Согласно Юнгу, человеческая психика носит целостный характер и представляет собой единство взаимодополняющих сознательных и бессознательных процессов. В соответствии с этим психическое подразделяется на сознательный и бессознательный аспекты. Эти аспекты, или составляющие психики, не только восполняют друг друга, но и находятся друг с другом в компенсаторных отношениях. Компенсация — основное правило психической деятельности, а сознание лишь малая часть психики как целого. Последнее характеризуется дискретностью, узостью, степенью ясности. Примерно треть жизни мы проводим в сонном состоянии с выключенным сознанием. Вне сознания протекает и все раннее детство человека. Как замечает Юнг: "Сознание способно нести весьма малое информационное содержание одномоментно. Все прочее в данный миг не осознается, и мы получаем ощущение непрерывности или общего понимания, осведомленности об осознаваемом мире только через последовательность сознательны моментов".[8]
В одной из своих лекций Юнг говорил: "Причина, по которой сознание существует и остается настоятельная необходимость в его расширении и углублении, довольно проста: без сознания дела идут не столь блестяще".
Юнг определял сознание как, собственно, функцию, или активность, которая поддерживает связь психических содержаний с эго; этим путем он концептуально отличал его от психического, относимого как к сознанию, так и к бессознательному. В юнговской модели эго не идентично сознанию, оно всего лишь центральный комплекс сознательного разума. Юнг также считал, что сознание не существует без различения противоположностей. Изначальные или первичные противоположности — это сознание и бессознательное, но, фактически, становление сознания включает в себя различение на всем спектре противоположностей, в котором мужское и женское, добро и зло лишь малая толика.
Юнг описал два отчетливых способа, которыми строится сознание, или два пути, на которых строится сознание. Один представляет момент высокого эмоционального напряжения, связанный с ситуацией во внешнем мире. Юнг сравнивал его со сценой в "Парцифале" Вагнера, в которой герой в момент самого величайшего искушения вдруг осознает значение раны Рыбьего короля. Другой осуществляется в состоянии созерцания, когда идеи проходят перед разумом подобно образам сновидения. Между двумя очевидно несвязанными и отдаленными друг от друга идеями вдруг происходит вспышка ассоциации. В обоих случаях наблюдается разрядка энергии напряжения, внутренней или внешней, осуществляющей осознание. Обычно мы переживаем такие вещи как внутреннее прозрение, инсайт или откровение. В юнговской модели психического сознание оказывается высшей структурой, надстройкой, возвышающейся над или основывающейся на бессознательном, или же восходящей над ним, произрастающей из него. Вот как Юнг это описывает:
"Сознание не творит самое себя — оно бьет ключом из неведомых глубин. В детстве оно медленно и постепенно просыпается и на протяжении всей жизни каждое утро восстает из недр сна из несознательного состояния. Оно подобно младенцу, ежедневно рождающемуся из материнского лона бессознательного. Тщательное исследование процессов сознания позволяет утверждать, что оно не только находится под влиянием бессознательного, но и беспрестанно всплывает из него в форме бесчисленных спонтанных идей и внезапных вспышек мысли."[9]
Сознание в значительной степени продукт восприятия внешнего мира и ориентации в нем. Юнг отмечает, что не случайно французские и английские психологи XVII-XVIII столетий пытались вывести сознание из ощущений, говоря, что "нет ничего в разуме, что до того не присутствовало бы в чувстве". Разъясняя свое понимание места и роли сознания в психике, Юнг отмежевывается от Фрейда, который "выводит бессознательное из сознания". "Я ставлю вопрос обратным образом,— говорит он,— возникающая в сознании вещь вначале не осознается, и осознание ее вытекает из неосознанного состояния <...> так что сознание, скорее всего, продукт бессознательного".[10]
Юнг полагал, что сознание зависит от рабочего отношения между сильным и гибким эго и Самостью, регулирующим центром психического. Это отношение или эта связь является неотъемлемой частью того, что Юнг называл индивидуацией (см. ниже). Стать сознательным подразумевает пробуждение к пониманию того, почему мы делаем то, что мы делаем, осознание того множества путей и способов, которыми бессознательное влияет на различные аспекты нас самих. Юнг оставил нам основную составляющую знания, его основу, корпус, ствол, тело, а также множество инструментов и приспособлений, полезных для уменьшения бреши, зазора между эго и бессознательным. На практических примеpax он достаточно ясно продемонстрировал, как наша личностная психология влияет на взаимодействия с другими людьми.
