IV. REX И REGINA

1. ВВЕДЕНИЕ
349 В ходе нашего исследования мы уже несколько раз встречались с царственной парой, особенно, с образом Царя, не говоря уже о материале, который собран под этим заголовком в моей работе "Психология и алхимия". В соответствии с прототипом Христа-Царя в мире христианских идей Царь играет центральную роль в алхимии и, стало быть, от него нельзя отмахнуться, как от простой метафоры. В своей работе "Психология переноса" я уже говорил о серьезных причинах более глубокого отношения к этому символу. Поскольку царь, в принципе, представляет сверхличность, возвышающуюся над простыми смертными, он становится носителем мифа, то есть формулировок, исходящих из коллективного бессознательного. Внешние атрибуты царского сана определенно указывают на это. Корона символизирует связь царя с солнцем, посылая во все стороны свои лучи; усыпанная драгоценными камнями мантия царя — это звездный небосклон; держава — это модель мира; высокий трон поднимает его над толпой; обращение "величество" приближает его к богам. Чем дальше мы будем уходить в историю, тем явственней будет становиться божественность царя. Божественное право царей существовало еще не так давно, а римские императоры даже узурпировали титул бога и требовали личного культа. На Ближнем Востоке основа царской власти была скорее теологической, чем политической. Здесь истинной и абсолютной основой царской власти была психе нации: само собой разумелось, что царь является волшебным источником богатства и благосостояния всего органичного сообщества людей, животных и растений; это он дарил жизнь и процветание своим подданным, это он увеличивал стада и плодородие земли. Это значение царской власти не было придумано a posteriori; оно является психическим a priori, которое уходит в доисторические времена и является почти естественным откровением психической структуры. Тот факт, что мы рационально объясняем это — феномен практической целесообразностью, имеет значение только для нас; он ничего не значит для примитивной психологии, которая в гораздо большей степени, чем наши объективно ориентированные взгляды, строится на чисто психических и бессознательных предположениях.
350 Наиболее хорошо известной нам теологией царской власти (и, по-видимому, наиболее развитой) является теология Древнего Египта, и именно эти концепции, донесенные до нас греками, пропитали духовную историю Запада. Фараон был живым воплощением Бога1 и сыном Бога2. В нем жили божественная жизненная сила и воспроизводящая сила, ка: Бог воспроизводил сам себя в человеческой матери Бога и рождался ею как Бог-человек3. Как таковой он обеспечивал развитие и процветание страны и народа4, а также давал себя убить, когда время его истекало, то есть когда истощалась его воспроизводящая энергия5.
351 Отец и сын были единосущны6, и после своей смерти фараон вновь становился богом-отцом7, потому что его ка было единосущно с отцом8. Ка состояла из душ предков фараона, четырнадцати из которых он регулярно поклонялся9, и которые соответствовали четырнадцати ка бога-творца10. Точно так же, как на человеческом плане фараон соответствовал божественному сыну, так его ка соответствовало божественному Родителю, "ка-мутефу"11, "быку его матери", а его мать соответствовала матери богов (например, Исиде).
352 Таким образом возникает оригинальная двойная троица, состоящая, с одной стороны, из божественной цепочки (бог-отец, божественный сын, ка-мутеф), а с другой стороны — из человеческой цепочки (бог-отец, божественный сын в человеческом обличий [фараон] и ка фараона). В первой цепочке отец превращается в сына, а сын — в отца, посредством воспроизводящей силы камутеф. Все три фигуры единосущны. Вторая, человеческая, цепочка, которая также скреплена в одно целое единосущностью, представляет проявление Бога в земной сфере12. Божественная мать не включена ни в одно из этих триединств; oнa стоит вне их, не совсем божественная и не совсем человеческая фигура. В этой связи мы должны упомянуть о изображающем троицу позднеегипетском амулете, о котором писал Шпигельберг: Гор и Хатор сидят лицом друг к другу, а посередине и над ними парит крылатый змей. Все три божества держат, "анкх" (символ жизни). Надпись гласит: "Бейт один, Хатор одна, Акори один, едина их сила. Привет тебе, Отец Мира, привет тебе, Бог, единый в трех лицах"13. Бейт — это Гор. Амулет, имеющий треугольную форму, датируется приблизительно первым или вторым столетием нашей эры. Шпигельберг пишет: "Мне кажется, что эта эпиграмма, несмотря на ее греческую форму, дышит египетским духом эллинистической природы и не содержит в себе ничего христианского. Но она рождена духом, который внес свой вклад в развитие догмы Троицы в христианстве"14. Изображения coniunctio в Rosarium, на которых имеются Царь, Царица и голубь Святого Духа, точно соответствуют фигурам на этом амулете15.

2. ЗОЛОТО И ДУХ

353 Потрясающая аналогия между определенными алхимическими идеями и христианской догмой не только не случайна, но и соответствует традиции. Добрая часть "царского" символизма происходит из этого источника. Если христианская догма отчасти порождена египетско-эллинистическим фольклором, а отчасти — иудаистско-эллинистической философией таких писателей, как Филон, то же самое можно сказать и об алхимии. Ее происхождение определенно не чисто христианское, а, по большей части, языческое или гностическое. Самые старые алхимические трактаты пришли из этой области, в том числе трактат Комария (1-й век?), писания Псевдо-Демокрита (1-й и 2-й века) и Зосимы (3-й век). Один из более поздних трактатов называется "Истинная Книга Софе16 — Египтянина, Божественного Повелителя Иудеев [и] Сил Саваофа"17. Бертло считает, что его автором на самом деле был Зосима, что вполне возможно. В трактате говорится о знании или мудрости, которая исходит от Эонов:
Ничему не подвластен (???????????) и независим ее источник; он нематериален (?????) и ему не нужны материальные и полностью подверженные разложению18 тела. Ибо он действует, сам не подвергаясь воздействию (??????). Но когда они просят о даре, в ходе творения символ химического искусства является тем, кто спасает и очищает закованную в элементы божественную душу, то есть божественную Рпеита, смешанную с плотью. Ибо, как солнце является цветением огня, а небесное солнце является правым глазом мира, так и медь, когда процесс очищения заставляет ее цвести, является земным солнцем, земным царем, подобно солнцу в небесах19.
354 Из этого и следующего за ним отрывка ясно, что "символ химического искусства" (?? ???????? ??? ???????), царь, есть не что иное, как золото, царь металлов20. Но ясно также и то, что золото появляется на свет только в результате освобождения божественной души или пневмы от оков "плоти". Разумеется, наше рациональное мышление больше бы устроило, если бы в тексте шла речь не о "плоти", а о "руде" или "земле". Хотя темницей божественной психе названы элементы, под ними понимается вся природа, Физис вообще; не только руда и земля, но и вода, воздух и огонь, а кроме них также и "плоть", слово, которое уже в третьем столетии означало не просто "человеческое тело", а "мир" в нравственном смысле, как противоположность духу. Соответственно, не может быть никакого сомнения в том, что "хризопея" (изготовление золота) считалось психической операцией, идущей параллельно физическому процессу и независимо от него. Нравственная и духовная трансформация была не только независима от физического процесса, но даже представлялась ее causa efficiens. Этим объясняется высокопарный язык, который был бы несколько неуместен в обычном химическом рецепте. Психе, заточенная в темницу элементов, и божественный дух, скрытый во плоти, преодолевали свое физическое несовершенство и облачались в самое благородное из тел, царственное золото. Таким образом, "философское" золото — это воплощение психе и пневмы, которые обе имеют одно и то же значение - "дух жизни". Это поистине "aurum non vulgi", так сказать, живое золото, которое во всех отношениях соответствует lapis. Оно также является живым существом с телом, душой и духом, и оно легко персонифицируется божественным существом или сверхличностью типа царя, который в старину считался живым воплощением Бога21. В этой связи Зосима использовал первичный образ божественного Антропоса, который к этому времени обрел решающее значение в философии и религии, причем не только в христианстве, но также и в митраизме. Библия, митраические памятники и писания гностиков свидетельствуют об этом. Более того, Зосима оставил нам пространное объяснение на эту тему22. Мысли этого автора, прямо или косвенно, но оказали решающее влияние на все философское и гностическое направление в алхимии последующих веков. Поскольку я подробно рассматривал эту тему в своей работе "Психология и алхимия", мне нет нужды обращаться к ней в данной книге. Я упомянул о ней только потому, что вышеупомянутый отрывок из Зосимы, насколько мне известно, является самым первым упоминанием царя в алхимии. Будучи египтянином, Зосима должен был быть знаком с мистикой царской власти, которая к этому времени вновь расцвела пышным цветом при власти цезарей, и ему было легко перенести тождественность божественной пневмы и царя в алхимическую практику, которая сама является одновременно и физической, и "пневматической" (духовной); после того, как ему проложили путь более ранние писания Псевдо-Демокрита, с их взглядами на (???? ?????) (божественную природу)23.
355 Определение царя в качестве пневмы несет в себе гораздо больше смысла, чем его толкование, как золота. В Lexicon Руланда Rex определяется следующим образом: "Rex — Царь, Душа, Духовная Вода, которая увлажняет Женщину и возвращена в Источник, из которого она вытекла. Дух есть Вода"24. Здесь Rex по-прежнему является божественной душой, влажным Осирисом25, дающая жизнь, оплодотворяющая пневма, а не исключительно физическое золото. Мистика царя еще более ясно прослеживается у Кунрата: "Когда, наконец" — говорит он, — "придание пепельного цвета, отбелка и придание желтого цвета будут закончены, тогда ты увидишь как Философский Камень, наш Царь и Повелитель Повелителей, сойдет с ложа и трона своей стеклянной гробницы26 на сцену этого мира, в своем величественном теле, обновленный и более чем совершенный, сверкающий, подобно карбункулу, и восклицающий: Смотри, я обновил все вещи"27. В своей истории о том, как был сделан lapis, Кунрат описывает волшебное рождение царя. Руах Элохим (дух Божий) проникает в нижнюю часть и центр (meditullium) девственной massa confusa, и разбрасывает искры и лучи своей плодовитости. "Так форма штампует сама себя {forma informavit) и чистейшая душа убыстряет и оплодотворяет хаос, который был пуст и бес-форменен". То была "mysterium typicum" ("символическая" тайна), воспроизводство "Сохраняющего и Спасающего Микрокосм и Макрокосм. Слово стало плотью... и Бог открыл себя в плоти, дух Божий появился в теле. Это — сын Макрокосма... то — сын Бога, Бого-человек... один — в утробе Макрокосма, другой — в утробе Микрокосма", и в обоих случаях утроба была девственной. "В Книге или Зеркале Природы, Камень Мудрецов, Сохраняющий Макрокосм, является символом распятого Иисуса Христа, Спасителя всей расы людей, то есть Микрокосма"28. "Сын Макрокосма", зачатый божественной пневмой {ка-мутеф египтян), "одного типа и единосущен с Зачинающим". Его душа есть искра мировой души. "Наш камень — тройной и единый, то есть триединый, а именно — земной, небесный и божественный". Это напоминает нам египетскую цепочку: фараон, ка, Бог. Триединый камень состоит из "трех разных и отличных друг от друга субстанций: Соль-Руть-Сера".29

3. ТРАНСФОРМАЦИЯ ЦАРЯ

356 Как показывает египетский мистицизм царской власти, царь, как и любой архетип, — это не просто статичный образ; он обозначает динамический процесс, в результате которого человеческий носитель тайны вводится в таинственную драму воплощения Бога. Это происходило в момент рождения фараона, во время его возведения на престол30, во время праздника Хеб-Сед, во время его правления и в момент его смерти. Тексты и картины на стенах имеющейся в храме "родильной палаты" говорят в форме мистического брака Царицы-Матери и Бога-Отца о божественном порождении фараона. Цель праздника Хеб-Сед состояла в том, чтобы связать ка фараона с возделыванием почвы и, возможно, в том, чтобы сохранить или укрепить его силу31. Тождественность его ка Богу-отцу окончательно подтверждалась во время его смерти и провозглашалась на вечные времена. Переход царя из несовершенного состояния в совершенную, цельную и не подверженную разложению сущность сходным образом отражен и в алхимии. Она описывает как его возрождение в форме божественного брака, так и его переход из несовершенного первоначального состояния в совершенную форму в результате нового рождения. Ниже я приведу несколько примеров этой трансформации.
357 Среди древних средневековых трактатов имеется так называемая "Allegoria Merlini"32. Что касается имени Мерлин, то я вынужден оставить открытым вопрос о том, имеется ли здесь в виду волшебник Мерлин33, или это имя является искаженным Меркулин34. В аллегории рассказывается о некоем царе, который готовился к битве. Когда он собирался взобраться на лошадь, он захотел выпить воды. Слуга спросил его, какую воду он хочет, и царь ответил: "Я требую воды, которая ближе всего моему сердцу и которая любит меня превыше всего остального". Когда слуга принес воды, царь выпил ее так много, что "его члены переполнились, вены надулись, а сам он потерял цвет". Воины торопили его взобраться на лошадь, но он сказал, что не может: "Я отяжелел, голова моя болит и у меня такое чувство, будто я разваливаясь на части". Он потребовал, чтобы его поместили в жарко натопленную комнату, чтобы он смог выгнать из себя воду с потом. Но когда, по прошествии некоторого времени, слуги открыли дверь комнаты, он лежал там словно мертвый. Они вызвали египетских и александрийских врачей, которые тут же обвинили друг друга в некомпетентности. Наконец, александрийские врачи уступили врачам египетским, которые рассекли царя на мелкие кусочки, истолкли их в порошок, смешали порошок с "увлажняющими" лекарствами и снова поместили царя в жарко натопленную комнату. По прошествии некоторого времени они извлекли его оттуда снова полуживого. Когда присутствующие увидели это, они принялись причитать, восклицая: "Увы, царь умер". Врачи успокоили их, говоря, что он всего лишь спит. Потом они омывали царя сладкой водой до тех пор, пока из него не вышли все лекарства, и смешали его с новыми субстанциями. Затем они снова поместили его в жарко натопленную комнату. Когда они снова извлекли его, на этот раз он был действительно мертв. Но врачи сказали: "Мы убили его для того, чтобы после своего воскресения в судный день, он мог прийти в этот мир более хорошим и более сильным человеком". Однако родственники царя посчитали их обманщиками, забрали у них лекарства и выгнали их из царства. Теперь они хотели похоронить умершего, но александрийские врачи, которые узнали о происшедшем, отсоветовали им делать это и сказали, что оживят царя. Хотя родственники и отнеслись к этому предложению с большим недоверием, они дали врачам возможность сделать попытку. Александрийские врачи взяли тело, снова истолкли его в порошок, промыли, чтобы в нем не осталось предыдущих лекарств, и высушили. Александрийские врачи взяли одну часть аммиачной соли и две части александрийской селитры, смешали их с превращенным в порошок трупом, с помощью небольшого количества льняного масла превратили его в пасту и поместили его в плавильный тигель, в днище которого были просверлены отверстия; под ним они поставили чистый тигель и продержали тело в тигле в течение часа. Затем они разожгли под ним пламя, тело растаяло и жидкость сбежала в нижний сосуд. Тут царь восстал из мертвых и воскликнул громким голосом: "Где мои враги! Я убью их всех, если они не покорятся мне!" Все цари и князья других стран почитали и боялись его. "И когда они хотели увидеть какое-нибудь из его чудес, они клали унцию хорошо очищенной ртути в плавильный тигель, посыпали ее мелкими, как борные зерна, кусочками ногтей, волос или крови, разжигали огонь, потом давали ртути остынуть и, насколько мне известно, находили камень".
358 Эта притча содержит примитивный мотив убийства или жертвоприношения царя с целью обновления его царственной силы или увеличения плодородия земли. Поначалу, это событие имело форму убийства старого и бессильного царя. В данной повести царь был поражен "водянкой", как в прямом, так и в переносном смысле: он страдал от общего полнокровия и от абсолютного отека, потому что выпил слишком много "особой" воды. Можно было бы подумать, что "вода, наиболее близкая его сердцу, которая любит его превыше всего остального", была eau de vie*, и что он страдал от цирроза печени, если бы извлечение влажной психе из элементов не было навязчивой идеей алхимиков задолго до изобретения дистилляции алкоголя35. Идея состояла в том, чтобы извлечь психе или пневму, или "добродетель" из материи (например, из золота) в форме летучей или жидкой субстанции, и, тем самым, укротить "тело". Эту aqua permanens36 использовали для того, чтобы оживить или реанимировать "мертвое" тело и, как это ни странно, чтобы снова извлечь из него душу37. Старое тело должно умереть; оно либо приносится в жертву, либо просто убивается, точно так же, как старый царь должен умереть, либо принести жертву богам (фараон подавал чашу с вином своему собственному скульптурному изображению). Что-то в этом роде происходило во время праздника Сед. Море полагает, что церемония Сед была чем-то вроде гуманизированного цареубийства38.
359 В жертвоприношениях вода всегда играла роль "оживляющего" принципа. В тексте из Эдфу сказано: "Я приношу тебе сосуды с членами богов [то есть Нил], чтобы ты мог пить из них; Я освежаю свое сердце, чтобы ты мог наслаждаться". Вода Нила была настоящим consolamentum** Египта. В египетской сказке

* Вода жизни (фр.) - Прим. ред.
** Утешение (лат.) — Прим. ред.

говорится, что Анубис обнаружил, что сердце его мертвого брата Баты, которое Бата положил на цветок кедра, превратилось в кедровую шишку. Он положил его в сосуд с холодной водой, сердце пропиталось ею и Бата ожил39. Здесь вода дает жизнь. Но об aqua permanens говорили: "Она и оживляет, и убивает".
360 Царь связан с водой во многих отношениях. В приведенной выше притче о Сере, царь тонет в воде вместе с Дианой40. Божественный брак зачастую заключался в воде. Мотив утопания также принимает форму "внутреннего утопания", а именно, водянки. Нижние конечности матери Алхимии поражены водянкой41. Или король страдает водянкой и скрывается в "брюхе лошади" для того, чтобы избавиться от воды.42 Вода также принимает форму купели, как, например, в "Dicta Alani", в которой "старик" сидит в купеле43. Здесь я бы вспомнил и о купели у Бернарда Тревизана, о которой я говорил выше44. Вода используется для крещения и очищения. Очищение Неемии (4 Царств 5:10) зачастую представляется такой аллегорией45.
361 В нашей притче чудесная вода уже обладает этим разлагающим и растворяющим свойством, которое предвещает расчленение царя46. Растворение первоначального материала играет большую роль в алхимии, как неотъемлемая часть процесса. Здесь я приведу только уникальное толкование solutio, данное Дорном. В своей работе "Speculativa philosophia", он рассматривает семь стадий работы. Первая стадия начинается с "предмета философов", что есть путь к познанию истины.

Но истина есть то, в чем ничто не упущено, к чему ничего нельзя добавить, более того, чему ничего нельзя противопоставить... Стало быть, истина — это великая сила и неприступная крепость..., бессрочная ссуда тем, кому она дана. В этой цитадели хранится истинный и несомненный камень и сокровище философов, которого моли не съесть, ворам не украсть, но которое останется навечно даже, тогда, когда растворятся все остальные вещи, и оно принесет гибель многим, но спасение другим. Эта вещь абсолютно бесполезная для толпы, которая презирает и ненавидит ее больше, чем что бы то ни было, и, все же достойная не ненависти, а любви, и почитаемая философами выше драгоценных камней47.

362 В своей работе "Recapitulation of the First Stage", Дорн говорит:

Это исследования химиков должны высвободить эту нечувственную истину48 из оков чувственных вещей ибо благодаря ей достигается тонкое понимание небесных сил49... Знание — это надежное и несомненное разложение [resolutio] посредством эксперимента всех мнений об истине... Эксперимент — это проявление истины, а разложение — это устранение сомнений. От сомнений нас может освободить только эксперимент, и нет лучше эксперимента, чем тот, что мы проведем сами. Стало быть, давайте подтвердим все, что мы выше сказали об истине, начиная с самих себя. Выше мы сказали, что добродетель заключается в познании самого себя50, и потому с него же начинается для нас и философское знание. Но ни один человек не может познать себя, если он не знает, чем, а не кем он является51, от кого он зависит и чей он (ибо, по закону истины, никто не принадлежит самому себе), и во имя чего он был сотворен. С этого знания начинается добродетель, которая озабочена двумя вещами, а именно, Создателем и созданием, которое сотворено по его образу и подобию. Ибо создание не может познать самого себя, если оно сначала не познает Создателя52... Мастера узнают по его работе, посему нет более лучшего способа познать Создателя53.

363 В другом месте Дорн говорит:

Химическое очищение сравнимо с исследованиями философов, потому что, как философы обретают знание посредством исследований, так и естественные вещи раскладываются [ad solutionem] посредством очищения. Разложение сравнимо с философским знанием, ибо, как в результате разложения тела растворяются [solvuntur], так и посредством знаний сомнения философов устраняются [разлагаются — resolvuntur]54.

В своей работе "Physica Trithemii" он говорит:

Первым шагом в восхождении к высшим вещам является исследование веры, ибо посредством него сердце человека подвергается растворению в воде [ad solutionem in aquam]55.

И наконец, в своей работе "Philosophia chemica" Дорн утверждает:

Растворение есть знание, или алхимическое56 единение мужчины с женщиной, причем последняя получает от него все, что должно быть получено. Это есть начало особого воспроизводства, в результате которого чувственно воспринимается результат нашего алхимического брака, а именно, единение двух семян, образующее эмбрион57.

364 Из этих заявлений ясно следует, что Дорн понимал алхимическое solutio прежде всего как духовный и нравственный феномен, и только потом как феномен физический. Первой частью работы является психическое "растворение" сомнений и конфликтов, достигаемое самопознанием, а оно невозможно без познания Бога. Духовное и нравственное solutio понимается как "алхимический брак", внутреннее, психическое единение, в ходе которого посредством аналогии и магического соответствия враждебные элементы соединяются в один камень. Эгоистичная черствость сердца (причина которой — первородный грех) растворяется вопросом "quid" и духовным пониманием: сердце превращается в воду. Теперь можно начать восхождение на более высокие ступени. Эгоцентризм — это обязательный атрибут сознания и его специфический грех58. Но перед сознанием встает объективный факт существования бессознательного, что зачастую равносильно посланному в наказание потопу. Вода во всех ее формах — море, озеро, река, ручей — это самое распространенное олицетворение бессознательного, как, впрочем, и лунный женский принцип, тесно связанный с водой. Стало быть, растворение сердца в воде соответствовало единению женского и мужского принципов, а оно, в свою очередь, — единению сознания и бессознательного, которое, собственно, и понимается под "алхимическим браком"59. Женским символом является также цитадель или крепость, внутри которой находится сокровище "истины", тоже персонифицируемое Мудростью60. Мудрость соответствует соли, которая связана с луной. Алхимическое единение порождает эмбрион, эквивалентами которого являются гомункулус и lapis. Ну а lapis, конечно, является символом самости.61.
365 Если после этого небольшого экскурса в психологию solutio мы вернемся к "Allegoria Merlini", то нам станут понятны несколько вещей: царь символизирует гипертрофию эго, которая требует удовлетворения. Он находится на грани совершения насильственных действий — верный признак его нравственно ущербного состояния. Его жажда вызвана его безграничными похотью и эгоизмом. Но когда он пьет, вода, то есть бессознательное, подавляет его, и ему требуется медицинская помощь. Далее, две группы врачей способствуют его растворению посредством расчленения и измельчения62. Основой для этого рассказа могло послужить расчленение Осириса и Диониса63. Царь подвергается различным формам растворения: расчленению, растиранию в порошок, растворению в воде64. Перенос царя в жарко натопленную комнату — это прототип "laconicum" (царской бани), часто изображаемой на иллюстрациях более позднего периода; это терапевтический метод, который мы встречаем у американских индейцев в форме "хижины для потения". Комната также обозначает и могилу. Разница между египетскими и александрийскими врачами, похоже, заключается в том, что первые увлажнили труп, а вторые высушили (или забальзамировали, или засолили) его. Стало быть, техническая ошибка египтян заключается в том, что они не в достаточной степени отделили сознание от бессознательного, в то время как александрийцы избежали этой ошибки65. Так или иначе, но они сумели оживить царя и явно добились его омоложения.
366 Если на этот медицинский спорный вопрос мы взглянем с точки зрения алхимической герменевтики, то мы сумеем увидеть более глубокий смысл во многих содержащихся в нем аллюзиях. Например, александрийцы, хотя и использовали в полной мере ти-фонову методику расчленения, отказались от (тифоновой) морской воды и высушили измельченный труп, используя другой компонент aqua pontica, а именно соль в форме sal ammoniac (минеральную или каменную соль, также называемую sal de Arabia) и sal nitri (селитру)66. Здесь, прежде всего, речь идет о консервирующем качестве обеих солей, но также имеется в виду и то, что адепты под "маринованием" понимали "формирующее-просвещающее" проникновение sapientia (vefitas Дорна) в примитивную массу, в результате чего подверженная разложению форма превратилась в неподверженную разложению и в неизменную.
367 Разумеется, в вышеприведенной довольно простой притче сохранился лишь слабый след этих идей. Кроме того, трансформация царя символизирует только примитивное обновление его жизненной силы, ибо первая фраза царя после его воскресения доказывает, что его воинственность нисколько не уменьшилась. Однако в более поздних текстах конечный результат всегда является не просто усилением, омоложением или обновлением героя, а обретением им более высокой природы. Поэтому мы, скорее всего, не ошибемся, если посчитаем эту притчу довольно древней. Одной из причин для такого предположения является конфликт между египетскими и александрийскими врачами, который может восходить к еще до-исламским временам, когда старомодные, магические лекарства египтян все еще вызывали возражения со стороны более прогрессивных, более образованных греческих врачей. Доказательством тому служит грубейшая "техническая" ошибка египтян — загрязнение сознания и бессознательного — которой греки, с их более дифференцированным сознанием, сумели избежать.

4. ОБНОВЛЕНИЕ ЦАРЯ
("Cantilena" Рипли)

368 Следует обязательно обратить внимание, что не приводится какой-либо причины того, почему царя вообще надо обновлять. На примитивном уровне потребность в обновлении сама собой разумеется, поскольку с возрастом царь постепенно утрачивает свою магическую силу. В притчах более позднего периода дела обстоят по-другому. Там проблемой становится изначальное несовершенство царя.
369 Так, уже автор приводящейся ниже притчи, сэр Джордж Рипли (1415-90), .каноник Бридлингтонский, рассматривал со всех сторон проблему "больного царя". Я вынужден обойти вопрос о том, в какой степени эта идея родилась под влиянием легенды о Граале. Вполне допустимо что Рипли, будучи англичанином, мог быть знаком с этой традицией. Помимо довольно сомнительного доказательства в форме "lapis exilis" ("lapsit exil-lis" у Вольфрама фон Эшенбаха) я не смог найти больше никаких заметных следов цикла о Граале в алхимическом символизме, если не склоняться к мысли, что мистический сосуд трансформации, tertium comparationis, — это чаша в Мессе.
370 Вот первые пять строф "Cantilena"67:

Смотри внимательно! В этой "Cantilena"
Тайны философии освобождены из плена.
Какое наслаждение испытывает тот,
Чей разум труд приятно-тяжкий познает.

В римских странах, где бывал когда-то я
Где шумела свадьба Меркурия.
Поевши вкусно (за счет дружков невесты)
Узнал я то, что раньше было неизвестно.

Там некий царь жил, бесплодным рожденный,
Из чистой, благороднейшей земли сотворенный.
Был он по природе весельчак и жизнелюб,

Но слова печали слетали с его губ.
Я ли не царь и господин всего,
Что есть здесь материального?
Нет детей у меня, хоть я и не отрицаю,
Что небом и землей повелеваю.

Тут либо природа виновата,
Либо какой-то изначальный недостаток.
Хотя родился я безгрешным
И лучами солнца согрето мое детство68.

371 Язык церковника выдает его: "изначальный недостаток" — это парафраз "первородного греха", а "лучи солнца"* — это "лучи солнца правды" (Книга пророка Малахии 4:2 :"... взойдет Солнце правды и исцеление в лучах Его"). Возможно, что существует связь между Cantilena и замечанием Сениора, что бескрылый мужчина подчиняется окрыленной женщине69. В Cantilena крылатая женщина соединена, с одной стороны, с крылатым солнечным диском Малахии, а с другой — с идеей кормящей матери — своего рода сказочным осквернением.
372 Строфы 6 и 7.
Любое растение, в земле рожденное,
Порождается своими собственными зернами.
И животные множат сами себя
В то время года, когда плодами полна земля.

Увы, приговор природы суров —
Из тела моего не вытечет раствор.
Стало быть, бесплодное оно,
произвести себе подобное ему не суждено70.

И снова чувствуется рука церковника: "раствор" тождественен aqua permanens, чудесной воде трансформации, которая соответствует церковной "воде благодати". Вода, которая должна потечь из тела, может быть аналогом "рек из чрева Христа",, идее, которая играет большую роль не только в церковных, но и в алхимических метафорах71. Что касается церковного языка, то я бы

* Как в стихотворении Рипли, так и в латинском варианте Библии, говорится не о "лучах солнца", а о "крыльях солнца". Поскольку в * русскоязычном каноническим переводе Библии сказано "лучи солнца", я позволил себе внести соответствующее изменение в текст Рипли, тем более, что оно никак не влияет на смысл стихотворения. Связь между "крыльями" в Cantilena и "крыльями" Сениора — это предположение Юнга. — Прим. перев.

привлек внимание к наиболее поучительному эссе Гуго Ранера "Flumina de ventre Christi". Ориген говорит о "реке, спасителе нашем" (salvator noster fluvius)72. Сравнение пронзенного Искупителя со скалой, которую Моисей расколол, чтобы добыть из нее воду, использовалось в алхимии для того, чтобы обозначить извлечение aqua permanens или души из lapis; аналог — царь, пронзенный Меркурием73. Для Оригена вода означала "воду доктрины" и "источник науки". Она была также "ключом, бьющем в верующем". Святой Амвросий говорит об "источниках мудрости и знания"74. По его мнению, рай, с его четырехслойной рекой Логосом, — это основа души75; он также называет эту реку самой внутренней душой, поскольку она — это "принцип", (??????) (venter) и (????)76. Этих нескольких, из большого числа собранных Ранером примеров достаточно, чтобы правильно понять значение aqua permanens, таинственной субстанции par excellence. Для алхимиков она была мудростью и знанием, истиной и духом, а источник ее находился во внутреннем человеке, хотя ее символом была обычная или морская вода. Они явно имели в виду вездесущую и всепроникающую субстанцию, anima mundi и "величайшее сокровище", наиболее глубоко запрятанный и наиболее непостижимый аспект человека. Наиболее подходящей психологической концепцией этого, вероятно, является коллективное бессознательное, ядром и управляющим "принципом" которого является самость ("монада" алхимиков и гностиков).

373 Строфы 8 и 9.


Мое тело — это прочный механизм,
Очень тонок он, но непоколебим.
И когда огонь пожелает мой дух испытать
Я уверен — врасплох меня не застать.
В сфере моя мать меня родила,
Чтоб округлость мне видна была.
Чтобы был я чище всех вещей,
Чтоб по праву назывался Царем Царей77.

"Дом-сфера" — это vas rotundum, округлость которого представляет космос и, в то же самое время, мировую душу, которая по Платону образует внешнюю оболочку физической вселенной. Тайное содержимое герметического сосуда — это первоначальный хаос, из которого был создан мир. Царю, как первому человеку и как filius Macrocosmi, предназначено быть "округлым", то есть целостным, но достигнуть этой цели он не может по причине изначального недостатка.

374 Строфа 10.
Но мысль печальная мне не дает покоя,
Если я не съем того, что мне предписано судьбою.
Я жизнь свою не продлю в удивлении,
Ветхий Днями, я увижу конца своего приближение78.

