышать, настаивать я не буду, ибо не хочу, чтобы он отклонялся 6т своего пути.

     

Доктор Марион Э.Т.Маккензи:

      Именно так обстояло дело с тем богатым молодым человеком: его не остановили, и он ушел со своими печалями?

     

Профессор Юнг:

      Да, это все та же техника. Если я скажу человеку: "Вы не должны уходить", - он никогда не вернется. Я должен сказать: "Избирайте свой собственный путь". Тогда мне поверят.

      Что же касается детей, то в последние десятилетия вокруг этого вопроса было так много шума, что нередко на каком-нибудь ученом заседании мне хочется спросить, недоуменно почесав затылок: "Неужели здесь собрались одни повивальные бабки и няни?" Неужели весь мир состоит из одних лишь родителей и дедушек с бабушками? У взрослых есть тоже проблемы. Оставьте бедных детей в покое. Я могу судить лишь о том, что рассказывает мать. Детские неврозы создают сами родители.

      Конечно, очень интересно было бы провести исследование развития сознания. На первых порах сознание пребывает в неустойчивом состоянии, и вы не можете сказать, в какой момент ребенок уже стал сознательным, а в какой еще нет. Но это относится к совершенно иной области - возрастной психологии. Существует психология детства, которая, соответственно, включает в себя психологию родителей; психология допубертатного и пубертатного периода; психология молодежного и зрелого возраста - со своей спецификой в случае тридцатипятилетнего взрослого человека и человека, вступившего во вторую половину своей жизни; психология пожилого возраста. Это самостоятельная область науки, у меня нет возможности вдаваться в эти материи. Мне не хватает времени даже тогда, когда я хочу пояснить один-единственный сон. Наука необъятна. Это как если бы вы ожидали, что физик, излагающий теорию света, одновременно объяснит вам всю механику. Это просто невозможно. Психология - это не вводный курс для нянь; это очень сложная наука, охватывающая массу знания, и поэтому вы не должны ожидать от меня слишком многого. Я делаю все, что только могу для того, чтобы разобраться со снами и рассказать вам что-нибудь о них, а оправдать все ожидания я, естественно, не в состоянии.

      Что касается вопроса о совершенстве: стремление к совершенству есть высший идеал. Но я говорю: "Сделайте то, что вы в состоянии сделать, вместо того, чтобы гнаться за тем, чего вы никогда не достигнете". Никто не является совершенством. Вспомните изречение: "Никто не благ, как только один Бог" (Лука. - 18:19.), да никто и не может быть таковым. Это иллюзия. Мы можем лишь скромно стремиться осуществить себя и достичь наибольшей возможной полноты своего человеческого бытия, у нас и с этим будет достаточно хлопот.

     

Доктор Эрик Штраус:

      Намеревается ли профессор Юнг опубликовать соображения, побудившие его идентифицировать определенные архетипические символы с физиологическими процессами?

     

Профессор Юнг:

      Случай, который вы имеете в виду, мне предложил доктор Дэви; впоследствии этот материал он опубликовал без моего ведома (См. выше.). Я не хотел бы ничего больше говорить об этой корреляции, поскольку не чувствую у себя под ногами твердой почвы. Вопросы, возникающие при диагностировании в связи с органическими поражениями и психологическими символами, очень сложны, и в данный момент я предпочел бы не говорить на эту тему.

     

Доктор Эрик Штраус:

      Но ваш диагноз был поставлен на основании фактов сновидения?

     

Профессор Юнг:

      Да, поскольку органические нарушения вызвали отклонения в функционировании психики. Имела место сильная депрессия и, по всей видимости, глубокое поражение симпатической системы.

     

Доктор Х.Кричтон-Миллер:

      Завтра будет последний семинар, и остается один интересующий нас вопрос, который, однако, еще не был затронут. Речь идет о сложной проблеме трансфера, переноса. Хотелось бы знать, не сочтет ли профессор Юнг возможным сообщить нам завтра свою точку зрения (касаться взглядов представителей других школ не обязательно) относительно трансфера и правильного отношения к нему?

ДИСКУССИЯ ПЯТAЯ

     

Вопрос:

      Могу ли я задать профессору Юнгу элементарнейший вопрос: не даст ли он нам определение невроза?

     

Профессор Юнг:

      Невроз - это диссоциация личности, вызванная существованием комплексов. В самом по себе наличии комплексов нет ничего ненормального; но если комплексы несовместимы, тогда та часть личности, которая наиболее оппозиционна ее сознательной части, "откалывается". Если расщепление достигает органических структур, такая диссоциация является психозом - на это указывает сам термин. Тогда каждый комплекс живет своей собственной жизнью и личность уже не в силах связать их воедино.

      Если отколовшиеся комплексы бессознательны, то для них возможны лишь косвенные средства выражения, такие как невротические симптомы. И вот вместо того, чтобы страдать от психологического конфликта, страдают от невроза. Любая несовместимость характеров может вызвать диссоциацию, и, например, слишком сильный разрыв между мыслительной функцией и функцией чувства - это уже в определенной степени невроз. Когда у вас по какому-то частному вопросу нет согласия с самим собой, вы близки к невротическому состоянию. Идея психической диссоциации - наиболее общее и взвешенное определение невроза, которое я могу дать. Естественно, она не охватывает всю симптоматику и феноменологию невроза; она является лишь наиболее общей психологической формулировкой, которую я способен дать.

     

Доктор Хелтон Г.Байнес:

      Вы сказали, что трансфер не имеет практической ценности для анализа. Возможно, следует определить его телеологическое значение?