Центром сознания (или его субъектом) и, кстати, отправной точкой всей эмпирической психологии является эго. Эго выступает как знак личности, местопребывание индивидуальности и всех психических содержаний, которые осознаются и в этом смысле должны быть связаны с эго. Бессознательное включает все психические элементы, выходящие за пределы сознательного представления, и поэтому с эго не связано. Таким образом, еще раз подчеркнем, что психику нельзя приравнивать к сознанию, она неизмеримо больше, чем сознание. Нами движут не только внешние стимулы — раздражители, но и внутренние импульсы. Именно последние неподвластны сознанию, не подлежат его контролю.
Что же такое эго, к которому стекается весь поток осознаваемых психических содержаний? Это комплекс данных, конституированный прежде всего общей осведомленностью относительно своего тела, своего местопребывания в мире — иначе, существования — и данными памяти; у человека также есть определенные идеи относительно своего прошлого и будущего бытия. Поэтому эго есть комплекс психических данных. В свою очередь, понятие комплекс в аналитической психологии имеет свой специфический смысл. По определению Юнга, он является "агломерацией ассоциаций — чем-то вроде слепка более или менее сложной психологической природы — иногда травматического, иногда просто болезненного аффектированного характера" (АП, с.46).
Комплекс несет в себе определенную энергию и образует как бы отдельную маленькую личность. Отдельные комплексы, образуя вкупе целостную структуру психики индивида, являются сравнительно автономными группами ассоциаций, имеющих тенденцию жить своей собственной жизнью отдельно от его намерений. Иначе комплекс можно определить как эмоционально загруженный психический фрагмент или элемент, представленный в виде некоей последовательности или структуры связанных друг с другом идей и образов, сконцентрированных вокруг центрального ядра. Изучение этого ядра обнаруживает присутствие архетипического образа. Комплекс, помещаясь в бессознательной части структуры психики, представляет собой совершенно нормальное явление в противоположность пониманию Фрейда, который считал коплексные проявления патологическими.
Процессы, протекающие в сознании и бессознательной сфере, следуют различным принципам. Принципом сознания являются отражение, рефлексия; бессознательное следует принципу автономности. Бессознательное рефлектирует не внешний мир а само себя. Это происходит потому, что в каждом индивиде живет настоятельное стремление к внутреннему единству, при котором различные комплексы, противоположности, все составляющие его личности уравновешивали бы друг друга, а сознание находилось бы в обоюдной связи с бессознательным. Для Юнга личность выглядела как результат некоего усилия, достижения, а не просто как нечто дарованное. "Если бессознательное вместе с сознанием может восприниматься как взаимоопределяющий фактор, если мы сможем жить так, чтобы максимально учитывать потребности сознательного и бессознательного, тогда сместится центр тяжести всей нашей личности. Он перестанет пребывать в эго, которое вряд ли является единственным центром психики, и окажется в гипотетической точке между сознательным и бессознательным. Этот новый центр можно было бы назвать "самостью" (CW13, par. 67).
Самость, по Юнгу, выражает психическую целостность человека и оказывается субъектом всей психики. Между внутренним и внешним миром человека пребывает эго-комплекс, задача которого — приспособление к обоим этим мирам. Экстравертной ориентацией эго связывает себя с внешней реальностью. Интроверт сией эго постигает внутреннюю субъективную реальность и адаптируется к ней.
Уделяя внимание голосу, идущему изнутри, человек обртает новое единство сознания и бессознательного, которое Юнг назвал "индивидуацией". Путь индивидуации — это непременно духовное путешествие; "только тот, кто сознательно внемлет с внутреннего голоса, становится личностью" (CW17, par. 308, ру ский пер: КДД, с. 200).
Исчерпывающим выражением пути индивидуации является уже упомянутая самость. Это центральное понятие юнговской психологии, архетип единства и целостности. Выражаясь иначе, самость есть "образ и принцип Бога в человеке".[11]
Индивид в своих поисках самореализации и единства становится средством "Божественного промысла" (CW10, par. 588). Выполняя свое высшее предназначение, он не только познает смысл жизни, но и исполняет Божью волю.