Эта строфа подтверждает плохое состояние царя, который, помимо своего врожденного недостатка, или по его причине, страдает от старческого бессилия. Это было смелым нарушением канона — отождествить царя с "Ветхими Днями" из Книги пророка Даниила 7:9: "Видел я, наконец, что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями: одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его — как чистая волна; престол Его — как пламя огня, колеса Его — пылающий огонь". Нет никакого сомнения в том, что Рипли-алхимик в своих размышлениях поднялся над Рипли-церковником и пришел к мысли, которая в Средние Века не могла не считаться богохульной: к отождествлению трансформирующий субстанции с Богом. Если к этой аллегории или символу подойти с позиций нашего образа мышления, то они покажутся верхом абсурда и непостижимости. Такое блюдо было трудно проглотить даже в Средние Века79. Но там, где эти мысли находили признание, например, в философской алхимии, не нужно было объяснять поэтический или, по крайней мере, очень эмоциональный язык некоторых трактатов. В данном случае мы имеем дело, по сути, с новым религиозным утверждением: Бог не только находится в незапятнанном теле Христа и не только постоянно присутствует в освященной гостии, но — новая и знаменательная мысль — он также скрыт в "низменной", "презренной", обычнейшей субстанции, он находится даже в "грязи этого мира"80. Его можно найти только посредством искусства, более того, он является истинной целью этого искусства и способен к прогрессирующей трансформации — "Deo adjuvante". Разумеется, эта странная теологема ни в коей мере не означала, что для алхимиков Бог был ничем иным, как субстанцией, которую можно получить в результате химической трансформации. Это заблуждение они оставили некоторым нашим современникам, которые заменили Бога материей или энергией. Алхимики, поскольку они все же оставались язычниками, придерживались более мистической концепции Бога, истоки которой находятся в поздней античности, и которая, как в случае с Зосимой, могла бы быть определена, как гностическая; или, поскольку они были христианами, их христианство содержало значительную примесь языческих магических идей о демонах, божественных силах и anima mundi, присущей физической природе или заточенной в ней. Anima mundi воспринималась, как та часть бога, которая образует квинтэссенцию и настоящую субстанцию Физис, и которая для Бога была тем, чем — по меткому выражению Исидора81 — "расцветшая душа", (???????? ????, повзрослевшая душа) была для божественной души человека. Эта расцветшая душа была второй душой, которая сквозь царства минералов, растений и животных дорастала до человека, пронизывая всю природу. Природные формы были присоединены к ней, как придатки (????????????). Эта странная идея Исидора настолько совпадает с феноменологией коллективного бессознательного, что есть основание назвать ее проекцией этого эмпирически доказуемого факта в форму метафизической овеществленной идеи.
375 Читатель не может не заметить, насколько примитивной была идея старения бога и его потребности в обновлении. Вообще-то, эта идея родилась в Древнем Египте, но нам остается только теряться в догадках насчет того, из каких источников, за исключением Библии, мог живший в пятнадцатом веке бридлинггонский каноник взять эту теологию. Во всяком случае, его труды не позволяют сделать никаких предположений на эту тему. Тем не менее, "ниточка" имеется в самой алхимической традиции. Это идея подверженной разложению таинственной субстанции, распад которой обусловлен первородным грехом. Сходная идея присутствует и в цикле о Граале — образ больного короля, который тесно связан с присутствующей в Мессе загадкой трансформации. Король — это предок Парсифаля, которого можно определить, как образ искупителя. В алхимии старый царь тоже имеет сына-искупителя или сам становится искупителем (lapis в конце остается таким же, каким был в начале). Далее, мы должны принять во внимание средневековые размышления на тему потребности Бога в улучшении и превращении гневного Бога Ветхого Завета в Бога Любви Завета Нового; ибо, подобно единорогу, положив голову на колени девы, он был смягчен любовью. Идеи такого рода можно обнаружить уже у Бонавентуры, францисканского святого, умершего в 1274 году82. Мы также должны помнить и то, что в фигуральном языке Церкви Бог-Отец представлялся стариком, а его рождение было его омоложением в Сыне. В посвященном Церкви гимне, в котором она сравнивается с Матерью Божьей, Паулин Нольский говорит:

Сестра и жена в одном лице; ибо тело ей не нужно.
Она сочетается браком в уме, поскольку жених ее —
Бог, а не человек. И рождает она как младенца, так и Старика...83.

376 Хотя здесь имеется в виду кандидат на крещение ("вновь рожденный младенцем"), смысл аналогии состоит в том, что Богу-Отцу, бородатому старику, поклоняются в Боге-Сыне как новорожденному.
377 Контраст между senex и риег касается более чем одного аспекта архетипа обновления Бога в египетской теологии, особенно, когда лежащая в его основе гомоузия проявляется также ярко, как в стихах Эфраема Сира: "Ветхий Днями, в своем величии, живет, как дитя в утробе"84. "Твое Дитя, о, Дева, — это старик; он Ветх Днями и существует испокон веков"85.
378 Однако, нигде в этом материале нам не встречается очень специфический мотив дряхлости Бога, и источник, которым воспользовался Рипли, так и остается неизвестным. Впрочем, всегда есть возможность автохонного проникновения мифологемы из коллективного бессознательного. Нилькен обнародовал пример такого рода. Его пациент, учитель начальной .школы, страдал параноей. У него возникла теория о том, что Бог-Отец обладает огромными способностями к воспроизводству. Поначалу у него было 550 membra virilia*, но с течением времени их количество сократилось до трех. Кроме того, у него была две мошонки и в каждой было по три тестикула. Производство спермы в колоссальных объемах в конце концов ослабило его, он съежился до сгустка весом в пять тонн и был найден прикованным к стенам ущелья. Эта психологема содержит мотив старения и утраты способности к воспроизводству. Пациент воображал себя омолодившимся Богом-Отцом или его аватаром86. В данном случае, архетипическая тема получила абсолютно оригинальное развитие, так что мы можем смело считать ее автохтонным продуктом.
379 В случае Рипли более вероятной представляется версия, что. он в своих целях видоизменил концепцию Ветхого Днями и его юного сына Логоса, который в видениях гностика Валентина и Майстера Экхарта был маленьким мальчиком. Эти концепции

* Мужские члены (лат.) — Прим. ред.

были тесно связаны с концепцией Диониса, самого молодого из богов, и с концепцией Гора-дитяти, Гарпократа, Зона, и т. д. Все они, естественно, говорили о стареющем боге. От христианских идей до язычества всего только один шаг87, и натуралистическая точка зрения, что отец угасает с появлением сына, или что он омолаживается в сыне, присуща всем этим древним концепциям, влияние которых тем сильнее, чем упрямей его осознанное отрицание. От церковника типа Рипли можно было почти что ожидать такой комбинации идей, даже если он, как и все алхимики, мог и не осознавать ее истинного значения.
380 Строфы 11- 12.
Юности цветущей и в помине нет,
В жилах моих смерть оставляет след.
Послышались мне слова Христа, что высшею волею
Буду я вновь рожден, хоть и не знаю, чьей любовью88.

Но в Царство Божие мне не войти вовек,
И потому, чтоб снова мне прийти на свет,
Я к грудям матери покорно припаду,
На элементы разложусь и в том покой свой обрету.89

381 Для того, чтобы войти в Царство Божие, царь должен трансформировать себя в теле своей матери в prima materia и вернуться в темное первоначальной состояние, которое алхимики называли "хаосом". В этой massa confusa элементы находятся в конфликте друг с другом; все связи разорваны. Распад — это предварительное условие искупления. Участник мистерии должен был пережить фигуральную смерть, чтобы достичь трансформации. Так, в видении Арислея Габриций распадается на атомы в теле своей сестры-жены. По аналогии с Ветхим Днями мы можем судить, в чем состояла цель алхимика: как мастер, так и субстанция должны были достичь совершенного состояния, сравнимого с Царством Божьим. В данный момент я не буду обсуждать справедливость этого очень смелого сравнения, но напомню читателю, что с точки зрения алхимиков трансформация была чудом, которое могло произойти только с Божьей помощью.
382 Строфа 13.
Вот жизнь в царя вдыхает мать,
Он в ней уже, ей ли того не знать.
Под одеянием ее укрыт он до того мгновенья,
Когда плоть матери его во плоть оденет.90

383 Здесь "химическая свадьба" принимает форму древнего ритуала усыновления, когда усыновляемого ребенка прятали под юбкой приемной матери, а затем извлекали оттуда91. Таким образом Рипли избежал обвинения в проповедовании обычного кровосмешения.
384 В античности усыновление символизировалось либо фигуральным актом рождения, либо кормлением грудью приемного ребенка. Таким способом Гера "усыновила" Геракла. В гимне Небу92 бог говорит Ашурбанипалу:

Мал ты был, Ашурбанипал, когда я оставил тебя с божественной царицей Ниневии,
Слаб ты был, Ашурбанипал, когда ты сидел на коленях божественной царицы Ниневии,
Четыре вымени были приставлены к твоему рту, но сосал ты только из двух,
А в двух других ты прятал свое лицо...93.

385 Прятание ребенка под юбкой — это широко распространенный ритуал, который до недавнего времени еще отправляли боснийские турки. Мотив облаченной в мантию "мадонны-покровительницы" имеет то же самое значение, а именно — усыновление верующего.
386 Созданная Рипли сцена усыновления могла быть навеяна ему "охотой на львов" Маркоса94, где речь идет об огне, который "пробегает над углями точно так же, как любящая мать переступает через тело своего сына". И далее: "Он сравнивал нежность тепла костра с нежностью, с которой любящая мать переступает через тело своего сына"95. Эти предложения взяты из диалога царя Маркоса и его матери. Впрочем, в отличие от Cantilena, здесь трансформации должен был подвергнуться не царь, а лев (смотри пар. 409f.).
387 Строфы 14-17.
Радостно видеть, сколь прекрасен
Этот естественный союз, скрепленный одним объятьем.
Существа двух полов в единстве пребывают,
Как холмы и воздух, что их окружают.

Мать в брачные покои96 спешит удалиться,
Где на ложе чести она ложится.
Усталая, меж белоснежных простыней,
И указывает на беду, идущую к ней.

Вонючий яд из умирающего хлещет,
Ее прекрасное восточное лицо бесчестит.
Она велит всем посторонним удалиться
Дверь комнаты закрыть и дать ей в одиночестве забыться.

Тем временем павлина мясо поедает
Вкусное блюдо сие кровью зеленого льва запивает.
Которую Меркурий, копьеносец страстный,
Принес в чаше золотой, вавилонской, прекрасной.97

388 Описанная здесь диета для беременных — это эквивалент "ci-batio", "кормления" трансформирующей субстанции. В его основе лежит идея, что предназначенный к трансформации материал должен быть пропитан и насыщен либо посредством впитывания раствора, aqua propria ("его собственной воды", души), либо посредством поедания своих собственных "перьев" или "крыльев" (летучего духа), или своего собственного хвоста (уроборос), или плода философского дерева. Отсюда и "павлинье мясо". Павлин — это аллюзия cauda pavonis (павлиний хвост). Непосредственно перед albedo или rubedo98 появляются "все цвета", так, словно павлин распускает свой сверкающий хвост. В основе этого феномена возможно лежит та радужная пленка, которая часто образуется на поверхности расплавленного металла (например, свинца)99. "Omnes colores" часто упоминаются в текстах как показатель чего-то вроде совокупности. Все они объединяются в albedo, которое для многих алхимиков является вершиной работы. Первая ее часть завершена, когда различные компоненты, отделенные от хаоса massa confusa, вновь соединяются вместе в состоянии albedo и "все становятся одним". В нравственном смысле это означает, что первоначальное состояние психической разобщенности, внутренний хаос конфликтующих душ-частей, которых Оригену нравится сравнивать со стадами животных100, превращается в "vir unus", объединенного человека. Стало быть, поедание павлиньего мяса является эквивалентом соединения многих цветов (или, с психологической точки зрения, противоположных чувств-ценностей) в один белый цвет. Нортон говорит в "Ordinall of Alchimy":
Каждый из всех мыслимых цветов
Должен появиться, чтобы белый был готов101.
389 Lapis содержит в себе или порождает все цвета102. Хогеланд говорит, что " чудовище- гермафродит" содержит в себе все цвета103. Используются также и поэтические сравнения, как например с Ирисом, радугой104, или с радужной оболочкой глаза105.
Глаз и его цвета упоминаются и Ипполитом. Он привлекает внимание к наассенской аналогии четырех рек рая с органами чувств. Река Пизон, которая орошает Хавилу, землю золота, соответствует глазу: "Говорят, что это есть глаз, который своим положением и своими цветами подтверждает то, что было сказано"106. Абу аль-Касим говорит о дереве с разноцветными плодами107. Милиус говорит: "Наш камень — это инкрустированное звездами Солнце, из которого в результате трансформации появляются все цвета, подобно тому, как цветы появляются весной"108. В "Тгас-tatus Aristotelis" дано более подробное описание: "Все, что находится под кругом луны... в результате четырехугольного окончания109 образует единство, словно красочный луг, усеянный приятно пахнущими цветами самых разных видов, зачатых в земле небесною росою"110.
390 Стадии работы обозначены семью цветами, которые связаны с планетами111. Это объясняется ролью цвета в астрологии и психологии, поскольку планеты соответствуют индивидуальным характерам компонентов. В "Aurora consurgens" цвета связаны с душой112. Лагне связывает четыре главных цвета с четырьмя типами темперамента113. О психологическом значении цветов абсолютно ясно говорится у Дорна: "Воистину, форма, которая является разумом человека, есть начало, середина и конец под-
готовки, и эта форма обозначается желтым цветом, который по- казывает, что человек является наиболее значительной и главной формой в алхимической работе, формой более могущественной, чем небеса"114. Поскольку золотой цвет обозначает интеллект, главный "informator" (формирующий элемент) в алхимическом процессе, мы можем предположить, что другие три цвета также обозначают психологические функции, точно так же, как семь цветов обозначают семь астрологических компонентов характера. Соответственно, синтез четырех или семи цветов будет означать никак не меньше, чем интеграцию личности, единение четырех основных функций, которые, как правило, обозначаются цветовым quaternio — голубой-красный-желтый-зеленый115.
391 Cauda pavonis был любимой темой иллюстраторов старых изданий и манускриптов. Изображался не только хвост, а весь павлин. Поскольку эта птица является символом "всех цветов" (те есть интеграции всех качеств), то на иллюстрации в Amphitheatrum sapientiae Кунрата она логично изображена стоящей на двух головах Rebis, единство которого она явно представляет. Надпись называет ее "птицей Гермеса" и "благословенной зеленью", которые обе были символами Святого Духа или Руаха Элохима, игравшего значительную роль в произведениях Кунрата116. Cauda pavonis он также называет "душой мира, природой, квинтэссенцией, которая приводит к возникновению всех вещей"117. У него павлин занимает высшее место, как символ Святого Духа, в котором объединяются Rebis и женско-мужская полярность гермафродита.
392 В другом месте Кунрат говорит, что в час соединения появятся тьма, голова ворона, все краски мира и "даже Ирида, посланница Бога, а также хвост павлина". Он добавляет: "Ищи тайны радуги в Ветхом и Новом Завете"118. Это указание на знамение Божьего завета Ною после потопа (Книга Бытия 9:12f.) и на того, кто сидел среди "двадцати четырех старцев", "видом был подобен камню яспису и сардису; и радуга вокруг престола видом подобная смарагду" (Апокалипсис 4:3)119 и на видение ангела, над головой которого была радуга (Апокалипсис 10:1 )120 Ирида как "посланница Бога" имеет особое значение для понимания opus, поскольку интеграция всех цветов указывает не на что иное, как на пришествие Бога или даже на его присутствие.
393 Зеленый цвет, выделенный Кунратом, связан с Венерой. В "Introitus apertus" сказано: "Но при осторожном нагревании смесь станет жидкой и начнет набухать, и по Божьему повелению она будет наделена духом, который воспарит вверх, неся с собою камень, и создаст новые краски, прежде всего зелень Венеры, которая будет сохраняться в течение длительного времени"121. В конце этой процедуры, которая известна под названием режима Венеры, цвет превращается в багрово-лиловый, вследствие чего расцветет философское дерево. Затем следует режим Марса, "который проявляет эфемерные краски радуги и павлина во всем их великолепии". В "эти дни" появляется "гиацинтовый"122, то есть голубой цвет.
394 Мертвенно-бледно-пурпурный, появляясь к концу режима Венеры несет нечто роковое. Это соответствует экклесиастическому взгляду на пурпурный, выражающему "тайну страсти Господней"123. Следовательно, режим Венеры приводит, посредством влечения, к страсти и смерти, проблеме, которую я хотел бы подчеркнуть, рассматривая ссылку на "стрелу страсти" в Cantelena. Отрывок из "Aquarium sapientum" показывает, что цвета являются средством выражения моральных качеств и ситуаций: "В то время как вываревание124 и варение мертвого духовного тела распространяется на человека, можно увидеть, как и в земном opus, много пестрых цветов и признаков, т.е. все виды страданий, болезней и мучений, худшиее из которых ... непрестранное насилие со стороны мира, плоти и дьявола125.
395 Эти утверждения касательно режима Венеры подтверждаются Таблицей Символов Пенота, в которой павлин связывается с "mysterium coniugii" и с Венерой, а также с зеленой ящерицей. Зеленый — это цвет Святого Духа, жизни, воспроизводства и воскресения. Я говорю об этом, потому что Пен от связывает соniugium с "dii motui" (мертвыми богами), вероятно потому, что они нуждаются в воскрешении. Павлин — это древний христианский символ воскресения, подобный фениксу. В позднем алхимическом тесте126 говорится, что на бронзовых табличках из лабиринта Мерое был изображен Осирис после его воскрешения Исидой; он восседал в колеснице, запряженной павлинами, и выглядел торжествующим, как солнце.
396 У Дорна, "мертвое духовное тело" — это "птица без крыльев". Она "превращается в голову ворона, потом в павлиний хвост, после чего она достигает белейшей белизны лебедя и, наконец, краснейшей красноты, признака своей огненной природы"127 Это явно указывает на феникса, который, как и павлин, играет значительную роль в алхимии, как символ обновления и воскресения128, и особенно, как синоним lapis.
397 Cauda pavonis знаменует конец работы так же, как это делает Ирида, его синоним, посланница Бога. Изысканная цветовая гамма павлиньего хвоста говорит о неминуемом синтезе всех качеств и элементов, которые соединяются в "округлости" философского камня. В течение тысячи семисот лет, о чем я говорил в "Психология и алхимия", lapis был более или менее явно связан с древней идеей Антропоса. В последующие столетия эта связь протянулась и к Христу, который с незапамятных времен был этим самым Антропосом или Сыном Человеческим, появляющимся в Евангелии от Иоанна как космогонический Логос, существовавший еще до возникновения мира: "В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог... Все чрез него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть". По учению василидианцев "Бог, которого нет" бросает определенное семя, которое подобно семени горчицы, содержит в себе все растение, или, "подобно яйцу павлина, содержит в себе огромное разнообразие цветов"129. В этом семени был "триединый сын, единосущный с Богом, которого нет". В алхимии, окончанием работы, ознаменованным cauda pavonis, было рождение filius regins. Стало быть, в доктрине василидианцев проявление цветов происходит в правильном месте. И снова встает вопрос: традиция или спонтанное воспроизводство?
398 Павлин — это атрибут Юноны, а одно из прозвищ Ириды — Юнония. Подобно тому, как Царица-Мать или мать богов дарует обновление, так и павлин ежегодно обновляет свое оперение и, стало быть, связан со всеми переменами в природе. Де Губернатис говорит:
Спокойное и звездное небо и сверкающее солнце — это павлины. Синий небосвод с его тысячью сверкающих глаз и солнце с его всеми цветами радуги представляют внешний вид павлина во всем великолепии его "глазастых" перьев. Когда небо или солнце с его тысячами лучей прячутся за облаками или скрыты за пеленой осеннего тумана, они снова напоминают павлина, который в темное время года, подобно многим птицам с яркой расцветкой, сбрасывает свое красивое оперение и становится блеклым и некрасивым; тогда ворон, который одел павлиньи перья, каркает вместе с другими воронами на погребальном концерте. Зимой павлину-ворону ничего не остается, кроме как испускать пронзительный неприятный крик, который очень похож на карканье вороны. В народе говорят, что павлин обладает ангельскими перьями, дьявольским голосом и воровской походкой.'130.
Это объясняет, почему Дорн связывает павлина с головой ворона (caput corvi).
399 Стоит упомянуть и об определенных дополнительных значениях павлина в средневековой литературе. Пицинеллий говорит, что павлин, в противоположность солнцу, обозначает "праведного человека, который, хотя и украшен цветами тысячи добродетелей, купается еще и в более ярком свете божественного присутствия"; он также обозначает человека, который, "запятнанный постоянно совершаемыми грехами, вновь поднимается к целостности духа". Павлин выражает "внутреннюю красоту и совершенство души"131. Мерула упоминает, что павлин опустошит и разобьет сосуд, содержащий яд132 — еще одна особенность павлина, которая может объяснить его положение в алхимии, поскольку он вызывает и знаменует трансформацию ядовитого дракона в исцеляющее лекарство. Мерула также утверждает, что пава не представляет птенцов отцу до тех пор, пока они полностью не вырастут, на основании чего Пицинеллий проводит аналогию с Непорочной Девой, которая тоже представляет свое потомство Богу только в совершенном состоянии. И снова возникает мотив обновления посредством матери133.
400 Стало быть, если Царица-Мать во время беременности ест павлинье мясо, то она ассимилирует аспект самой себя, а именно, способность даровать новое рождение, эмблемой которого является павлин. По мнению Августина, особенностью павлиньего мяса является его не подверженность гниению134. Оно, как говаривали алхимики, является "cibus immortalis", подобно плодам философского дерева, которыми кормили Ариелея и его товарищей в доме повторного рождения, скрытом на дне моря. Мясо павлина было вполне подходящей пищей для матери, пытавшейся омолодить старого царя и дать ему бессмертие.
401 Если пищей царицы было мясо павлина135, то ее питьем была кровь зеленого льва. Кровь136 — это один из наиболее известных синонимов aqua permanens и его использование в алхимии зачастую основано на церковной символике и аллегориях, связанных с кровью137. В Cantilena imbibitio (пропитыванию)138 "мертвой"139 таинственной субстанцией подвергается не царь, как это происходит в "Allegoriae Merlini", а царица. Замена одного образа другим и смешивание образов так же характерны для алхимии, как для мифологии и фольклора. Поскольку эти архетипические образы порождаются непосредственно бессознательным, то нет ничего удивительного в том, что они в очень значительной степени заражены его содержимым140. Именно поэтому нам так трудно понять алхимию. Здесь доминирующим фактором является не логика, а игра архетипических мотивов, и хотя формально она "нелогична", она, тем не менее, подчиняется законам природы, до объяснения которых нам пока еще очень далеко. В этом отношении китайцы пошли гораздо дальше нас, что можно понять при внимательном изучении трактата "И Цзин". Названный близорукими представителями западной цивилизации "собранием древних магических заговоров" (это мнение подхватили сами современные китайцы), "И Цзин", на самом деле, является сложнейшим психологическим построением, цель которого заключается в том, чтобы организовать игру архетипов, "чудесных действий природы", в определенную схему, чтобы создать возможность для ее "расшифровки". Пренебрежительное отношение к тому, чего ты не понимаешь, всегда было признаком глупости.
402 Замена одного образа другим или смешивание образов было бы невозможно, если бы между ними не существовало принципиального сходства субстанции, гомоузии. Отец, мать и сын состоят из одной и той же субстанции, и то, что говорится об одном, в значительной степени относится и к другим. Этим объясняются и варианты кровосмешения — между матерью и сыном, братом и сестрой, отцом и дочерью, и т. д. Однако, алхимики осознавали существование гомоузии их основных субстанций в степени достаточной не только для того, чтобы назвать двух антиподов драмы coniunctio одним Меркурием, но и для того, чтобы признать тождественность prima materia и сосуда. Точно так же, как aqua permanens, влажная душа-субстанция, появляется из тела, которое она намеревается растворить, так и мать, которая растворяет в себе своего сына, есть не что иное как женский аспект отца-сына. Эта распространенная в среде алхимиков точка зрения могла основываться исключительно на принципиальном сходстве субстанций, которые были не химическими, а психическими; и, как таковые, принадлежали не сознанию, в котором они были бы дифференцированными концепциями, а бессознательному, в усиливающейся тьме которого они соединяются в контаминации одна больше другой.
403 Итак, если нам говорят, что царица пила кровь, то этот образ во всех отношениях соответствует царю, пьющему воду141, царской купели, сделанной из дуба, царю, утонувшему в море, акту крещения, проходу через Красное Море и кормлению ребенка матерью богов. Вода и содержащий ее сосуд всегда обозначают мать, женский принцип, наилучшим обозначением которого является "инь", точно так же, как в китайской алхимии "ян" обозначает царя142.
404 В алхимии лев, "царственное" животное, является синонимом Меркурия143, или, если быть более точным, определенной стадии его трансформации. Лев — это теплокровная форма прожорливого, хищного чудовища, которое вначале появилось в виде дракона. Как правило, львиная форма появляется после смерти дракона и его расчленения. Она, в свою очередь, сменяется орлом. Описанные в "Химической свадьбе" Розенкрейцера трансформации дают хорошее представление о трансформациях и символах Меркурия. Как и он, лев появляется в двойной форме (лев и львица)144 или о нем говорят, как о Mercurius duplex145. Два льва иногда отождествляются с белой и красной серой146. На иллюстрациях изображена яростная битва между бескрылым львом (красной серой) и крылатой львицей (белой серой). Два льва — это прообразы царственной пары, поскольку на головах у них имеются короны. На этой стадии между ними явно имеет место довольно ожесточенный конфликт, и это именно то, что должен выражать огненный лев — страстная эмоциональность, предшествующая признанию содержимого бессознательного147. Ссорящаяся пара также представляет и уробороса148. Стало быть, лев обозначает таинственную субстанцию, определяемую, как terra149, тело или нечистое тело150. Другими синонимами являются "пустынное место"151, "яд, поскольку эта земля смертельно опасна", "дерево, поскольку оно приносит плоды", или "скрытая материя (hyle), поскольку она является основой всей природы и субстанции (subiectum) всех элементов"152. Явно противореча этому, Майер цитирует из "Tractatus duodecim portarum" Рипли замечание о том, что зеленый лев — это "средство соединения растворов между солнцем и луной"153. Впрочем, с психологической точки зрения правильней было бы сказать, что эмоция объединяет точно в такой же степени, в какой разъединяет. Василий Валентин толкует льва, как таинственную субстанцию, называя его троицей, состоящей из Ртути, Соли и Серы, и эквивалентом draco, aquila, Rex, spiritus и corpus154. В "Gloria Mundi" зеленого льва называют минералом, "который поедает большую часть своего собственного духа"155, под чем понимается самооплодотворение посредством своей души (imbibitio, cibatio, nutritio, penetratio, и т. д.)156.
405 Рядом с зеленым львом в позднем Средневековье появился красный лев157. Оба они были Меркуриями158. Тот факт, что Артефий упоминает об магическим использовании льва (и змеи), в значительной степени проливает свет на наш символ: он "хорош" для битвы159, и здесь мы можем вспомнить сражающихся львов и тот факт, что царь из "Allegoria Merlini" начал пить воду как раз в том момент, когда решил отправиться на войну. Скорее всего, мы не ошибемся, если предположим, что "царь зверей", известный даже в эллинские времена, как стадия трансформации Гелиоса160, представляет старого царя, Antiquus die-rum из Cantilena, находящегося в определенной стадии обновления, и что, вероятно, таким образом он приобрел титул "Leo antiquus"161. В то же самое время, он представляет царя в его звероподобной форме, то есть таким, каким он является в своем бессознательном состоянии. Животная форма подчеркивает, что царь либо подавлен своей животной стороной, либо подчиняется ей, а потому выражает себя только в животных реакциях, которые есть не что иное, как эмоции. Эмоциональность в смысле неконтролируемого выражения чувств по сути своей животна, по причине чего к людям, находящимся в таком состоянии, следует приближаться осторожно, как к обитателям джунглей162, или использовать в общении с ними методы дрессировщиков.
406 В соответствии с этими заявлениями алхимиков, царь превращается в свой животный придаток, то есть возвращается в свою животную природу, психический источник обновления. Вейланд использовал эту психологему в своей сказке "Der Stein der Wei-sen "163, в которой распутный король Марк превращается в осла, хотя, разумеется, осознанным прообразом этой трансформации был Люций из "Золотого осла" Апулея164.
407 Хогеланд уравнивает льва с собакой165. Во льве действительно есть что-то от бешеной собаки, с которой мы уже встречались, и это сближает его с серой, огненным динамизмом Солнца. По этой же причине лев является "силой" Короля Солнца166.
408 У агрессивной силы льва, как и у серы, имеется аспект зла. У Гонория Отунского лев является аллегорией Антихриста и дьявола167, что перекликается с Первым посланием Петра 5:8: "... противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить". Но поскольку лев и львица являются предшественниками кровосмесительного coniunctio, они относятся к категории тех звериных пар, которые проводят жизнь в схватках и совокуплении, например, петух и курица, две змеи кадуцея, два дракона и т. д. Лев среди прочих вещей, обладает ярко выраженным эротическим аспектом. Так, в "Introitus apertus" сказано: "Узнай, чем являются голуби Дианы168, которые покоряют льва своими ласками; зеленого льва, говорю я, который, на самом деле, есть вавилонский дракон, убивающий все своим ядом. Узнай же, наконец, чем является кадуцей Меркурия, с помощью которого он творит чудеса, и чем являются те нимфы, которых он очаровывает, если ты хочешь осуществить свои желания (то есть завершить свою работу)169. Упоминание о "вавилонском" драконе не случайно, поскольку в церковном языке "Вавилон" — слово чрезвычайно загадочное170. Николас Фламель также упоминает Вавилон, когда говорит, что вонь и ядовитое дыхание горящей ртути являются ни чем иным, как "головой дракона, который с боль-шим поспешанием идет от Вавилона, окруженного двумя или тремя вехами"171.
409 В "львиной охоте" Маркоса172 лев, как мы уже видели, занимает место царя. Маркое устраивает западню и лев, привлеченный приятным запахом камня, который явно представляет собой амулет для глаз173, попадает в нее и проглатывает магический камень. "И этот камень, который так нравится льву, есть женщина"174. Западня накрыта "стеклянной крышей", а ее внутреннее убранство, которое Сениор называет "cucurbita", в данном случае называется "thalamus" (комната для новобрачных). Стало быть, лев, подобно новобрачному, проваливается в комнату для новобрачных, где на ложе из углей лежит камень, который "полезен для глаз", и который есть женщина. Этот камень проглатывает (tranglutit) льва, "чтобы от него ничего не осталось". Это аналог видения Арислея, в котором Бейя заставляет Габриция исчезнуть в ее теле.
410 В "львиной охоте" отчетливо, хотя и в завуалированной форме, просматривается кровосмешение. Любовное приключение проецируется на льва, животную природу или "расцветшую" душу царя; иначе говоря, оно происходит в его бессознательном или в сновидении. В силу своего двусмысленного характера лев вполне годится для роли этого непристойного любовника. Поскольку царь представлен своим животным, а его мать — магическим камнем, то царственное кровосмешение может происходит так, словно оно творится где-то "извне", в совершенной другой сфере, чем личный мир царя и его матери. И в самом деле, брак не только выглядит "противоестественным", но и замышляется таковым. Запретное кровосмешение является целью и, как о том говорит богатство аллегорий, оно всегда приобретает символическую и никогда конкретную форму. Возникает впечатление, что это "священный" акт, кровосмесительная природа которого была прекрасно известна алхимикам, был не то что загнан ими в cucurbita или стеклянный дом, но происходил в нем все время. Любой, кто хотел совершить этот акт в истинном смысле этого слова, должен был как бы выбраться из самого себя во внешний стеклянный дом, круглое cucurbita, которое представляет микрокосмическое пространство психе. Небольшое умственное усилие позволит нам понять, что нам нужно не "выходить из себя", а просто поглубже проникнуть внутрь себя, чтобы ощутить реальность кровосмешения и много еще чего, поскольку в каждом из нас дремлет "звероподобный" дикарь, которого могут разбудить голубки Дианы (пр. 168). Этим и объясняется широко распространенное подозрение, что из психе ничего хорошего выйти не может. Несомненно, божественный брак субстанций — это проекция содержимого бессознательного. Отсюда, как правило, делается вывод — стало быть, это содержимое относится к психе и, как и психе, оно является "внутренним" человеком, что и требовалось доказать. Вышесказанному противоречит тот факт, что только очень немногие люди когда-либо осознавали, что у них имеются кровосмесительные фантазии, на которые стоит обратить внимание. Если такие фантазии вообще существуют, то они пока что неосознанны, как и коллективное бессознательное в целом. Чтобы эти фантазии стали видимыми, требуется анализ сновидений и другой "продукции" бессознательного. Для этого потребуется преодолеть значительное сопротивление, поскольку человек считает, что проникает на чужую территорию, к которой он не имеет никакого отношения, не говоря уже о том, чтобы быть ей тождественным; и каждый, кто забредает на эту территорию по ошибке или по невнимательности, чувствует себя не в себе, чужим в собственном доме. Я думаю, что нужно признать эти факты и не приписывать нашей личной психе все, что представляется нам психическим содержимым. В конце концов, мы же не воспринимаем так птицу, которой случилось залететь в наше поле зрения. Привычку ограничивать психе "рамками тела" можно назвать предубеждением. Поскольку у души имеется непространственный аспект, то вполне может существовать психический "внешний мир", область настолько отличающаяся от "моего" психического пространства, что для того, чтобы туда добраться, мне нужно выйти за пределы своего я или применить какой-нибудь вспомогательный метод. Если эта точке зрения в принципе верна, то алхимическая консуммация царственного брака в cucurbita могла бы пониматься, как синтетический процесс в психе "за пределами" эго175.
411 Как я уже сказал, тот факт, что человек может каким-то способом пробраться на эту территорию, не означает, что она является его личным владением. Эго — это "Здесь и Сейчас", но "окружающая среда эго" — это чужое "Там", как "раньше", так и "потом", как "до того", так и "после"176. Поэтому нет ничего удивительного в том, что примитивный разум воспринимает находящуюся за пределами эго психе, как чужую страну, населенную духами мертвых. Разум несколько более высокого уровня обращает внимание на характер этой смутной полу-реальности, а разум древних цивилизаций превратил тени этой земли в идеи. В гностико-христианских кругах из этих идей была создана догматическая, иерархически упорядоченная космогоническая и хи-лиастическая система, которая нам, современникам, представляется непроизвольным, символическим заявлением психе относительно структуры психического не-эго177.
412 Эта область, если продолжать ее воспринимать, как призрачную "землю за горизонтом", представляется целым миром, макрокосмом. С другой стороны, если воспринимать ее как "психическую" и "внутреннюю", то она представляется мельчайшим микрокосмом, похожим на суету карликов в шкатулке, описанной Гете в его "Новой Мелюзине", или, как внутренняя сторона cucurbita, в которой алхимики видели сотворение нашего мира, брак царственной пары, а также гомункулуса178. Точно так же, как в алхимической философии Антропарион или гомункулус соответствует, представляя собой lapis, Антропосу, так догматическими аналогами химических свадеб являются брак Агнца, союз жениха и невесты и божественный брак матери богов с ее сыном.
413 Этот явный уход в сторону от нашей темы представляется мне необходимым для того, чтобы читатель получил определенное представление о сложной и тонкой природе символа льва, дальнейшие значения которого мы должны будем рассмотреть.
414 Кровь зеленого льва, которую пьет царица, подается ей в "золотой вавилонской чаше". Это перекликается с "великой блудницею" из Апокалипсиса 17:Iff., "сидящей на водах многих; с нею блудодейст-вовали цари земные, и вином ее блудодеяния упивались живущие на земле... и держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства ее..."
415 Блудница (meretrix) — хорошо известная фигура в алхимии. Она характеризует таинственную субстанцию в ее первоначальном, "хаотическом", материнском состоянии. В "Introitus aper-tus" говорится, что хаос подобен матери всех металлов. Его также называют "нашей Луной", перед тем, как царская диадема извлекается "из менструации нашей блудницы"179, то есть перед тем, как царь вновь рождается луной-матерью. В "Tractatus aureus de lapide" говорится о таинственной субстанции: "Эта благородная блудница Венера180 облачена в яркое одеяние". Цвет этого одеяния "отливает красным"181. Благородство Венеры проистекает из того факта, что она является царицей, "целомудренной невестой" царя182. В своей работе "Practica de lapide" Василий Валентин говорит: "Этот раствор есть роза183 наших Мастеров, пурпурного цвета, называемая также красной кровью дракона, описанной многими, и пурпурным плащом184... которым укрыта царица"185. Вариант: "Эта драгоценная субстанция есть Венера древних, гермафродит, имеющий два пола"186. Майер пишет: "В нашей химии есть Венера и Купидон. Ибо Психе — это женщина, Купидон — это мужчина, которого считают драконом"187. "Opus ad rubeum" (процесс придания красного цвета) происходит во втором доме Венеры (Весы)188. Соответственно, в Turba говорится, что Венера "предшествует солнцу"189. Фламель воспринимает Венеру как важный компонент таинственной субстанции; в возва-нии к Магнезии он говорит: "Ты несешь с собой многоликий образ Венеры, виночерпия и изрыгающего огонь слуги"190. Последнее название — это напоминание о серном аспекте Меркурия. В Сап-tilena Меркурий также играет роль виночерпия. У Фламеля lapis рождается в результате соединения "Venus pugnax" (воинственной Венеры)191 и Меркурия — явный намек на ссору, которая предшествовала их союзу (сравни со сражающимися львами). В стихотворении Валентина, посвященном prima materia lapidis, Венера отождествляется с матерью и невестой царя, источником, в котором утонул ее "неподвижный" отец:

Вот камень, который и не камень все же,
В нем действовать одна только Природа может.
Из камня этого фонтаном бьет вода,
В которой Неподвижный Господин ее исчезнет без следа.
И жизнь его, и тело заберет к себе вода,
До той поры, пока душа его не будет вновь горда192.