     

Профессор Юнг:

      Много об этом не скажешь, но телеологическое значение трансфера становится очевидным уже из анализа его архетипических содержаний. Каково его назначение, видно и из того, что я говорил о трансфере как о функции, компенсирующей отсутствие взаимопонимания между аналитиком и пациентом, - по крайней мере, если считать, что для человеческих существ нормально, когда они en rapport друг с другом. Естественно, я допускаю, что с точки зрения философа-интроверта люди скорее разобщены друг с другом. Например, Шопенгауэр говорит, что у людей настолько силен эгоцентризм, что человек способен убить своего брата ради того, чтобы намазать свои сапоги его жиром.

     

Доктор Генри В.Дикс:

      Профессор Юнг, мне кажется, мы можем считать, что вы рассматриваете вспышку невроза как попытку самолечения, как попытку компенсации посредством выявления подчиненной функции?

     

Профессор Юнг:
Безусловно.

     

Доктор Дикc:

      Я понимаю, далее, что вспышка невротического заболевания с точки зрения человеческого развития является чем-то благоприятным?

     

Профессор Юнг:

      Это так, и я рад, что вы поднимаете этот вопрос. Действительно, такова моя точка зрения. Я не слишком пессимистичен в отношении невроза. Во многих случаях нам следует сказать: "Слава богу, он смог компенсироваться, став невротиком". Невроз - это действительно попытка самолечения. Мы больше не можем понимать заболевание как ens per se, как нечто обособленное, хотя не так давно мы верили, что все обстоит именно так. Современная медицина - например, гастроэнтерология - понимает заболевание как систему, состоящую из вредоносных и целебных факторов. Точно так же и с неврозом. Это попытка саморегулирующейся психической системы восстановить баланс, это ничем не отличается от функции снов, только куда сильнее и действеннее.

Доктор Джеймс А.Хэдфилд:

Не даст ли нам профессор Юнг краткий обзор техники активного воображения?

     

Профессор Юнг:

Об этом предмете я и сам собирался вам рассказать в связи с анализом толедского сна, поэтому я очень рад, что вы подняли этот вопрос. Вы понимаете, что я буду не в состоянии представить вам эмпирический материал, но зато мне, может быть, удастся дать вам представление о методе. Я уверен, что лучше всего будет рассказать вам о случае, в ходе которого было очень трудно обучить пациента этому методу.

      Я лечил молодого артиста, у которого были величайшие трудности с пониманием того, что я подразумеваю под активным воображением. Он испробовал все, но понять ничего не мог. Его проблема заключалась в том, что он не умел думать. Музыканты, художники и артисты часто вообще не умеют думать, ибо они никогда не используют свой мозг целенаправленно. У этого человека мозг тоже всегда работал сам по себе, продуцируя свои художественные образы, сам художник не мог управлять этим процессом психологически, и поэтому не мог ничего понять. Я предоставил ему множество попыток, он перепробовал всевозможные уловки. Всего, что он предпринимал, не перескажешь, я расскажу лишь о том, как он в конце концов сумел использовать свое воображение психологически.

      Я жил в пригороде, и для того, чтобы добраться до меня, ему приходилось пользоваться поездом. Поезд шел от маленькой станции, на стене которой висел плакат. Каждый раз, ожидая своего поезда, он разглядывал этот плакат. Это была реклама Мюррена (Мurren), расположенного в Бернских Альпах, - красочная картинка: водопад, зеленый луг и коровы на склонах холма посреди луга. Он сидел, уставившись в эту картинку, и думал о том, как разобраться с тем, что я подразумеваю под активным воображением. И вот в один из дней ему пришло в голову: "Наверное, я мог бы начать с фантазии по поводу этого плаката. Я, например, мог бы вообразить самого себя на этой картинке, как будто это реальный пейзаж, и я могу даже взобраться по склону, где пасутся коровы, на вершину холма и увидеть, что находится там, за холмом".

      С этой целью, придя однажды на станцию, он вообразил себя на этой картинке. Он видел луг, дорогу, взбирался на гору среди коров и, достигнув самой вершины, смотрел вниз; там тоже был луг, был спуск с горы, а у ее подножия - изгородь с перекинутой через нее лесенкой. Он спустился вниз, перелез через изгородь, за которой начиналась тропинка, обегавшая овраг и валуны; обойдя один валун, он увидел небольшую часовню со слегка приоткрытой дверью. "Я хотел бы туда зайти", - подумал он, толкнул дверь и вошел; там, на алтаре, украшенном прелестными цветами, стояла деревянная фигура Богоматери. Он поднял глаза на ее лицо, и в этот самый момент кто-то с острыми ушами скрылся за алтарем. Он подумал: "Да, все это чушь", - и вся фантазия мгновенно исчезла.

      Он вернулся домой и сказал себе: "Я так и не понял, что такое активное воображение". А затем его внезапно осенила мысль: "Да, но, может быть, все это действительно было; может быть, там, за фигурой Богоматери действительно был кто-то с острыми ушами и в мгновение ока исчез". Поэтому он решил: "Я попытаюсь все это проделать в качестве теста", - и вообразил, что снова находится на станции, рассматривает плакат и фантазирует о том, как он взбирается на гору. Добравшись до вершины, он удивился тому, что открывалось его взору на другой стороне. Там была изгородь с лесенкой и спуск с горы. Он сказал себе: "Да, пока все в порядке. Очевидно, с тех пор ничего не изменилось". Он обошел валуны и оказался перед часовней. Тогда он подумал: "Вот -- часовня, по крайней мере, это не иллюзия. С этим все в порядке". Дверь была приоткрыта, и это тоже его порадовало. Он поколебался с минуту и сказал себе: "Теперь, после того как я открою дверь и увижу на алтаре Мадонну, из-за статуи должен показаться и тут же скрыться кто-то с острыми ушами, если же этого не произойдет, значит это все пустое!" И вот он открыл дверь и увидел, что все на месте, и, как и прежде, кто-то спрыгнул вниз; это убедило его. С этого момента у него был ключ, и он знал, что может положиться на свое воображение, т.е. он научился им пользоваться.

