М., "Когито-Центр", 2005
пер. В.К.Мершавки
Доктор Джеймс Холлис — известный юнгианский аналитик, директор Центра К. Г. Юнга в Хьюстоне. Им написано девять книг. В их числе — переведенная на русский язык книга "Перевал в середине пути" (М., Инфра-М, 2002).
В книге "Под тенью Сатурна" Джеймс Холлис размышляет о причинах психологической уязвимости мужчин. Большинство современных мужчин выросли под тенью Сатурна — бога, который поедал собственных детей, несших угрозу его власти. В нашей культуре мальчики растут под гнетом образа Мужчины — человека, который должен исполнять различные социальные роли, отвечать определенным ожиданиям, участвовать в конкурентной борьбе и враждовать со своими соперниками. Никто не учит их заниматься внутренним поиском и прислушиваться к зову собственной души. Только разрешив свои проблемы, в частности связанные с воздействием негативного материнского комплекса, отсутствием необходимого образца маскулинности и ритуалов инициации, современный мужчина сможет почувствовать себя зрелым человеком, способным доверять себе и строить доверительные отношения с окружающими.
Содержание
(часть сносок опущена)
Я обращаюськ российскому читателю с надеждой на то, что, несмотря на имеющиеся культурныеразличия и периоды трагических взаимных подозрений, мы с вами сможемразговаривать на языке общечеловеческих проблем. Как однажды заметил АльберКамю, можно отвергать коммунизм и вместе с тем преклоняться перед народом,давшим миру Толстого и Достоевского. Эта книга - попытка указать на то, чтожизнь мужчины куда больше определяется его ролевыми ожиданиями, чемгосударством, в котором он живет. Мужчины не очень протестовали против своейякобы независимой социальной позиции. Возможно, эта псевдонезависимость потомутак широко распространена и исторически прочна, что лишь очень немногие могутосознать ее ограничения. Вряд ли рыба осознает, что она плавает в воде. Вряд лимужчины знают о том, что на протяжении целых веков они плыли по течению иподвергали себя опасности.
Выступаяперед женской аудиторией, которая часто задает мне вопросы, связанные с мужскойпсихологией, я говорю: представьте себе, что вы утратили контакт с тойвнутренней, инстинктивной силой, которую всегда считали и своим истиннымспутником, и проводником к вашей сущности. Еще представьте, что вы потеряливсех близких Друзей и подруг, с которыми могли поделиться своими тревогами ипроблемами. Отказавшись от этих двух постоянных источников поддержки ивнутреннего целеполагания, вы превратитесь в обычного человека, состоятельностькоторого зависит только от его внешних успехов, живущего в крайнейэмоциональной изоляции и, по существу, чужого и самому себе, и окружающим еголюдям. Более того, если бы мужчина попытался понять свое внутреннее состояние,он ощутил бы, как его переполняют стыд, слабость и неуверенность в себе. Еслираньше женщины считали, что социальное положение мужчин являетсяпривилегированным, ибо в большинстве своем именно они стоят во главе разныхсоциальных институтов, то теперь женщины видят, в каком ужасном смятенииоказались мужчины в силу своей же социальной тирании, и начинают смотреть намужчин с возрастающей симпатией и пониманием.
Изредкаменя просит обратиться к этой теме и мужская аудитория. Недавно мне пришлосьговорить об этом в одной мужской группе, так как мужчины заранее не сказалимне, что они хотели бы услышать. Они слушали меня внимательно и серьезно,иногда снимая напряжение коротким нервным смехом. Вопросов было очень мало.После нашей встречи один мужчина вышел вместе со мной на улицу и сказал: "Осознаетели вы, что всколыхнули все то, что накопилось у них внутри?" - "Ялишь сказал ту правду, которую они и так знают",- ответил я. "Да ведьименно ее они и боялись",- заметил он.
Эта книгабыла написана мною более десяти лет тому назад. В те времена кое-где в США ещесуществовали очаги мужского движения, но уже тогда можно было наблюдать, какослабевает его влияние. Хотя я и тогда, и сейчас поддерживаю формированиемужских групп, однако вижу, что большинство этих групп просто распадаются,перерождаясь в типичные для социальных институтов властные структуры. Внастоящее время вряд ли можно вообще говорить о существовании мужскогодвижения, несмотря на то что и здесь, и там есть небольшие группы мужчин,которые, встречаясь друг с другом, обсуждают свою жизнь, убеждаясь в том, чтоони не так одиноки, как им могло показаться.
А потому впоследней главе книги сделан акцент на том, что исцеление души современногомужчины - это прежде всего результат индивидуальных усилий. Все мы знаем, чтонастоящие социальные изменения начинаются с самоосознания и мужества отдельногочеловека, то есть со способности думать о том, о чем остальные боятся думать. Янадеюсь, что эта книга поможет моим русским читателям почувствовать себя менееодинокими и начать процесс своего индивидуального освобождения, который можетсделать всех нас более социально свободными и духовно раскрепощенными.
Запомните,вы пришли в этот мир, уже осознав необходимость бороться с собой - и только ссобой. А значит, благодарите любого, кто предоставит вам эту возможность.
Гурджиев. Встречи с замечательными людьми
Мысльнаписать эту книгу возникла у меня в апреле 1992 года после моего выступления вЦентре К. Г. Юнга в Филадельфии. Это выступление сильно запоздало. Я лично летдесять избегал говорить на тему мужского страдания, вдохновения и исцеления,хотя она все больше и больше интересовала меня как юнгианского аналитика.Двенадцать лет назад отношение анализируемых женщин и мужчин в моей практикесоставляло 9:1. Теперь среди моих пациентов больше мужчин, чем женщин (всоотношении 6:4). Уверен, что подобное изменение в соотношении пациентовмужского и женского пола наблюдается и у других терапевтов; те же причиныповлияли и на подъем мужского движения. Я избегал этой темы, так как оченьмногое казалось мне обыденным. Я считал, что в лучшем случае здесь очень многоработы, связанной с исследованиями и с эмоциональным очищением, а в худшем -это представляет собой широко распространенное явление, которое мне было неочень приятно.
Я посвящаюочень много времени индивидуальной терапии и изучению личностных измененийлюдей. Как правило, это настолько напряженная и глубоко индивидуальная работа,что можно забыть о существовании огромного внешнего мира и самых разныхсоциальных проблем, часть которых непосредственно связана с нами исоприкосновение с которыми становится для нас травматическим. Но со временеммне стало ясно, что истории отдельных мужчинпереплелись между собой и превратились в устойчивые лейтмотивы. Постепенно ястал понимать ту истину, которую женщины узнали о себе раньше нас: коллективныйопыт мужчин (так же как и женщин) является неотъемлемой частью любойиндивидуальной судьбы. На формирование каждой отдельной личности влияют как всеперипетии и хитросплетения ее индивидуального развития, так и социальнаямифология.
Конечно,сегодня существует много книг, посвященных разным аспектам внутреннихпротиворечий современного мужчины. В своей работе я иногда буду прямо ссылатьсяна них, делая это обдуманно и с большим удовольствием. Все мы участвуем вборьбе за создание мужского сообщества, и голос каждого из нас звучитпо-разному. Я не ставлю цели внести свой вклад в изучение мужской психологии, алишь хочу остановиться на сложных вопросах, обобщить их и представить в такомвиде, чтобы они стали понятны многим. Для этого я использую материалы изсобственной клинической практики, связанные с мужской психологией. Своимклиентам мужчинам я очень благодарен за разрешение опубликовать эти материалы.
Цель книги "Подтенью Сатурна" заключается в том, чтобы предложить читателю краткий обзорэмоциональных травм мужчин и возможностей их исцеления, а также исследоватьситуацию в этой области психологии, сложившуюся в последнем десятилетии XXвека.
Более того,могу сказать откровенно: много лет я избегал говорить на эту тему не толькопотому, что мне казалось, будто эти проблемы еще четко не обозначились, но ипотому, что я сам испытывал мучительные страдания, живя под тенью Сатурна. И досих пор мне не всегда ясно мое отношение к собственной маскулинности. По волесудьбы я родился мужчиной. В течение многих лет я просто считал этослучайностью, принимал как должное все последствия и был уверен, что выходиз-под покрова тени скорее вызовет у меня страх, чем даст ощущение свободы. Вкниге я буду использовать цитаты из некоторых автобиографий, так как считаю,что они точно и полно отражают суть проблемы. Как заметил художник ТониБерлант, "чем больше личного и интроспективного содержания включает в себяхудожественное творчество, тем более универсальным оно становится"1.
1 ClothierP. Hammering Out Magic //Art News. P. 113.
Концентрируявнимание на проблемах мужчин, я нисколько не собираюсь преуменьшать травмы,переживаемые женщинами. Мы, мужчины, находимся в огромном долгу передженщинами, которые не только говорили во всеуслышание о собственной боли врамках нашей культурной женофобии, но и стремились к тому, чтобы мужчины,насколько это возможно, могли стать самими собой. За это мы, мужчины, им оченьпризнательны. Их cri decoeur* помогмужчинам более осознанно отнестись к собственным травмам, и в итоге все мыдобились лучшего результата. Пример женщин, борющихся за свое освобождение отколлективной тени, придает мужчинам мужества и побуждает их поступать так же.Пока мужчины не смогут выйти из тьмы, мы будем продолжать наносить травмыженщинам и самим себе, а мир не станет безопасным и свободным. А значит, мы должнысделать это не только для себя, но и для тех, кто нас окружает.
* Крик души (франц.).
В середине XIX века датский теолог Серен Кьеркегор заметил, что нельзя спасти свою эпоху,можно лишь выразить убеждение, что жизнь бренна2. Силыбессознательного, общественные институты и идеологии, направляющие нашу жизнь,настолько инертны, что нельзя надеяться на быстрое изменение общества ихарактерных для него социально-половых ролей. Но первое и обязательное условие- мужчины должны осознать, что несут в себе мучительную травму. Бессознательноеощущение своей уязвленности заставляет их постоянно наносить травмы и себе, иженщинам. Я часто прихожу в недоумение от того, как у женщин помимо их волирастет ненависть к мужчинам, которые их подавляют, и почти так же удивляюсьтому, как у мужчин растет страх и ненависть по отношению друг к другу.
2 KierkegaardS. The Journals of the Kierkegaard. P.165.
Такимобразом, в этой книге учитывается опыт многих людей, позволяющий каждомуконкретному мужчине расширить рамки своего сознания, выразить свое отношение кпроисходящему и найти путь к исцелению. Образы, которые сознательно ибессознательно управляют нашей жизнью, можно проработать только в результатемучительных индивидуальных переживаний, но возрастающая способность мужчинпризнавать свою печаль и гнев, принимать участие в начинающемся разговоре другс другом тоже поможет исцелить травмы, связанные с воздействием внешнего мира.
Я предлагаючитателю посмотреть на себя с точки зрения описанного здесь странствия.Например, для женщины может быть полезным описание борьбы с материнскимкомплексом, оно позволит ей осознать эту странную амбивалентность, которая,видимо, всю жизнь заставляет мужчин страдать. В мужском странствии существуетмного этапов и много опасностей. Наши страхи и задачи, которые мы перед собойставим, очень много для нас значат. Это неправда, что все, чего мы не знаем, непричинит нам боли; в действительности все, чего мы не знаем, причинит нам оченьсильную боль, и тогда мы, как Самсон, вслепую обрушим храм на свои головы3.
Чтобыподвести каждого из нас к большему осознанию происходящих с мужчиной перемен иего мучительных исканий, мне придется раскрыть мужские тайны. Я написал о нихтак, чтобы они были более понятны женщинам. Некоторые из этих тайн могутоказаться новыми для самих мужчин, и все же я не сомневаюсь: каждый мужчина,читатель этой книги, согласится с тем, что они указывают на травмы, которые онносит в своем одиноком, наполненном страхом сердце. Если мы не в силах ничегосделать с уязвленностью и страхом, то, по крайней мере, можем покончить содиночеством.
3 Имеется в виду библейская притча о Самсоне.Самсон, не знавший о том, что его предала Далила и что от него отступилсяГосподь, по-прежнему считал себя неуязвимым и, обрушив весь дом на своихврагов, сам погиб под его развалинами (Книга Судей, 16:18, 20, 30).
Названиеэтой книги напоминает нам о том, что и мужчины, и женщины всегда несут на себетяжкое бремя тени идеологий: одни - сознательно, другие - унаследовав его отсемьи и этнической группы, в качестве какой-то части национальной истории илиее мифологической основы. Эта тень отягощает душу человека. Мужчины чувствуютбремя этой тени, подавляющее и поражающее их силу духа. Ощущение ее тяжестиявляется сатурнианским. Мужчина в нашей культуре - это человек, который долженисполнять различные социальные роли, отвечать определенным ожиданиям,конкурировать и испытывать враждебность. Но именно это обесценивает лучшиекачества и способности мужчин, ведет к тому, что это бремя становитсяневыносимым. Оно ощущалось всегда, но сегодня мужчины, обладающие мужеством,начинают сомневаться в необходимости жить, испытывая бремя этой тени.
Сатурн былримским богом, покровителем сельского хозяйства. С одной стороны, как богземледелия, он покровительствовал римской цивилизации; с другой стороны, онассоциировался с целой серией мрачных, кровавых историй. Его древнегреческийпрообраз Крон был порождением мужского начала - Урана и женского начала - Геи. Уранненавидел своих детей, так как боялся за свое будущее; миф говорит о том, чтоон был "первым, совершившим постыдные поступки"4. Его женаГея наточила серп и побудила Крона напасть на отца. Крон подкрался к спящемуУрану и оскопил его с помощью серпа. Схватив левой рукой (с которой с тех порсоотносятся плохие предзнаменования) отрезанные гениталии, он забросил ихвместе с землей в море. Из пролившихся на землю капель крови Урана возникли тристрашные эриннии: Алекто, Тисифона и Мегера, мстящие отцеубийцам иклятвопреступникам. Из семени Урана, попавшего в море, родилась Афродита, имякоторой буквально означает "рожденная из пены"5.
4 Cronwell'sHandbook of Classical Literature. P.109.
5 Там же. Р. 41.
Крон-Сатурнсменил своего отца и стал точно таким же тираном и деспотом. Как только у них ссупругой Реей рождались дети, он пожирал их. Единственным ребенком, которомуудалось избежать этой участи, был Зевс. Когда Зевс вырос, он, в свою очередь,пошел на отца войной, которая продолжалась десять лет. С триумфальной победойЗевса появились многие признаки цивилизации, но и он тоже оказался жертвойкомплекса стремления к власти и превратился в деспота6.
6 Преследование им Прометея, да и других, оченьхорошо известно. См., например: Hamilton E. Mythology. P. 75-78.
Такимобразом, история о Кроне-Сатурне - это история о власти, ревности и опасности,то есть о насилии над эросом, над способностью к рождению и над самой землей.Как однажды заметил Юнг, там, где есть власть, не может быть любви7.Человек стремится быть всесильным, как боги, но мы видим, как власть, которойон обладает, искажается, превращаясь в комплекс. Сама по себе властьнейтральна, но без любви она управляется страхом и компенсаторными амбициями,которые в конце концов приводят к насилию. Как заметил Шекспир, "нет покояголове в венце"8.
7 "Там, где царит любовь, нет местастремлению к власти, а где стремление власти взяло верх, там нет места любви". См.: Jung С. G.Two Essays onAnalytical Psychology //Jung С G. C. W. Vol. 7. Par. 78.[Полное собрание сочинений Юнга здесь и далее сокращеннообозначается С. W.]
8 Шекспир В. Король Генрих IV.Часть вторая //Весь Шекспир.В 2 т. Т. 1.М..2001.С. 701.
Историческисложилось так, что большинство мужчин выросли под тенью Сатурна. Страдая отсвоей несостоятельности и постоянно испытывая страх, они наносили травмы себе идругим. Современные мужчины могут считать, что альтернативы не существует инаследие Сатурна - это все, что у нас есть. Я в это не верю.
Я предлагаючитателю книгу "Под тенью Сатурна", чтобы разобраться в некоторых измножества способов, при помощи которых эти темные мифы бередят нашу душу. Янадеюсь, что книга поможет каждому человеку заглянуть в себя, чтобы обрестивнутреннюю свободу.
"Человекрождается свободным, но повсюду он в оковах". Так начинает Жан-Жак Руссосвой труд "Социальный договор, или Принципы политического права",написанный в 1762 году Мы приходим в этот мир свободными, независимыми издоровыми. Но поскольку мы тесно связаны с родителями и культурной средой, вкоторой растем, то постепенно утрачиваем свою природную сущность. Все мыпроходим через социализацию, позволяющую нам создавать семью, участвовать вжизни разнообразных социальных институтов, которые хотя и обладают определеннойсамостоятельностью, но постоянно требуют, чтобы человек жертвовал ради нихсвоей индивидуальностью.
В строениинаших костей, в ткани наших нервов, в коридорах нашей памяти мы сохраняемдрагоценные черты младенца. Кто из нас, подобно юному герою романа ДжеймсаЭджи, не лежал на траве под звездами ночного летнего неба и не размышлял отаинстве этой жизни, с помощью детской интуиции пытаясь разобраться в вопросах,которые она перед нами ставит? "Мы сейчас говорим о летних вечерах вКноксвилле, штат Теннесси, в те времена, когда я там жил, успешно выдавая себяза ребенка"9.
9AgeeJ.A Death in the Family. P. 11.
Как только взрослые выходили из-за обеденногостола, услышав шум струи поливальной машины, и взбирались на скрипучее покатоекрыльцо, мы, дети, сразу уносились своими мечтами туда, где
...дремота,томно улыбаясь, влечет нас к себе и уносит туда, где меня принимают как хорошознакомого и любимого человека, в том другом доме... но при этом не скажут нисейчас, ни потом, никогда не скажут о том, кто я такой10.
Подобныеразмышления о прошлом посещают каждого из нас: размышления о нашем пребываниина этой земле, о тумане страха, устилающем путь в будущее, и, несмотря на этотстрах, воспоминания о радости жизни, которая бурлит у нас в крови. Но куда жеушла та радость? Откуда эта тяжесть, боль в теле, душевная усталость, апатиямыслей и ломота в костях? Что случилось с тем ребенком - здоровым, полнымнаивной детской гордости собой? Он по-прежнему спонтанно живет в нас, пребывая "водиноком ощущении скоротечной радости"11, в легкой паутинесновидений, сразу ускользающих от сознания, как только мы включаемся в нашуежедневную работу. Он живет, но запрятан где-то глубоко внутри нас. Он оченьустал под огромной тяжестью тени Сатурна.
Позвольтемне привести пример из своего детства. Время от времени мой отец смеялся, илишутил, или даже присвистывал. Но, уже будучи ребенком, я постепенно сталпонимать, что, когда он свистел, дела обстояли очень плохо, причем даже в техслучаях, когда я ощущал в этом свисте какой-то героический порыв. Он "свистелв темноте"12, создавая видимую маску благополучия. Спустякакое-то время я стал понимать, что, начиная свистеть, он не чувствовалрадости, а, наоборот, ему было плохо. Несмотря на все его усилия скрытьнеприятности, я знал, что его дела идут не лучшим образом.
Мой отецбыл вынужден завершить свое образование в восьмом классе, так как его отецпотерял работу в компании по изготовлению сельскохозяйственной техники в периодВеликой депрессии, когда многие фермы на Среднем Западе стали разоряться еще донаступления полного краха в 1929 году. Вполне определенное послание моему отцу,на которое он отвечал всю оставшуюся жизнь, заключалось в том, что он долженбыл пожертвовать своими личными интересами и работать для поддержания семьи.
10 Там же.Р. 15.
11 YeatsW. В. An Irish Airman Foresees His Death. Line 11//Collected Poems of W. B. Yeats.
12 "Свистеть в темноте" - устойчивоесловосочетание, означающее "вести себя, словно не чувствуя страха".
Будучистаршим ребенком в семье, я помню и то, как он потом целыми днями работал нафабрике "Эллис-Чалмерс" на конвейере, где собирали тракторы и другоесельскохозяйственное оборудование, а ночами и в выходные дни развозил нагрузовике людям уголь и сгружал его лопатой. Позже, по иронии судьбы, егоназначили "аналитиком" на этот сборочный конвейер; он объяснял своимколлегам, инженерам с высшим образованием, как можно справиться с той или инойпроблемой, над которой они ломали голову. За это время он изучил работу всейсистемы конвейера. Отец мог найти и исправить любую возникшую на производственеполадку и наконец занял должность, равную по статусу должности инженера,отвечающего за соблюдение техники безопасности.
В течение50 лет каждую пятницу он приносил домой чековую книжку, на которую почти всегдабыла начислена очень приличная зарплата. Мы никогда не голодали, как, например,бывало, голодал мой лучший друг Кент, но даже тогда я знал, что отецбеспокоился, чтобы мы не голодали. И именно от него я получил свое первоесатурнианское послание, ясное и непререкаемое. Оно заключалось в том, что бытьмужчиной - значит работать. Работать всегда, выполнять любую работу, чтобыподдержать тех, за кого несешь ответственность. Это означало, чтоудовлетворение личных потребностей отходит на второй план по сравнению с такойвысокой задачей. Много лет спустя, когда одна женщина спросила меня, какуюнадпись мне бы хотелось иметь на своем надгробном камне, я ответил: "Здесьлежит тот, на кого можно было положиться". Это послание было такимвесомым, что мой отец, а позже и я сам были готовы умереть, чтобы его исполнитьи остаться такими в памяти потомков.
Спустямного времени, когда я написал отцу поздравительную открытку, он мне ответилнесмотря на разделявшую нас эмоциональную пропасть: "Простите меня, моимальчики, за то, что не смог вас очень хорошо узнать, потому что должен был всевремя работать". Он ругал себя за то, что наше взросление и развитиепрошли мимо него. И, несмотря на это, я отдаю должное его преданности нам исчитаю, что он сделал для нас все, что мог. Я знал, что он работал на нас,страдал из-за нас, беспокоился о нас, и сначала я не думал, что у него могутбыть какие-то болезненные переживания, связанные с его работой. Вместе с тем японимал: такая жизнь не идет ему на пользу, но, по-видимому, жить именно такдля него значило быть мужчиной.
В периоднашего формирования разразилась Вторая Мировая война. Я помню, как люди втревоге собирались вокруг динамиков, чтобы услышать о жестоких сражениях вЕвропе и Юго-Восточной Азии и узнать что-то о своих близких, которые находилисьгде-то там, в местах с такими странными названиями, как Тулаги, островМинданао, или за крупнокалиберным пулеметом в хвосте
13 В-17 - основной бомбардировщик военно-воздушныхсил США, который наряду с другим бомбардировщиком, В-24, участвовал во ВторойМировой войне, преимущественно в бомбардировках Германии. Буква "В" вназвании самолета В-17 является первой буквой слова "Bomb" - бомба.
Черный креподежды, горестные, полные слез расставания на вокзалах, огромная, нескрываемаятревога внесли в мое ощущение жизни нечто очень большое и ужасное, то, чтоостается и сейчас и не может нас отпустить. Я наслушался ужасных историй,например, о семье, получившей от сына открытку из Красного Креста. В ней прямопод маркой я прочитал: "Они отрезали мне язык". Не знаю, была ли вэтих рассказах правда, но окружавшие меня взрослые им верили. Этого мне былодостаточно.
Военноевремя дало мне второе неоспоримое послание о том, что значит быть мужчиной. Ябыл твердо уверен: моя судьба заключается не в том, чтобы стать "акулойкапитализма", а в том, чтобы вырасти и стать солдатом, отправиться куда-тодалеко, чтобы там убивать или быть убитым либо же измученным и искалеченнымвернуться домой. Целые ночи напролет я лежал в кровати, не в силах заснуть,представляя все эти ужасы, предназначенные мне судьбой. Люди, пережившиеВеликую депрессию, сохранили на себе ее шрамы и оставшийся в глубине страх.Пережившие военное детство до сих пор содрогаются при воспоминании о царившихтогда ужасах и неопределенности.
Будучиребенком, выросшим на Среднем Западе, я находился так далеко от разрушенных иуничтоженных городов, но для нас линия фронта проходила везде, и везде мыиспытывали страх. Тогда я даже не слышал о Дахау, Берген-Бель-зене иМаутхаузене, но, став взрослым, я приехал туда со своими детьми. То, что япочувствовал, нельзя назвать паранойей. Меня охватило страшное беспокойство...Но, поскольку я был мужчиной, от меня ожидали мужской реакции и мужскойответственности... Самое тяжелое наследие Сатурна составляют работа, война итревога!
Каждыймужчина может вспомнить похожие переживания. Каждый может оказаться в ситуации,когда он чувствует, что от него требуется нечто большее, чем просто способностьпонять.
Ребенок,втянутый в такой водоворот событий, отчаянно ищет хоть какую-то информацию,пример для подражания, модель поведения, совет, указание, помощь; получив ее,он может сразу отказаться и, возможно, даже станет подавлять. Выбрав этот путь,юноша надеется, что "они" (взрослые) отведут его в сторонку и научатвсему, что ему нужно знать.
Помню, какя стал свидетелем одного таинства именно тогда, когда мне это было нужно большевсего, чтобы понять, что значит быть мужчиной. У отца в ладони застрялрыболовный крючок. Не меняя выражения лица, отец его вытащил.
Я сталподозревать, что взрослые не чувствуют боли так, как чувствуют ее дети, новместе с тем я считал, что его кто-то научил этому загадочному мужеству итерпению, которому я так отчаянно хотел научиться. Хотелось надеяться на то,что однажды "они" отведут меня в сторонку и научат, как бытьмужчиной. Я верил, что это может случиться, когда нужно будет пойти в школу.(Ничего еще не зная о том, что такое пубертат, я видел, что старшеклассникигораздо больше нас по своим габаритам, а потому они казались мне ближе к темлюдям, которых называют взрослыми.) Но, к своему удивлению и разочарованию, сприближением дня, когда я должен был пойти в школу, я почувствовал, что "они"никогда не отведут меня в сторону и не скажут, что значит быть мужчиной и каквести себя по-взрослому.
Теперь я,конечно же, знаю, что "они", старейшины нашего времени, тоже незнали, что значит быть мужчиной. Они тоже не прошли инициацию и вряд ли моглипережить таинства и получить освобождающее их знание.
Такпостепенно я пришел к осознанию необходимости совершения переходного ритуала,превращающего мальчика в мужчину. Такой ритуал не только обозначает переход отдетской зависимости к самодостаточности взрослого человека, но и обеспечиваетпреемственность таких ценностей, как чувство гражданского долга, а также такихустановок и убеждений, которые связывают человека с его богами, обществом, в которомон живет, и с самим собой. Надо сказать, что такие ритуалы уже давно утратилисвое влияние и исчезли. "Часто приходилось слышать,- заметил МирчаЭлиаде,- что одной из характерных особенностей современного мира сталоисчезновение всех традиционных ритуалов инициации"14. В нашевремя может оказаться непонятным даже само словосочетание "ритуалинициации", или "переходный ритуал".
Ритуал - это движение в глубину. Ритуалы не изобретают -их открывают, находят, совершают; они рождаются при достижении архетипическойглубины. Цель символического действа, которое воспроизводится в ритуале,заключается в том, чтобы вовлечь человека в такого рода глубинное переживание.Бессмысленное повторение переходных ритуалов может привести к утрате ихспособности выводить человека за рамки совершающегося действия, вархетипическую глубину. И тогда ритуал становится пустым и бессодержательным.
14 JungС. G. Rites and Symbolsof Initiation.P. IX.
Вместе стем у человека по-прежнему есть потребность в погружении в архетипическиеглубины. В своей работе "Символическая жизнь" Юнг пишет о том, какважно индейцам племени пуэбло считать, что их ритуалы помогают восходу солнца.
Людиощущают умиротворение, когда чувствуют, что живут жизнью, наполненнойсимволами, и являются актерами в божественной драме. Только такая жизнь придаетсмысл человеческому бытию, все остальное оказывается банальным и незаслуживающим внимания. Деловая карьера, деторождение - все это лишь майя15и очень удалено от истинного смысла вашей жизни16.
Живя вобществе, в котором не осталось ритуалов, придающих жизни смысл, мы встаемперед жестокой реальностью - жизнью на поверхности. Сама идея перехода содержитв себе глубинный смысл, ибо любой переход подразумевает некое завершение, конецчего-то и вместе с тем некое начало, рождение нового. Статична только смерть;основной закон жизни - изменение, и нам предстоит пройти через множествосмертей и возрождений, если мы хотим прожить жизнь, наполненную смыслом17.Инициация подразумевает вступление человека в новый и таинственный мир.
В связи стем, что переходные ритуалы практически исчезли из нашей культуры, современномумужчине приходится самостоятельно доходить до понимания важности такого родасобытий. Ибо то, чего теперь нам не дает наша культура, мы вынуждены искать длясебя сами.
15 Майя - метафора иллюзии в юнгианской психологии.
16 JungС. G. The Symbolic Life //Jung С. G. С. W. Vol. 18. Par. 630.
17 См.мою книгу: HollisJ. The Middle Passage:From Misery to Meaning in Midlife.
Несмотря намножество культур с присущими им особенностями, архетипические стадии такихпереходных ритуалов в них были поразительно схожими. Кажется, что наши предкиинтуитивно улавливали важность такого обособления и развития личности ичувствовали необходимость таких процессов. Длительность, интенсивность иопределенность этих ритуалов напрямую зависели от трудности расставания сдетством и взросления. В нашей культуре лишь очень немногим людям удаетсяосуществить психологическое отделение от родительской семьи и стать взрослыми,поэтому имеет смысл раскрыть и осмыслить переживания человека на всех стадияхпроцесса инициации. Повторяю: все, что нам не дала наша культура, приходитсявосполнять самостоятельно. Мы не можем уйти от решения данной проблемы,ссылаясь на свое невежество, ибо в таком случае процесс превращения мальчика вмужчину останется незавершенным.
Обобщенноможно представить шесть стадий переходного ритуала. Несмотря на то чтосодержание каждой из них различалось в зависимости от местных условий итрадиций, сами стадии вполне вписывались в единые общекультурные формы.
Перваястадия переходного ритуала - физическое отделение от родителей,необходимое для начала психологического отделения. Здесь у мальчика никогда небыло выбора. Среди ночи его "похищали" у родителей старшие соплеменники,которые, надевая маски или раскрашивая лица, перевоплощались в богов илидемонов. Маски помогали им совершить переход с уровня родственников и соседей куровню богов и архетипических сил. Внезапность и даже насилие, присущее такомуотделению, олицетворяли собой тот факт, что ни один юноша добровольно нерасстанется с комфортом домашнего очага. Его тепло, защита и забота имеютогромную притягательную силу. Но остаться у домашнего очага, образно илиреально, значит остаться ребенком и тем самым отречься от возможности статьвзрослым.
Второйстадией переходного ритуала была смерть. Мальчик должен был бытьсимволически похоронен: он проходил через темный туннель, полностьюпогрузившись в реальный или символический мрак. Хотя это действо несомненно,приводило его в ужас, на самом деле юноша переживал символическую смертьдетской зависимости.
Онпо-настоящему страдал от утраты родительского очага. "Ты больше не сможешьвернуться домой". Это была потеря невинности, потеря связи с раем, детскимэдемом. Во время такого "умирания" ребенок, по образному выражениюДилана Томаса, "уносится куда-то, на далекую ферму, навсегда расставшись смиром своего детства"18.
18 ThomasD. Ferm Hill // Thomas D. Collected Poems. P. 180.
Но,несмотря на смерть, жизнь должна продолжаться. Поэтому третья стадияпредставляла собой ритуал возрождения. Иногда это возрождениесопровождалось изменением имени, подтверждая появление на свет нового человека.(Христианское крещение, очевидно, символизирует такой мотив смерти -возрождения, когда во время совершения ритуала человек возвращается в роднуюводную среду. Римско-католическая конфирмация19, а также бар и батмитцва20 в иудаизме - примеры дошедших до нас ритуалов.)
19 Таинство миропомазания - помазание частей тела(лба, ладоней, ступней) святым миром - означает введение в званиемирянина, члена церкви. Совершается над детьми 7-12 лет.
20 Бар и бат митцва - традиционные еврейскиепраздники, посвященные официальному совершеннолетию мальчиков и девочекпо достижении ими 13 и 12 лет соответственно.
Четвертаястадия инициации обычно включала в себя обучение, то есть приобретениезнаний, которые требовались юноше, чтобы он мог вести себя как взрослыймужчина. Основная задача здесь состояла в приобретении практических навыков,таких, как охота, рыболовство, умение обращаться со скотом, которые позволялиновообращенному мужчине наряду с другими мужчинами поддерживать и защищать своесообщество. Кроме того, ему сообщали о его правах и обязанностях взрослогомужчины и члена сообщества. И наконец, на этой стадии происходило посвящение втаинства, при котором у юноши должно было появиться ощущение твердости духа исопричастности трансцендентному миру. "Кто наши боги?" "Какомуобществу, каким законам, этике, духовным ценностям они покровительствовали?"Помещение юноши в мифический контекст собственной формирующейся идентичности придавалоему ощущение многомерности процесса, в котором он участвовал, и обогащало егодушу.
Пятуюстадию можно определить как суровое испытание. По своему содержанию ономогло быть разным, но при этом мальчик должен был подвергаться мучительнымстраданиям из-за ухода от домашнего очага, обеспечивающего ему комфорт изащиту. Подробнее об этом я скажу немного позже, но нас, современных людей,особенно поражает, что неоправданная на первый взгляд жестокость этих испытанийфактически была частью мудрого понимания того, что такие страдания ускорялиосознание. Осознание приходит только через страдания; без страданий, выраженныхв той или иной форме, физической, эмоциональной или духовной, мы легкоудовлетворяемся прежними правилами, удобными привычками и зависимостями. Втораяпричина необходимости страданий связана с желанием помочь мальчику привыкнуть кпревратностям реальной жизни, которые он довольно скоро испытает на себе. Хотяподобная практика кажется нам варварской, ритуальное "обрезание" и "кровопускание"не только знаменует расставание с телесным комфортом и детскими зависимостями,но и накладывает на человека знак избранности, принадлежности к сообществупрошедших через инициацию взрослых.
Испытаниеобычно включало определенные формы изоляции, пребывание в сакральномпространстве, отдельно от остального сообщества. Существенная особенностьвзрослой личности состояла не столько в том, что человек больше не могвернуться под защиту взрослых, а в том, что он учился использовать внутренниересурсы. Никто не догадывается о существовании таких ресурсов, пока ему непридется их использовать. Мир природы темен; в нем много "странных зверейи демонов", и конфронтация человека с собственным страхом - это моментистины. Ритуальное уединение позволяет приблизиться к постижению главного:независимо от того, в какой мере наша социальная жизнь связана с семьей, мысовершаем странствие по ней в одиночестве и должны научиться находитьвнутренние ресурсы и равновесие, иначе никогда не станем взрослыми. Частопроходящий инициацию юноша проводил в одиночестве месяцы, ожидая Великого Снакак послания богов о своем настоящем имени или истинном призвании. Он могполагаться только на свою сообразительность, свое мужество и свое оружие; впротивном случае у него оставалось мало шансов на выживание.
К началупоследней стадии, возвращению, мальчик становился взрослым.
В традициипереходных ритуалов заключалась большая мудрость, ибо они непосредственно иглубоко влияли на энергию материнского комплекса, то есть присутствующее укаждого из нас чрезвычайно сильное стремление к зависимости. Для преодоленияэтой инертной силы притяжения требуется осознанное эмоциональное переживание.Ни один здравомыслящий человек не хочет добровольного отделения, а потомупсихологическая апатия, страх и зависимость начинают приобретать доминирующийили угрожающий характер в нашей жизни.
Втрадиционных культурах ритуалы инициации мальчиков были более развиты, чемритуалы инициации девочек, ибо ожидалось, что, покинув родную мать, девочкиснова вернутся к домашнему очагу21. Ритуалы отделения прежде всегокасались мальчиков не только из-за особой значимости материнского комплекса вих жизни, но и ввиду ожиданий того, что мальчики покинут природный мир, "инстинктивную"жизнь и уйдут в искусственный, созданный человеком мир цивилизации и культуры.
21 Сегодня прежние полоролевые ожидания разрушились.Современные женщины не меньше, чем мужчины, испытывают потребность в переходныхритуалах, позволяющих им стать взрослыми. См., например: Perera S. В. Descent tothe Goddess: A Way of Initiation for Women.
Например,экономика представляет собой совершенно искусственный конструкт. Деньги,кредитные карточки, игра на бирже - от этих предметов и действий зависит жизньчеловека, и на многие из них частично проецируется его душа. Чувство насыщенияили чувство голода - это "инстинктивные" ощущения; ожерелье израковин, чековые книжки или премии - это искусственные предметы. Чтобы отделитьребенка от "мира инстинктов", требуется нуминозный22процесс, не менее мощный, чем стремление ребенка по-прежнему оставаться вбессознательном.
22 Numinosum(от лат. numen) - божество. Нуминозный - не копирующий, не символизирующий, аявляющий стоящие за реальностью силы.
Традиционныепереходные ритуалы необходимы и для того, чтобы перекинуть мост из детскогосостояния во взрослое, от зависимой, "инстинктивной" жизни мальчика кне зависимой самодостаточности взрослого мужчины. Когда ритуалы выполняют своеназначение, мальчик ощущает экзистенциальные перемены; в нем умирает однасущность и рождается другая. Но, как известно, таких ритуалов сегодня нет. Еслиспросить современного мужчину, ощущает ли он себя мужчиной, этот вопрос, скореевсего, покажется ему либо глупым, либо подозрительным. Он знает свои социальныероли, но при этом не может определить, что же значит быть мужчиной, и,вероятно, не может ощутить, что сам воспринимается окружающими в соответствиисо своим неполным и неточным самоопределением. Мудрые старейшины ушли в мириной или в депрессию, стали алкоголиками, сидят на заседаниях президиумовкрупных корпораций или благополучно спустились на золотых парашютах23.Мост, переброшенный от детства к мужской взрослости, смыло волной.
23 "Спуститься на золотом парашюте" -выражение американского "корпоративного" сленга. В крупныхамериканских корпорациях существует традиция: люди, проработавшие долгое время вкорпорации и вышедшие на пенсию с высоких должностей или перешедшие в другиекорпорации, заключают со своей компанией выгодные для себя контракты, вплоть довыкупа контрольных пакетов акций. Таким образом, их не "выбрасывают"на улицу, а они плавно спускаются на землю на "золотых парашютах".
А посколькуу современных мужчин нет доступных для них традиционных переходных ритуалов инет мудрых старейшин, чтобы помочь переправиться "на другой берег",им приходится искать ключевые ответы на свои вопросы в ролевых ожиданиях и впустых по своей сути ролевых моделях. В это время смятение и боль вытесняются вглубину души, или отыгрываются с применением насилия, или вообще не достигаютсознания. И тогда брешь между мудростью и опытом заполняется внешними образами,которые (что справедливо и для мужчин, и для женщин) редко подпитывают душу.