416 В других текстах Венера представляет царицу на свадьбе. Например, в "Introitus apertus": "Постарайся аккуратно постелить постель Венере, а потом положи ее на брачное ложе", и т. д193. Как правило, Венера представляет женский аспект царя, или, как сказали бы мы, его аниму. Так Валентин говорит о купании Венеры и Адама:
Вот что сказал Мудрец:
Ничем не быть им, кроме как Двойным Меркурием!
Купание Царя и connubium* с Венерой194 или с матерью — это всегда одно и то же: "мужчина, поглощенный женщиной". Иногда он, а иногда она является гермафродитом195, поскольку, в сущности, они суть не что иное, как еще один Mercurius duplex. Венера или блудница соответствует эротическому аспекту льва, который, в свою очередь, является атрибутом царя. Как в Апокалипсисе Великая Блудница ездит верхом на семиглавом драконе, так и у Валентина лев несет на своей спине Mercurius duplex (изображенного в своем женском аспекте)196. Кунрат приравнивает Венеру к зеленому льву197. Поскольку Сера для Солнца является тем же самым, что Лев для Царя, то мы можем понять, почему Кунрат рассматривает Венеру, как anima vegetativa серы198. Наиболее тонкая субстанция, будучи смешанной с Солнцем, должна сохраняться в бутылке, на пробке которой изображен крест199, имеющий то же назначение, что и распятие, с помощью которого изгоняют злых духов200. Связь камня с Венерой упоминается уже в греческих текстах, в которых идет речь о "киферианском камне" и о "жемчуге Кифереи"201. В арабской "Книге Крата"202. Венера наделена окрашивающим свойством; отсюда и ее прозвище "пишущая". Поскольку она держит сосуд, из которого постоянно течет ртуть, то слово "ecrivain", скорее всего, указывает на Тота-Меркурия. В видении Крата Венера появляется в окружении индусов, мечущих в него стрелы. Этот же образ повторяется в посетившем Сениора видении Гермеса Трисмегиста, в которого пускали стрелы девять орлов. Меркурий — этой лучник, который в химическом смысле растворяет золото, а в нравственном — пронизывает душу стрелой страсти. Как Киллений он тождественен Купидону, который в "Химической свадьбе" Розенкрейцера также мечет стрелы203.
417 Развратная природа Венеры подчеркивается в "Rosinus ad Sar-rantantam":
И заметь, что Природа в начале своего бытия намеревается сотворить Солнце или Луну, но не может из-за Венеры, развратной и нечистой ртути, или из-за вонючей земли. Поэтому, как ребенок в утробе матери случайно подхватывает болезнь из-за своего местонахождения, и, хотя сама сперма была чиста, рождается прокаженным и нечистым из-за развратной утробы, то же самое происходит со всеми несовершенными металлами, которые заражены Венерой и вонючей землей204.
418 Наконец, я хотел бы упомянуть о роли дочери царя в "Химической свадьбе", которой было назначено быть невестой, но она,

*** Сожительство (лат.) — Прим. ред.

из-за своего кокетства, попала в плен к Царю Мавров. Она соглашается стать его любовницей и, тем самым, доказывает, что является обычной meretrix. Визит Розенкрейцера к спящей Венере указывает, что эта двуликая богиня каким-то образом тайно связана с opus205.
419 Явно по причине своей тесной связи с Венерой, зеленый лев, как это ни странно, обладал розовой кровью, о чем говорили Дорн206 и его современник Кунрат207. Последний приписывает розовую кровь также и filius macrocosmi208. Эта особенность крови зеленого льва говорит не только о его связи с filius, хорошо известным аналогом Христа, но прежде всего с розой, символизм которой породил не только популярное название "Rosarium" (розовый сад), но также и слово "розенкрейцер" (розовый крест). Белая и красная розы209 являются синонимами albedo210 и rubedo. Раствор имеет "розовый цвет" и соответствует крови Христа, который "равен" камню и "един" с ним211. Он — это "божественный фундаментальный камень и краеугольный камень"212. Розовый сад — это "закрытый сад" и, как и роза, прозвище Марии, он является аналогом "запертой" prima materia213.
420 Связь богини любви с красным цветом восходит еще к очень древним временам214. Пурпур215 — это цвет Великой Вавилонской Блудницы и ее твари. Красный — это цвет греха216. Роза является также и атрибутом Диониса. Красный и розово-красный — это цвет крови, синонима aqua permanens и души, которые извлекаются из prima materia и дают жизнь "мертвым" телам217. Prima materia называют meretrix и уравнивают с "Великим Вавилоном", точно также, дракона и льва уравнивают с драконом "Вавилонской Башни". Камень, filius regius, — сын этой блудницы. В церковной традиции, сын блудницы — это Антихрист, зачатый дьяволом. Так пишет в своем "Elucidarium" Гонорий Отунский218.
421 Определенные церковные символы оказываются чрезвычайно дуалистическими. В том числе и роза. Прежде всего она представляет собой аллегорию Марии и различных добродетелей. Ее аромат — это запах святости, как в случаях со святой Елизаветой и святой Терезой. В то же самое время, она символизирует человеческую красоту (venustas), по сути, сладострастие мира (vo-luptas mundi)219.
422 Подобно розе, фигура матери-возлюбленной сверкает всеми красками божественной и земной любви. Она — это целомудренная невеста и блудница, которая символизирует prima materiel, "природу, оставленную в несовершенстве". Из процитированного нами материала ясно, что речь идет об аниме. Она — это тот кусок хаоса, который — везде и, в то же время, невидим, она — это сосуд противоречий и разных оттенков — совокупность в форме massa confusa, и, в то же время, субстанция, наделенная всеми качествами, в которых можно обнаружить величие скрытого божества.
423 Пища Царицы-Матери — мясо павлина и кровь льва — состоит из атрибутов самой богини, то есть можно сказать, что она ест и пьет саму себя. В "Consilium coniugii" это мысль сформулирована следующим образом: "Таким образом, она, наконец, погружается в одно содержимое посредством пропитывания одним ферментом, водой, ибо вода есть фермент воды"220. Это всегда одна и та же идея, наилучшим выражением которой является уробо-рос. Неожиданно (хотя в этом нет ничего удивительного) мы сталкиваемся со сходной формулировкой в церковной литературе, в замечании святого Иоанна Златоуста, что Христос был первым, кто ел свою собственную плоть и пил свою кровь (в начале Тайной Вечери)221. Тертуллиан говорит: "Таким же точно образом Господь обозначил себя двумя буквами греческого алфавита, первой и последней, как символами начала и конца, соединенных в нем. Ибо, как Альфа продолжает свой путь, пока не добирается до Омеги, а Омега завершает цикл и возвращается к Альфе, и, тем самым, он хотел показать, что в нем ты найдешь путь всех вещей от начала и до конца, так что любой божий промысел должен закончиться в нем, в ком он и начался"222. Эта мысль точно соответствует той мысли, которую алхимики пытались выразить посредством уробороса, ?? ?? ???. Уроборос — это очень древний языческий символ, и у нас нет никаких оснований предполагать, что идея самовоспроизводства и самопожирания была заимствована у христианства, например, у Тертуллиана, хотя и имеет место поразительная аналогия с Христом, который, будучи единым Богом, сам себя порождает и добровольно предлагает принести себя в жертву, а затем, в ходе ритуала Святого Причастия, произнося слова посвящения, сам и приносит себя в жертву. Концепция уробороса должна быть гораздо древнее, и истоки ее могут находится еще в древнеегипетской теологии, в доктрине гомоузии Бога-Отца с божественным сыном, фараоном.
424 В Cantilena, мифологеме уробороса неожиданно и полностью вопреки традиции придается женская форма: уроборос — это не слившиеся воедино отец и сын, а мать, которая сливается со своей же субстанцией, "поедая свой собственный хвост" или "оплодотворяя саму себя", точно так же, как царь в "Allegoria Merlini" пьет "свою" воду223. Царица находится в состоянии психической беременности: анима пришла в действие и посылает свое содержимое в сознание. Это содержимое соответствует мясу павлина и крови льва. Если "продукция"анимы (сновидения, фантазии, видения, симптомы, внезапные идеи и т. д.) ассимилируется, переваривается и интегрируется, это оказывает благотворное воздействие на рост и развитие ("питание") психе. В то же самое время, cibatio и imbibitio анимы-матери указывают на интегри-рованность и завершенность всей личности. Анима становится творческой, когда старый царь обновляет себя в ней. С психологической точки зрения, царь прежде всего обозначает Солнце, которое мы толкуем как сознание. Но гораздо более важно то, что он представляет доминанту сознания, типа общепринятого принципа или коллективного убеждения, или традиционной точки зрения. Эти системы и господствующие идеи "стареют" потому невольно приводят к "метаморфозе богов", описанной в "Весне на Олимпе" Шпиттелера. Она редко принимает форму ярко выраженного коллективного феномена. Как правило, метаморфоза принимает форму изменений в индивиде, который, при определенных условиях, может повлиять на общество, "когда время придет". Для индивида это значит только то, что господствующая идея нуждается в обновлении и изменении, чтобы соответствовать изменившимся внешним или внутренним условиям.
425 Тот факт, что царь в течение нескольких сотен лет играл большую роль в средневековой алхимии, свидетельствует, что начиная примерно с тринадцатого века, египетская и эллинская идея выживания обновленного царя начала приобретать большее значение, поскольку приобрела новый смысл. Ибо, как только Запад начал изучать природу, дотоле совершенно неизведанную, так начала давать побеги и доктрина lumen naturae. Церковная доктрина и схоластическая философия оказались неспособными пролить какой-либо свет на природу физического мира. В результате возникло предположение, что если разум увидел свою природу в свете божественного откровения, то сама природа должна обладать "определенным свечением", которое могло бы стать источником просветления. Поэтому вполне понятно, что для тех индивидов, которые особенно интересовались изучением естественных вещей, догматический взгляд на мир должен был утратить свою привлекательность, a lumen naturae ее приобрести, даже при том, что сама догма не подвергалась прямому сомнению. Большинство серьезных алхимиков, если верить их утверждениям, были религиозными людьми, которым не приходило в голову критиковать богооткровенную истину. Насколько я могу судить, в алхимической литературе не содержится ни одной нападки на догму. Единственной вещью такого рода можно считать пренебрежительное отношение к аристотелевой философии, которую Церковь поддерживала в противовес герметическому неоплатонизму224. Старые Мастера не только не критиковали церковную доктрину, наоборот, они были убеждены, что их открытия, реальные или воображаемые, обогатят доктрину соответствия небесных и земных вещей, поскольку они взялись доказать, что "тайна веры" отражена в мире природы225. Они не могли догадаться, что их страсть к исследованию природы в значительной степени умалит богооткровенную истину, и что их научные интересы смогли пробудиться только тогда, когда начало слабеть преклонение перед догмой. И потому, как в сновидении, в их бессознательном родился компенсирующий образ обновления царя.
426 Эти соображения позволяют понять, почему Cantilena была написана именно церковником. В самом деле, есть что-то от нисхождения в ад, когда он заставляет Меркурия, "копьеносца страстного" , эмблему Купидона226, вручить царице ядовитое зелье в "золотой вавилонской чаше". Эта золотая чаша, как мы уже знаем, является сосудом, "полным гнусного и грязного прелюбодейства". Поэтому совершенно ясно, что царицу безжалостно потчуют ее собственными психическими субстанциями. Ей нужно интегрировать животные субстанции, "расцветшую душу" — павлина и льва с их отрицательными и положительными качествами; и их порция подается ей в чаше прелюбодейства, которая еще сильнее подчеркивает эротическую природу льва, его похоть и жадность. Подобная интеграция заканчивается расширением сознания посредством глубокого озарения.
427 Но почему царице прописывают эту несъедобную диету? Явно потому, что старому царю недостает чего-то, без чего он дряхлеет: темного, хтонического аспекта природы. И не только этого, но также и ощущения, что все творение было образом Бога, этой древней любви к природе, которая в Средние Века считалась ложным путем и отклонением. Поскольку земля темна и непостижима, ее звериные символы несут в себе не только уничижительный, но также оптимистический и духовный смысл. Они — парадоксальны, ибо указывают одновременно вверх и вниз. Если содержимое такого рода интегрируется в царицу, это означает, что ее сознание расширяется в обоих направлениях. Эта диета естественным образом приведет к обновлению царя, восстановив недостававший элемент. Вопреки чисто внешнему впечатлению, это — не только тьма животной сферы, а, скорее, духовная природа или природный дух, у которого даже есть много общего с тайной веры, о чем не уставали говорить алхимики.
428 Стало быть, во время беременности царица проходит через что-то вроде психотерапевтического лечения, в результате которого ее сознание обогащается знанием коллективного бессознательного и, как мы можем предположить, ее внутренним участием в конфликте между ее духовной и хтонической природами. Зачастую закон, которому подчиняется прогрессивное расширение сознания, превращает оценку высот и глубин в нравственную задачу, выходящую за рамки условностей. Непонимание человеком того, что он делает, действует как вина, и за него приходится очень дорого платить. Конфликт может даже принести пользу, поскольку без него не могло бы быть примирения и рождения сверхъестественной третьей вещи. Стало быть, и царь не смог бы ни обновиться, ни родиться заново. Конфликт проявляется в долгой болезни царицы.
429 Строфа 18.
Так, отягощенная ребенком, девять месяцев она пролежала, И пролитыми ею же слезами себя омывала. Ради милого, того, когда должна была родить, Наполнилась молоком, которое зеленый лев стал пить227.
Здесь явно прослеживаются уроборические отношения между царицей и львом: она пьет его кровь, в то время, как он сосет ее молоко. Этот странный образ объясняется тем, что мы считали оскорбительным отождествлением царицы с Божьей Матерью, которая, персонифицируя человечество, усаживает Бога к себе на колени и кормит его грудью. Лев, аллегория Христа, в благодарность за этот дар отдает человечеству свою кровь. Это толкование подтверждается следующими строфами. Ангелус Силезий использует сходный образ в своей эпиграмме на "очеловеченного" Бога:
Бог выпил Девы молоко, оставив нам свое вино; Как человеческим вещам очеловечивать бога дано!228.
430 Строфа 19.
Ее кожа переливается всевозможными красками,
То черной, то зеленой, то белой, то красной.
Очень часто подскочит на ложе,
И сидит, пока вновь на постель беспокойную голову не положит229.

Эта демонстрация цветов указывает на то, что царица обладает природой Венеры и павлина (cauda pavonis). С психологической точки зрения это значит, что во время ассимиляции бессознательного личность проходит через многочисленные трансформации, которые показывают ее в различном свете и за которыми следуют перепады настроения. Эти перепады являются предзнаменованием грядущего рождения.
431 Строфа 20.
Трижды по пятьдесят ночей провела она в отчаянии,
И столько же грустных дней просидела в печали.
Прошло еще тридцать и царь вновь родился,
Как цветок первоцвета пахла царица230.

432 В алхимии есть два типа запахов — "вонь могил" и запах цветов, причем последний является символом возобновившейся жизни. В церковной аллегории и в жизни святых приятный запах является одним из проявлений Святого Духа. То же самое можно сказать и о гностицизме. В алхимии, Святой Дух и Sapientia более или менее тождественны; потому запах цветов подтверждает, что новое рождение царя есть дар Святого Духа или Sapientia, благодаря которым стал возможен процесс регенерации.

433 Строфы 21-24.
Ее утроба, что поначалу пропорциональною была,
Теперь, по крайней мере, в тыщу раз расширена.
Свидетельствует это о рождении его:
Цель достигается воздействием огня лишь одного.

В ее палате нет углов, она кругла,
Взметнулись стены, словно два крыла.
Иначе плод в ее утробе повредится,
И тяжкий труд больным дитем вознаградится.

Пылающую печь поставили под ложе,
А на нее еще одну, похожую.
Искусство огонь себе поставило на службу,
Чтобы нежные члены царицы не пострадали от стужи.

Дверь комнаты ее надежно затворили,
Чтобы напасти не страшны ей были;
Наглухо закрыто и жерло печное,
Чтоб и капля пара не проникла в покои231.

Это образ гомункулуса в герметическом сосуде!

434 Строфа 25.
Когда были очищены члены младенца.
Грязь плоти была стерта полотенцем.232
Тотчас она стала, как Луна сияюпдей,
Извиваясь поползла233 к Солнцу Сверкающему234.
Это попытка описать трансформацию, происходящую в наглухо закрытой комнате. Остается неясным, родила ли уже мать ребенка, и что понимать под словом "там" (ibi) — комнату или gravid uterus. Последний вариант представляется мне более приемлемым, принимая во внимание следующую строфу. Вообще, 25-я строфа крайне запутанна и неуклюжа. Определенно и ясно в ней говорится только о смерти и разложении плода в матке или в комнате и о последующем внезапном появлении Луны на месте матери, после того, как осыпалась "грязь плоти". Впрочем, подобная путаница мыслей часто встречается в текстах. Мы должны предположить, что поэт при помощи этих на первый взгляд бестолково перемешанных слов хотел сказать что-то вполне разумное, и что только его ограниченные способности к поэзии не дали ему высказаться ясно и четко. Он действительно хотел выразить очень сложную вещь, а именно, природу критической трансформации. С химической точки зрения, "мать", истекающая молоком и слезами — это раствор, "материнская жидкость" или вяжущее вещество. Она — это "вода", в которой, как и в видении Арислея, старый царь распадается на атомы. В данном случае его описывают, как foetus in uterd*. Растворение означает его смерть, а матка или cucurbito становится его могилой, то есть он исчезает

* Плод в утробе (лат.) — Прим. ред.

в растворе. В этот момент происходит нечто, похожее на чудо: материальный раствор теряет свою земную тяжесть, и растворитель вместе с растворенным переходят в более высокое состояние, наступающее сразу же после cauda pavonis, а именно, albedo. Оно обозначает первую стадию завершения и отождествляется с Луной. Луна сама является духом и она сразу же соединяется со своим супругом Солнцем, тем самым начиная вторую и, как правило, окончательную стадию, rubedo. С ее завершением заканчивается работа и lapis, живое существо, наделенное душой, духом и неподверженным разложению телом, обретает форму.
435 Мы знаем, что то, что стояло перед глазами алхимика во время этой трансформации, было почти ежедневным чудом пресуществления, происходившим во время Мессы. Это определенно имело место и в случае с каноником Рипли. Мы уже видели многочисленные примеры того, насколько сильно религиозные концепции перемешались с его алхимическими интересами. Царица в Cantilena — это, прежде всего, не мать и не жена, а "мадонна-покровительница", усыновляющая царя — указание на то, что она находится с царем в таких же точно отношениях, в каких Mater Ecclesia находится с верующим. Он умирает и его хоронят словно в Церкви или на освященном участке, где он ожидает воскрешения в возвеличенном теле.
436 Подъем "matrix", химического раствора, из состояния материальности к Луне — это классическая аллегория Церкви, и Рипли об этом, конечно же, знал. Богиня, которая неожиданно вмешивается в opus, изображена в Mutus liber, где она тоже неожиданно появляется во время процедуры, в образе обнаженной женщины, увенчанной знаком луны и держащей на руках ребенка. Чудо здесь толкуется, как вмешательство богов235, которые, как боги-родители, заменяют родителей земных и организуют духовное воспроизводство foetus spagyricus. Луна в Cantilena неизбежно должна символизировать Деву и/или Церковь, потому что senex-риге назван самим Рипли "Ветхим Днями". Поскольку мать в этот момент довела старого царя до гистолиза, чтобы от него остался только гомогенный раствор, мы должны предположить, что Луна, заменяя мать, соединилась с раствором и в настоящий момент носит в своем теле царя, как усыновленного ребенка. Это дает царю бессмертие в форме божественного и не подверженного разложению тела. В Mutus liber далее следует усыновление его Солнцем, после чего наступает coniunctio Solis et Lunae, и усыновленный ребенок, теперь единосущный с Солнцем и Луной, допускается к участию в церемонии.
437 Нечто в этом духе, похоже, происходит и в Cantilena: Луна и усыновленный ею ребенок поначалу тождественны друг другу и являются одним и тем же раствором. Когда Луна приходит в такое состояние, она, скорее всего, пребывает в novilunium и спешит соединиться с Солнцем. Как мы уже имели возможность убедиться, молодая луна ассоциируется с ненадежностью и непостоянством236. Вот потому я и перевожу "spirificans in splendorem Solis", как "извиваясь поползла к Солнцу Сверкающему". Женщина с нравственной точки зрения в алхимии находится под подозрением и представляется близким родичем райского змея. По этой причине и по ряду других, канонику Рипли не составляло труда толковать приближение молодой луны к солнцу, как "spiram facere"237. He следует забывать, что образованный алхимик пятнадцатого века знал символы, по крайней мере, не хуже нас, живущих в двадцатом веке (если не принимать во внимание психологию), а в некоторых случаях, возможно, и лучше. (Существует большое количество по-прежнему не опубликованных манускриптов, к которым у меня не было доступа.)

438 Строфы 26-27.
Ее время пришло и ребенок, прежде зачатый,
Вновь из утробы ее выходит в мир необъятный.
Вновь гордится он царским званием,
Обласканный небес благосклонным вниманием.

Ложе матери, что квадратным было,
Немного погодя сферическую форму получило;
И крышка, также кругла,
Светилась ярко, словно луна238.

439 Вторая строфа подтверждает, что весь раствор превратился в Луну, и представляет собой не только трансформированную Луну, но и сосуд, содержащий вяжущую жидкость. "Ложе", которое поначалу было квадратным, теперь становится круглым, словно полная луна. "Cooperculum" (крышка) указывает на то, что речь идет, скорее, о сосуде, чем о кровати, и крышка эта сияет, как луна. Поскольку крышка несомненно является верхней частью сосуда, то она указывает на место, в котором восходит луна, то есть место, где сублимируется содержимое сосуда. Имеет место квадратура круга, излюбленный синоним мастерства. Все угловатое — несовершенно и должно быть заменено совершенным, которое в данном случае представлено кругом239. Мать является одновременно и содержимым (материнская жидкость), и сосудом, которых часто отождествляют друг с другом; например, сосуд уравнивается с aqua permanens240. Создание круглого и совершенного означает, что выбирающийся из матери сын обрел совершенство, то есть царь обрел вечную молодость и тело его стало не подверженным разложению. Поскольку квадрат представляет quaternio взаимно враждебных элементов, то круг указывает на их сведение в единое целое. Единица, рожденная Четверкой — это Quinta Essentia. Мне нет нужды здесь углубляться в психологию этого процесса, поскольку я уже это сделал в "Психология и алхимия".

440 Строфа 28.
Так ложе квадратное стало шаром круглейшим,
Чернейшая тьма — белизною белейшей.
С ложа рыжий мальчик соскочил
и весело скипетр царский схватил241.


441 Сосуд, содержимое и сама мать, которая содержит в себе отца, стали сыном, который из "чернейшей тьмы" поднялся к чистой белизне Луны и посредством solificatio обрел красный оттенок (rubedo). В нем все противоположности слились в единое целое.

442 Строфа 29.

Тут Бог отворил врата Рая,
Словно Луне, его на царский трон поднимая.
А потом и к небу, труд свой завершая,
Славой, блеску Солнца равной, его венчая242.

443 Здесь Рипли описывает обновление царя и рождение сына, как появление нового искупителя, что в устах средневекового церковника звучит довольно странно. Вознесение Луны ("uti Luna") на "царский трон" — это явный парафраз, с одной стороны, Успения Девы, а с другой — вступления в брак невесты, Церкви. Если Бог отворяет врата рая, это означает не что иное, как пришествие на землю Царства Божия. Такие атрибуты как солнце и луна говорят о filius regius, как о вновь родившемся Первичном Человеке, который есть космос. Ошибочно было бы недооценить значение этого восторженного стишка или объявить его бессмыслицей. От алхимиков нельзя отмахиваться как от умалишенных. Мне представляется более разумным изучить мотивы, руководствуясь которыми, не кто иной как церковник сформулировал божественное откровение вне рамок своего символа веры. Если бы lapis был только золотом, то алхимики были бы богами, а не людьми; если бы он был панацеей, то они обладали бы лекарством от всех болезней; если бы он был эликсиром, то они жили бы по тысяче лет и больше. Но все это не обязывало бы их делать религиозные заявления о lapis. Если же, тем не менее, они превозносили его, как второе пришествие Мессии, то мы должны предположить, что алхимики действительно имели в виду что-то в этом роде. Хотя они и рассматривали свое искусство, как харизму, дар Святого Духа или Sapientia Dei243, оно все равно было человеческой работой, а таинственный filius, даже в том случае, когда решающим фактором было волшебство богов, все равно искусственно выводился в реторте.
444 Все вышесказанное наводит на предположение, что средневековая алхимия, которая появилась на свет из арабских изысканий примерно в тринадцатом веке, и наиболее красноречивым документом которой является Aurora Consurgens, была ни чем иным, как продолжением доктрины Святого Духа, которая в Церкви не получила особого развития244. Параклет нисходит к конкретному индивиду, который, в результате, втягивается в процесс образования Троицы245 И если дух воспроизводства и жизни поселяется в человеке, значит Бог может быть рожден в нем — мысль, которая звучит со времен Майстера Экхарта246. Ангелус Силезий в своих стихах выражается по этому поводу совершенно недвусмысленно:

Если Божий Дух Святой соблазнил тебя,
То родишь ты от него Вечное Дитя.
Если, подобно Марии, чисто оно и непорочно,
Бог душу твою оплодотворит, это точно.

Бог беременной сделал меня, а дух его постоянно со мной,
Чтобы Бог смог родиться в моей душе и разбить то, что было мной.
Что толку от "Привет тебе, Мария" Гавриила,
Если те же слова не мне адресованы были?247.

445 Здесь Ангелус говорит о религиозном и психологическом опыте того, что алхимики ощущали в и посредством материи, и что Рипли описывает в своей напыщенной аллегории. Природа этого ощущения оправдывает восхищенный язык некоторых строф Cantilena. Он говорит о чем-то большем, чем результат милости божьей, описанный в священных книгах: Бог сам, посредством Святого Духа, включается в работу человека, как в форме вдохновения, так и в форме прямого вмешательства в чудесную трансформацию. Принимая во внимание тот факт, что подобное чудо никогда не происходило в реторте, несмотря на периодические утверждения, что кому-то все-таки удалось изготовить золото, и что ни панацея, ни эликсир, не смогли в значительной степени продлить человеческую жизнь, и что гомункулус так никогда и не вылетел из печи — принимая во внимание этот абсолютно отрицательный результат, мы вынуждены задаться вопросом, на чем же тогда основывались энтузиазм и страстная увлеченность адептов.
446 Для того, чтобы ответить на этот трудный вопрос, необходимо помнить, что алхимики, ведомые своей страстью к исследованиям, находились на вполне перспективном пути, поскольку после столетий упорного труда алхимия дала плоды в виде химии и ее потрясающих открытий. Эмоциональная динамика алхимии в значительной степени объясняется предчувствием этих неслыханных возможностей. Какими бы бесполезными не были усилия алхимиков, их предприятия, несмотря на постоянные провалы, имели положительный психический эффект, что-то сродни удовлетворению или даже ощутимому увеличению мудрости. В противном случае было бы невозможно объяснить, почему алхимики не отказались с отвращением от своих почти неизменно тщетных проектов. Нельзя сказать, что им не пришлось пережить разочарования; и в самом деле, безрезультатность алхимии постепенно создавала ей все более плохую репутацию. Тем не менее осталось большое количество свидетельств, совершенно ясно говорящих о том, что безнадежные метания алхимиков, абсурдные с точки зрения химии, с точки зрения психологии выглядят совершенно по иному. Как я уже говорил в "Психология и алхимия", во время химических опытов имели место психические проекции, которые подняли на свет содержимое бессознательного, зачастую в форме ярких видений. Современный врач-психолог знает, что такие проекции могут иметь огромную терапевтическую ценность. Старые Мастера не случайно отождествляли свое nigredo с меланхолией и превозносили opus, как главное лекарство от "всех болезней души"; ибо они обнаружили (чего и следовало ожидать), что, хотя их кошельки опустели, их душа приобрела величие — в том случае, разумеется, если они сумели перенести поистине огромные психические перегрузки. Проекции алхимиков были не чем иным как материализовавшимся содержимым бессознательного, тем самым содержимым, которое современная психотерапия доводит до сознания с помощью метода активного воображения, прежде чем оно бессознательно превратится в проекции. Превращение этого содержимого в осознанное и придание формы тому, что формы не имеет, имеет специфический эффект в том случае, когда сознание не предлагает переполненному бессознательному никаких средств для самовыражения. В этих обстоятельствах бессознательное не имеет никакой альтернативы генерированию проекций и невротических симптомов. Сознание Средневековья не давало этим вещам адекватного выхода. Безграничный мир естественных наук пребывал в состоянии нераспустившегося бутона, и то же самое можно сказать о пытливом религиозном духе, который мы встречаем во многих алхимических трактатах, и который (у нас есть основания для такого предположения) был очень близок к эмпиризму научного исследования.
447 Наиболее красноречивым представителем этого духа, вероятно, был Майстер Экхарт с его идеей рождения сына в человеческих индивидах, ведущего к единению человека с Богом248 Часть этого духа была реализована в протестантстве, другая его часть была интуитивно воспринята мистиками, последователями Бёме и особенно Ангелусом Силезием, который "сгорел на работе" в буквальном смысле этого слова. Он пошел даже дальше протестантов в развитии мышления, которому требовалась поддержка индийской и китайской философии, а это стало возможным только в конце девятнадцатого века. В своем веке Ангелус мог остаться только непризнанным, и эта трагедия стала его уделом. Третья часть этого духа обрела форму в эмпирических науках, которые развивались независимо от всех авторитетов, а четвертая использовала для своих нужд религиозные философии Востока, которые были пересажены западному мышлению в соответствии с мастерством и вкусом тех, кто это делал.
448 Ни один мыслящий человек не скажет, что нынешнее положение дел представляет собой терпимое конечное состояние. Напротив, все убеждены, что темп перемен и эволюции увеличился в неизмеримой степени. Все стало фрагментарным и разбросанным, и невозможно представить себе, каким образом "высший" синтез может произойти в любой из духовных организаций, ко-торые все еще сохранились, совершенно не подвергаясь изменениям. Одним из величайших препятствий на пути к такому синтезу является сектантство, которое всегда право и не проявляет никакой терпимости, которое, прикрываясь самыми благородными лозунгами, разжигает конфликты, чтобы самому занять место религии и клеймить любого, кто думает иначе, в лучшем случае как заблудшую овцу. Но имеют ли право какие-бы то ни было человеческие существа на тоталитарные притязания? Эти притязания, вне всякого сомнения, настолько нравственно опасны, что нам лучше оставить их Всемогущему Господу и не пытаться изображать из себя маленьких богов за счет своих собратьев.