      У меня нет времени рассказывать вам о развитии его образов или о том, как приходят к этому методу другие пациенты. Конечно же, у каждого свой собственный путь. Я могу лишь упомянуть о том, что началом для активного воображения может послужить сон или впечатление гипнотического характера. Я предпочитаю употреблять термин "воображение", а не "фантазия", ибо между ними имеется отличие, которое имели в виду старые врачи, говоря, что "opus nostrum" - наша работа - должна делаться "per veram imaginationem et поп phantastica", т.е. посредством истинного, а не фантастического воображения ( К.Г.Юнг. Психология и алхимия (пар. 360).). Иными словами, если верно понять смысл этой дефиниции, фантазия - это просто нонсенс, фантазм, мимолетное впечатление, тогда как воображение представляет собой активное и целенаправленное творчество. Я провожу точно такое же различие.

      Фантазия в большей или меньшей степени является вашей собственной выдумкой, она скользит по поверхности индивидуальных смыслов и осознанных ожиданий. Однако активное воображение, как следует из самого термина, означает, что образы живут своей собственной жизнью и символические события происходят согласно их собственной логике - если, конечно, не вмешивается наш сознательный разум. Вы начинаете с концентрации на начальном пункте. Я приведу вам пример из своего собственного опыта. Когда я был маленьким мальчиком, у меня была незамужняя тетушка, жившая в чудесном старомодном доме, который был полон прекрасных цветных гравюр. Среди них был портрет моего деда по материнской линии. Он вроде бы был епископом, на картине дед был изображен на террасе у своего дома. Я видел перила, ступеньки, спускающиеся с террасы, и тропинку, ведущую к собору. Мой дед, при всех регалиях, стоял наверху, на террасе. Каждым воскресным утром мне позволялось навестить тетушку; придя к ней, я усаживался на стул и смотрел на эту картину до тех пор, пока дед не начинал спускаться с террасы. И каждый раз тетушка говорила мне: "Дорогой мой, он никуда не идет, он по-прежнему стоит на месте". Но я знал, что видел его спускающимся вниз.

      Вы понимаете, как случилось, что картина начала двигаться. Точно так же, если вы концентрируетесь на мысленной картине, она начинает двигаться: образ обогащается деталями, т.е. картина движется и развивается. Естественно, всякий раз вы не верите в это, вам приходит в голову, что вы сами все это вызвали, что это лишь ваша собственная выдумка. Но вы должны преодолеть это сомнение, ибо оно ошибочно. Нашим сознательным разумом мы можем достичь действительно совсем немного. Мы все время зависим от вещей, которые буквально обрушиваются на наше сознание; поэтому по-немецки мы называем их Einfalle. Если бы, например, мое бессознательное отказалось подавать мне идеи, я бы не мог продолжать чтение лекции, ибо был бы не в состоянии придумать следующий шаг. Вам хорошо известно ощущение, которое возникает, когда вы хотите вспомнить имя или слово, достаточно знакомое, но оно никак не приходит на ум; впрочем, некоторое время спустя оно все-таки всплывает в памяти. Мы полностью зависим от великодушного содействия со стороны нашего бессознательного. Плохи наши дела, если оно нам не помогает. Поэтому я убежден, что путем сознательных размышлений многого не достичь; мы переоцениваем силу воли и осознанной интенции. Когда же мы сосредоточиваемся на внутренней картине и не мешаем событиям идти своим чередом, наше бессознательное оказывается в состоянии породить серию образов, складывающихся в целую историю.

      Я испробовал такой метод на многих пациентах в течение многих лет и обладаю обширной коллекцией подобных "творений". Наблюдать этот процесс чрезвычайно интересно. Естественно, я не всегда прибегаю к активному воображению как некой панацее; должны быть определенные показания, свидетельствующие о том, что этот метод подходит для данного индивида; есть множество пациентов, по отношению к которым его применение будет ошибкой. Но часто на последних стадиях анализа объективация образов занимает место снов. Образы предвосхищают сны, и поэтому материал сновидений начинает иссякать. По мере того как сознание устанавливает связь с бессознательным, оно исчерпывает себя. Тут вы получаете весь материал в творческой форме, и в этом огромное преимущество по сравнению с материалом сновидений. Это ускоряет процесс созревания, ибо анализ является процессом ускорения созревания. Это определение не является моим личным изобретением; этот термин придумал один почтенный профессор -Стэнли Холл.

      Так как активное воображение продуцирует весь материал в сознательной форме, он в данном случае оказывается значительно более оформленным, нежели в сновидениях с их невнятным языком. Он значительно более содержателен, нежели в сновидениях; например, в нем есть чувственные ценности, о нем можно судить с помощью чувств. Очень часто сами пациенты приходят к тому, что определенный материал требует зримого воплощения. Например, они говорят: "Тот сон был настолько выразительным, что если бы я только мог рисовать, я бы попытался передать его атмосферу". Или же они чувствуют, что определенная идея должна быть выражена не рационально, а посредством символов. Или охвачены эмоцией, которая, если придать ей некоторую форму, стала бы понятной, и так далее. И вот они начинают чертить, рисовать или оформлять свои образы пластически, а женщины - иногда вязать или ткать. Я даже знал пару женщин, которые вытанцовывали свои бессознательные фигуры. Бесспорно, их можно выразить и посредством письма.