Следовательно,первая великая тайна, которую следует признать открыто, звучит так: жизньмужчины, как и жизнь женщины, определяется ролевыми ожиданиями. А врезультате оказывается, что эти роли не созвучны тому, что нужно душе мужчины,не поддерживают ее и не придают ей силы.
Именнорастущее осознание этого ужасного расхождения между ролевыми ожиданиями ипотребностями души породило социальное явление, которое называется мужскимдвижением. Хотя у этого движения нет ни официальной структуры, ни общественногоинститута, представляющего интересы мужчин (как, например, Национальная женскаяорганизация), и не разработана ясная социально-политическая программа,возникающие мужские организации и сообщества и возрастающее число книг,посвященных психологическим проблемам современных мужчин,- все это направленона то, чтобы пробудить внимание общества к проблемам мужчин. Суть этогодвижения кратко выразил Джон Ли:
Этоэмоциональное движение, позволяющее мужчинам освободиться от боли и яда,которые веками накапливались у них внутри. Оно не стремится к власти, носодержит достаточно внутренней энергии, чтобы освободить мужчин и их духовностьот деспотизма старых парадигм: "Не чувствуй. Умри раньше женщины. Непечалься. Не злись. Не задирай нос. Не верь другим мужчинам. Не горячись, незаплатив по счетам. Следуй за толпой, а не своему призванию"24.
24 Lee]. At My FatherWedding. P. XVIII.
Я полностьюсогласен, что протест против сложившегося положения вещей возникает у многихмужчин. Но в каждую группу, в каждое движение неминуемо прокрадывается теньвласти. Вполне естественно и понятно, что слишком социализированные или "домашние"мужчины ощущают тоску и потребность в чем-то диком и глубинном. При этом среднестатистическиймужчина никогда не присоединится к группе, сочтет для себя смешным пойти сдругими мужчинами в лес, чтобы там бить в барабан, и вряд ли станет подвергатьсебя риску обнаружить свою ранимость в присутствии других мужчин. Я вовсе неподвергаю критике мужчин, которые, собравшись в лесу, рыдали, испытывалиприступы ярости и били в барабан, ибо, наверное, этого просила их душа. Вместес тем такие действия столь же важны с точки зрения длительной перспективы, каксжигаемый сегодня бюстгальтер на долгом пути женщин к получению равных смужчинами прав и возможностей. Горящий бюстгальтер позволяет женщинам, покрайней мере некоторым из них, ощутить эмоциональное облегчение. Но, по-моему,эту энергию с большей пользой можно потратить на дискуссию в суде или на работунад изменениями в социальной культуре.
Мы всетолько начинаем осознавать мужские переживания, и многим мужчинам нужно найтиформу снятия эмоционального напряжения и способ поделиться своей болью сдругими. Но я думаю, что будущие поколения будут со смущением и ностальгиейоглядываться на наше время, когда в лесах собирались целые толпы "диких"мужчин, точно так, как мы сейчас думаем о том, что происходило в 60-е годы XX века. Вооруженные добрыми намерениями "шестидесятники" очень хотелиповлиять на ход истории, но, к сожалению, если и повлияли, то мало.
Недавно янавестил своего сына в Санта Фе, где он живет и стремится стать художником. Мыподнялись на машине на Химес Маунтенс так высоко, что добрались до концадороги. Мы видели сов, оленя и двух больших черных птиц, сидящих на скале.Подойдя ближе, мы разглядели у скалы "ноги" и заметили двух хищников,поедающих американского лося. Мы оказались далеко от цивилизации и даже сталишутить, что, если вдруг пойдет снег, после весенней оттепели здесь найдут теладвух англоамериканцев. Мы вернулись на площадь в Санта Фе с теплым чувством,ощущая себя двумя древними путешественниками.
На улице мывстретили лидера местного мужского сообщества, сын представил меня ему. Этотмужчина сразу же начал у меня допытываться, что я знаю, кого я знаю, был ли ябарабанщиком и т. д. Я чувствовал, как меня против моей воли втягивают вразговор, вызывая желание возражать. Затем очень вежливо этот мужчина пригласилменя присутствовать при совершении обряда изменения имени двух людей, которым завтраисполняется пятьдесят лет. Когда я ответил, что завтра утром вылетаю изАльбу-керка в Атлантик-Сити рейсом 7:30, он сказал: "Я не отпущу вас такскоро. Почему вы проводите так мало времени со своим сыном?"
Я стал емуобъяснять, что должен вернуться: мне нужно работать, чтобы оплачивать счета(классическая мужская защита, которая, однако, соответствует действительности),но сын вмешался в разговор раньше, чем я закончил фразу, и сказал: "Заэтот год отец приезжает сюда уже третий раз". "Ну, тогда ладно",-ответил наш собеседник, и мы расстались.
Мы с сыномпоразмышляли над этой встречей, отметив, что при всем своем понимании, котороедемонстрировал этот мужчина, он проявил негативную реакцию, задев определенныемужские проблемы. Он хотел вызвать у меня чувство соперничества и добилсясвоего; затем он попытался вызвать во мне чувство стыда, связанное с рольюотца. Я уверен, что в его поведении не было злого умысла, и, наверное, ядействительно виноват в своей одержимости работой, а также в том, что я далеконе идеальный отец, но мы оба попали в давно приготовленную для мужчин ловушку.Цель мужского движения не заключалась в активизации этих старых комплексов истолкновении мужчин между собой, но именно это, собственно, и произошло противнашей воли.
В этой полуночнойдуэли на площади в Санта Фе никто из нас не вытаскивал шестизарядный револьвер,но звучали выстрелы, которые достигли цели. Вся дуэль продолжалась 240 секунд иушла в прошлое, превратившись в воспоминание. Мужчина, лидер "движения",приветствуя меня, в меня выстрелил. Автоматически включился его комплекс, имужчина стал задавать мне вопросы, затронувшие мое прежнее рефлекторноестремление к соперничеству. Затем очень тонко стала проявляться и сама теневаяпроблема стремления к власти: мой оппонент стал искать возможности пристыдитьменя как невнимательного отца. Он задал вопрос, чтобы почувствовать себя вышеменя. Вдохновленный принципами мужского движения, а также поиском возможностиизбавиться от игр, связанных с мужским соперничеством, он сам тем не менеесразу же начал играть в эти игры.
Состоявшийсямежду нами короткий разговор мог показаться безобидным, и, наверное, я придаюему слишком большое значение, однако я думаю, что его анализ позволит намувидеть роль, которую играет бессознательное, активизировавшее комплексы ирефлекторное поведение заведомо проигрышное для мужчины. Комплекс - этоэмоционально заряженный кластер психической энергии Мы можем осознавать или неосознавать действие этого психического заряда, но в активизированном состояниикомплексы обладают энергией, достаточной для времен ной дестабилизациисознательной личности. Таким образом, сама ситуация - два мужчины встречаются иоценивают друг друга - активизировала комплексы, и против своей воли и своегонамерения мы начали играть исторически предопределенные роли. На уровнеколлективной психики мужчины ежедневно отыгрывают свое стремление ксоперничеству и желание вызвать у конкурента чувство стыда; такая "подковернаяборьба" может происходить во время научных конференций или корпоративныхзаседаний, на земле или в воздушном пространстве.
Когдамужчины, встречаясь, оценивают друг друга, неизбежно выходит на поверхностьтеневой комплекс стремления к власти. Тень представляет собой ту часть на шейпсихики, которая вызывает у нас ощущение диском форта или презрительноеотношение к самим себе, содержит угрозу устремлениям Эго, но при этом онаостается обособленной частью нашей души. Единственный способ интеграции тени -работа с ней, ибо неинтегрированная часть психики будет проецироваться надругих людей или отыгрываться в поведении, опасном для окружающих, Хотя встречудвух мужчин на улице Санта Фе можно, пусть и с большим трудом, считатьсостязанием в риторике, в ней все равно отражается архетипическая проблемавласти с присущими ей страхами и защитами.
Так мыподошли к второй мужской тайне: значительной частью жизни мужчин управляетстрах.
Так какмужчины не знают или не могут объяснить то, насколько хрупкой силой ониобладают, они редко могут допустить или рассказать другим о том сильном влияниистраха, которое они испытывают. Но для исцеления мужчины требуется, чтобы онперестал стесняться своего страха. Меня всегда восхищала свобода, с которойженщины признают свои страхи, делятся ими и в результате получают поддержку отокружающих. Для мужчины признать, что в его жизни присутствует страх,- значитрискнуть перестать ощущать себя мужчиной и ждать, когда его начнут стыдитьокружающие. Таким образом, его одиночество только углубляется.
Друзья, нов этом нет тайны! Даже близкие вам женщины вас раскусили. По существу, таквсегда и было. При подготовке этой книги я наткнулся на статью, напечатанную вмарте 1992 года в "Женском домашнем журнале", которая называлась "Тайныемужские страхи: то, о чем он никогда вам не расскажет". Итак, они нашлинаше слабое место! По существу, в статье правильно были описаны двафундаментальных мужских страха - страх несоответствия образу мужчины и страхфизического или психологического испытания. (Заметим, что в этой книге ужеговорилось о двойственной тревоге, которая проявлялась у меня детстве,-тревоге, связанной с работой и войной.)
Страхнесоответствия образу мужчины - это самая заметная часть сатурнианской тени; еесоставляют соперничество, отношения "победитель - проигравший",результативность как мера состоятельности мужчины. Страх перед испытаниями,присутствующий на пятой стадии ритуалов инициации, выражен у мужчин,сомневающихся в своей способности защитить себя и свою семью. Сколько фильмов,начиная с "Соломенных псов" и заканчивая "Мысом страха",пробуждают у нас внутри пещерного человека, защитника домашнего очага? Посуществу, многие мужчины убеждены в том, что они больше боятся болезни,недееспособности и импотенции, чем смерти. Когда я сказал об этом аудитории вовремя выступления, логически показав всю абсурдность таких страхов (ибо чтоможет быть страшнее смерти?), практически все мужчины без исключенияодобрительно кивнули головой. Да, действительно, они больше боялись не пройтииспытание, потерпеть поражение, чем умереть. Импотенция, любая форма бессилияоказываются для них хуже ухода из жизни. Работа, война и тревога...
Управляемыйстрахом, не в состоянии допустить своего бессилия (чтобы все, за что онберется, находилось в его руках), неспособный поделиться своим страхом стоварищами (чтобы они его не стыдили), мужчина прибегает к компенсации.Мужчина, который хвастается своей дорогой машиной, огромным домом, высокойдолжностью или статусом, в той или иной мере компенсирует свое ощущениесобственной малой значимости. Деловые завтраки по высшему разряду и власть надлюдьми могут служить внешним выражением этого комплекса, однако они являютсяпатетически демонстративной подменой подлинной состоятельности. На эту темуочень хорошо высказался великий американский философ Пирл Бейли: "Их,таких, как они о себе думают, в действительности не существует". Задемонстрацией власти скрывается комплекс, за комплексом - страх. Ни одноживотное не представляет большей опасности для человека, чем испуганное.Возможно, был прав Фрейд, говоривший о примате сексуальности в человеческойжизни, возможно, Адлер, поставивший на первое место стремление к власти, ибо ураненого эроса не остается иного средства спасения, кроме временной жертвысвоей властью.
Комплекс,связанный со стремлением к власти,- основная движущая сила в жизни мужчин. Онпобуждает их к действию и травмирует их. Дав волю своей ярости, одни мужчинынаносят травмы другим, а затем, испытывая печаль, сожаление и стыд, они всебольше и больше удаляются друг от друга. Такое взаимное нанесение травм обходитсячрезвычайно дорого; кроме того, оно время от времени повторяется. Все, что неподдается осознанию, бессознательно интериоризируется в несколько ослабленнойформе или проецируется и отыгрывается на других с плачевными последствиями.
Заневедение в отношении двух вышеназванных тайн, то есть за то, что на жизньмужчин, как и на жизнь женщин, в значительной степени влияют ролевые ожидания,а также за то, что мужчины находятся под воздействием скрытого страха,приходится платить определенную цену.
Она хорошозаметна и в страданиях конкретного мужчины, и в социальной патологии общества вцелом. В среднем американские мужчины умирают на восемь лет раньше женщин.Вероятность подвергнуться насилию и совершить самоубийство у них в четыре разавыше, чем у женщин. Они в одиннадцать раз чаще попадают в тюрьму25.И вся эта статистика ничуть не способствует тому, чтобы хотя бы попробоватьизмерить глубину мужской ярости, мужской печали и мужского одиночества.
25 См.:KipnisA. Knights without Armor. P.16 и далее.
Мужскоедвижение - это долгожданная реакция на эти страдания, которые, с одной стороны,очевидны, а с другой - скрыты. Я бы не стал принижать желание мужчин создатьсвободное пространство, где бы они могли собираться вместе и делиться сопровождающими инициацию переживаниями, углубляющими их ощущение жизни. Но яуверен, что окончательные изменения происходят индивидуально. Сопричастность впереживаниях, конечно, важна, но индивидуальные изменения все же первичны.
Марксистысправедливо критиковали социальную структуру капиталистического общества,которую поддерживало большинство из нас, взрослых. По-моему, Карл Маркс былгуманистом, который видел современное ему зло, а следовательно, и зло нашеговремени, и выражал не только свой гнев, но и видение альтернативы -бесклассовое общество. (К сожалению, его идеалы были перечеркнуты гулагами,погромами и многими тысячами напоминаний о том, что нарушение прав и свободличности и ее обесценивание лишь создаст новую тиранию.) Однако в поискахулучшения материального положения человека Маркс обесценил человеческуюдуховность, создав доктрину, которая в конечном счете пришла к краху. (Как былосказано уже две тысячи лет тому назад, "не хлебом единым жив человек".)
Такимобразом, при всей ценности своей социальной деятельности все социальныеинституты заканчивают борьбой за собственное выживание, а вовсе не служатвыполнению той цели, ради которой они создавались.
Точно также, признавая необходимость мужского движения и важность его целей, я знаю идругое: там, где собираются два, а тем более, три мужчины, обязательноприсутствует тень власти.
Вот почемуэта книга обращена индивидуально к каждому мужчине, а также и к женщинам,которые находятся в отношениях с этим мужчиной. Можно объединяться в группы,делиться своими переживаниями с другими мужчинами, но современный мужчинадолжен родиться в "горниле собственной души". И только благодарясвоей способности распознавать действующие внутри него силы мужчина будетпринимать решение, возвращаться ему или нет в организацию, семью или общество вцелом.
Юнгианскийаналитик Джеймс Хиллман не так давно подверг критике длительную борьбу заиндивидуальное осознание в своей "иконоборческой" книге "Психотерапииисполнилось сто лет, а мир стал только хуже". Точка зрения Хиллмана,безусловно, имеет свои основания, но я уверен в том, что воздействиеколлективного сознания социума не более эффективно, чем совокупное воздействиеиндивидуальных сознаний каждого представителя социума, Мужчины, руководствуясьсамыми благими намерениями, создали бюрократических монстров, институты иорганизации, чтобы властвовать над людьми, распространяя мрак и ужас. На своихлекциях в Йельском университете в 1937 году Юнг высказал ключевую мысль: новыйчеловек должен сознательно нести бремя своей тени...
...ибо такойчеловек знает: все, что плохо в мире, плохо в нем самом, и если только оннаучится правильно обращаться с соб-ственной тенью, значит, он уже сделалчто-то реальное для всего мира. Он добился успеха в том, что может вынести насвоих плечах какую-то бесконечно малую часть всех гигант ских нерешенныхсоциальных проблем нашего времени В своем большинстве эти проблемы такиетрудные потом), что отягощены взаимными проекциями. Как же может чело вексмотреть вперед, если он не видит ни самого себя, ни той темноты, которую онбессознательно привносит с собой в то, что делает?26
26 Jung С.G. Psychology and Religion //Jung С. G. С.W. Vol. 11. Par. 140.
Такимобразом, я приглашаю мужчину прочитать эту книгу и поразмышлять над скрытыми внем силами. То, что мы не осознаем в самих себе, проецируется на нашеокружение, поэтому наше сообщество представляет собой "совокупность"индивидуального бессознательного всех его членов. На примере анализа сновиденийи внутренних конфликтов отдельных мужчин я покажу, насколько все мы, мужчины,подвержены влиянию одних и тех же проблем. Чем лучше мы поймем собственноеотношение к своей внутренней Феминности, тем больше у нас появится возможностейраспутать клубок сложных отношений с реальной женщиной. Осознавая переживания,вызванные неизбежными травмами нашей чувственной сферы, мы можем страдать из-зачудовищной патологии окружающего нас мира, не превращаясь в чудовищ сами.Осознавая сильный духовный голод из-за недостатка мудрых старейшин в нашемобществе, мы можем приблизиться к тому, чтобы стать родителями для самих себя.
На каждомиз нас лежит бремя ролей и ожиданий, представляющее собой тень Сатурна. Мыможем продолжать ненавидеть и ругать "их" - тех, кто таинственнымобразом "изобрел" и узаконил такую жизнь, но это ничего не изменит.Мы больше не можем ждать, что изменения произойдут под воздействием внешнихусловий, например в процессе участия в мужских движениях; мы должны изменитьсясами и сделать это индивидуально. Все изменения начинаются изнутри, но мы,мужчины, всегда сталкиваемся с неприятностями, интериоризируя свои переживания.Поэтому задача оказывается трудной, но все равно лучше решать ее, чем навсегдаостаться под тенью Сатурна.
Древние греки считали Эроса самым старым и одновременносамым юным из богов, который находится у истоков всего сущего и в то же времявсегда оказывается непредсказуемым и вездесущим. Когда Эрос подавлен и загнанв подполье, он приходит в ярость и становится неистовым и жестоким. Свободныйже Эрос, которому никто не мешает, возводит соборы и пишет симфонии. Мыслишком сузили сферу влияния этого бога, сведя ее только к сексуальнымотношениям. Разумеется, Эрос присутствует в сексуальности, но на наши поступкиоказывают влияние силы гораздо более глубокие, чем секс, более длительные, чемлюбовь, и более таинственные, чем влюбленность.
Наверное, именно в поэзии лучше всего выражается то, что Блейкназвал "очертаниями желаний"27. И, пожалуй, ни один изсовременных поэтов не трогает нас так глубоко, как Райнер Мария Рильке. Втретьей "Дуинской элегии" Рильке описывает мрак, существующий в душемужчины, используя образ "бога рек кровавых, несущего тайную вину":
...Он им предавался. Любил их.
Внутренний мир свой любил, сокровенные дебри,
Девственный лес, где среди бурелома немого
Сердце его зеленело. Любил. Покидал, отправлялся
По своим же корням к могучим истокам,
Где крохотное рожденье его пережито уже.27
Blake W. A Question Answered // Norton Anthology of Poetry. P. 50
В древнюю кровь он, влюбленный, нырял, погружался
В бездну, где жуть залегла, пожравшая предков. Любое
Страшилище знало его и встречало, приветливо щурясь.
Да, жуть улыбалась. И редко
Улыбалась так нежно ты, мать! Как он мог
Не любить ее, если она улыбалась. Он прежде,
Чем тебя, полюбил ее, ибо, когда его ты носила,
Она растворилась уже во влаге, где плавал зародыш.
Ведь мы - не цветы. Не одним-единственным годом
Нам любить суждено. Набухают, когда мы полюбим,
Незапамятным соком запястья...28
(Перевод В. Микушевича)
Рильке Р. М. Часослов: Стихотворения. Харьков; М.: ФОЛИО, АСТ, 2000. С.307-308.
Мужчина смотрит на свою возлюбленную, но может ли онапривлечь его только своей внешностью? Позади нее незримо присутствует егозаботливая мать, которая уменьшает риск "опасной спальни". При этомона выступает в качестве посредника для глубинной связи с предыдущимипоколениями предков. Мужчина ощущает "пустоту ограничений", "сокровенныедебри" и "девственный лес". Он знает, что там, в глубине, гдесуществует "бездна, где жуть залегла, пожравшая предков", нечто ждетего и улыбается ему.
Эта первая встреча вечно живет в мужской душе, наполненнойстрахом и нежностью. И, когда мы любим, в наших жилах бурлят вечные соки жизни.Возлюбленная вызывает в мужчине весь этот страх и эту нежность, но не толькоих. Рильке интуитивно уловил то, что описал Юнг: жизнь происходит одновременнона трех уровнях - сознания, личного бессознательного и архетипического, иликоллективного, бессознательного. Мы придаем особое значение своему "статусу"сознательного существа, может быть, потому, что сознание, которое нам оченьнелегко досталось, позволяет познать неизвестное. Но центр сознания,Эго, представляет собой тонкий слой на поверхности безграничного океана бессознательного. Все мы начинаем это интуитивно понимать илиощущать в процессе сна или подвергаясь воздействию неуправляемой энергии заряженных комплексов. Но мы редко придаем должное значение тому, что происходитвнутри нас, полагая: то, чего мы не знаем, не причинит нам боли. Здесь стоитповториться: то, чего мы не знаем, начинает нами управлять.
Под слоем эго-сознания находится индивидуальное бессознательное - совокупность разных психических воз действий, которым мыподвергались с самого рождения. Мы можем о них не помнить, зато они "помнят"о нас. Это область индивидуальных комплексов. Повторяю: комплекс - эмоциональнозаряженное переживание, сила которого зависит от тяжести аффективной нагрузки,если речь идет о травме, или от длительности ее влияния, если речь идет оботношениях с другим человеком. Обычно самыми важными для нас оказываютсяпереживания, связанные с матерью. Разумеется, другие переживания и отношениятоже влияют на нас, но, как правило, с психологической точки зренияопределяющими являются именно переживания, связанные с матерью.
Родная мать - тот источник, из которого мы появляемся; вовремя беременности у матери и плода общая кровеносная система, мы погружены вбессознательное матери и вместе с ней реагируем на нервное возбуждение. Дажепосле отделения от матери мы рефлекторно стpемимся воссоединиться с ней. В каком-то смыслекаждый поступок в последующей жизни совершается нами под воздействием эроса,жаждущего воссоединения с матерью через другие объекты желания, посредствомсублимации или даже через проекцию ее образа или ее черт на весь космос (такоеже значение имеет слово "религия", образ ванное от латинского "religare" - воссоединять). Более того, роднаямать защищает младенца, заботится о нем и выступает в качестве главнойпосредницы между ним и внешним миром. (По мнению Рильке, она становится первымвоплощением ужасного мрака в воображении младенца.) Она - "первичныйобъект", окружающий нас и находящийся над нами и между нами и внешним миром. Стоит ли удивляться тому, чтоона для нас так много значит?
Мать воплощает архетип жизни и дает нам его образец. Еслиот отца мы наследуем определенный набор хромосом, то мать - это место нашегорождения, центр нашей вселенной. Такие "наследственные потоки"оказались внутри хрупкого психологического сосуда - одного человека, женщины,которая феноменологически сопричастна таинству самой жизни. В специфическихотношениях между матерью и ребенком заложена самая разная информация о жизненнойсиле. Биохимия материнского чрева, обращение матери с ребенком, подтверждениеили отрицание ею его права на жизнь становятся первыми посланиями мальчикам обих жизни.
Подобно тому как жизнь человечества зародилась вдоисторическом океане, наша жизнь зарождается в водах материнского чрева. Какмы относимся к своим истокам и в какой мере мы можем постичь себя и осознатьсвое место в космосе, изначально определяется отношениями между матерью иребенком. Мы не только проводим с матерью формирующий период младенчества ираннего детства - дни, месяцы, годы (тем больше, чем более отстраненным от насбыл отец, особенно если его не было вовсе). Роль матери исполняют и те, кто онас заботится, учителя и воспитатели; в нашей культуре такими людьми тоже восновном являются женщины. А это значит, что основную часть информации о себе ио том, что такое жизнь, мужчины получают от женщин.
Отсюда следует третья великая мужская тайна: феминность в мужской психике обладает огромной силой.
Так как родная мать - носитель архетипа жизни, мы ощущаемвоздействие как коллективного, так и индивидуального бессознательного. Инымисловами, материнский комплекс - это живущая в каждом из нас аффективно заряженнаяидея матери. Она ощущается как потребность в тепле, привязанности и заботе.Когда при первом соприкосновении с жизнью эти потребности человека (или хотя быбольшинство из них) удовлетворяются, он чувствует свою сопричастность жизни,ощущает, что есть место, где он будет защищен и окружен заботой. Если первичное ощущение феминности было болезненным или связывалось сналичием определенных условий, человек чувствует себя оторванным от истоков иот самой жизни. Такая онтологическая травма ощущается в теле, обременяет душу ичас то проецируется на весь мир. Из такого преимущественно бессознательногофеноменологического "считывания" мира может развиться общеемировоззрение человека.
Мне вспоминается случай одной моей пациентки. Цинтияродилась в Германии в первые годы войны. Ее мать, одаренная художница, тонкочувствовавшая жизнь, покончила с собой, когда девочке было два года. Ее отецслужил в Вермахте и попал в плен в Северной Африке. Вернувшись домой из плена,он не испытывал к дочери никаких родительских чувств и отдал ее на воспитаниесестре своей покой ной жены. Год спустя он разбился насмерть на мотоцикле.
Приемная мать относилась к дочери своей покойной сестрыкрайне недоброжелательно; между ними никогда не было теплых отношений. Вдетстве Цинтия воровала шоколад и игрушки из магазинов, хотя ее приемные родител и были весьма обеспеченными людьми. Когда Цинтия достигла пубертатногопериода, у нее началась очень серьезная анорексия, поэтому много времени вподростковом возрасте она провела в разных больницах и клиниках. Мывстретились, когда ей было уже за тридцать. У нее остались нарушения в приемепищи, но они уже не угрожали ее жизни. Теперь Цинтия страдала булимией - объедаласьшоколадом, и это дважды в неделю вызывало у нее рвоту. Она изучала иностранныеязыки на дому, ибо только дома могла контролировать ситуацию. За это время унее было всего несколько коротких, даже мимолетных, романтических увлечений.
По истечении десяти месяцев терапии Цинтнии приснилось, чток ней в квартиру пробралась ведьма, выхватила у нее из рук куклу и вылетела наулицу. Во сне она по чувство вала сильную тревогу и стала преследоватьпохитительницу. Догнав ведьму, девушка попыталась выкупить у нее куклу, но таотказалась ее продать. Цинтия стала ее умолять, но ведьма ответила, что вернетей куклу, если Цинтия выполнит три условия: 1) займется любовью с толстыммужчиной; 2) прочитает лекцию в Цюрихском университете; 3) вернется вГейдельберг и пообедает вместе с мачехой. Сон закончился тем, что Цинтиипришлось с грустью признать: хотя она и знала условия, необходимые дляосвобождения куклы, выполнить их было выше ее сил. Поэтому на сознательномуровне она ощутила испуг, услышав об этих заданиях.
Этот сон - прекрасная демонстрация нашего ощущения материна трех уровнях одновременно. Потеря родной матери, потеря отца, который тожемог бы о ней заботиться и ее защищать, а также крайне амбивалентное восприятиемачехи нанесло Цинтии травму и на индивидуальном, и на архетиническом уровне.Ведьма - общеизвестный символ "плохой" матери, и именно жизненныйопыт Цинтии лишил ее, образно говоря, внутреннего ребенка, ее куклы. Врезультате жизнь Цинтии превратилась в защиту от жизни, то есть в защитуот возможности рисковать и приходить к согласию. Ее анорексия, а позже ибулимия были проекцией на еду ее экзистенциального страха.
Поставленная ведьмой тройная задача (для Цинтии в образеведьмы воплотилась ее разрушенная жизнь) должна была представлять символическоеосвобождение частей ее личности, которые до сих пор оставались неизменными.Хотя она и не занималась любовью с толстым мужчиной, но старалась преодолетьотчуждение от собственного тела - частного проявления архетипа природы. Чтобыпреодолеть свою защиту - агорафобию, мешавшую ей общаться с окружающими, онапрочитала лекцию. Везде и всюду ей приходилось сталкиваться с метонимическим[29]воплощением ее травмы - образом ее мачехи: в пище, в любом месте - везде,где ее травмированная материя-матьмогла бы найти исцеление.
В данном сновидении проявляются усилия психики, направленные на самоисцеление.Ребенок рождается целостным, затем испытывает травматические воздействия, вызываемыевнешними событиями, причем каждое травматическое расщепление обнажает некуюприродную истину и создает соответствующую стратегию выживания. Такое расщеплениеи сопутствующий ему рефлекс гораздо больше известны под названием "невроз":это отделение и oтчуждениечеловеческой души от общества заставляет страдать каждого из нас. Повторяю,хотя этот сон приснился женщине, он хорошо иллюстрирует действие всех трех уровнейбытия, которые несут на себе отпечаток первичной связи с миром матери.
Сознательно Цинтия вела жизнь, которая полностью определяласьсамозащитой. На уровне индивидуального бессознательного ее психическиерасстройства, связанные с приемом пищи, служили символическим выражением амбивалентногоотношения Цинтии к еде, проекцией материнской травмы на материю ("материя"- слово производное от латинского "mater", мать). На архетипическом уровнеЦинтия испытывала ощущение отчуждения от своего тела и от окружающих вследствиеее первых не- удачных встреч с Другим. Стратегически организованные рефлексы,которые сформировали ее личность, подтверждают исключительную важность еепервой встречи с Другим, к счастью или нет, опосредованной ее родной матерью.Грустно, но неизбежно, что эта первая встреча с Другим становится определяющейдля ребенка, который на основе этого опыта, предоставленного ему судьбойэкстраполирует, интериоризирует и обобщает свое представление о внешнем мире исоответственно формирует свои рефлекторные реакции. Если эта первая встреча сДругим является более ровной и теплой, чем у Цинтии, ребенок будет болееуверенно себя чувствовать и больше доверять окружающему миру. Как однаждызаметил Фрейд, ребенок, о котором заботилась мать, будет чувствовать себянепобедимым30.
Но, увы, благословенная материнская преданность ребенкуможет обернуться для него проклятием. Многие женщины стремились к тому, чтобыпрожить не прожитую ими жизнь через жизнь своих сыновей. Именно здесь находитсяисточник многочисленных обращений: "Сын мой, Спаситель мой..."Справедливости ради нужно отметить, что развитию анимуса этих женщин, то естьвнутренней маскулинности, определяющей их уверенность в себе, компетентность ивозможности, часто препятствовали заложенные в культуре полоролевыеограничения. Следовательно, эти женщины пытались косвенно реализовать своивозможности через своих сыновей. Психическая инфляция, которую способна вызватьлюбовь и опека безоглядно преданной матери, иногда может завести мужчин натакую высоту, на которую они сами никогда бы не поднялись [31].
[31] См.: Maloney M., MalneyA. The Hand That Rocks theCradle. В этомисследовании делается акцент на роли матери в жизни многих известных мужчин.
Согласно предположению Юнга, непрожитая жизнь родителяможет стать для ребенка величайшим бременем. Таким образом, часто мужчинунастойчиво, молча и бессознательно ведет к успеху психологически неразвитыйматеринский анимус. Как только со стороны слышится знакомый свист крыльев,прожорливый "птенец" сразу же раскрывает свой огромный "клюв"и жалобно произносит: "Ма! Я здесь!" По сути, нет ничего особенноплохого в том, что мотивация мужчины определяется сильным влиянием матери.Вместе с тем мы должны себя спросить: как и в какой мере он сам определяет своюжизнь, если несет на себе материнские проекции? Если мужчины хотятосвободиться, они должны хотя бы осознавать ценности, которые определяют ихжизненный путь.
В глубине психики такие слепые амбиции мужчин управляютсятеневой энергией материнского комплекса. Часто женщина, которая не жила своейжизнью и осталась с неразвитым анимусом, пытается сохранить психологическуювласть над сыном. Далее мне хотелось бы привести два печальных, но вполнереальных примера.
Мой бывший коллега, преподаватель колледжа, жил натерритории этого учебного заведения вместе с матерью, родившейся в СтаромСвете. Хотя ему перевалило за пятьдесят, он никогда не был женат. Достигнувпреклонных лет, мать резко сдала и часто бродила одна по территории колледжа.Дважды она держала руками входную дверь не давая людям входить и выходить изздания. На вопрос зачем она так поступила, она ответила: "Я стою на стражеи не допускаю девок к моему бедному Сэмми". Свои планы она прекрасновоплощала в жизнь, и ее сын впервые женился лишь через несколько месяцев послеее смерти. Влияние этого комплекса было настолько сильным, что блестящий ученыйи преподаватель не мог освободить от него свою психику, пока ее не освободиласама судьба.
Другой мужчина, который постоянно сталкивался с серьезнымитрудностями в семейной жизни, наконец собрался с духом и попросил свою мать невмешиваться в их с женой отношения и позволить ему самостоятельно во всемразобраться. Он показал мне ее ответ, написанный на маленьком клочке бумаги:
"Дорогой сын! Тыникогда не узнаешь о том, как разбил сердце своей матери. При том, что твоимотцом мог бы быть любой из десятка мужчин, у тебяесть только одна-единственная мать. Я недолго задержусь на этом свете, но, прежде чем умру, я надеюсь вернуть себе сына.Твоя любящая мама"
Когда-нибудь обязательно появится Доска материнской славы,на которой это письмо займет свое законное место. В нем мать бьет по всем целями давит на все чувствительные места, обвиняя сына в избегании проекции ееанимуса, клевеща на его отца и навязывая ему ответственность за ее,материнское, благополучие. Вместо того чтобы посмеяться над неловкостью ееоткровенной манипуляции или прийти от этого в ярость, мужчина почувствовал себясовершенно сломленным. "Как мне ответить ей?" - спросил он. Ее психологическоевоздействие на него было настолько сильным, что он мог смотреть на мир толькоее глазами; он мог лишь пассивно страдать. Более того, он был настолько лишенсамостоятельности, что не мог брать на себя свою долю ответственности всемейных отношениях. Записка матери (и ее отношение к сыну) представляет собойпроявление не любви, а власти. Повторяю, по мнению Юнга, там, где есть власть,не остается места для любви.
Вместе с тем в терапевтической практике мне встречалосьнемало мужчин, которые испытывали столь сильную потребность в материнскойзаботе и внимании, что им было суждено оставаться неудовлетворенными своимиженами. Хотя совершенно ясно, что женщины не хотят превращаться в матерей длясвоих мужей, ясно и то, что многие мужчины стараются добиться от женыбезусловного принятия и заботливого отношения, присущего "хорошей"матери. Я видел много мужчин, супружеские отношения которых но разным причинамуже давно зашли в тупик, но при этом они не могли сохранять спокойствие дажепри мысли о разводе. Мысль о расставании вселяла ужас в ребенка, покидающегодом, чтобы сделать шаг в неизвестное. Особенно тяжелым грузом становиласьсексуальность, связанная с удовлетворением инфантильной потребности в заботе ителесном контакте. С течением времени женщины все больше и больше устают отзаботы о своих маленьких мальчиках, а мальчикам становится все труднее покинутьродительский дом и стать взрослыми, ибо ни каждый отец в отдельности, ни всеони вместе взятые не могут указать им верный путь.
Когда мужчина ощущает эту динамику притяжения -отталкивания, связанную с материнским комплексом, он склонен примешивать этовоздействие к своим отношениям с реальной женщиной. Поскольку в близкихотношениях мужчина часто испытывает регрессию, превращая в мать своего партнераи бессознательно требуя, чтобы она была для него "хорошей грудью", онбоится и подавляет женщину словно, установив над ней контроль, он сможетсовладать со своим подспудным страхом. Грустная история отношения мужчин кженщинам служит убедительным тому доказательством. Человек стремится подавить то, чего он боится. Именно страх является причиной притесненияженщин и гонений на гомосексуалистов; последние - чаще всего молодые мужчины,которые не ощущают себя в безопасности из-за особенностей своей психологии. Сопротивление,с которым столкнулся президент Клинтон, предложив отменить запрет на приемгомосексуалистов в американскую армию, было вызвано вовсе не тем, что в ней небыло гомосексуалистов, которые служили Америке верой и правдой, и неотсутствием законов, запрещающих притеснение сексуальных меньшинств, а страхоммужчины-мачо перед своей внутренней феминностью.
Приверженность психологии мачо прямо пропорциональнамужскому страху, и, если испуганные мужчины собираются вместе, они становятсяисточником насилия и таким образом позволяют излиться наружу своей подавленнойфеминности. Крепкие бастионы психологии мачо, которые, вероятно, не болеерегрессивны, чем бастионы психологии военных, продолжают сохранять в современномобществе. Наверное, чтобы научиться профессионально убивать, мужчина долженпереступить через все свои внутренние принципы; он не может позволить себесомневаться или проявлять любовь к людям. В глубине своей испуганной души онзнает то, что уже давным-давно уяснили для себя древние греки: в конечном счетеАрес (Марс) никогда не согласится с Афродитой (Венерой). Но мужчина будетбороться за свою власть ибо, к сожалению, он так до сих пор и не понял, чтобыть мужчиной - значит ощущать спокойствие в отношениях с внутренней феминностью.Так как его страх осознан только частично, он проецируется на всех, преждевсего на женщин и гомосексуалистов. Испытывая этот необъяснимый страх,мужчина-мачо остается маленьким мальчиком, как и мужчина, который ждет, что женщинастанет для него матерью. И тот, и другой невольно подчинились материнскойвласти, отрицая, что внутри них существует и другая, не менее сильная энергия.
Несомненно, величайшая трагедия в отношении мужчины к феминностизаключается в том, что страх отчуждает мужчину от его анимы, мешаетустановлению близких отношений, проявлению его чувств и жизненной силы. Этоотчуждение от самости вызывает отчуждение от других мужчин. Чаще всего ихобщение друг с другом представляет собой поверхностные разговоры о событияхвнешнего мира, например, о политике и спорте.
Недавно я зашел постричься в ближайшую парикмахерскую.Вдруг какой-то мужчина плюхнулся рядом в кресло и в сердцах стал жаловаться навсю парикмахерскую: Верх человеческой глупости! Жена сказала, что я долженпосетить психотерапевта!" Никто не ответил. Он подумал, что его неуслышали, поэтому повторил сказанное еще раз, и опять никто не проронил нислова. Возможно, он ожидал услышать в ответ на свою тираду всеобщую поддержку.Сильнее вжавшись в свое кресло и испытывая неловкость, я решил, что всеостальные подумали приблизительно так же, как я: "Дружище, а ведь онаподала вам неплохую идею". Позже эта ситуация, как и тысячи подобных ей,стала казаться забавной, но я уверен, что за этой попыткой мужчины найти поддержку и одобрение в мужскомсообществе скрывался его глубинный страх32.