449 Строфа 30.
Четыре Элемента, меча четыре, сверкающих и острых,
Господь ему вручил в центральной точке
Царства увенчанной короною Девицы,
Которой в Пятом Круге Тайны велено находиться249.

450 Обновленному царю, наделенному теперь качествами космического Антропоса, Бог вручает четыре элемента, как четыре меча, с помощью которых он покорит весь мир. Этот образ напоминает нам манихейского "Первого Человека", который, вооруженный пятью элементами, спустился с небес, чтобы сражаться с тьмой250. Представление элементов в форме кругов было широко распространено в средневековой алхимии251. Дева "увенчана короной" (redimita) и в ней мы узнаем коронованную Девственницу, Царицу Небесную, которая вызывает в памяти старые картины anima media natura или anima mundi. Она — это обитающая в мире божественная жизнь, или пневма, которая двигалась над водами, бросая в них свое семя и таким образом оказалась удержанной в теле Творения. Anima mundi — это женская половина Меркурия252.
451 В Cantilena Дева — это омолодившаяся Царица-Мать, которая теперь появляется в роли невесты. Она достигает искупления посредством долгих страданий матери, то есть посредством затраченных на opus усилий, которые сравнимы со Страстью253.
452 Помещение Девы в пятый круг — это признак того, что квинтэссенция, отображающая дисгармонирующие элементы, как единство, эквивалентна эфиру, самой тонкой и самой нежной субстанции. Стало быть, она является частью мира духа и, в то же самое время, представляет материальный, подлунный мир. Ее положение соответствует, с одной стороны, положению Луны, а с другой, — положению Святой Девы.

453 Строфы 31-35.
Чудесная мазь из нее потоком текла,
Когда от крови менструальной очистилась она:
Во все стороны лицо ее ярко светило,
Ибо всеми драгоценными камнями украшено было.

Зеленый лев ей на колени прилег
(Орел им питался)254, разодран был его бок.
Кровь оттуда хлестала: дева ее пила,
А чаша рукою Меркурия подана была.

Волшебное молоко из груди своей она выжимала,
Не таясь дикому зверю его предлагала.
Губкою косматую морду его вытирала,
Которую своим молоком часто увлажняла.

На голове своей диадему носила,
Огненными стопами по воздуху ходила.
Ярко сияло золотое платье ее,
Среди звезд заняла она место свое.

Черные тучи рассеялись и там она восседала,
На волосах ее сетка сверкала.
Планеты, времена и знаки застряли в сетке той,
Восторженных глаз царь не мог оторвать от девы милой255.

454 Здесь апофеоз Царицы описан таким образом, что сразу же напоминает нам о его прототипе, коронации Девы Марии. Картина усложнена образом Pieta с одной стороны, и образом матери, кормящей грудью ребенка, с другой. Как это обычно бывает только в сновидениях, несколько образов Божьей Матери переплелись друг с другом. То же самое можно сказать и об аллегориях Христа — ребенке и льве, причем последний представляет тело Распятого с хлещущей из его бока кровью. Как и в сновидениях, символизм, с его гротескными преувеличениями и переплетением противоположных аспектов содержимого без всякого почтения относится к нашим эстетическим и религиозным чувствам; словно сделанные из различных металлов безделушки были расплавлены в тигле и их контуры налезли друг на друга. Образы утратили свою первоначальную силу, свою чистоту и смысл. В сновидениях (к нашему ужасу) часто бывает так, что наиболее лелеемые нами убеждения и ценности становятся объектом такого вот разрушительного иконоборчества. Это также происходит и. в психозе, когда пациенту приходят в голову самые ужасные богохульства и самое дикое извращение религиозных идей. То же самое мы находим и в "беллетристике" — достаточно упомянуть лишь "Улисс" Джойса, книгу, которую Куртий справедливо назвал работой Антихриста256. Но "продукция" такого рода порождается скорее, духом времени, чем извращенной изобретательностью автора. В наше время мы вполне можем ожидать появления таких "пророков", как Джеймс Джойс. Приблизительно такой же дух господствовал во времена Возрождения, и одним из его наиболее потрясающих проявлений был Hexastichon Себастьяна Брандта257 Иллюстрации к этой книге являются порождением беспредельно извращенного воображения. Главной фигурой каждой из них является евангелический символ, например орел святого Иоанна, а вокруг этого символа и на нем расположены аллегории и эмблемы главных событий, чудес, притч и т. д. из соответствующего евангелия. Эти произведения можно сравнить с трудами Джорджа Рипли, поскольку ни один из авторов не имел ни малейшего представления о сомнительной природе того, что он делает. Тем не менее, несмотря на "бредовость", эта "продукция" производит такое впечатление, будто она была создана с определенной целью. Брандт даже пронумеровал основные компоненты своих картин в соответствии с главами Евангелия, а в риплеевском парафразе священной легенды каждый пункт можно легко вылущить из его контекста. Брандт считал свои картины мнемотехническими упражнениями, которые помогут читателю вспомнить содержание евангелий, в то время как на самом деле их дьявольская извращенность въедается в разум в гораздо большей степени, чем пробуждает воспоминания. Например, вторая строфа из Иоанна совпадает с браком в Ханаане. Образ Девы с лежащим на ее коленях раненым львом дышит таким же грешным восторгом именно потому, что он так странно расходится с официальным образом, к которому мы привыкли.
455 Я сравнил склонность к фантастическим искажениям с переплавкой образов, но из-за этого читатель может воспринять ее как совершенно разрушительный процесс. На самом деле — и особенно в алхимии — это процесс ассимиляции, происходящий между богооткровенной истиной и знанием природы. Я не буду пытаться разобраться в том, какие бессознательные мотивы воодушевили Себастиана Брандта, и мне нет нужды еще что-нибудь говорить о Джеймсе Джойсе, поскольку я уже рассмотрел эту тему в своем эссе "Улисс". Все эти процессы "переплавки" выражают релятивизацию доминант сознания, превалирующих в данном конкретном веке. Тем, кто отождествляет себя с доминантами или полностью зависит от них, процесс переплавки представляется разрушительной атакой враждебных сил, -которую следует отражать всеми имеющимися средствами. Те, для кого доминанты уже не значат того, что они должны значить, воспринимают процесс переплавки как долгожданное обновление и обогащение системы идей, которая утратила свою жизненную силу и свежесть и уже устарела. Стало быть, процесс переплавки — это что-то очень плохое или что-то очень желанное, в зависимости от точки зрения наблюдающего за ним человека258
456 Что касается последней категории, то мы должны различать два типа алхимиков: тех, кто верил, что представляемой Церковью богооткровенной истине может только пойти на пользу ее объединение со знанием Бога в природе; и тех, для кого проекция христианского таинства веры в физический мир наделяла природу таинственным смыслом, мистический свет которого был ярче великолепной невразумительности церковного церемониала. Первые надеялись на новое рождение догмы, вторые — на новое ее воплощение и трансформацию ее в природное откровение.
457 Я особо подчеркиваю феномены ассимиляции в алхимии, поскольку они были, в определенном смысле, прелюдией к современному сближению между эмпирической психологией и христианской догмой — сближению, которое ясно предвидел Ницше. Психология как наука наблюдает религиозные идеи с точки зрения их психической феноменологии, не вмешиваясь в их теологическое содержание. Она относит догматические образы к категории содержимого психики, поскольку психика является полем ее исследований. Она вынуждена поступать так в силу природы самой психе; в отличие от алхимии она не пытается объяснить психические процессы теологическими терминами, но пытается рассеять тьму религиозных образов, соотнося их со сходными образами в психе. В результате происходит слияние идей самого разного происхождения (так это выглядит), и это иногда позволяет провести параллели и сравнения, которые некритичному уму, не знакомому с гносеологическим методом, могут показаться уничижением или неверным толкованием. Если бы это считалось минусом психологии, то то же самое можно было бы с легкостью сказать о герменевтике Отцов Церкви, которая местами поистине весьма рискованна, или о сомнительной природе текстуальной критики. Психолог должен исследовать религиозные символы, потому что его к этому принуждает его эмпирический материал, о котором теологи, как правило, ничего не знают. Вряд ли кому-нибудь захочется передать химию белковых тел в руки ученых из другой области науки на том основании, что это органические тела, а исследовать жизнь — это дело биологов. Сближение эмпирической науки и религиозных ощущений, с моей точки зрения, будет взаимовыгодным. Беда может случиться только в том случае, если одна или другая сторона не осознает того, что ее претензии на правоту имеют свои пределы. Алхимию, разумеется, нельзя защитить от атаки бессознательного. Это было и остается загадкой, задумывался ли Рипли когда-нибудь над своими теологическими извращениями, и что именно он о них думал. С научной точки зрения, его образ мышления напоминает сновидение.
458 Коронация Девы и небесный брак приводят нас к заключительным строфам Cantilena.

459 Строфы 36-37.
Итак, теперь он всех великих царей повелитель,
Всех слабых телом единственный исцелитель.
Он так все недостатки исправляет,
Что всяк, и царь, и нищий, его почитает.

Князьям и жрецам раздает он награды,
Помощи его больной и бедный рады.
Так кто же этот Отвар не похвалит,
Который всех от невзгод избавит?259

460 Это и есть апофеоз filius regius, какой мы встречаем во многих трактатах. Так, в "Tractatus аигеиз"260 говорится: "Царь выходит из огня и наслаждается в браке. Сын становится воином огня и превосходит все растворы, ибо он сам является сокровищем и сам облачен в философскую материю. Так придите же, сыновья мудрости, давайте же радоваться и веселиться, ибо кончилось правление смерти, и сын взошел на престол; он облачен в красные одежды и пурпурные он тоже одел". Заново родившийся царь — это "чудо этого мира", "абсолютно чистый дух"261; он, как уверяет нас "Aquarium sapientum", — это "самый избранный, самый тонкий, самый чистый и самый благородный из всех небесных духов, которому все остальные повинуются, как Царю, который дарует людям здоровье и процветание, исцеляет все болезни, дает богобоязненным мирские почести и долгую жизнь, а тех грешников, которые оскорбляют его, подвергает вечному наказанию... Короче говоря, они сделали его повелителем всех вещей под небесами и чудесным концом и эпилогом всех философских трудов. Вот поэтому некоторые истинно верующие философы древности и подтвердили, что он божественным образом открылся Адаму, первому человеку, и потом с особым нетерпением был ожидаем всеми святыми Патриархами"262. "Всемогущий" — говорится в "Introitus" — "дал знать о нем с помощью особенно заметного знамения, местом рождения которого263 весь Восток объявил горизонт его полушария. Мудрые Маги увидели его в начале эры и были поражены, и сразу же поняли, что самый спокойный Царь пришел в этот мир. Когда вы увидите его звезду, то следуйте за ней к колыбели и там увидите светловолосого ребенка. Очиститесь от скверны, поклонитесь царственному ребенку, откройте вашу сокровищницу, принесите золотые дары; и после вашей смерти он даст вам плоть и кровь, лучшее Лекарство трех земных царств"264. Об облачении эликсира в "царские одежды" можно также прочитать и в Turbans В "Consilium coniugii" царь описывается, как "нисходящий с небес"266. Милиус говорит о Царе Солнце: "Феб со сверкающими золотыми волосами восседает посередине, как царь и император мира, сжимая скипетр и кормило". В нем заключены "все силы небес"267, в другом месте он приводит следующую цитату: "И, наконец, появится царь, увенчанный своей диадемой, лучистый, как солнце, сверкающий, как карбункул"268. Кунрат говорит о "чудесном природном триедином Сыне Великого Мира", которого мудрецы называют "своим сыном и увенчанным короною Царем, искусственным образом извлеченным из яйца этого мира"269. В другом месте он говорит о filins Mundi Maioris:
Сын великого Мира (Макрокосма), Теокосмос, то есть божественная сила и мир (существование которого, к сожалению, даже сегодня отрицается в стенах университетов теми, кто обучает природе в духе языч-ничества, а также многими создателями медицинской науки), является образцом камня, который есть Теантропос, то есть Бог и человек (существование которого, как говорит нам Священное Писание, создатели Церкви также отрицали); и из того же самого, из Великой Мировой Книги Природы (и в нее) излучается непрерывная и вечная доктрина для мудрецов и их детей: воистину, это великолепное живое подобие нашего Спасителя Иисуса Христа, Великий Мир, который по природе очень похож на него (такие же: волшебное зачатие, рождение, невыразимые силы, добродетели и результаты); так что Бог, наш Господь, помимо библейских историй своего сына, создал также особый образ для нас и естественно представил его в Книге Природы270.
461 Эти несколько примеров, вместе с теми, что были приведены в "Психология и алхимия", могут дать читателю некоторое представление о том, как алхимики понимали торжествующего царя.

462 Строфа 38.
Поэтому, о, Боже, дай нам часть царя сего271,
Чтобы посредством размножения его272
Искусство обновилось бы и, взгляд куда не кинь,
Смертный пожинал бы сладчайшие плоды его. Аминь.

463 Здесь заканчивается Cantilena, одна из самых совершенных притч об обновлении царя. Разумеется, ее нельзя сравнивать с гораздо более тщательной разработкой этого мифа Христианом Розенкрейцером. (Его "Химическая свадьба" настолько насыщенна, что здесь я смог коснуться лишь малой толики ее содержания.) В последней части продолжения "Фауста" также содержится тот же самый мотив трансформации старика в юношу, несущей на себе все признаки божественного брака. Как и в алхимии, эта тема проходит через всего "Фауста" и повторяется на трех разных уровнях (Елена, Гретхен, Царица Небесная), точно так же, как обновление царя принимает форму, которой суждено было трижды закончиться безрезультатно, прежде чем Фауст умер (Юноша-Колесничий, Гомункулус и Эйфорион).

5. ТЕМНАЯ СТОРОНА ЦАРЯ

464 Помимо Cantilena, существует множество других описаний274 обновления царя, обогащенных многочисленными подробностями, о которых я не буду упоминать здесь, чтобы не перегружать главу. Приведенного мною материала вполне достаточно, чтобы проиллюстрировать основные черты процесса трансформации. Тем не менее, миф об обновлении царя имеет столько ответвлений , что наше толкование пока что не включает в себя весь спектр этого символа. Поэтому, в этой главе я постараюсь пролить немного света на критическую фазу nigredo, фазу распада и смерти.
465 Как мы убедились, падение царя вызвано несовершенством или болезнью. В Cantilena, его болезнью было бесплодие. Образ бесплодного царя, вероятно, пришел из "Arisleus Vision"275, где Морской Царь правил бесплодной землей, хотя сам он и не был бесплоден. Как правило, царь каким-то образом связан с миром тьмы. Так, в "Introitus", он поначалу является "тайным, адским огнем"276, но, как заново рожденный puellus regius (царственный мальчик) он является аллегорией Христа. У Михаеля Майера царь умирает и, в то же самое время, живым бросается в темницу, скрытую в глубинах моря, откуда он взывает о помощи277. Вот еще одна история о царе из книги Трисмозина "Splendor solis":
Старые философы утверждали, что они видели, как поднимается Туман, и как он распространяется по всей поверхности земли, и они также видели бурление Моря и водных потоков на поверхности земли, и как они стали грязными и начали вонять во тьме. Потом они увидели, как царь Земли тонет, и услышали, как он кричит отчаянным голосом:278 "Кто бы не спас меня, будет вечно жить и править вместе со мной в блеске моего царского трона", и как Ночь поглотила все. На следующий день, они ясно увидели над царем Утреннюю Звезду, а свет Дня рассеивает тьму, и яркий Солнечный Свет пробивается сквозь тучи, его многоцветные лучи ослепительно сверкают, земля благоухает и Солнце светит ярко. Так наступило Время, когда Царь Земли был освобожден и обновлен, облачен в красивые одежды, и стал красавцем, поражающим своей красотой Солнце и Луну. Он был увенчан тремя драгоценными коронами, одна из которых была Железной, другая — Серебряной, а третья была из чистого Золота. В его правой руке они увидели Скипетр с Семью Звездами, которые все отливали золотым Блеском (и т. д.)279-
466 Семь звезд представляют собой перекличку с Апокалипсисом 1:16: "Он держал в деснице своей семь звезд". Тот, кто держал их, был "подобен Сыну Человеческому", что совпадает с puellus regius из "Introitus". Погружающийся в море царь — это таинственная субстанция, которую Майер называет "сурьмой философов280'. Таинственная субстанция соответствует христианской доминанте, которая поначалу была жива и присутствовала в сознании, но затем погрузилась в бессознательное и теперь должна быть возвращена оттуда в обновленной форме. Сурьма ассоциируется с тьмой: трисульфид сурьмы — это очень популярная восточная краска для волос (kohl). С другой стороны, пентасульфид сурьмы, "золотая сера" (Sulphur auratum antimonii) имеет оранжево-красный цвет.
467 Утонувший царь алхимии продолжает жить, как "металлический царь", "regulus" металлургии. Это название сгустков металла, образующихся под шлаком в расплавляющейся и раскисляющейся руде. Термин Sulphur auratum antimonii, как и термин "золотая сера", указывает на полное доминирование серы в ее соединениях с сурьмой. Сера, как мы уже знаем, — это активная субстанция Солнца, обладающая противным запахом: двуокись серы и сероводород дают хорошее представление о запахе ада. Сера является таким же атрибутом Солнца, как Лев является атрибутом Царя. Лев тоже отличается двойственностью: с одной стороны он является аллегорией дьявола, а с другой — связан с Венерой. Стало быть, известный алхимикам состав сурьмы (Sb2S5, Sb2S3) содержал субстанцию, которая явно представляла природу Царя и Льва, потому что они говорили о "торжестве сурьмы"281.
468 Как я уже говорил в "Психология и алхимия"282, утонувший царь образует аналогию Притче VII в Aurora Consurgens282*.
Повернись ко мне всем своим сердцем и не отталкивай меня из-за моей черноты, потому что солнце изменило мой цвет, а вода покрыла мое лицо и земля загрязнилась от трудов моих; ибо тьма сгустилась над ней, потому что я основательно застрял в глубоком болоте и субстанция моя не открылась. Из глубин этого болота кричал я, и из бездны земли, обращаясь к вам, проходившим мимо. Придите и увидьте меня, и если найдется кто-нибудь, похожий на меня, я отдам в его руки утреннюю звезду.
469 "Глубокое болото" напоминает о Псалме 68:3: "Infixus sum in limo profundi et non est substantia" ("Я погряз в глубоком болоте, и не на чем стать". Слова Давида толкуются Епифанием283сле-дующим образом: существует материал, который состоит из "болотных отражений" и "грязных греховных мыслей". Но Псалму 129:1: "Из глубины взываю к тебе, Господи", он дает следующее толкование: "После того, как святые удостоены того, чтобы Святой Дух поселился в них, он, поселившись в них, наделяет их даром заглядывать в глубокие Божьи вещи, чтобы они могли восхвалять его из этих глубин, о чем также говорит и Давид: "Из глубины" — говорит он — "взываю к Тебе, Господи"284.
470 Эти противоречащие друг другу толкования "глубины" (profunda) в значительно большей степени сближаются друг с другом в алхимии, зачастую становясь настолько близкими, что кажутся ни чем иным, как двумя разными аспектами одной и той же вещи. Это вполне естественно, что в алхимии глубина должна в одном месте обозначать одно, а в другом — другое, приводя в отчаяние всех любителей последовательности. Но что касается смысла, то вечные образы далеки от последовательности. Это характерно для алхимиков, что они никогда не забывали об этой полярности, тем самым компенсируя мир догмы, которая, чтобы избежать двусмысленности, уделяет больше внимания одному полюсу за счет другого. Склонность минимально отделять противоположности друг от друга и стремление к единству смысла абсолютно необходимы для ясности сознания, поскольку четкое определение границ является частью его сути. Но когда разделение заходит настолько далеко, что из виду теряется другой полюс, чернота белизны, зло добра, глубина высот, и тому подобное, то в результате мы имеем однобокость, которая в этом случае компенсируется из бессознательного без нашего участия. Уравновешивание происходит даже против нашей воли, которая, вследствие этого, вынуждена становиться все более и более фанатичной, до тех пор, пока это не приводит к катастрофической энантиодро-мии. Мудрость никогда не забывает, что у каждой вещи есть две стороны, и если бы мудрость была у власти, то она знала бы, как избежать подобных неприятностей. Но власть никогда не увидишь на троне мудрости; она всегда находится в фокусе массовых интересов и потому неизбежно связана с безграничной глупостью массы.
471 По мере увеличения однобокости власть царя разлагается, ибо изначально она состояла как раз из его способности соединять полярность всего бытия в символе. Чем отчетливей становится идея, и чем ясней сознание, тем более "монархичнее" становится его содержимое, которое должно подчинить себе все, что ему противоречит. Это крайнее состояние обязательно должно быть достигнуто, несмотря на тот факт, что кульминация всегда является предзнаменованием конца. Сама природа человека, бессознательное, немедленно стремиться к компенсации, и это противно крайнему состоянию, ибо оно всегда считает себя идеальным и, к тому же, находится в положении, которое дает ему возможность доказывать свою правоту наиболее убедительными аргументами. Мы просто не можем не признать, что оно — идеально, но при всем при этом оно — несовершенно, потому что оно выражает только одну половину жизни. Жизнь хочет не только ясности, но и загадочности, не только света, но и тьмы; она хочет, чтобы за каждым днем наступала ночь, и чтобы мудрость сама отмечала свой праздник, который, поистине оставил глубокий след в алхимии. И по этим причинам тоже царь постоянно нуждается в обновлении, которое начинается с погружения в свою собственную тьму, с ухода в свои собственные глубины и с напоминания о том, что он находится в кровном родстве со своим противником.
472 В Ancoratus Епифания сказано, что феникс восстает из пепла поначалу в форме червя:
Когда птица мертва, поистине полностью сгорела, и пламя погасло, остаются только примитивные остатки плоти. Из них в определенный день появляется неприятный червь, который обретает крылья и становится как новый; но на третий день он взрослеет, и после того, как с помощью лекарств он достигает положенных размеров, он выбирается на поверхность и снова мчится в свою страну, где и обретает покой285.
Вот так и царь восстает из своего "адского огня" в форме увенчанного короной дракона286 Он — это Меркуриев змей, который особенно связан с плохо пахнущими местами ("его можно найти на кучах помета")287. Тот факт, что в отрывке из Ancoratus говорится об "определенном дне", может, вероятно, пролить определенный свет на явно уникальное использование Кунратом в его Amphiteatrum "filius unius (SVI) diei"288, как обозначение "Гермафродита природы", то есть таинственной субстанции. Здесь он является синонимом "Сатурна289, обоеполого Философского Человека Философов, свинца мудрецов, Философского Мирового Яйца... величайшего чуда света, Льва, зеленого и красного... Лилии между тернами" (Песнь Песней 2:2).
473 Как мы уже знаем, filius regius тождественен Меркурию и, на этой конкретной стадии, также и меркуриеву змею. Кунрат обозначает эту стадию Сатурном, темным, холодным maleficus; мировым яйцом, явно обозначающим первоначальную стадию и, наконец, зеленым и красным львом, представляющим животную душу царя. Все это выражается драконом или змеем, как summa summarum. Нам все время твердят, что дракон, как самая низкая и зачаточная форма царя, сначала является смертельным ядом, но потом становится алексифармом.
474 В мифе о фениксе, в том его виде, в каком он записан Плинием, мы снова встречаемся с червем: "... из его костей и костного мозга сначала появляется что-то вроде личинки, которая вырастает в цыпленка"291. Эту версию повторяют Клементий Римский292,Артемидор293, Кирилл Иерусалимский294, святой Амвросий295 и Кардан296. Для того, чтобы понять миф о фениксе, очень важно знать, что в христианской герменевтике феникс стал аллегорией Христа, что равносильно новому толкованию мифа.297 Самосожжение феникса соответствует самопожертвованию Христа, пепел — его погребенному телу, а волшебное обновление — его воскресению.298. По мнению Гораполло (IV в.н.э.), взгляды которого были переняты пришедшими ему на смену авторами299, феникс символизирует душу и ее путешествие в страну нового рождения300. Он обозначает "долго длящееся восстановление вещей" (????????????? ???????????); это, собственно, и есть само обновление301. Идея апока-тастасиса* или взятия на небо (Деяния святых апостолов 3:21) или единения всего во Христе (Послание к Ефесянам 1:10)302, могла в значительной степени поспособствовать ассимиляции аллегории феникса, причем в отрыве от главного мотива обновления.
475 То, что Кунрат после слова "unius" вставил слово "SVI", написанное большими буквами, определенно указывает на то, что он говорил о чем-то божественном. Это могло быть только каким-нибудь аналогом Бога или Христа. Больше нигде в алхимических текстах не упоминается этот "определенный" день, за исключением периодического напоминания о том, что особой милостью Божьей наступит день, когда opus будет завершен. Скорее всего, что вставленное Кунратом "SVI" относится к Богу, в том смысле, что films regius рождается в "Его" день, день, который принадлежит Богу или выбран им. Поскольку феникс — это, прежде всего, аллегория воскресения, то этот определенный день рождения и обновления должен быть одним из трех дней погребения Христа и нисхождения в ад. Но в христианской догме об этом определенном дне ничего не говорится, если только Кунрат, обладавший абстрактным мышлением, не предвосхитил аргументы некоторых протестантских догматиков, которые, следуя Евангелию от Луки 23:43303, выдвинули теорию, что после смерти Христос не сразу же спустился в ад (как это утверждает католическая догма), а остался в раю до пасхального утра. Точно так же, как в момент отделения души Христа от его умершего тела произошло землетрясение, другое землетрясение имело место пасхальным утром (Евангелие от Матфея 28:2). Во время этого землетрясения
Это всеобъемлююшее просветление и возвращение к первозданному состоянию благости, окончательное восстановление всего и всех, несмотря на греховную природу происхождения и независимо от воли сотворенных существ (см. "Архетип и символ", с.287) — Прим.ред. душа Христа воссоединилась с его телом304, и только после этого он действительно сошел в ад, чтобы проповедовать "находящимся в темнице духам" (Первое послание Петра 3:19). Тем временем, на могиле Еместо него появился ангел и обратился к женщинам. Предполагается, что нисхождение в ад ограничивается этим коротким отрезком времени305.
476 С этой точки зрения, "определенный" день — это Пасха. В алхимии, единение души с телом представляет собой чудо con-unctio, в результате которого lapis становится живым телом. Феникс символизирует именно этот момент306. Алхимическая трансформация часто сравнивалась с восходом солнца. Но помимо того факта, что нет никаких оснований для предположения, что подобные мысли когда-либо приходили Кунрату, теория Пасхального утра представляется не очень убедительной. В ней отсутствует такой важный элемент, как "червь", который Епифа-ний особенно выделяет в связи с определенным днем. Похоже на то, что не должно упускать этот элемент при объяснении filius unius dei. Вероятно, это об определенном дне говорится в Книге Бытия 1:5: "И был вечер, и было утро: день один"307. Это было после того, как свет был отделен от тьмы (или после создания света), и здесь следует вспомнить, что тьма предшествует свету и является его матерью308. Сыном этого определенного дня является Свет, Логос (Евангелие от Иоанна 1:5), который для Иоанна и есть Христос309. При таком толковании сразу же образуется связь между сыном определенного дня и "Гермафродитом природы"310, Философским Человеком, а также Сатурном, искусителем и угнетателем311, который, будучи Ялдабаофом и верховным архонтом, связан со львом. Все эти образы являются синонимами Меркурия.
477 Существует дидактическое стихотворение Sopra la composizio-пе della pietra dei Philosophi*, написанное Маркантонио Крассе-ламе и опубликованное в книге под знаменательным названием La Lumiere sortant par soimesme des Tenebres**312. Как видно из названия книги, речь идет не о свете, созданном Логосом, а о спонтанном самозарождающемся свете. Стихотворение начинается с сотворения мира и в нем утверждается, что Слово создало хаос:

О составлении философского камня (ит.) — Перев. М.Собуцкого Свет сам по себе исходящий из Тьмы (фр.) — Перев. М.Собуцкого

"При звуке первого слова Всемогущего, темный Хаос, бесформенная масса, возник из пустоты".
Но кто знает, как именно были созданы все вещи? Только "сыновья Искусства":
"О, дерзкие Сыновья Божественного Гермеса, которые с помощью Искусства предков срывают с Природы все покровы тайны, только вы одни знаете, каким образом вечная Рука создала землю и Небо из бесформенного Хаоса. Из вашей собственной великой Работы вы ясно видите, что Бог сотворил Все точно таким же образом, каким изготовляется Физический Эликсир".
478 Opus alchymicum повторяет тайну творения, которая начинается с инкубации воды. Меркурий, живой и всемирный дух, спускается на землю и смешивается с нечистой серой, в результате чего он становится плотным: "Если я понимаю правильно, то ваш неизвестный Меркурий есть не что иное, как изначально существующий живой всемирный дух, вечно витающий в небесных испарениях, он спускается с Солнца, чтобы заполнить пустой Центр Земли; впоследствии он там отрывается от нечистой Серы и, став из газообразного плотным и обретя форму, передает эту форму изначальной влаге".
479 Но в результате своего нисхождения Меркурий становится порабощенным и может быть освобожден только с помощью искусства:
"Но где этот золотой Меркурий, эта изначальная влага, которая, растворившись в сере и соли, становится одушевленным зерном металлов? Ах, он заточен в темницу и закован в такие крепкие кандалы, что даже Природа не может освободить его из этой страшной тюрьмы, если Высшее Искусство не откроет ее врата".
480 Это дух света, который спускается с солнца313, живой дух, который живет во всех созданиях в форме духа мудрости314 и учит человека искусству, посредством которого душа, "закованная в кандалы элементов", может быть освобождена. От Меркурия исходит просветление адепта, а благодаря работе адепта Меркурий освобождается от своих оков. Этот Mercurius duplex, восходящий и нисходящий, — это уроборос, "increatum"315. Это змея, которая сама себя рождает316. Хотя в стихотворении Меркурий толкуется в основном как дух света, уроборос — это'Е???? ???????????; (подземный Гермес). Меркурий — это смесь противоположностей, и алхимиков прежде всего интересовала его темная сторона, змей.
481 Это извечная мифологическая идея того, что герой, после угасания света жизни, продолжает жить в облике змеи и ему поклоняются как змее317. Другой широко распространенной примитивной идеей является идея о том, что духи мертвых принимают облик змей. Это вполне могло послужить толчком к появлению в мифе о фениксе такого элемента, как "червь".
482 В Аменти, аду египтян, обитает семиглавый змей318, а в аду христиан — самая знаменитая змея, дьявол, "змий древний"319. Вообще-то, в аду обитают два брата, а именно, смерть и дьявол. Дьявола символизирует змея, а смерть — черви. У древних германцев концепции червя, змеи и дракона сливались в одну, как они сливаются и у латинян (vermis, serpens, draco). Подземный мир символизирует ад320 И могилу321. Червь или змея — это всепожирающая смерть. Стало быть, убийца дракона — это всегда победитель смерти. В германской мифологии ад тоже ассоциируется с червями. В "Эдде" говорится:
Мне снилось: палата
Далеко от солнца,
На береге смерти,
С дверями на север.
Яд смертоносный
Капает с крыши;
Стены палаты
Червями кишат322.
В староанглийском языке ад назывался "червивой палатой" (wyr-msele), а на средневековом северно-германском — "садом червей"323.
483 Подобно героям и духам мертвых, боги тоже (особенно земные боги) связаны со змеями, например, Гермес и Асклепий324. И в самом деле, греческий бог исцеления, извлеченный из яйца, принял облик змеи325. Надпись на храме Хатор в Дендерехе гласит326:
Солнце, которое существует с самого начала, подобно соколу поднимается из своего лотоса. Когда двери его лепестков распахиваются, открывая его сапфирное величие, оно отделяет день от ночи. Ты встаешь,, подобно священной змее, как живой дух, давая начало вещам, и твоя великолепная сверкающая форма движется в барке восхода. Божественный Господин, чей образ тайно живет в храме в Дендерех, своей работой произведен в творцы мира. Он приходит один, а потом множится в миллион раз, когда свет выходит из него в форме ребенка327.
Сравнение бога со змеей напоминает нам о его хтонической форме в подземном мире, точно так же, как омолодившийся феникс (сокол) поначалу принимает форму червя328. Поскольку христианство очень много позаимствовало из египетской религии, то нет ничего удивительного в том, что аллегория змеи пробралась в мир христианских идей (Евангелие от Иоанна 3:14) и с готовностью была подхвачена алхимиками329. Дракон — это аллегория, как Христа, так и Антихриста330. Замечательная параллель проводится в трактате неизвестного автора "De promissionibus" (V в.н.э.)331. В нем приводится версия легенды о святом Сильвестре, по которой этот святой приковал дракона к Тарпейской Скале и таким образом его обезвредил. Другая версия этой истории рассказана "неким монахом", который обнаружил, что мнимый дракон, которому приносились в жертву невинные девушки, был ни чем иным, как механическим устройством. Святой Сильвестр приковал дракона цепью, как в Апокалипсисе 20:1; но в другом варианте этой истории из пасти искуственного дракона "выходил меч", как у Сына Человеческого из Апокалипсиса 1:16332.

