Мария-Луиза фон Франц

Анима: женщина  внутри

Сложные и тонкие этические проблемы не обязательно приходят вместе с появлением тени. Часто возникает другая "внутренняя фигура". Если сны видит мужчина, он обнаруживает женскую персонификацию своего бессознательного; в случае женщины это будет мужская фигура. Нередко эта вторая символическая фигура появляется вслед за тенью, принося тем самым новые и несколько иные проблемы. Юнг назвал эти мужскую и женскую формы соответственно "анимус" и "анима".

Хорошим примером того, каков опыт анимы в качестве внутренней фигуры в мужской психике, являются шаманы у эскимосов и других арктических племен. Иные из них даже носят женскую одежду или изображают женскую грудь на верхней одежде, заявляя о своей внутренней женственности — эта их сторона позволяет им вступать в контакт со "страной духов" (т.е. тем, что мы называем бессознательным).

Один описанный в литературе случай показывает нам юношу, который проходил инициацию у старого шамана, зарывшего юношу в снежную яму. Он впадает в сонливое состояние, чувствует себя опустошенным. В этом коматозном состоянии юноша неожиданно видит светящуюся женщину. Она обучает его всему тому, в чем он нуждается, а потом, как его дух-хранитель, помогает в практике его нелегкой профессии, связывая его с потусторонними силами. Этот опыт указывает на аниму как на олицетворение мужского бессознательного.

В индивидуальных своих проявлениях характер анимы у мужчин, как правило, формируется его матерью. Если он ощущает, что мать оказывает на него отрицательное влияние, то его анима часто будет проявлять себя в раздражительности, подавленности, неуверенности, обидчивости, в чувстве небезопасности. (Правда, если он способен преодолевать эти негативные моменты, они могут усиливать его мужественность). В душе такого мужчины негативная фигура матери-анимы будет без конца твердить одно и то же: "Я — ничтожество. Ничто не имеет никакого смысла. У других все иначе, а вот у меня... Меня ничто не радует". Эти "настроения анимы" вызывают своего рода отупение, страх болезни, бессилия, роковой случайности. Вся жизнь приобретает мрачный и подавляющий вид. Такие темные настроения могут даже подталкивать мужчину к самоубийству — тогда анима становится демоном смерти. В этой роли она выступает в фильме "Орфей" Кокто.

Французы называют такую фигуру анимы femme fatale. (Более мягкая версия этой темной анимы олицетворена Королевой Ночи в "Волшебной флейте" Моцарта). Греческие сирены или немецкие лорелеи также персонифицируют этот опасный аспект анимы, символизируя в этой форме разрушительную иллюзию. Следующая сибирская сказка иллюстрирует поведение подобной разрушительной анимы:

Однажды одинокий охотник увидел прекрасную женщину, выступившую из темного леса по другую сторону реки. Она помахала ему рукой и запела:

Одинокий охотник в сумеречной тишине
Приди ко мне! Мне тебя не хватает!
Я обниму тебя, теперь же обниму!
Приди, приди, мой очаг рядом.
Приди, одинокий охотник, сейчас, в сумеречной тишине.

Он сбросил с себя одежды и поплыл через реку, но неожиданно она обратилась совой и улетела, злобно над ним насмехаясь. Он попытался поплыть обратно к своей одежде, но утонул в холодной реке.

В этой сказке анима символизирует принятие желаемого за действительное, нереальную мечту о любви, счастье, материнском тепле (ее очаг) — такой сон уводит мужчину от реальности. Охотник утонул, так как погнался за неосуществимой фантазией.

Негативная анима проявляется в мужской личности также в форме язвительных, ядовитых, уничижительных замечаний, которые все обесценивают. Замечания такого рода всегда содержат в себе частицу истины, но они утонченным образом деструктивны. По всему миру существуют легенды, в которых присутствует "ядовитая девица" (так она зовется на Востоке). Это прекрасное существо, скрывающее под платьем оружие или яд, которыми она убивает своего любовника в первую же ночь. В этом облике анима холодна и безжалостна, подобно иным жутким сторонам самой природы. В Европе до сего дня эти стороны находили свое выражение в вере в ведьм.