Юнгианский аналитик Ги Корню отметил, что у мужчинпостепенно усиливается и отчуждение от своего тела, ибо ощущение реальностисобственного тела связано у них с ранним, первичным контактом с матерью33.Так как отцы их редко обнимали и держали на руках, все материальное и телесноеу них ассоциируется с матерью; в результате они ощущают отчуждение от своеготела. Поэтому мужчины посещают врача в четыре раза реже, чем женщины, и,наверное, потому они раньше умирают. Да, это правда, что мужчинам часто неудается следить за своим телом, занимаясь физическим или умственным трудом, ноэто пренебрежение угрожает их здоровью и даже жизни. Очень просто все объяснятьвнешними условиями и обстоятельствами, но мы добровольно соглашаемся на самоотчуждение,обусловленное глубоко амбивалентным отношением к матери-материи, из которойсоздана наша плоть.
Эту внутреннюю дилемму современного мужчины иллюстрируетклассическая история о лучнике Филоктете.
Этот греческий миф положен в основу одной из трагедииСофокла, написанной в 409 году до н. э. По возвращении с поминального пирапосле похорон Геракла Филоктет получил волшебный лук и колчан с отравленнымистрелами, которые всегда попадали точно в цель. На пути к Трое Филоктетаукусила змея. Рана от укуса была незаживающей. В конце концов его товарищи,плывшие вместе с ним на корабле к Трое, больше не могли вынести ни зловония,распространявшегося из его раны, ни его тоскливых стонов, а потому они подплылик острову и оставили там Филоктета на десять лет, пока продолжалась битва заТрою. Узнав от жреца, что они не смогут овладеть заколдованным городом безпомощи раненого лучника, греки послали к нему гонцов, умоляя его вернуться в ихряды. Зная об их предательстве, Филоктет отверг все их предложения. Онудалился в свою пещеру, страдая от боли и одиночества и ожидая смерти. Хор,воплощавший коллективную мудрость, призывал его прекратить эгоистическое уединениеи предпочесть ему героическую судьбу, но Филоктет оставался непоколебим.Наконец, ему явился образ Геракла, призывающий его вернуться к товарищам исражаться вместе с ними. Филоктет внял его призыву, вернулся к грекам и убилПариса, что и привело к падению Трои.
Эту трагедию Софокла часто интерпретируют как драматизациюконфликта между человеческой индивидуальностью и социальными требованиями. Номы посмотрим глубже, если признаем, что, несмотря на объективные причины,заставлявшие Филоктета ощущать предательство со стороны своих соратников, посвоей сути его ответ был нарциссическим. Нарциссическая травма возникает принарушении ощущения ядра самости, и в результате у человека появляетсясклонность смотреть на мир только через гештальт этой травмы. Такую личностьможно назвать "идентифицированной с травмой". Для Филоктета война еготоварищей с троянцами значила куда меньше, чем ухудшение или улучшение егосостояния. Прежде чем он смог прийти к согласию со своим сообществом и принятьего требования, ему пришлось совладать с собственной яростью, сильнымстремлением к одиночеству, переживанием боли и жалостью к себе. Представшийперед ним образ Геракла был проекцией его собственного героизма. Филоктетисцелился только после полного возвращения к жизни, а не в результате ухода отнее. Пещера, в которой он собирался обрести исцеление, по существу,символизирует его материнской комплекс: царство уютной темноты, в котором теплои влажно и появляется ощущение жалости к себе и одиночества.
В мифах, религиозных традициях и явлениях культуры мы видимдействие архетипических сил. Мы узнаем, что является вечным в нашейповседневной реальности. Это вызывает у нас потрясение; нас унижает собственноеничтожество или облагораживает сопричастность великой драме, в которойзадействованы все мы, которая живет внутри всех нас и разыгрывается в мировойистории. Мифологические мотивы позволяют нам увидеть, как наши предкиинтуитивно чувствовали присущие человечеству противоречия. Не случайнородоначальники современной глубинной психологии Фрейд и Юнг очень частообращались к мифам, чтобы изучить и описать движение этих невидимых энергий,формирующих человеческую историю через действия и поступки отдельных людей.
Например, символ змеи очень противоречив. Змеяассоциируется с таинствами природы, с Великой Матерью, ибо ее тело постояннонаходится в контакте с этим первоистоком, то есть с землей. Сам по себе образзмеи воплощает в себе таинство великого цикла жизни и смерти. С одной стороны,как обитатель глубин, змея вовлекает в регрессию, с другой - она сбрасываеткожу, то есть обладает тайной исцеления и обновления. Паломник, жаждущийисцеления, в святилище Асклепия и Эпидария принимал теплые ванны, которые символизировалирегрессию в материнскую утробу, и его будущее зависело либо от снов, либо отукуса змей, выползавших из подземного мира. Такие посещения святилища помогалителу и душе снова обрести связь с Великой Матерью. Таким образом, укус змеи былсимволическим выражением двойственности Великой Матери - архетипической силы,которая, с одной стороны, дает жизнь, а с другой - стремится взять ее обратно.
Жизнь мужчины проходит на грани между регрессией иразвитием, между уничтожением и индивидуацией. Мужчина стремится избежать психического стресса, которомуподвержен с рождения, несмотря на свое генетически унаследованное стремление ксамореализации и как отдельной личности, и как представителя своего культурногосообщества.
Д. X.Лоуренс очень хорошо уловил суть этого напряжения, выразив его в стихотворении "Змея"34.В нем говорится о том, как в ущелье на Сицилии человек встречается сосверкающей змеей. Человек очарован этой встречей с Другим, но
Знание мне говорит:
Ее нужно убить...
И мои внутренние голоса говорили:
Будь ты мужчиной, Взял бы палку, размозжил змее голову
и покончил бы с нею.
Он пытался подавить в себе восхищение этим творениемприроды, между тем внутренние голоса внушали ему "Если ты ее не боишься,то убей ее!" В его душе одновременно жили страх и восхищение. Затем змеястала медленно и спокойно сползать вниз, "в темную дверь земных тайн"Когда поэт представлял себе это существо, "свободно сползающее во мрак",его переполнял ужас. В тот момент он бросил в змею палку, чтобы как-то снятьнапряжение. И сразу же пожалел о своей несдержанности: "Каким жалким и грубымоказался мой поступок!" Его самоосуждение выражается очень резко:
Итак, я упустил свой шанс побыть с одним
Из тех, кто властвует над жизнью.
И должен довольствоваться
Лишь сожаленьем.
Так амбивалентно отношение мужчин к другому миру. Они иочарованы, и испуганы одновременно. Мужчины ощущают, что там, глубоко внутри,находятся истоки и исцеление, но там же и смерть. Поэтому от страха они бросаютв змею палку, упуская возможность что-то исправить.
Когда я был маленьким, мой дед, который когда-то был летчикомна западных авиалиниях, убедил меня в том, что его пупок - это то место, кудаон однажды был ранен индейской стрелой. Хотя я не мог понять, откуда у менявзялась такая же рана, я все-таки безоговорочно ему поверил. Интуитивно он былправ. Эта рана была универсальной для всего мира: крепко завязанная пуповинапрямо под солнечным сплетением представляла собой след и свидетельство разорваннойсвязи, которые есть у каждого из нас. Такая рана заставляет человека удалитьсяв изгнание от источника его жизни. Она вызывает принудительное отделение,безусловное и повсеместное, а также одиночество и продолжительное страдание.Когда мужчины чувствуют боль раны, которую не могут исцелить, они либо прячутсвое лицо в руки женщины, умоляя ее их исцелить, либо скрываются за гордым ивынужденным одиночеством мачо. В мифе о Филоктете хор объясняет ему, что егорана универсальна и что он должен продолжать жить своей жизнью, но Филоктетскрывается от жизни за своей болью и жалостью к себе. Такое стремление крегрессу можно преодолеть только при видении Геракла, побуждающего вернуться кборьбе. Так происходит встреча с архетипом героя.
Архетип героя живет в каждом из нас. Он представляет собойприсущую нам способность мобилизовать жизненную энергию и одержать победу надвнутренними демонами отчаяния и депрессии. Воплощение этого архетипа имеет малоотношения к внешним победам и успехам; скорее архетип героя проявляется, когдачеловеку требуется энергия для того, чтобы противостоять страху, боли ирегрессивному влечению к возвращению в утробу матери. Нас могут приводить ввосхищение героические подвиги, но никогда не следует культивировать образгероя. Психика постоянно подталкивает нас к работе над собой. Это героическаязадача, которая ждет нашего отклика.
С появлением людей возник миф о сотворении мира, об истокахвсего сущего. В жизни каждого человека этим событием является разрыв связи сматерью. Точно так же у каждого человека есть свои мифы о грехопадении и потерерая, которые предшествуют появлению сознания. Возможно, эта родовая памятьявляется только неврологическим, филогенетическим следом родовой травмы,связанной с отделением от матери при рождении. Но в результате этого отделенияпоявляется ощущение двойственности.
Так возникает и постоянно развивается по спирали процесссознания, который основывается на переживании субъекта и объекта и отодвигаетболь как можно дальше от ее первопричины. Развитие культуры, основанной наколлективном сознании, приносит свои плоды, но одновременно мы все больше ибольше отчуждаемся от Великой Матери.
Каждый день мы балансируем на острие бритвы осознанныхмучительных переживаний универсальной раны, которую наносит жизнь. Как великсоблазн спрятаться в пещере или утонуть в заботливых, нежных объятиях! Каждоеутро, ухмыляясь, возвращаются злые карлики страха и апатии. Сегодня ничего незначит, что вчера мы отважно ринулись вперед; сегодня они вернулись, и, неудовлетворяясь тем, что щиплют нас за ноги, они готовы вынуть из нас душу, еслимы им это позволим. Значит, нам следует научиться избегать боли, связанной сдальнейшим углублением и расширением осознания. Многие из нас остаютсяинфантильными в своем мышлении, эмоциях и поступках. Одни отравляют себянаркотиками и алкоголем. Другие обращаются к идеологиям, прямолинейным иупрощенным "измам", религиям или социально-политическим взглядам,которые предлагают "черно-белые" ответы на сложные вопросы, тем самымоблегчая человеку борьбу с напряжением, порожденным наличиемпротивоположностей.
Вместе с тем внутри каждой культуры и каждого человекабурлит жизненная сила. Жизнеутверждающий эрос ищет отношений в будущем, а не впрошлом. Он требует активизации архетипа героя внутри всего общества в целом ивнутри каждого отдельного человека. В свое время задача великих религий ипереходных ритуалов заключалась в том, чтобы человек пережил одновременносостояния застоя и развития, но сегодня многие мужчины перестали искатьсобственный путь в жизни. Общество по-прежнему зависит от того, примут ли ониэтот вызов жизни, ибо ни одно общество не может процветать, если в нем нетзрелых мужчин.
Иногда, зная, что он не может вернуться в материнскоечрево, мужчина будет проецировать это стремление на космос. Культура романтизмавнесла огромный вклад в это Sehnsuchtfur Ewigkeit (Стремление к вечности (нем.)). Оно ощущается, например, в мифе об Эмпедокле, который бросился в кратервулкана Этны, или в живописиКаспара Давида Фридриха, особенно в его картине "Парящий над туманами".Танатос, влечение к смерти, всегда существует для уравновешивания Эроса,жизненной силы. На протяжении всей истории мистики не прекращали своих попытокобъяснить необъяснимое, последовательно отстаивая два момента: мистическоепереживание, по существу, невыразимо, и оно заключается в полном слиянии соВсем.
Но гораздо чаще мужчины ищут возможность воссоединения скосмическим первоисточником через отношения с людьми. Как отмечалось ранее,мужчина ощущает феминность на трех уровнях. Он ощущает ее в женщине и вгомосексуальных отношениях с другим мужчиной как его внутреннюю феминность. Онсталкивается с ней в отношении к собственной аниме. Он встречается с ней всвоем отношении к архетипическому миру, к природе, к своему инстинктивномуцентру и вообще к силе жизни.
В любых отношениях мужчина в основном попадает взависимость там, где он мало о себе знает. И степень его невежества равнастепени, в которой его внутренняя феминность проецируется на другого человека.Так как по определению проекция - это психодинамический феномен, в процессекоторого бессознательное содержание ощущается как внешнее, мужчина всегдавлюбляется в свой бессознательный материал или испытывает перед ним страх.
Мы помним, что обычно первой посредницей в ощущении феминностиявляется родная мать. Рильке обыгрывает эту истину в своей третьей "Дуинскойэлегии", приведенной в начале этой главы. Другой поэт, Стефан Данн,вспоминает о том, как мать, выполняя его просьбу, открыла ему грудь.Беззастенчиво, ласково и скромно она удовлетворила его любопытство и сняла егострахи, и это переживание, пишет Данн, "полагаю, помогает мне любитьженщин легко"35.
Для других мужчин раннее посредничество матери не былотаким ласковым и вселяющим уверенность. Авторы, которые ввели понятие "серийныйубийца", отмечают, что среди большого числа обследованных имиубийц-рецидивистов (причем среди них была только одна женщина) не нашлось ниодного, у которого было нормальное детство. В их преступлениях всегдаприсутствовала сексуальная мотивация независимо от того, происходил дальшеполовой акт или нет. Их страх и ярость главным образом были направлены наженщин, с которыми они не видели возможности установить теплые отношения.Типичным примером является Ричард Спек. Если он не мог поддерживать состояниеэрекции, насилуя медсестер в Чикаго, он убивал их".
Недавно моя пациентка рассказала, как один коллега пыталсяобогнать ее на машине. В другой раз он просто преградил ей путь, не даваяпройти к рабочему месту, которое считал своей территорией. Когда-то раньше онивстречались. Когда она стала стремиться к более глубоким отношениям, егоповедение постепенно изменилось: он стал более грубым и даже мог допуститьнасилие. Такое случается довольно часто. Многие мужчины полны ярости поотношению к женщинам и часто в отношениях с ними ее отыгрывают. Иногда ихярость возникает вследствие насилия, совершенного над ними в детстве; в такомслучае довольно просто определить его этиологию с точки зренияпричинно-следственной связи. Но часто появление ярости связано с избыточнымвлиянием матери и отсутствием необходимого уравновешивающего влияния отца.Тогда она. безусловно, представляет собой скопившийся гнев, сложную эмоцию,возникающую при нарушении психологического пространства ребенка. Если впроцессе развития ребенка хрупкие границы этого пространства все времянарушаются либо в результате насилия, либо вследствие избыточного влияниявзрослого, его формирующееся Эго постоянно страдает от нанесения внешнейэмоциональной травмы, что может привести к социопатии.
Социопат не может проявлять заботу об окружающих.Переживание мужчиной первичных отношений могло быть столь болезненным, что, поего ожиданиям, любые отношения должны причинять только боль. Поэтому его унылаяжизнь все время полна страха оказаться во власти других, и, чтобы избежатьэтого, он постоянно стремится сам пользоваться людьми. Часто женщина пытаетсяизменить такого мужчину и сама становится жертвой насилия. Так как социопатия,по существу, защищает его от боли, он не может обратить эту боль внутрь ивыстрадать ее сам, а потому извлекает ее на поверхность и заставляет страдатьДругого. К сожалению, эта боль его личной истории постоянно присутствует в егоотношениях с окружающими. Независимо от его внешних успехов он очень испуганныйчеловек. Он так испуган, что не в силах посмотреть на свою боль, а потомутолько в Другом он может видеть ее источник или причину ее продолжения.
Я не собираюсь порицать матерей (а в следующихглавах - отцов), но необходимо признать, что на аффективно заряженный образ феминностибольшое влияние оказывают восприятие ребенком родной матери и тех, ктозаботится о нем в раннем детстве. Анима - архетипическая энергия,присутствующая у всех мужчин. Она скорее вид ощущения и связи, чем особый видзнания. На внутреннюю феминность мужчины влияют его отношения с реальнойженщиной и культура (то, какая Мадонна сейчас в моде - Пресвятая Дева из Шартраили эротическая суперзвезда), а также отношение мужчины к циркулирующей в немжизненной силе и то, насколько он подвержен своим переменчивым настроениям.
Я никогда не забуду мужчину, которого жена в буквальномсмысле слова притащила на терапию. Он вошел, сел, обратив внимание на пачкусалфеток, и сказал с ухмылкой:
"Я вижу, только что у вас на приеме была женщина".Фактически он был прав, но мне не хотелось признавать его правоту. "Мужчинытоже могут рыдать",- заметил я. "Но они не должны этого делать,-парировал он,- они могут с собой справиться". Я продолжал: "Многиемужчины носят в себе целые горы скрытой ненависти и моря слез, и, если не датьим возможности от них избавиться, эти моря и горы их погубят". Он сноваухмыльнулся, словно говоря мне в ответ: "Ты такой же дурак, как они, вот ивсе". Когда я спросил, чего он боится, он лишь сказал, что почувствовал:ему надо следить за женой, у которой были серьезные проблемы. Как можнодогадаться, на этом его "терапия" закончилась.
Вообще говоря, мальчик может испытывать страдания и от "избыточности",и от "недостаточности". Последнее обстоятельство я проиллюстрирую надвух примерах.
Жизнь Джозефа вращалась вокруг единственного знакового длянего события. Когда ему было восемь лет, мать заявила, что уходит из семьи.Стоя в дверях дома, он видел, как она села в машину, в которой ее уже поджидалкакой-то чужой мужчина, и уехала навсегда. Джозеф больше никогда ее не видел.Отец отказывался говорить с ним о матери и постоянно уходил от своей боли,заглушая ее алкоголем. Джозеф вырос, чувствуя себя совершенно заброшенным. Емунелегко давалась учеба в школе, он научился помогать себе сам, и когда онпришел ко мне, то был уже менеджером небольшой производственной фирмы. Он решилпройти терапию по собственному желанию, и я оказался его третьим по счетутерапевтом. За два года до этого он приводил к терапевту свою жену, "чтобытерапия придала ей сил". Когда этого показалось мало, они вместе пришли ковторому терапевту, которого он настоятельно просил работать с женой подгипнозом, "чтобы добраться до истины". Хотя Джозеф был уверен, чтожена любила и его, и двух их детей, ему постоянно казалось, что у нее былислучайные связи, мимолетные и неразборчивые, как только ей предоставляласьтакого рода возможность.
Хотя терапевт отчасти зависит от материала, которыйсообщает клиент (и, разумеется, связи на стороне часто становятся известныдругому супругу), правдоподобие приведенных Джозефом примеров измен женывызвало у меня серьезные сомнения. Так, например, во время очередной годовщинысвоего бракосочетания они сняли номер в одном из отелей Атлантик-Сити. ПокаДжозеф принимал душ, в номер вошел официант гостиницы. Джозеф был убежден, чтожена знала этого человека и в течение нескольких минут они совершили половойакт. В доказательство своей правоты он сказал, что жена "выгляделаподозрительно". Дальше последовали другие такие же примеры: каждый из нихв принципе мог произойти на самом деле, но требовал некоторой игры воображения.По просьбе Джозефа я пригласил его жену для частной беседы. Она подтвердила,что сохраняла супружескую верность, и не могла понять, почему он всегда такойподозрительный.
В противоречивости Джозефа явно ощущалась власть невидимойфатальной энергии бессознательного. Он видел, как Она от него уходит, виделспину покидающей его матери и после этого травматического события решил, чтобольше никогда не сможет Ей доверять.
Человеческая психика часто функционирует по принципуаналогии, создавая послание: "Мне это уже знакомо". На рациональномуровне то, что происходит сейчас, может не иметь ничего общего с тем, чтослучилось в прошлом, но между этими событиями явно существует эмоциональнаясвязь. Жена Джозефа стала тем воплощением феминности, той близкой Другой,которая держала в своих руках его благополучие. Раз она могла его полюбить,значит, с его точки зрения, она была способна ему изменить и бросить его радидругого мужчины - именно так поступила его мать. Его материнский комплексподбирал и подтасовывал факты, чтобы получить подтверждение ожидаемогострашного вывода: эта женщина тоже когда-нибудь его бросит.
Психическая жизнь Джозефа была организована вокругзаряженного образа "Той, которая бросила и бросит снова". При всейчудовищной несправедливости его отношения к жене он ничего не мог с собойподелать, только отыгрывал свою фантазию в соответствии с известным из психоанализамеханизмом "формирования реакции". Лучше черт, который вам ужеизвестен, чем неопределенность и напряжение неизвестности. В памяти постоянновоспроизводится один и тот же грустный, душераздирающий сценарий - покидание,несмотря на очевидную близость жены. Комплекс укрепил свою независимость отлогического мышления и создал собственную реальность. Травма Джозефа оказаласьнастолько серьезной и глубокой и была окружена такими прочными защитами, что,когда он не смог получить подтверждения предательства жены, он прекратилтерапию.
Другой мужчина, Чарльз, мучительно переживал потерю отца,случившуюся, когда он был совсем юным. Его мать все это время находилась вдепрессии, поэтому Чарльз ощущал себя брошенным вдвойне. Его последниеотношения с взрослой женщиной отвечали паттерну puer aeternus - поведению незрелого мужчины,сохранившего потребность в материнской заботе37. Он идеализировалженщин, возносил их на пьедестал, а затем, едва они вступали с ним в близкиеотношения, низвергал их с этого пьедестала и защищался. Женщины, которыеиспытали такое отношение к себе, по вполне понятным причинам уходили от него внедоумении, а иногда - в гневе. Казалось, их реакция искренне ошеломлялаЧарльза, ибо, по его ощущениям, женщины должны были понимать, что он ничего несделал, чтобы оттолкнуть их от себя.
В его представлении мать, даже несмотря на ее печаль, былаединственным человеком, понимавшим его детскую потребность в заботе и поддержкеи ту двойную цену, которую, будучи ребенком, ему пришлось заплатить. Повторяю,травма оказалась для ребенка столь глубокой и серьезной, что, став взрослым,как и в случае с Джозефом, Чарльз продолжал считать, что его неудачи имеют "внешние"причины, видя их в основном в женщинах. Поэтому вместо признания особойпсиходинамики, которую он привносил в отношения с женщинами, его целью втерапии было просто совершенствование своего выбора женщин. Ему было оченьсложно признать, что внутри него сформировался и укоренился паттерн ложнойидеализации, амбивалентности, отвержения и покинутости, который проецируется накаждую встречающуюся ему женщину.
Не обладая способностью к интроспекции, мужчина, конечно,обречен жить в мире проекций, и не стоит удивляться тому, что к немувозвращаются все его фантазии и самые жуткие страхи. Всегда и везде все, чтонам не удалось интериоризировать, будет проецироваться вовне.
Здесь уместно привести еще один пример. Стефан вырос всемье эмигрантов. Его родители очень много трудились в своем магазине, чтобыобрести самостоятельность в Америке. Они испытали не только состояниеоцепенения, вызванное новой для них культурой, но и трудности, характерные длявыживания любого бизнеса в Америке в 30-40 годы XXвека. Стефан упорно работал вместе с родителями, ноникогда не чувствовал проявления заботы с их стороны. Они всегда замечали всеего промашки и недостатки, и он стал частью системы семейных связей,адаптированной для выживания, как это часто бывало в истории Америки.Необходимость удовлетворения его собственных потребностей никто не принимал вовнимание.
Став взрослым, Стефан женился, потом развелся и сноваженился, имел внебрачные связи с женщинами, но никогда не чувствовал себяудовлетворенным. Его травма была похожа на травму покинутости, и от каждойженщины, с которой у него складывались близкие отношения, он ожидал какой-токомпенсации того трагического дефицита заботы и внимания, который существовал унего с детства. Рассказывая об одной из своих любовниц, он вспоминал, что самуюбольшую радость он испытывал, свернувшись калачиком в ее объятиях и положивголову ей на живот. Когда она хотела заниматься сексом, ее требования вызывалиу него испуг. Сцена, которую он описал, по сути, изображала Мадонну смладенцем, пребывавшим в тепле и безопасности, вдалеке от уличной толчеи итяжелого детства.
Стефан всегда испытывал раздражение по отношению Ко всемженщинам, встречавшимся ему в жизни; он устанавливал над ними финансовый ипсихологический контроль и чувствовал, что они его использовали. Повторяю,здесь проявляется глубинный паттерн: Она оказалась здесь не ради него. Егонарциссический вакуум принял такой масштаб, что его не могла заполнить ни однаженщина, даже самая созависимая, по-матерински заботливая Другая, какую онтолько мог найти. Поэтому жизнь Стефана была полна печали, он представлял собойхронически "недокормленного" заботой и вниманием ребенка, отчаянноискавшего женщину, которая проявила бы по отношении) к нему космическую заботуВеликой Матери. Тем временем он превращался в неукротимого быка, полного яростии требующего уступчивости. Повторяю, здесь воспроизводится такой же печальныйцикл. Пытается ли мужчина превратить близкую ему женщину в заботливого Другого,то есть в родную мать, или же он боится масштаба своей потребности в ней и отнее защищается - так или иначе у него проявляется энергия материнскогокомплекса.
Описывая навязчивое влияние анимы, Юнг ссылался на романРайдера Хаггарда "Она", где главному герою встречается "Та,которая должна подчиняться". Телезрители канала PBS38могли видеть пародию на этот сюжетпод названием "Придворный Румполь"39. В этой комедииглавный герой, которого играет пожилой и суховатый актер Лео Маккерн, одержавпобеду над королевским прокурором и выиграв процесс в суде, вздрагивает,услышав пронзительный возглас своей жены: "Румполь!" - и унылобормочет: "Это та, которая должна подчиняться".
Повторяю: вспомним о том, что анима - это архетип, то естьпсихическая структура, опосредующая отношение мужчины к инстинкту и жизненнойсиле. Влияние родной матери неизбежно окрашивает и в определенной мереобусловливает его отношение к собственной аниме, но в мужской психологиидетские переживания доминируют слишком часто. Лорен Педерсон обобщает этупроблему следующим образом:
Одна из величайших задач в развитии мужчины - достичьздорового отделения от родной матери. Вместе с тем у него должно развитьсяосознание важности образа архетипической матери... В отличие от дочери, сыну нехватает первичной идентификации с матерью, в особенности когда он начинаетотделяться от нее психологически. Во взрослой жизни остатки изначальнойпроблемы отношения привязанности/отделения сохраняются во внутреннем образемужской анимы40.
Мужчина, фантазирующий о том, что жена бросает его и уходитк другому, мужчина, отыгрывающий свое амбивалентное отношение к близкомучеловеку, мужчина, срывающий злость на жене, которая не проявляет к немунужного внимания, мужчина, звонящий по телефону жене с каждой автобуснойостановки, контролирующий доходы и расходы, заявляя, что она ничего не понимаетв финансах, мужчина с постоянно блуждающим взглядом, унижающий женщин инападающий на гомосексуалистов, мужчина, пытающийся доставить удовольствиепартнеру за его счет,- все эти мужчины еще не покинули родительский дом. Всеони по-прежнему находятся в связке мать-сын, не соприкоснувшись со своей душой.
Когда мы укрепимся во мнении, что патриархальность - этофеномен, порожденный культурой для компенсации мужского бессилия, то осознаем,что мужчины часто являются более зависимым полом, несмотря на широкораспространенное противоположное мнение. Ковбой Мальборо41, ярыйиндивидуалист, больше всего уязвлен своей внутренней феминностью, ибо он большевсего ее отрицает. Поэтому у него, как правило, преобладает негативная реакция.Если мужчина вынужден быть хорошим мальчиком или, наоборот, если он чувствует,что приходится быть плохим мальчиком или он должен превратиться в дикаря,значит, у него еще происходит компенсация энергии материнского комплекса.
Я вовсе не хочу сказать, что такая уязвимость и зависимостьмужчины являются его недостатками; они только отражают его человеческуюсущность. Но его ответственностьзаключается в осознании того, насколькоглубоко его внутренний ребенок нуждается в материнской заботе и в какой мерепаттерн, характерный для этой потребности, лежит в основе его психодинамики ипродолжает исподволь управлять его поведением. Он может претендовать наобладание полномочиями взрослого, держать в руках бразды правления или тугонабитый кошелек, но его внутреннее напряжение ведет гораздо глубже, в отношенияс родной матерью. Мужчинам следует полностью воспринять и признать этотпсихологический факт и взять за него ответственность; иначе они будутпродолжать снова и снова отыгрывать инфантильные паттерны.
На приведенной диаграмме - несколько видоизмененном вариантедиаграммы Юнга, объясняющей сущность терапевтического процесса с точки зренияпроцессов переноса и контрпереноса,- обозначены разные транзакции, характерныедля любых гетеросексуальных отношений42.
Хотя эти отношения могут отыгрываться на сознательномуровне, оба партнера получают информацию о содержании своего бессознательногопосредством вертикальных транзакций. Переживание влюбленности происходит вдольдиагональных транзакций на Другого (направление стрелок снизу вверх), если,конечно, пришло время для переноса на возлюбленного своего внутреннего образа.Другой (или Другая) редко может отвечать таким ожиданиям (если может отвечатьвообще), а потому влюбленность рано или поздно проходит. Отношение мужчины ксвоей возлюбленной никогда не может быть лучше его отношения к своей аниме, таккак все, что остается для него бессознательным, искажает отношения с Другой,которая, в свою очередь, проецирует на мужчину свое бессознательное.
Несмотря на архетипические корни анимы, вспомним о том, чтоэто переживание, по существу, всегда опосредовано родной матерью, а после нее -другими женщинами в жизни мальчика, а также доступными ему образами культуры, вкоторой он вырос. Поэтому Стефан срывает злость на своей жене, которая непроявляет по отношению к нему материнской заботы, но при этом он совершенно неосознает уровень своей зависимости. И Джордж считает себя превосходным мужем,внимательным к жене, потому что где-то глубоко внутри он стремится Ей услужить,завоевать Ее доверие, быть для Нее хорошим мальчиком.
В той мере, в какой мужчины не осознают свою аниму, ониищут Ее в реальных женщинах, они изгоняют Ее, притесняют, просят Ее стать ихБеатриче в их потустороннем мире, притупляют причиняемую Ею боль, с головой погружаясьв работу, злоупотребляя алкоголем или принимая наркотики. Они не замечают Ееприсутствия в своих снах, в устремлениях своей души, в компании других мужчин,в приятельских отношениях с женщинами, в искусстве, музыке и спорте, а также всвоих фантазиях и приступах сумасшествия. Мужчина, отрицающий фундаментальныеотношения между матерью и ребенком и их влияние на его самоощущение ивосприятие других людей и жизни в целом, пребывает в глубоком невежестве.Разумеется, его невежество проецируется на окружающих. Даже его самые глубокиесексуальные чувства подпитываются этой проекцией. Как только он (хотя бы навремя) восстанавливает связь с анимой, он приходит в себя.
Большинство мужчин считают, что их повседневная жизнь - этоборьба за существование. Ни наигранная бодрость, ни машина, ни ключ от личногодуша на работе и даже ни похвала и премия от начальства не восполняютежедневных затрат души. Мужчина глубоко осознает, что продает свою душу, иникакая цена не является достаточной компенсацией. Поэтому он возлагает бремясвоей души на тактильную связь с женщиной или на аниму другого мужчины. "Позаботьтесьо ней, придайте ей уверенности, верните ее домой, хотя бы на время".Затем, после соития (post coitum triste), наступает опустошенность, и, снова потеряв эту связь, он плывет потечению, зависимый от внешнего мира и связанной с ним борьбы.
Один мужчина рассказывал мне, что каждое утро, еще неоткрыв глаза и только возвращаясь из глубины сна навстречу новому дню, ончувствовал, что снова учится в институте и играет с товарищами в футбол.Команды построились, мяч был поставлен в центре круга, игра началась; и передударом по мячу, как перед стрессами и ударами, характерными для бизнеса, у неговсегда возникали сексуальные фантазии. Анима другого мужчины, бездушная матькоторого часто его отвергала, была заряжена нездоровой материнскойзависимостью. Он настаивал, чтобы жена ежедневно занималась с ним сексом, покаона наконец не взбунтовалась. Он снова почувствовал всю тоску и больотвержения, и у него возникло смутное ощущение наступающей смерти. "Каждыйраз, когда мы занимались любовью,- рассказывал он,- я чувствовал, что выкупил усмерти еще один день. В тот день секса не было, мне казалось, что смертьподошла ко мне еще ближе".
У обоих этих мужчин секс служил средством самоутверждения ивнутреннего воссоединения с анимой, а вовсе не переживания связи и интимнойблизости с женщиной. Если говорить на языке символов, секс был их религией. Дляпервого мужчины сражения продолжались; постоянная фантазия о непрерывном сексес любой повстречавшейся ему женщиной служила слабым паллиативом его душевных переживаний.Что касается другого мужчины, его способность увидеть, что он пытаетсяпревратить жену в суррогат своей матери, помогла ему избавиться от своихпроекций. его сексуальность стала менее навязчивой, напряженной иискусственной, и тогда в его отношения с женой вернулась нежность. Он осознал,что именно его бессознательный страх и связанная с ним безотлагательностьсексуального удовлетворения отдаляли от него жену. Когда он смог исцелитьсвоего несчастного внутреннего ребенка и справиться со своим навязчивымстремлением к слиянию, его отношения с женой снова вошли в нормальное русло.
Пока мужчина не сможет признать свою зависимость, которая,говоря иначе, является зависимостью внутреннего ребенка, он будет либо тщетнопытаться найти опору в нездоровых отношениях с материнским суррогатом, либоиспытывать гнев в отношении жены или подруги, которая не отвечает еготребованиям. Большинству мужчин должно было бы стать стыдно при одном лишьдопущении, что они ищут мать в жене или подруге, но, если у них не получаетсяотделить свои детские отношения с матерью от реальных отношений с женщиной, онибудут периодически отыгрывать старый, регрессивный сценарий.
Юнг весьма красноречиво описал эту масштабную, поистинемистическую драму, которая разыгрывается в душе мужчины. Чтобы статьсознательным, взрослым человеком, мужчина должен изо всех сил бороться со своимматеринским комплексом, осознавая, что эта борьба происходит внутри. Иначе онобязательно будет ее проецировать на отношения с женщинами, либо подчиняя себяих желаниям, либо стремясь доминировать над ними,- оба случая свидетельствуют овласти материнского комплекса. В каждом из них у мужчины проявляется егоглубинный страх и глубинное стремление навсегда исчезнуть в материнской утробе.
Смертельный страх и стремление к самоуничтожению, пишетЮнг,- это мощное индивидуальное воплощение "регрессивного духа":
"Он угрожает нам рабской зависимостью от матери ирастворением и смертью в бессознательном. Для героя страх - это вызов и задача,так как только отвага может избавить от страха. И если не пойти на риск, вчем-то нарушается смысл жизни, и все будущее будет приговорено окончательнозачахнуть в беспросветных серых сумерках, между жизнью и смертью"43.
Нельзя переоценить силу этой ужасной тоски по возвращению вматеринское чрево; сохранять осознание происходящего становится чрезвычайнобольно. Состояние взрослости, экзистенциальной ответственности за своевыживание и развитие становится прометеевой наградой, с огромными усилиямиизвлеченной из глубин. Мужчины могут отделиться от матери, от женщин, отсобственной анимы и считать себя в безопасности. Подумаем над этим. Юнгпродолжает:
Он всегда представляет себе, что его злейший враг находитсяперед ним, хотя носит этого врага у себя внутри - смертоносное стремление кпропасти, существующей в нем самом, стремление утонуть в своих собственныхистоках, быть затянутым в мир Матерей... (то есть в архетипические глубины).Если он хочет жить, то должен бороться и пожертвовать своей тоской по прошлому,чтобы достичь своих собственных высот... Жизнь требует, чтобы молодой человекпожертвовал своим детством и своей детской зависимостью от кровных родителей,чтобы ни его душа, ни его тело не оставались в плену бессознательного инцеста44.
Отсюда мы видим, почему переходные ритуалы наших предковбыли так энергетически заряжены. Наши предки очень хорошо знали регрессивнуюприроду психики, тоску мужчины по ощущению безопасности и насыщению, исходящимот Матери. Бессознательный инцест Эдипа, тоскливое миролюбие Фил октета,зачарованность Фауста в "мире матерей" - причины всех этих соблазновмужчины видят в женщинах, но истинная природа этих искушений кроется в мужском страхе перед болью, которую вызываетжизнь, и в бессознательной привлекательности смерти.
Таков выход из лабиринта. Некоторые мужчины избегаютбессознательной связи с Матерью. Они освобождаются, но не от Нее, а отподвластности своему стремлению к убежищу и покою. Но только проявлениебдительности и мужества, а также постоянная работа над собой могут удержать ихот постепенного бессознательного регресса.
Здесь могут помочь два примера такой работы над собой. Одиниз мужчин, Лоренс, был воспитан нарциссической, эмоционально опустошеннойматерью. У нее в услужении находились и его отец, и его сестра, и сам Лоренс.Покинув родительский дом, он женился на женщине с врожденным заболеванием итеперь уже оказался в услужении у нее, почти не подозревая о том, что его выборне был случайным; остановив на ней свой выбор, он тем самым сохранялзависимость от матери. В среднем возрасте у него развилась очень серьезнаядепрессия. Он бросил жену и, испытывая периодические приступы чувства вины,начал психотерапию. После мучительных приступов стыда, нерешительности и угрызенийсовести, связанных с его отказом от роли спасителя и продолжавшихся почти целыйгод, ему приснился следующий сон:
"На балконе стоит женщина и смотрит на меня. Рядом со мнойнаходится желтая спортивная машина.
Я прыгаю в машину и уезжаю прочь. Затем иду к озеру исажусь в лодку. Под водой я вижу древний греческий храм. В озере много форели,которую можно поесть. Я приплываю на другой берег. Там я вижу змею с птицей впасти. Я хватаю нож, быстро отсекаю змее голову и спасаю птицу. Но змея успеламеня укусить. Затем рассеченная на части змея превращается в рыбу, которую ямогу есть".
Давая ассоциации к образам этого сновидения, Лоренсполагал, что стоявшая на балконе женщина была его матерью, присутствие которойпреследовало его всю жизнь. Желтая спортивная машина символизировала внезапноеРешение избавиться от ее доминирующего влияния, почувствовать в себе силы истремление самому определять свою Жизнь. Пересекая озеро (один из самыхраспространенных символов бессознательного), он ощущает, что в его глубинеможно найти несметные богатства: древнюю мудрость, воплощенную в храме, и рыбу,символизирующую духовную пищу. При этом его, покинувшего родную мать, на другомберегу ожидает архетипическая мать. Птица, символизирующая духовное итрансцендентное устремление, все еще находится в опасности со стороны нашейстарой знакомой - змеи. И снова воля, маскулинная решительность, фаллическаяэнергия, которую символизирует нож, позволила ему отделить свое духовноеустремление от регрессивного змеиного - материнского - комплекса45.Энергия, которая могла бы по-прежнему сохраняться в материнском комплексе,теперь стала доступной для внутреннего жизненного странствия. Змея, символрегрессии, превращается в рыбу, потенциальную духовную пищу.