6. ЦАРЬ КАК АНТРОПОС

484 Выше я улсе привлекал внимание читателя333 к отрывку из Ипполита, в котором обсуждалось гностическое толкование Псалма 23:7-10. На поставленный в Псалме риторический во­прос: "Кто сей Царь славы?", у Ипполита дается следующий ответ: "Червь, а не человек, упрек людям и отброс человечест­ва334. Он есть царь славы, могучий в битве". Ипполит говорит, что в этом отрывке речь идет об Адаме и его "восхождении и новом рождении, что он может быть рожден в духовном, а не плотском смысле"335. Стало быть, червь символизирует второго Адама, Христа. Епифаний также упоминает червя как аллегорию Христа336, хотя и не вдается в ее объяснение.

485 Этот ход мыслей, осознанно или неосознанно, был продолжен алхимиками. В "Aquarium sapientum" сказано337:

Прежде всего, следует заметить, что Мудрецы называли это разложившееся вещество, по причине его черноты (Песн. 1), головой ворона. Точно так же, Христос (Ис. 53) не имел ни формы, ни привлекательности, был самым ужасным из всех людей, преследуемым печалями и болезнями, и настолько презираемым, что люди прятали от него свои лица и считали его полным ничтожеством. О да, в 22-ом Псалме* (Вуль­гата) он жалуется на это, что он червь, а не человек, посмешище и объект презрения, поистине, есть все основания сравнить с Христом разложив­шееся гело Солнца, мертвое, бездеятельное, подобное пеплу, лежащее на дне сосуда до тex пор, пока под воздействием сильного тепла его душа постепенно, мало-помалу, вновь спускается к нему и снова вдох­новляет, увлажняет и насыщает разлагающееся, почти мертвое тело, и спасает его от полного уничтожения. Ибо то же самое произошло и с Христом, когда на Масличной Горе, на кресте, он был поджарен338 на костре божественного гнева339 (Мф. 26, 27), и жаловался, что он был совершенно оставлен своим божественным Отцом, но, тем не менее, всегда (как это бывает с земным телом в результате постоянной заботы и хорошего питания) утешался и подкреплялся (Мф. 4, Лк. 22) и, так сказать, вдохновлялся, питался и поддерживал свое; существование бо­жественным нектаром; когда, наконец, в момент его наиболее тайной страсти и в час смерти его сила и сам его дух полностью оставили его, и он глубоко-глубоко ушел под землю (Деян. 1. Еф. 1, 1 Пет. 3), то даже тогда он был сохранен, обновлен и силою вечного Божества вновь воскрешен, вдохновлен и возвеличен (Рим. 14), пока, наконец, его дух и его лежащее в гробнице мертвое тело не достигли абсолютного и не­разрывного единства посредством его радостного воскресения и победо­носного восхождения на небо, как Господа и Христа (Мф. 28), и он не был посажен (Мк. 1(5) по правую руку от своего Отца; вместе с которым, посредством силы и добродетели святого Духа, как истинный Бог и человек, он с равными силой и величием повелевает и правит всеми вещами (Ис. 8), а свои могучим словом сохраняет все вещи (Евр. 1) и делает все вещи одной (Деян. 17). И эти чудесный Союз и божественное Возвышение ангелов и людей в небесах, на земле и под землей (Флп. 2, 1 Пет. 1), вряд ли можно понять, не говоря уже о том, чтобы о них размышлять, без страха и ужаса; и его добродетель, сила и розовый Раствор340 могут уже сейчас изменить, перекрасить и, более того, пол­ностью исцелить нас, грешных телом и душою, людей: о чем мы попод­робнее поговорим ниже... Итак, мы дали краткое и простое описание уникальной небесной основы и краеугольного камня, Иисуса Христа, то есть рассмотрели, как именно его можно сравнивать и соединять с земным философским камнем Мудрецов, материалы и приготовления которых, как нам приходилось слышать, представляют собой заме­чательный тип и почти точный образ воплощения Христа.

486 Различные несчастья, через которые должен пройти царь -утопление в ванне или море, растворение и распад, исчезновение (Ис. 21:7 — Прим. ред.) его света во тьме, гибель в огне и возобновление хаоса — выве­дены алхимиками из растворения "материи" в кислотах, из по­догрева руды, из продувки серы или ртути, из выделения окисей металлов и так далее, словно эти химические процессы сложи­лись в картину, которую, при небольшом усилии воображения, можно было сравнивать со страданиями Христа и его окончатель­ным триумфом. Алхимики совершенно не поняли, что в качестве неосознанной предпосылки они спроецировали в эти химические трансформации Страсти Господни341. Разумеется, в таких обсто­ятельствах, они вполне были способны доказать, что их якобы точные наблюдения совпадают со Страстями Господними. Только это был вопрос не наблюдений за материей, а интроспекции. Од­нако поскольку подлинные проекции никогда не совершаются по воле человека, а всегда являются предсознательными факторами, в бессознательном алхимиков должно было быть что-то, что ор­ганизовало эту проекцию (то есть имело тенденцию становиться осознанным в силу своего энергетическою заряда), а с другой стороны, нашло в опытах алхимиков "крюк", за который оно смогло уцепиться, чтобы каким-нибудь образом себя выразить. Проекция это всегда идущий окольным путем процесс станов­ления сознания. Он идет так, чтобы обойти препятствия, воздвиг­нутые осознающим разумом, который к этому принудили тради­ционные или общепринятые идеи, те что заменяют настоящие ощущения и не дают человеку их пережить. Человек воображает, что он обладает неоспоримой истиной касательно непознанного, и по этой причине любое истинное его познание становится не­возможным. Бессознательный фактор должен был обязательно быть чем-то несовместимым с осознанным подходом. Что мы и узнаем из утверждений алхимиков; миф, у которого было много общего не только с мифологемами языческого происхождения, но также и прежде всего с христианской догмой. Если бы он был тождественен догме и проявился в проекции, это были бы дока­зательством того, что алхимики занимали полностью антихрис­тианскую позицию (чего не было). При отсутствии такой позиции указанная проекция была психологически невозможна. Но если бессознательный комплекс представлял образ, который в опре­деленных существенных аспектах отклонился от догмы, тогда его проекция становилась возможной, ибо тогда он находился бы в противоречии с догмой, одобренной сознанием, и поднялся бы на поверхность в ходе компенсации.

487 В этом и других трудах я постоянно подчеркивал особенную природу заявлений алхимиков и мне нет нужды повторять то, что я уже сказал. Я должен только указать, что центральная идея filius philosophorum строится на концепции Лнтропоса, по кото­рой "Человек" или "Сын Человеческий" не совпадает с христи­анской, исторической фигурой искупителя. Алхимический Ан-тропос ближе василидианской его концепции, приведенной Ип­политом: "Ибо он (Искупитель... с их точки зрения является внутренним духовным человеком, живущим в психике... который есть Сын, оставивший здесь душу не умирать, а жить соответст­венно его природе, точно так же, как первый Сын оставил за собой на высотах Святой Дух, который в соответствующем месте соединяется с ним, облачая себя в свою же собственную душу"342. 488 Внутренний духовный человек напоминает Христа - это бес­сознательная предпосылка заявлений о filius regius. Эта идея противоречит догматической точке зрения и поэтому имеет все основания быть подавленной и спроецированной. Она является логическим следствием духовной ситуации, в которой историчес­кий образ уже давно исчез из сознания, в то время как его ду­ховное присутствие все сильнее подчеркивалось в форме внут­реннего Христа или Бога, который рождается в душе человека. Внешнему догматическому Христу был противопоставлен внут­ренний первичный образ, который породил Пурушу или Гайома-ра задолго до христианской эры и создал возможность для асси­миляции христианского откровения. Любая догма в конце концов неизбежно приходит к тому, что становится бездушной. Жизнь хочет создавать новые формы и поэтому, когда догма утрачивает свою жизнеспособность, она просто вынуждена привести в дей­ствие архетип, который всегда помогал человеку выразить тайну души. Заметьте, что я не захожу настолько далеко, чтобы ска­зать, что архетип на самом деле порождает божественный образ. Если бы психолог решился бы на такое утверждение, он должен был бы обладать точным знанием мотивов, лежащих в основе исторического развития, и быть способным продемонстрировать свое знание. Но об этом не может быть и речи. Я утверждаю только то, что психический архетип дает божественному образу возможность обрести форму и стать доступным для понимания. Но необходимый для этого и имеющий главенствующее значение мотив, который в данный конкретный исторический момент при­водит в действие архетипические возможности, не может быть объяснен категориями самого архетипа. Только ощущения пока­жут, какой именно архетип пришел в действие, но никто и никогда не сможет предсказать его проявление. Кто, например, мог, руко­водствуясь логикой, предсказать, что иудейский пророк Иисус даст наилучшее объяснение духовной ситуации в век эллинистического синкретизма, или что дремлющий образ Антропоса пробудится и займет господствующие позиции во всем мире?

489 Ограниченность человеческого знания, из-за которой остаются без объяснения многие чудесные и загадочные вещи, тем не менее, не освобождает нас от попыток понять воплощенные в догме от­кровения духа, ибо, в противном случае, возникает опасность того, что скрытые сокровища высшего знания испарятся и станут бескровным фантомом, легкой добычей для всех мелких рацио­налистов. По моему мнению, большим шагом вперед было бы хотя бы понимание того, насколько глубоко истина догмы уко­ренилась в человеческой психе, которая не является делом рук человеческих.

490 Внутренний духовный человек гностиков — это Антропос, че­ловек, созданный по образу и подобию Нуса, ???????? ???????? (истинного человека)344. Он соответствует "чанъ ину" (chen-yen) (истинному человеку) китайской алхимии. "Чанъин" это про­дукт opus. С одной стороны, он — это адепт, который трансфор­мируется в результате работы345, а с другой — гомункулус или filius западной алхимии, который происходит от истинного чело­века346. В трактате Вей По-яна сказано:

Ухо, глаз и рот вот три драгоценные вещи. Их следует закрыть, следует прервать общение. Истинный Человек, живущий в бездне, пла­вает в центре круглого сосуда... Разум передается в царство Небытия, чтобы он обрел там вечное состояние безмыслия. Когда разум целостен, он не собьется с пути. В часы сна он будет заключен в объятия Бога, но в часы бодрствования он тревожится о продолжении или прекращении своего бытия347 Этот истинный человек представляет собой "vir unus" Дорна и, в то же самое время, lapis Philosophorum348.

49l "Истинный человек" выражает Антропоса в индивидуальном человеческом существе. По сравнению с проявлением Сына Человеческого в Христе это кажется шагом назад, потому что историческая уникальность Воплощения была тем самым великим шагом вперед, в результате которого рассеявшиеся овцы собрались вокруг одного пастыря. Некоторые опасаются, что "Чело­век" в индивиде должен означать разгон отары. Это должно действительно являться шагом назад, но вину за него нельзя воз­лагать на "истинного человека"; причина кроется, скорее, в тех отрицательных человеческих качествах, которые всегда угрожа­ли цивилизации и препятствовали ее развитию. (Действительно, овцы и пастух зачастую бывают в равной степени некомпетент­ны.) "Истинный человек" не имеет с этим ничего общею. Прежде всего, он не станет уничтожать никаких ценных культурных форм, поскольку он сам является высшей формой культуры. Ни на Западе, пи на Востоке он не играет в игру "пастух и овцы", поскольку у него достаточно дел, чтобы быть пастырем самому себе. 492 Если адепт ощущает свою самость, "истинного человека", в своем делании, то тогда, как ясно следует из пассажа в "Aqua­rium sapientum", он непосредственно встречается с аналогом ис­тинного человека Христом в его повой форме, и узнает в трансформации, в которую он сам вовлечен, аналог' Страстей Господних. Это не "имитация Христа", а ее полная противопо­ложность; ассимиляция образа Христа самостью алхимика, ко­торая и является "истинным человеком"349 Это уже больше не усилие воли, не внутреннее стремление к подражанию, а, скорее, невольное ощущение реальности, представлен ной священной ле­гендой. Такая реальность приходит к нему в ходе его работы точно 'так же, как стигмы проступают у святых, которые к этому осознанно не стремились. Они появляются спонтанно. Страсти Господни "посещают" адепта, но не в классической их форме в противном случае он осознанно выполнял бы духовные упраж­нения а в форме алхимического мифа. Это таинственная суб­станция подвергается физическим и нравственным мучениям; это царь умирает или становится жертвой убийства., погребается и на третий день вновь воскресает. И все эти мучения происходят не в реальной жизни адепта, а внутри него, это внутри него имеют место пытки, убийства и очередное воскресение. Все это проис­ходит не с. самим алхимиком, а с "истинным человеком", которого алхимик ощущает рядом с собой и в себе и, в то же самое время, в реторте Отрасти Господни, которые вибрируют в нашем тексте и в Aurora, - подлинны, но они были бы абсолютно не­постижимы, если бы lapis был ничем иным, как химической суб­станцией. Он также не рождается и в результате созерцания cтрастей Христовых; это — реальное ощущение человека, кото­рый в ходе исследования непознанного всерьез (на грани само­пожертвования) вошел в контакт с компенсирующим содержани­ем бессознательного. Он не мог не видеть сходства этого содер­жания с догматическими образами, и у него могло возникнуть искушение предположить, что его идеи были не чем иным, как хорошо ему знакомыми религиозными концепциями, которые ис­пользовались для того, чтобы объяснить химический процесс. Но из текста явно следует прямо противоположное — реальные ощу­щения в ходе opus имели все более усиливавшуюся тенденцию к ассимиляции догмы. Вот почему в тексте говорится, что Христос был "сравнен и соединен" с камнем. Алхимический Антропос доказал свою независимость от любой догмы330.

493 Алхимик непосредственно ощущал Антропоса в форме, кото­рая отличалась свежестью и была насыщена новой жизненной силой, что нашло свое отражение в восторженном тоне текстов. Поэтому вполне понятно, что каждая деталь извечной драмы ис­пользуется им в совершенно новом смысле. Nigredo не только приносит видимые глазам алхимика разложение, страдание, смерть и муки ада, по и бросает тень своей меланхолии на его одинокую душу351. В черной стихии отчаяния, которое не было его отчаянием, поскольку он был всего лишь его свидетелем, алхимик ощутил, как оно превратилось в червя и в ядовитого дракона352. В силу внутренней необходимости дракон уничто­жил сам себя {natura naturam vincit) и превратился во льва353, и адепт, невольно вовлеченный в драму, ощущает потребность отсечь ему лапы354 (если там не было двух львов, пожравших друг друга). Дракон съел свои крылья, как орел свои перья355 Эти гротескные образы отражают конфликт противоположнос­тей, в который завело исследователя его любопытство. Его работа началась с "катабасиса", путешествия в ад, в том его виде, в каком его совершил Данте356, с той разницей, что душа адепта не только вынесла из этого путешествия большие впечатления, но и радикаль­но изменилась. Первая часть "Фауста" является тому примером: трансформация усердного ученого (в результате его договора с Дьяволом) в светского щеголя и хитрого карьериста. В случае с капризным Христианом Розенкрейцером нисхождение Венеры за­кончилось для него всего лишь легким ранением в руку, полученными от пущенной Купидоном стрелы. Тем не менее в текстах содержатся намеки на более серьезные опасности. Олимпиодор говорит357: "Эта работа не может быть доведена до конца без великих страданий; будут еще борьба, насилие и война. И все время демон Змеено­сец358 внушает неосмотрительность (? ????? ?? мешая осу­ществлению наших намерений; он ползает везде, как внутри так и снаружи, вызывая оплошности, беспорядок и неожиданные проис­шествия, удерживая нас от работы с помощью беспокойства ( ??????) и болезней". Философ Петасий (Petesis), цитируемый Олимпио-дором, выражается еще более сильно: "Свинец359 настолько одер­жим дьяволом (??????????????) и настолько бесстыден (?????????), что все желающие исследовать его из-за своего неведения теряют рассудок". То, что это не пустые разговоры, доказывают другие тексты, в которых часто подчеркивается, до какой степени психика исследователя задействована в его работе. Так Дорн, комментируя цитату из Гермеса, "Вся тьма отступит пред тобою", говорит:

Ибо он говорит, Вся тьма отступит пред тобою; он не говорит, отступит пред металлами. Под тьмой следует понимать не что иное, как тьму болезней тела и разума... Короче говоря, замысел автора состоит в том, чтобы научить тех, которые являются адептами в алхимической меди­цине, как с помощью очень маленькой дозы, вроде приведенного в ка­честве примера зерна горчицы360, каким бы способом это лекарство не принималось, излечивать абсолютно все болезни, в силу существующей в медицине простоты единства, чтобы никакое разнообразное множество болезней было не в состоянии устоять перед ним. Но тьма слабости разума имеет много форм, вроде безумия [vesania], мании, ярости [furia], глупости [stoliditas] и других, который затемняют и ослабляют дух [animus] и, все же, могут быть полностью излечены этим одним алхимическим лекарством. И оно не только возвращает здоровье духу [animo], но также обостряет изобретательность и разум людей, так что они легко, как по волшебству362, могут понимать [intellectu] и воспри­нимать [perceptu] все вещи, и ничто в верхнем и нижнем мирах не может укрыться от них363.

Предложение из "Tabula smaragdina", "Он покорит все тонкие вещи", Дорн толкует следующим образом: тонкие вещи — это Меркурий, или "духовная тьма, занимающая разум"; иным сло­вами — это дух. Поэтому, тьма — это демон, обладающий духом (как у Олимпиодора), и она может быть рассеяна в ходе работы ("она изгоняет все тонкие вещи")364. Болезнь — это печать зла (impressio mali) и исцеляются от нее посредством "подавления зла в результате воздействия на тело истинного и всемирного центра"

Этот центр — это unarius или Единый, из которого прорастает единый человек {unicus hoто). Стало быть, если он хочет выздороветь от своих плотских и духовных болезней, "пусть полностью поймет и1 узнает центр, и полностью посвятит себя ему, и этот центр будет освобожден от всех несовершенств и болезней365, в результате чего он может быть возвращен в свое состояние изначальной монархии»366

В этих пассажах Дорна речь идет не столько об опасностях работы, сколько об исцелении в результате свершения работы. Но средства исцеления поставляет Меркурий, тот дух367, о котором философы сказали: "Возьми старый черный дух и уничтожай с его помощью тела до тех пор, пока они не изменятся"3673. Уничжение тел преподносится в форме битвы, как в Turba, Sermo 42: "Разожги войну между медью и ртутью, поскольку они жаждут погибнуть, а прежде согрешить (подвергнуться разложению)". "Разожги битву между ними и разрушай тело меди до тех пор, пока оно не превратится в порошок"368. Битва - это separatio, divisio, putrefactio, mortificatio и solutio, которые описывають значальное хаотическое состояние конфликта между четырьмя враждебными элементами. Дорн представляет эту свирепую воинственную четверку в аллегорическом образе четырехрого змея, которого дьявол после его изгнания из рая попытался затолкать" в разум человека369. Дорн рассматривает мотив войны с нравственных позиций370 и тем самым приближает его к современной концепции психической диссоциации, которая, как мы знаем, лежит в основе психогенных психозов и. неврозов "печи креста" и в костре, говорится в "Aquarium sapientum", человек, подобно земному богу, обретает истинную черную Голову Ворона; то есть он абсолютно обезображен и осмеян миром371, и это длится не только в течение сорока дней и ночей или лет372, но зачастую на протяжении всей его жизни; так что в своей жизни он испытывает больше сердечной боли, чем радости спокойствия, и больше печали, чем удовольствия... Благодаря его духовной смерти его душа полностью освобождается"373.

nigredo явно принесло с собой деформацию и психические страдания, которые автор сравнивает с мытарствами незадачливого Иова. Незаслуженные страдания Иова, посланные ему Богом, — это страдания слуги божьего и прототип Страстей Христовых из этого можно понять, каким образом образ Сына Человеческого постепенно проник в обычного человека, взвалившем на свои плечи "делание". 495 Во втором столетии нашей эры Вей По-ян, свободный от вли­яния западной алхимии и предрассудков нашей христианской психологии, дал очень суровое описание страданий, вызванных совершенной в ходе opus технической ошибкой:

Черную массу постигнет катастрофа: газы из поглощенной пищи будут шуметь в кишечнике и желудке. Полезные вещества будут выдыхаться, а вредные — вдыхаться. Дни и ночи будут проходить без сна, месяц за месяцем. Тело станет изможденным и появятся признаки безумия. На­чнется такая сильная дрожь, что она прогонит покой из разума и тела... Появятся ужасные вещи, которые будут приходить к нему даже во сне. А потом его охватит радость, поскольку он будет думать, что обеспечил себе долголетие. Но совершенно неожиданно он попадет в лапы безвре­менной смерти374.

Теперь мы можем понять, почему Кунрат пишет:

Но прежде всего проси у Бога... добрый дар благоразумия, добрый дух умения отличать добро от зла, который может повести тебя к истинному знанию и пониманию Света Природы, повести тебя к се Великой Книге. И тогда ты выберешься из лабиринта очень многих лживых Бумаг, и даже пергаментных книг, и доберешься до самой земли истины375.

496 Депрессия адепта описывается также и в "Tractatus aureus":

Сын мой. вот тайный многоцветный камень, который был рожден одноц­ветным, знай это и скрывай его. Посредством его с помощью Всемогущего можно избежать самых опасных болезней, а все печали376, неприятности, зло и вредные вещи уйдут прочь. Он ведет из тьмы на свет, из этой пустыни в место, где можно жить в безопасности, и из бедности и тягот на свободу377.

497 Этих данных достаточно для того, чтобы показать, что адепт не только был частью своей работы, но и знал это.

7. СВЯЗЬ ЦАРЯ-СИМВОЛА С СОЗНАНИЕМ

498 Апофеоз царя, возобновленный восход солнца, по нашей ги­потезе означает появление новой доминанты сознания и направ­ление психического потенциала в противоположную сторону. Сознание больше не находится под господством бессознательного, при котором доминанта скрыта во тьме, оно увидело свою вы­сшую цель. Апофеоз царя отображает эту перемену, и появивше­еся в результате ее чувство обновленное™ нигде не выражается так откровенно, как в некоторых из наших самых очарователь­ных хоралов. В Cantilena Рипли говорится о матери Луне, мате­ринском аспекте ночи, как об участнице этого преображения, что напоминает нам апофеоз в конце второй части "Фауста". Дело выглядит так, будто поднявшаяся ночью луна светит так же ярко, как Солнце днем. И если Царица "истекает нежнейшей мазью", то, в Деяниях Фомы378, небесная богиня источает при­ятный аромат. Она не только мать, но и "Кора, дочь света". Она — это София гностиков379, которая соответствует алхими­ческой матери. Если наше толкование Царя-Солнца верно380, тогда в результате апофеоза должна стать видимой мать Луна, то есть можно сказать, что бессознательное сделается осознан­ным. То, что на первый взгляд кажется противоречием, при более внимательном рассмотрении оказывается переходом в сознание существенной части содержимого бессознательного. Видимым, прежде всего, становится женский элемент в мужчине, anima381; за ней следует лунный свет, который дает нам возможность ви­деть в темноте и представляет просветление бессознательного или его проницаемость для света; и, в третьих, луна обозначает rоtundum, о которой я писал в "Психологии и алхимии"382. В под­лунном мире полнолуние (plenilunium, circulus lunaris)383соот-ветствует, как зеркальное отражение солнца, Антропосу, психоло­гической Самости, или психологической совокупности.

499 Луна это связующее звено между концепцией Девы-Матери и концепцией ребенка, который округл, целостен и совершенен. Стало быть, новые роды луны могут быть с равным успехом выражены христианским весельем в период Пасхи и мистическим рассветом, aurora consurgens; ибо воскресший царь это "душа, которую вдохнули в мертвый камень"384. Идея округлости также прослеживается и в короне, символе царской власти. "Соrаnа regis" приводится в качестве синонима пепла, тела, моря, соли, матери и Святой Девы385 и, следовательно, отождествляется с Женским элементом. 500 Эта особенная связь между округлостью и матерью объясняет-cя тем фактом, что мать, бессознательное, — это место, в котором появляется символ целостности. Тот факт, что rotundum содержится именно в апгта и представляется ею, придает ей неверой ятное очарование, которое характеризует "Вечную Женщину" как в хорошем, так и в плохом смысле. Стало быть, на определенном уровне женщина появляется, как истинный носитель же­ланных целостности и покаяния.

501 Исходным пунктом нашего объяснения является то предпол­ожение, что царь, по сути своей, есть синоним солнца, и что солнце представляет дневной свет психе, сознания, которое, как верный спутник солнца, ежедневно встает из океана сна и снови­дений, а вечером снова в него погружается. Точно гак же, как солнце одиноким путником пересекает усыпанные звездами и кружащимися в танце планетами небеса, так и сознание, которое все отсылает к своему эго, как к центру вселенной, является единственным из архетипов бессознательного, который можно сравнить с царем Гелиосом постклассического синкретизма, с ко­торым мы встречаемся, например, у Юлиана Отступника. Это то, чем представлялся бы комплекс сознания, если бы его можно было рассматривать с одной из других планет, подобно тому, как мы рассматриваем солнце с земли. Субъективная эго-личность, то есть сознание и его содержимое, действительно рассматрива­ются в разных своих аспектах бессознательным наблюдателем, или, если точнее, наблюдателем, расположившимся в "космичес­ком пространстве" бессознательного. Свидетельством того, что это именно так, являются сновидения, в которых осознающая личность, эго сновидящего, рассматривается с точки зрения, ко­торая "toto coelo"* отличается от точки зрения осознающего ра­зума. Подобный феномен вообще не мог бы иметь места, если бы в бессознательном не существовали бы другие точки зрения, про­тивоположные эго-созиапию или соревнующиеся с ним. Эти от­ношения очень хорошо иллюстрируют сходные отношения между планетами. Царь представляет эго-сознание, субъект всех субъ­ектов, как объект. Его мифологическая судьба отображает взлет и падение этого наиболее величественного и наиболее божествен­ного из всех феноменов творения, без которого мир не смог бы существовать как объект. Ибо все, что существует, существует только потому, что оно прямо или косвенно известно, более того, эта "известность" иногда принимает такие формы, какие неизвестны самому субъекту, как если бы за ним наблюдали с дрругой планеты то благожелательные, то насмешливые глаза.

* Диаметрально (лат.) - Прим. ред.

502 Эта далекая or простой ситуация проистекает, отчасти, из того факта, что эго обладает парадоксальным качеством быть, как объектом, так и субъектом своего собственного познания, и, от­части, из того факта, что психе это не единство, а констеляция, состоящая, помимо солнца, и из других светил. Эго-комплекс это не только комплекс в психе386. От возможности того, что бессознательные комплексы обладают определенным свечением, своего рода сознанием, нельзя просто так отмахнуться, поскольку эти комплексы легко могут породить что-нибудь в природе вторич­ных личностей, как доказывает опыт патопсихологов. По если ото возможно, то так же возможно и наблюдение за эго-комплексом с другой точки зрения, расположенной где-то в той же самой психе. Как я уже сказал, критическое отображение эго-комплекса в сно­видениях и в анормальных психических состояниях объясняется именно этим.

503 Осознающий разум зачастую знает очень мало или вообще ни­чего о своей трансформации, и ничего и не хочет знать. Чем он автократичнее, и чем сильнее его убежденность в вечной незыб­лемости своих истин, тем больше он с ними отождествляется. Так, царская власть Солнца, которая является природным фено­меном, переходит к земному царю, который персонифицирует господствующую идею и поэтому должен разделить ее судьбу. В феноменальном мире господствует Гераклитов закон вечной пе­ремены, ????? ???; и похоже на то, что меняться должны все истинные вещи, и только те, которые изменяются, остаются ис­тинными.

504 С другой планеты без всякого сожаления наблюдают за тем, как царь стареет, замечая это даже раньше его самого: меняются господствующие идеи, "доминанты", и эта перемена, не замечен­ная сознанием, отражается только в сновидениях. Царь-Солнце как архетип сознания путешествует по миру бессознательного, одна из многочисленных фигур бессознательного, которые од­нажды, возможно, сумеют пробраться в сознание. С точки зрения Древних, такие малые светила тождественны планетарным соот­ветствиям в психе, которые были сформулированы астрологами. Стало быть, когда алхимик обращался к духу Сатурна как к своему покровителю, это была попытка довести до сознания точку зрения, расположенную вне эго, что включало в себя ре­лятивизацию эго и его содержимого. Планетарного духа просили вмещаться и помочь. Когда царь стареет и нуждается в обновлении, организуется некое подобие планетарного купания ку­пель, в которую каждая планета выливает свое "влияние"-387. Это является выражением идеи, что доминанта, дряхлея с возрастом, нуждается в поддержке и влиянии этих вспомогательных светил для того, чтобы укрепить и обновить свои силы. Она растворяется в субстанции других планетных архетипов, а затем вновь соединя­ется в единое целое. В результате эгого процесса плавки и пере­плавки образуется новая амальгама с более сложной природой, ко­торая вобрала в себя качества, других планет и металлов388. 505 В этой алхимической картине мы легко можем узнать проек­цию процесса трансформации: старение психической доминанты доказывает тот факт, что она все в меньшей и меньшей степени выражает психическую совокупность. Можно также сказать, что психе больше не чувствует, что она полностью содержится в до­минанте, вследствие чего доминанта теряет свое очарование и больше не удерживает психе так цепко, как раньше. С другой стороны, ее содержимое и смысл уже понимаются неправильно, а если и понимаются верно, то перестают трогать сердце "Senti­ment d'incompletude" такого рода порождает компенсирующую реакцию, которая привлекает другие области психе и их содер­жимое, чтобы было чем заполнить брешь. Как правило, это бес­сознательный процесс, который всегда начинается в тот момент, когда установка и ориентация осознающего разума оказываются неадекватными. Я подчеркиваю этот момент, поскольку осозна­ющий разум — плохой судья в вопросе собственной ситуации и зачастую упорно продолжает пребывать в иллюзии, что как раз его установка является верной и не срабатывает только потому, что ей мешают какие-то внешние силы. Если бы сны были про­анализированы, то вскоре стало бы ясно, почему установки со­знания оказались нереальными. И если, наконец, появляются невротические симптомы, тогда установка сознания, его господ­ствующая идея, сталкивается с сопротивлением, и в бессознатель­ном начинают пробуждаться архетипы, которые больше всего подавлялись установкой сознания. Тогда терапевт может сделать только одно - свести эго с его противником и тем самым вызвать процесс плавки и переплавки. В алхимическом мифе о царе эта конфронтация выражается как столкновение мужчины духов­ного отца-мира, управляемого Царем-Солнцем, с женщиной — хтонической матерью-миром, символизируемым aqua permanens или хаосом.