      У меня есть немало длинных серий подобных рисунков. Они несут огромное количество архетипического материала. Именно сейчас я собираюсь разрабатывать исторические параллели к некоторым из них. Я сопоставляю их с живописным материалом, выражающим сходные попытки людей прошлых веков, в особенности раннего средневековья. Определенные элементы символизма восходят к Египту. На Востоке мы обнаруживаем множество интересных параллелей к нашему бессознательному материалу, вплоть до мельчайших деталей. Подобная сравнительная работа дает нам наиболее ценную информацию о структуре бессознательного. И вашему пациенту тоже следует подсказывать необходимые параллели, естественно, не в таком разработанном виде, в каком это было бы представлено в научном труде, но исходя из того объема, который требуется пациенту для понимания им своих архетипических образов. Ибо он может уяснить их истинное значение лишь в качестве типичных, повторяющихся способов выражения объективных фактов и процессов человеческой psyche, а не сомнительных субъективных переживаний вне всякой связи с внешним миром. Объективируя свои внеиндивидуальные образы и понимая присущий им смысл, пациент способен сам выработать все ценности, которыми богат его архетипический материал. Благодаря этому он может его увидеть и бессознательное становится ему понятным. Более того, эта работа определенным образом влияет и на него самого. Все, что бы он ни вкладывал в нее, оказывает на него ответное воздействие и вызывает изменение его позиции, которую я пытался определить через представление о центре вне эго (non-ego center).

      Я приведу вам интересный пример. У меня был случай -университетский ученый, крайне односторонний интеллектуал. Его бессознательное было чем-то потревожено и активировалось; поэтому оно стало проецироваться на окружающих людей, которые представлялись ему врагами, а поскольку ему казалось, что против него настроены все, он чувствовал себя ужасно одиноким. Дабы забыть свои беспокойства, он начал пить, от этого становился чрезмерно чувствительным и в подобном настроении затевал ссоры; несколько раз у него были очень неприятные стычки, а однажды его вышвырнули из ресторана и избили. Было и еще немало инцидентов подобного рода. Когда это стало повторяться слишком часто и было уже невыносимо, он явился ко мне, чтобы я посоветовал ему, что делать дальше. В ходе беседы у меня сложилось о нем очень четкое впечатление: я увидел, что его переполняет архетипический материал, и я сказал себе: "Теперь я могу провести интересный эксперимент - получить этот материал в абсолютно чистом виде, причем без всякой тени моего влияния, я даже не прикоснусь к нему". И с этой целью я направил его к другому врачу - женщине, которая была еще новичком и об архетипическом материале знала немного. Поэтому я был совершенно уверен в том, что она не будет вмешиваться. Пациент был в столь подавленном настроении, что без возражений принял мое предложение ( Этот случай послужил материалом для второй части книги "Психология и алхимия" ).

      Она попросила его следить за своими снами, и он их все, от первого и до последнего, очень внимательно записал. Теперь у меня есть серия, состоящая приблизительно из тысячи трехсот снов этого человека. Они содержат изумительный ряд архетипических образов. И совершенно естественно, безо всяких на то указаний, он начал рисовать разнообразные картины, которые виделись ему во сне, ибо он чувствовал, что они очень важны. Посредством этой работы над своими снами и рисунками он сделал то, что другие пациенты делают посредством активного воображения. Он сам для себя придумал это активное воображение, когда понадобилось решить некоторые наиболее запутанные проблемы, поставленные перед ним снами, например, как сбалансировать содержания круга, и многое другое. Он решил проблему perpetuum mobile, причем не впадая в безумие, а символически. Он работал над всеми теми проблемами, которые занимали средневековую философию и о которых наш рациональный разум говорит: "Все это чушь". Подобное утверждение свидетельствует лишь о нашем непонимании. Они-то понимали это; нам далеко до них, а не наоборот.

      В ходе анализа, проводившегося с первой серией, состоявшей из четырехсот снов, он был вне моего наблюдения. Со времени первой беседы я вообще не видел его восемь месяцев. Пять месяцев он работал с врачом, а затем три месяца он делал всю работу сам, продолжая со всей тщательностью наблюдать за своим бессознательным. В этом плане он был очень одарен. Под конец, в течение примерно двух месяцев, у нас с ним было множество бесед. Но мне не нужно было объяснять ему большую часть символизма.