У другого мужчины, давно перешагнувшего черезпятидесятилетний рубеж, существовал подавляющий его интериоризированный образтребовательной и навязчивой матери. В течение нескольких десятков лет онпроецировал ее образ, лишающий его сил, на своего работодателя, своих близких иокружение. В детстве его единственная защита заключалась в том, чтобы прятатьсяот матери, используя всю свою фантазию и интеллект. В семнадцать лет онвырвался из-под ее опеки, определившись на службу в военно-воздушные силы США.Он избегал конфликтов с сослуживцами и вел довольно уединенный образ жизни.Спустя некоторое время после начала терапии ему приснился следующий сон:
"Я беру с собой маленькую девочку и направляюсь в док,собираясь отправиться в плавание, чтобы увидеть королеву Елизавету II. Но в этот раз я не могу найтикорабль. Затем сцена меняется. Красивая, добрая женщина ведет меня в прекрасныйдом. Это дом моей мечты. Он построен из необычного белого кирпича; в немпросторная гостиная и изумительный зимний сад. На стеклянном кофейном столикестоит прекрасная хрустальная ваза с зеленью".
У этого мужчины было много снов о путешествиях через океани эпизодов, где он улетает на самолете. Все они говорили о его желанииисчезнуть, убежать от своей матери. В данном сне он берет девочку (образнезрелой анимы) на материнское судно (комплекс). Но он не может найти корабль;у него нет возможности исчезнуть. Тогда добрая, зрелая анима-помощница ведет егов прекрасный дом, напоминая нам Беатриче, которая вместе с Данте спускается вподземный мир и указывает ему путь. Он ассоциировал этот прекрасный дом ФрэнкаЛлойда Рихта из необычного кирпича с местом своего потенциального бытия,Талиесином [46] своей души. В прекрасной хрустальной вазе он увиделСвятой Грааль, сосуд, наполненный возвышающим душу психическим содержанием. Ввазе была яркая зелень, что свидетельствовало о порождающей и жизнеутверждающейсиле Великой Матери.
Появляется искушение извлечь максимум из такого сновидения,но оказалось, что оно привело к изменению его психики. С детства этот мужчиначувствовал, что окружающие смотрят на него свысока. Человек, поддержки которогов детстве ему так не хватало, вместо этого вторгался в его хрупкую психическуюжизнь, нанося мучительные раны его эросу, сформировав пагубный, пожирающийматеринский комплекс. Постепенное осознание им материнской власти, отразившеесяв переживаниях разных событий его жизни, позволило ему избавиться от Еепроекций на людей и на ситуации. В результате у него появилось ощущение, что онимеет право выбора и может использовать энергию, которой наделила его природа,по своему усмотрению.
Ни один мужчина не может стать самим собой, пока не пройдетчерез конфронтацию со своим материнским комплексом и не привнесет этот опыт вовсе последующие отношения. Только обладая мужеством, позволяющим заглянуть впропасть, разверзшуюся под ногами, он может стать независимым и свободным отгнева. Если он все еще ненавидит мать или женщин, значит, он пока не сталвзрослым; он по-прежнему ищет защиты или пытается уклониться от власти матери.
Хотя я здесь просто собираюсь описать динамику развития,позволяющую понять эту сторону мужской психологии, ничего не осуждая, все жехочу отметить, что родители всегда играют очень важную роль в развитии личностиребенка, предопределяя бремя психологических проблем, которое они возлагают насвоих детей. Юнг пишет об этом прямо и откровенно:
"Как правило, самое сильное психологическое воздействие наребенка оказывает жизнь, которую не прожили его родители (и остальные предкитоже, ибо здесь мы имеем дело со старым, как мир, феноменом первородногогреха). Это утверждение было бы слишком надуманным и поверхностным, если бы мыне сделали одно важное уточнение: та часть жизни, которую родители могли быпрожить, если бы им не помешали конкретные, всем известные и часто весьмабанальные обстоятельства. Если говорить более откровенно, это та часть жизни,от которой они всегда уклонялись... и которая сеет самые страшные семена"47.
Наши предки интуитивно это понимали: то, что не выстрадано,не осознано и не интегрировано, передается следующему поколению. Послеприведенного выше высказывания Юнг заметил: "Проклятие дома Атрея[48]- не пустая фраза"49. Более того, он добавил: "Природе нетдела до жалобы, что кто-то чего-то "не знал".
Значит, особенности материнских капризов и причуд, уровеньее сознания, характер ее собственных психических травм и соответствующие емустратегии поведения формируют психическое наследие ребенка. От матери ребенокполучает многочисленные послания о себе самом и о жизни, с которой он долженпримириться. Даже когда сын женится и живет с другой женщиной, мать можетиграть ключевую роль (свидетельство тому - огромное количество анекдотов оботношениях зятя и тещи).
Ключевое человеческое переживание порождается в процессеотделения ребенка от матери при его рождении [51]. Если раньшесуществовала связь с сердцебиением космоса, удовлетворялись все потребности ребенка,то теперь он вытолкнут в мир, где действуют силы гравитации и растет осознаниерадикального изменения своего состояния. Хрупкое человеческое создание, котороестановится матерью, несет на себе тяжелое архетипическое бремя. В процессеощущения ребенком родной матери формируется интериоризированный образ феминности,то есть материнский комплекс. Феноменологическое восприятие родной матери такжеокрашивает восприятие самой жизни и в какой-то мере определяет воздействие наребенка сил природы, то есть архетипической матери.
Абсолютная зависимость ребенка от матери или от человека,который ее замещает, очевидна. Уязвимость ребенка порождает первичную тревогунеизбежного отделения от матери, и эту тревогу человек периодически ощущает втечение всей своей жизни. Фрейд был прав, утверждая примат эроса, стремления кслиянию или воссоединению, ибо изначальное ощущение жизни связано с отделением.Тогда всю свою жизнь мужчина ищет Ее или же ее символическую замену в чем-тодругом - в отношениях с людьми или институтами, в идеологии или в небесномотце, Боге.
Кроме эмоциональной травмы рождения, огромную роль в развитии индивидуальной психологии мужчины играют особые отношения между матерью и ребенком. Чаще всего мужчина испытывает страдания из-за какой-то одной или из-за обеих этих травм. Его ощущение матери будет либо избыточным, либо недостаточным. В первом случаена ребенка неизбежно будут воздействовать потребности матери, еедезориентированная психология, ее травмы, ее непрожитая жизнь. Ее "избыточность"будет разрушать хрупкие границы его психики и порождать у него чувствобессилия. Это подавление и разрушение будет привнесено во взрослую жизнь,станет проецироваться в основном на женщин и на события в его жизни, и чувствобессилия будет постоянно его преследовать.
Точно так же мужчина может чувствовать, что его мать не всостоянии удовлетворить его потребности, и страдать от ощущения покинутости.Эти страдания неизбежно снижают его внутреннее ощущение состоятельности ("Еслибы я был лучше, то получил бы все, что мне нужно и чего я заслуживаю"),что, в свою очередь, порождает общее чувство ненадежности и поиск Ее, вызванныйтревожной зависимостью и подпитываемый страхом. Ощущение мужчиной своего Я взначительной степени аффективно окрашено этими травмами: подавленностью илипокинутостью или тем и другим вместе.
Так как ребенок воспринимает условность своего мира,опосредованного отношениями с матерью, он испытывает тревогу отделения. Этаобобщенная тревога, экзистенциальная в пределе и локальная в переживании,преобразуется в несколько неоформленных и неопределенных страхов по отношению ксебе, к другим и к феминности. Эти разные страхи живут у нас в крови ипериодически проецируются на окружающих. Индогерманский корень angh (ограничивать)лежит в основеанглийских слов anger(гнев), angst (страх), anxiety (тревожность)и angina (ангина). Ощущение угрозынормальной жизнедеятельности организма регулярно и неизбежно вызывает появлениеэтого спектра эмоций. Инстинктивно, интуитивно ребенок знает, что ему нужно, ичувствует одновременно и страх перед возможным предательством, и печаль,вызванную потерей столь необходимой заботливой Другой.
В своем эссе "Печаль и меланхолия" Фрейд отмечал,что явная потеря Другого, например, в случае его смерти, вызывает скорбь ипечаль. Когда Другой отсутствует для нас эмоционально, эта потеря вызываетстрадания, хотя объект по-прежнему существует. Этот когнитивный диссонанспорождает печаль или меланхолию, которая уходит внутрь, но заставляет человекастрадать всю жизнь. Это молчаливое страдание, этот скорбный пафос послужилосновой для создания самых трогательных произведений, связанных с выражениемтоски в музыке, живописи и поэтической лирике. Каждый из нас интуитивно ощущаеттоску, слыша: "Иногда я себя чувствую полным сиротой"52.Такая "тоска по вечности" идет от средневековых миннезингеров, появившихсяв конце эпохи романтиков, и явно преобладает в большинстве печальных песенковбоев. Она всегда где-то там, неподалеку. Она ждет.
У большинства мужчин эта двойная травма, наряду с печалью,порождает и гнев. По существу, это бессознательный И неопределенный гнев.Существуют четыре возможных способа его выражения. Чувствуя беспомощность,человек может оказаться в состоянии депрессии. Депрессию можно определитьпо-разному: как "гнев, направленный вовнутрь", и как "грамотнуюбеспомощность". Или же гнев может интериоризироваться в теле человека, азатем соединиться с другими физическими условиями и вызвать такие болезни, какгастрит, мигрень, сердечная недостаточность или раковая опухоль. Часто гневнаходит выход в процессе его подавления. То, что мальчик не мог выразить вотношениях с матерью, проявится у мужчины как общая раздражительность. Этотфеномен называется "отнесенным" или "смещенным" гневом,который при малейшей провокации изливается объективно непредсказуемым потокомэмоций (первый признак активизированного комплекса).
Мужчина может отыгрывать свой гнев и по-другому: в видеповедения, разрушающего личность или нарушающего социальные нормы и правила идаже уголовный кодекс. Сексуальное насилие - это преступление, котороевызывается не похотью, а стремлением к насилию, смещенным гневом. Насилие,особенно по отношению к женщинам,- следствие глубинной мужской травмы, связаннойс материнским комплексом. Так как качество и глубина этого комплекса, посуществу, являются бессознательными, такой мужчина может напасть на любогочеловека, имеющего соответствующий облик.
Даже у взрослого мужчины каждый контакт с внешней феминностьюбудет обусловлен наличием такой эмоционально заряженной, глубокой внутреннейдрамы. Естественно, мужчина будет переносить свой страх перед травмой и потерейна свое внешнее окружение, даже если эти переживания существуют в глубине егопсихики в виде комплексов. Интуитивно ощущая чудовищную энергию такойинтериоризированной истории и предчувствуя ее потенциальное воспроизведение внастоящем, он позволяет выйти на поверхность своим давним страхам. Он находитсяпод воздействием своих детских ощущений власти феминности. С целью самозащитыон постарается доминировать над внешним Другим или умиротворить его. Поэтомуистория взаимоотношений между полами представляет собой печальную мольбумужчин, стремящихся к доминированию и контролю из-за своего страха передвнутренней феминностью. Как только мы видим мужчину, стремящегося к власти надженщиной, мы догадываемся, что его одолевает внутренний страх.
В качестве психотерапевта я наблюдал, как во многих семьяхэтот страх смещал в ту или иную сторону сложившийся баланс власти. Видя, какмужчина упорно держится за контроль над семейными финансами и принятиемрешений, я взывал к его разуму, здравому смыслу и честной игре по правилам лишьдля того, чтобы столкнуться с чисто иррациональной основой сопротивления. Всамом ядре своей мужской сущности он действительно был бы готов уступить,отказаться от своей власти, но его одолевал страх за последствия его поступка.Страх сформировал патриархальность, а, как заметил Блейк, "язвеннаяболезнь сводит брак в могилу"53.
С другой стороны, мужчина, находящийся под воздействиемстраха, столь же часто ищет способ испытать удовольствие и обрестиумиротворение. Он пытается сделать Ее счастливой, при этом часто жертвуя своимблагосостоянием. Или же он вкладывает удвоенную энергию в то, чтобы идти пособственному пути и по-прежнему избегать конфликтов, прибегая кпассивно-агрессивному поведению, направленному на установление контроля исовершение мести.
Один мужчина стал очень успешным дантистом - в основномблагодаря своему желанию доставить удовольствие матери. К тому же он заменилслабого отца, став объектом ее любви и привязанности. Но при этом он стал оченьрасточительным, потратил значительную сумму и в конце концов превратился вбанкрота. Даже он был поражен очевидным противоречием между размером своегозаработка, который составлял почти четверть миллиона долларов в год, и тем, чтоон оказался без цента в кармане. Однажды ему явилось откровение, и он выпалилмне прямо с порога: "Я стал дантистом для нее, но для себя я перестал имбыть". Чувствуя сильную притесняющую власть материнских амбиций, он искалвозможность выразить свою месть в пассивно-агрессивном бунте. Он достиг успехатолько в собственном крахе.
Другому мужчине после смерти отца пришлось взять на себявсю заботу о матери. Когда та предъявляла к нему неразумные и непомерныетребования, которые к тому же постоянно наносили ущерб его браку, унижали егожену и нарушали его автономию, мужчина обращал весь гнев на жену, обвиняя ее вбесчувственности к его матери именно тогда, когда ей больше всего необходимывнимание и забота,- так он укрощал свою ярость. Он начал терапию, ибо его женаи дети жаловались на внезапно возникающие у него приступы гнева. Такаяэмоциональная разрядка по своему накалу явно не соответствовала ситуации и, разумеется,была вершиной огромного айсберга страха и ярости, которые всю жизньнакапливались у него внутри. Направить гнев На мать, нарциссические потребностикоторой не знали границ, он считал бесполезным. Страх и ярость, которые ониспытывал по отношению к матери, заставляли его логически оправдывать ееповедение и направлять свой гнев на жену, которая, как ему казалось, добиваласьот него решения этой проблемы. Жена справедливо чувствовала соперничество сматерью на протяжении всего их брака, и, откровенно говоря, неумение мужчинысправиться с воздействием своего материнского комплекса привело к тому, что онстал обвинять жену в своей тоске. С психологической точки зрения он никогда непокидал родительского дома.
Пока мужчина не осознает воздействия своего материнскогокомплекса, он будет страдать из-за невозможности установления гармоничныхвзаимоотношений с женщинами. Ему придется интериоризировать свою тоску и гнев "засвой счет" или же проецировать их на окружающих "за их счет". Неосознав своей внутренней психической структуры, сформированной егоиндивидуальной историей, мужчина не станет зрелым. Все потребности внутреннегоребенка все еще проявляют активность, наряду со страхом быть либо подавленнымматеринской властью, либо брошенным ею на произвол судьбы. Именно поэтомумногие мужчины добиваются контроля над своей женой или подругой, ибо чувствуют,что вся власть по-прежнему принадлежит Другому. А так как их глубинное,инфантильное влечение не находит никакого удовлетворения, то они стремятся превратитьв мать свою жену или подругу.
Большинство женщин сознательно не хотят исполнять рольматери для близкого мужчины, но все равно оказываются втянутыми в этотсценарий. Нетрудно понять, почему в близких отношениях между взрослыми людьмичасто возникают проблемы, а отношения с матерью становятся приоритетными. Всенаши неассимилированные потребности, страх и ярость отыгрываются в близкихотношениях. Чем ближе эти отношения, тем более они засорены остаточнымипервичными отношениями мальчика с матерью, которые сохраняются в психикемужчины.
Удивительно, что при такой истории индивидуальногопсихологического развития и связанных с ней сложных переплетений межличностныхпроекций эти отношения вообще могут поддерживаться на приемлемом уровне. Еслиженщина становится мужчине "матерью", это может "дать нужныйэффект" - психологически освободить мужчину от его материнского комплекса(при этом не учитываются путы, которыми связывает его сама женщина).Сексуальная близость внушает мужчине особый страх из-за своего архаическогобремени, так как половой акт для многих мужчин означает первичноевоссоединение, самую близкую связь, которую они когда-либо чувствовали с "хорошей"матерью.
Материнский "дух" может самоутверждаться в такназываемом комплексе "девственницы - проститутки", когда сексуальноевозбуждение у мужчины может вызывать только "темная" сторона феминности,в то время как он приписывает жене роль неприступной Мадонны. Некоторые мужчиныэтого типа сексуально активны, пока женщина не беременеет или становится матерью,и тогда их растерянность сразу усиливается. Их эрос истощается, а энергиюпоглощает материнский комплекс; они теряют сексуальное влечение к своим женам,их эрос проецируется вовне и проявляется в фантазиях об отношениях с другимиженщинами или отыгрывается во внебрачных связях. Романтическая Другая, покоторой мужчина так тосковал, теперь стала "домашней", ее образисказился под воздействием бессознательного материнского комплекса. Сексуальнаяинфантильность, которую демонстрируют мужские журналы и пышные зрелища икарнавалы,- это симптом желания возвести эрос на пьедестал, ибо мир конкретнойженщины предъявляет слишком высокие требования. Плейбой - это буквальномальчик-игрун; он никогда не сможет стать мужчиной, пока не освободит свой эросот огромной внутренней власти материнского мира.
Гораздо трагичнее, если мужчина, эрос которого сохраняетсвязь с материнским комплексом, ощущает такую же истощенность, а вместе с нейстрах и ярость в отношении к своей внутренней феминности, то есть к своейаниме. Отчуждение мужчины от своей души становится для него ужасной травмой.Одна женщина сказала о своем муже: "Я превратилась в аппарат для егоэмоционального диализа". Выросший в эмоционально холодной и требовательнойсемье, этот мужчина эмоционально отстранился от мира боли. Но куда деться егоаниме? Нет ничего удивительного, что она спроецировалась на жену. Ощущаяраздражение, которое не мог вытерпеть сам, он провоцировал еенавыражение гнева, а затем отступал с осуждением того, что сам же устроил.Выгоняя ее из спальни, он испытывал праведное негодование из-за того, что онаего бросает. Его эмоции, которые он так высоко ценил, фактически были простослишком болезненными для него, чтобы самому с ними справиться. Метафора егожены относительно эмоционального диализа оказалась точной.
Бывает и еще хуже, когда муж, услышав просьбу жены: "Чарльз,нам нужно поговорить",- звучащую приблизительно один раз в год, отвечает: "Еслиты опять возьмешься за свое, я просто уйду". Этот диалог похож на одну изкарикатур в журнале "Нью-Йоркер", однако такой ответ представляетсобой наглядное выражение приступа страха, который овладевал этим мужчиной припервой возможности откровенного разговора с женой.
Таким образом, огромнейшая цена, которую приходится платитьиз-за неосознанного материнского комплекса, заключается не в ущербе, который оннаносит внешним отношениям, хотя само по себе это ужасно, а в том, что онделает с отношением мужчины к самому себе. Все, что остается бессознательным,никогда не исчезает; оно активно влияет на человеческую душу. Такоесамоотчуждение снижает качество жизни и отравляет отношения с окружающими. Чтобыисцелиться, мужчина прежде всего должен принять во внимание своинепроработанные интериоризированные отношения с матерью начиная с младенчества,исследовать характер своих индивидуальных и социальных травм и, наконец, понятьместо, которое занимает его отец в этой эмоциональной констелляции.
[29] Метонимия - замена одного слова другим на основе связи их значения посмежности.
[46] Здесь метафорически употребляется имя героя древнейкельтской мифологии - Талиесина из Уэльса, обладавшего способностьюперевоплощения.
[48] Атрей - в греческой мифологии сын Пелопа и Гипподамии.
[51] Подтверждением наличия в памяти психогенного следа этого отделения может служить тот факт, что в любом сообществе люди помнят об "изгнании из рая", то есть о потере ощущения райского наслаждения.
Проезжаячерез долину Шинандоа, мы с женой услышали звуки ружейной пальбы. Затем увиделисюрреалистическую картину: ведущую огонь батарею пушек и сражающиеся друг сдругом цепи солдат в голубых и серых мундирах. Оказалось, что мы как раз попалина представление в Вирджинии, посвященное очередной годовщине сражения приНью-Маркет54, в котором были задействованы курсанты Военногоинститута, находящегося в близлежащем городе Лесингтоне. Тогда, в мае 1864года, кабинетные планы военных стратегов стали абсолютно реальными дляучастников сражения, а для многих из них оказались последними. Пока мы смотрелина перестрелку, меня не покидало странное, амбивалентное чувство, напоминающееощущение туриста, беззастенчиво глазеющего на чьи-то страдания. Я знал, чтогде-то там, в тылу, находится полевой госпиталь, что здесь не будетокровавленной кучи ампутированных конечностей, как это было бы во времяреальной войны, не будет ни одной семьи, потерявшей родного человека, ибумажных полос, приколотых на спину, удостоверяющих, что солдат пал,повернувшись лицом к врагу. Та война имела свою благородную цель, ноединственное, что я сегодня мог,- это вспомнить строки из стихотворенияУилфрида Оуэна, написанные в 1918 году, за неделю до перемирия, незадолго дотого, как он повел свой взвод на смерть. В этом стихотворении он писал:
Мой друг,не стоит повторять столь высокопарно
Детям, которым кружит голову отчаяннаяслава,
Старую ложь: Dulce et decorum est Pro patria mori55.
А вот ещеболее горькие строки, которые написал Зигфрид Сэссон:
Эй,самодовольная толпа с горящими глазами,
Ухмыляющаяся, глядя на марширующих мальчиков-солдат,
Ступайте домой и молитесь, чтобы никогда не пришлосьузнать
Тот ад, в который идут эти юность и смех56.
54 Сражение при Нью-Маркет происходило во времягражданской войны между Севером и Югом 1861-1865.
55 Сладостно и прекрасно умереть за родину (лат.).Owen W. Dulceet decorum est //Fuller Simon (ed.). The Poetry of War, 1914-1989.P. 20.
56 SassoonS. Suicide in the Trenches //Там же. Р.21.
В этотмомент мне вспомнился Джеральд, мой пациент, который в девятнадцатилетнемвозрасте оказался в горах центрального Вьетнама. С винтовкой М-16 за спиной ирацией он находился в местах, которые, кажется, назывались Плейку и Я ДрангВэлли. Он видел, как один из его сослуживцев автоматной очередью разрезал пополамвьетнамского крестьянина, просто так: наверное, черт попутал. Он видел своихдрузей с ожерельями из ушей вьетнамских солдат. Затем, спустя двадцать четыречаса после Плейку, он оказался в Лос-Анджелесе. Ему понадобился почти год,чтобы навестить своих близких на севере Нью-Джерси. Он просто не мог вернутьсятуда, где жил раньше. И думал над тем, что говорил Хемингуэй: после ПервойМировой войны такие слова, как честь и долг, стало неприличнопроизносить, и единственными святыми словами стали названия городов, гор и рек,где погибли люди.
Мне нужнобыло понять, почему люди оказались там, в Нью-Маркете, штат Вирджиния.Разумеется, я не отказывался почтить память павших в том сражении почти 140 летназад. При этом я понимал, что вопросы торговли и регионального владычества были намного важнееблагородного желания покончить с рабством. Я подозреваю, что многие мужчиныоказались тогда на этом поле потому, что больше боялись туда не пойти. Онисражались там потому, что хотели заслужить так называемый красный бант заотвагу и сильнее боялись проявить трусость и испытать позор и бесчестье, чемоказаться под свинцовым дождем шрапнели. Гомер это понимал. В одном из эпизодов"Илиады" у Гектора, героя Трои, спрашивают, почему он так доблестносражался, и он отвечает, что сильнее боялся почувствовать стыд перед своимитоварищами, чем быть пронзенным греческими копьями. Таким образом, страх - этотрубач, наигрывавший ту мелодию, под которую мужчины сначала танцевали, а потомбессознательно маршировали на войну. Когда я, как ребенок военных лет,представлял, что меня призовут служить где-то на чужбине, я читал о войне все,что было доступно, чтобы внутренне к ней подготовиться. Во время войны воВьетнаме я учился в университете, поэтому получил отсрочку от армии. Это былвыигрышный лотерейный билет, я одновременно ощущал облегчение и стыд. Ячувствовал, что не прошел какую-то очень важную проверку хотя в моем сознаниине было никаких иллюзий о войне и ни малейшего желания отправиться в Да Нанг. Яс уважением относился и к тем, кто пошел на войну, и к тем, кто остался ивыражал протест. Я уважал тех, кто протестовал сознательно, вспоминая словаКарла Шапиро: "Вы должны осознать, что мы у себя дома"57.В то же время я испытывал стыд и раздумывал над тем, как ко мне будутотноситься окружающие. Я знал, что в страхе нет ничего постыдного, но при этомразмышлял, мог ли я спасовать, не пройти испытание, столкнувшись с чем-тоужасным, и подвести своих товарищей. Хотя после того я поделился своимисомнениями относительно Тет Оффенсив58 с аналитиком и мне пришлосьвстретиться со своими внутренними демонами, спустившись вместе с ним в "потусторонний"мир, эти мысли не покидают меня до сих пор.
57 ShapiroК. Conscientious Objector //Modern Verse in English.P. 574.
58 Тет Оффенсив - одна из самых масштабныхнаступательныхопераций вьетнамских войск в праздник Тет. В данном случае этовыражение имеет метафорический смысл.
Я не собираюсь обсуждать здесь вопросы войны и внешней политики. Вместо этого лучше еще раз прояснить действие бремени, возложенного на нас Сатурном. Ради самосохранения каждая цивилизация должна предъявлять к своим гражданам непомерные требования, которые наносят травму каждому мужчине. Исследовав в предыдущей главе мощное воздействие на жизнь мужчины материнскогокомплекса, перейдем к выяснению того, насколько мужская травма необходима и(иногда) даже страшна.
На собрании юнгианского сообщества после моего выступлениявстал один мужчина и сказал буквально (если мне не изменяет память) следующее: "Сейчасмой возраст считается средним. Несколько лет назад, когда мне было 38 лет, женасказала, что больше меня не любит и уходит от меня. Я был страшно расстроен.Мне хотелось умереть. Теперь я понимаю, что она сделала мне только лучше. Япрогнал ее прочь. Она заставила меня самостоятельно справиться со своим гневоми страхом, что тебя бросили. Она заставила меня справиться с самим собой".
Хотя он не употреблял слово "анима", былосовершенно ясно, что жена этого мужчины заставила его войти в контакт со своейвнутренней жизнью, так как не хотела больше терпеливо принимать и носить насебе все проекции, которые он на нее возложил. Боль, вызванная его травмой,была очевидна, но гораздо большее впечатление производили его мужество ижелание работать над собой. Он произнес заученную фразу Ницше, ставшуюафоризмом: "То, что нас не убивает, может сделать нас только сильнее"59.
Итак, эмоциональная травма - это обоюдоострый меч, илипалка о двух концах. Есть травмы, разрушающие душу, искажающие ее ипрепятствующие нормальному направлению жизненной энергии, но есть и такие,которые стимулируют нас к личностному развитию и росту.
Одним из моих первых пациентов в Цюрихе был мужчина среднихлет, у которого никогда не было связей с женщинами. Он испытывал сексуальноевозбуждение, только фантазируя о том, как женщина бьет ребенка или как онцелует женские туфли. Он никогда не видел своего отца, а его мать возглавлялаодну религиозную группу. Ее нападки на его эрос наносили ужасные травмы,разрушая хрупкие основы его маскулинности.
С другой стороны, есть "необходимые" травмы,ускоряющие работу сознания, заставляя нас отказываться от старых убеждений привступлении в новую жизнь, играя роль катализаторов при переходе к следующейстадии развития. Как заметил Юнг, за эмоциональной травмой часто скрываетсячеловеческий гений60. В этом случае амбивалентная природа травмзаставляет нас учиться различать те, которые нас губят, и те, которыевозвращают нас к жизни. И опять же, мы пытаемся более или менее объективноосознать то, что наши предки часто чувствовали интуитивно. Травматическоепереживание всегда было решающим моментом в мужской инициации - при обретениистатуса взрослого, переходе в сообщество посвященных, а иногда - и в сообществопрофессионалов.
Отсюда следует еще одна мужская тайна: так как мужчиныдолжны покинуть мать и преодолеть материнский комплекс, травма становитсянеобходимой.
Передо мной работа американского художника XIXвека Джоржа Кэтлина. Получивюридическое образование и профессию адвоката, Кэтлин пересек Миссисипи ипосетил тридцать восемь разных индейских племен; во многих из них он был первымбелым человеком, которого увидели индейцы. Он оставил после себя многопортретов их вождей, картин с изображениями сцен охоты и совершения ритуалов.Нельзя без ужаса смотреть на его картину, изображающую ритуал инициации племенимандан сиу. Грудную мышцу неофита протыкали железным прутом, а потом, зацепивкрюками за этот прут, его поднимали на веревках к потолку ритуальногопомещения. Так он раскачивался во все стороны, подвешенный на крюках заторчащий из груди прут, пока его совершенно не покидали жизненные силы. Затемего клали на землю, и, оживая, он выводил пальцем на черепе буйвола числобыков, которых он в будущем должен принести в жертву61.
История цивилизации полна менее драматичных, но не менеехарактерных примеров инициации. Какие же послания должна донести до нас стольочевидная жестокость?
Прежде всего, как заметил Джозеф Кэмпбелл:
"Мальчик совершает очень трудный переход от сферыматеринской зависимости к сопричастности отцовской природе, причем делает этоне только через характерные физиологические изменения в своем теле... но ипройдя определенную последовательность сильных психологических переживаний,пробуждая и одновременно реорганизуя в себе все первичные следы и фантазии,существующие в инфантильном бессознательном"62.
Независимо от того, какой характер носит ритуальноечленовредительство: обрезание, самоистязание, выбивание зубов или прокалываниеушей или пальцев,- в жертву приносится материнско-материальная (материя-мать)безопасность и зависимость. Старейшины племени извлекают мальчика из егоэдиповой зависимости, не давая ему идти по легкому пути, лишая его опоры на то,что известно, что может защитить, обезопасить, то есть на все аспектыматеринского мира.
Какими бы болезненными ни были эти испытания, онипредставляли собой проявление любви старейшин к юношам. Эти испытания пересталибыть актами добровольного совершения насилия над беспомощными жертвами иперешли в религиозную сферу, так как, совершая ритуал инициации с характернымидля него песнями, танцами, "ревом быка", все присутствующие, включаянеофитов, входили в состояние транса, позволявшее людям выйти за рамкиповседневности. Те, кто раскачивался подвешенным на крюках за грудные мышцы наконьке крыши святилища племени сиу, пройдя через боль и испытания обряда, былиудостоены переживания экстаза. То есть они в ситуации здесь-и-теперь совершалипереход из детства в трансцендентную реальность священной истории, истории ихбогов, их народа и их мужских таинств.
Подобные ритуалы гораздо чаще совершались в отношениимальчиков, чем девочек. Мирча Элиаде объясняет это так:
"Для мальчиков инициация представляет собой введение в мир,который не является естественным,- в мир духа и культуры. Для девочек,наоборот, инициация состояла из серии откровений, связанных с тайным смысломизвестного природного явления - видимого признака наступления их сексуальнойзрелости"63.
Таким образом, инициация девочек, их переход в сообществовзрослых означали просто воспроизведение мира родной матери: физиологически ифеноменологически это переживание было связано с началом менструаций. Но длямальчиков наступление пубертата возвещало о начале перехода от зависимогодетства к ответственной роли взрослого мужчины, хранителя и защитникасимволических ценностей племени. Среди этих ценностей были почитание заветов изаконов богов, членство в сообществе и защита соплеменников.
Переход от комфорта домашнего очага на передний край жизни,от тела и инстинкта к символическому действию, от детства к взрослости требуетпреодоления огромного психологического водораздела. Переходные ритуалы, наносяпосвящаемому ритуальные травмы, одновременно наполняют его эросом, помогающим иему, и сообществу, которое он должен поддерживать. Сталкиваясь с неизбежнымпереживанием боли, он через страдания и оцепенение своего тела получаетпослание, что больше не может вернуться домой. Он удостоился экстатического видения,пересек известную разделяющую черту и вступил в мир взрослых. Как трудносовременным мужчинам без всякой помощи преодолеть великую пропасть! Ритуалы несохранились, почти не осталось мудрых старейшин, и отсутствует хотя бы какая-томодель перехода мужчины к состоянию зрелости. Поэтому большинство из насостается при своих индивидуальных зависимостях, хвастливо демонстрируя своюсомнительную мачо-компенсацию, а гораздо чаще страдая в одиночестве от стыда инерешительности.
При таком сходстве процесса, результата и мотива переходныхритуалов в совершенно разных по сущности и географическому положению культурахможно предположить, что все эти обряды были разработаны в каком-то центральномкомитете. Если исключить такую возможность, получается, что обряды возниклиспонтанно, то есть развились из единых архетипических истоков. Большинствомифологических мотивов и трансцендентных видений зародились в индивидуальнойпсихике или в коллективной психике малой группы. Эти образы возникали, чтобыподдерживать и направлять поток либидо и максимально эффективно канализироватьчеловеческую энергию. В таком случае можно было бы ожидать, что глубинныебессознательные процессы, протекающие в нашей психике, тоже могут служить некимпсихологическим аналогом ритуалов перехода, ибо в психике каждого мужчиныдействуют те же энергетические силы, которые питали душу наших предков.
Такую претензию на зрелую маскулинность можно увидеть всновидении двадцативосьмилетнего Нормана. Норман вспомнил только одинположительный момент в своей жизни: когда его исключили из колледжа заупотребление наркотиков, он пришел к своему дяде и вместе с ним работал вбулочной. Однако сила притяжения к своей семье, наряду с недостаточнойуверенностью в себе, заставила его вернуться домой, чтобы жить с родителями.Несколько лет он то начинал, то прекращал лечиться у психиатра, хотя у него небыло существенных патологических отклонений. Скорее его проблемы имелиотношение к развитию, то есть переходу в состояние зрелости и отдельногосуществования. Его мать нарушала его психологическое пространство, отец большуючасть времени занимался бизнесом и часто отсутствовал, а, будучи дома, вел себястоль пассивно, что его присутствие было едва заметным.
Когда Норман обратился ко мне, у меня возниклопредположение, что он покидает родительский дом или, по крайней мере, совершаетпервый шаг в направлении индивидуационного процесса, то есть происходит егофизическое отделение. Его мать звонила мне, совершенно расстроенная, иговорила: "Но ведь вы не можете думать, как мать". "Нет, мадам,-отвечал я,- я думаю, как терапевт". (Я мог бы сказать "как старейшинаплемени", но сомневался, что этот ответ будет иметь для нее какое-тозначение.)
Тем временем в процессе анализа у Нормана сохраняласьзависимость, которая часто увлекала его домой или заставляла звонить матери ивсякий раз приводила к гневной разрядке после общения с ней. Можно былосказать, что его душа освобождалась лишь для того, чтобы снова оказаться вплену. Проще всего было бы переложить всю ответственность на его ничего непонимающую мать, ибо она явно все время заманивала сына в ловушки, или на егопассивного отца, не создавшего для сына никакой модели достижения мужскойзрелости. Но это сняло бы с Нормана личную ответственность и отвлекло его отрешения задачи - сдерживания напряжения между желанием стать взрослым и страхомперед независимостью. Эта потрясающая борьба с ежедневными колебаниямидраматически отразилась в его сновидении, состоявшем из трех частей:
Я нахожусь в кинотеатре под открытым небом дляавтомобилистов вместе с несколькими моими приятелями. Что-то случилось смашиной. Я из нее выхожу, чтобы разобраться, в чем дело, и получаю от кого-тосильный удар по зубам.
Мы вдвоем с матерью смотрим в зеркало. Она относится ко мнес симпатией. У меня выпадает зуб. Его уже нельзя вставить обратно. Я ухожу ипоказываю зуб Кейту Бийяру.
Я ищу миссис X.,чтобы сказать ей: "Я вам не мальчик. Относитесь ко мне как к мужчине".
(Когда Норману приснился этот сон, Кейт Бийяр былвысококлассным защитником любимой футбольной команды Нормана "ФиладельфияИглс").
Сон рассказывает обо всем. Он повествует о затянувшемсяподростковом состоянии Нормана, совершенно не похожем на состояние зрелогомужчины[65]. Содержание сновидения раскрывает его жизненную ситуацию.Образ кинотеатра во сне предполагает наличие спроецированной внутренней драмы,связанной с его внутренней работой над укреплением своей маскулинности; приэтом существует проблема с машиной, символизирующей динамические процессы,происходящие в его психике. Во время просмотра фильма он получает травму. Передначалом терапии Норман не имел ни малейшего представления о ритуалах перехода,однако его психика "знает" о них на архетипическом уровне, так какучаствовала в процессе первичного развития человека. Он не имел сознательногопредставления о травматическом ритуальном воздействии, о том, что иногдареальное выбивание зуба символизирует принесение в жертву зависимости отматери. Наряду с тем, что мать всячески препятствовала психологическомуотделению от нее Нормана, его собственная пассивность тоже тормозила еголичностный рост. В сновидении он хочет добиться ее симпатии, ее сочувствия, ееобращения "мой бедный мальчик". Вместе с тем его расщепленная психикастремится показать "Кейту Бийяру" зуб, что, с учетом егоиндивидуальности и среды, в которой он вырос, означает: психика связывает собразом этого атлета воплощение мужской энергии, которая могла бы помочьНорману победить свое влечение к потустороннему миру.
В содержании сновидения не отражен образ отца Нормана, номужская энергия, которой так не хватает Норману и в подпитке которой он такнуждается, воплощается в образе футболиста. Однако амбивалентность все-такипреобладает, ибо в третьей части сна он ищет поддержки у миссис X. (это соседка, которая, по мнениюНормана, понимала и поддерживала его больше, чем родная мать). Таким образом,сновидение не свидетельствует о разрыве. И в конце его Норман по-прежнемуожидает одобрения от пожилой женщины.
Эту регрессивную тенденцию можно найти у всех мужчин, но вданном случае патология возникает из-за практически полного отсутствияпозитивной маскулинной энергии в личной истории Нормана. Когда такая энергиясуществует, она поддерживает модель мужского поведения И создает противовесрегрессивному влечению материнского комплекса. Это объясняет, почему Нормансчитал период работы плечом к плечу со своим дядей лучшим временем в своейжизни. Вместе с тем даже этот проблеск зрелости был подавлен мощными энергиямикомплекса и нарушениями в деятельности нервной системы Нормана[66].
Из-за отсутствия переходных ритуалов и старейшин племениподобное психическое состояние характерно для многих современных мужчин.Ожидается, что они станут взрослыми, познают себя, будут поддерживать культурусообщества и полностью соответствовать своей мужской идентичности. Пожилоймужчина-психотерапевт может чем-то помочь, создавая атмосферу поддержки иодобрения, но посещения терапевта раз в неделю вряд ли будет достаточно, исовершенно точно, что на таких сессиях не будет атмосферы нуминозности,характерной для традиционных переходных ритуалов67. Так, например, Притом, что терапия может быть поддерживающей и конструктивной, она не включает всебя присущих ритуалам смерти и возрождения, а также раскачивания на крюкахчеловека, подвешенного за грудные мышцы. Никаких экстатических видений, толькобеседа. Такая беседа необходима, она оказывает исцеляющее воздействие, но дляэтого тоже нужно время.