506 Противозаконный аспект этих отношений проявляется в форме кровосмешения, которое в Cantilena замаскировано под усынов­ление, по, тем не менее, приводит к беременности матери. Как я уже объяснял, кровосмешение выражает единение элементов, ро­дственных друг другу или обладающих одной и той же природой: то есть противником Солнца является его собственный хтонический аспект, о котором он забыл. Отраженный свет Солнца это Лунa (женщина), которая растворяет царя в своей влаге. Солнце словно вынуждено было опуститься в глубину вод подлунного мира, чтобы соединить "силы Верха и силы Низа" (что произошло во время путешествия Фауста к Матерям)

Нереальная дом инанта сознания пугающе исчезает в поднимающемся на поверх, ность содержимом бессознательного, вызывая тем самым наступ­ление сумерек. Противоборствующие элементы первичного хаоса срываются с цепи, словно никогда и небыли укрощены. Между доминантой и бессознательным содержанием идет такое ожесто­ченное сражение, что разум хочет покончить с этим безумием. Но попытки проваливаются и продолжают проваливаться до тех пор, пока от не признает своего бессилия и не даст яростной битве психических сил идти своим чередом. Если эго не влазит со своей раздражающей рациональностью, то противоположности, именно потому что они находятся в конфликте друг с другом, постепенню сближаются, и то, что казалось смертью и разрушением превратится в сонное; состояние согласия, подходящим символом которого является беременность389 В результате царь, предыдущая доминанта сознания, трансформируется в реальную и осуществимую целстность, в то время как до того он только притворился целостностью.

507 Cantilena показывает нам, чем была эта доминанта, которая подверглась трансформации не только у Рипли, но и многих дру­гих алхимиков: то было христианское мировоззрение эпохи Сред­невековья. Э)то проблема настолько велика, что никак нельзя ожидать от средневекового человека даже отдаленного ее осозна-иия. Именно по этой причине ее трудно воспринять целиком даже сегодня -- и поэтому психологическое толкование Единого, filius regius, сталкивается с величайшими трудностями. Возвышенная манера, в которой алхимики славили своего "сына", является хорошим доказательством того, что под этим символом они по­нимали либо самого Христа, либо что-то, ему соответствующее. Естественно, их не волновала историческая личность Иисуса, которая к этому времени была, полностью заслонена догматической фигурой второй Личности Троицы. Последний символ медленно выкристаллизовывался в течение столетий, хотя явным его про­тотипом является Логос святого Иоанна. Нельзя также сказать что концепция Бога, как senex и риеr, была свойственна только алхимикам, поскольку многие представители клира, которые не были алхимиками, воспринимали ее как трансформацию гневно­го и мстительного Яхве из Ветхого Завета в Бога Любви Завета Нового. Таким образом, архетип обновления царя проявлялся не только среди "философов", но также и в церковных кругах390

508 Психологическое объяснение filius regius можно дать только тогда, когда этот образ отбросит свою спроецированную форму и станет исключительно психическим ощущением. Аналогия Христос, lapis достаточно ясно показывает, что filius regius был скорее психическим, чем физическим ощущением, поскольку как физическое ощущение, он вряд ли мог когда-либо состояться, а как о религиозном ощущении о нем не могло быть и речи. В текстах есть много отрывков, которые могут быть истолкованы — как бы странно это ни звучало как ощущения Христа в мате­рии А в других обращается такое внимание на lapis, что нельзя не увидеть в нем обновление и завершение4 догматического образа. Насколько мне известно, недвусмысленной замены Христа filius regius в литературе не встречается, и поэтому алхимию можно назвать христианской, хотя и еретической. Христос-lapis остается загадочной фигурой.

509 Это имеет очень большое значение применительно к психоло­гическому толкованию filius regius. При любом из этих подходов к нему материя с ее магическим очарованием уступает место бес­сознательному, которое было в псе спроецировано. Для нашего современного сознания догматический образ Христа под влияни­ем евангелического протестантизма, превратился в личностного Иисуса, который в либеральном рационализме, в ужасе бегущем от всего "мистического", постепенно стал обычным тусклым эти­ческим прототипом. Исчезновение в протестантизме женского, элемента (а. именно культа Божьей Матери) для духовности до­гматического образа было всем, что нужно, чтобы оторваться о земного человека, и постепенно погрузиться в бессознательно Когда такие большие и важные образы постигает забвение, он не исчезают из человеческой сферы и не утрачивают своей психической силы. Любой человек Средневековья, которй был знаком с мистицизмом алхимии, сохранял связь с живой догмой, даже если он и был протестантом. В этом, вероятно, кроется причина того, что своего расцвета алхимия достигла в шестнад­цатом и семнадцатом веках: для протестанта это был единствен­ный способ все еще оставаться католиком. Opus alchymicum по-прежнему был для него абсолютно эффективным обрядом тран­сформации и конкретной загадкой. Но алхимия процветала не Только в протестантских странах; в католической Франции она широко практиковалась еще в восемнадцатом веке, что подтвер­ждается многочисленными манускриптами и опубликованными трудами, тина трудов Дома Пернети (1716 — 1800?), Lenglet du Fresnoy (1674 1752?), и большой компиляции Манге, опубли­кованной в 1702 г. Пет ничего удивительного в том, что во Фран­ции того времени закипала анти-христианская "схизма", кульми­нацией которой стала Революция - относительно мирная пре- людия к ужасам сегодняшнего дня. Упадок алхимии в эпоху Про­свещения означал для многих европейцев уход в преисподнюю всех догматических образов, которые дотоле непосредственно присутствовали по мнимых секретах химической материи.

510 Как за разложением доминанты сознания следует вторжение хаоса в индивида391, так массовые волнения (Крестьянские Вой­ны, анабаптизм, Французская Революция и т. д.) и яростный конфликт элементов в индивидуальной психе отражается во взрыве коллективной первобытной кровожадности и тяге к убий­ству. Именно эта болезнь описывается в Cantilena. Утрата веч­ных образов — это поистине тяжелое испытание для проницатель­ного человека. По поскольку не проницательных людей беско­нечно больше, то никто и не замечает того, что истина, выражаемая догмой, исчезла в тумане, а потому никто ни о чем и не жалеет. Проницательная личность знает и чувствует, что ее психе обеспокоена утратой чего-то, что было для предков источником жизненной энергии. Не проницательный человек (?????) ничего не замечает и только потом узнает из газет (когда уже слишком поздно) о тревожных симптомах, которые теперь стали "реаль­ными" во внешнем мире, потому что они прежде не были заме­нены в мире внутреннем, в самости человека, точно так же, как не замечалось присутствие вечных образов. Если бы они были намечены, то тогда поднялся бы плач по утраченному богу, как это было в античности при смерти Великого Пана392. Вместо этого все желающие добра люди уверяют нас, что человеку нужно только поверить, что бог все еще здесь — что просто-напросто добавляет к бессознательности еще и глупость. Как только сим­птомы действительно выходят на поверхность в форме социопо-литического безумия, то уже невозможно убедить кого-либо в том, что конфликт происходит в психе каждого индивида, пос­кольку теперь индивид точно знает, кто его враг. Тогда конфликт, который остается интрапсихическим феноменом в разуме прони­цательного человека, в плане проекции принимает форму полит­ической напряженности, кровожадности и насилия. Чтобы инди­вид дошел до этого, его нужно абсолютно убедить в бесполезнос­ти и незначительности его психе и психологии вообще. Со всех трибун на него должны обрушиваться проповеди о том, что спа­сение может прийти только извне, и что смысл его существования состоит в том, чтобы быть "членом коллектива". Тогда его можно без проблем отвести и то место, куда он, в силу своей природы, пошел бы и по своей воле: в страну детства, житель которой предъявляет претензии исключительно к другим, а не к себе, и если что-то сделано плохо, то в этом всегда виноват кто-то другой. Когда, человек больше не знает, чем живет его душа, потенциал бессознательного увеличивается и занимает господствующие по­зиции. Человеком овладевают страсти, а иллюзорные цели, за­нявшие место вечных образов, разжигают его жадность. В нем поселяется хищник, который скоро заставляет его забыть о том, что он является человеческим существом. Животные страсти под­авляют любую мысль, которая может стать па пути детской жажды исполнения желаний, и вселяют в него чувство новооб-ретснного права на существование, опьяняя стремлением к гра­бежу и кровопролитию

511 Только живое присутствие вечных образов может придать че­ловеческой психе достоинство, которое дает человеку нравствен­ную возможность иступиться за свою душу и убедиться, что она того стоит. Только тогда он поймет, что конфликт на самом деле происходит внутри него, что разлад и страдания являются богат­ством, которое не должно быть растрачено попусту в нападках на других людей; и что если судьбе угодно взыскать с пего долг в форме чувства вины, то это его долг самому себе. Тогда он поймет ценность своей психе, поскольку никто не может быть в долгу перед чем-то никудышним. Но когда человек утрачивает свои же ценности, он становится жадным грабителем, волком, львом и прочими прожорливыми тварями, которые для алхимиков символизировали страсти, вышедшие из-под контроля, когда черные воды хаоса — то есть бессознательное проекции пог­лотили царя393.

512 Изящество Cantilena состоит в том, что желания беременной матери заглушаются мясом павлина и кровью льва, то есть ее собственной плотью и кровью394. Чтобы утихомирить спроециро­ванный конфликт, его следует вернуть в психе индивида, где находятся его бессознательные истоки. Индивид должен прийти на Тайную Вечерю с самим собой, есть свою плоть и пить свою кровь; это значит, что он должен признать существование в себе другого человека. Но если он упорствует в своей однобокости, то два льва разорвут друг друга на куски. Не в этом ли, возможно, кроется смысл учения Христа о том, что каждый должен нести свой крест? Ибо если ты должен бороться с самим собой, то откуда ты возьмешь силы на. вражду с другими людьми?

513 Подобные рассуждения оправданы алхимическим символиз­мом, что легко можно увидеть, если приглядеться к так называ­емым аллегориям чуть более внимательно и не отмахнуться от них сразу же как от ни на что не годной бессмыслицы. Чудесное употребление в пищу своей собственной субстанции такое странное отражение его прототипа, Христа — означает не что иное, как интеграцию тех частей личности, которые все еще на­ходятся за. пределами эго-сознания. Лев и павлин, эмблемы по­хоти и гордыни, символизируют самонадеянные претензии чело­веческой тени, которые мы с таким удовольствием проецируем на наших собратьев, чтобы "справедливо" наказать их за наши же грехи. В извечном образе уробороса содержится мысль о по­жирании самого себя и превращении себя в круговой процесс, потому что наиболее проницательным из алхимиков было ясно, что prima materia делания это сам человек395. Уроборос это драматический символ интеграции и ассимиляции противни­ка, то есть Тени. Этот процесс "самоедства" в то же самое время является символом бессмертия, поскольку об уроборосе говорят, что он сам себя убивает и сам себе дает жизнь, сам себя оплодот­воряет и сам себя рождает. Он символизирует единого, который рождается из столкновения противоположностей, и он, стало быть, составляет тайну prima materia, которая, будучи проекцией, вне всяких сомнений произрастает из человеческого бессознатель­ного. Соответственно, в нем должна быть определенная психичес­кая величина, которая дает толчок к возникновению подобных утверждений, а эти утверждения должны каким-то образом харак­теризовать данную величину, даже если их и нельзя восприни­мать буквально. Главная причина этих утверждений и про­явлений должна остаться загадкой, но такой загадкой, внутрен­нее родство которой с загадкой веры ощущали адепты, так что для них эти две загадки были тождественны друг другу.

 

8. РЕЛИГИОЗНАЯ ПРОБЛЕМА ОБНОВЛЕНИЯ ЦАРЯ

514 Современные врачи и психологи признали, что для терапии сознания необходимо свести его с Тенью, и встреча эта, по сути, является первой предпосылкой любого психотерапевтического метода396. В конце это должно привести к некоему единению, даже если это единение поначалу содержит в себе открытый кон­фликт и зачастую остается в таком состоянии в течение долгого времени. Эту борьбу нельзя прекратить рациональными метода­ми397. Если этот конфликт подавляется усилием воли, то он про­должается в бессознательном и просто выражает себя косвенным и более опасным образом, так что никакой выгоды от его подав­ления личность не получает. Борьба продолжается до тех пор, пока противники не выдохнутся. Единственное, в чем можно быть уверенными это то, что обе стороны претерпят измене­ния, но что именно родится в результате их единения, просто невозможно вообразить. Эмпирический материал показывает, что этот "продукт", как правило, принимает форму субъективного ощущения, причем всегда религиозного порядка, о чем свидетель­ствует вся история человечества. Стало быть, если сознание тер­пи!' это конфликт и аналитик следит за его ходом без предубеж­дения, он обязательно заметит компенсирующее воздействие бес­сознательного, направленное на создание единства. Он увидит многочисленные символы, похожие па те, что мы встречаем в алхимии, более того, зачастую это будут одни и те же символы. Он также обнаружит, что очень многие из этих спонтанных фор­маций обладают сверхчувственным качеством, соответствующим мистицизму исторических свидетельств. Кроме того, может стать­ся так, что пациент, который дотоле; слышать ничего не хотел о религии, проявит неожиданный интерес к этим вопросам. Напри­мер, он может обнаружить, что обращается из современного язычества в христианство, или меняет одну веру на другую, или даже погружается в фундаментальные теологические вопросы, непос­тижимые для непосвященного. Здесь я должен указать, что не каждый анализ приводит к осознанной реализации конфликта, точно так же, как не каждая хирургическая операция является такой же тяжелой, как резекция желудка. Существует малое хи­рургическое вмешательство, как существует и малая психотера­пия, операции которой безобидны и не требуют того пояснения, какое я даю на этих страницах. Пациенты, о которых я веду речь, - это ничтожное меньшинство, чьи определенные духовные потребности требуют удовлетворения, и только такие пациенты ис­пытывают то развитие ощущений, какое ставит врача перед типом проблем, который мы сейчас будем рассматривать.

515 Опыт показывает, что единение антагонистических элемен­тов — это иррациональное происшествие, которое мы вправе на­звать "мистическим", если, конечно, мы понимаем под этим про­исшествие, которое не может быть сведено ни к чему другому или не может показаться ненастоящим. В данном случае главным кри­терием являются не рациональные точки зрения или почтение к признанным теориям, а исключительно та ценность, какую имеет для пациента найденное и пережитое им решение. В этом смысле врач, главной задачей которого является сохранение жизни, на­ходится в более выгодном положении, поскольку он в силу своего образования является эмпириком и всегда был вынужден приме­нять лекарства, исцеляющая сила которых была ему хороша из­вестна, хотя он и не понимал, как именно она действует. Точно так же он слишком часто обнаруживает, что лекарства, исцеля­ющая сила которых разъяснена и заверена наукой, на практике не действуют.

516 Стало быть, если алхимики под своим старым царем понимали самого Бога, значит, это так же относится и к его сыну. Они сами Должны были испугаться мысли о логических последствиях сво­его символизма, в противном случае они бы заявили, что Бог стареет и должен быть обновлен посредством искусства. Такая мысль могла быть возможна в лучшем в случае в эпоху Алексан­дра, когда боги росли, как грибы. Но вряд ли она могла прийти в голову человеку Средневековья398. Он, скорее всего, пришел бы к мнению, что делание изменит что-нибудь в нем самом, по причине чего он рассматривал его "продукцию", как своего рода ????????. Если бы у него было хоть какое-нибудь представление о "психологии", он бы почти наверняка назвал бы свое целебное средство "психическим" и посчитал бы обновление царя транс­формацией доминанты сознания - которая, естественно, не имеет ничего общего с магическим вторжением в божественные сферы.

517 Представления человека о Боге и его определения Бога сме­няли друг друга с калейдоскопической быстротой в течение ты­сячелетий, и евангелист Марк был бы очень удивлен, если бы заглянул в "Историю Догмы" Харнака. И все же совсем не все равно, какие определения доминаты своего сознания человек счи­тает обязательными для себя, или какой точки зрения он при­держивается по этому вопросу. Ибо от этого зависит, будет со­знание царем или нет. Если неограниченная власть принадлежит бессознательному, то все, скорее всего, закончится разрушением, и нынешнее положение дел дает нам основания опасаться именно такого исхода. Если доминанта слишком слаба, то жизнь без­дарно растрачивается в бесплодных конфликтах, поскольку Солнце и Луна не соединятся друг с другом. Но если доминантой является сын, то тогда Солнце - это его правый глаз, а Луна -левый. Доминанта должна содержать в себе их обе - точку зрения эго-созпания и точку зрения архетипов бессознательного. Дис­циплина, которая неизбежно сопутствует доминанте, должна означать не тюрьму для одного и "карт-бланш" для другого, а долг и справедливость для всех.

518 Природа этого единства, которое каким-то непостижимым об­разом включает в себя антагонистические элементы, недоступна пониманию человека, по той простой причине, что никто не может сказать, какое существо способно соединить сознание в его полном объеме с бессознательным в его полном объеме. Человек знает не больше, чем знает его сознание, и самого себя он знает только в этих пределах. За этими пределами лежит сфера бессо­знательного, у которой нет видимых границ, и она также при­надлежит феномену Человека. Стало быть, мы могли бы сказать, что Единый, вероятно, подобен человеку, то есть является чем-то определенным и поддающимся определению и, в то же самое время, неопределенным и не поддающимся определению. Че­ловек каждый раз упирается в парадокс, когда его знание дости­гает своих пределов. Это знает, что является частью этого сущес­тва, но только частью. Символическая феноменология бессозна­тельного ясно дает понять, что, хотя сознание и получило статус духовного царя со всеми сопутствующими этому статусу опасностями, мы не можем сказать, каким именно царем оно станет. Это зависит от двух факторов: от решения эго и от согласия бессо­знательного. Любая доминанта, которая не получает одобрения со стороны первого или второго, в конечном счете оказывается нестабильной. Мы знаем, как часто в ходе истории сознание под­вергало свои самые возвышенные и основные идеи суровой пере­оценке и исправлению, но мы очень мало или вообще ничего не знаем об архетипических процессах изменений, которые, как мы можем предположить, проходили в бессознательном на протяже­нии тысячелетий, даже если подобные рассуждения и не имеют прочной основы. Тем не менее, остается возможность того, что бессознательное в любое время может проявиться самым неожи­данным образом.

518а Читатель должен извинить меня за использование метафор, лингвистически аналогичных догматическим выражениям. Если у вас есть представление о вещах, о которых у вас не может быть никакого представления, значит вещь и представление о ней со­впадают друг с другом. Также нельзя разделять две разные вещи, о которых вы ничего не знаете. Поэтому я должен категорически заявить, что не занимаюсь ни метафизикой, ни теологией; меня интересуют психологические факты, наполовину выходящие за пределы познаваемого. Поэтому, если я использую некоторые выражения, отчасти напоминающие теологические, то исключи­тельно по причине бедности языка, а совсем не потому, что я считаю, будто предмет теологии идентичен предмету психологии. Психология совершенно определенно не является теологией; это естественная наука, стремящаяся описать воспринимаемые нами психические феномены. При этом она учитывает теологические названия и концепции этих феноменов, поскольку они неразрыв­но связаны с феноменологией изучаемых вопросов Но, будучи эмпирической наукой, психология не имеет ни возможности, ни права высказывать решительные суждения но поводу истины и Ценности. Это прерогатива теологии.

519 Алхимический образ царя вызвал эту долгую дискуссию, по­тому что он содержит в себе весь миф о герое, включая и обнов­ление царя и Бога, а с другой стороны потому, что, как мы можем предположить, он символизирует доминанту, которая господст­вует в сознании. "Царь-Солнце" — это не плеоназм; он обозна­чает сознание, которое является не только осознающим в силу самой своей природы, но и по-особенному осознающим. Оно контролируется и направляется доминантой, которая, в конечном итоге, определяет ценности. Солнце — это обычный свет приро­ды, но царь, доминанта, вводит человеческий элемент и прибли­жает человека к солнцу, или солнце к человеку399

520 Сознание обновляется в результате своего нисхождения в бес­сознательное, где оба они соединяются. Обновленное сознание никоим образом не содержит в себе бессознательное, но образует с ним совокупность, символизируемую сыном. Но поскольку отец и сын являются одним существом, а на языке алхимиков Царь-Солнце, представляющий обновленное сознание, — это ни кто иной, как сын, то сознание будет абсолютно тождественно с Царем, как с доминантой. Для алхимиков этой проблемы не су­ществовало, поскольку Царь был спроецирован в искомую субс­танцию и потому вел себя просто как объект сознания мастера. Но если посредством психологической критики проекция отбра­сывается в сторону, то мы сталкиваемся с вышеупомянутой про­блемой — обновленное сознание явно совпадает с обновленным царем, или сыном. Психологический аспект этой проблемы я уже обсуждал в работе "Отношение между Я и бессознательным", в главе, посвященной "мана-личности" Эта проблема не может быть решена приведением чисто логических аргументов; решить ее можно только с помощью тщательного наблюдения за психи­ческим состоянием и его тщательного анализа. Вместо того, чтобы пуститься в подробное обсуждение случаев из практики, я лучше приведу хорошо известные слова Павла: "И уже не я живу, но живет во мне Христос" (Послание Галатам 2:20), которые очень точно определяют специфическую природу этого состояния. Из этого мы можем понять, что другое, предыдущее состояние, когда царь постарел и исчез, обозначается сознанием, в котором кри­тическое эго намеренно заняло место больного царя, оглядываясь на былые "мифические" времена, когда это самое эго все еще чувствовало себя в полной зависимости от высшего и более мо­гучего не-эго. Последующее исчезновение этого ощущения зави­симости и одновременное с ним усиление критичности восприни­маются как прогресс, просветление, освобождение, даже покая­ние, хотя трон царя узурпировало однобокое и ограниченное су­щество. Личное эго на свою же погибель берет бразды правления; ибо по самой своей природе эго, несмотря на обладание anima rationales, не может самостоятельно руководить жизнью личнос­ти, не говоря уже о том, чтобы руководить человечеством. Для этого ему всегда нужна "мифическая" доминанта, но такую вещь нельзя просто изобрести, а потом в нее поверить. Наблюдая за временами, в которые мы сами живем, мы должны сказать, что хотя потребность в эффективной доминанте получила широкое признание, то, что было предложено, является ни чем иным, как произвольным изобретением для удовлетворения сиюминутных потребностей. Тот факт, что в это изобретение поверили, дока­зывает легковерность и невежественность широкой обществен­ности, и в то же самое время, указывает на глубокую потребность в духовном авторитете, стоящем над эго. Авторитет такого рода никогда не является продуктом рациональных рассуждений или реализации сиюминутных потребностей, которым ни за что не вырваться из тесного круга закабаленного эго-сознания; он вы­растает из традиций, у которых гораздо более глубокие истори­ческие и психологические корни. Что касается нас, то реальное и по-настоящему духовное обновление может быть основано только на христианстве. Крайне радикальная реформация индуизма Буд­дой вобрала в себя традиционную духовность Индии во всей ее полноте и не навязала миру новинку без рода и племени. Будда также не отрицал и не игнорировал индуистский пантеон, кишащий миллионами богов, но смело ввел туда Человека, который до него там вообще не был представлен. И Христос, если рассматривать его просто как реформатора иудаизма, не уничтожил закон, а превра­тил его в объект убежденности. Он тоже, как новатор своего века, рядом с греко-римским пантеоном и рассуждениями философов поставил образ Человека не в качестве противопоставления, а в качестве реализации мифологемы, существовавшей задолго до не-го — концепции Антропоса с ее сложными египетскими, персидс-кими и эллинскими истоками.

Любое обновление, корни которого не уходят глубоко в наилучшую духовную традицию, - эфемерно; но доминанта, вырастающая из исторических корней, ведег себя словно живое существо внутри зависящего от эго человека. Это не он владеет ею, а она владеет им; поэтому алхимики и говорили, что мастер -- это не хозяин, а слуга камня, — что определенно указывает на царский статус камня, по

отношению к которому мастер является подданным. Хотя обновленный царь соответствует обновленному сознанию, это сознание так же отличается от себя самого в своем прежнем

состоянии, как filius regius отличается от одряхлевшего старого царя. Точно так же, как царь вынужден отказаться от власти и уступить место маленькому честолюбивому эго, так эго при по­явлении обновленного царя, вынуждено отойти на задний план Оно по-прежнему остается sine qua поп сознания400, но оно больше не воображает, что может во всем разобраться и все уладить силой своей воли. Оно больше не утверждает, что усилием воли можно преодолеть любое препятствие. Когда к ему начинают приходить удачные мысли, оно больше не приписывает себе авторство, а на­чинает понимать, насколько опасно близко оно было к зазнайству. Когда "пепельная среда" опустилась на его самоуверенность, оно вновь начинает соотносить с реальностью свои силы и возмож­ности его воли401,

523 Мы можем сравнить логическую последовательность психологичес­ких изменений с алхимическим символизмом следующим образом:

Господство эго при очень сла-                Больной царь, одряхлевший от
бой доминанте                          
             старости, близок к смерти

Восхождение бессознательно-                Исчезновение царя в теле его ма-
го или нисхождение эго в бес-               тери или его растворение в воде
сознательное

Конфликт и синтез сознания и                Беременность, болезнь, симпто-
бессознатсльного
                                            мы, проявление цветов

Образование новой доминан-                 Царский сын, гермафродит, rо-
ты; кругообразные символы                 
tundum402
(например, мандала) самости

 

524 Хотя такое сравнение в принципе верно, символизм Cantilena отличается от вышеприведенной схемы в том, что апофеоз filius regius происходит одновременно с апофеозом Царицы Луны, то есть проводится параллель с браком в Апокалипсисе. У Рипли верх одержал христианский прототип, хотя, как правило, сопi unctio предшествует созданию lapis, а последний понимается, как дитя Солнца и Луны. В этом смысле lapis точно соответствует психологической идее Самости, продукту сознания и бессозна­тельного. С другой стороны, в христианском символизме имеет место брак Агнца (апокалиптического Христа) с невестой (Лу­ной-Церковью). Поскольку lapis сам по себе андрогинен, то есть является синтезом мужского и женского начал, еще одно coniun-ctio не требуется. Любопытно, что символическая андрогинность Христа не исключает брака Агнца — эти две вещи уживаются друг с другом.

525 Здесь мы имеем расхождение между алхимическим и психоло­гическим символизмами, и символизмом христианским. И в самом деле, трудно себе представить, о каком еще другом coniunctio могла идти речь, помимо соединения сознания (мужское начало) и бессознательного (женское начала) в обновленную до­минанту, если мы не предположим, в соответствии с догматичес­кой традицией, что обновленная доминанта вводит в величествен­ную реальность также и corpus mysticum человечества (Церковь как Луна). У алхимиков, большинство из которых были добро­вольными затворниками, отсутствует мотив апокалиптического брака, характеризуемого как брак Агнца; они акцентируют вни­мание на жертвенном звучании термина "агнец". В соответствии с древнейшей и наиболее примитивной традицией, царь, несмотря на свои величие и власть, был жертвой, принесенной во имя процветания его страны и его народа, а в богоподобной форме его даже употребляли в пищу. Как мы знаем, в христианстве этот архетип претерпел чрезвычайно сложные изменения. С точки зрения христианского символизма в алхимической концепции цели отсутствовали, во-первых, мотив божественного брака, а во-вторых — чуть ли не еще более важный мотив жертвоприно­шения и священной вечери. (Оплакиваемые боги Малой Азии — Таммуз, Адонис и т.д. — скорее всего, поначалу приносились в жертву после неурожайного года.) Lapis определенно был идеа­лом для отшельников, целью одиноких личностей. Кроме того, он был пищей (cibus immortalis), мог приумножаться до беско­нечности, был живым существом, с телом, душой и духом, ан-дрогином с неподверженным разложению телом, и т.д. Хотя его и сравнивали с Царем Солнцем и даже называли таковым, он не был ни женихом, ни жертвой и не принадлежал ни к какому коллективу; он был подобен "сокровищу, скрытому на поле, ко­торое, найдя, человек утаил" (Евангелие от Матфея 13:44), или "драгоценной жемчужине", для покупки которой человек "про­шел и продал все, что имел" (там же, 13:46). Это был хорошо охраняемый, драгоценный секрет индивида403. И хотя старые мастера подчеркивали, что они не оберегали "ревниво" свой сек­рет404 и открывали его всем интересующимся, нет никакого со- мнения в том, что камень оставался навязчивой идеей одиночки.

526 В этой связи не следует забывать, что в античные времена христианство подверглось воздействию гностической доктрины гермафродитического Первичного Человека405, в результате чего возникла точка зрения, будто Адам был сотворен как андро-гин406 . И поскольку Адам был прототипом Христа, а сделанная из его ребра Ева — прототипом Церкви, то тогда понятно, почему образ Христа должен был приобрести явно женские черты407. В религиозном искусстве образ Христа сохранил эти черты и по сей день408. Его завуалированная андрогинность отражает гермафро­дитизм lapis, который в этом отношении более близок взглядам гностиков.

527 Недавно тема андрогинности получила чрезвычайно ориги­нальное освещение в книге одного католического писателя, кото­рая заслуживает нашего внимания. Это Die Gnosis des Christen-tums Георга Кепгена, серьезная работа, которая вышла в 1939 г. с санкции епископа зальцбургского, после чего была занесена в список книг, запрещенных католической церковью. Говоря об античном конфликте Аполлона и Диониса, Кепген пишет, что этот конфликт нашел свое разрешение в христианстве, потому что "в личности Христа мужчина соединился с женщиной". "Только в нем мы действительно находим соединение мужского и женского начал в нерушимое единство". "То, что мужчины и женщины могут поклоняться Христу наравне друг с другом, со­всем не случайно: это реализация андрогинности, проявившейся в Христе" (р. 316). О смене пола верующего косвенно говорится в Апокалипсисе 14:4: "Это те, которые не осквернились с жен­щинами, ибо они девственники". Кепген говорит об этом отрывке: "Здесь проявляется новая андрогинная форма существования. Христианство — не мужская и не женская, а женско-мужская религия, в том смысле, что мужчина совокупляется с женщиной в душе Иисуса. В Иисусе напряженность и война между полами превращаются в андрогинное единство. А Церковь как наследни­ца Иисуса переняла это от него: она тоже андрогинна". Если говорить о строении Церкви, то она "иерархически мужская, но душа ее абсолютно женская". "Девственный священник... реали­зует в своей душе андрогинное единство мужского и женского начал; он снова показывает нам психическое измерение, впервые продемонстрированное Христом, когда он обнажил "мужскую девственность" своей души".409

Стало быть, для Кепгена андрогином является не только Христос, но и Церковь, — замечательный вывод, логичность которого нельзя отрицать. Следствием этого являются особое ударение на бисексуальности и на особой тождественности Церкви с Христом, которая основана также на доктрине corpus mysticum. Это, несо­мненно, делает ненужным брак Агнца, ибо у андрогина "есть все, что ему нужно"410, и он уже является complexio oppositorum. В этой связи как не вспомнить фрагмент из египетского Евангелия, цити­руемый Климентием Александрийским: "Когда ты растоптал одеж-ды позора, и когда двое стали одним, и мужчина соединившийся с женщиной - это не мужчина, и не женщина"411.

529 Кепген предваряет свою книгу посвящением и эпиграфом. Пер­вое гласит: "Renatis praedestinatione" (Тем, кому предопределено родиться заново), а второй представляет собой отрывок из Еван­гелия от Иоанна 14:12: "Верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит". В посвящении слы­шится отзвук мотива предопределенности, в которую автор верил, как в нее верили алхимики. Ибо Мориенус сказал об ал­химии:

Бог дарует эту божественную и чистую науку своим верным слугам, то есть тем, кому природа с самого начала решила ее доверить. Ибо эта вещь не может быть ни чем иным, как даром высшего Бога, который являет и передает ее по своей воле тем, кого он считает своими верными слугами. Ибо Господь выбирает из своих слуг тех, кого хочет, и застав­ляет их искать этого божественного знания, которое скрыто от человека, а Найдя его, хранить при себе412 .

Дорн говорит примерно то же самое: "Ибо после многих лет, Многих усилий, долгой учебы, отчаянно стучащим413, усердно молящимся и прилежно исследующим иногда открывается, что только некоторые из них избраны"414.

Эпиграф взят из четырнадцатой главы от Иоанна, в которой Христос учит, что каждый, кто видит его, видит Отца. Он в Отце, а Отец — в нем. Ученики — в нем, а он — в учениках, злее того, им будет послан Святой Дух в качестве Утешителя, они сделают больше, чем сделает он. В этой четырнадцатой главе поднимается вопрос, который будет громко звучать в течении всех последующих веков: проблема Святого Духа, который останется, когда уйдет Христос, и который активизирует толко­вание божественного и человеческого до такой степени, чтобы мы справедливо можем говорить о "христосификации" учеников. Христианские мистик'и возвращались к этому тождеству так часто, что дело доходило до стигматизации. Только мистики при­вносят творчество в религию. Вероятно, именно поэтому они мо­гут ощущать присутствие и результат деятельности Святого Ду­ха, и поэтому они ближе к ощущению братства во Христе. 531 Кепген мыслит в том же самом направлении, что следует из его посвящения и эпиграфа. Нетрудно догадаться, что происхо­дит, когда из четырнадцатой главы Евангелия от Иоанна делается логический вывод: opus Christi передается индивиду. В резуль­тате он становится носителем тайны, и это развитие было бессо­знательно предвосхищено в алхимии, которая несла на себе явные признаки превращения в религию Святого Духа и Sapeintia Dei Точка зрения Кепгена — это творческий мистицизм, ко­торый всегда был критически настроен но отношению к Церкви. Хотя Кепген и не высказывается прямо в этом смысле, его пози­ция косвенно проявляется в содержании его книги, в которой он упрямо настаивает на углублении и расширении догматических идей. Поскольку свои выводы он делает абсолютно осознанно, он не слишком далеко выходит за рамки, установленные Цер­ковью, в то время как алхимики в силу неосознанности своих действий, наивного отказа от глубоких размышлений и отсутст­вия такого сдерживающего фактора, как интеллектуальная ответ­ственность, пошли в своем символизме гораздо дальше. Но и для Кепгена, и для алхимиков исходной точкой была воспроизводя­щая, несущая откровение работа Святого Духа, который есть "ветер, летящий туда, куда ему хочется", и который от своей работы переходит к "работе, еще большей, чем эта". Творческий мистик всегда раздражал Церковь, но зато ему мы обязаны луч­шим, что есть в человечестве415.