Следует учесть, что существует определенная опасность оказаться в ловушке релевантности юнговских идей относительно внутренней жизни, в результате чего мы забываем, что индивидуация включает в себя также активное участие в жизни внешнего мира. Юнг, например, проявлял живейший интерес к вопросам швейцарской политики, выступал в печати по различным вопросам общественной жизни, ежегодно проходил двухнедельные армейские сборы. Невозможно достичь подлинной индивидуации, замкнувшись в башне из слоновой кости. Об этом Юнг писал:
"Мы живем во времена великих потрясений: политические страсти воспламенены, внутренние перевороты привели национальности на порог хаоса, сотрясаются даже сами основы нашего мировоззрения. Это критическое состояние вещей имеет огромное влияние на психическую жизнь индивида, так что доктор должен принимать во внимание эффекты такого воздействия с особым тщанием. Раскаты грома социальных потрясений слышны не только на улицах и площадях, но и в тишине консультационных кабинетов. И если психотерапевт ответствен перед своими пациентами, то он не смеет уводить их на спасительный остров тихой природы теорий, но сам же должен постоянно погружаться в пучину мировых событий, для того чтобы участвовать в сражении конфликтующих страстей и мнений. Иначе он не сможет правильно понять и оценить сущность проблемы пациента или помочь выйти ему из недомогания, выглядывая из своего убежища. По этой причине психолог не может избежать схватки с современной историей, даже если его собственная душа страшится политического волнения, лживой пропаганды, дребезжащих речей демагогов."[12]
Геометрически самость представлена Юнгом как центр и окружность одновременно. В пределах своего парадоксального союза самость объединяет все противоположности, воплощенные в мужском и женском архетипах. Так что продукт подобного союза символически часто описывается как гермафродит. Другие многочисленные примеры центрального архетипа как единства противоположностей дает нам алхимический символизм. К примеру, философский камень — одна из главных целей алхимического процесса — изображался в символике брачного союза красноте короля и белой королевы или единства солнца и луны, огня и воды. В алхимии, о чем не следует забывать, неутомимые любознатели из средневековья стремились не только к "деланию" золота из неблагородных металлов, но и к совершенствованию своей собственной природы.[13]
Поэтому "деяние" алхимиков по совершенствованию вещества одновременно являлось психологическим процессом, ставящим целью совершенствование человека. Поздние работы Юнга во многом связаны с алхимией. Он находил параллели между превращениями, описываемыми алхимиками, и процессом индивидуации, наблюдаемым им у своих пациентов.
Юнг обнаружил, что самость воплощается в символах, кратных четырем и имеющих круговую структуру. Он назвал эти символы "мандалами", использовав санскритское слово. Мандалы на Востоке символизируют объединение и используются для медитации. В многочисленных случаях расстройства сознания созерцание мандал служит целям исцеления — компенсации, наложения упорядоченной структуры. Мандалы находят в культурных продуктах всех времен и народов, они представляют основной определяющий и интегрирующий принципы, лежащие в самой основе психики (Человек и его Символы. СПб., 1996, с 312 и далее).
Требование внешней адаптации ведет к сооружению особой психической структуры, которая посредничала бы между эго и социальным миром, иначе — обществом. Такая посредническая структура называется "персоной". Это общественное лицо индивида, принятое им по отношению к другим людям. Персона состоит из многочисленных элементов, часть из которых основывается на личностных пристрастиях индивида, а часть образуется на базе общественных экспектаций (социальных ожиданий от данной личности).
Персона всегда представляет некий компромисс между индивидуальностью и надеждами на нее других людей. Это как раз и есть та роль, которую каждый играет в обществе. Но, помимо этого, персона выступает как защитное покрытие, некая "кожа", оберегающая внутреннее, личное и ранимое от публичных взоров, от внешнего прикосновения. Среди множества символов, характеризующих персону, следует отметить одежду, которую носят люди. Так что сны, в частности демонстрирующие отсутствие, утрату одежды или ее несоответствие ситуации, говорят о проблеме персоны. В идеале персона всегда соответствует месту и времени, хорошо подогнана к индивиду и легко меняет "свое выражение", т. е. пластична.
Иногда персона обеспечивает своего носителя авторитетом и престижем, принадлежащими коллективу, какой-либо социальной группе и не предусмотренными для личного пользования. Подобное отождествление с персоной приводит к личностной инфляции, т е. к разбуханию личности и отчуждению ее от реальности. Примером может служить сказочный Голый Король (или политический деятель, выступающий в бане как на митинге).