Норман в конце концов стал проводить все меньше времени сродителями, соответственно уровень их доминирования и воздействия ихродительских комплексов постепенно снижался. Он стал жить отдельно от родителейи сам зарабатывал себе на жизнь. Но так как он не прошел через процессинициации, психологически у него, по существу, сохранялась характерная длянашего времени мужская травма.
Выбитый зуб в сновидении Нормана символизируетнеобходимость пожертвовать комфортными условиями жизни и требование пойти налишения, связанные с внутренним странствием. Эта жертва является самымзначительным мифологическим мотивом, архетипическим паттерном, который требуетот чего-то отказаться, чтобы что-то приобрести. Детская зависимость должнаостаться в прошлом ради обретения мужчиной самообладания и возможностейтворческой реализации. Стремление к безмятежному существованию приходитсяотодвинуть в сторону ради зрелого отношения к ответственности. Такие измененияне только ускоряют осознание, но и формируют определенный способ выбора.Личностное развитие необходимо для всех, но не всем оно оказывается по плечу. Травма,нанесенная во время совершения ритуала инициации, становится прообразомпоследующего травмирующего воздействия внешнего мира. Покидая детский сад,ребенок не только грустит, ощущая утрату безопасного крова, но и интуитивночувствует, что мир, в который он вступает, гораздо более сложен и опасен.Насколько ему естественно бояться этого мира, настолько же ему необходимо внего войти, если он уже заявил, что стал взрослым.
В подростковом возрасте, несмотря на недовольствородителей, я в старших классах школы, а потом и в колледже играл в футбол. Напервой же тренировке у меня сломался ноготь. Я ушел с поля и стоял за линией,испытывая боль и жалость к себе. В это время ко мне подошел центральныйзащитник и сказал то, что запомнилось мне навсегда: "Если ты не сможешьперетерпеть это, то не сможешь вытерпеть и все, что будет потом. Дальше будетеще хуже". В тот момент я почувствовал нечто напоминающее мужскую любовь,дружеское ободрение. Он с легкостью мог меня пристыдить, как часто поступаютмужчины по отношению друг к другу, но в его тоне ощущались поддержка иободрение. Хотя я был довольно мал для командного футбола, мне очень захотелосьиграть. И при этом я не мог объяснить, почему именно.
Спустя годы мотивы этого желания стали мне понятны. Ябоялся, что меня искалечат здоровые парни. Но страх перед возможным отлучениемот футбола оказался сильнее, чем смертельный страх добровольно выйти на поле.Произошла гиперкомпенсация страха. Каждую пятницу меня сковывала вызваннаястрахом боль в животе, но при этом я шел на поле и не пропустил ни однойтренировки и ни одной игры. Как троянский Гектор, я больше боялся испугаться,чем испытать боль. Когда в конце своего первого сезона я сломал указательныйпалец, то почувствовал, что одержал символическую победу, словно получилкрасный бант за мужество, не меньше. Бессознательно я испытывал потребность вмужском контакте: сталкиваться головами с другими парнями, вместе с ними шутитьи горевать, если с кем-то приходилось расставаться. Моя психика влекла менятуда, где я мог потеть, толкаться и испытывать страх, как во время переходногоритуала. В то время ни мои родители, ни я сам не могли понять, что футболоказался единственным доступным для меня средством испытаний в тот периоджизни, лишенный влияния мифологии. Футбол оказался единственным средствомудовлетворения всех моих потребностей: в символической травме, в воссоединениис коллективной маскулинной энергией и в товариществе, а также в переходномритуале от детства к зрелости и ограничении влияния материнского комплекса.
Как-то несколько лет тому назад я увидел во сне своегофутбольного тренера того времени, когда я еще учился в колледже. Я невстречался с ним тридцать лет. Найдя его адрес в старом классном альбоме, янаписал ему письмо в Индианаполис. Он вспомнил меня и, рассказывая о своейжизни, добавил: "Этому нас научил футбол. Тебе было больно, но тыпреодолевал боль и был готов участвовать в следующем матче". Возможно, этобыло самое простое послание в жизни, но, несомненно, оно было самымнеобходимым. Наверное, образ тренера возник в моей психике по прошествиистольких лет, чтобы напомнить мне об этом послании.
Всего несколько лет назад на День труда мы с женой пошлипрогуляться с собакой. Было еще очень рано, и на поле школьного стадиона стоялгустой туман. На таком расстоянии мы могли видеть лишь смутные очертания ислышать отдаленный монотонный низкий голос. Жена сказала, что ужасно, когдатренер в праздник гоняет ребят с полной нагрузкой, а не отпускает их домой, ксемье. Я ответил, что они хотят быть на стадионе и даже соревнуются междусобой, чтобы заслужить это право. Правда, я не добавил, что они хотят, чтобы имстало больно, чтобы это случилось между прочим, в схватках и столкновениях, чтоони нужны друг другу, что в каком-то смысле здесь идет речь о любви и что наполе, в этом тумане, они ищут своих отцов. Я не добавил всего этого, так как уменя не было уверенности в том, что я смогу внятно это объяснить. Идействительно, только столкнувшись с внутренними чудовищами в процессесобственного анализа, я осознал, что во всей моей жизни не было ничего болеемудрого, важного и необходимого, чем то, что я вышел играть на зеленое поле исломал себе палец.
На таком поле юноша ищет забытый ритуал перехода и своихушедших предков, хотя знает, что их там нет. По мнению Юнга, он ищетсимволическую жизнь. Осмысление наступает лишь тогда, когда люди начинают "ощущать,что они живут символической жизнью и являются актерами в божественной драме"68.В том или ином виде, в завуалированной культурой форме юноша ищет образы,привлекательные для своего либидо, способствующие индивидуальному развитиюмолодого человека, а значит, и его сообществу. Его потребность в индивидуацииочень глубока и имеет архетипические корни. Лишенный этих образов и ритуалов,он будет ощущать внутреннюю утрату. Он будет часто подвержен депрессии илиначнет злоупотреблять алкоголем или принимать наркотики, чтобы притупить боль.Так же, как Норман, он останется в подвешенном состоянии мальчика-мужчины или спомощью гиперкомпенсации войдет в образ мачо. Он поверит, что своюмаскулинность следует подтверждать, укладывая женщин в постель, гоняя нагоночном спортивном автомобиле или зарабатывая большие деньги. Конечно, где-тоглубоко внутри он знает правду и отчаянно боится того, что она раскроется; онсам уверен в том, что является самозванцем в мужской компании.
Через такие же или сходные испытания на зеленом полепроходят все мужчины в самых разных ситуациях. Среди встречавшихся мне мужчин(если они были честны со мной) не было ни одного, который бы никогда неиспытывал сильного мужского стыда. Та же исцеляющая энергия, которую несет всебе травма, может вызвать у мужчины и стремление к росту, и ощущение своейущербности. Практически все мужчины-клиенты, с которыми мне довелось работать,обязательно когда-либо испытывали чувство стыда или неполноценности.Большинство из них живо вспоминали о своих промахах, когда, например, онипропускали мяч или проигрывали матч или даже когда им не удавалось создатькоманду. Для мальчиков такое зеленое поле или пыльная спортивная площадкастановятся ареной для испытаний и для переживания стыда.
Кто из мужчин не помнит слоганы и лозунги, развешанные настенах в спортивной раздевалке? "Нет боли - нет победы". "Еслитебе сегодня туго, значит, завтра ты станешь крутым". Кто не помнитдетских игр, где приходилось толкаться и падать? Один мужчина, сделавшийголовокружительную карьеру, постоянно вспоминал особый эпизод своей жизни,который он называл "подчинением Рыжему". Когда ему было лет девять,Рыжий - здоровенный детина, намного старше его,- толкнул его так, что он сразбегу растянулся на спортивной площадке. Тогда под смех всех присутствующихРыжий измазал ему лицо грязью. Независимо от его достижений в мире взрослых "подчинениеРыжему" оставалось для этого мужчины ключевым событием в егоиндивидуальном мифе. Кто из мужчин не вспоминает, как его называли "маменькинымсынком" или, хуже того, "сосунком" (как это было во временамоего детства)? Эти травмы постоянно присутствуют в психике мужчины, И значительнаячасть его взрослой жизни может пройти в доблестных сражениях против духов егопрошлых унижений, закованных в латы и панцирь.
Увы, он не может рассказать о переживании этого стыда,чтобы потом его не стыдили другие. И это четвертая великая тайна, которуюмужчины хранят внутри себя: они хранят молчание, цель которого заключается втом, чтобы подавить свои истинные эмоции.
Каждый мужчина может вспомнить, как он еще мальчиком илиюношей (или даже совсем недавно) рискнул раскрыться, а потом ему стало стыдно иодиноко. Он учится не замечать этот стыд, маскировать его мужской бравадой,скрывать, скрывать и еще раз скрывать. При этом он часто попадает вунизительное положение, но не может выразить свою боль и протест. В пьесе "ГленгэрриГлен Росс" и в одноименном фильме такому унижению методично подвергаетсявесь персонал отдела продаж реально существующей компании. Совершенно взрослыемужчины-менеджеры унижают, как могут, своих коллег, которые, страдая от этого,всякий раз подставляют другую щеку, одновременно стремясь победить друг друга вжесткой конкурентной борьбе: топ-менеджер отдела продаж получает "Кадиллак",менеджер, стоящий на ступеньку ниже,- дешевый набор столовых ножей для разделкимяса, а менеджер, стоящий на четвертой ступеньке в этой иерархии, простолишается работы. Мужчинам приходится глотать обиду и тем самым углублять своеодиночество. Переживание стыда и сокрытие тайны начинаются с детства ипродолжаются всю жизнь, поэтому мужчины становятся соучастниками собственногоунижения. Это не позволяет им проявить сочувствие к своим ослабевшим братьям иоказать поддержку им и собственному расщепленному Я.
Мужчин часто удивляет желание женщин разделить с ними ихболь. Даже я, терапевт, был поражен умением женщин дойти до самой сокровеннойвнутренней истины и выразить ее так, чтобы она стала понятной другому человеку.Юнгианский терапевт Роберт Хопке пошел дальше: основываясь на своем опыте, онутверждает, что мужчине требуется год посещать психотерапевта, чтобы достичьтого состояния, в котором женщина, как правило, начинает терапию,- с точкизрения его способности выражать свои актуальные чувства и переживания69.Мужчины будут выражать свою фрустрацию или говорить о какой-то "внешнейпроблеме", но они крайне редко смогут внятно рассказать о реальномсостоянии своего внутреннего мира. Таково наследие переживаний стыда исамоотчуждения, которые накапливаются у них в душе с самого детства.
Здесь уместно привести два примера. Один связан с мужчиной,который пришел ко мне на прием, чтобы рассказать о претензиях своей жены, ипрезрительно ухмылялся, глядя на пачку с салфетками70. Они послужилистимулом, чтобы напомнить ему о море слез у него внутри, и сразу активизировалиего старые защиты. Он посетил всего три сессии, что было вполне предсказуемо, аего брак просуществовал лишь на два месяца дольше. Оказалось, что я осудил егослишком быстро, и, осознав это, я испытал к нему жалость. Его маскулинностьбыла настолько уязвлена, что ему пришлось надеть на себя маску мачо. Это былочень одинокий мужчина. Безобидная пачка салфеток послужила искрой, котораявызвала у него чувства стыда, риска и страха, которые он выстрадал. Егосамоотчуждение практически не позволяло ему чувствовать себя в безопасности идоверять жене. Не доверяя ей, он стремился ее контролировать.
В другом случае, консультируя одного полицейского и егожену, я почувствовал к нему подлинную симпатию, когда он говорил о том, какщепетильно он относится к деньгам. При этом он рассказывал, что ему ежедневноприходится иметь дело с "отбросами общества". Во многом он был такимже подавленным и эмоционально уязвленным человеком, как мужчина из предыдущегопримера. Оказалось, травмы лишь сломали его духовно, а не освободили для новогосознания. Несколько раз он набрасывался на жену с кулаками, однажды ударил ее ибоялся, что может точно так же повести себя по отношению к дочери. Как-то разон поднялся и решительно направился ко мне, чтобы настоять на своем; думаю,что, если бы я сдвинулся с места, он обязательно ударил бы меня. Избитый мужчинас избитым внутренним ребенком может только избивать других, так как ему никогдане хватает терпения, чтобы рассказать о своей боли.
Готовность женщин (которая обычно отсутствует у мужчин) рисковатьраскрытием своей внутренней истины, вероятно, означает, что они чувствуют себяменее отчужденно. Согласно моим наблюдениям, женщины гораздо лучше переносятразвод и потерю супруга, чем мужчины. Возможно, они ощущают себя менеепокинутыми, ибо за это время научились устанавливать связь со своим внутренниммиром. Совершенно точно можно сказать, что им проще найти поддержку у своихдрузей и подруг. После развода или смерти супруги или подруги мужчина чащеперестает следить за своим здоровьем и впадает в депрессию, сидя в темноте сбутылкой или у экрана телевизора. И гораздо чаще он начинает суетиться, чтобыкак можно скорее найти ей замену, лишь бы избежать одиночества.
Мужчины часто умирают вскоре после выхода на пенсию или вотставку, очевидно, из-за ослабления деятельности их иммунной системы.Возможно, травма Сатурна заключается и в том, что у мужчины, деятельностькоторого оценивают по ее результатам, после отхода от дел резко снижаетсясамооценка. Всю жизнь ему внушали, что работа для него - все. Прекративработать или поддерживать тех, кого обязан поддерживать, он будет чувствоватьстыд и угрызения совести. Его будут считать безответственным лентяем. СвятойНиколай, бросивший свою семью, стал самым почитаемым святым в Швейцарии;французский художник Поль Гоген бросил жену и детей, чтобы начать новуютворческую жизнь на Фиджи. Но так поступить могут лишь очень немногие люди.Оказавшись в роли подневольного рабочего, мужчина может испытывать унижение, нопризнает, что прежде он испытывал стыд от того, что бездельничал.
Наша культура предлагает иллюзорный выход: "В 65 летили около того вам уже не нужно больше работать, чтобы доказать свою ценность.Теперь вы должны с честью покинуть поле деятельности и без всякойпсихологической подготовки к такому изменению в жизни целыми днями можетеразвлекаться, проводя время за карточным столом в Сан-Сити или Санкт-Петербурге(США)". Обо всех нас, побуждаемых материальной потребностью, а еще больше- страхом постыдной неполноценности, можно сказать словами Филиппа Ларкина:
"...мужчины, у которых первый тромбоз наступает, какРождество, которые плывут по течению, связанные договорами и обязательствами, атакже непременным соблюдением установленного порядка, в темнеющее пустоепространство старости и невозможности, потеряв доступ ко всему, что когда-топридавало вкус жизни".
Значит, современный мужчина больше всего страдает от травмыи отсутствия трансформации. Он страдает от сатурнианского бремени уготованнойему роли, которая скорее ограничивает, чем освобождает. Не обладая божественнымвидением, он страдает от душевных изломов. Его просят быть мужчиной, но приэтом никто не может внятно сказать, что это значит, не считая самых банальныхпонятий. Его просят превратиться из мальчика в мужчину, но он не имеет нималейшего представления о том, что значит быть зрелым мужчиной без всякихпереходных ритуалов, без мудрых старейшин, которые могли бы подготовить его кэтому превращению и совершить его вместе с ним. Его травмы не вызываюттрансформации, они не приводят к углублению осознания и не делают богаче егожизнь. Они заставляют его время от времени пребывать в состоянии бессмысленнойдушевной немоты, пока не появится освобождающее телесное ощущение наступлениясмерти.
Ричард работал адвокатом в крупной фирме. Однажды ему приснилсямужчина, который схватился с Арнольдом Шварценеггером, сорвал кожу с его лица инатянул ее на себя. Во сне Ричард почувствовал себя униженным. В ассоциациях кэтому образу у него проявился страх, что его коллеги по работе не уважают его ичто, видимо, он взял на себя непосильную ношу. Кроме того, ему приснилось, какк нему домой ночью, когда они с женой спали, влезает грабитель. Оцепенев отужаса, Ричард думает: "Я должен встать и защитить свой дом". Онкричит: "Убирайся отсюда!" Через год ему приснился другой грабитель,который на этот раз лезет в комнату его дочери. Ричард встает и идет вслед заним с бейсбольной битой в руках.
Ричард понимал смысл этих периодически повторяющихсяобразов в его сновидениях так: его роль заключается в том, чтобы обеспечитьбезопасность семьи и ее защиту. Он чувствовал свой страх и свою мужскуюнеполноценность. Он рассказал об этих мыслях терапевту лишь потому, что эти сныбыли слишком навязчивыми. В одном из них он увидел, как один человек избиваетдругого. Он кричит: "Оставьте его в покое". Тогда нападавшийбросается за ним. "Мы начинаем драться. Я бью его ногой в пах. Этот ударсначала приводит его в оцепенение, но затем он берет верх и начинает менямучить. Затем он забирает мои ботинки. Никто не может мне помочь". И сноваРичард почувствовал, что не смог защитить себя и тех, о ком заботился. Егомучитель украл у него ботинки, выбив почву у него из-под ног, лишив его точкиопоры.
Или рассмотрим случай с Аллином, врачом клиники скоройпомощи. Ему приснилось, что он находится в комнате с мужчинами моложе его. Всеони очень метко стреляют из лука. Он тоже должен стрелять, но никто из них емуне показывает, куда и как нужно выстрелить. В конце концов он выпускает своюстрелу, но при этом не имеет никакого понятия, попал ли он в цель. Затем сценаво сне изменяется, и он оказывается в болоте, кишащем аллигаторами. Он боретсяс одним из них, который хочет затащить его на глубину. Полный ужаса, Аллинстремится скрыться от крокодила и выплыть на поверхность болота, где он хотя бына время может почувствовать себя в безопасности. Очевидно, психика Аллинаиспытывает потребность в переходном ритуале. Он видит, что другие молодые людиуже справились с этой задачей, но при этом нет никого постарше, чтобы сказатьему, что надо делать. Он даже не знает, где цель и куда направлены его жалкиеусилия. Поэтому он видит себя в болотной трясине, которая являетсяэнергетически заряженным символом скрытого действия бессознательного. Не имеяподдержки отца, сновидец оказывается в смертельных объятиях хтоническогоматеринского чудовища - своего материнского комплекса, угрожающего утащить егов глубину бессознательного. Хотя он выбирается на поверхность болота, он лишьвременно находится в безопасности.
Заметим, что профессии обоих мужчин традиционно считаютсясоциально значимыми и, казалось бы, должны повышать их уверенность в себе. Но,несмотря на это, они оба ощущают неполноценность и страх, когда ихмаскулинность подвергается испытанию. Они жаждут от окружающих помощи, чтобыпреодолеть свою обособленность; они страдают из-за своих травм, не видя нипросвета, ни трансформации. Отсутствие чрезвычайно важных ритуалов перехода ксостоянию зрелости проявляется в их снах, как, впрочем, и в сновидениях многихдругих мужчин. Повторяю: только признание своей внутренней жизни и преданностьей, например, внимательное отношение к содержанию своих снов, даже еслизаключенное в них послание неприятно, поможет им выявить свои тайные страхи ипролить на них свет сознания.
Из-за отсутствия переходных ритуалов мужчины постоянносомневаются в своей маскулинности. Они чувствуют, что, несмотря на занятую имисамую надежную круговую оборону, через нее все равно кто-то прорвется и нетолько их унизит, но и просто погубит. Или жизнь круто изменит свой контекст,соответственно изменятся правила игры, и обнаружится их некомпетентность.Поэтому имеет место следующее двойное послание: будь мужчиной и докажи это; ноправила игры постоянно изменяются, и вы даже не представляете, как играть втакую игру. И только вы наконец начинаете что-то понимать, как правилаизменяются снова и кто-то еще опять оказывается лучше вас. Это сложное,изменяющееся представление о маскулинности заставляет мужчин действовать науровне персоны и говорить о своей жизни с точки зрения социально определяемыхпонятий, таких, как заработная плата, машина, дом, социальный статус.
Хрупкая мужская психика стала грубой и прямолинейной.Исторически мужчина был поставлен в условия, которые требовали от негопроизводить и защищать свое потомство, и его оценивали именно по результатамэтой деятельности. Все это мало или совсем ничего не говорит о его душе, еголичности и его уникальности. В таком мире мужчины имеют трагическую судьбу; онине могут обрести покой и безмятежность, они редко совершают действия, исходя извнутренних убеждений, и еще реже преуспевают в этой убийственной игре. Но, дажевыигрывая, они теряют свою душу.
Так современные мужчины несут в себе вечные черты древнегомифа - характерные черты раненого Короля-Рыбака, Амфортаса. История Амфортаса,имя которого является производным от французского слова emfertez, "мягкотелость",рассказывалась и передавалась много-много раз исходя из разных версий: отлегенды о Святом Граале до ее современного толкования в книге Роберта Джонсона "Он:Глубинные аспекты мужской психологии". Суть легенды заключается в том, чтоАмфортас страдал от ужасной раны (в разных вариантах она описана по-разному: водних версиях он был поражен в бедро, в других - в яички). Он был ранен в томесто, от которого зависит воспроизводство и которое служит основой егомужского естества. Эта рана остается неизлечимой, пока он не обретет ЧашуГрааля, средневековый символ вместилища души. Хотя современный мужчина можетиметь шикарную машину, стоящую в подземном гараже его дворца, стены которого украшенытрофеями, свидетельствующими о его победах на рынке товаров и услуг, онинтуитивно ощущает свою внутреннюю пустоту, свою боль, свою неизлечимую рануКаким бы грандиозным ни выглядел построенный им замок, какими бы крепкими никазались возведенные им защиты, он знает, что господствует над пустотой, а еговладения - эмоциональная пустыня.
Этот повторяющийся мифологический мотив лежит в основеизвестной поэмы Т. С. Элиота "Бесплодная земля". Лондон, центрбизнеса и созданных мужчинами социальных структур, центр "мужских"игр, детально изображен в ней:
Призрачный город,
Толпы в буром тумане зимней зари,
Лондонский мост на веку повидал столь многих,
Никогда не думал, что смертьунесла столь многих71.
Элиот Т. С. Полыелюди. СПб.: Кристалл, 2000. С. 337.
В час пик Элиот видит не утверждающую себя жизнь, адуховную смерть. Именно поэтому он цитирует прекрасные строки из "Божественнойкомедии" Данте, в которой автор шесть веков назад описал, как спускался вАд ("Никогда не думал, что смерть унесла столь многих"). Если то, чтосделали люди и чему они посвятили свою жизнь, в дальнейшем не служит им, ониоказываются в пустыне души среди духов смерти. Джозеф Кэмпбелл объясняет этоследующим образом:
"Бесплодная земля... это любой мир, в котором... есть сила инет любви, где в законах жизни преобладают догматизм, а не образование, власть,а не опыт и где внедряемые и воспринимаемые мифы и ритуалы никогда не связаны сактуальными внутренними представлениями, потребностями и возможностями тех, накого они оказывают воздействие"72.
Если внешний мир и внутренняя истина находятся в конфликтемежду собой, человек страдает от душевной травмы. Мужчины справедливоподозревают, что достижение материального успеха или высокой должности сбольшими полномочиями не даст им умиротворения, но они боятся отвергнуть то,что, как они это понимают, является единственной приемлемой для них игрой.Поэтому происходит только нагноение раны, без нового видения и исцеления.
Делмор Шварц в коротком рассказе описывает молодогочеловека, который в ночь перед днем своего рождения, когда ему должен былисполниться 21 год, видит себя во сне в кинотеатре. К своему изумлению, онузнает своих родителей, которые на экране влюбляются и ходят друг к другу насвидания. Он смотрит фильм и осознает, что они совершают ужасную ошибку - туошибку, из-за которой он однажды появился на свет. Он встает и начинаеткричать, чтобы прекратили показывать этот фильм. К нему обращается билетер иделает строгое замечание: "Вы не должны так себя вести, даже если вынаходитесь один в зале! Вы пожалеете, если не будете себя вести так, какследует, ваше поведение совершенно неприемлемо, и вы это очень скоро поймете!"73
Таким образом, в момент наступления физического состояниявзрослости юноша познает бремя семейных мифов, которые будут формировать еголичность. Отвергая жизнь родителей до своего рождения, он отвергает и своюбудущую жизнь, так как является их ребенком. Так же поступают многие мужчины,которые несут в себе тайную грусть и ярость, вызванные тем, что семейный икультурный контексты, образы и ожидания, которые их сформировали, несогласуются с их внутренней истиной.
Конфликт между внешними представлениями и внутреннейистиной создает для мужчин неразрешимое противоречие. Мужчина в серомфланелевом костюме, мужчина - член какой-либо организации или игрок той илииной команды - все они испытывают такое же огромное давление со стороныобщества, заставляющее их становиться конформными и пагубно воздействующее надушу, как и то, которое так часто испытывают на себе женщины. Этот конфликт,который дает о себе знать и в телесных ощущениях, и в духовной сфере, даже еслион при этом не осознается, приводит нас к еще одной, шестой мужской истине,которая в меньшей степени, чем другие, является тайной: жизнь мужчин полнанасилия, так как насилию подверглась их душа.
Мужское насилие прорывается в актах убийства иизнасилования, а также в бесчинствах толпы и в войнах, возникающих вследствиепсихического заражения. Если заглянуть поглубже в душу любого мужчины, можноувидеть не только море слез, но и гору ненависти и напластования гнева, которыенакапливались с детства и теперь медленно выталкивают всю эту лаву наповерхность, чтобы в какой-то момент началось ее извержение.
Однажды я беседовал с мужчиной, который взялся вести дела впошатнувшемся отцовском бизнесе, как только у отца появились проблемы создоровьем. В течение сорока лет он работал по шестьдесят часов в неделю, ставзащитой и опорой своим родителям, пока они не умерли в условиях относительногоматериального комфорта. Затем он стал опорой двум своим сыновьям, защищая их отмучений, которые приносит тень Сатурна, когда, по словам Джерарда МэнлиХопкинса, "все, что продается, стареет, мутнеет и блекнет от тяжелоготруда и несет на себе мужскую грязь и запах мужского пота"74. Имеятакую защиту, его сыновья остались дома, став требовательными и зависимыми. Прималейшем поводе он взрывался от гнева и разряжался на свою бедную притихшую изапуганную жену. Его ярость была вызвана гневом, накопленным в процессе всейего утраченной жизни, которую он отдал другим, и прежде всего - Сатурну. Приэтом он выполнял все священные заповеди, традиционные для своей культуры:заботься о своих родителях, обеспечивай свою семью, создай условия для лучшейжизни своих детей. Он делал все, что следовало, кроме одного: он не жилсобственной жизнью, а потому был полон ярости.
Другой известный мне мужчина посвятил свою жизнь борьбе замир между народами. Он был директором общеизвестного института, которыйзанимался разработкой идей для разрешения международных конфликтов; он велпереговоры во всех частях света и потому часто бывал в командировках. Я никогдане видел его раздраженным и не слышал, чтобы он повышал свой голос. Сначала ябыл в недоумении, не понимая, где скрывается его гнев. Затем он мне рассказал,как около месяца тому назад он страшно страдал от мигрени. Его закономерный,справедливый гнев обратился внутрь. Он нашел лишь одну мишень, на которую еготонкая чувствительность разрешила ему направить свое раздражение,- самого себя.
Как-то в понедельник утром, в час пик, вместе с другимиводителями я надолго застрял в пробке на улицах Филадельфии; никто не могбыстро выбраться из этой пробки. На перекрестке два мужчины вылезли из своихшикарных лимузинов и прямо так, как были, в дорогих костюмах и галстуках,потрясая кулаками, стали кричать друг на друга. Я полагаю, они дали волю тойярости, которая накапливалась у них в течение жизни, не осознавая, что всенаходившееся в глубине, когда они пребывали в своих уважаемых фирмах, вырвалосьнаружу в виде неподконтрольного им эмоционального взрыва.
Точно так же я всегда бдителен, когда прихожу на футбольныйматч команды "Филадельфия Иглс". Место парковки машин и более дешевыезрительские места представляют собой зону повышенной опасности для нормальногочеловека. Там толпы мужчин под воздействием алкоголя и марихуаны избивают другдруга и любого, кто встанет на их пути. За время одного посещения стадиона мы сдочерью насчитали шестнадцать драк только в нашем секторе. В другой раз нам сженой угрожали прямо, поскольку мы непредусмотрительно поставили свою машинуслишком близко к автобусу каких-то болельщиков из золотой молодежи, которыепрямо перед игрой стали распивать спиртные напитки, закусывая хлебом. Еще одинраз какого-то пожилого человека в одежде американского индейца избили дважды вовремя игры "Иглс" и "Редскинс": первый раз - прямо настадионе, второй - у выхода. Потом у него почему-то больше не возникло желанияснова посетить этот "Город братской любви".
О чем говорят эти примеры? Для молодых футбольныхболельщиков неделя перед игрой представляет собой сатурнианский круг скучной,надоедливой и низкооплачиваемой работы, практически без надежд на какие-тоизменения, с кровавым стилизованным зрелищем организованного насилия инепременным сопутствующим употреблением спиртного - дьявольского зелья,разжигающего гнев. Они входят в ярость в силу той роли, на которую обреченысудьбой. Они злятся на женщин из-за своего бессознательного материнскогокомплекса. Каждый испытывает гнев, потому что он является мужчиной, ибессознательно отыгрывает свою ярость:
"Они взбираются на здания, гоняют мяч, колотят своих братьевв наполненном ненавистью городе...
...Воют во сне, так как натянутый над пропастью канат вибрирует у них подногами, угрожая им
падением. Их неуверенные движения вызывают ужас"75.
Эти юные представители рабочего класса, по всейвероятности, навсегда останутся в замкнутом круге сатурнианского колеса судьбы.Они будут бить близких женщин, пить, чтобы скрыть свою боль, подозревать другдруга, всегда оставаться в страхе и одиночестве. Их более образованные илиболее богатые сверстники будут более успешными по социальным меркам. Но и тетоже, в своих сверкающих лимузинах, в своих фирменных костюмах от "БратьевБрукс", должны будут подчиниться силе неразвитой маскулинности - всоответствии с единственными известными им правилами игры.
Поскольку ярость большинства современных мужчиносновательна и даже монументальна, они не могут говорить о ней честно, неиспытывая при этом стыда, и потому плывут по течению и оказываются водиночестве. Тогда их ярость обращается на них же. Они употребляют наркотики,напиваются допьяна или до изнеможения работают. Они должны найти какое-топристанище, где перестанут ощущать боль и смогут немного замедлить свою гонку.Многие из них являются трудоголиками; работа удерживает их от столкновений стребованиями их анимы. Работа иссушает и опустошает их, пока у них неподкосятся ноги и они, совершенно истощенные, доблестно не упадут в кровать. Ненужно быть терапевтом, чтобы знать: обращенный внутрь гнев может вызватьсоматические недомогания или состояние депрессии. Так как уровень стрессаподдается измерению, с ним поможет справиться даже популярная психология,несмотря на то что является достаточно поверхностной. Последствиями такогостресса становятся сердечные приступы, повышенное артериальное давление, атакже желудочные и головные боли.
Не является ли и сокращение продолжительности жизни ещеодним проявлением патологии? Подумайте о тех веселых любителях пива, которых собралисовсем не глупые и очень проницательные предприниматели, чтобы показать, как тесначала вместе работают где-то на лесозаготовках или небоскребах, а затем, кактолько наступает "время", срываются к местному пивному заведению, гденаступает "счастливый миг" и в обществе анимы (блондинки илибрюнетки) они могут испытать те ощущения, которых были лишены целый день. Какимсчастливым становится это братство - свободным, вольным и получающим одобрениемужского сообщества-в алкогольном раю, таком, каким представляют его рекламныеагентства. Правда заключается в том, что эти любители пива тоже являютсямужчинами, у которых "первый тромбоз наступает, как Рождество". У нихвозникает сердечная недостаточность задолго до того тромба в сердце, о которомпишет в своей поэме Филипп Ларкин. Их одиночество можно сравнить с одиночествомбегуна на длинную дистанцию.
Сатурнианское колесо делает поворот. На нем находятся всемужчины. Их травмы не ускоряют осознания и не придают мудрости. Они простовызывают бессмысленную боль. Трудоголическая анестезия, наркотическое онемениенезависимо от того, является ли наркотик химическим или идеологическим, ужасодиночества - все эти травмы не вызывают последующей трансформации. Это травмыварварские и бездушные.
Разумеется, мужчине необходимо перенести травму, чтобы онсмог разорвать материнские узы. Но необходимо также, чтобы эта травма привелаего к дальнейшему личностному росту. Современный мужчина переживает свои травмыв одиночестве, но его поведение все равно беспокоит окружающих и вредит им. Ондолжен начать с признания тех травм, которые у него есть и которые ежедневнокровоточат и влияют на его жизнь, если хочет исцелиться сам или помочь этосделать другим.
[65] Многие практикующие психологи считают, чтоподростковый возраст начинается в 12 лет и продолжается до 28 лет приотсутствии переходных ритуалов. Совершенно очевидно, что Норман вышел даже заэти очень "свободные" границы.
[66] В сказке братьев Гримм "Железный Ганс"ключ от клетки с дикарем находится под подушкой у матери. Мальчик не можетпопросить у нее ключ, так как она ему его не отдаст. Она надеется, что мальчикбудет ее слушаться. Значит, ключ необходимо выкрасть, чтобы высвободить энергиювзрослого мужчины. Далее мы проанализируем сказку "Железный Ганс"более подробно.
Все образы имеют две стороны. Если образ обладает определенной глубиной, он должен выражать двойственную сущность реальности. Признание и поддержание психического напряжения между полярными противоположностями - фундаментальный юнгианский принцип. Одностороннее восприятие искажает образ, извращает его и вызывает невроз. Так, например, архетип матери выражает двойственный аспект природы: природа, которая дает и которая берет обратно. Великая Мать представляет собой жизненную силу, которая и порождает, и губит, и утверждает, и уничтожает. Как кратко отметил Дилан Томас, "меня погубит... та растворенная в зелени сила, которая заставляет распуститься цветок"76.
Двойственным является и архетип отца. Отец дает жизнь, свет, энергию, поэтому нет ничего удивительного в том, что он традиционно ассоциировался с солнцем. Но вместе с тем отец может проклинать, лишать сил и подавлять. Доисторический разум развил образ солнца как центра энергии и жизнеутверждающего начала до образа Бога-Отца, который наполняет энергией и оплодотворяет феминную землю. Патриархальность заменила поклонение Матери-земле поклонением Небесному Отцу. (Нимб над головой Христа - это остаток солнечной ауры Отца, тогда как змей, ассоциируемый с образом Матери, в Книге Бытия был презрительно отвергнут народившейся патриархальностью.) Если ребенок воспринимает отца позитивно, он ощущает его силу и эмоциональную поддержку и, подпитываемый энергией отца, преобразует внешний мир. Если же он воспринимает отца негативно, хрупкая детская психика разрушается.
Употребляя современную метафору, можно сказать, что психика ребенка - это некий спектр возможностей, база данных, формирующаяся на основе родительской модели при поддержке самих родителей. Благодаря матери ребенок может ощущать мир как заботливую и защищающую его среду. Благодаря отцу он может получить поддержку, чтобы войти в мир и начать бороться за свою жизнь. Разумеется, мать также может помочь ему в борьбе за жизнь, а отец - позаботиться о нем, но архетипически они играют свойственные им роли. Мать активизирует материнский комплекс, который должен трансформироваться так, чтобы у ребенка исчезли многие внутренние ограничения; в противном случае он сохранит зависимость и вовремя не расстанется с детством. Мифы о Великой Матери составляют большой цикл, связанный с мотивом смерти - возрождения, то есть вечного возвращения. Мифы о Небесном Отце связаны с вечным поиском, странствием от наивности к опыту, от темноты к свету, от дома к горизонту. Каждый мифологический цикл должен быть пройден.
Если в результате родительского влияния у ребенка формируются неадекватные родительские образы, эти искажения и вызванный ими дефицит психической энергии остаются у него на всю жизнь. Он жаждет чего-то, словно ему не хватает витаминов или очень хочется поесть именно той пищи, которой нет. В отношениях с окружающими он бессознательно ищет энергию, дремлющую в его психике. Так, например, сам того не осознавая, он может побуждать жену играть роль заботливой матери и гневаться на нее, если она от этого отказывается, хотя сознательно он бы не позволил ей исполнять эту роль. Или же он может отказаться от своего внутреннего странствия и попасть в зависимость от другого мужчины, бессознательно пытаясь найти в нем отсутствующий образ отца. Он может быть зол на отца из-за его недостатков, или просто испытывать злость из-за отсутствия социально признанных авторитетов, или тайно скорбеть по потерянному для него отцу.
Потратив немало времени во второй главе на изучение воздействия материнского комплекса на жизнь мужчины, нам следует признать, что не меньше, а возможно, даже больше энергии теряется из-за неполной активизации образа отца. Кроме всего прочего, родной отец ребенка должен обязательно стать третьей вершиной родительско-детского треугольника. Если же отец фактически или психологически отсутствует, энергия материнского комплекса остается неуравновешенной. Или же, испытывая негативное влияние собственного материнского комплекса и пребывая в регрессивном состоянии, отец, выступая в роли борца против семейного гнета, ожесточенно разрушает все семейные устои, так как у него самого нет здоровой модели восстановления отношений с феминностью, которую ребенок должен наблюдать и интериоризировать. Семья, построенная по старой модели "папа лучше знает", была слишком дисгармоничной, чтобы считаться здоровой. Лишь очень немногие из нас выросли в семье, в которой существовали настоящее равноправие, демократический баланс сил и взаимная поддержка и где родители дополняли друг друга.
Сэм Ошерсон в книге "В поисках отца" приводит результаты обширного исследования, свидетельствующего о том, что только у 17% американских мужчин было позитивное отношение к отцу. В большинстве случаев влияния отца не было, потому что он умер, был разведен с матерью, отсутствовал фактически, был алкоголиком или наркоманом или же был эмоционально отчужден от семьи77. Даже если эта поразительная статистика и не совсем точна, она означает, что происходит очень серьезное и трагическое нарушение едва ли не самого важного равновесия в природе. Действительно, Роберт Блай утверждает, что с тех пор, как произошла индустриальная революция, отношениям между отцом и сыном был нанесен самый большой ущерб78.
Таким образом, мы пришли к седьмой великой тайне терзающей мужскую душу: каждый мужчина испытывает глубокую тоску по своему отцу и по старейшинам в своем сообщества.
Когда отцы и деды перестали вместе работать на полях и понемногу занялись торговлей, их семьи покинули свою землю и направились в города, где была работа. Когда отец покидал свой дом и отправлялся на фабрику или в торговую фирму, сын оставался дома. Ушла в прошлое тяжелая совместная работа; профессиональные секреты и навыки перестали передаваться из поколения в поколение, прервалась связь между мальчиком и отцом. Отец приходил домой, устав от тяжелой работы на сборочном конвейере или нудной бумажной рутины в учреждении. Наверное, по пути домой он терял последние силы. Джеймс Джойс рассказывает об одном таком отце, которого ни во что не ставил начальник, презирали друзья, отвергали женщины и который, как только входил в дом, бил своего сына "просто так". Тем самым он давал почувствовать деградацию своей души только тем, кто был слабее его79.