9. REGINA

532 В ходе нашего толкования мы так часто встречались с образом Царицы, что нам осталось добавить только несколько слов о ней. Мы уже знаем, что будучи Луной, она является архетипическим спутником Солнца. Вместе они образуют классическую алхими­ческую сизигию, символизирующую, с одной стороны, золото и серебро, или что-то в этом роде416 , а с другой - божественную пару, описанную в Aurora Consurgens:

Итак, я поднимусь и отправлюсь в город, ища на улицах и площадях себе в невесты целомудренную деву, привлекательную лицом, еще более привлекательную телом, наиболее привлекательную в ее одеждах, чтобы она могла откатить камень от дверей моей гробницы и дать мне крылья голубя, и я полечу с ней в небо и скажу тогда: я живу вечно и буду покоиться в ней, ибо по мою правую руку стоит Царица в позолоченных одеждах, окруженная многими... О, Царица высот, поднимись, поторо­пись, моя любовь, моя невеста, говори, любимая, со своим возлгобленным о том, кто ты, какого ты рода и насколько ты велика... Мой воз­любленный, розовощекий, говорил со мной, он просил и умолял: Я есть полевой цветок и лилия долин, Я есть мать чистой любви, страха, знания и святой надежды. Я принесла с собой приятный запах, словно полезное вино, а цветы мои — это плод, честь и богатство. Я есть постель своего возлюбленного,... я раню его сердце одним свои взглядом и одним во­лоском на моей шее. Я есть приятный запах умащений, мой аромат лучше запаха всех ароматических специй и подобен запаху корицы, бальзама и избранной мирры417.

533 Прототипом этой духовной Мгппе являются отношения между царем Соломоном и царицей Савской. Иоганн Красе говорит о скрытой в свинце белой голубке: "Это целомудренная, мудрая и богатая царица Савская, облаченная в белое, которая готова от­дать себя только одному царю Соломону. Ни одно человеческое сердце не может постичь это в достаточной степени"418 Пенот говорит:

У тебя есть девственная земля, так дай же ей подходящего мужа! Она — это царица Савская, потому ей нужен царь с диадемой на голове — где же нам искать его? Мы видим, как божественное солнце дает свой блеск всем другим телам, а земное или минеральное солнце поступает точно так же, когда оно находится на своем собственном небе, имя которому "царица Савская", пришедшая с края земли, чтобы увидеть величие Соломона. И наш Меркурий тоже покинул свою страну, облачился в белые одежды и вручил себя Соломону, и никому другому, который является чужим и нечистым [extraneo]419.

534 В данном случае Меркурий в его женской форме является царицей, а эта царица "небом", на котором светит солнце. Стало быть, царица понимается как окружающая среда солнца - "муж-чины, которого вобрала в себя женщина", как говорили о Хрис-те420 - или как Шива в объятиях Шакти. Эта среда обладает природой Меркурия, парадоксального существа, единственным под­дающимся определению значением которого является бессозна­тельное421. Царица возникает в текстах как материнский сосуд Солнца, и как ореол Царя, то есть как корона422. В "Tractatus aureus de Lapide"423 царица в момент ее апофеоза424 держит сле­дующую речь:

После смерти жизнь вернулась ко мне. Мне, при моей бедности, были доверены богатства мудрецов и властелинов. Стало быть, я тоже могу сделать бедных богатыми, дать благодать смиренным и вернуть здоровье больным. Но я еще не равна моему любимому брату, могущественному царю, которого еще надо воскресить из мертвых. Но когда он придет, он воистину покажет, что слова мои правдивы.

535 В этой "soror et sponsa" мы легко можем увидеть аналогию с Церковью, которая как corpus mysticutn является сосудом для апгта Christi. Пенот называет этот сосуд "царицей Савской", вдохновленный Евангелием от Матфея 12:42 (а так же от Луки 11:31): "Царица южная восстанет на суд с родом сим и осудит его, ибо она приходила от пределов земли послушать мудрости Соломоновой". В этой связи я хотел бы упомянуть отрывок из "Speculum de Mysteriis" Гонория Отунского, в котором тоже идет речь о "царице с юга". Он говорит425:

Иоанн покинул свою невесту и, сам будучи девственником, последовал за сыном девственницы. И поскольку из-за любви к ней он презирал узы плоти, Христос любил его больше всех своих учеников. Ибо в то время как царица Юга отдавала свое тело и свою кровь ученикам, Иоанн прильнул к груди Иисуса и пил из этого источника мудрости; и тайну Слова он потом сообщим миру; Слова, а именно того, что скрыто в Отце, потому что в груди Иисуса скрыты все сокровища мудрости и знания.426

536 В отрывке из "Tractatus aureus" это царица Юга является той личностью, которой доверены сокровища мудрецов и властелинов, а у Гонория она отдает свое тело и свою кровь ученикам. В обоих случаях она явно отождествляется с Исусом. Из этого мы можем видеть, насколько логична была мысль об андрогинности Христа, и в какой большой степени царь и царица были единым целым в том смысле, в каком единым целым являются тело и душа или дух427. Кстати, царица соответствует душе (anima) и царь соответ­ствует духу, доминанте сознания428. Принимая во внимания такое толкование царицы, мы можем понять, почему секрет алхимичес­кой работы иногда назывался "Reginae Mysteria"429.

537 Тесная связь между царем и царицей проистекает из того фак­та, что периодически судьба подвергает их тем же самым испы­таниям: они вместе растворяются в купели (по другой версии царица сама является купелью). Так Элиазар говорит о купании царя: "Ибо в этом огненном море царь не может выжить; оно отнимает у старого Альбаона430 все его силы, пожирает его тело и превращает его в ярко-красную кровь. И царица тоже не сво­бодна; она должна исчезнуть в этой огненной купели"431.

538 Более того, не удивительно, что царь и царица образуют как бы единство, т.к. они нахродятся под влиянием своих предшест­венников. Ситуацию стоит отметить только из-за интерпретации, которую мы даем ей: интрепретация мифологемы царя как доми­нанты сознания, почти идентична архетипической фигуре, персонифицирующей бессознательное, а именно — анимы. Две фи­гуры находятся в некотором отношении в оппозиции одна дру­гой, как и сознание с бессознательным; однако, именно как муж­ское и женское объединяются в человеке, так и психическая суб­станция остается той же самой, находится ли она в сознании или в бессознательном состоянии. Единственное, иногда она ассоци­ируется с эго, а иногда — нет.

539 Анима в ее отрицательном аспекте — то есть когда она оста­ется неосознанной и скрытой — оказывает на субъект маниакаль­ное воздействие. Главными симптомами этой мании являются сле­пые эмоции и навязчивые идеи с одной стороны, а с другой — разобщенная абсорбция принципов и абстрактных идей. Стало быть, отрицательный аспект анимы указывает на особую форму психологической неотрегулированности. Она либо компенсиру­ется со стороны сознания, либо она компенсирует сознание, уже отмеченное противоположной (и такой же неверной) установкой. Отрицательный аспект доминанты сознания далек от "Богом дан­ной" идеи; это наиболее эгоистичная установка, которая стремит­ся играть важную роль и, прикрываясь своеобразной маской, выглядеть, как нечто благоприятное (отождествление с "персо­ной"!). Анима, соответствующая этой установке, — это интриган, который постоянно льстит эго и одновременно с этим роет за его спиной ту самую яму, в которую самовлюбленному эго суждено упасть.

540 Но осознанная установка, которая отвергает эгоистичные ус­тремления — не только в воображении, но и в реальности — и подчиняется надличностному велению судьбы, может претендовать на то, чтобы служить царю. Эта наиболее возвышенная ус­тановка поднимает статус анимы от искусительницы до психо­помпа432. Аналогом трансформации царственной субстанции из льва в царя является трансформация женского элемента из змеи в царицу. Коронация, апофеоз и брак указывают на одинаковый статус сознания и бессознательного, который становится возмож­ным на высшем уровне — coincidentia oppositorum. с эффектом покаяния.

541 Разумеется, желательно было бы дать психологическое объяс­нение тому, на что указывает мифологема брака. Но психолог не считает себя ответственным за существование того, что не может быть познано; как слуга истины, он должен удовлетвориться зна­нием того, что такие таинственные феномены существуют. Единение сознания и бессознательного, символизируемое царствен­ным браком, — это мифологическая идея, которая на высшем уровне приобретает характер психологической концепции. Я до­лжен особо подчеркнуть то, что психологическая концепция воз­никает никоим образом не из мифологемы, а исключительно из практического исследования, как исторического материала, так и материалов данного конкретного случая. Как выглядит этот эмпирический материал было показано в сериях сновидений, включенных в "Психологии и алхимии". Он служит парадигмой, заменяющей сотни примеров и потому может вызывать к себе нечто большее, чем простой интерес.

542 Психологическое единение противоположностей — это интуи­тивная идея, включающая в себя феноменологию данного про­цесса. Это не гипотеза, "объясняющая" то, что по самой своей сути превосходит возможности нашего восприятия. Ибо когда мы говорим, что сознание и бессознательное объединяются, мы в сущности говорим о том, что этот процесс непостижим. Бессозна­тельное потому так и называется, что оно не может быть ни по­нято, ни постигнуто. Единение противоположностей — это про­цесс надсознательный и в принципе не подлежащий научному объяснению. Брак должен остаться "тайной царицы", секретом искусства, которому посвящены слова царя Соломона, приведен­ные в Rosarium:

Это — моя дочь, ради которой, как говорят люди, царица Юга пришла с востока, словно рассвет, чтобы услышать, понять и узреть мудрость Соломона. Власть, честь, сила и величие даны ей; она носит царствен­ную корону из семи сверкающих звезд, словно невеста, прихорошившаяся для свадьбы, и на ее одеянии золотыми греческими, арабскими и латинскими буквами написано: "Я - единственная дочь мудрости, со­вершенно неизвестной глупцам"433

543 Царица Савская, Мудрость, царское искусство и "дочь фило­софов" настолько смешаны друг с другом, что ясно проступает лежащая в их основе психологема: искусство это царица сер­дца алхимика, она одновременно является и его матерью, и его дочерью, и его возлюбленной. И в его искусстве и в аллегориях этого искусства разыгрывается драма души алхимика, процесс его индивидуации.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Житель островов Фиджи сказал Хокару: "Мы верили только вождю: по самой своей сути он был богом в образе человека". (Kings and Соuncillors, p. 61). "Мы должны всегда помнить, что царь является богом или богами" (]}. 104).

2 Фараон является сыном Бога-Творца. "Но во время определенных праздни­ков, в ходе мистического ритуала, "сын" соединяется с божественным "отцом". (Jacobsohn, Die dogmatische Stelluny der Koenig in der Theologie der alten Aegypter, p. 46).

3 Например, Амон, Бог-отец, соединяется с Тутмосом I и зачинает с ца­рицей сына (Jacobsohn, p. 17). Или же, царь продолжает жить после своей смерти, как "Гор, сын Хатор" (р. 20). Найденный в одной из пирамид текст о фараоне гласит: "Меренре Велик и является сыном Великого; Нут родила его" (p. 26). Ка-мутеф делает царицу матерью Бога (р. 62). На такую же мысль наводят имена канаанских царей Адони-безека и Адони-зедека, которые указывают на отождествление с божественным сыном Иштар, Адонисом. Фрезер (Золотая ветвь, Pt. IV, р. 17), у которого я почерпнул эти сведения, комментирует их сле­дующим образом: "Адони-зедек означает "справедливый господин", стало быть, это имя является эквивалентом имени Мелхиседек, "спра­ведливый царь", титул таинственного царя Салема и жреца Высо­чайшего Бога".

4 Жители островов Фиджи называют царя "Процветание Земли". "Когда великий вождь, называемый "Господином Рифа", возводится на трон, они молятся: "... Пусть поют поля, пусть поет земля... пусть рыбы приходят к берегу; пусть плодоносят фруктовые деревья; пусть процве­тает страна" (Hocart, p. 61).

Фрезер, Золотая ветвь Pt. Ill, p. 14ff. Его смерть или жертвоприно­шение завершалась расчленением. Классическими примерами являются Осирис и Дионис. Сравни с Firmicus Maternus, Liber de err ore prof ana rum religionum (Corp, Scrip. Eccl. Lat., II, p. 76): "... убей Осириса и разруби его суставы и разбросай трепещущие члены изувеченного трупа по берегам реки Нил". Тот же самый автор (7,7) пишет о Дионисе: "Ибо в историях греков Освободитель связан с Солнцем... Кто видел солнце-младенца? кто обманул его, кто убил его? кто разрубил его на куски, кто торжествовал над его членами?... Но эту ошибку они также пыта­ются прикрыть рациональным объяснением, говоря о неразделенном и разделенном разуме, и так они думают создать себе причину для пок­лонения" . В этой связи мы можем вспомнить бога-быка одиннадцатого нома Нижнего Египта: его называли "Разделенным", и в более поздний период отождествляли с Осирисом. По этой причине одиннадцатый ном был запретной территорией (Kees, Der Gotterglaube im alien Aegypten, pp. 12 и 258. 6 Сравни с Jacobsohn, pp. 17 и 46.

7 Воскресшего из мертвых царя называли Амуном, который пил молоко Исиды (ibid., p. 41).

8 Бог, царь и его ка образуют троицу, состоящую из отца, сына и воспро­изводящей силы.

9 Во славу 14-ти ка бога Ра, статуи 14-ти предков царя несли во время процессии. Они были предыдущими царственными воплощениями бога-отца, который в очередной раз воспроизвел себя в царе (Jacobsohn, pp. 28, 32, 62, 67). Блин говорит в этой связи ''Оберегающая сила непре­рывности племенной власти и традиции с древнейших времен посредст­вом массовой проекции сосредотачивалась на личности царя. Далекие героические предки, могучие фигуры мифического прошлого живы и присутствуют в личности царя. Он является главным символом уже только потому, что является живой историей''. ("On Psychological Ori­gins of Divine Kingship", p. 91).

10 Следует заметить, что Тифон рассек убитого Осириса на 14 частей. Плу­тарх говорит: "Расчленение Осириса на четырнадцать частей аллегори­чески соответствует дням убывания спутника времени от полнолуния до новолуния" ("Об Исидс и Осирисе", 18). Якобсон привлекает вни­мание к генеалогическому древу Иисуса в Евангелии от Матфея. Строфа 17 гласит: "Итак всех родов от Авраама до Давида четырнадцать родов; и от Давида до переселения в Вавилон четырнадцать родов; и от пере­селения в Вавилон до Христа четырнадцать родов". Эта конструкция несколько произвольна, если принять во внимание число 14. О 14-ти пред­ках фараона Якобсон говорит (р. 67): "Каждый раз явно прослеживается осознанное намерение выделить число 14".

11 Jacobsohn, p. 38.

12 Якобсон подчеркивает гомоузию отца, сына, царского ка и ка-мутефа (pp. 38, 45f., 58, 62). Толкуя ка мугпеф, как прототип (????? ??????), он цитирует (р. 65) ответ на пятьдесят третий вопрос в Гейдельбергском Катехизисе: "Я верю, что Святой Дух в то же самое время является таким же вечным Богом, как Отец и Сын. Я также верю, что он снизошел в меня (как личное ка). Якобсон также ссылается на рассказ о Христе, приведенный в Pistis Sophia, в котором Святой Дух появляется как двойник Христа (то есть как настоящее ка) он входит в дом Марии, которая сначала по ошибке принимает его за Иисуса. Но он спрашивает:

"Где брат мой Иисус, где я могу повстречать его?" Мария приняла его за фантом и привязала его к ножке кровати. Когда пришел Иисус, он узнал и обнял его, и они стали едины. (Pistis Sophia, ed. Schmidt, ch. 61, pp. 20ff. Сравни с Aion, пар. 131).

13 Ibid.

14 Spiegelberg, "Der Gott Bait in dem Trinitatsamulctt. cles Britischen Muse­ums", pp. 225ff.

15 Смотри мою работу "Психология переноса".

16 По мнению Бертло, "Софе" — это вариант "Хеопса-Суфиса". Он цити­рует отрывок из сообщения Африкана (3-й век), приведенного Евсеби-ем: "Парь Суфис написал книгу, которую я приобрел в Египте за очень большую цену". (Origenes de Valchimie, p. 58).

17 Berthelot, Alch. grecs, 111, xlii. Так же и в Codex Parisiensis 2327, fol. 251 (Berthelot, Origines de Valchimie, p. 58).

18 В тексте стоит слово ??????????, но по смыслу должно быть ?????????. Бертло и переводит его соответственно — "подверженные разло­жению",

19 Berthelot, Alch. grecs. Ill, xlii, 1.

20 Это, естественно, относится и к алхимии более позднего периода. Так, Кунрат (Von hylealischen Chaos, p. 338) определяет Царя как золото, очищенное от серебра.

21 Rex как синоним lapis: "Философский камень... это Химический Царь" ("Aquarium sapientum", Mus. herm., p. 119; Waite, 1, p. 103). В "Сим­волах" Ламбспрингка царь — это совершенная таинственная субстан­ция:

"Я одолел и сокрушил своих врагов,

Я в землю втоптал злобного Дракона,

Я - великий и славный Царь земли...

И потому Гермес назвал меня Владыкою Лесов".

(Mus. herm., p. 358; Waite, I, p. 292.) "Философский камень суть царь, нисходящий с Небес". ("Consil. coniug.", Ars ckemica, p. 61). В "De alchemiae difficultatibus" Хогеланда (Theatr. с hem., I, p. 162) имеется странное описание камня, как "высокого мужчины, со шлемом на голо­ве" (homo galeatus ei: alius); камень также называется "царем, увенчан­ным красной диадемой". Милиус (Phil. ref., p. 17) называет его "кня­жим камнем" (princeps lapis).

22 Буквальный перевод смотри в "Психология и алхимия", пар. 456.

23 Сравни с фразой Демокрита, цитируемой в разных вариантах: "Природа наслаждается природой, природа покоряет природу, природа правит природой". Истинность этого утверждения прекрасно подтверждает психология процесса индивидуации.

24 Р. 276.

Сравни с любопытным отрывком из Distinctio XIV в "Allegoriae sapien­tum" (Theatr. chem., V, p. 86): "Ибо некоторые говорят, что влагу надо почитать, ибо она есть благородный царь, который не потерпит оскорблений: а потому будь осторожен с ним и ищи его расположения, и он обратит на тебя свое внимание, так что ты сможешь получить от него все, что пожелаешь"

26 Метафорическое название реторты, как места нового рождения.

27 Amphiteatrum, p. 202.

28 Ibid., p. 197.

29 Ibid., 198f.

30 Colin Campbell, The Miraculous Birth of King Anion-Hotep III, p. 82: "Возведение на престол, в ходе которого на голову божественного су­щества, царя, возлагалась двойная корона Египта, поднимало его еще на одну ступень божественной лестницы жизни, которая начиналась с его рождения".

31 Ibid., pp. 83ff.: "Годовщина восхождения на престол отмечалась во время праздника Сед, когда царю воздавали почести, как земному Оси­рису". "Царь не "танцует" и не шагает в присутствии своего "я" Осириса, словно поклоняясь ему... нет, шаг — ото движение в церемо­нии, подготовка к занятию им трона, которое означает его полную Оси-рификацию последнее действо праздника Сед"(р. 94). Бристед {De­velopment of Religion and Thought in Ancient Egypt, p. 39) говорит о празднике Сед: "Одна из церемоний этого праздника символизировала воскресение Осириса, и то, что фараон играл роль Осириса, вероятно должно было связать его с этим положительным событием". Фрезер ("Золотая ветвь", Pt. IV, ii, p. 153) говорит о значении праздника Сед: "Замысел этого праздника, по-видимому, состоял в том, чтобы дать царю новый срок жизни, омолодить его, обновить его божественную энергию" Одна из надписей в Абидосе гласит". "Ты начал обновлять себя, потому что тебе дарована возможность вновь расцвести, подобно юному лунному богу ты снова становишься молодым... Ты каждый раз рождаешься во время очередного праздника Сед". (Moret, Du caractere religieux de la royaute pharaonique, pp. 2551.). Праздник Сед отмечался раз в тридцать лет, что вероятно имеет отношение к четвертям периода Сириуса (-Исиды), насчитывавшего 120 лет. Следует отметить, что этот праздник был связан с церемонией наделения полей плодородием: царь четыре раза обходил края обозначенного поля, сопровождаемый быком Аписом. (Kees, Der Gotterglaube im alien Agyplen, pp. 296ff). Сходные церемонии организуются и в настоящее время. Аменофис IV повелел, чтобы в праздник Сед был включен бог Атон, символ его религиозной реформации (Kees, p. 372).

32 Напечатана в Art. aurif., I, pp. 3921T.

33 Имя Артус, которое иногда встречается в трактатах, и которое читатель может связать с именем героя легенды о Граале, является искаженным именем Гор. Возможно, что источником "Allegoria Merlini" является "Prophctia Merlini", хорошо известный в Средние Века трактат. Сравни с Geoffrey of Monmouth, Histories of the Kings of Britain (Book 7, pp 170ff).

34 Стихи некоего Меркулина сохранились в Ros. phil., Art aurif. (1610 edn ) II, 24 2f.

35 Дистилляция алкоголя из вина была открыта, вероятно, в начале 12 века. (Lippmann, Entstehung und Ausbreitung der Alchemie, II, p. 38).

36 Эквивалент этого словосочетания, ???? ?????, можно перевести, либо как "божественная вода", либо как "серная вода", поскольку слово ????? означает и то, и другое.

37 Например, в "Allegoriae sapientum" {Theatr. chem., V, p. 67) говорится "Так знай же, что эта вода извлекает на поверхность то, что скрыто".

38 Jacobsohn, Die dogmatische Stellung des Konig in der Theologie der alter Agypter, p. 11.

39 Сравни с Neumann, The Origins arid History of Consciousness, pp. 69ff

40 Из этого же ряда и царь, заточенный на дне моря. (Сравни с Maier Symbolae aureae mensae, p. 380.) Смотри текст в "Парацельс как духов нос явление", пар. 181сл.

41 Aurora consurgens II, в Art. aurif, I, p. 19G: "Бойся водянки и потопа Ноя". (Сравни с Ripley, Opera omnia, p. 69).

42 Maier, p. 261: "Брюхо лошади обладает великой тайной: наш порожден ный водянкой больной скрывается там, так что он может восстановил здоровье и избавить себя от воды [поворачиваясь] к солнцу".

43"Итак, старик сидит в купели, в закрытом и тщательно запечатанном сосуде, до тех пор, пока видимый Меркурий не станет невидимым и скрытым" {Theatr. chem., Ill, p. 820)

44 Савни с выше, пар. 74f.

45 Сравни с Aurora consurgens, pp. 97f.: "И Неемии было сказано: Пойд и омойся семь раз в Иордане и будешь чист. Ибо есть одно крещение для отпущения грехов".

46 "О, блаженная форма морской воды, которая растворяет элементы ("Tractatus aureus", Ars chernica, p. 20).

47 Theatr. chem., I, p. 266.

48 Для Дорна "Veritas" является синонимом "sapientia", что видно из отрывка, следующего за вышеприведенным. Там Истина говорит: "Придите ко мне, все ищущие".

49 "Spec, phil.", p. 271.

50 Дорн подчеркивает большое значение самопознания для занятий орus alchimicum и в других местах своего трактата. Например, на странице 307 он говорит: "Стало быть, человек, небо и земля являются одно вещью, подобно воздуху и воде. Если человек умеет преобразовывать вещи более большого мира... то насколько же лучше должен он уметь преобразовывать вещи в микрокосме, то есть в самом себе, если только он знает, что величайшее сокровище человека находится внутри него самого, а не во внешнем мире".

51 "Quid, non quis ipse sit" [Он является чем-то, а не кем-то (лат.) — При ред. ] — это прекрасная формулировка личностного вопроса Кто? и безличного и объективного Что? Под quis понимается эго, а под quid"самость Сравни с Aion, пар. 252.

52 "Spec, phil.", p.272. ,

53 P. 273.

54 P. 303.

55 Theatr. сhem., I, p. 499.

56 Или оккультное.

57 Theatr. chem., I, p. 475

58 Он также считается самым страшным грехом. Сравни с Wegmann, Das Ratsel der Sunde, ch. 3.

59 Вода обозначает sponsa (невесту) и dilecta (любимую), а также Sapien tia. Сравни с Ecclesiasticus 24:5, где сказано, что Мудрость "бросилась в морские волны, опустилась на дно бездны", и, как и богиня любви Иштар, называет себя кедром, кипарисом, пальмой, розой, виноградом и т. д. (13ff).

60 "Spec. ph\\." ,Тheatr. chem., 1, p. 266, в котором Sapientia уделено мтюго внимания.

61 Сравни с "Психология и алхимия", часть III, гл. 5, и cAion, пар. 121сл.

62 Примененный врачами метод был имитацией расчленения Осириса, про­изведенного Тифоиом. Па самом деле царь уже начал пить воду тифо-нова моря, для того, чтобы растворить себя в ней. Во втором варианте Visio Arislei (Ros. phil.) тоже рассказывается о расчленении на "неде­лимые частицы", но в речь идет не о царе, а о его сыне. Его расчленение происходит в теле Бейи и представляет процесс гистолиза в состоянии куколки.

63 Другой материал смотри в "Символ превращения в Мессе", пар). 353, 400.

64 Вариантами последнего являются: царь, погрузившийся или утонувший в море, "стерильный морской царь", водянка матери Алхимии и т. д. Мотив утонувшего царя восходит еще к Осирису. В ежедневном плаче Исиды по своему сыну она говорит: "Я пересекла моря и дошла до края земли в поисках места, где находится мой Господин; ночью я пересекла Падит, я искала ... того, кто находится вводе... в эту ночь великой печали. Я нашла утопленника в стране миновавших времен..." (Morel, Mysteres egyptiens, p. 24).

65 Касательно отделения смотри версию Poimandres в Corpus hermeticum, lib 1, 4: "... И мне явилось безграничное видение: все превратилось в мягкий и радостный свет, и я пришел в восторг, когда увидел его. И скоро спустилась Тьма, страшная и угрюмая... И я видел, как тьма превратилась в водянистую субстанцию, пребывавшую в большом бес­покойстве, и изрыгавшую дым, какой поднимается от костра. И я слы­шал, как эта субстанция издает неописуемо печальный звук; ибо он доно­сился до меня, как нечленораздельный вопль, словно был отчаянной про­сьбой о свете. По из света над поверхностью водянистой субстанции воз­никло святое Слово, которое можно было услышать; голос и чистый огонь, и духовное Слово (??????????? ?????). (Сравни с Scott, Hermetica, I, pp. 114ff. и Mead, Thrice Greatest Hermes, 11, pp. 4f.) Затем следует отделение четырех элементов от темного хаоса. (Текст сохранился не полностью, поэтому я перевел его буквально.) Касательно "крика", сравни с криком о помощи, испущенным тонущим царем — Maier, Symb. aur. mensae, p. 380,

66 Ruiand, Lexicon, pp. 281, 283.

67 Opera omnia chemica (Cassel, 1649), pp. 412ff. (Как и все работы Рипли, Cantilena была напечатана только в середине семнадцатого столетия, спустя почти два века после его смерти. Она была написана на латыни и состою из 38-и четырехстрочных станц (рифмованных аааа). Латинский текст, е несколько измененной форме, появился в манускриптах Ashmole 1394, р. 67, 75; 1445, V11I, 2; 1479, 223, а английские переводы — в манускрипте Ashmole 1445, "VIII, pp. 2-12, 41-44; все они датируются шестнадцатым веког^ и сейчас находятся в Водлианской библиотеке. Ранние из этих переводов (рифмованные ааbb), принадлежащие перу неизвестного автора и озаглав­ленные "Песнь Джорджа Ринли", были использованы в качестве основь для приводящихся здесь стихов. Впервые они были опубликованы Шерву­дом Тэйлором Ambiх (II, nos. 3 и 4, DFic. 1946).

68 En philosophantium in hac cantilena Summa arcana concino voce cum amoena, Quae mental is jubili pullulat. a vena,

lit. mens audientium) fit dulcore plena.

In extremis partibusnuiptiis Mercurii Accidit post stndinm semel quod intcrfui, Ubi vescens epulis lain grandis convivii Ignorata primitus haec novella didici.

Quidam erat. sterilis Rex in genitura, Cujus forma nobilis et decora pura Extitit, sanguineus erat hic natura, Attamen conqueritur sua contra jura.

Rex caput corporum quare sum ego, Sterilis, inutilis sine prole dego, Cimcta tamen interim immdana ego rego, lit terrae nascentia qaueque, quod non nego.

Causa tamen extitit quaedam naturalis Vel delectus aliquis est original is; Quamvis sine maculis alvi naturalis Eram sub solribus enutritus alis.

69 De сhernia, p. 38: "Мужчина, у которого нет крыльев, подчинен женщи не, если только у пес: есть крылья. Потому и сказано: "Брось женщин; на мужчину и мужчина изойдет на женщину".

70 Eх terrae visceribus quoque vegetantur

Suis in seminibus, et qua animantur Congruis temporibus fructu cumulantur Speciebus propriis et multiplicantur.

Mea sed restringitur fortiter natura Quod de meo corpore non fluit tinctura. Infoecunda igitur mea est natura Nec ad actum germinis multum valitura.

71 Кунрат (Hyl. Chaos, p. 268): "Из мрева сатурновои соли потекут живые реки, впадающие в блаженную жизнь". (Сравни с Евангелием от Иоанна 7:38 : "...из чрева потекут реки воды живой".) Сатурнова соль — это sapientia Saturni, скрытая в свинце белая голубка.

72 В Numeros homiliae, 17, 4 (Migne, P.G., vol. 12, col. 707).

73 Смотри рис. 150 в "Психология и алхимия". Ориген, In Exodum homi-Пае, 11, 2 (Migne, P.O., vol. 12, col. 376) говорит о Христе: "Если бы скала не была разбита, она бы не отдала воды".

74 Commentarius in Canlica Canticorum, 1 (Migne, P.L., vol. 15, col. 1860). Дорн ("Spec, phil.'-, Theatr. сhem.. I, p. 267) говорит: "Сладок звучный голос и приятен для слуха тех, кто философствует! (), неистощимый источник богатств для тех, кто жаждет истины и правды! О, утешение для безутешных! Чего же вам гаде нужно, вы, измученные смертные? Так почему же, несчастные, вы утомляете свой дух бесконечными забо­тами? Что за безумие, о Боже, ослепляет вас? Поймите же, что то, что вы ищете вне себя, а не внутри себя, находится внутри вас, а не вне ваг"

73 Ambrose, Explanatio Psalmorum Xll (ed. Perschenig, p. 337). В Epistolae, XLV, 3 (Migne, P.I., vol. 16, col 1142) он говорит: "Этот настоящий рай нельзя увидеть, он находится не на земле или еще где-нибудь, а в нас самих, и оживляют и обновляют его сила души и излияния духа".

76 Rahner, "Flumina de ventre Christi", p. 289.

77 Massa mei corporis semper est mansura Valda delectabilis atque satis dura, Hancque, aim examinat ignis creatura, Nulla mei ponderis abest caritura.

Mcque mater genuit sphaericae figurae Domi, quod rotunditas esset mihi curae. Foremque prae ceteris speciei purae, Et assistens regibus dignitatis jura".

78 Modo tamen anxia illud scio verum Nisi fruar protinus ope specierum, Generate nequeo, quia tempus serum Est et ego stupeo antiquus dierum.

79 Сравни с извинениями издателя во Введении к Aurora Consurgens И (Art aurif., I, p. 183), которые я привожу в своей работе "Психология и алхимия", пар. 464.

80 "In immunditia hums mundi. in stercore".

81 Сын гностика Василида.

82 Более подробно — в "Психология и алхимия", pars. 522f. и п. 22.

83 Роста 25, Migne, P.L., vol. 61, col. 637. Более подробно смотри Curtius European Literature and the Latin Middle Ages, pp. 103ff.

84 Ephraem Syrus, Hymni et Sermones, I, col. 620.

85 Ibid., I, col. 136.

86 Nelken, "Analytische Beobachtungen uber Phantasien ernes Schizophre nen", pp. 538ff.

87 Rahner, "Die Gottesgeburt", pp. 341ff.

88 В швейцарском издании (И, р. 26, п. 85) в этом месте следующая фраза : "Я слышал, что буду вновь рожден из дерева Христа". Причина — во второй строчке 11-й строфы: "Christi sed arbore", в которой, как выяс нилось, имеется ошибка в правописании. В касселевском издании Сап tilena от 1649 г. (других похоже и не было) эта строчка написана так "Christi sed ab ore" (устами Христа) (р. 422). Это совпадает с имеющи мися в Бодлианской библиотеке латинским и англоязычными изданиями 16-го века.