      Эффект от его работы со своим бессознательным был таков, что он стал совершенно нормальным и благоразумным человеком. Он перестал пить, стал вполне приспособленным и во всех отношениях нормальным человеком. Причина этого достаточно очевидна: этот мужчина, будучи неженат, жил крайне односторонней интеллектуальной жизнью и, естественно, имел определенные желания и потребности. Но с женщинами ему не везло, поскольку он совершенно не владел чувствами. В присутствии женщин он делался дурак-дураком, и они его просто не выносили. Он становился невыносим и для мужчин и поэтому был глубоко одинок. Теперь же он нашел нечто такое, что околдовало его; у него появился новый объект интересов. Вскоре он открыл, что его сны говорят о чем-то весьма значительном, отсюда и возник весь интуитивный и научный интерес. Вместо того, чтобы чувствовать себя паршивой овцой, он думал теперь: "Итак, вечером, закончив работу, я приступаю к своим исследованиям и смогу увидеть, что же происходит; я буду работать над своими снами и открою для себя необыкновенные вещи". Так и было. Понятно, что с рациональной точки зрения он отчаянно путался в собственных фантазиях. Но не в этом дело. Он взял на себя значительную часть тяжелой работы в отношении своего бессознательного, он научно проработал свои образы. Придя ко мне после трех месяцев самостоятельной работы, он был уже почти в норме. Он лишь по-прежнему испытывал неуверенность; его беспокоило то, что он не мог понять определенный материал, извлеченный им из бессознательного. Он пришел ко мне за советом, и я намекнул ему, что бы это могло значить, но делал я это с максимальной осторожностью - так, чтобы просто помочь ему продолжить работу и довести ее до конца.

      В конце года я собираюсь опубликовать подборку из четырехсот его первых снов, где я продемонстрирую развитие одного-единственного мотива - центрального мотива тех архетипических образов ( Jung C.G. Traumsymbole des Individuations prozesses// Eranos-Jahrbuch. —1935; см.также: К.Г.Юнг. Психология и алхимия (ч. II).). Позднее появится английский перевод, и у вас будет возможность увидеть, как этот метод работает в случаях, в которых не было никакого внешнего воздействия и которых я абсолютно не касался. Эта изумительнейшая серия образов прекрасно показывает возможности активного воображения. Вы понимаете, что в данном случае можно лишь отчасти говорить о методе объективации образов посредством пластических форм, поскольку многие символы появлялись непосредственно в снах; но в любом случае тут демонстрируется атмосфера, вызываемая активным воображением. У меня есть пациенты, которые вечер за вечером работают над своими образами, изображая и запечатлевая свои наблюдения и переживания. Они зачарованы этой работой; архетипы всегда зачаровывают наше сознание. Но в случае их объективации мы тем самым предотвращаем угрозу того, что они могут затопить наше сознание, и делаем возможным их позитивное действие. В рациональных терминах этот эффект объяснить практически невозможно; это своего рода "магический" эффект, он заключается в суггестивном воздействии образов на индивида, с его помощью расширяется и изменяется бессознательное.

      Мне сказали, что доктор Беннет принес ряд картин своего пациента. Не будет ли он столь любезен показать их?

      Здесь имеется в виду изображение чаши или вазы (рис.14). Конечно, выражено это весьма неуклюже, это просто попытка, намек на чашу или вазу. Мотив сосуда сам по себе является архетипическим образом, имеющим определенное назначение, и с помощью этого рисунка я могу показать, каково это назначение. Сосуд приспособлен к тому, чтобы что-то в себе содержать. Он, например, содержит жидкости, сохраняет их, чтобы они не испарялись и не растекались. Немецкое слово, обозначающее сосуд, Gefass - существительное, происходящее от fassen - класть, содержать, ухватывать. Слово Fassung означает схватывание, сдерживание, обрамление, а метафорически - самообладание, собранность. Таким образом, сосуд на этом рисунке отражает движение, имеющее своей целью собирание и объединение. Вы должны объединить нечто, иначе оно распадется на части. Из того, как скомпонован данный рисунок, а также из некоторых его особенностей очевидно, что психология этого человека содержит целый ряд несоизмеримых элементов. Рисунок характеризует состояние шизофрении. Я не знаком с этим случаем, но доктор Беннет подтверждает корректность моего заключения. Вы видите несоизмеримые элементы по всему рисунку; имеется целый ряд немотивированных и несоотносимых вещей. Более того, вы видите, что поверхность вазы разделяют какие-то необычные линии. Эти линии являются признаком шизофрении; я называю их линиями разлома. Когда шизофреник рисует свою картину, он, естественно, выражает шизофренический раскол, имеющий место в его собственной психике, и вы обнаруживаете эти линии идущими прямо по какой-то фигуре, подобно трещинам на зеркале. На данном рисунке линий разлома на самих фигурах не видно, они лишь идут по всей поверхности.

Рисунок 14

Рис.14. Картина пациента.

      Этот человек пытается собрать воедино все несопоставимые элементы с помощью сосуда. Предполагается, что сосуд должен быть вместилищем всего его существа, всех несовместимых частей. Попытка собрать их с помощью эго была бы неосуществимой, поскольку эго в каждый конкретный момент времени может совпадать лишь с какой-то одной частью. Посредством символа сосуда он сообщает о своей попытке найти вместилище для всех сущностей, и, следовательно, расположенный в середине мяч или шар указывает на существование несводимого к эго центра (non-ego center).