Отцы слишком часто возвращаются домой уставшими и душевно опустошенными. Они не могут быть образцом для своих сыновей, если так остро ощущают сатурнианский гнет. Нет ничего странного в том, что мужчина нередко ненавидит отца, так же как его отец мог ненавидеть своего. Такая причинно-следственная цепочка восходит к появлению городского мужчины и мужчины, занятого в индустрии. Когда общество поглотило племя или общину, намного превосходя их по масштабу, возможностей для мужского общения практически не осталось. Едва ли мы вернемся к племенному образу жизни, хотя суть мужского движения заключалась именно в том, чтобы с помощью барабанного боя и пения у костра восстановить ощущение племени и собрать вместе мужчин, которые делились бы своими историями.
Несомненно, идея активизации позитивного образа маскулинности является вполне приемлемой, и чувство общности между мужчинами способствует достижению этой цели. Но большинству мужчин такая возможность совместного переживания может никогда не представиться, а на многих из тех, у кого она появится, это переживание не окажет длительного воздействия. Та часть собственного внутреннего мира отца, которая осталась недоступной его самопознанию, никогда не сможет перейти к сыну. А мы сегодня не можем найти старейшин в залах заседаний крупных корпораций или среди служителей церкви. Поэтому все мужчины, знакомые или незнакомые нам, испытывают жажду по отцу и скорбят о его утрате. Им недостает его реального присутствия, его силы и мудрости.
В литературе есть множество примеров внутреннего поиска юношами средств активизации маскулинного начала. Очень изящно это описано в коротком рассказе Кафки "Приговор"80, позволяющем увидеть, как отцовский комплекс писателя расширился настолько, что стал включать в себя его амбивалентное отношение к патриархам иудаизма и даже к Яхве - суровому и требовательному, но вместе с тем отсутствующему и недоступному.
Персонаж этого рассказа, молодой человек, страдает от постоянного контроля со стороны своего отца. Тайком от отца он написал письмо в Россию своему другу. (Для Кафки, уроженца Праги, Россия начала XXвека представляла собой нечто вроде "дикого американского Запада" XIXвека, то есть страну, полную настоящих приключений.) Друг зовет юношу в гости. Несомненно, молодого человека тянет к приключениям, и он очень хочет сделать все, чтобы выбраться из дома и отправиться куда глаза глядят. Однако отец находит спрятанные письма. Он говорит сыну: "Я приговариваю тебя к смерти". Сын покорно бредет через весь город, переходит через мост и в конце концов прыгает с моста в реку.
Такая развязка приводит читателя в ужас. Но Кафка, который, по мнению У. Г. Одена, так же связан с нашим времени, как Данте был связан со своим81, является непревзойденным автором притч. Рассказы Кафки - это письма его скрытому Я, написанные в попытке избавиться от влияния сурового отца и нелепой традиции, хотя единственной возможностью избавиться от всего этого ему казалась смерть. Но какая власть, какой авторитет и какой мотив позволяют отцу так воздействовать на сына? Как известно из классической мифологии, от одного взгляда на лицо Медузы люди превращались в камень; такое же воздействие оказывает негативный отцовский комплекс, с изображением власти которого мы сталкиваемся в "Приговоре". Эта тень Сатурна обладает способностью "накрывать" душу сына и уничтожать его. Сын тянется к позитивной маскулинности, которую он ощущает у своего друга, но по неизвестной нам причине отец избавляется от своего конкурента, а заодно лишает сына единственной надежды на побег. Затем комплекс использует свою власть, чтобы покончить с его духом, погасить огонек жизни и навсегда погрузить его в воды забвения бессознательного. Так, вместо того чтобы дать сыну свет, отец погружает его в удушающий мрак.
Такие "плохие" отцы построили, по выражению Блей-ка, "мрачные сатанинские мельницы"82. Они же создали Аушвиц. Полные самонадеянности, они придумывали теологические учения, чтобы иметь основания колесовать людей и сжигать их на кострах. Они сотворили железный мир без света и без души. Когда их сыновья вырывались в жизнь, они дробили им кости и уничтожали их.
Совсем другой пример поиска отца можно увидеть в рассказе Натаниэля Готорна "Мой родственник, майор Молино". Молодой человек по имени Робин ушел из дома, чтобы искать счастья в Бостоне, надеясь на помощь своего родственника, майора Молино, которого должен был найти. Простодушный и наивный, он заблудился в городе, улицы которого, насквозь продуваемые ветром, были похожи на извилистый лабиринт его собственной психики. Куда бы он ни отправлялся, он везде спрашивал о своем родственнике и очень удивлялся, когда жители Бостона шарахались от него. Он не знал, что начиналась революция и его родственник, майор Молино, оказался в числе самых ненавистных чиновников-роялистов. С наступлением ночи все его надежды рассеялись, а вместе с ними исчезло' и понимание того, что происходит. Он оказался в проходящей мимо толпе мужчин, раскрашенных под индейцев Вскоре Робин уже завывал в самом ее центре. Только тогда он понял, что отыскался его родственник, вымазанный смолой и вывалянный в перьях; но он оказался не отцом способным оказать поддержку, а старым, разбитым человеком. Робин оцепенел, осознав, что он тоже, вместе с толпой, участвовал в насилии, и понял, что должен искать собственный путь в этом мире.
В своем рассказе Готорн обобщил потребность молодого человека в фигуре отца - наставника, который может его выручить и помочь преодолеть материнский комплекс, чтобы войти в мир маскулинности, где он сможет получить поддержку. Но, как и большинству современных мужчин, Робину не удалось найти учителя, в котором он нуждался. Он нашел лишь такого же, как и все остальные, травмированного мужчину, к тому же обнаружил темноту внутри . себя, зная о которой, должен был продолжать жить. Мы можем вспомнить огромную проекцию тени в 1930-е годы в Германии; эта проекция тогда попала на Гитлера. В молодежной организации "Гитлер Югенд" было много юношей, жаждавших активизации своего внутреннего героя. Они откликнулись на призыв их кумира пожертвовать собой и стать единой семьей. Более свежим примером является воззвание Джона Кеннеди к юношескому идеализму и потребности в героизме. Вместо отцовской поддержки Робин нашел только abaissement du niveau mentale (снижение интеллектуального уровня (франц.)) толпы. В конечном счете он оказался наедине с самим собой.
Более удачный результат поиска помогающего мужчины-спутника описан в рассказе Джозефа Конрада "Тайный сообщник". Главный герой этого рассказа - молодой капитан, набирающий команду в свое первое плавание по Южно-Китайскому морю. Испытывая нервозность и неуверенность, он старается найти общий язык с командой, которая сразу заметила его страх и унизительно обсуждает это у него за спиной. Капитан знает лишь две роли: быть другом или деспотом, и обе эти роли подрывают его авторитет в глазах команды. Однажды ночью, выйдя на палубу, он видит за бортом тонущего мужчину, цепляющегося за корабль, и вытаскивает его из воды. Инстинктивно он понимает, что должен приютить и спасти этого человека. Спустя какое-то время им встретился корабль, занимавшийся поисками человека, который убил матроса и выпрыгнул за борт. Молодой капитан, несмотря на свой долг соблюдать законы моря, скрыл спасенного им таинственного "беглеца".
Казалось, мужчина, которого он вытащил из моря, обладал всеми качествами, которых не хватало юному капитану. Фактически он оказался его тенью, его Doppelganqer (двойник (нем.)) . В конце повествования молодой капитан благодаря влиянию укрываемого им беглеца совершил ряд сложных и опасных морских маневров, чтобы высадить его на берег в безопасное место. Благодаря этому капитан заслужил уважение своей команды, ибо на глазах у всех приобрел моральный авторитет, которым теперь мог пользоваться, чтобы подвергать команду испытаниям.
Молодому капитану требовались вовсе не знания: всему, что ему было необходимо, он научился в морской академии. Ему была нужна внутренняя сила, внутренний авторитет. Спасенный им таинственный беглец воплощал в себе его теневые возможности. Они оба познали тайну, что внешняя власть может возникнуть только на основе внутреннего авторитета. Эту истину должны познать на практике все мужчины. Так как им редко удается почувствовать свой внутренний авторитет, они вынуждены всю свою жизнь уступать другим или же скрываться за своим социальным статусом, компенсируя ощущение собственной внутренней слабости. В отличие от рассказа Кафки, в котором жестокий отец уничтожает душу своего сына, или произведения Готорна, где появление наставника разочаровывает юношу, рассказ Конрада может служить иллюстрацией позитивного наставничества.
Каждому сыну что-то нужно от своего отца. Особенно ему хочется услышать, что отец его любит и принимает таким, какой он есть[83]. Слишком многие мужчины заблудились, совершая свое внутреннее странствие в направлении индивидуации, потому что не получили поддержки от отца. Естественно, сыновья решили, что должны как-то приспособиться к требованиям отца, укротив свои желания, чтобы заслужить его одобрение. Часто они получали это одобрение, стремясь соответствовать ожиданиям отца. Иногда они всю свою жизнь искали такого одобрения у окружающих. Или же, не слыша одобрения из отцовских уст, они впитали в себя его молчание как доказательство своей неполноценности. (Если бы я стал мужчиной, то заслужил бы его любовь. Раз я ее не заслужил, значит, я так и не стал мужчиной.)
Мне вспоминается один мужчина, которому было далеко за тридцать. В течение многих лет его преследовали чувство глубокого стыда и низкая самооценка. Когда отец умирал от эмфиземы, сын спросил его: "Почему мы с тобой были так далеки друг от друга?" Отец, которому, наверное, оставалось жить не более двух суток, ответил: "Помнишь, когда тебе было десять лет... ты уронил в туалет свою игрушку, и я потратил целый день, чтобы достать ее оттуда?" Он продолжал перечислять и другие похожие случаи, которые были такими же банальными. Сын вышел из больницы, осознавая, что единственное, что он получил, навестив отца,- наглядное свидетельство его полного сумасшествия. Почти сорок лет сын считал себя неполноценным. Только после этого разговора с отцом, состоявшегося у смертного одра, у сына началось исцеление травмированного образа Я.
Сыну необходимо видеть отца и в окружающем его мире. Ему нужен отцовский пример, помогающий понять, как существовать в этом мире, как работать, как избегать неприятностей, как строить правильные отношения с внутренней и внешней феминностью. Ему необходимо активизировать свою маскулинность и с помощью внешней отцовской модели, и непосредственно, через самоутверждение. Сказать мальчику: "не плачь", "не будь маменькиным сынком" - значит только продлить его самоотчуждение в будущем. Каждому сыну отец должен показать, как быть эмоционально честным, как подниматься с земли и продолжать драться, то есть на примере отца сын должен увидеть, как пережить необходимую травму. Ему нужно показать, что испытывать страх совершенно естественно для каждого человека и, ощущая этот страх, мужчина все равно должен жить своей жизнью и совершать свое странствие.
Сыну нужно, чтобы отец сказал то, что ему необходимо знать, чтобы жить "там", во внешнем мире, и оставаться в ладу с самим собой. Сын должен видеть, как живет отец, как он борется, проявляет эмоции, терпит неудачи, падает, снова встает, оставаясь при этом человеком. Если сын не видит, что отец честно совершает собственное внутреннее странствие, значит, он должен найти какой-то свой путь или, в конце концов, бессознательно совершить странствие, которое так и не совершил отец. Это соответствует утверждению Юнга о том, что величайшим бременем, выпадающим на долю детей, является непрожитая жизнь их родителей84. Этому же посвящено одно из стихотворений Рильке, которое я уже цитировал в своей книге "Перевал в середине пути":
Но вечером вдруг встанет кто-нибудь, уйдет из дома и пойдет, пойдет,- ведь где-то, на востоке, церковь ждет.
Его проводят, как в последний путь.-
А вот другой: привычного жилья не покидал, далеко не ходил.
Уйдут искать по свету сыновья ту церковь, про которую забыл85.
(Перевод В. Топорова)
Рильке Р. М. Часослов. Стихотворения. Харьков; М.: ФОЛИО, ACT, 2000. С. 58.
Церковь, к которой направляется Рильке, символизирует священную природу странствия. (Рильке, как и Кафка, будучи уроженцем Праги, считал Восток чем-то запредельным.) В одном случае отец совершает свое странствие, несмотря на всю боль, которую оно приносит. В другом случае трусливый отец остается дома, и его детям приходится через гиперкомпенсацию осуществлять то, чего он не сделал.
Разумеется, странствие отца не предполагает его буквального ухода из семьи, но каждый мужчина, если он хочет стать самим собой, должен так или иначе выйти из коллектива, расстаться со своим ощущением безопасности, со своим молчащим материнским комплексом. Если по какой-то причине ему не удается проложить свой путь через дикие заросли, он перекладывает часть своих психологических проблем на плечи сына, чиня препятствия его странствию.
Отец может присутствовать физически, но отсутствовать духовно. Его отсутствие может быть реальным (смерть, развод или дисфункция) или, чаще всего, символическим, проявляясь в молчании и неспособности дать то, чего, по-видимому, в свое время не получил он сам. Неполноценность отца приводит к нарушению связей в детско-родительском треугольнике, и тогда диадическая связь матери с сыном становится слишком сильной. При всех добрых намерениях большинства матерей совершенно невероятно, чтобы они посвятили сыновей в то, о чем сами не имеют никакого представления. В отсутствие отца, способного вытащить сына из цепких объятий материнского комплекса, сын остается мальчиком, который либо попадает в плен зависимости, либо в силу компенсации становится мачо, подавляющим феминность. В таком случае он будет вынужден нести ответственность за свои страх и смятение, а значит, ему придется их скрывать. Непосвященный мужчина скрывает свою уязвимость, свою тоску, свою скорбь становясь чужим самому себе.
Именно стремление к мужчине, способному совершит., ритуал инициации, присутствует в мужском движении. Такие писатели и прекрасные ораторы, как Роберт Блай (похожий на Моисея больше, чем Чарльтон Хистон86) Майкл Мид, Сэм Кин87 и Джеймс Хиллман, что бы они ни говорили, выступали в качестве мудрых старейшин Проведенный Робертом Блаем анализ сказки "Железный Джон" (или "Железный Ганс" в оригинальном сборнике сказок братьев Гримм) стал бестселлером номер один в списке книг, опубликованных в "Нью-Йорк Тайме", что не может не вызвать изумления, ибо этот текст читать очень непросто, а идеи, которые в нем обсуждаются, никак нельзя назвать популярными. Но сам факт, что эти древние мотивы нашли такой явный отклик, позволяет предположить, что эта сказка является хорошим примером отношения современного мужчины к первобытной маскулинности.
Сказка начинается с того, что в лесу, неподалеку от королевского замка, время от времени стали исчезать люди. С точки зрения психологии это означает, что, каким бы компетентным ни было внешнее окружение, центр сознания личности в реальности, оказывается, в какой-то мере может отсутствовать. Из сознательной жизни энергия незаметно исчезает. В результате поисков на самом дне лесного пруда, то есть в глубинах архетипического мира, нашли рыжеволосого великана. Появление такой очевидной силы и мощи испугало сознание. Поэтому король немедленно приказал посадить великана в клетку. Но золотой мяч принца, символ психической целостности, символическое воплощение возможностей роста, попал в клетку с Железным Джоном.
Узник сказал, что вернет мяч мальчику, только если тот его освободит. Но ключ от клетки находился под подушкой у королевы. Принцу было бесполезно просить ключ, так как мать никогда не дала бы ему этой свободы; она не хочет, чтобы сын стал мужчиной, ибо тогда он ее покинет. Мальчик выкрал ключ и открыл клетку. Оказавшись на свободе, Железный Джон унес с собой мальчика, и они вместе прошли много символических трансформирующих испытаний. Опасения матери, что сын ее покинет, были оправданны, ибо он должен стать мужчиной. Разумеется, в его действиях не было проявления враждебности ни по отношению к ней, ни по отношению к пассивному королю; это был необходимый опыт инициации. В конце повествования юноше больше не нужна помощь Железного Джона, ибо он интериоризировал его силу.
Блай справедливо отметил: самое важное в этой истории заключается в том, что она дает пригодную для нашего времени модель мужской инициации. Чтобы вырасти, мальчик должен психологически покинуть свой дом. От отца нет никакой помощи, ибо он тоже боится этой архетипической маскулинной энергии. Мать будет цепляться за ребенка, чтобы уберечь его от ран, необходимых для развития его сознания. К счастью, благодаря контакту на архетипическом уровне сыну стал доступен внутренний образ маскулинности. Как и большинство современных мужчин, он должен обойти родного отца, преодолеть искушающий деспотизм материнского комплекса и попытаться активизировать свою истинную сущность на более глубоком уровне. Именно этот процесс прямо относится к мужчинам не только в мифах и легендах, но и в некоторых современных сюжетах. Вернувшись победителем в королевский дворец, израненный, но постепенно преодолевший все превратности своего странствия юноша может назвать принцессой и свою реальную невесту, и свою аниму. Сформировав надежную связь с архетипической маскулинностью, он способен психологически принять феминность.
Многие женщины не скрывали своих опасений в отношении мужского движения, особенно в отношении феномена Железного Джона. Их страхи связаны с тем, что мужчины будут постоянно использовать эти доводы для оправдания своего возвращения к установкам пещерного человека, которые в далеком прошлом были крайне жесткими и часто допускали применение насилия. Но они путают, как исторически путали многие мужчины, мужскую агрессию с необходимостью получения дополнительного притока энергии от архетипической маскулинности. Мужчине, который ощущает приток такой энергии, позволяющей ему оставаться самим собой, не стыдясь этого и за это не извиняясь, не нужно испытывать враждебность или агрессию ни по отношению к женщинам, ни по отношению к мужчинам. Такому мужчине ничего не нужно доказывать. Он уже выдержал все испытания, и сделал это достойно.
Кроме того, женщины подвергали критике анализ Блая за то, что он исключил из него женщин, а также пренебрег отношениями между отцом и дочерью. Последний упрек справедлив и, наверное, когда-нибудь будет исходить от мужчин, так же как сегодня исходит от женщин88. Но сейчас самая главная задача мужчин заключается в том, чтобы как можно больше узнать друг у друга о сущности маскулинности, если о ней вообще где-то можно узнать. Точно так же женщинам необходимо научиться быть женщиной у мудрых пожилых женщин, если бы где-то и когда-то их удалось найти. Мужчины и женщины могли бы чувствовать себя более комфортно в обществе друг друга, если бы стали чувствовать себя более комфортно наедине с самими собой.
Побывав в мужском сообществе, один молодой человек написал о своем переживании так:
Я раскрашен в древние красные, желтые и оранжевые цвета.
Я первобытный человек, я твой брат.
Находясь среди сосен и пальм,
Я научился видеть,
Какие чудеса
Творят великие люди мира.
В лесу бьет барабан
И раздаются звуки флейты.
Я вижу, как мужчины берутся за руки,
Как друзья или братья.
Пойдем барабанить, друзья,
И чувствовать, как у нас бьется сердце89.
Hollis Timothy. Song to Pan. ( Частное сообщение.)
Очевидно, автор этих строк почувствовал что-то глубоко внутри, первобытного сатира Пана, который так же, как Железный Джон, воплощает в себе архетипическую маскулинность.
Другой автор, который внес немалый вклад в осознание нами психологической травмы современного мужчины,- юнгианский аналитик Юджин Моник, написавший книгу "Фаллос: Священный мужской образ". Моник отмечает, что отсутствие энергетической поддержки родного отца вызывает у сына травму и на архетипическом, и на индивидуальном уровне. Оставаясь во власти бессознательного, мужчины страдают от внутренних сомнений, ощущают свою беспомощность, создают патриархальные нормы и правила, подавляют и притесняют других мужчин, проявляют грубость и насилие в отношении женщин и губят природу. Патриархальность, которая сохраняла власть на Западе около трех тысячелетий, стала компенсацией внутренней слабости мужчины. Когда у мужчин не хватает фаллической идентичности, они конкурируют между собой, потрясая копьями, запуская ракеты и строя небоскребы. Пройдитесь, расправив грудь, с большой тростью в руках; тогда, может быть, никто не заметит, каким убогим вы себя чувствуете. Замечание доктора Моника все время напоминает нам, что фаллос, который ни в коем случае нельзя путать с пенисом, является архетипической силой, из которой исходят мужская потенция и широта души.
В другой своей работе "Кастрация и мужская ярость: Фаллическая травма", вышедшей вслед за книгой "Фаллос", Моник утверждает, что мужчина страдает от кастрации, так как внешний мир наносит травму его личностной идентичности. Признаками этой травмы выступают гиперкомпенсация и подверженный инфляции комплекс стремления к власти (вспомните о Дональде Трампе, который назвал свои казино собственным именем, о скандалах на Уолл-Стрит90, а также о стремительном взлете и затем столь же стремительном падении бизнес-империй), которые, так же как и ярость, часто направлены вовне. Один из моих пациентов, испытавший серьезное насилие со стороны отца, не решался поднять голову и посмотреть мне в глаза, боясь, что я могу пристыдить его так же, как отец. Моник, как и я на страницах этой книги, утверждает, что главный враг мужчины - страх, страх перед феминностью и страх обнаружить перед другими мужчинами свою уязвимость. Патриархальность, подменяющая любовь властью и измеряющая мужскую полноценность по материальной шкале, поклоняется не эрекции божественного фаллоса, а собственной эрекции, является компенсацией этого страха91.
В своей книге "Король, воин, волшебник, любовник: Новый взгляд на архетипы зрелой маскулинности" Роберт Мур и Дуглас Жиллетт, с одной стороны, признают эмоциональную незрелость патриархальности, а с другой - стремятся максимально осознать четыре мужских архетипа в поведении мужчины. У каждого из этих архетипов есть позитивные и негативные аспекты.
В архетипе короля воплощается организационная функция мужчины, власть, позволяющая осуществлять управление и принимать решения. Когда король ощущает свое бессилие, проявляется теневая сторона этого архетипа: он становится жестоким, а его правление - опасным для его подданных. Он стремится управлять другими, чтобы компенсировать собственную неполноценность. Его хвастовство и бравада, престижные ланчи и шикарные машины являются, по сути, симптомами беспомощности, но ему слишком страшно внутренне измениться и заплатить по счетам. Таким образом, либо следует осознанно интегрировать архетип короля, либо мужчина станет еще более подвержен разрушительному воздействию сатурнианской патриархальности.
В архетипе воина воплощается постоянная готовность мужчины бороться за то, чего он желает, за свою целостность, за дело или за справедливость. Теневой аспект архетипа воина проявляется в разрушителе. Сколько нашей истории пропитано кровью из-за того, что мужчины, не способные отстоять свою истину или же просто ее не имевшие, проецировали свою ярость на других и убивали их. Все войны являются гражданскими в том смысле, что мужчины воюют против своих братьев.
Волшебник - это архетип изменения формы, воплощение многообразной энергии мужчины, позволяющей ему сворачивать горы, приспосабливаться к изменяющимся условиям, находить возможность привести жизнь в движение. Софокл 25 веков тому назад заметил: "Много в природе дивных сил, / Но сильней человека - нет"92. Именно человек покорил бурные моря и океаны, проложил тропы через горные перевалы, вырвал с болью из души Пятую симфонию и стал чудотворцем в природе. Но характерными теневыми чертами архетипа волшебника являются контроль, манипуляция, ловкачество, шулерство и шарлатанство. Волшебник не заслуживает доверия. Он воплощает этическую грань, по которой ходят мужчины, тончайшую линию, отделяющую чудотворца от мошенника.
Любовник тоже балансирует на тонкой линии, разделяющей эрос, силу взаимного влечения, и нарциссизм, необходимость удовлетворения эгоистической потребности. Примеры мужской ненависти часто встречаются на страницах книг. Но, как ни удивительно, мужчины могут и любить. Они любят издалека и пишут "Божественную комедию"; они любят Бога и обращаются Ad majoram gloria Dei (Во славу Божию (лат.)) . Они любят своих товарищей по оружию и пишут "Войну и мир". Они любят женщин и детей и жертвуют своей душой и телом, выполняя тяжелую работу, чтобы содержать их. Они любят своих больных братьев и ухаживают за ними, умирающими от СПИДа. Но вместе с тем они могут так исказить эрос, что это приведет к ужасным последствиям. Читая лекции в Институте Юнга в 1978 году, Поль Вальдер вспомнил эпизод, рассказанный ему бывшим швейцарским послом в Берлине. Во время одного из официальных приемов в конце 30-х годов XXвека Гитлер, как говорят, признался: "Я должен был бы стать архитектором, но теперь слишком поздно".
Каждый из этих архетипов формирует энергетически заряженный образ. Они существуют внутри каждого мужчины и стремятся к внутренней активизации и внешнему проявлению. Увы, родной отец не может активизировать в сыне полный спектр архетипической энергии. Поэтому мужчины в глубине души страдают от своей неполноценности: испытывая сильную архетипическую потребность в отношениях с отцом, они переживают стыд или стремятся найти суррогатный образ отца - весьма сомнительный, зато легко доступный. Для того чтобы активизировать истинную маскулинность, образы следует извлечь из глубинных пластов психики, где живет Железный Джон, а вовсе не из невротических, гиперкомпенсированных, самоотчужденных зон патриархальности.
Глубинная драма поиска отца каждодневно дает о себе знать в жизни мужчины. Одной из причин, по которым юнгианские аналитики следят за миром сновидений, является необходимость наблюдать развитие этих внутренних драм. Часто мы можем определить масштаб изменений по эволюции отдельных образов или по тем образам, которые раскрывают содержание сновидений. Кажется, что психика работает ради своего собственного исцеления, даже когда сознание еще не готово ей помочь. Если человек прислушивается к содержанию сновидения и ассимилирует его энергию, сознание может возрасти, способствуя извлечению из бессознательного более глобальных мотивов93.
В предыдущей главе я писал о психологической травме Аллина, врача клиники скорой помощи94. Теперь Аллин точно знает то, о чем когда-то лишь подозревал: он, сын двух врачей, стал таким, какой он есть, прежде всего для того, чтобы заслужить их одобрение. Любовь его родителей была "условной": они одобряли сына в зависимости от его соответствия их "программе". Три сновидения, которые Аллин увидел в течение 20 месяцев, раскрывают развитие его отношения к своему сатурнианскому отцу.
В первом он увидел себя в комнате, которая, как известно из сна, принадлежит его отцу. В комнате темно, он чувствует себя в ней подавленным; кроме того, в ней много античных ваз и сосудов. Какой-то молодой человек дает сновидцу старое кремниевое ружье. Взяв его, тот стреляет в эти вазы и одну из них разбивает. Сон заканчивается тем, что он испытывает "неловкость и легкий испуг, как провинившийся мальчишка". В данном случае психика помещает Аллина в рамки отцовского комплекса, где он действительно все видит в темноте и ощущает себя подавленным. Комната наполнена "старым хламом" - обломками и осколками детства. Часть его личности - возможно, взбунтовавшийся ребенок, а может быть, образ зарождающегося будущего - подает ему старое оружие, вероятно, издавна накопленный гнев. Он выражает свой гнев, разбивая вазы. После этого он ощущает себя отыгрывающим подростком - уверенным в своей правоте, но слегка смущенным.
Спустя несколько месяцев Аллину приснился сон, в котором он оказался на острове под артиллерийским огнем. Один старик рассказывает истории о войне, и Аллин внимательно его слушает. В огромное дерево попадает снаряд, оно падает на старика, и тот погибает. Аллин знает, что это дерево называется "солдатским". Старик был властным и не нравился Аллину, но он вдохновлял на подвиги. Аллин чувствует, что он мог бы умереть так же. Затем он оказался между ветками дерева и чувствовал на своем лице капли холодного дождя.
Во многих снах Аллина присутствуют образы, связанные с войной. Он никогда не был на военной службе, но постоянно ощущал себя так, словно был "под обстрелом", и, несомненно, пункт скорой помощи в городской клинике, где он работал, чем-то напоминал поле боя. Обычно он работал четыре дня в неделю и, возвращаясь в клинику после трех выходных, всегда испытывал тревогу. Проведя на работе два дня, он к ней привыкал; для своего режима работы Аллин нашел такое сравнение: он то покидает окопы, то вновь в них возвращается.
В этом сне Аллина окружала вода, символизирующая эмоциональное наводнение в его жизни. Его тянуло к старику, ветерану войны, о которой он мог многое рассказать. Но старик погиб. Реакция Аллина на его смерть была амбивалентной. Старик был властным и подавлял его, но вместе с тем он вдохновлял других на победу. Отношение Аллина к старику отражало его амбивалентное отношение к отцу. Он хотел любить своего отца и нуждался в том, чтобы его любить, но всегда знал, что должен заслужить его невольное одобрение. Кроме того, он сознавал, что именно благодаря отцовским ожиданиям добился значительных успехов. Вместе с тем в этом сновидении Аллин ощущал какую-то пустоту. Он чувствовал, что должен сражаться в этом бою и что его судьба неотвратима; единственное, на что он мог надеяться,- это умереть как солдат,- так, как погиб этот старик. Эта мысль принесла ему какое-то утешение и душевный покой, когда он оказался под дождем.
Смерть старика свидетельствует о развитии психики Аллина, которое он не осознавал: видимо, это была смерть ценностей мудрого старца, сенекса, которые определяли его жизнь. Он, как и многие другие, чувствовал, что обречен на смерть, что одной ногой уже стоит в могиле, но глубина смирения может говорить и о позитивном сдвиге в психике.
В третьем сне этой серии Аллин снова оказался в военной обстановке. Он должен был предстать перед генералом, отдать ему честь, выслушать его приказы и принять присягу. Но во время этой процедуры он сделал что-то неподобающее и даже дерзкое, сверкнув своими ботинками. Заканчивая процедуру, он снова отдал честь, но при этом подумал: "Меня уже здесь нет. Я совершаю переход через горы".
По иронии судьбы после этой аналитической сессии Аллин хотел уехать от родителей, чтобы отметить праздник 4 июля (День независимости США). В сне, который он увидел утром 4 июля, снова повторилась известная военная метафора. Теперь мы знали, кто в его жизни является генералом, стариком, которому он всегда отдавал честь на глазах у всех присутствующих. Но стало ясно, что здесь продолжается бунт, который в первом его сне выразился в стрельбе по вазам. Однако теперь диссонанс усилился, психика объявила, что грядут изменения. Сейчас он отдает честь, но вскоре наступит время, когда все это останется у него позади.
Часто в процессе терапии человек осознает: многое из того, что он сделал в жизни, и в значительной мере то, каким он стал, даже его успехи, произошло из-за его травмы. Например, Аллин стал врачом, чтобы заслужить одобрение родителей. Такая мотивация ребенка вполне понятна, но ее нельзя назвать здоровой мотивацией независимого взрослого мужчины. При этом Аллин был прекрасным, заботливым врачом, достойным представителем этой профессии. Ему нужно было понять, что он собой представляет, если исключить воздействие родительских комплексов: насколько самостоятельно им была выбрана эта профессия, и насколько он может быть в этом уверенным.
Затруднительное положение, в которое попал Аллин, свойственно многим мужчинам. Возможно, у некоторых из них были менее властные отцы, у других их вообще не было, но их объединяет одно: они не могут пойти ни к родному отцу, ни к мудрому старейшине, чтобы задать важные и волнующие их вопросы. "Изобретение" психоанализа сто лет назад было реакцией на страдания, от которых не могли избавить ни медицина, ни теология, ни патриархальный отец. Мужчины с травмой в душе ужасно относятся и к себе, и к окружающим их людям. Они могут изменить себя и свое сообщество, только осознав свою травму.
Травма отец-сын является очень глубокой. Из-за того, что родной отец редко когда в состоянии помочь сыну, тот ищет ее у псевдоотцов - религиозных пророков, поп-звезд - и в самых разных "измах". Или же он страдает, в одиночестве переживая душевную скорбь. Лишь очень немногие сыновья могут поблагодарить своих отцов, как это делает Э. Э. Каммингс:
"глупые, мы пробовали все, что попадалось на глаза, и тогда разные сладости превращались в горечь, мы унаследовали все: кокон от куколки и немую смерть, все успокоится, и ничего не останется, только истина - я говорю, ощущая ненависть: почему дышат мужчины - мой отец прожил все душой: любовь - это все, и больше, чем все" 95.
Каммингс может благодарить своего отца, ибо, сохранив в себе способность полноценно прожить жизнь, тот сформировал и активизировал у сына такой же потенциал маскулинности. В таких случаях сын бывает очень счастлив. У большинства мужчин отец, даже если он не имел собственных травм, нес в себе травмы предыдущих поколений. Поэтому, чтобы начать исцеление, его сыновья должны были уехать куда-то в другое место. Они не нуждались ни в гуру, ни в товарищах по несчастью - им нужно было найти место, где они могли бы остаться один на один со своей израненной, отчужденной душой.
Я не скрываю своего пессимизма в оценке возможности большинства мужчин уйти из-под тени Сатурна или как-то изменить свою жизнь. Вместе с тем социальные изменения могут произойти только в результате пробуждения каждого индивидуального сознания. Социальные изменения происходят только при наступлении определенного уровня отвержения заложенных в культуре ценностей, которые наносят ущерб душе. Поэтому задача всех мужчин заключается в том, чтобы достичь такой степени сознания, которая позволила бы им самим исцелить себя.
И в этом заключается восьмая мужская тайна, которую должны знать мужчины: если мужчины хотят исцелиться, то внутри следует активизировать все, что они не могут получить извне.
Об этом мы и поговорим в последней главе.
[83] Как терапевт я редко видел больше мужской боли, чем в страданиях мужчины, никогда не знавшего, что такое любовь и одобрение отца. Эта травма наиболее остро ощущается мужчинами-гомосексуалистами, отцы которых, не будучи уверены в собственной идентичности, отвергают и бросают своих сыновей.
Прежде чем обратиться к проблеме исцеления - таинства болееглубокого и непостижимого, чем травма, я думаю уместно еще раз сказать о моемвзгляде на эту проблему. Вряд ли необходимо снова говорить о воздействии на настени Сатурна, под которой мы живем, а также о ролях, ожиданиях и ценностях,постоянно травмирующих мужчин, но полезно еще раз назвать все восемь мужскихтайн. Когда я заговаривал о них с мужчинами - своими друзьями или пациентами,каждый из моих собеседников признавал, что интуитивно подозревал об ихсуществовании в своей испуганной и молчащей душе. Иногда мужчина хорошоосознавал их с детства, но часто именно наша беседа способствовала извлечениюих на поверхность из неразвившихся и запутанных эмоций.
Это утверждение, наверное, требует минимального пояснения,ибо любая индивидуальная и социальная патология в наше время фактическипредставляет собой крик душичеловека, изуродованной прокрустовымирамками социальных ролей, порожденных патриархальным мышлением. Как заметилРильке, "мы не дома, не в надежном, понятном нам мире"96.
Мы унаследовали мир, в котором основной задачей иценностью мужчины является защита своего дома и материальное обеспечение своейсемьи. Эти роли по-прежнему заслуживают уважения, однако это всего лишьсоциальные роли мужчины, а не его личность как таковая. Мужчине не позволенозаниматься внутренним поиском и высоко ценить зов собственной души. Посоциальным меркам он может быть успешным человеком, но при этом глубоко внутрипризнавать, что на пути к успеху потерял свою душу. Сегодня ни один психическиздоровый мужчина по-настоящему не верит в то, что привлекательная жена,отличная машина, стоящая в просторном гараже, и отпуск на солнечном морскомберегу - это все, что имеет в жизни ценность. Но большинство мужчин по-прежнемуработают ради таких поверхностных ценностей, потому что не знают, чтосуществуют другие ценности. Получается, что работа их порабощает, онивтягиваются в погоню за соблазнительными, но ускользающими от них ценностями иобычно "плывут по течению" в мире, в котором трудились их отцы и вкотором они встали на ноги.
Женщины поступили правильно, выступив против ограничениясвоих возможностей, предписываемого существующей культурой и получающегосоциальное одобрение. Мужчинам тоже следует радикально пересмотреть свою жизнь,и свое отношение к тем представлениям и мнениям, которые определяют ихжизненный путь. Так, мужчины по-прежнему несут на себе тяжкое бремя материальнойответственности, но при этом им становится все сложнее бороться за те условия,которые позволяют им достойно зарабатывать много денег, и одновременно иметь вжизни какую-то цель. И они должны быть готовы пожертвовать всем, чтобы спастито, что еще осталось от их души.
Иногда я представляю себе исполнительного директора Всемирноготоргового центра в Нью-Йорке - полновластного хозяина в своей сфере, его жену идетей в Вестчестере, то, что он делает, и людей, с которыми он общается. Но когдаон видит выходящее из Хадсона судно под арками моста Беррацано Нэрроуз Бридж,он впадает в уныние. Он достиг того, к чему так стремился, опираясь наустановки, заложенные в его культуре, но при этом сознает, что он - потерянныйчеловек. Джозеф Кэмпбелл сказал об этом приблизительно так: мужчина всю жизнькарабкается по лестнице вверх только для того, чтобы вдруг осознать, что онпоставил лестницу не к той стене97.
Чтобы у мужчины начался процесс исцеления, он должен пойтина риск, став честным по отношению к самому себе, и разрешить себе переживания,которые раньше считал неприемлемыми. Он должен признать себя несчастным, несмотряна все свои успехи. Он должен допустить, что не знает себя, и понять, что емунужно делать, чтобы себя спасти. Он должен преодолеть страх, препятствующийпоявлению мыслей о том, что ему придется изменить свою жизнь, если вырвется избутылки джин его эмоций.
Вероятно, первый шаг к исцелению - самый трудный. Мужчиныдолжны прекратить себе лгать: и чтобы не распространять ложь, общаясь междусобой, и чтобы, признан себя несчастными, прийти к самоосознанию. Им следуетпризнать, что, даже имея самые лучшие намерения, они прожили свою жизнь не так,а значит, они несут ответственность за ее изменение.
Жизнь любого человека в той или иной мере управляетсястрахом, но у мужчин есть глубокая внутренняя установка не позволять себеосознавать этот страх. Женщины обладают громадным преимуществом эмоциональнойчестности, характерным для нашей культуры. Мужчины боятся власти материнскогокомплекса и стремятся либо доставлять женщинам удовольствие, либо властвоватьнад ними. Мужчины боятся других мужчин, так как в отношениях с ними приходитсябрать на себя конкурентные роли; другой мужчина воспринимается не как брат, акак враг. Мужчины испытывают страх, ибо знают, что мир огромен, опасен инепознаваем. Внутренне они ощущают себя, как дети, и корабль, на котором онипереправляются через темное и бурное море, очень ненадежен. Конечно, женщинытоже об этом знают, но они могут позволить себе и другим женщинам бояться; ихжизнь не настолько изолирована и одинока и не настолько полна страха,вызванного ненавистью к себе.
