ЭПИЛОГ

538 Дать какое-либо описание феномена переноса - весьма трудная и щекотливая задача, и я не знал, как подступиться к ней, не черпая из символизма алхимического opus. Кажется, мне удалось показать, что theorla алхимии по большей части представляет собой проекцию бессознательных содержаний, то есть архетипических форм, характерных для всех продуктов фантазии в чистом виде и встречающихся в мифах и сказках, равно как в снах, видениях и индивидуальных системах иллюзий различных людей, как мужчин, так и женщин. Важная роль, принадлежавшая в истории алхимии иерогамии и мистическому браку, а также coniunctio, соответствует центральному значению переноса, с одной стороны, в психотерапии, с другой -в сфере нормальных человеческих взаимоотношений. Поэтому мне не показалось чересчур рискованным предприятием использование исторического документа, содержание которого обязано своим появлением столетиям умственных усилий, в качестве основной направляющей нити моей аргументации. Постепенное развертывание символической драмы предоставило мне благодатную возможность свести воедино ^бесчисленные случаи индивидуального опыта, накопившиеся у меня за многие годы изучения данной темы; с готовностью признаю, что мне было неизвестно, как иначе упорядочить этот опыт. Таким образом, все предприятие следует рассматривать как чистый эксперимент: я не имею ни малейшего желания придавать ему какое бы то ни было решающее значение. Проблемы, связанные с переносом, настолько сложны и разнообразны, что мне недостает категориального аппарата, необходимого для их систематического изложения. В подобных случаях всегда появляется стремление к упрощению; однако же оно небезопасно, ибо с легкостью совершает насилие над фактами, стараясь свести несовместимое к общему знаменателю. Я, насколько мог, противился такому искушению, и позволяю себе надеяться, что читатель не станет представлять себе описанный здесь мною процесс как рабочую модель среднестатистического развития событий. Опыт показывает, что фактически не только у алхимиков последовательность различных стадий весьма неоднозначна, но и в наших наблюдениях над индивидуальными случаями встречаются и озадачивающе большое число вариаций, и величайший произвол в последовательности этапов, несмотря на принципиальную согласуемость основных фактов. Логический порядок, как мы его понимаем, или даже простая возможность такого порядка, кажется, выходит за пределы нашего нынешнего предмета. Здесь мы движемся по территории индивидуальных, уникальных событий, параллели к которым отсутствуют. Если наш категориальный аппарат достаточно широк, процессы такого рода можно свести к какому-нибудь смешанному порядку и описать (хотя бы в общих чертах) с помощью аналогий; однако их внутренней сущностью остается уникальность индивидуально прожитой жизни, не поддающаяся охватыванию извне, но - напротив - не выпускающая из своей хватки индивида. Служившая нам нитью Ариадны серия рисунков - одна из многих1, так что мы легко могли бы построить несколько других рабочих моделей, и каждая из них подавала бы процесс переноса в ином свете. Но никакая единичная модель не была бы в состоянии полностью выразить бесконечное богатство индивидуальных вариаций, которые все имеют raison d'etre. Поскольку дела обстоят именно так, для меня очевидно, что даже и предпринятая здесь попытка сколько-нибудь объемлющим образом описать данный феномен представляет собой весьма смелую затею. Однако практическая важность феномена столь велика, что попытка определенно оправдывает себя, хоть ее недостатки и провоцируют недоразумения. 539 Мы живем во времена замешательства и дезинтеграции. Все плавится, как в тигле. И, как обычно в таких обстоятельствах, бессознательные содержания прорываются к самым границам сознания, дабы скомпенсировать кризис, в коем пребывает последнее. Поэтому полезно рассмотреть с величайшей тщательностью все такие пограничные явления, сколь бы темны они ни казались, и попытаться отыскать в них семена возможной новой упорядоченности. Несомненно, феномен переноса - один из важнейших синдромов, проявляющихся в процессе индиви-дуации; богатство его значений выходит далеко за пределы личных симпатий и антипатий. С помощью присутствующих в нем коллективных содержаний и символов он трансцендирует индивидуальную личность и простирается в социальную сферу, напоминая нам 6 человеческих отношениях высшего характера, отсутствие которых так болезненно ощутимо в нынешнем общественном порядке или, скорее, беспорядке. Символы круга и кватерниона, будучи признаками процесса индивидуации, направлены, с одной стороны, назад - к исходному примитивному устроению человеческого общества, с другой же стороны - вперед, к внутренней упорядоченности психе. Психе как бы выступает незаменимым инструментом реорганизации цивилизованного сообщества, в противоположность ставшим сегодня чрезвычайно популярными коллективным конгломератам наспех вылепленных людей массы. Подобный тип организации осмыслен, только если человеческий материал, который он призван организовать, на что-то годен. Но массовый человек не годен ни на что; он - простая частица, забывшая, что такое быть человеком, и потерявшая душу. Чего действительно недостает нашему миру, это психической связи; и никакие клики, политические партии или общность интересов, или Государство, никогда не будут в состоянии заменить ее. Поэтому неудивительно, что именно врачи, а не социологи, первыми отчетливее всех ощутили подлинные нужды человека; ибо они, будучи психотерапевтами, самым непосредственным образом имеют дело со страданиями души. Если мои выводы общего характера иногда почти дословно совпадают с мыслями Песталоцци, то фундаментальная причина этого заключается не в каком-то моем особом знании сочинений великого педагога, но в природе самого предмета, состоящего в проникновении в реальность человека. ПРИМЕЧАНИЯ 1 Из их числа я привлеку внимание лишь к серии, содержащейся в Mat us liber, где адепт и его soror mystica изображены за совершением opus. На первом рисунке (рис.11) показан ангел, пробуждающий спящего трубой; на втором рисунке (рис.12) пара алхимиков стоит на коленях по обе стороны Атанора (печи) с запечатанным фиалом внутри; над ними два ангела держат тот же фиал, на сей раз содержащий в себе Солнце и Луну — духовные эквиваленты двух адептов. На третьем рисунке (рис.13), в числе прочего, сестра изображается ловящей птиц сетью, а адепт - вылавливающим русалку удочкой: птицы, как летающие животные, обозначают мысли, или плюралистический анимус. а русалка соответствует аниме. Неприкрыто психологический характер данного представления opus связан, вероятно, с фактом сравнительно позднего (1677 г.) написания книги.