      Рисунок представляет собой попытку самолечения. Он выявляет наличие несовместимых элементов, а также свидетельствует о попытке собрать их воедино с помощью этого сосуда. Данная идея - идея вместилища - является архетипической. Вы обнаруживаете ее повсюду, это один из центральных мотивов бессознательных рисунков. Это идея магического круга, который чертят вокруг всего того, что хотят защитить от враждебного воздействия, исчезновение чего хотят предотвратить. Архаическую идею об апотропаических чарах ( От греч. apotropaios — отвращающий несчастье. — Ред. ) магического круга вы до сих пор можете встретить в фольклоре. Например, когда человек собирался выкопать клад, он чертил вокруг себя магический круг, чтобы оградить себя от дьявола. Когда закладывался фундамент города, было принято совершать вокруг него ритуальный обход или объезд, дабы защитить все находящееся в пределах этого круга. В некоторых швейцарских деревнях по-прежнему существует обычай, согласно которому священник и староста объезжают поля, дабы своим благословением защитить урожай. В центре магического круга или священной территории находится храм. Одним из чудеснейших примеров этой идеи является храм Боробудур на Яве. Обход (circumambulatio) совершается по спирали; паломники движутся мимо изображений всех воплощений Будды, пока не достигают вершины, на которой находится невидимый Будда -Будда, которому еще предстоит явиться. В основании этого храма находится круг, вписанный в квадрат. На санскрите эта фигура называется мандалой. Данное слово обозначает круг, в первую очередь магический круг. На Востоке мандалу можно обнаружить не только в качестве основания храма, но также и на росписях внутри храма, кроме того ее чертят в дни определенных религиозных празднеств. В центре мандалы находится Бог или символ божественной энергии - алмазная вспышка молнии. Вокруг этого сокровенного круга возводится аркада с четырьмя воротами. Затем идет сад, который опоясан другим - внешним кругом.

      Символ мандалы несет в себе именно этот смысл: священное пространство (temenos), защищающее центр. Этот символ является одним из наиболее важных мотивов при объективации бессознательных образов ( Jung C.G Commentary on "The Secret of the Golden Flower"// C.W. - Vol.13; Jung C.G. Concerning Mandala Symbolism// C.W. - Vol.9, I.). Здесь имеется в виду защита центра личности, который не следует выставлять наружу и подвергать воздействиям извне.

      Рисунок пациента доктора Беннета является попыткой начертить подобную мандалу. Она имеет центр и вмещает все его психические элементы, а ваза должна быть магическим кругом, temenos, вокруг которого он должен совершать circumambulatio. Таким образом, внимание направлено на центр, но в то же время в поле зрения оказываются все несоотносимые элементы и делается попытка их объединить. Circumambulatio всегда совершается по часовой стрелке. Изменение направления движения считалось недопустимым. Идея circumambulatio в данном случае является первой попыткой пациента найти центр и вместилище для всей своей psyche. Но ему это не удается. Конструкция теряет равновесие, и ваза опрокидывается. И опрокидывается она именно влево - в сторону бессознательного. То есть бессознательное по-прежнему слишком могущественно. Если он хочет, чтобы его апотропаическая магия заработала, ему следует делать это иным образом. Посмотрим, что он делает в своей следующей картине (рис.15).

      В этой картине он пытается достичь симметрии. Теперь все эти чудовищные, несоотносимые сущности, которые раньше ему никак не удавалось охватить, оказываются собранными вместе и принимают более приемлемые и уже не столь патологические формы. Теперь он может придать живым фрагментам своего бессознательного форму змей на священной вазе. Ваза стоит устойчиво, она больше не опрокидывается, т.е. ее форма более совершенна. Окончательно это намерение он еще не реализовал, но смог, по крайней мере, придать своим животным определенные формы. Все это животные из преисподней: рыбы, обитающие в морских глубинах, змеи из царства тьмы, Они символизируют низшие центры его психики, его симпатическую систему. Наиболее примечательно то, что тут появляется скопление звезд. Это означает, что в данном рисунке сосредоточен весь космос, весь его мир. Это намек на бессознательную астрологию, которая у нас в крови, хотя мы этого не осознаем. На самом верху рисунка находится персонификация бессознательного - обнаженная фигура анимы, изображенная со спины. Это типичная позиция; в самом начале объективации подобных образов фигура анимы часто обращена к нам спиной. В основании вазы находится восемь полумесяцев; луна также является символом бессознательного. Человеческое бессознательное является лунным миром, ибо это ночной мир, отмеченный Луной, женским знаком, ибо мир бессознательного - это женский мир. По-прежнему на рисунке встречаются разнообразные ломаные линии, которые нарушают гармонию. Но можно предположить, что если не помешают какие-либо частные осложнения, пациент, вероятнее всего, и дальше будет следовать этим конструктивным путем. Я бы сказал, что есть надежда на то, что он сумеет полностью прийти в себя, поскольку появление анимы - достаточно позитивный признак. Анима - тоже своего рода сосуд, ибо поначалу она вмещает в себя все бессознательное, в противовес тому состоянию, когда оно разорвано на множество фрагментов. К тому же пациент пробует развести мотивы в разные стороны (направо и налево), что свидетельствует о попытках сознательной ориентации. Если сравнить с первым рисунком, исчезает мяч или шар, но этот признак не является негативным. Тут весь сосуд обозначает центр, благодаря проведенной им корректировке ваза больше не опрокидывается, она прочно стоит на своем основании. Все это говорит о том, что он действительно делает попытку овладеть собой.

Рисунок 15

Рис.15. Картина пациента.

      Эти рисунки нужно возвратить пациенту - они чрезвычайно важны. Вы можете сделать копии; пациенты любят делать копии для врача. Но оригиналы нужно оставлять у пациентов, поскольку им необходимо видеть их перед собой; глядя на них, они чувствуют, что их бессознательное выразимо. Объективированная форма воздействует на них, это их завораживает. Суггестивное воздействие рисунка влияет на психическую систему пациента и вызывает эффект, аналогичный тому, что сам пациент вкладывал в свой рисунок. В этом причина поклонения идолам, магического использования сакральных образов, икон. Их магия проникает в нас и исцеляет, но лишь при условии, что мы вкладываем в них свою сущность. Если вы можете вложить в икону свое содержание, она заговорит с вами. Взять хотя бы ламаистскую мандалу с Буддой или Шивой в центре; в той мере, в которой вы способны отдаться ей, она способна ответить и войти в вас. Тут есть магический эффект.