У мужчин есть неправильное убеждение в том, что они недолжныбояться и что им необходимо покорить природу И самих себя.Несомненно, мужчины делают невероятные вещи, совершают великие прыжки внеизвестность и возвращаются оттуда с изумительными картами Terra Incognita, но вместе с тем каждый из нихиспытывает страх, что он не настоящий мужчина, и стыдится этого. Его стыдпроявляется как гиперкомпенсация: он демонстративно пускает пыль в глаза, илизапугивает других, или молча избегает решения задач, которые ставит перед нимжизнь.
И опять же, исцеление мужчины начинается в тот день, когдаон готов стать честным с самим собой, когда он может признать, насколько егожизнь подчинена страху, когда он может отбросить свой стыд, который грозит егопоглотить. Только тогда он может восстановить сердцевину своей личности,погруженной в липкий серый страх, который преследует его душу.
Величайшее психологическое воздействие на жизнь мужчины,живущего в нормальных условиях, оказывает его мать. Из-за аномалии этогопсихологического воздействия, которое в той или иной мере остается для насбессознательным, у мужчин развивается искаженное отношение к четырем основнымвидам феминности.
Во-первых, мужчины слишком поощряют психологическую властьженщин, то есть они проецируют на женщин огромный эмоциональный заряд своегоматеринского комплекса. Грубо говоря, это можно выразить так: "Раз у тебяесть грудь, значит, ты женщина. Моя мать была женщиной, Поэтому ты должна бытьтакой же, как она". Поэтому мужчины, боясь власти женщин, будут стремитьсяублажить женщину, управлять ею или вообще избегать выяснения отношений с ней.Поскольку они не в состоянии признать проблемы, связанные с материнскимкомплексом, и справиться с ними, они просто остаются на уровне отношений,построенных на проекции и основанных на стремлении к власти. Такова главнаяистина, лежащая в основе так называемой войны полов: страх подменяет эросвластью.
Во-вторых, мужчин приводит в ужас их внутренняя феминность.Они связывают свою чувственную жизнь, свои инстинкты, свою способностьпроявлять заботу и нежность с характерными качествами женщины и поэтому от нееотстраняются. Одновременно возрастает отстраненность мужчин от своей анимы, чтоприводит их к глубокому самоотчуждению. По сути, было бы не совсем правильноговорить о феминной составляющей в мужской психике, ибо в действительностианима неотделима от мужской сущности. Мужчины редко раскрывают эту часть своейличности, но они так же, как и женщины, ориентированы и на внешний мир, и насвою внутреннюю жизнь.
В-третьих, так как мужчины столь неуверенно ощущают своюполовую идентичность и закрепленные за ними социально-половые роли, они боятсяи отрицают те части своей личности, которые не умещаются в узких рамкахсоциальных ограничений. Видя, как эти аспекты их личности проживают другие, онис яростью их отвергают. Первый пример - гомофобия. Мужчины-гомосексуалистыимеют право жить соответственно своей сексуальной ориентации. Постепенновыясняется, что гомосексуализм является вовсе не личным выбором человека, а егобиологически предопределенной ориентацией, процент обладателей которой в ходеисторического развития оставался постоянным. Это генетическое вращение рулеткисконструировал тот же бог, которому поклоняются фундаменталисты, заменяющиелюбовь страхом и притеснением. Гомосексуалисты могут иметь такое же сердце,такую же душу и такое же мужество, чтобы идти в бой, как и их гетеросексуальныебратья. Наступило время выйти из убежища мачо и назвать реально существующуюпроблему: мужчина испытывает страх перед теми, кто служит воплощением ихнепрожитой жизни. Врагом является не отличающийся от меня гомосексуалист, астрах, что мы не такие, какими заставляет нас быть патриархальность.
В-четвертых, ощущение мужчинами власти феминностипостепенно превращается в ее переоценку и в страх перед сексуальностью. Ницшекак-то заметил, что основной целью брака является беседа98. Цельотношений, основанных на взаимном согласии, примером которых являютсясупружеские,- не заботиться друг о друге (ибо это приведет к активизациидетско-родительских комплексов), а способствовать личностному развитию супругаи развиваться вместе с ним. Эти значит, что отношения между людьми должны бытьдиалектическими: это откровенное общение, в котором существуют и компромисс, иличностное развитие. Можно с уверенностью сказать, что секс является одной изсвязующих нитей между полами. Однако мужчины, которые зачастую испытываютдефицит в чувствах, сводят весь процесс к половому акту и излишне на немконцентрируются.
Как бы там ни было, секс есть секс, и он остаетсятаинством, которым легко можно злоупотребить. Основная психологическая цельсекса для мужчин, которые живут в жестоком и равнодушном мире и отношениякоторых с анимой являются фригидными,- вернуться туда, где было тепло и уютно.Секс - это форма эмоционального самоутверждения, наркотик, заглушающий больизраненной души. Если жизнь бьет мужчин, то секс, так же как лекарство илиработа, может притупить острую боль раны. В процессе полового акта происходиттрансценденция, длящаяся несколько мгновений. Оргазм может быть переживаниемэкстаза; в этот момент мужчина может ощутить себя за жесткими рамкамиограничений обыденного сознания. Для многих мужчин сексуальное переживаниеблизко к религиозному. Таким образом, половой акт может скрывать отчаянныйпоиск человеком признания Другого, истоки которого лежат в материнском комплексе.В конечном счете это пристрастие становится пагубным. Секс как любовь, секс какобщение, секс как диалектика - каждая такая грань сексуальных отношенийпредполагает наличие равных партнеров. Секс как искупление искажает отношениямужчины и женщины и открывает путь для внедрения сатурнианской тени власти.Если присутствует Сатурн, уже нет ничего забавного, светлого и побуждающего кпеременам.
Практически каждый мужчина может вспомнить случаи, когда онкак-то пытался проявить себя, а в ответ сталкивался с насмешками и неприятием.Если мужчина будет выглядеть хрупким и ранимым, он заплатит за это высокуюцену. Иногда он испытывает стыд перед другими мужчинами, иногда - передженщинами, но чаще всего - перед самими собой. Тем из них, кто постоянно занятосадой Опасного Замка (Castle Perilous), требуется все больше уверенности в себе, чтобы изо всех силдержаться дрожащими руками за прочный образ своего Я. Поэтому они соглашаютсяпринять смиренную позу и молчать о том, что им вредит. Слово "conspiracy" (заговор, сговор) происходитот латинского conspirare("вместедышать"). Мужчины молча дышат вместе, чтобы защитить свою испуганную душу,и продлевают свое мучительное переживание травмы.
Повторяю: перед мужчиной встает проблема честного отношенияк себе. Каждый мужчина должен рискнуть и сказать правду, свою индивидуальнуюправду, потому что она будет правдой и для многих других. Как гласит стараякитайская пословица, "тот, кто говорит истину, будет услышан за тысячумиль". Чтобы мужчины перестали лгать и участвовать в заговоре молчания,они должны рискнуть показать свою боль. Другие мужчины непроизвольно бросятсяих стыдить или станут от них отстраняться из-за собственного страха. Нонаступит время, когда все придут с благодарностью к тем, кто высказал вслухсвою правду.
Подчеркнув особую власть материнского комплекса надмужчинами, которые больше всего тоскуют по заботе и безопасности, мы должныпризнать и необходимость мужской травмы. Наши предки с ритуалами перехода отдетской зависимости к независимости взрослого не были неоправданно жестоки,нанося травмы юношам. Эти раны были символическими и, следовательно, содержалиархетипический смысл. Их можно соотнести с синекдохой, когда через частьраскрывается целое; они свидетельствовали о вступлении в мир травмы,переживание которой с этого времени становится обыденным явлением.
Когда товарищ по команде напомнил мне, что сломанный ноготь- самая легкая из всех травм, ожидающих меня в будущем, он помог мнеподготовиться к вступлению в большой мир. К моменту третьего короткогостолкновения между командами я должен был быть психологически к нему готов,чтобы ни в коем случае не позволить себе закричать от боли и потом не начатьсебя утешать. Поэтому травма, которую наносили юноше в его племени, быласимволическим rite d'entree (Ритуальным вступлением (франц.)).в мир. Более того, это был путь,помогавший ему открыто соприкоснуться с болью жизни и принести в жертву своюинфантильную тоску по теплому домашнему очагу. Он должен принять на себя бремясвоего странствия, своей боли и своего одиночества. Никто - ни родители, ниплемя - не может сопровождать его в этом странствии, чтобы не лишить еговозможности вступить в борьбу и полностью себя реализовать.
Мужчинам необходимо нанести травму; только тогда онипо-настоящему смогут вступить в мир, ускорится процесс осознания имипроисходящего, они смогут решить героическую задачу - покинуть мать и статьхозяевами собственной судьбы. Все мы похожи на Филоктета. Мы чувствуем себяпокинутыми и испытываем боль; мы хотим вернуться в свои одинокие пещеры иостаться там, исполненные жалости к самим себе. Но героическое странствиетребует, чтобы каждый из нас каждый день мог бороться с ухмыляющимися демонамистраха и апатии, с которыми мы сталкиваемся у изножья кровати и которые готовыпоглотить очередную часть нашей души.
Я не перестаю восхищаться способностью мужчин (разумеется,и женщин тоже) покинуть дом и сделать шаг в неизвестное, а также мужеством тех,кто первым переходит через горные перевалы, бороздит бурные моря и океаны,отправляется в царство Гадеса и пишет "Сонеты к Орфею" или Пятуюсимфонию. И я задаю себе вопрос, как когда-то спрашивал себя Йетс: "Почемумы отдаем почести тем, кто погиб на поле брани, но при этом считаембезрассудным мужество мужчины, ступившего в пропасть, находящуюся внутри негосамого?"99
Под травмой находится новый уровень осознания. Имела бынаша жизнь какую-то ценность, если бы у нас не было травм и какой-то духовныйпроводник вел бы нас в неизвестное без сопутствующих нам странных иудивительных приключений и кровопролитных сражений, с которых бы мывозвращались живыми? Цена, которую мы платим за углубление и расширениесознания и способность завоевывать мир,- это рана главного героя, поэтомумужчина мог бы стать героем в драме собственной жизни.
Травмы, от которых сегодня страдают мужчины, нельзя назватьсимволическими, то есть они не трансформируются. Так как в нашей культуре нетцеленаправленных переходных ритуалов и образов, которые могли бы активизироватьи направлять энергию души, большинство современных мужчин будут чувствоватьсебя обремененными и даже подавленными своими внешними и внутренними ролями ивозлагаемыми на них ожиданиями. Любое прикосновение к душе не трогает ее и неприносит ей никакой пользы. Любые травмы могут оказать и пагубное воздействие.Совершите насилие над душой мужчины, и он тоже в какой-то мере станетнасильником. Массовые и серийные убийцы в свое время сами были жертвамифизического или психологического насилия. Обиженный почтовый служащий илиразъяренный банковский клерк стали постоянными персонажами выпусков вечернихновостей. Но это лишь вершина айсберга. Убийцы души постоянно присутствуют вжизни всех современных мужчин.
Мужчины не только призваны делать опасную, грязную и труднуюработу: свисая с моста, счищать грязь с его опор, отодвигать физические ипсихологические природные барьеры, сдерживать огромное давление, оставатьсяхладнокровными и собранными, но и молча страдать от своих ран в одиночестве.Согласно опросам, большинство из них, как и большинство женщин, приносят вжертву свою душу ради того, чтобы соответствовать каким-то экономическим,политическим и культурным нормам. Они испытывают стыд, если сопротивляютсядеформации своей истинной сущности; они становятся осторожными, выражая своенесогласие, а иногда даже приобретают ореол мученичества, если их взглядыстановятся слишком серьезным вызовом существующему положению вещей.
Мужчинам следует признать свой гнев, который ужепревратился в ярость. Куда направляется эта ярость? У одних она проявляется ввиде депрессии, как ощущение общей тяжести, из-за которой они могут мучитьсявсю жизнь. У других - в соматических заболеваниях разных частей или органовтела или же проецируется в паранойяльную игру с разделением на своих и чужих,победителей и побежденных. Многие направляли свою ярость на женщин и детей илина других мужчин; глубокое знание своих душевных страданий способствовалопроекции этой ярости на любой подходящий объект.
В мире столько жестокости, что ее хватит до конца света.Современные мужчины должны канализировать свой гнев, чтобы энергетическиподпитывать изменения, необходимые для исцеления. В детском возрасте мы неможем себе помочь и только пассивно страдаем; мы остаемся жертвами, поканаходимся в бессознательном состоянии. Но, едва наступает осознание, мы беремна себя ответственность за свою жизнь. Гнев, который рос и накапливался годами,теперь превращается в энергию, необходимую для изменений, для мятежа, дляборьбы за спасение души.
Под сильным воздействием внутреннего давления мужчину тянетназад и вниз, в "мир матерей", а потому должна появитьсяпротивоположная сила, соединяющая две стороны великой психологической пропасти,две области психики. В появлении этой силы заключалась мудрость, воплощенная вплеменных ритуалах перехода от детства к взрослости. Ритуалы быливсесторонними, они оказывали сильное психологическое воздействие и продолжалисьдо тех пор, пока энергия материнского комплекса превосходила зарождающееся Эго.
Чтобы расстаться с домашним комфортом, с миром матери,нужно представлять, куда идти. Можно предположить, что в традиционных культурахпереходные ритуалы позволяли посвященным юношам перейти в более простоесообщество и более однородную культуру, чем наша. Кроме того, целью этихритуалов была не индивидуация, а такая интеграция этой несформировавшейсяличности, которая позволяла ей соответствовать племенному представлению омаскулинности.
Природа не терпит пустоты, поэтому современные мужчины,инфантильные и непосвященные, заполняют эту великую психологическую пропастьмежду "миром матерей" и жизнью зрелого мужчины наркотиками, работой иподругами. Если мы научимся строить отношения с другими, учитывая их отличия иособенности, то тем самым укрепим собственную идентичность, применяя модельсравнения подобного с подобным. Современные мужчины не могут утвердить своюидентичность посредством культуры, так как им приходится искать свою модельсреди других непосвященных мужчин либо исповедовать мнимые ценностиматериалистического общества. Повторяю:
перед возможным началом исцеления мужчинам следует признатьреальность существования своего внутреннего мира. Среди их беспорядочных эмоцийесть глубокая скорбь из-за потери родного отца - друга, примера для подражанияи источника поддержки, а также глубокая потребность в отце или учителе какисточнике мудрости, просветления и вдохновения.
Именно старейшины племени должны передать мудрость нашихпредков юноше, сообщив ему о богах, которым он должен служить и которые будутего охранять. Сегодня у мужчин нет глубокой связи ни с историей своего племени,ни с трансцендентной реальностью. Мужчины, не имеющие фундаментальной связи сосвоими богами, находятся в смертельной опасности и подвергают этой опасностидругих. Такие мужчины потеряны для сообщества. Они ощущают себя оторванными отистории и мудрых старейшин своего сообщества. Они жаждут получить какой-тообразец для подражания и познать великое. Они молча переживают свое изгнаниеили яростно отыгрывают свою скорбь. Таких мужчин очень много. Имя им легион.
Так как у мужчин нет возможности обратиться к старейшинамплемени и они уже поняли, что существует крайне мало мудрых мужчин (если ониесть вообще), не говоря уже о мужчинах, прошедших инициацию, они испытываютмучительные душевные страдания. Из-за отсутствия в психике мужчин ключевыхлокусов, мифологических "точек внутренней опоры", они должнынаучиться исцеляться сами. Иногда исцелиться могут одновременно несколькодрузей, но, как правило, мужчина должен исцелиться индивидуально.
В своем романе "Demian", посвященном проблемеисцеления души своего современника, Герман Гессе, который находился в изгнании,трижды попадал в заключение и даже получил Нобелевскую премию, заметил: "Вмире скитальцев, когда все пути пересекаются, появляется ощущение того, что самэтот мир является домом"100. Но ощущение сообщества, первичнойсвязи оказывается лишь "временным"; затем мужчина вновь в одиночкуотправляется в странствие.
Здесь приведен психологически обоснованный обзор морфологииматеринского комплекса. Повторяю, в психике ребенка сосредоточена огромнаяформирующая энергия родной матери. Восприятие ребенком матери интериоризируетсяв виде комплекса, эмоционального энергетического кластера, выходящего запределы контроля Эго. Так как мать связывает сына с миром природы, телесности исферой человеческих отношений, мальчик ощущает все ее переживания в глубинесвоего архетипического мира.
Иными словами, отношение мужчины к себе, другим исуществующей в нем силе жизни глубоко пронизано первичным восприятием матери. Втой мере, в которой она не может удовлетворить его потребности и навязывает емусвои личные комплексы, он будет страдать от травм, связанных с покинутостью иподавленностью. Покинутость не позволяет ему верить в свою полноценность инадежность мира. Из-за ощущения подавленности он не в со стоянии защититьхрупкие границы своего Эго, а потому становится либо уступчивой и созависимойличностью, либо личностью испуганной, гиперкомпенсированной и властной. В любомслучае мужчина не является самим собой, а живет в постоянной зависимости отсвоей реакции на восприятие матери, зачастую столь властное, что подчиняет егоистинную внутреннюю сущность. Это компромиссное психологическое образование,которое пери одически проявляется в течение всего детства, порождает мнимуюличность и приводит к проекции этих первых отношений с матерью на последующиевзрослые отношения. Таким образом, мужчина живет с мнимым или ложным Я. 101
Так как ребенок полностью зависим, любая угроза помешатьудовлетворению его потребности вызывает у него сильный страх. У всех мужчинсуществуют следы такой уязвимости, которые время от времени возникают в памяти.Они очень боятся, что их потребности не найдут удовлетворения, что их влечениеперейдет в зависимость. Это состояние уязвленности, которое свойственно мужчинев любом возрасте, порождает гнев и печаль. Мужчины приходят в гнев из-за неудовлетворенностисвоих потребностей и печалятся о своих утратах. Когда мужчины становятсястарше, получают удары и отвечают на них в соответствии со своими ролями,присущими взрослому человеку, эти эмоции стремятся ускользнуть вбессознательное. Но энергия этих эмоций не исчезает бесследно, она всегдагде-то накапливается. Гнев, который испытывают мужчины, может быть оченьглубоко подавлен и способен привести к длительной депрессии или же, наряду сдругими негативными эмоциями, может вызывать различные психосоматическиенедомогания. Мужчины могут отыгрывать этот гнев, избивая женщин и преследуягомосексуалистов или участвуя в столкновениях между собой стенка на стенку. Иханима, которой они не доверяют, ибо она напоминает им о мире матери, находитсяв безвыходном положении. Вполне естественно, что это приводит к появлениюраздражительности и общей ожесточенности. Печаль мужчины проявляется какмеланхолия, которая, будучи зависимостью, вынуждает его незаметно оказыватьсяпод воздействием материнского комплекса или же испытывать смутную тоску повозлюбленной, которая появится в его жизни и исцелит его.
Под этой психодинамикой скрывается, с одной стороны, страхмужчины, что о нем никто не позаботится, а с другой - эмоционально подавляющийего Эго ужас возможной зависимости. Таким образом, мужчины борются с внутреннейи внешней феминностью из-за своего преимущественно бессознательного страхаперед собственной инцестуальной жаждой обрести покой.
У всех мужчин глубоко внутри психики существует образматери, который у каждого из них по-разному эмоционально заряжен, поэтому ихограниченное материнским комплексом сознание порождает хорошо защищенное икрайне узкое определение маскулинности. Мужчины породили и развилипатриархальность с присущими ей правилами, иерархическим мышлением исоциальными структурами и с соответствующим покорением феминности, защищающимих от материнского комплекса. Отцы и сыновья редко разговаривают друг с другом,чтобы свести к минимуму возможность поделиться постыдной тайной: отцы сами ужекастрированы и ищут возможности кастрировать своих сыновей наподобие того, какэто сделал Кронос-Сатурн. Компенсация, как и вообще проблема убийства,возникает вследствие стремления защититься, в данном случае - от кастрации. Ивызванное страхом подавление комплекса, и патриархальная реакция на такоеподавление отчуждают мужчин от самих себя.
Везде и всюду мужчины обречены сталкиваться со своимипартнерами, социальными институтами или какими-то другими эмоциональнымианалогами, которые несут в себе психодинамику детства как актуальноепереживание. В действительности прошлое не является прошлым. Мать и отец живутвнутри все время: не только как кровные родители, но и как образ коллективнойпсихики Таким образом, пусть даже бессознательно, ощущая все прежние потребности,прежний страх, прежнюю тоску, прежний гнев, мужчины проецируют своюпсиходинамику на Другого, который в данный момент находится рядом с ними. Итогда тот, Другой, получает власть, которую когда-то имел его кровный родитель;эту власть мужчина будет стараться по-разному ублажать, или контролировать, илидаже ее избегать.
Это объясняет, почему так много мужчин приходят в гнев илиначинают демонстрировать свою власть и на работе, и дома. Этим же объясняетсярост числа мужчин, которых можно назвать пассивно-агрессивными. Они ощущаютсвое бессилие, но полны гнева и будут искать любую возможность, чтобы навредитьДругому или унизить его. Ощущение ими своего бессилия становится все болееострым, так как существует крайне мало примеров мужского поведения, показывающих,как мужчине самому справляться со столь серьезными кризисами и страхами, темсамым избавив других от его проекций.
Мужчины никогда не смогут смотреть на мир реалистично, тоесть относиться к Другому как к действительно отличающемуся от них человеку,если не ощутят у себя внутри воздействие материнского комплекса, вызывающеепериодическую смену настроения. Безусловно, для того чтобы прийти к осознаниюэтого, нужно немало мужества, вдохновения и спокойствия, а также планомернаяработа. Мужчинам особенно трудно работать с материнским комплексом, так каклишить его власти и влияния на свою жизнь - значит подвергнуть опасности ужесформированную хрупкую маскулинную идентичность. Но, если мужчины не пойдут нариск, они остановятся в своем развитии в состоянии скомпенсированнойидентичности, которое приведет их лишь к дальнейшему внутреннему расщеплению иотчуждению от окружающих.
Прежде чем мы перейдем к сущности вопроса о мужскомисцелении, следует выяснить, что означает такого рода исцеление и где сегодняможно найти тех, кто помажет исцелиться.
В начале XXвека Франц Кафка написал пророческий рассказ "Сельский доктор".Провинциальный врач, который отправился на вызов к пациенту в отдаленнуюдеревню, оказался в самом центре снежной бури. Когда он наконец прибыл наместо, то увидел, что все население деревни собралось вокруг молодого человекаи просит врача его спасти. Врач осматривает больного и не может найти никакойболезни. Юноша умоляет врача его спасти. В это время врач видит у него направом боку, в области бедра, открытую рану и ладонь величиной. "Отливаявсеми оттенками розового, темнея в глубине и постепенно светлея к краям, смелко-пупырчатой тканью и неравномерными сгустками крови, она зияет, какрудничный карьер. Но это лишь на расстоянии. Вблизи я вижу, что у больногоосложнение... Черви толщиной в мизинец, да еще вымазанные в крови, копошатся вглубине раны, извиваясь на своих многочисленных ножках и поднимая к свету белыеголовки"102. Когда врач заявляет, что не может спасти раненого,сельчане набрасываются на него, срывают с него одежду, тем самым ритуальнолишая его целебной силы, и выгоняют его из деревни, так что тому приходитсясамому искать дорогу домой. Все время доктор размышляет так:
"Таковы люди в наших краях. Они требуют от врачаневозможного. Старую веру они утратили, священник заперся у себя в четырехстенах и рвет в клочья церковные облачения; нынче ждут чудес от врача, отслабых рук хирурга. Что ж, как вам угодно, сам я в святые не напрашивался;хотите при нести меня в жертву своей вере - я и на это готов; да и на что ямогу надеяться, я, старый сельский врач, лишившийся своей служанки?"103
Кафка Ф. Избр. соч. В 2 т. Т. 2. М.: Политиздат, 1991. С. 368.
Рассказ Кафки несет в себе пророческий и метафорическийсмысл. Церковь утратила свою власть, и ей на смену пришел новый предрассудок иновый священник - в белом халате вместо черной сутаны. Однако новая религия -научная медицина - тоже не приносит спасения. Красно-розовая рана становится видимойтолько в результате тщательного осмотра. Наука, при всей ее поразительной силе,бессильна излечить такую рану. Так врач становится еще одним низвергнутымслужителем дискредитированного божества. Кафка предупреждает, чтобы мы неустремляли свою веру туда, где нашел ей место XXвек,- во внешний материальный мир. Наши раны - этодушевные травмы, и их можно исцелить, только если дойти до души.
Врач - служитель Физиса (Природы). Врач не исцеляет,исцеляет сама природа (в переводе с латинского medicus- это "целитель", mederi- "исцелять", a docere- "вести".) Когда у насболит тело, врач может создать условия, способствующие исцелению, но он все жене лечит душевные травмы. Это осознал Д. X. Лоуренс несколько десятков лет тому назад:
Я - не механизм и не составная конструкция,
И я болен
Вовсе не потому, что неисправен механизм.
Я болею, поскольку изранена душа, мое глубинное
ощущение Я,
И требуется очень много времени, чтобы исцелить
мои душевные раны,
Здесь помочь может только время
И покой, а еще - обязательно тяжкое покаяние,
Долгое покаяние, осознание всех грехов в своей жизни
И собственное освобождение
От бесконечных повторений ошибок,
Которые все человечество решило одобрить104.
Наше общество долго считало мужчин "машинами", "винтиками",необходимыми для получения прибыли и осуществления прогресса. Мужчиныпревозмогали свою боль, не имея представления о наслаждениях души, научившисьдумать о себе как о "механизме". Такое самоотчуждение наносит оченьглубокую рану; оно продолжалось так долго и считается столь обычным, чтоисцеление отдельных мужчин, не говоря уже о мужчинах в целом,- дело весьмасомнительное. Но избиение продолжается, сатурнианская тень жива, мужчины играютв ту же единственную игру, стыдя тех, у кого видят недостатки. Уязвленностьпринимает институциональные формы и получает общественное одобрение, поэтомумужчины невольно соглашаются на собственное распятие и принимают в нем участие.
Все мужчины страдают неврозом. Само это слово предполагаетналичие какого-то "механического" изъяна, но, по существу, неврозпоявился в результате стремления создать модель космоса и человека в эпохуПросвещения.
Фактически невроз означает глубокое расщепление междучеловеческой душой и социализацией, между культурой общества и индивидуальнойпсихикой. Если социальные роли не соответствуют особенностям человеческой души,человек развивается однобоко. Именно страдания, вызванные этим дисбалансом, побуждаютмужчину враждовать с самим собой и с другими мужчинами.
Роль терапевта заключается в том, чтобы выявить эторасщепление и наблюдать характерные для него образы. Такие образы являютсясимптомами. Немецкое слово Zustandsbild(симптом) означает "картина состояния", апо своему смыслу связано со стремлением психики к самоисцелению за счетустановления символических связей. Симптомы проявляются и в глубинахбессознательного, и в области сознания. Они действуют как метафорические связи.Слово "метафора" образовано путем соединения греческих слов meta ("через") и рherein ("нести"). Слово "психотерапия"близко по смыслу к следующим выражениям: "обязательное проявление души"или "обращать внимание на проявления души". Юнгианский анализявляется не редуктивным, а синтетическим; слово "анализ", производноеот греческого analusis,означает не "осмысливать",а "раскрывать", "высвобождать". Образы, которые раскрываютили высвобождают осознанное самоощущение человека, лежат в основе процессапсихического самоисцеления. Юнг отмечает:
"Промежуточный продукт [т. е. образ или символ]... формируетисходный материал вовсе не для процесса растворения, а для процесса построения,в котором играют свою роль и теза, и антитеза. Таким образом создается новоесодержание, определяющее всю установку, прекращая разделение и направляяэнергию противоположностей в общий канал. Состояние стабильностипреодолевается, и жизнь с обновленной энергией может течь к достижению новыхцелей"105.
Исцеление души - процесс, который по своей сути малоотличается от творчества; поэтому он лучше всего соотносится с деятельностьюхудожника. Художник работает с образами, которые как бы плывут прямо в егосознание. Многие художники вспоминали, что начинали с разработки одной идеи, азатем их внимание могло привлечь что-то совсем иное. По их мнению, свои лучшиеработы они создают в тех случаях, когда им удается подчинить свое Эго и свойталант настолько, что они в состоянии выразить свои образы в красках, словах извуках. Таким образом, по мнению Юнга, творческий процесс включает в себя "активизациюархетипических образов и оформление их в виде законченной работы"106.
Глубинная психотерапия активизирует рождающиеся в психикеобразы, а затем поддерживает между ними диалог. Юнг называл этот процесстрансцендентной функцией, посредством которой самость стремится преодолетьбарьер между сознанием и бессознательным. Иными словами, психика стремитсяизлечить себя сама. Такой подход к исцелению ближе к гомеопатическому, чем каллопатическому лечению: подобное лечит подобное. Исцеление приходит вследствиерезонанса, со-звучияисо-знанияподобных друг другу сущностей. Умужчин наступает исцеление, если соответствующие образы моделируются их отцамиили старейшинами племени или если они сами могут активизировать эти образы.Индивидуальное исцеление, исцеление души происходит через воскрешение в памятисимволических образов или действий, которые резонируют с расщеплением души илиявляются его выражением.
При исцелении людей в культурах с соответствующимитрадициями шаманы часто воспроизводят миф о сотворении мира или легенды орождении племени, ибо такие рассказы формируют образы, пробуждающие в психикестрадающего пациента трансцендентную функцию. Если такие образы воспринимаютсяна глубинном уровне и интегрируются сознанием, то исцеление становится возможным.Современные аналитики способствуют этомупроцессу, обращая внимание на эти образы, сохраняя свою приверженностьим и работая с ними. Но всегда, когда совершается исцеление, оно происходитблагодаря трансперсональному таинственному действу, воспринимаемому какблагодать. И тогда, как напоминает нам Рильке, "мы понимаем, что внутринас существует пространство, в котором есть вторая бесконечная жизнь"107.
В этом последнем разделе я приведу семь ключевых положений, утверждающихвозможность исцеления. Ни одно из них не оригинально, но все они вместе могутспособствовать движению в правильном направлении и отдельных мужчин, и мужскогосообщества в целом.
Хочу повторить, что при всем моем уважении к участникамсовременного мужского движения я не жду от него больших успехов. Уже сейчаснекоторые его аспекты кажутся мне несерьезными или устаревшими; наверное, яотношусь участникам мужского движения несправедливо, но, несомненно, внутренниесилы этого движения истощаются. Я уверен, что коллективные изменения начнутсялишь после того, как изменится достаточно большое число конкретных мужчин.Изменение фокуса нашей культуры будет зависеть от того, на какой уровень мыможем вывести процесс самоисцеления.
Надежда на это очень слаба, но она более реалистична, чемпростое ожидание внезапных сдвигов в коллективном сознании. Я полагаю, мужчиныбудут по-прежнему ощущать гнет традиционных предписаний Сатурна. Их по-прежнемубудут призывать пожертвовать своей душой и телом ради материальных благ. От нихпо-прежнему будут ждать молчаливого согласия на поддержку и укреплениепатриархальных ценностей, а значит, отчуждения от себя и от других мужчин. Иони по-прежнему будут нести внутри ярость И скорбь вплоть до своей раннейсмерти. Но я, по крайней мере, надеюсь на то, что отдельные мужчины постепеннобудут приходить к осознанию происходящего, спасая себя и помогая спастисьдругим. Может быть, некоторые из них даже станут мудрыми старейшинами, которыетак нужны всем нам.
Ниже перечислены семь шагов к самоисцелению, а далее мыболее подробно обсудим каждый из них.
Если мы станем изучать свою сущность с точки зрения пола,наше отношение и к родному отцу, и к племенным старейшинам станет болеекритичным. Но еще со времен индустриальной революции и миграции значительнойчасти населения в города, то есть более двухсот лет тому назад, большинствумужчин пришлось оторваться от своих корней: от своего дома, от своего дела и отсобственной души. Повышение уровня экономической свободы потребовало от них адаптироватьсвою энергию к социальным ролям, позволяющим получать прибыль, но в то же времяи наносящим душевные травмы.
Такие травмы вызывали у мужчин печаль и причиняли иммучительные страдания, и они, сами того не осознавая, наносили травмы своимсыновьям. Подобно трагическому заклятию в греческой драме, травмы переходили изпоколения в поколение. Только мужчины, сумевшие осознать такие историческиетравмы, увидеть их в своей родословной и вос-становитъсебя, то естьисцелить внутреннее расщепление, могут преодолеть историческое бремя Сатурна.Немногие из нас могут более драматично выразить свое переживание жизни стравмированным отцом, чем это сделала Шарон Олдс в своем стихотворении "Сатурн"108:
Он лежит на кушетке одну ночь, другую...
Рот открыт, и темнота комнаты
Наполняет его рот, и никто не знал,
Что мой отец пожирал своих детей.
Поэтесса продолжает описывать, как ее отец пожирает одногосвоего ребенка за другим. Она уверена, что
...Каждым нервом своих десен и кишок
Он знал, что делает, и при этом не мог
Остановиться.
Ведь именно этого он хотел:
Взять в рот живое создание
И показать, что может сделать мужчина,-
показать своему сыну, Что значит быть мужчиной.
Сыновья часто видят, как их отцы страдают под бременемСатурна; видел и я, как мой отец, отработав неделю на конвейере, брал ввыходные лопату и разгружал машины с углем, заполняя им бункеры соседей. Многоемы тогда принимали как должное: еду на столе, арендную плату, новые ботинки. Встихотворении "Эти зимние воскресенья" Роберт Хайден вспоминает отом, как тяжело приходилось его отцу в борьбе за выживание, и одновременно' освоей наивности и безразличии к его переживаниям. С болью в сердце онвспоминает:
...Говоря равнодушно с ним,
С тем, кто сделал так, чтобы в доме было тепло,
И к тому же начистил мои чудесные ботинки.
Что же я знал, что я действительно знал
Об аскетической любви и одиночестве в рабочем
кабинете?109
Такими были наши отцы; они были травмированы больше, чем мыможем себе представить. У них не было альтернативы и внутреннего эмоциональногопозволения быть самими собой; несомненно, они были одиноки. Нам не нужностыдиться своей печали, вызванной их нелегкой долей.
Печаль по своей сути честна. Она ценит то, что былоутрачено навсегда или чего уже никогда не будет. Во всяком случае, мужчинынесут свое бремя чаще всего как депрессию, которую они могут даже неосознавать. Депрессия - тупик для жизненной силы; как бы глубоко мы ниподавляли переживания, вызванные потерей отца, психика об этом знает изаставляет нас нести в себе это обременяющее нас чувство. Печаль - открытоевоспоминание, и хотя она в данный момент не вызывает хороших ощущений,благодаря искренности переживаний она очищает и исцеляет. Депрессия можетнасильно погрузить нас в глубину мрака, независимо от степени нашей активностиво внешнем мире. Под ее тяжестью могут поблекнуть даже самые радостные моментыв жизни.
Один мужчина, биржевой брокер, сам загнал себя так, какоднажды загнал себя его отец. Он не умел отдыхать. Все выходные он проводил наработе. У отца была только одна ценность в жизни - его работа, поэтому; чтобызаслужить одобрение своего отца, он работал на пределе своих возможностей. Дажепосле смерти отца его образ сохранял сильный эмоциональный заряд и по-прежнемувовлекал брокера в гонку. Даже когда он достиг более высокого по сравнению сотцом материального положения, он не мог остановиться. Наконец после двух леттерапии брокер решил перестать работать по выходным и впервые за все времяпришел на могилу отца. Там он рыдал, оплакивая ту нежность и то одобрение,которых никогда не получал от отца. Его слезы и печаль позволили ему начатьдвижение вперед в своей жизни - в жизни, которую он вообще едва знал из-затого, что она для него была предопределена тенью Сатурна уязвленного иуязвляющего отца.
Подавленная печаль вызывает депрессию; тем же эффектомобладает не находящий выхода гнев. Гнев - естественная рефлекторная реакцияорганизма на травму. Однажды у меня был пациент, который случайно обмолвился, чтововлек своих сыновей в отношения инцеста. Они даже помогали ему, а он такимобразом утверждал себя. Я чувствовал, как у меня нарастает гнев и одновременносочувствие к мальчикам, искавшим отцовской любви и отцовского прикосновения, анашедшим предателя, который воспользовался их бессилием, наивностью инеосознанным буквальным восприятием происходящего и обманул их, выдав за любовьтолько телесные, сексуальные отношения. Я попросил его рассказать об этомтеперь уже взрослым сыновьям и быть готовым пережить их печаль и гнев, надеясь,что этот рассказ поможет исцелиться даже если не ему самому, то кому-то из егосыновей.
Многие сыновья, стремясь самоутвердиться (а это необходимокаждому ребенку), ощущают, как их терзает гнев, который проявляется в их язвахи мигренях, возникающих из-за их вынужденного послушания. Если мужчины хотятисцелиться, им нужно испытывать гнев по отношению к своим травмам и тем, кто ихнанес. Можно задать вопрос: а что хорошего в таком выражении гнева, котороепроисходит спустя длительное время после травмы? Но, как любая эмоция,насыщенная энергией, гнев не проходит бесследно. Он всегда на кого-топереключается. Уязвленный сын будет, в свою очередь, уязвлять своегосына,если не исцелится сам и не разорвет порочный круг. Если гнев поможет разрядитьатмосферу и возобновить отношения с отцом, продолжающим жить по-прежнему,значит, надо идти на риск. Если гнев еще больше увеличит психологическуюдистанцию с отцом, нужно сознательно решить не вступать в конфликт. Но каждыйсын должен столкнуться лицом к лицу со своим внутренним гневом, иначе онпо-прежнему останется в плену у Сатурна.
Безусловно, мужчины должны более осознанно передавать свойвнутренний опыт. Они явно не могут изменить прошлое, а часто не могут изменитьдаже внешние отношения между отцом и сыном. Тем не менее то, что им неизвестно,скрыто действует у них внутри. Приняв во внимание тонкое замечание Юнга о том,что непрожитая жизнь родителя должна стать величайшей обузой для ребенка,каждый сын, без всяких осуждающих мотивов, должен вспомнить, как на еголичности отразились травмы его отца. Иначе он увидит, что живет, повторяяотцовские поступки либо реагируя на них,- в каждом случае он оказываетсяпленником Сатурна.