Если, с другой стороны, опыт собственной матери был положительным, это также придает аниме типичные черты, но уже совсем иные. В результате мужчина либо сам становится женски изнеженным, либо женщины на него молятся, а потому он не способен совладать с трудностями жизни. Анима такого рода делает мужчин сентиментальными, обидчивыми, как старые девы, чувствительными, как та принцесса из сказки, которая чувствовала горошину под 30 матрасами. Еще более тонкие проявления негативной анимы встречаются в некоторых сказках в виде принцессы, требующей от своих поклонников разгадать серию загадок или, например, суметь спрятаться у нее на глазах. Если они не дают ответа, либо если она их обнаружит, то они должны умереть, причем она неизменно выигрывает. Анима в этом облике вовлекает мужчин в разрушительные интеллектуальные игры. Мы замечаем воздействие таких трюков анимы во всех тех невротических псевдоинтеллектуальных диалогах, которые препятствуют прямому соприкосновению с жизнью и реальными делами. Мужчина так много рассуждает о жизни, что уже не способен ее жить, теряет свою спонтанность, само чувство жизни.

Чаще всего анима выступает в форме эротической фантазии. Мужчины погружены в свои фантазии, когда они посещают порнографические фильмы или стриптиз, разглядывают соответствующие фотографии. Это — грубый, примитивный аспект анимы, который делается компульсивным лишь там, где мужчина недостаточно культивирует свои чувства в отношениях с другими — его чувственная установка к жизни осталась инфантильной.

Все эти стороны анимы наделены той же тенденцией, которую мы уже наблюдали в случае тени: они могут проецироваться. Притом так, что они могут делаться для мужчины чертами какой-то конкретной женщины. Именно анима вызывает внезапную влюбленность в первый раз увиденную женщину — мужчина сразу знает, что это "Она". Он словно всю жизнь уже был с ней знаком, он столь беспомощен в своей влюбленности, что для внешнего наблюдателя это выглядит как совершеннейшее безумие. Такие проекции анимы притягиваются прежде всего "чарующими" женщинами, поскольку мужчины могут придавать практически любые черты этому очаровательно-неопределенному созданию — вокруг нее как бы сами собой сплетаются фантазии.

Проекция анимы в форме такой внезапной и страстной любви может оказать самое неблагоприятное влияние на семейную жизнь мужчины. Скажем, это ведет к так называемому "любовному треугольнику" со всеми сопровождающими трудностями. Терпимое решение такой драмы можно отыскать только с опознанием анимы в качестве внутренней силы. Тайной целью бессознательного, вызывающего такие запутанные ситуации, является побуждение мужчины к развитию: он должен сам стать зрелым человеком, интегрировать большую часть своей бессознательной личности и привнести ее в свою действительную жизнь.

О негативной стороне анимы сказано достаточно — у нее имеется не меньше положительных сторон. Например, анима отвечает за способность мужчины правильно отыскать партнера по браку. Другая функция не менее важна: всякий раз, как логический разум мужчины не способен различать скрывающиеся в его бессознательном факты, ему на помощь приходит анима. Еще более жизненно важной будет роль анимы, когда она как бы настраивает ум мужчины на подлинные ценности, а тем самым открывает путь к истинным глубинам души. Словно некое внутреннее "радио" настраивается на какую-то волну, исключая отклонения и позволяя слышать голос Великого Человека. Помогая настроить это внутреннее "радио", анима принимает роль проводника, посредника во взаимоотношениях с внутренним миром и Самостью. В этом облике она выступала в приведенном выше примере с инициацией шамана; такова роль Беатриче в Paradiso Данте; сходную роль играет богиня Изида во сне Апулея, знаменитого автора "Золотого осла", когда она приводит его к более высокой и более духовной форме жизни.

Сон 45-летнего психотерапевта может помочь нам прояснить то, как анима становится внутренним вожатым. Перед тем, как ему приснился этот сон, когда он вечером ложился спать, ему в голову пришла мысль, что трудно переносить жизнь в одиночку, не имея поддержки церкви. Он позавидовал людям, которых охраняет материнское око организации. (От рождения он был протестантом, но давно не придерживался никакого вероисповедания). Таков был его сон:

"Я нахожусь в приделе старинной церкви, заполненной людьми. Вместе со мной мои мать и жена, я сижу в самом конце придела, кажется, на приставной скамье.