      Поскольку эти картины бессознательного выражают реальное психологическое состояние индивида, вы можете использовать их в целях установления диагноза. Из подобного рисунка вы можете сделать точный вывод о состоянии пациента: есть ли у него склонность к шизофрении, или же он просто невротик. Вы даже можете предсказать, что с ним будет дальше. Чтобы извлечь пользу из подобных рисунков, нужно просто иметь некоторый опыт. Конечно, следует быть весьма осторожным. Нельзя с упорством догматика предлагать каждому пациенту: "Теперь рисуйте". Кое-кто утверждает: "У доктора Юнга лечение сводится к тому, что его пациенты рисуют", точно так же, как когда-то говорили, он, мол, всех делит на интровертов и экстравертов и всем твердит: "Вам следует жить так-то и так-то, потому что вы принадлежите к такому-то типу". Это, естественно, не лечение. Каждый пациент является для врача новой проблемой, и он будет исцелен от своего невроза лишь в том случае, если вы поможете ему найти собственный путь разрешения его конфликтов.

     

Председательствующий:

      Дамы и господа, своими аплодисментами вы прекрасно выразили свои чувства по отношению к профессору Юнгу. Сегодня нам благодаря этому циклу лекций в последний раз выпала честь и ни с чем не сравнимое удовольствие слушать профессора Юнга. Мне не хватает слов, чтобы достойным образом выразить всю нашу признательность ему за эти беседы, которые бросают вызов нашим умам и побуждают нас к дальнейшим научным поискам, заставляя задуматься над такими вопросами, которые для всех нас, особенно для тех, кто занимается психотерапией, неимоверно важны. Я полагаю, сэр, что именно такой отклик вы хотели вызвать у нас. Мы в этом институте ( Имеется в виду Институт медицинской психологии, в котором читался данный курс лекций.) гордимся выпавшей нам возможностью беседовать с вами, и я думаю, что все мы таим надежду, что пройдет немного времени, и вы еще раз посетите Англию, с тем чтобы продолжить наш разговор и побуждать нас к новым размышлениям об этих величайших проблемах.

Участники дискуссий

      Эти краткие данные приведены, с тем чтобы указать сферу деятельности сотрудников Института медицинской психологии (ИМП) на 1935 год, когда К.Г.Юнг выступал здесь со своими лекциями, и выборочно представить публикации и круг профессиональных интересов каждого из них. Звездочкой обозначены имена участников, председательствовавших на той или иной из пяти лекций.

      Байнес Х.Г. [Baynes, Helton Godwin (1882-1943), В.А. (Camb.), 1907; М.В., B.Ch., 1912.]

      Хирург в период Балканской войны (Миссия Красного Креста в Турции) и Второй мировой войны. [Штатный сотрудник Госпиталя Моудслей.] В 1919-1922 - ассистент К.Г.Юнга. В 1925-1926 - занимается организацией и принимает участие в экспедиции Юнга в Восточную Африку с целью исследования психологии африканских племен (см.: Jung C.G. Memories, Dreams, Reflections). Один из авторов английских переводов книг Юнга (Psychological Types, 1923; Two Essays on Analytical Psychology, 1928; Contributions to Analytical Psychology,1928). Автор книг Mythology of the Soul (1940); Germany Possessed (1941). Один из пионеров аналитической психологии, представитель юнгианского направления в Англии.

      Бендин Л.Дж. [Bendit, Lawrence John, M.A., 1920; D.P.M., 1929; M.D., 1943.]

      Ассистент лечащего врача, Институт медицинской психологии (ИМП), 1935. Преподаватель и автор работ по вопросам психологии и религии (в частности, в 1961-1965 в США). К числу его работ принадлежат The Mirror of Life and Death (1965), The Psychic Sense (1943), This World and That (1950).

      Беннет Э.А. [Bennet, Edward Armstrong, M.C., M.B., M.Ch., 1925; D.P.M., 1926; M.A., M.D., 1930; D.Sc., 1939.]

      Лечащий врач, ИМП, 1935. В 1942-1945 - консультант по психиатрии в английской группе войск в Индии. Консультант Тэвистокской клиники. Один из попечителей Института К.Г.Юнга в Цюрихе. Автор главы о военной психиатрии в книге Official History of the Indian Armed Forces 1939-1945 (1957); автор книг C.G.Jung (1961), What Jung Really Said (1966).

      Байон У.Р. [Bion, Wilfred Ruprecht , D.S.O.; B.A.(Oxon.); M.R.C.S.; L.R.C.P. (London), 1930.]

      Ассистент лечащего врача, ИМП, 1935. В 1953-1959 -директор Лондонской психоаналитической клиники. В 1962-1965 -президент Британского психоаналитического общества. Автор книг Learning from Experience (1962), Elements of Psychoanalysis (1963)

      Браун Л.Ф. (ум. 1960)[Browne, Leonard Foster, M.D. (Durham), 1913.]

      Лечащий врач, ИМП, 1935. Консультант Тэвистокской клиники. В 1940-1945 - военный психиатр в английской армии. Автор книги Everyday Relationships (1938).

      Брантон Ч. [Brunton, Charles, M.A., M.D., Sc.D. (Trinity College, Dublin).]

      Старший преподаватель физиологии в Медицинском колледже при Лондонской городской больнице, в Лондонском университете и Университете Ливерпуля, где он также преподавал психологию на медицинском отделении.

      Кэмпс П.У. (ум. 1956) [Camps, Percy William Leopold , M.B., B.S.; FRCS., 1014-1918; RAMC (Malta; France).]