К другим расстройствам персоны можно отнести ее утрату, что делает индивида сверхчувствительным и беззащитным к любым общественным прикосновениям, либо другую крайность, а именно ригидную персону, характеризующуюся избыточной защищенностью, которая только мешает нормальной приспособляемости, реальной адаптивности. Таким образом, персона отличается от личности, от настоящего лица индивида.
Аналогично персоне, расположенной между эго и внешним миром, другая психическая структура, называемая тенью, находит свое место между эго и внутренним миром бессознательного. Тень представляет собой сплав личностных характеристик и психических потенций, о которых индивид не имеет никакого представления, попросту не осознает. Обычно тень, на что, собственно, указывает сама этимология слова, содержит непривлекательные, негативные стороны психики, которые уважающее себя эго не позволяет идентифицировать в самом себе.
В снах тень может быть представлена фигурами-персонажами преступников, забулдыг, нарушителей супружеской верности и т.п. Зрительно тень совпадает по половому признаку с полом сновидца.
Неспособность увидеть и признать свою тень является причиной очень многих наших невзгод и страданий. Ведь все то, что человек не в силах распознать в себе самом, следуя неумолимому закону, он вынужден увидеть в других. Таким образом, тень является к нам "спроецированной", т. е. зафиксированной наподобие маски на лице родственника, друга, политического деятеля или национального врага. Это означает, что бессознательное качество себя самого вначале опознается и отреагируется [14] на внешних объектах. Пока тень остается спроецированной, индивид может легко ненавидеть и свободно обвинять все те качества, которые он видит в других. Тем самым поддерживается свое собственное чувство правоты. Показательным примером коллективной тени может служить ситуация межнациональных конфликтов: армяне — азербайджанцы, литовцы — русские, грузины — абхазы и т. д. Именно подобная вражда вспыхивает между национальностями, когда миллионы людей соглашаются вместе проецировать свою тень Я других, отрицая ее наличие в себе.
Обнаружение тени как личностного содержания, особенно если оно было слишком негативным, может вызвать поначалу замешательство и депрессию Это выглядит особенно показательно в тех случаях, когда предшествующая установка эго была чрезмерно амбициозна. К примеру, фанатичный коммунист, ругавший империализм и внезапно получивший наследство на Западе.
Тень оказывается первичным уровнем бессознательного, с которым встречаешься в психологическом анализе. Но далеко не всегда тень заведомо несет в себе негативное содержание. Зачастую и положительные бессознательные потенции личности находятся в тени. В таких случаях говорят о "положительной тени". К тому же злое деструктивное начало тени часто проявляется в результате особых обстоятельств, а не по причине собственной отрицательной сущности. Скажем, мы замечаем, что животные делаются агрессивными во время голода, аналогично люди в сложных для выживания условиях становятся в массе более возбужденными и склонными к негативному поведению. Однако человеческие недостатки можно превратить в достоинства, создав соответствующие условия, тогда и сама тень потеряет многое из своего отрицательного аспекта. Иначе, получив сознательное внимание и поддержку со стороны общества, можно свои недостатки превратить в достоинства.
Понятие тени и ее проекции равным образом применимо и к явлениям общественной психологии. Показательным примером того, до какой степени может дойти проекция коллективной тени, служит преследование евреев нацистами.
Бессознательная психика как целое представлена двумя частями: одна из них "личное" бессознательное, или тень, другая — "коллективное" бессознательное. Личностное бессознательное — поверхностный слой психики — содержит личностные содержания индивида, принадлежащие непосредственно самому индивиду, который может и, собственно говоря, зачастую и делает их осознанными, а значит, интегрированными в сознании, в эго. Сюда относятся бывшие содержания сознания, слабоэнергизированные восприятия, не доходящие до порога сознания, или подпороговые впечатления, различные комбинации слабых и неясных представлений, не соприкасающихся с сознательной установкой. Вообще для этого уровня бессознательного характерно то, что его содержания, реализованные в сознании, переживаются как принадлежащие эго, собственному "я".