Я должен служить обедню как священник, у меня в руках огромная книга, то ли молитвенник, то ли сборник песнопений. Эта книга мне незнакома, я не могу найти нужный текст. Я возбужден, так как служба вот-вот начнется; к этому добавляется раздражение из-за того, что мать и жена болтают о каких-то пустяках. Орган смолкает, все ждут меня, я решительно встаю и прошу одну из коленопреклоненных монахинь передать мне молитвенник и указать нужное место; она покорно это делает. Затем эта монахиня, наподобие диакона, идет впереди меня к алтарю, находящемуся где-то позади и налево, словно мы движемся к нему из бокового придела. Молитвенник напоминает огромный альбом, он три фута длиной и с фут шириной, а на крышке переплета какой-то текст с древними картинками, расположенными колоннами рядом друг с другом.

Пока я не начал, монахиня должна прочесть часть литургии, а я все не найду нужное место в тексте. Она мне сказала, что это №15, но нумерация нечеткая, я не могу найти. Тем не менее, я решительно обращаюсь к пастве, я нашел этот пятнадцатый номер (предпоследний в книге), хотя я не уверен в том, что смогу разобрать написанное. И все же я стараюсь это сделать. Тут я просыпаюсь."

Этот сон символически отвечает из бессознательного на те размышления, которые были вечером. Бессознательное говорит ему: "Ты сам должен стать священником — в церкви твоей души". Этим сновидение показывает, что поддержка организации существует: сновидец пребывает в церкви, но не во внешней, а в той, что лежит в глубине его души.

Люди (все его собственные психические качества) желают, чтобы он исполнял функции священника и сам служил мессу. Сновидение имеет в виду не настоящую обедню, поскольку молитвенник сильно отличается от обычного. Кажется, идея мессы используется здесь как символ, а потому она означает акт жертвоприношения, в котором человек общается с Божеством. Такое символическое решение, конечно, не является общеупотреби-мым, оно соотносится именно с данным сновидением. Это типичное для протестанта решение, так как человек, связанный верою с католической церковью, обычно имеет опыт анимы в образе самой Церкви — ее священные образы являются для него символами бессознательного.

У нашего сновидца не было такого церковного опыта, а потому он должен следовать другим путем, ведущим вовнутрь. Сновидение говорит ему, что он должен делать. Оно говорит: "Твоя привязанность к матери и твоя экстраверсия (представленная его экст-равертной женой) отвлекают тебя своей бессмысленной болтовней от внутренней обедни. Но если ты последуешь за монахиней (интровертная анима), то она поведет тебя — и как служителя, и как священника. У нее странный молитвенник, состоящий из 16 (4 раза по 4) древних картин. Твоя обедня заключается в созерцании тех психических образов, которые открывает тебе твоя религиозная анима". Иными словами, если сновидец преодолеет свою внутреннюю неуверенность, вызванную его материнским комплексом, он обнаружит, что его жизненная задача по своей природе имеет свойство религиозной службы. Если он предастся созерцанию символического значения образов своей души, они поведут его к реализации этой задачи.

В этом сновидении анима выступает в своей позитивной роли, т.е. как посредник между эго и Самостью. Конфигурация картин (четыре-на-четыре) указывает на то, что служение внутренней обедни задано служением целостности. Как показал Юнг, ядро психики (Самость) чаще всего выражает себя в какой-либо четверичной структуре. Число четыре также связано с анимой, поскольку, как отмечал Юнг, имеются четыре ступени в ее развитии. Первая ступень лучше всего символизируется фигурой Евы, представляющей чисто инстинктивные и биологические отношения. Вторую ступень можно разглядеть в Елене в "Фаусте": она персонифицирует романтически-эстетический уровень, который по-прежнему характеризуется сексуальным началом. Третья ступень предстает, например, как Дева Мария — эта фигура поднимает любовь (эрос) до высот духовного посвящения. Четвертый тип символизируется Sapientia — мудростью, которая лежит за пределами даже самого святого и самого чистого. В "Песни песней" Соломона она выступает как Суламифь. (Эта ступень крайне редко достигается в душевном развитии современного человека. Мона Лиза ближе всего подходит к такой аниме-мудрости).