      Старший хирург больницы Теддингтон Мемориал (Мидлсекс), один из ее основателей.

      *Кричтон-Миллер X. (1977-1959) [Crichton-Miller, Hugh, M.D. (Edinburgh), 1900, 1902; F.R.C.P. (London), 1939; M.D. (Pavia).]

      Основатель Тэвистокской клиники (1920). В 1946-1959 -вице-президент Национальной ассоциации защиты психического здоровья. Один из попечителей Института К.Г.Юнга в Цюрихе. Автор книг The New psychology and the Teacher (1922), Psycho-Analysis and Its Derivations (1933).

      Дикс Г.В. [Dicks, Henry Victor, M.A., M.D., F.R.C.P. (Cambridge; London).]

      Заместитель директора лечебного отделения, ИМП, 1935. В 1928-1952 - психиатр-консультант Тэвистокской клиники. В 1940-1945 - военный психолог. В 1946-1948 - профессор психологии в Лидском Университете. В 1956 - президент секции психиатрии Британской медицинской ассоциации. В 1966 - президент Королевской медико-психологической ассоциации. В 1967 - принимает участие в научном исследовании коллективной психопатологии нацизма, проводимом под эгидой Университета графства Суссекс. Автор книг Clinical Studies in Psychotherapy (1931), History of the Tavistock Clinic (1936) и др.

      *Хэдфилд Дж.А. (г.p.1882)[Hadfield, James Arthur, M.A. (Oxon.), 1907; M.B.; Ch.B. (Edinburgh), 1916.]

      Директор исследовательского отделения, ИМП, 1935. По его приглашению Юнг посетил Тэвистокскую клинику со своими лекциями. Автор книг Morals: An Analysis of Character (1923), Psychology of Childhood and Adolscence (1962).

      Хенди Б.Д. [Hendy,Bernard Drummond, M.B.; B.Chir. (Cantab.), 1925.]

      Лечащий врач, ИМП, 1935. Ранее - ассистент лечащего врача в больнице ДеЛа Поль (Вилилерби, Йоркшир).

      Хоу Э.Г. [How, Eric Graham, M.B., B.S. (London) , 1927; D.P.M., 1927.]

      Ассистент лечащего врача, ИМП, 1935. Автор книг Motives and Mechanisms of the Mind (1930), The War Dance: A Study of the Psychology of War (1937), Mysterious Marriage (1942); Cure and Heal (1965).

      Лафф M.K. [Luff, Mary Constance, M.D. (London), 1931; D.P.M. (Manchester), 1927.]

      Заместитель директора лечебного отделения, ИМП, 1935.

      Маккензи М.Э.Т. [Mackenzie, Marion Enid Townsend, M.B.; B.S. (London), 1931.]

      Консультант психиатрического отделения для детей и родителей, Тэвистокская клиника, 1935.Член Британского психоаналитического общества. Автор работ по проблемам здравоохранения.

      *Миллер Э. (г.р. 1893) [Miller, Emanuel. M.A., D.P.M. (Cantab.); F.R.C.P. (London), 1946.]

      Лечащий врач, ИМП, 1935. В 1958 - психиатр в Управлении по медицинским исследованиям и статистике. С 1948 - соредактор журнала British Journal of Criminology. Автор и редактор книг Modern Psychotherapy (1931), Neuroses in War (ed., 1940), Foundations of Child Psychiatry (1936).

      *Риз Дж.Р. (г.р. 1890) [Rees, John Rowlings, C.B.E. (Military Div.); M.A., M.D. (Cantab.), D.P.M., 1920; F.R.C.P., 1944.]

      Директор лечебного отделения, ИМП, 1935. В 1944-1945 -военный психиатр-консультант. В 1948-1949 - президент Всемирной ассоциации защиты психического здоровья; в 1949-1962 - ее директор; в 1962 - почетный президент. Автор книг The Case of Rudolf Hess ed., 1947); Mental Health and the Offender (1949).

      Росс Т.А. (ум. 1941) [Ross, Thomas Arthur, M.D. (Edinburgh), 1901; F.R.C.P. (London; Ediburgh).]

      Лечащий врач и хирург, Королевская лечебница, Эдинбург. Автор книг The Common Neuroses (1923), An Introduction to Analytical Psychotherapy (1932).

      Штраус Э.Б. (ум. 1961) [Strauss, Eric Benjamin, M.A. (Oxon.), 1930; F.R.C.P. (London), 1939; Hon. D.Cs. (Frankfort).]

      Ассистент лечащего врача, ИМП, 1935. Автор книги Recent Advances in Neurology (1929); соавт. с У.Р.Брейна в написании книги Psychiatry in the Modern World (1958).

      Сатти И.Д. (ум. 1935) [Suttie, Ian Dishar, F.R.P.S. (Glasgow), 1920; M.D. (Glasgow), 1931.]

      Лечащий врач, ИМП, 1935. Автор книги The Origins of Love and Hate (1935).]

      Райт М.Б. (ум. 1951) [Wright, Maurice Beresford , O.B.E.; M.D. (Ediburgh), 1906.]

      Лечащий врач, ИМП, 1935. Специалист по вопросам неврологии в Министерстве пенсий.

      Йеллоулис Д. [Yellowlees, David, M.B., Ch.B.]

      Психиатр-консультант Западной лечебницы в Глазгоу, директор лечебного отделения Лендсдоунской клиники функциональных нервных расстройств (Глазгоу). Автор книги Psychology's Defence of the Faith (1930).