Читаем... читаем... читаем...

Веркор (Jean Bruller, dit Vercors), французский писатель и художник-иллюстратор, издатель, участник французского Сопротивления, написал несколько книг, наиболее известные из которых, переведенные на русский язык, - это "Молчание моря", "Плот "Медуза"", "Сильва", "Люди или животные" (Les animaux denatures). Они не вошли в хрестоматии по литературе, но известны и весьма своеобразны, быстро увлекают и легко читаются. Автор ставит перед обществом сложные моральные вопросы, вопросы антропогенеза и размышляет над эволюцией личности человека. Похоже, ответы у него тоже не всегда есть.
Итак, роман «Плот „Медузы“» (Le Radeau de la Méduse). Будучи художником по одной из своих профессий, Веркор не мог не знать о картине Теодора Жерико «Плот „Медузы“» / Le Radeau de la Méduse (1818-1819), посвященной катастрофе, которая постигла французский военный фрегат "Медуза" в 1816 году во время экспедиции по колонизации Сенегала у берегов Африки. Из-за нехватки шлюпок на борту матросы построили плот. Из 147 людей (сейчас бы мы сравнили его с пассажирами какого-нибудь самолета, потерпевшего крушение на необитаемом острове), дрейфовавших на плоту в течение 13 дней по морским просторам, выжило только 15, на плоту практиковался каннибализм и убийство слабых. Сама трагедия вызвала в обществе международный резонанс - это история массовой гибели, предательств и звериной жестокости, борьбы за выживание перед лицом стихии, она поставила человека на грань человечности.  В 1817 году вышла в свет книга «Гибель фрегата „Медуза“», написанная очевидцами события, инженером-географом Александром Корреаром и врачом Анри Савиньи. И на фоне этих событий 27-летний художник решил создать масштабное историческое полотно в духе французского романтизма. Он прочитал книгу, подробно изучил все документы, взял интервью у двоих выживших и даже реконструировал плот. Картина Жерико, называвшаяся вначале "Сцена кораблекрушения", а затем переименованная в Le Radeau de la Méduse, вызвала неоднозначную реакцию в обществе - раздавались голоса как восхваляющие, так и резко осуждающие ее. Да, она стала вызовом молодого художника обществу, но в конце концов была оценена по достоинству, сейчас хранится в Лувре. Одни заявляли, что "картина поражает и от нее невозможно оторвать взгляд". Другие высказали свое негодование горами трупов: "Месье Жерико ошибся. Картина должна привлекать душу и взор, а не отталкивать". Секрет этой картины в том, что «картина не про конкретных пассажиров «Медузы», она про всех. «Жерико рассыпает на переднем плане мертвецов. Это не он придумал: французская молодежь бредила мертвецами и израненными телами. Это возбуждало, било по нервам, разрушало условности: классицист не может показывать безобразное и ужасное, а мы будем. Но у этих трупов есть еще одно значение. Посмотрите, что творится в середине картины: там буря, там воронка, в которую втягивается взгляд. И по телам зритель, стоящий прямо перед картиной, шагает на этот плот. Мы все там»» (И. Доронченко). Не случайным представляется и то, что плот подобрал корабль под названием "Аргус" (Панопт, Всевидящий, Многоглазый великан). Сам автор картины (Жерико) долго болел и умер очень рано - в 32 года. Образ Жерико вдохновил Луи Аргона на создание романа «Страстная неделя» («La semaine Sainte»).
Одноименный роман Веркора - экзистенциальный, похоже, тоже вдохновлен образом Жерико. Юноша в 18 лет, с детства страдающий синдромом самозванца, испытывает подростковый кризис бунтарства и амбивалентные чувства. Он ощущает себя отверженным обществом, изгоем, для которого не найдется своего места "на стуле" (игра с тремя стульями) и не хочет быть членом прогнившего общества. Втайне он пишет стихи, обличающие свою семью в лицемерии и лжи. По стечению обстоятельств его дневник попадает в руки родственников, и из-за своего упрямства он оказывается выкинутым своей семьёй на улицу. Далее его стихи попадают в руки издателей, и люди из его окружение, почувствовавшие конъюнктуру, подталкивают его к изданию обличительных стихов, которые с точки зрения литературной критики довольно талантливы. Называет он свою книгу "Плот "Медуза": Я еще в такси пытался придумать название. Как я набрел  на него? Трудно сказать.  Я  шарил глазами,  ища подсказки. Какого-нибудь  знака, слова.  В галерее Шарпантье  была ретроспективная выставка Жерико. Может, я заметил на афише его  имя? И оно вызвало ассоциации? Так или  иначе, я  вдруг  подумал: "Плот "Медузы".  Никакой другой вариант  мне в голову не приходил. Поэтому я откашлялся  и  неуверенным голосом  предложил  его Мортье. Прежде  чем  дать
ответ, он, казалось, попробовал  название на вкус. "Что ж... недурно..."  Он улыбнулся как бы про себя. Повторил: "Недурно...",  а  Пуанье закричал:  "То есть как это - недурно! Изумительно! Эпоха - бушующий океан. Общество -  плот, который сносит течением, а на нем  те, кто пытается спастись!  Они ненавидят друг  друга! Пожирают  друг друга!  И над их головами свистят змеи! Лучше не придумаешь!". Книга становится скандальной, ее как восхваляют, так и критикуют, юноша сталкивается перед тем, что ему действительно остается порвать со своей семьей - стихия подхватывает и несет плот его эго по волнам. Случай, когда человек принимает на себя проекции окружающих и играет ту роль флага или рупора определенной прослойки, которую ему навязали, не в силах отказаться. Эпоха - накануне второй мировой войны (1939 год), но юноша ничего не хочет знать о политике. Все время войны он проводит в плену в Германии и ничего не знает о том, что происходило у него на родине.  Экзистенциальные события расставили все по своим местам, а он продолжает играть свою роль "кристально чистого" бунтаря, тщательно закапывая правду о себе самом в глубинах своей памяти. Роман описывает "реконструкцию" бесед с врачом-психиатром знаменитого писателя, известного своим "бунтарством" против лицемерия общества. Из истории романа ясно, что героиня-врач не является психоаналитиком, но при этом выслушивает "исповеди" своих пациентов, несколько провокативно к ним подводя пациентов. Возможно, в книге это представитель одного из гуманистических или экзистенциальных направлений психотерапии. "Психотерапевтический" процесс, описанный автором, вызывает в некоторых местах улыбку, например, в конце нарушаются рамки - врач и пациент едят и пьют виски, врач перебивает пациента, а пациент договаривает несколько часов подряд то, что ему нужно было договорить. Когда сеансы завершаются, все погибают - пациент со своей женой, и сама врач - каждый в своей автокатастрофе. Не смогли справиться с правдой? 

PS. Интересна также тема сиблингов. В семье воспитывается приемный ребенок - старший двоюродный брат Реми, во всем положительный и конформный член общества, который вполне ладит с членами семьи и перед которым открыты все пути в карьере. Младший же, но родной ребенок, Фредерик, оказывается "белой вороной" в семье. В сказках встречается противоположный мотив.