Здесь я только ссылаюсь на то, что в символическом материале определенного типа часто встречается образ четверицы. Важнейшие стороны этого образа будут рассмотрены ниже.

Но что практически означает эта роль анимы как проводника по внутреннему миру? Эта позитивная функция встречается у мужчины, когда он всерьез принимает свои чувства, настроения, ожидания и фантазии, посылаемые его анимой, когда он их в какой-то форме фиксирует — например, в литературе, живописи, скульптуре, музыке, танце. Когда он терпеливо и медленно над ними работает, из глубин его бессознательного поднимается новое содержание, соединяющееся с уже имевшимся. После того, как фантазия получила четкую специфическую форму, она должна исследоваться — как интеллектуально, так и этически — реакцией оценивающего чувства. Важно смотреть на нее как на нечто абсолютно реальное; не должно быть скрытых сомнений, будто речь идет "только о фантазии". Если такое исследование длится долгое время и практикуется всерьез, то процесс индивидуации постепенно становится единственной реальностью и может раскрыться в своих истинных формах.

В художественной форме есть много примеров анимы как проводника и посредника во внутреннем мире: Hypnerotomachia Франческо Колонны, She Райдера Хаггарда, либо "вечное женственное" в "Фаусте" Гете. В средневековом мистическом тексте фигура анимы так изъясняет свою собственную природу:

"Я — полевой цветок и лилия равнин. Я — мать прекрасной любви, страха, познания и святой надежды... Я — посредник между началами, дабы они согласовались друг с другом; теплое я делаю холодным, и наоборот, сухое делаю влажным, и обратно, твердое делаю мягким... Я — закон для священника, слово у пророка, совет у мудрого. Я убиваю и я животворю, нет ничего, что могло бы избегнуть моей руки".

В Средние века происходила ощутимая духовная дифференциация в религиозных, поэтических и прочих областях культуры; фантастический мир бессознательного получал все большее признание. В этот период рыцарский культ дамы означал попытку дифференциации женской стороны мужской натуры — от внешнего женского и в связи с внутренним миром.

Дама, служению которой посвящал себя рыцарь, ради которой он совершал свои героические деяния, конечно, была олицетворением анимы. Имя носительницы Грааля — в той версии легенды, которая принадлежит Вольфраму фон Эшенбаху — особенно характерно: Conduir-amour ("проводник в делах любви"). Она учит героя различать свои чувства, оттенки в поведении по отношению к женщинам. Однако, впоследствии, это индивидуальное и личностное усилие развития отношений с анимой было оставлено, ее возвышенная сторона слилась с фигурой Девы, сделавшейся объектом безграничного поклонения и восхваления. Когда анима, как Дева, стала всеблагой, то ее негативные аспекты нашли свое выражение в вере в ведьм.

В Китае параллельной Деве фигурой является богиня Кван Инь. Еще более популярна в Китае фигура анимы, носящая имя "Дама Луны", которая наделяет поэтическим и музыкальным даром своих фаворитов и даже способна дать им бессмертие. В Индии тот же архетип представлен Шакти, Парвати, Рати и многими другими; среди мусульман это прежде всего Фатима, дочь Мухаммеда.

Поклонение аниме как официально признанной фигуре приносит серьезные недостатки, поскольку утрачивается ее индивидуальная сторона. Но если она наделена только личностным существованием, то есть опасность, что она будет проецироваться на внешний мир, где ее только и можно найти. Такое положение дел может привести к бесконечным затруднениям, ибо мужчина становится либо жертвой своих эротических фантазий, либо навязчиво зависимым от конкретной женщины.

Лишь болезненное (но, по сути, простое) решение — принимать свои фантазии и чувства всерьез — может на этой стадии предотвратить полную стагнацию внутреннего процесса индивиду-ации. Только таким образом мужчина открывает значение этой фигуры как внутренней реальности. Так анима вновь становится тем, чем она была с самого начала — "женщиной внутри", посылающей жизненно важные сообщения Самости.