Коллективное бессознательное складывается из межличностных, универсальных содержаний, которые индивидуальным эго ассимилированы быть не могут. Здесь психические содержания переживаются как нечто внешнее и чуждое по отношению к эго. В этом смысле коллективное бессознательное выступает как объективная психика в противоположность психике субъективной, реализуемой в личностном бессознательном. Содержания объективной психики принадлежат не одной личности, а всему человечеству, этносу, народу, группе. Индивидуальное существование не производит эти содержания, последние оказываются врожденными психическими формами, или "архетипическими образами", о чем мы уже упоминали выше. Архетипический образ тем не менее проявляется в индивидуальной психике в символическом виде. Его следует отличать от архетипа, собственно жесткого структурного начала психики. Юнг сравнивал архетип с кристаллической формой, реформированной специфическим образом независимо от материального воплощения. Конкретная же индивидуальность архетипа реализуется символическим путем через архетипический образ, представление. Последнее зависит — и варьирует в пределах этой зависимости — от той или иной констелляции психических элементов. Со своей стороны, архетипы упорядочивают эти психические элементы в архетипических образах.
Возвращаясь к упомянутому выше различению между личностным и коллективным, следует указать, что между ними располагается психическая структура, связывающая эти уровни и умеющая быть одновременно и там и тут. Имеется в виду "анима" у мужчин и "анимус у женщин. Анима представляет автономное психическое содержание в мужской личности, которое условно можно назвать "внутренней женщиной" в мужчине. Анима психически воспроизводит женское начало у мужчины и символически представлена женской фигурой — галереей образов от проститутки и совратительницы до мудрой святой (София), духовной наставницы. Женское начало персонифицируется в принципе "Эроса", относящегося к любви и родственным узам. Мужская влюбленность как состояние есть проекция анимы. Совмещение эго и анимы делают мужчину женоподобным, не в меру чувствительным и обидчивым. Мужчина начинает вести себя как находящаяся в подчинении, чувствующая себя неполноценной женщина. В таких случаях можно говорить об "одержимости анимой". Эти состояния приводят к психическому параличу, к неспособности самостоятельного поведения, сведенного до положения "шелкового мальчика". Вероятнее всего, можно ожидать появления такого состояния у мужчины в отношениях с женщиной, эмоциональные отношения с которой весьма запутаны. В реальной жизни это чаще всего происходит с собственной женой. Полноценное психологическое развитие анимы позволяет мужчине глубоко осознать и осмыслить природу человеческих взаимоотношений и обеспечивает ему возможность проникать в глубинные уровни психического, в его архетипические слои.
Соответственно анимус представляет мужские психические элементы в психологии женщин. Символически это выражено рядом мужских фигур, начиная от страшного насильника, сексуального маньяка, терроризирующего свою жертву, до святого, пронизанного светом радости и доброты. Персонификация мужского начала в женской природе носит название "Логоса", представляющего способность к осознанию, рефлексии, постижению разумом. В сумме это составляет рациональное начало, тогда как анима есть начало эмоциональное. Возникновение чувства любви у женщины аналогичным образом обязано проекции анимуса. Субъективная идентификация эго с анимусом понуждает женщину утрачивать контакт с ее женской природой и вести себя как неполноценный мужчина. Женщина в этом состоянии становится более жесткой, более агрессивной и самоуверенной. Одержимость анимусом заставляет женщину проявлять больший интерес к власти к обладанию, нежели поддерживать взаимоотношения или родственные связи. В этом случае она начинает утрачивать в себе качества жены, матери, бабушки. Как и в случае с мужской анимой анимус чаще всего обнаруживается в связи с эмоционально значимым мужчиной, в частности с мужем. Различные в своих проявлениях анима и анимус в целом имеют одинаковые характеристики и весьма схожи друг с другом. Они также испытывают взаимное влечение друг к другу, малейшее свидетельство одного тотчас же вызывает проявление другого у партнера. Зрелый и хорошо развитый анимус" весьма ценный психический компонент, позволяющий женщине действовать более разумно и целенаправленно, более соответствовать аниме мужчины. Сходным образом здесь обеспечиваются возможности проникновения в архетипические пласты психики.
[8] К.Г.Юнг Аналитическая психология, СПб , 1994 С 15, далее АП
[9] К.Г.Юнг. О психологии восточных религий и философий., М., 1994. С
[10] К.Г.Юнг. Йога и Запад, Киев., 1994. С. 66.
[11] Какабадзе В. Л. Теоретические проблемы глубинной психологии. С. 109.
[12] И.Одайник. Психология политики. СПб, 1995, с. 370.
[13] См. Морозов Н.А. В поисках философского камня СПб , 1909
[14] Огреагирование (acting out) — психоаналитический термин, обозначающий невербальную манифестацию, зачастую эмоционально окрашенную