Каждый сын должен спросить себя: "Какие травмы были умоего отца? Чем он пожертвовал (если эта жертва имела место) ради меня идругих? На что он надеялся и о чем мечтал? Воплотил ли он в жизнь свои мечты?Был ли он эмоционально свободен, чтобы жить такой жизнью? Жил ли он своейжизнью или по заповедям Сатурна? Как его отец и его культура мешали егостранствию? Что мне хотелось бы узнать от него о его жизни и его истории? Чтомне бы хотелось узнать от него о том, что значит быть мужчиной? Пробовал лиотец отвечать на такие вопросы, но внутри себя, не для посторонних? Приходилосьли ему вообще когда-либо их задавать? В чем заключается непрожитая жизнь моегоотца, и, может быть, я в той или иной мере проживаю ее за него?"
Таковы в основном вопросы одного поколения к другому,которые вслух не проговариваются. Если их сознательно не задают вслух, значит,ответы на них были бессознательно прожиты внутри, зачастую вызывая травму.Когда мы задаем такие вопросы, даже если отец умер, у нас больше шансовизбежать его идеализации или обесценивания. Он превращается в мужчину, большепохожего на нас самих, на брата, который прошел через такие же испытания. Тогдадаже в случае серьезной травмы мы, скорее всего, будем относиться к нему ссочувствием. Если нами овладеет ненависть, мы сохраним связь с источником нашейтравмы. Если мы лучше поймем своих отцов с точки зрения взрослого человека, мыскорее сможем стать отцами для самих себя.
Те, кто профессионально занимается исцелением людей, знают:где существует отрицание, там гноится рана. Или же, как известно из программы "Двенадцатьшагов"110, там, где есть сопротивление, проявляйте упорство. Жизньмужчин основана на отрицании и сопротивлении истине. Редко приходится слышатьстоль неприкрытую истину, как в исповеди Пабло Неруды: "Так получилось,что я болею от того, что я мужчина" . Заметим, он не говорит: я боленпотому, что являюсь самим собой; больным его делает именно его роль мужчины.Самая глубокая истина, которую несут в себе мужчины, заключается в том, что ихдуша деформируется под воздействием внешних сил. На каждого Торо[112],исчезающего на какое-то время в лесной чаще, чтобы снова обрести свою душу ирадикально пересмотреть свою жизнь, приходится миллион мужчин и женщин, которыеежедневно соскальзывают обратно, в бездушие и коллективную анонимность.Согласно памятной фразе Торо, это ведет к жизни спокойного отчаяния.
Так как психика "знает" больше, чем сознание, этадеформация души остается и проявляется в совокупности реакций. Самая заметнаяреакция - оттенок грусти, преследующий мужчин всю жизнь, даже если они могутхорошо его скрывать. И опять Неруда говорит нам правду, от которой нескроешься:
Есть целые пространства
затонувших фабрик, огромных бревен,
о которых знаю только я один,
потому что я грущу и потому что я путешествую,
и я знаю землю, и я грущу113.
Другой типичной реакцией мужчин, ставшей притчей во языцех,является их ярость: точно не определенная и неизвестно куда направленная,обращенная на себя и на других. А за всем этим "бешенством и кошмаром внаших жилах"114 стоит ужасный страх. Ни один мужчина нечувствует себя настоящим мужчиной. Его поведение в стиле мужчины-мачо маскируетего ужас. В. X. Оден также раскрывает истину:
Патриоты? Маленькие мальчики,
Одержимые Огромностью:
Огромным пенисом,
Огромными деньгами,
Огромным шумом115.
Когда мужчины чувствуют, что их обманули, то есть что ониугодили в ловушку, оказавшись между стремлениями своей души и социальнымитребованиями, им приходится притворяться, чтобы "сохранить лицо".Постепенно отчуждаясь от своей внутренней жизни, от анимы, они ожидают, чтовесь груз эмоций примут на себя женщины. Секс начинает играть особенно важнуюроль, ибо именно через секс мужчины стараются преодолеть отчуждение от своихчувств и своего тела. Они просят Другую до наступления рассвета восстановить ихсилы и придать им уверенности в себе, и тогда они встанут и снова отправятся наборьбу. Это делает их не менее ранимыми и зависимыми, чем раньше. Из-за того,что люди должны ненавидеть тех, от кого они зависят, возрастают напряжение ивраждебность, а эрос заменяется тенью власти.
Таковы основные тайны мужчин: они чувствуют свою мужскуюнеполноценность, то есть неполноценность личности, которая оказалась мужчиной.Они ощущают, что разрываются между страхом и яростью, находятся в эмоциональнойзависимости и при этом отвергают объект, от которого зависят. Повторяю:единственный выход из этого состояния заключается в том, чтобы осознать ипризнать существование этой нестерпимой истины. Можно начать с самого себя, азатем поделиться этой правдой с другими - не с женщиной, а с другим мужчиной.Этот мужчина, тоже оказавшийся во власти опасливой защищенности, можетпрезрительно насмеяться над человеком, который говорит ему правду, причем егопрезрение пропорционально его страху, но он может также сделать шаг навстречу ипризнать своего брата.
В мифологии описывается много героических приключений:покоряются горные вершины, побеждаются великаны, поражаются драконы; но отмужчины требуется гораздо больше мужества, чтобы высказать эмоциональнуюистину. Современное странствие героя происходит не в реальном мире, а вдушевной пустыне. Злодей может воплотиться не в образе варвара, стоящего настраже у входа, а оказаться внутренним мраком, страхом, от которого можетизбавить только отвага. Юнг так описывал эту задачу, стоящую перед героем:
Дух зла - это страх и запретное желание; это враг,противостоящий жизни в ее борьбе за вечность и препятствующий всем великимдеяниям. Этот враг внедряет в наше тело яд слабости и старения посредствомвероломного укуса змеи. Это дух регрессии, угрожающий нам материнскимзаточением и полным растворением и исчезновением в бессознательном. Для героястрах - это вызов и испытание, ибо избавление от страха может принести толькоотвага. И если не пойти на риск, то над смыслом жизни человека каким-то образомсовершится насилие116.
Наш страх - это испытание; потерпев неудачу, мы скатываемсяк хвастливой компенсации мачо или постыдному соучастию. Открыть истину своейдуши - первая задача. Жить в соответствии с этой истиной - задача вторая. Апередавать ее другим - третья. Такая передача истины от одного человека кдругому - высшее испытание в нашей жизни. Возможно, когда-нибудь потом мыперестанем "болеть от того, что являемся мужчинами".
Я уже упоминал о том, что в начале моей терапевтическойпрактики (а это было лет 30 назад) отношение числа женщин, обращавшихся ктерапевту, к числу мужчин, прибегавших к его помощи, составляло 9:1. Внастоящее время без каких бы то ни было попыток с моей стороны как-то изменитьклиентуру это отношение составило 6:4 с преобладанием мужчин. Такой резкийсдвиг обусловлен несколькими факторами: 1) у мужчин в целом существуютсерьезные проблемы; 2) многие об этом знают; 3) психологическая атмосфера вобществе претерпела такие изменения, что посещение терапевта (которое многимимужчинами расценивается как проявление слабости) стало для них гораздо менеерискованным.
Действительно, к терапевту приходят именно те мужчины,которые обладают более сильным эмоциональным потенциалом и более честны ссобой. Остальным слишком страшно. У некоторых из них существуют серьезныепроблемы, например, у того мужчины, которого притащила к терапевту жена икоторый напряг весь свой интеллект, чтобы установить назначение лежащей у меняна столе пачки салфеток, презрительно отзываясь о слезах, которые на нихпопадают. Такие мужчины воюют и с близкими им женщинами, и сами с собой.
Терапия дает мужчинам уникальную возможность рассказатьдругому человеку о своей жизни, быть эмоционально честным и знать, чтовпоследствии им не станет из-за этого стыдно, поделиться с ним тайной, чтозначит быть мужчиной. На какое-то время мужчина становится совершенно изолированнымот окружающих. Для многих мужчин терапия становится переходным ритуалом,отделением от матери и вступлением в мир мужчин. Приходя на терапию, мужчины,как это часто бывает, считают, что проблемы существуют где-то "вовне"и что если они смогут "их понять", то жизнь снова пойдет как помаслу. Наступает время, и они осознают, что до сих пор жили неправильно и чтосовершенный ими бессознательный выбор завел их в лабиринт, блуждание покоторому привело их к еще большему отчуждению от себя. Они могут осознать, чтоу них нарушена связь с феминностью, но крайне редко предполагают, что Онанаходится у них внутри. Они испытывают сильную тоску по отцу, хотя этопереживание по своей сути является бессознательным. И в конце концов они оченьчасто признают, что потеряли своих богов, свою связь с природой и с собственнымтелом.
Часто из-за всей той боли, от которой они страдают, такихмужчин одолевает удивительная немота. И по мере осознания причины этой боли онатолько усиливается. Они осознают, что им необходимо учиться у мудрых старейшин,и стремятся как можно лучше понять смысл своей жизни. Кроме того, они понимают,что должны исцелять себя сами; их жены и подруги не могут это сделать. Затемони плачут, испытывают гнев и ярость, допускают у себя возможности страха.Когда все это происходит, начинается исцеление.
Разумеется, большинство мужчин не приходят кпсихотерапевту. Либо у них нет средств или возможностей, либо они слишкомбоятся той страшной опустошенности, которую могут ощутить у себя внутри. Приэтом они могут обратиться к другим мужчинам и передать им то, чему научилисьили учатся у других. Учит ель - это человек, который видит обратную сторонупроисходящего и может нам рассказать, что она собой представляет. Когда мужчинысобираются вместе, они могут многое рассказать друг другу. Но по отдельностиони испуганно отстраняются от других. Мужские группы, существующие в Америкесплошь и рядом, дают реальную возможность мужчинам поделиться друг с другомсвоей жизнью и чему-то друг у друга поучиться, но большинство мужчин к такимгруппам не подойдут на пушечный выстрел и предпочтут страдать в одиночестве.
К сожалению, настоящих учителей можно найти крайне редко.Сколько мужчин прошли инициацию и интегрировали это переживание в свое актуальноеWeltanschauung (мировоззрение (нем.))? Мальчики по-прежнему испытываютпотребность в том, чтобы зрелый, мудрый человек показал им способ познанияокружающего мира. Но кто, спрашивал Ницше, будет учить учителей? Кто будетпосвящать в учителя? Повторяю: истина заключается в том, что в наше время нетколлективных ритуалов перехода, нет основанного на мифах опыта, который помогбы мужчинам совершать их странствие. Поэтому они должны совершать егоиндивидуально. И такие личности, как Бодхисаттва в буддизме, могут оглянуться ипросто из сочувствия открыть им путь вперед.
Совсем недавно один пациент отметил, как ему нужно и вместес тем трудно рискнуть полюбить мужчин. Будучидогадливым и очень мужественным человеком, он признал, что проблема заключаетсяв его собственной гомофобии, то есть в страхе перед мужчинами. Почему же онбоялся мужчин, которые, в конце концов, относятся к одному с ним полу?
Да, действительно, мы выросли, не доверяя друг другу, ибоизначально попали в конкурентное общество и должны были соревноваться междусобой. Мы крайне осторожны и опасаемся, что какой-нибудь патриарх может поднятьруку с большим пальцем, направленным вниз, как это принято в старых патриархальныхиграх. Но следует иметь в виду, что эта дилемма имеет более глубокие корни,чем социальная травма, и тогда мы можем найти подлинный источник гомофобии.Хотя мужчины свели свои отношения с женщинами до узкого, хрупкого связующегомоста сексуальности, они боятся любить друг друга, чтобы не сексуализироватьсвои отношения. Гомофобами могут быть даже гомосексуалисты, ибо они могутиспытывать даже еще более сильный страх перед мужчинами. Таким образом, сноваопределяющую роль играет молчаливое вмешательство страха.
Внешнее проявление физического мужского партнерствадопустимо на игровом поле. Мужчины могут обниматься, дружески хлопать другдруга по плечу, держать за руки и за плечи, могут даже вместе рыдать послематча в раздевалке. В бою мужчины могут смешивать свою кровь и становитьсякровными братьями. Недавно одна моя пациентка участвовала в сплаве леса вовремя разлива рек в Канаде. Река была опасной, и ее жизнь находилась подугрозой, однако она преодолела страх, научилась управлять своим плотом, и vнее возникла поразительно теснаяэмоциональная связь с мужчиной-сплавщиком. Она сказала, что через несколькодней они стали думать как один человек, понимать все нюансы и быстро приниматьрешения управляя плотом на самой стремнине. Я ответил, что он;; получиланастолько редкий опыт, что, если бы такое переживание испытали два мужчины, онидорожили бы им всю свою жизнь.
Мало что в жизни доставляет больше удовольствия, чем когдаты приземляешь мяч на площадке соперника или резко разворачиваешься, чтобы внужный момент отдать пас, и видишь, как твой товарищ по команде стремительно мчитсяс мячом к линии противника и мяч пересекает заветную черту. Наверное, эторедкое ощущение единения возможно отчасти потому, что внешняя потребностьвызывает трансценденцию индивидуального Эго во имя общей цели, но, может быть,еще и потому, что ситуация позволяет мужчинам ощутить свою мужскую природу, нечувствуя при этом ни угрозы своей маскулинности, ни двусмысленности. В менеедушевной и менее трансцендентной обстановке старые сомнения и неоднозначностьснова дают о себе знать.
Но как грустно, что у мужчин так мало трансцендентногообщения, за исключением спорта и войны. Как редко мужчина встречаетэмоционально близкого ему друга-мужчину! Близость между мужчинами обычноповерхностна в отличие от близости между женщинами. Подавляющее большинствомужчин скорее умрут, чем станут обсуждать свои страхи, свою импотенцию, своихрупкие надежды. Они возлагают на женщин бремя своих эмоций. В первой главе яуже рассказывал, как устранился от обмена своими переживаниями с лидероммужского сообщества в Санта-Фе, хотя, безусловно, у нас с ним было о чемпоговорить. Но у меня есть друзья - один в Индианаполисе, а другой - недалекоот Вены,- с которыми я могу продолжить обсуждение темы, которую мы начали и таки не закончили обсуждать несколько лет назад. Как терапевту мне повезло, что вмоей жизни случались удивительные встречи с мужчинами. Такое общение сталовозможным лишь тогда, когда я стал чувствовать себя свободнее по отношению ксамому себе, меньше бояться и у меня появилось желание лучше узнать себя.
Как и в парадоксальной заповеди Иисуса о том что человекдолжен возлюбить ближнего своего, как самого себя мужчины научатся любитьдругих мужчин, если смогут полюбить самих себя. Наши ярость и ненависть к себепроецировались на других мужчин, которых мы затем избегали. Если мы признаем,что отстранились от своего брата, потому что боимся его,- а боимся его потому,что сами пронизаны страхом,- значит, мы уже сделали первый шаг к любви.Противоположностью любви является не ненависть, а страх. Сложность полюбить другихмужчин - каждого в отдельности или всех вместе - заключается в том, что мыдолжны пойти на огромный риск, полюбив самих себя. Мужчине чрезвычайно труднопринять себя таким, какой он есть, перед лицом неудач и страха. Но заменагомофобии эросом и заботой начинается в семье.
Здесь мы постоянно будем возвращаться к тому, что в нашейжизни и деятельности отсутствуют старейшины племени. И мы знаем, что исцелениепроисходит от подобного к подобному, то есть возникают со-звучие,пере-осмыслениеи вос-становлениев памяти. Так, уязвленные мужчинытравмируют своих сыновей и других мужчин. Ряд сатурнианских жертв пополняетсяновыми юношами, оказавшимися между теми же жерновами. Если в этой книге и естькакое-то поучение или что-то полезное для читателя, оно состоит в том, чтоисцеление может и должно произойти.
Мы не можем изменить нашу культуру и ее влияние на нас. И,уж конечно, мы не можем изменить свою индивидуальную историю с огромнымвлиянием на нее родителей, живых или мертвых, а также способ, которым мыинтериоризируем свою историю и свой культурный контекст, адаптируя себя ксоциально-культурным нормам, чтобы выжить. Почти все из нас сбились с пути. Мышли, обуреваемые жаждой обрести учителя, причем один слепой вел другого.
В своей предыдущей книге "Перевал в серединепути" я привел много примеров развития в нас так называемой"временной личности" в качестве ответной реакции на детскиепереживания, а также показал, как мы вступаем в жизнь с этим ложным Я исовершаем выбор, который впоследствии уводит нас от самих себя, и как мыстрадаем в среднем возрасте от растущего расщепления между сформировавшейсяличностью и истинным Я. Всем мужчинам на любой стадии жизни необходимопреодолеть этот кризис, перейти через этот перевал и спасти свою жизнь.Разумеется, первый переход заключается в том, чтобы покинуть дом физически, неосознавая того, в какой степени взятый оттуда внутренний багаж, которыйприходится везде нести с собой, повлияет на будущий ложный выбор. Последнийпереход связан со старением и встречей со смертью.
Хорошей иллюстрацией долгов, которые должен платить ненашедший себя мужчина, служит повесть Л. Н. Толстого "Смерть Ивана Ильича".В данном случае мы сталкиваемся с мотивом "обычного" человека, причем"обычно" и само имя и отчество главного героя повести - Иван Ильич.
Иван Ильич жил бессознательно, принимая социальнопредписанные роли. Затем он заболел неизлечимой болезнью, и оказалось, что унего нет своего внутреннего мира, в который он мог бы уйти. Его жена и друзьябыли такими же "пустыми" и ничем не могли ему помочь. В конце концовон пришел к выводу, к которому часто приходит человек, посещающий терапевта: онпонял, что в целом его жизнь была сплошным притворством, он жил жизньюкакого-то другого человека, а вовсе не своей собственной Затем ему пришлосьпережить величайший страх, свойственный всем мужчинам: это не страх смерти, абоязнь того, что он, по сути, прожил не свою жизнь. У него не было кризисасреднего возраста, перехода от временной, связанной с детством, определяемой культурныминормами жизни к аутентичной мужской зрелости, поэтому он не только не такпрожил свою жизнь, но и оказался не готов встретить свою смерть. Главное длямужчины в период кризиса среднего возраста, независимо от его возраста исоциального положения,- извлечь максимум пользы благодаря рефлексивномуповедению и рефлексивным установкам, радикально перестроить свою жизнь ирискнуть пережить вселяющие ужас требования своей души.
Определив роль матери (а значит, и материнского комплексавместе с его архетипическими обертонами) в нашем развитии и установив, к чемуприводит отсутствие отца и племенных старейшин, мы узнаем в самих себе то, вчем мы обязательно должны разобраться самостоятельно.
У каждого мужчины есть своя психологическая история, воснове которой лежит детское стремление получать заботу и защиту. Этотвнутренний ребенок постепенно начинает выглядывать во внешний мир, чтобы тамбороться и в конце концов умереть. Но так как огромная потребность в "тихойгавани" не исчезает, а постоянно возрастает, мужчины обычно взваливают этобремя на женщину. Однако большинство женщин совершенно справедливосопротивляются исполнять для мужчин роль матери, и мужчине приходитсястановиться "тихой гаванью" для самого себя. Роберт Блай такописывает мужские переходные ритуалы австралийских аборигенов для мальчиков.Мужчины садятся в круг, надрезают себе вены и сцеживают кровь в сосуд. Затем,передавая друг другу этот сосуд, они пьют из него, причащаясь этой кровью, всевместе - и старые, и молодые. При этом они говорят: "Молоко материвскормило тебя. Теперь тебя кормит молоко отца"117.
Вполне понятно, что мужчины боятся быть зависимыми, но имне следует бояться своей потребности в заботе и внимании. Все люди хотят, чтобыо них заботились. Мужская гиперкомпенсация зависимости в образе одинокогостепного скитальца, воплощенного на экране Джоном Уэйном или Клинтом Иствудом,отдает патологией: это может подтвердить каждый, кто находился в обществетакого человека. Мужчины должны принять свою потребность в заботе и внимании. Инезависимо от того, в ком они видят источник внимания и заботы - в женщине илидругом мужчине, им следует признать, что прежде всего они сами отвечают за то,чтобы себя прокормить и о себе позаботиться. Тогда у них появитсясоответствующее отношение и к страху перед другими людьми, и к потребности вних.
Если потребность в заботе является архетипической, скрытойза отношением мальчика к матери, то мы можем сказать, что его становление какмужчины тоже является его архетипической потребностью, удовлетворение которойдолжно прийти из мира отца. Сыну нужно видеть, как у отца развивается отношениесо своей внутренней истиной, как он справляется со стыдом и страхом, как онуверенно и достойно сохраняет равновесие со своей внутренней феминностью и какон организует окружающий его внешний мир. Уверенность в себе не следуетсмешивать с комплексом стремления к власти. Игра во власть кастрирует всехмужчин. Смысл уверенности в себе состоит в том, что человек чувствует в себепозитивную энергию, необходимую для решения задач, которые ставит перед нимжизнь. Человек может позволить себе окунуться в эту жизнь и бороться заобретение ее глубинного смысла. Он чувствует в себе возможность вынырнуть изнее, когда к нему вплотную подступают силы тьмы. Повторяю: было бы полезновидеть пример родного отца, чтобы развить такую уверенность в себе, нобольшинство мужчин создают ее каждый на свой лад.
Фактически отцовский и материнский комплексы представляютсобой заряженные кластеры энергии, живущие своей жизнью, неподконтрольнойсознанию. Каждый мужчина должен знать все свои интериоризированные образы иуметь различать, какое их послание свидетельствует о проблеме выживания исамосохранения, а какое - о наличии энергии, необходимой для борьбы за лучшуюжизнь. Как заряжены эти кластеры? Какие внутренние и внешние послания онинесут? Что происходит, если человек делает ложный выбор?
Такие же вопросы, которые он раньше задавал своему отцу,чтобы понять его и испытать его печаль, каждый мужчина должен задать и себе.Каковы его индивидуальные травмы, его устремления, какова его непрожитая жизнь?Каждый мужчина должен снова и снова задавать себе вопросы, ответы на которые онхотел бы услышать от отца. Если раньше он хотел узнать от отца, как статьмужчиной, как справиться со страхом, как обрести мужество, как сделать выбор,который не одобряют окружающие, как уравновесить мужскую и женскую энергию,куда поместить гироскоп души и как в соответствии с ним идти по жизни, тотеперь он должен рискнуть задать эти вопросы себе. И даже если он не знаетответа, по крайней мере он задает правильные вопросы. Рильке однажды написалсвоему юному другу:'
Не волнуйтесь о том, что пока не нашло ответов в вашемсердце и попытайтесь сделать все возможное, чтобы вам нравились сами вопросы...Не ищите на них ответы, потому что вы не можете их получить и не смогли бы имижить. А суть в том, что жить нужно всем. Сейчас живитевопросами. Можетбыть, тогда постепенно, сами того не замечая, в один прекрасный день вы будетежить ответом118.
Так, например, мужчина должен задать себе вопрос: чегоименно я боюсь и почему не двигаюсь вперед? Какие самые сокровенные задачи яточно должен решить? Каково мое призвание в жизни? В какой мере я могусовместить работу с потребностями своей души? Как я могу строить отношения сдругими и при этом развиваться индивидуально? Какую область непрожитой жизниотца я должен прожить и "застолбить"? Затем наступает решающий моментв жизни человека: он идет на риск, проявляет отвагу, чтобы прожить эти вопросы вэкзистенциальном мире. Быть мужчиной - значит знать, чего ты хочешь, а затеммобилизовать свои внутренние ресурсы, чтобы достичь желаемого. Такой взглядможет показаться слишком упрощенным, но это не так. Ибо в самом начале человекукрайне трудно понять, чего он хочет. Как ему отделить внутреннюю истину откакофонии личных комплексов и предписаний культуры? И где человеку взятьмужество, чтобы жить в реальном мире, после того как он обретет свою внутреннююистину?
Именно постановка перед собой таких вопросов, а такжепроявление отваги в процессе странствия во внешнем и внутреннем мире превращаютмальчика в мужчину. Наше прошлое, отягощенное тенью Сатурна, которая заложена внашей культуре, играет очень важную роль, но человеческая психика обладаетбольшими ресурсами, и ее взбунтовавшаяся энергия будет вытеснять прошлое, чтобысоздать иное будущее. Юнг однажды заметил, что мы не решаем свои проблемы, аперерастаем их119. Именно эта способность психики к росту осознанияоткрывает возможность исцеления. Каждому из нас по-прежнему хотелось быпочувствовать материнское тепло и заботу и оказаться за сильной спиной отца,который бы прокладывал нам путь. Но это невозможно. Чтобы удовлетворить своипотребности, каждый мужчина должен избавиться от директив своих родительскихкомплексов и принимать собственные решения. То, что не смогли активизироватьродители или что было активизировано лишь частично, теперь должномобилизоваться самостоятельно.
Мне вспоминается мужчина, который в детстве, во времяВторой Мировой войны, потерял отца. Не один год он скорбел о своей потере,постоянно ощущал себя во враждебном мире и чувствуя свою неустроенность инезащищенность. Часто у него возникала привязанность к сильным и знающиммужчинам, а иногда - увлеченность разными идеологиями, в которых он искал силуи мудрость отсутствующего отца. Как-то, проводя целую педелю отпуска вКейпМэй, он несколько раз вступал во внутренний диалог со своим мертвым отцом,задавая ему такие вопросы, которых у него никогда не было возможности задать,когда отец был жив. Он чувствовал у себя внутри присутствие того, с кем он могговорить и кто фактически отвечал на его вопросы.
Разумеется, по сути, он разговаривал не с реальным отцом, ас образом отца, то есть с той частью своей личности, которую возбудили этивопросы. Образ родного отца появился не для подражания; он оказался необходим,чтобы всем своим обликом и поддержкой активизировать у сына архетипическийобраз отца. Если отец отсутствует или сам слишком травмирован, чтобы выполнятьсвое назначение, у сына появляется или на всю жизнь остается ощущениевнутренней пустоты. Сын в значительной мере или даже полностью может решить этупроблему, обратив свои вопросы, страхи и желания внутрь себя и проявляя должноепочтение к своим внутренним образам. Благодаря сновидениям и активномувоображению сын в конечном счете сможет войти в контакт с образом отца и получитьот него поддержку.
На кровных родителях лежит большая ответственность,связанная с активизацией в их ребенке жизненной силы, существенно превосходящейих умеренную жизнеспособность, которую они передачи бы ему вместе с собственнойтравмой. Но, обладая мужеством и совершая глубокую внутреннюю работу, сын можетобойти ограничения, налагаемые родительскими травмами. Эту работу он делает нетолько для себя, но и для мира, в котором живет. Никос Казанцакис сформулировалэту задачу следующим образом.
Человечество в целом - это ком грязи; и каждый из нас -тоже ком грязи. В чем состоит наш долг? Бороться, чтобы из навоза нашего тела идуши мог вырасти и распуститься маленький цветок120.
Жук-скарабей, известный тем, что катает комья грязи, вдревнем Египте считался священным насекомым, ибо египтяне видели, как из комагрязи обязательно появляется нечто живое. Так и каждый из нас может избавитьсвою израненную душу от хлама индивидуальной истории.
Благодаря мужеству женщин, выражавших протест в отношениитрадиционных ролей и социальных институтов, отрицающих равенство иуникальность, сегодня мужчины могут свободно раскрыть свою первую тайну: ихжизнь тоже ограничена определенными социальными ролями. Женщины первыми всталина путь, ведущий к освобождению. Вполне объяснимо, что многие мужчинысопротивлялись освобождению женщин: они не только чувствовали, как что-тоуходит от них, но и думали, что их вполне устраивает исполнение строго определенногонабора социально-половых ролей. То, что их роли содержали в себе элементпритеснения, большинство мужчин просто не осознавали, пока женщины не заставилиих внимательнее на себя посмотреть.
Среднестатистический мужчина по-прежнему с отвращением относитсяк осознанию своей жизни, пока жизнь не заставляет его измениться, а изменениевсегда вызывает тревогу. Но когда он осознает, что изменения, сопровождающиесятревогой, предпочтительнее депрессии и ярости, вызванных ограничениями, тоизменения кажутся ему более привлекательными. Юнг заметил, что невроз неизбежновозникает в том случае, когда неограниченные возможности личности подчиняютсяналагаемым культурой ограничениям:
Я часто видел, как люди становились невротиками, потому чтодовольствовались неполными или неправильными ответами на вопросы, которыеставила им жизнь. Они стремились к успеху, положению в обществе, удачномубраку, а оставались несчастными, даже когда достигали всего этого. Эти люди,как правило, духовно ограничены, жизнь их обычно малосодержательна и почтилишена смысла. Обычно, как только они находят путь к духовному развитию, неврозисчезает121.
Перечисленные Юнгом ложные цели и золотые идолысоответствуют западной мечте об успехе; при этом мужчины не чувствуют себяуспешными, даже если достигают этих целей и приносят жертвы этим идолам. Ониощущают напряжение, испытывают стыд и одиночество. Кто из нас может забытьсемью, стоящую у могилы Вилли Ломана, героя книги Артура Миллера "Смертьморяка"? В то время как его друг Чарли произносит панегирик рабочемучеловеку, ушедшему в трудные времена в иной мир, сын Вилли изрекает грустнуюистину: "Чарли, этот человек не знал, кем он был"122.
Трудно себе представить более печальные слова о жизнимужчины, особенно такого, который занимался тяжелым трудом и был искалечен. Нозачем нам жить здесь, на этой планете, если не пытаться себя познать? Мужчиныперестали задавать нужные вопросы, а потому продолжают мучительно страдать досамой смерти. Они могут спасти себя, только возродив в душе ощущение своеговнутреннего странствия. Они просто обязаны это сделать, у них нет другоговыхода.
Недавно один пациент рассказал мне следующий сон:
Я нахожусь в воде с еще одним мужчиной. У него свело ногу.Он тонет. Мне надо ему помочь, но я плохо плаваю. Мне нужно что-то сделать. Мнестрашно, но все равно я ныряю вниз, нахожу его на дне и вытаскиваю наверх.Делаю ему искусственное дыхание. Больше некому. Он начинает дышать и приходит всебя.
Тонущий мужчина - это сам сновидец, интуитивноеэго-сознание которого знает, что он должен спастись. Но спастись он может,только если погрузится в свои собственные глубины и возьмет на себяответственность за оживление, то есть за восстановление дыхания ("re-spiration" - в-дыхание, в-несение духа,spiritus). За нас никто не может этогосделать; нам нужно снова встать на путь героического странствия и погрузиться всвои глубины. Это настоящая мужская работа, работа спасателя.
Совершив внутреннюю работу, мужчины смогут внимательнопосмотреть на окружающий их мир. Большинство мужчин ищут самоутверждение вовнешней деятельности, но они все равно не ощущают своей значимости, даже еслидостигают успеха. Эта деятельность нужна им для утверждения своей идентичности,если не проделано достаточно внутренней работы в процессе индивидуации. Какзаметил Альбер Камю, "без работы жизнь загнивает. Но когда в работе нетдуши, жизнь задыхается и умирает"123. Даже если у нас нетвозможности пренебрегать материальной стороной жизни, мы все равно должны бытьуверены в том, что наша работа придает смысл нашей жизни. А значит, мужчинамприходится решать заново, кто они и на что им тратить свою драгоценную энергию.
Ни один мужчина не может покинуть дом или оказаться в чужомдля него мире, не испытывая глубоких душевных и телесных страданий. Но ондолжен научиться сказать самому себе: "Я не должен отождествлять себя ни смоей травмой, ни с моей защитой от этой травмы. Я совершаю свое странствие".Полученные травмы могут погубить душу, а могут развить работу сознания. Но лишьвозрастающее сознание может каким-то образом озарить странствие. Мигель деУнамуно выразил этот вызов так:
Стряхни свою грусть и воспрянь духом...
Разбрасывай себя по пути, как семя, и...
Не оборачивайся, ибо ты повернешься к смерти,
И не позволь прошлому встать у тебя на пути.
Оставь наезженную колею - то, что в тебе умерло,
Ибо жизнь течет иначе, чем плывут облака,
Однажды работа приведет тебя к себе124.
Чтобы мужчина мог спасти себя сам, ему нужно возобновитьдушевное странствие. Он должен снова обрести способность увидеть себя вбезграничном и вечном мире, который гораздо шире окружающей егодействительности. Юнг задается вопросом о человеке, и этот вопрос каждый из насдолжен адресовать себе:
Связан он с чем-то бесконечным или нет? Это насущный вопросего жизни... Если мы понимаем и чувствуем, что здесь, в этой жизни, у нас естьсвязь с бесконечным, наши желания и установки изменяются. В конечном счете мычего-то стоим, если только что-то собой представляем, а если нет, значит, нашажизнь была потрачена впустую125.
Дело не в том, что именно мужчина чувствует и какой оттенокпринимают эти чувства: религиозный, политический или семейный. Он сам представляетсобой свое странствие, и это обстоятельство имеет решающее значение. Вполнепонятен ужас, который он может испытывать, находясь в бурных водах жизни, но,отказываясь от необходимости плыть под парусами, ухватившись за любую идеологиюили зависимость от кого-то, он теряет свою маскулинность. Пришло время бытьчестными перед собой, признать страх, но - продолжать странствие.
Требование совершать странствие - это не оправданиенарциссизма. Мужчина по-прежнему должен выполнять взятые на себя обязательствапо отношению к другим, чтобы нести свою ответственность. Вместе с тем он слышиту себя внутри неумолимый зов индивидуации. Если же, забыв об этом зове, онстанет разбрасываться в течение всего короткого пребывания на Земле, то станетпроблемой для окружающих. Совершать странствие в мире души - значит, помогатьприроде, жить ради людей и таинства, которое превращает нашу жизнь впотрясающий эксперимент. Тогда мы будем служить воплощением незримого, освещаяэтот короткий период времени между двумя великими таинствами. Как сказал Юнг: "Жизнь... - это короткий промежуток времени между двумя великими таинствами, которые суть одно".
Если эта книга вызывает пессимизм в отношении близкихсоциальных изменений или скептицизм в отношении мужского движения, она все женесет в себе оптимизм, связанный с возможностью каждого человека расширить своесознание, найти в себе мужество, чтобы измениться, перевернуть свою жизнь и темсамым привнести это изменение в мир.
В историческом плане изменения наступают тогда, когдакультура становится слишком односторонней. Тогда компенсация возникает вбессознательном всех людей, живущих в этой культуре. Она проявляется в том, чточеловек обретает дар интуитивных озарений; иными словами, человек, для которогосодержание бессознательного становится более доступным, извлекает из глубиныбессознательно отвергавшиеся ценности. Художник, возможно, становится первым,кто начинает воплощать в своей работе эти ценности, и тогда он опережает своевремя. Он может страдать от насмешек, социального отвержения или, хуже того, отбезразличия, но брошенные им семена начинают понемногу прорастать у другихлюдей. Пророка можно замучить, однако его истина все равно бросает обществувызов. То же самое происходит и сейчас: кота выпустили из мешка, узы Сатурнаослабли. В воздухе ощущаются перемены. Нет ничего удивительного в том, чтодиктаторы подавляли художников и людей, обладавших предвидением, ибо они -самые опасные для сатурнианского контроля, на котором основано групповое мышление.
В XIX веке дети были собственностью, которую можно было продать или отдать внаем.Женщины были бесправным имуществом, недостойным уважения. И с самого началаистории мужчины подавляли и притесняли друг друга. И если сейчас мы сталивосприимчивы к правам детей, а женщины требуют и получают заслуженное уважение,то мужчины в значительной степени превратились в лишенные души машины. Когдафранцузский генерал Льюти собрался посадить молодое деревце, его предупредили,что пройдет целых сто лет, прежде чем оно расцветет. "Раз так, значит,нужно сделать это прямо сегодня",- ответил он127. И мы тожедолжны немедленно начать делать то, что собирались сделать. Каждый из нас - эточасть проблемы, и на индивидуальном уровне - часть ее решения. Пока мы нестанем свободными, ничто не изменится.
Наступило время перестать лгать: время противостоять тем,кто говорит, что мужчиной является тот, кто обладает властью над другиммужчиной, женщиной или ребенком. Наступило время противостояния тем, ктоподавляет других: страшным фанатикам, елейным политикам и им подобным. Аглавное, наступило время нарушить деспотическое молчание, продлевающеевладычество Сатурна, заставляющее мужчин стыдиться и разделяющее их междусобой. Пусть мужчины расскажут о своих тайнах. Это нити лилипутов, которыесвязывают Гулливера.
Присоединение к "революции" вовсе не означаетборьбы за тарелку супа. Это означает, что человек становится честным поотношению к своей жизни. Революция начинается "дома", во внутреннеммире. Теперь читатель знает, что он не такой чужой, что он может позволить себеиспугаться, что, по существу, он не один, что другие переживают то же, что ион, и страдают вместе с ним где-то рядом.
"Революция" начинается, когда мужчины прекращаютсебя обманывать, когда они осознают свои тайны и берут за них на себяответственность. Они по-прежнему должны бороться и страдать, но теперь онимогут быть честными. Они должны начать "революцию" с самих себя иосознать, что предъявление Сатурном своих прав, на признании которых онивыросли, кастрирует и губит их так же верно, как это делали старыедеспотические боги своими кастрирующими серпами.
Мужчина, который избавляется от тени Сатурна, очень многоделает и для других, знают они об этом или нет. Он твердо знает, что никто несможет взять над ним власть, пока он сам этого не позволит. Он принял для себянеобходимость своего душевного странствия. Его жизнь приобретает новый смысл, иего мольба, по выражению Казанцакиса,- "это доклад солдата своемугенералу: вот что я сегодня сделал, вот как я сражался, чтобы выиграть бой насвоем участке, вот с какими препятствиями я столкнулся и вот как я планируюсражаться завтра"128. Когда один, другой, третий мужчинаначинают брать на себя ответственность за свою жизнь, старые деспоты ослабляютсвою хватку.
Как известно, однажды до Зевса дошел слух, что во Вселеннойесть сила, больше, чем сама власть, и Громовержец до смерти испугался. В своейобычной бычьей манере Зевс со своими подручными, Силой и Могуществом,самодовольно властвовал, внушая страх всем вокруг. В ущелье Кавказа страдалдаже Прометей, само имя которого предвещает революцию. Но энергию никогданельзя подавить. Эту силу, которой боятся все быки и деспоты, зовутСправедливость, и перед ней должны испытывать трепет даже боги.
Когда низвергнут бог-тиран, когда люди уходят из-под тениСатурна, когда они отказываются от общественных ожиданий и занимаются поискомсвоего пути, возвращается справедливость. Да, пока большинство мужчин все ещеиспытывает притеснение; они отыгрывают свою боль, притесняют других мужчин,ущемляют женщин и обижают детей. Естественно, здесь не может бытьсправедливости. Но каждый из нас обязан ее найти, сначала в своем сердце, а затемна долгом пути, который ведет вперед.
Странник, ты прошел длинный путь, ведомый этой звездой.
Но царство желаний - на другой стороне ночи.
Может, попрощаешься с ним, дружище, давай, наслаждаясь, путешествоватьвместе,
Переживая катастрофы и питаясь чистым светом129.
[112] Генри Дэвид Торо - известный американский ученый серединыXIX века, исследователь в областиестественных наук, в основном биологии.