89 Me praedatum penitus iuventutis flore Mors invasit funditus Christi sed ab ore Me audivi coelitus grandi cum stupore Renascendum denuo nescio quo amore.

Regnam Dei aliter nequeo intrare Hinc ut nascar denuo me humilare Volo mat.res sinibiis meque adaptare In primam materiam et me disgregare.

90 Ad hoc mater propria regem animavit Eiusque conceptui sese acceleravit Quern statim sub chlamyde sua occultavit Donec cum iterum ex se incarnavit.

91 Сравни с Diodorus, Bibliotheke Historike, 4, 39 (trans, by Oldfather, II pp. 468f).

92 Небо соответствует планете Меркурий.

93 Roschcr, Lexicon, III, 1, col. 62, s. v. Ncbo.

94 Senior, De chemia, p. 63.

95 Ibid., p. 63.

96 Слово "thalamus" указывает па мистический брак. Смотри ниже, "зелены лев"

,97 Mirum erat ilico cernere connexum

Factum naturaliter primum ad complexum, Foedere complacito ad utrumque sexum Penitis post aeris montana transvexum.

Mater tunc ingreditur thalamum pudoris Et, sese in lectulo collocat honoris, Inter linteamina plenaque candoris

Signa statim edidit futuri languoris.

Moribundi corporisvirus cmanabat Quod maternam faciem candidam foedabat Hine a se exr.raneos cunctos exercbat Ostiumque camerae firmo sigilibat.

Vescebatur interim carnibus pavonis Et bibebat sangiunein viridis leonis Sibi quem Mereurio telo passionis Ministrabal aureo seypho Babylonis.

98 Последователыность алхимических операций разные авторы определяют по-разному.

99 Похоже, что Хогеланд предполагает что-то в этом роде, когда готюриг о том, что "циста появляются на поверхности ртути" (Tlieatr. cliern., I, p. 150).

100 Ср. выше, на]). 6, пр. 26

101 Thratrum Chemicum Brit.annicum, p. 54.

105 "Эта вещь... спорадически заставляет появляться цвета". (Turba. Sermo

XIII, lines 9ff.) "Стало быть, это и ость камень, который мы назвали

всевозможными именами, который впитывает работу, и из которого по

является любой цвет". (Ibid., lines 24f.) 'Го же и у Милиуса (Phil. ref.,

p. 119): "Будут явлены все краски мира". 103 Т heat г. chew.. !, р. 179 104 "Земное проявление квинтэссенции ты можешь узреть в цветах радуги,

когда лучи солнца светят сквозь струи дождя". "Gloria Mundi". Mas,

herm., p. 251 (Waite, I, p. 202.). 105"... зрачок глаза и Иридой-радугой". (Olympiodorus, в Bert.helor, Alch.

gives, 11, iv. 38). 106 Elenchos, V. 9 (сравни с переводом begge, I, p. 143). 107 Abu'l Qasim Мне ham mad. Kit.abal 'ilwal muklasab (eel. Ilolmyard), p. 23. 108 Phil, ref., p. 121.

I09 "In fine quadrangular]", то есть в результате синтеза четырех элементов. IWTheah, chew... V, p. 881 111 Сравни с Berlhelol, Alch. gives, Int.rodud.ion, p. 7(1. Также ниже, пар, 577.

112 I'. 95: "Тот. кто возвысит свою душу, увидит ее краски".

W'.i Citrinitas холерический темперамент, rubedo сангвинический, albe do флегматический, nigredo меланхолический, ("ilarmonia chenii-са", Тhealr. chew., IV, p. 873).

I14 "Phil, chem.", Theatr.chem., I, p. 485

113 Сравни с "Психология и алхимия", пар. 212. 262, и с. "Л Study in the Process of Individuation", pars. 564ff. (Picture 5).

116 Сравни с наивной молитвой автора в Amphiteatrum sajrientiae, р 221: "Всем своим сердцем я умоляю тебя, чтобы ты послал мне с небес Руах Хокма-.")ль, Дух твоей Мудрости, чтобы он всегда мог быть рядом со мной, подобно верному другу, мог умело руководить мной, давать мне мудрые наставления и поучать меня; чтобы он мог жить со мной, молиться со мной и работать со мной; чтобы он мог дать мне волю, знания, опыт и способности в физических и психико-медицинских делах". Образован­ный доктор Кунрат, разумеется, с удовольствием заполучил бы себе Святого Духа в качестве лаборанта.

117 Сравни с Fig. IV в Appendix к Amphiteatrum.

118 Ibid., p. 202.

119 Стало быть, акцент делается на зеленый цвет.

120 "... и над головою его была радуга, и лице его как солнце". \21 Mus. herm., p. 693 (Waite, II, р. 194).

122 Ibid., p. 694. Следует указать на то, что в режиме Марса имеет место знаменательная перемена: если в режиме Венеры камень, подлежащий трансформации материал, "помещается в другой сосуд", то, как нам говорят, в режиме Марса "Мать, теперь будучи запечатанной в утробе своего младенца, набухает и очищается, и в силу великой... чистоты смеси никакое гниение не может иметь место в этом режиме... Знай, что наша Дева-Земля здесь подвергается последней стадии возделывания и готовится принять и вырастить плод солнца". Интересно, что в этом режиме материнская субстанция помещается внутрь утробы своего со­бственного ребенка Трансформации такого рода могут быть выражены только категориями действий "инь" и "ян". Сравни с "Книгой Перемен".

123 Ср. Cassiodorus, Expositio in Cantica Canticorum (Migne, P.L., vol. 70, cols. 1071, 1073. 1096).

124 Ruland, Lexicon, p. 126, s.v. Digeslio (пищеварение): "Изменение любой субстракции в другую посредством процесса естественного варения".

125 Mus. herm., p. 131 (Waite, I, p.111). Далее следует текст: "Все эти вещи являются хорошим предзнаменованием: а именно, что человек, с. такими тревогами и страданиями, должен тем не менее в надлежащее время достичь благословенного и в высшей мере желаемого выхода, также как святое писание само свидетельствует, где пишется (2 Тим.), что "все, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы", и что именно через многие страдания и затруднения мы можем выйти в Цар­ство Небесное".

126 Манускрипт на латинском языке, восемнадцатый век. "Figurarum Aegyptorum secret.orum". fol. 5 (Находится но владении автора).

127 "Congeris Paracelsicae", Theat.r. chem., I, p. 599.

128 Гонорий Отунский. Speculum de mysteriis ecclesiae (Migne, P.L., vol. 172, col. 936) говорит о фениксе: "О Фениксе говорят, что он красен и что он Христос, о котором написано: Кто это идет из Эдома, в рас­крашенных одеждах из Басры? (Сравни с Книгой пророка Исайи 63:2: "Отчего же одеяние Твое красно, и ризы у Тебя как у топтавшего в точиле?" А также со строфой 3: "... кровь их брызгала на ризы Мои". Гонорий продолжает: "Эдом, что значит "красный", -• это имя, данное Исаву но названию красной похлебки, которой его кормил Иаков, брат его". Пересказав миф о фениксе, Гонорий добавляет: "Птица вновь появилась на свет на третий день, потому что на третий день Христос был воскрешен Отцом". *

129 Elenchos. X, 14, 1 (legge, II, p. 159).

130 Zoological Mythology, II, p. 323. (mod.)

131 Для того, чтобы высидеть яйца, павлин ищет уединенное и укромное место Пицинеллий добавляет: "Только полное одиночество, единствен­ный рецепт для сохранения духовного спокойствия, предоставляет самую полную возможность для достижения внутреннего блаженства".

132 Я прочитал это утверждение у Пицинеллия, поэтому я не могу судить, что именно имел в виду Мерула.

133 Mundus Symbolicus, I, p. 316.

134 City of God, XXI, (trans, by Healey, II, p. 322): "Кто, кроме Бога, мог сделать гак, чтобы мясо умершего павлина всегда оставалось приятным на вкус и совершенно не поддавалось гниению?" В Cyranides павлина называют "самой священной птицей". Его яйца используют для приго­товления золотой краски. "Когда павлин умирает, то его тело не блекнет и не издает неприятного запаха, а остается таким, словно законсерви­ровано в ароматических субстанциях. Мозг павлина может быть исполь­зован для приготовления любовного отвара. Если выпить его кровь, то она может изгнать демонов, а его помет излечивает от эпилепсии. (De-lattc, Textes latins et: vieux jrancais relatijs aux Cyranides, p. 171).

135 В Китае (сравни с трактатом Вей По-яна, в lsis, XVI1I, р. 258) самой близкой аналогией павлину является "трепещущая Чу-Пяо", алая птица; ее расцветка состоит из пяти цветов, символизируя совокупность, и соответствует пяти элементам и пяти направлениям. "lie помещают в котел с горячей жидкостью в ущерб ее перьям". В западной алхимии петуха ощипывают или ему подрезают крылья, или он сам съедает свои перья.

130 Рипли сам говорит о крови, как о синониме духа: "Дух или кровь зеленого льва". ("Opera omnia", p. 139) В "Химической свадьбе" Ро­зенкрейцера (]). 74) лен держит табличку с надписью: "Князь Гермес. После того, как человечеству было нанесено столько ран, по совету Нога и с помощью Искусства, теку Я, исцеляющее лекарство. Пусть пьет меня тот, кто может; пусть умывается мною тот, кто сможет; пусть взбалты­вает меня тот, кто может: пейте, братья, и живите".

137 С'ранни с приравниванием opus к Мессе в "Психология и алхимия", пар. 480сл., и в "Символ превращения в Мессе ", пар. 339сл.

138 Сравни с Милиусом, p. 303, где он говорит, что Меркурий это зеленый лев и "полноценный эликсир albedo и rubedo, aqua реrma пеns и живая и мертвая вода, молоко девы, трава омовения (намек на Sapor/aria, Berissa и дикий чеснок), а также источник души: кто пьет из него не умрет, это лекарство, которое само имеет цвет и придает цвет другим, оно усмиряет, оно иссушает и увлажняет, нагревает и ох­лаждает, и делает противоположные вещи", и т. д. Короче говоря, Мер­курий это мастеровой и мастер. Потому Милиус и произносит кры латую фразу: "И он есть дракон, который совокупляется сам с. собой, оплодотворяет сам себя, и вовремя рожает и убивает все живые вещи своим ядом". (Как правило, о нем говорят, что он "убивает себя" и "рождает себя".) Как и Божество, уроборос обладает чудесным качест­вом "самозарожденного существования (вечного и независимого бытия), и поэтому не может быть отделен от Божества. Эта aqua permanens, в отличие от ???? ?????, явно "божественна". Стало быть, мы можем понять суровый призыв Дорна ("Spec, phil", Theatr. chem., I, p. 299): "О, Тело, подойди поближе к этому источнику, из которого твой Разум может напиться досыта и больше уже не жаждать суетных вещей. О, чудесное качество этого источника, который делает одно из двух и при­миряет врагов! Источник любви может сотворить разум из духа и души, но этот источник сотворяет из разума и тела единого человека. Мы благодарим тебя, о, Отец, за то, что ты снизошел до того, что допустил сыновей твоих к твоему неистощимому источнику добродетелей. Аминь".

139 Извлечение души из prima materia это эквивалент mortificatio. Тогда в ходе impraegnatio, informatio, impressio, imbibitio, cibatio и.т.д., душа возвращается в мертвое тело, за чем следует его воскрешение или новое рождение в состоянии не подверженности разложению.

140 Наилучшим примером переплетения всего со всем являются сновидения, которые находятся гораздо ближе к бессознательному, чем даже мифы.

141 В "Liber Platonis quartorum", датирующемся десятым веком, о крови говорится, как о растворителе (Theatr. chem., V, p. 157). Л особенно сильным растворителем называют экскременты льва (р. 159).

142 Сравни с трактатом Вей По-яна (pp. 231 if.) в котором "инь" и "ян" названы "возничими", ведущими изнутри наружу. Солнце — это "ян", луна — это "инь" (р. 233). Наш западный образ уробороса выражен следующими словами: ""Инь" и "ян" выпивают и поедают друг друга" (р. 244). ""Ян" дает, а "инь" получает" (р. 245). И в другой форме: "Дракон дышит в Тигра и Тигр получает дух от Дракона. Они вдохнов­ляют друг друга и получают от этого взаимную выгоду" (р. 252). Если в западной алхимии Mercurius duplex определяется, как "orientalis" и "oecidentalis", то в Китае дракон ("ян") повелевает Востоком, а Тигр ("инь") Западом. "Долог, извилист и таинственен путь, в конце ко­торого соединяются "инь" и "ян" (р. 260).

143 Сравни с пр. 138.

144 Смотри иллюстрацию в работе Ламбспрингка Symbols, Mus. herm., p. 349 (Waite, I, p. 283).

145 Это значит, что "летающий лев" приравнивается к Меркурию, который, в свою очередь, состоит из крылатого и бескрылого драконов. Сравни с Flamel, "Summariumphilosophorum", Mus. herm., p. 173 (Waite, 1, p. 142).

146 Mylius, Phil, ref., p. 190.

147 Как правило, всплеск эмоций происходит в случае недостаточной адап­тации к бессознательному.

148 Майер, цитируя Луллия, говорит: "Одни назвали эту землю зеленым львом, могучим в битве; другие — змеем, который пожирает, успокаи­вает и усмиряет свой собственный хвост". (Symb. aur. mensae, p. 247).

149 Смотри п. 148.

150 "По, за одним лишь исключением, никакое нечистое тело не проникнет в то, что философы, как правило, называют зеленым Львом" (Maier, p. 464, и Ripley, Opera omnia, p. 139).

151 Майер (р. 427) добавляет: "поскольку землю покинули населявшие ее духи".

152 Ibid.

153 "Medium coniungendi Lincturas inter solem el lynam". (Maier, p. 464, Ripley, Opera, omnia, p. 139).

154 Chymische Schrifflen, pp. 248ff.

155 Mm. harm., p. 219 (Waif.e, 1, p. 179).

156 Дальнейшие сведения в пользу толкования льва, как таинственной суб­станции, можно найти в "Consil. coning.", (Ars chemica, p. 64), где лев обозначает "aes Hormetis" (бронзу Гермеса). Другим синонимом льва является "vitrum" (стекло), которое по причине своей прозрачное™ было также символом души. "Сравни с Caesarius of Heisterbach, Dialo gue on Miracles, 1. 32 и IV.39 (trans, by Scott and Bland, 1, pp. 42 и 237). 'Го же самое читаем и у Мориона, который относит льва к трем субстанциям, которые следует держать в секрете. ("I)e transnuit. metal-lica", Art. aurif., II, pp. 51 f) Ros.phil., (Art. aurif., II, p. 229). У него сказано: "В нашем зеленом Льве есть истинный материал... и он назы­вается Лдроп, Азот или зеленый Дуэнек".

157 Красный лев, по-видимому, является более поздним эквивалентом sitl phur rubeunt (похоже, что со времен Парапельса). Милиуе (Phil, re/., p. 209, и Schema 23, p. 190) приравнивает двух львов к красной и белой сере.

l58 Khunrath, Hyl. Chaos, р. 325.

159 "Clavis maioris sapientiae", (Theat.r. client., IV, p. 238). Этот трактат, вероятно, харранитского происхождения.

160 Парижский Магический Папирус, line 1665 (Preisendanz, Pa]). Grace. Magic, I, p. 126). Лев является эмблемой шестого часа.

161 Ventura, Theat.r. client., p. 289.

162 Общение с дикой природой, будь-то человек, животное, джунгли или бурная река, требует такта, предусмотрительности и вежливости. Носо­роги и буйволы не любят, когда их застают врасплох.

16.3 Wieland, Dschini start, oder auserlescene Feen unci Geislermarchen

164 Если у Апулея осел вновь превращается в человека после того, как съедает розы, то в данном случае он ест лилии. В Парижском Магичес­ком Папирусе осел является солнечной эмблемой пятого часа.

165 А также с [рифовом, верблюдом, лошадью и теленком. (Thealr. chem., I, p. 163).

166 Dorn, "Spec, phil.", Theatr. chem., J, p. 301.

167 Sermo in Dominica in Palmis (Migne, P.L., vol. 172, col. 916): "Дьявола

также называют драконом или львом". 168 Элиазар (иудей Абрахам) говорит о том, что голуби Дианы пробуждают

спящего льва. Сравни с Uraltes Chymisches Werck, Part I, p. 86.

169 Mus. herm., p. 654. "Si vototuo cupis potiri" может значить несколько больше чем это, поскольку слово "votum" означает также и "клятва".

170 Апокалипсис 17:5: "Тайна, Вавилон, мать блудницам и мерзостям зем­ным".

171 Вероятно, имеется в виду "в двух или трех милях от города". "Summa-rium philosophicum", Mus. herm., p. 173. (Waite, I, p. 142).

172 В арабских текстах о нем говорят, как о Маркусе, царе Египта. Сравни с Ruska, Tabula Smaragdina, p. 57.

173 "Камень, который знающий кладет себе на глаза".

174 "Ht hie lapis, quern diligit Leo, est foemina"

175 Сравни с моей работой "Синхронистичность: акаузальный объединяю­щий принцип", пар. 949сл.

176 Принимая во внимание психическую относительность времени, которая была доказана экспериментальным путем. Сравни с работами J. В. Rhine.

177 Я отдаю себе отчет в проблематичности этой концепции. Но те, кто знают материал, согласятся, что выражение этой трудноуловимой, но очень важной разницы концептуальными категориями — дело нелегкое. В реальной практике разница проявляется сразу, поскольку, в сравне­нии с личным содержимым, "продукция" не-эго зачастую имеет очень специфический характер "откровения", и потому воспринимается, как результат воздействия постороннего существа, или как ощущение объ­екта, независимого от это. Архетипические ощущения зачастую облада­ют сверхчувственным воздействием и по этой причине имеют огромное значение для психотерапевта.

178 Поскольку эти размышления начались с концепции Льва, мне бы хоте­лось привлечь внимание читателя к роману Бруно Гетца "Das Reich aline Ran in" (1919). Гетц дает превосходное описание той накаленной атмос­феры, в которой колдун уменьшает пару возлюбленных и помещает ее в стеклянный флакон. Эта эротическая горячка явно связана со Львом, ибо в отрывке из "Львиной Охоты" сказано: "Его мать сказала ему: О, Маркое, должен ли этот костер быть сильнее жара лихорадки? Маркое сказал ей: О, мать, пусть он остается в этом лихорадочном состоянии. Я вернусь и разожгу этот костер" костер в яме, которая служит Льву брачным ложем (Сравни с Senior, Da с hernia, p. 63).

179 Mus. herm., pp. 625f. (Waite, II, p. 166).

180 У Абу аль-Касима (I lolinyard, pp. 419f.) Венера названа "благородной, нечистой, золеным львом, отцом красок, павлином Плеяд, фениксом".

181 Mus. herm., pp. 30f. (Waite, J, pp. 31f). Цитата из Василия Валентина.

182 Противоречие между merelrix и sponsa имеет очень давнее происхож­дение: Иштар, "возлюбленная" из Песни Песней, является, с одной стороны, потаскухой богов, ("прислужницей небес", Belti, the Black One), а с другой матерью и девой. (Wittekindt, Das Hohe Lied, pp. 11 f., 17, 24). He смущаясь тождеством таинственной субстанции и Ве­неры, которое он сам и утверждает, Кунрат (Hyl. Chaos, p. 62) называет мать lapis девой "gcneratio casta" (целомудренного происхождения). Он же говорит о "девственной утробе Хаоса" (р. 75), вдохновленный не столько христианской традицией, сколько упорством архетипа, который уже дал толчок для таких же заявлений касательно Иштар. Мать, дочь, сестра, невеста, матрона и блудница всегда объединялись в архетипе anima.

183 Касательно розы смотри ниже, пар. 419.

184 Насыщенность красок Венеры превозносит и Василий Валентин в своем трактате о семи планетах (ChymischeSchrifften, p. 167). Сравни с выше, пар. 140, п. 124.

185 Mus. herm., p. 399 (Waite, 1, p. 330).

186 D'Espagnet, Biblioptheca Chemica, II, p. 653.

187 Syrnb. aur. mensae, p. 178.

188 D'Espagnet, Arcanum Ilermeticae philosophise opus (1653), p. 82.

189 "Венера, однако, предшествует Солнцу, поскольку расположена вос­точнее". Sermo 67 (ed. Ruska), p. 166.

190 Theatr. chern., 1, p. 883. Магнезию также называют "aphroselinum Ori-cnt.is", лунным камнем Земли (ibid., p. 885).

191 Ее классическим прозвищем является "armata". По мнению Пернети (Diet, mylho hermetique, p. 518), Венера связана с Марсом огнем, ко­торый обладает той же природой, что и солнце. Сравни с Венерой, поражающей мечом быка, у Lajard, Recherches sur le culte de Verms, Pl.lXff.

192 Chymische Schrifften, pp. 73f. Сравни с ниже, пар. 547.

193 Далее в тексте говорится: "И в огне ты увидишь эмблему великой Работы: черноту, хвост павлина, белый, желтый и красный цвета". Mus. herm,, p. 683 (Waite, II, p. 186).

194 Непристойное описание которого дал Фигул в своем Rosarium novum Olympicum, I, p. 73.

195 Андрогинная Венера это очень древний прототип. Сравни с bijard, "Ме­moire sur une representation figuree de la Venus orientale androgyne", a также с его Recherches sur le culte de Venus, I']., vol. 1.

190 Chymische Schrifften, p. 62.

197/-/,//. Chaos, p. 91.

198 Ibid., p. 233. Другими синонимами являются Sal Veneris, Vitriol um Vene lis, Sal Salurni, leo rubeus et viridis, sulphur vitrioli. Все они ото scintilla anirnae mundi | Искра души мира (лат.) - Прим. ред. |, активный принцип, который проявляет себя в могучих инстинктах. Сравни с Kluinrath, Ilyl. Chaos, p. 264.

199 Mylius, Phil, ref., p. 17.

200 Смотри сказку братьев Гримм "Дух в бутылке", которую я цитирую в своей работе "Дух Меркурий", пар. 239.

201Berthelot, Alch. grecs, V.'vii, 18 и 19.

202 Berthelot, Chimie au moyen age, 111, pp. 61ff.

203 "Дух Меркурий", пар. 278.

204 Art. aurif., 1, p. 318.

205 Об этом также идет речь и в загадочном отрывке из Дорна: "Когда при­ступаешь к нашей работе, ищи своего льва на Востоке, а орла — на Юге... ты должен направить свои стопы па юг; ты должен осуществить свое же­лание на Кипре, о котором больше ничего нельзя сказать". ("Congeris Paracelsicac",77z«zfr. chem., I, p. 610). У алхимиков Кипр явно ассоциируется с Венерой. В этой связи я бы также обратил внимание на комментарий Дорна к Vita longa Парацельса, о котором я говорю в своей работе "Парацельс как духовное явление". В нем идет речь о "характерных чертах Венеры" по Па-рацельсу, которые Дорн толкует, как "щит и доспехи любви" (ibid., p.234.).

206 Идея розовой крови восходит еще к Парацельсу: "Стало быть, я говорю тебе [говорит Парацельс]..." (Dorn, Theatr. chem., I, p. 609).

207 Hyi Chaos, pp. 93 и 196.

208 На стр. 267 он говорит о "розовой крови и эфирной воде, которые текут из бока Сына Великого Мира".

209 Фигул (Rosarium novum Olimpicum, Part 2, p. 15) говорит: "Я обяза­тельно должен сказать тебе, чтобы ты никому, даже самому близкому человеку, не открывал сокровища наших тайн, дабы вонючие козлы не жевали белые и красные розы нашего розового сада".

210 "Белая роза приобретает завершенную форму в летнее время, на Вос­токе". (Mylius, Phil, ref., p. 124).

211 Смотри ниже, пар. 485.

212 "Aquarium sapientum", Mus. herm., p. 118 (Waite, 1, p. 103).

213"Gloria Mundi", Mus. herm., p. 218 (Waite, I, p. 218): "... каким образом можно открыть сад и увидеть на поле благородные розы".

214 Сравни с "розовой Парфянкой", "розовой Афродитой", "розовой Кип-ридой" и т. д. (Bruchmann, Epitheta Deorum quae apud poetas Gracos legentur, s.v. Aphrodite, pp. 65, 68).

215 ????????, coccimeus. Сравни с Апокалипсисом 17:4f.

216 Книга пророка Исайи 1:18: "...Если будут грехи ваши, как багряное -как снег убелю; если будут красны, как пурпур — как волну убелю".

217 В духе этих ассоциаций любвеобильная королева из алхимической сказ­ки Вейланда была превращена в розовую козу.

218 "Антихрист будет рожден в великом Вавилоне блудницей из колена Данова. В утробе его матери зачнет его дьявол, а роды будут принимать ведьмы в Коразане". (Migne, P.L., vol. 172, col. 1163).

219 "Подобно розе, растущей в плотном окружении шипов, любовь неотде­лима от страданий". (Georgius Camerarius, цитируемый Пицинеллием в Mundus Symbolic us, I, pp. 665f.).

220 "Gondii, coniugii", Ars chemica, p. 220.

221 In Matth. Uomiliae, 72 (73) (Migne, P.O., vol. 57-58, col. 739).

222 Treaties on Marriage and Remarriage, trans, by Le Saint, pp. 78f.

223 Этот- каламбур вполне допустим, потому что одним из синонимов aqua permanens является urina puerorum.

224 Дорн ("Spec. Phil.", Theatr. chem., I, p. 271) пишет: "Любой, кто хочет познать алхимическое искусство, пусть изучает не философию Аристо­теля, а содержащую истину... ибо учение Аристотеля состоит исключи­тельно из софизмов, которые являются наилучшим одеянием для лжи. Ибо, когда он критиковал Платона и других, чтобы приобрести извес­тность, он не мог найти более удобного инструмента для этого, как тот, что он использовал в своей критике, а именно софизм, ругая труды Платона с одной стороны, тайно защищая их с другой, и наоборот; и такого рода софистику можно обнаружить во всех его писаниях".

225 Дляя алхимиков мир был образом и символом Бога.

226 Меркурий является также и "лучником".

227 Impraegnatura igitur graviter languebat Certe novcm mensibus in qiubis madebat. Fusis ante lachrymis quam parturiebat Lacte manans, viridis Leo quod sugebat.

228 Cherubinischer Wandersmann, Ш, 11.

229 Eius tunc multicolor cutis apparebat

Nunc nigra, nunc viridis, nunc rubea fiebat, Sese quod multoties sursum erigebat Ft deorsum postea sese reponebat.

23G Centum et quinquaginta noctibus languebat

Et diebus totidem moerens residebat, In triginta postmodum Rex reviviscebat Cuius ortus vornulo flore redolebat.

231 Ejus magnitudine primo coaequatus Venter in millecuplum crevit ampliatus. Ut super principio suo sit testatus Finis pcrfectissime ignibus probatus.

Erat sine scopulis thalamus et planus Et cum parietibus erectus ut manus. Prolongatus alitor sequcretur vanus Fructus neque filius nasceretur sanus.

Stufa subtus lectulum erat collocata, Una atque alia artificiata. Erat. super lectulum valde tcmperata Membrana frigescerent ejus delicata.

Eratque cubiculi ostium firmatum Nulli praebens aditum suum vel gravatum, Et camini etiam os redingtegratum Ab hide ne faceret vapor evolatum.

232 Слово illam может также относиться к слову tetredo, "грязь"

233 Spirificare spiram facere, что означает "извиваться, как змея". Мне представляется, что толкование spirificare, как spiritum facere в данном случае не годится. Выражение sine coeli polis (без поддержки небес), вероятно, вставлено лишь для того, чтобы заполнить строчку и означает

лишь то, что данный процесс имел место не в небесах, а в cucurbita.

234 Postquam computruerunt ibi membra prolis

Carneae tetredinem deponebat molis, Illam Lunae similans sine coeli polis Postquam spirificans in splendorem Solis. 235Mutus liber. Луна изображена на PI. 5, а Солнце или Феб-Апполон — на PI.6.

236 Смотри выше, пар. 19ff., 172f.

237 Как я уже говорил выше, алхимики считали соединение с молодой луной чем-то зловещим. Сравни с "viperinus conatus" матери (смотри выше, пар. 14), аналогом ранней смерти мифологического солнечного бога.

238 Sic cum tempus aderat mater suum natum Prius quem conceperat, edidit renatum. Qui post partum regium repetebat statum, Possidens omnimodum foetum coeli gratum.

Lectus matris extiti qui quadrangularis Post notata tempora fit orbicularis. Cuius cooperculum formae circularis Undequaque candeat fulgor ut Lunaris.

239 Сравни с "Психология и алхимия", пар. 116.

240 Ibid., пар 338.

241 Lecti sic quadrangulus factus est rotundus Et de nigro maximo albus atque mundus Do quo statim prodiit natus rubicundus Qui resumpsit regium sceptrum laetabundus.

242 Hinc Deus paradysi portas reseravit Uti Luna Candida ilium decoravit, Quam post ad imperii loca sublimavit Soleque ignivomo digne coronavit.

243Ангелус Силезий (Cherub. Wandersmann, 111, 195) говорит о Sapientia:

"Если Дева придумала землю, То она же даст ей новое рожденье". 244 Замечание, что Церковь не сделала всего, что от нее можно было ожи­дать, для развития доктрины Святого Духа, я неожиданно услышал из уст доктора Тэмпла, архиепископа Кентерберийского. Касательно пси­хологического аспекта доктрины Святого Духа смотри "Догма о Трои­це", пар. 234сл. 245 Этот вывод явно следует из работы Ангелуса Силезия..

246 Сравни с великолепной проповедью Майстера Экхарта на тему "Когда все окружало тихое безмолвие" (Книга Премудростей Соломона 18:14): "Здесь, во времени, мы устраиваем праздник, потому что вечные роды, которые Бог-Отец произвел и беспрерывно производит в вечности, теперь произошли во времени, в человеческой природе. Святой Августин говорит, что эти роды происходят всегда. Но если это происходит не во мне, то какая мне от этого польза? Значение имеет то, что это произойдет во мне. Стало быть, мы намереваемся говорить об этих родах, как о происходящих в нас, как об осуществляющихся в праведной душе; ибо только в совер­шенной душе Бог произносит свое Слово... Вот слова мудрого человека: "Ибо, когда все окружало тихое безмолвие, сошло с небес от царственных престолов на средину погибельной земли всемогущее слово Твое."

247 Cherub. Wandersmann, II, 101-104.

248 Вот наиболее значительный отрывок: "Таким образом, Бог-Отец рождает своего Сына, в неразрывном единстве с божественной природой. Заметьте, что Бог-Отец рождает своего сына ни в каком другом месте, кроме как в почве и сути души, и тем самым он единит себя с ней". "Святой Иоанн говорит: Свет светит во тьме; появился он сам по себе и те, кто восприняли его, стали сыновьями Божьими; им была дана сила стать сыновьями Божь­ими".

249 Elementis quatuor Deus insignita Arma tibi contulit decanter polita, Quorum erat medio virgo redimita Quae in quinto circulo fuit stabilita.

250 Hegemonius, Acta Archelai (ed. Benson), p. 10: "Когда добрый отец узнал, что тьма пришла на его землю, он исторг из себя добродетель |или силу], которая зовется матерью жизни, и ею он окружил первого человека. Есть пять элементов: ветер, свет, вода, огонь и материя; и облаченный в них, словно в доспехи, он спустился, чтобы сражаться с тьмой".

251 Смотри "Психология и алхимия", рис.64, 82, 114.

252 Ibid., пар. 499, 505f., рис. 208.

253 "В нашем сосуде бушует Страсть" — говорит Милиус {Phil, raj., p. 33). Мотив мучений можно найти и в видениях Зосимы. Сравни с "Символ превращения в Мессе", пар. 344, 41()сл. и с "Philosophical Tree", chs. 17 и 18.

254 Орел представляет более высокую стадию трансформации, следующую сразу же за стадией льва. Лев — четвероног и по-прежнему прикован к земле, в то время как орел символизирует дух..

255 Et unguentoaffluit haec delicioso Expurgata sanguine prius menstruoso Radiabat undique vultu luminoso Adornata lapide omni pretioso.

Ast in eius gremio viridis iacebat Leo, cui aquila prandium ferebat;

De leonis latere cruor effluebat,

De manu Mercurii, quem Virgo bibelat.

Lac, quod mirum extitit, iila propinabat Suis de uberius, quod leoni dabat. Eius quoque faciem spongia mundabat, Quam in lacte proprio saepe madidabat.

Illa diademate fuit coronata Igneoque pedibus aere ablata Et in suis vestibus splendide stellata, Empyreo medio coeli collocata.

Signis, temporibus et ceteris planetis, Circumfusa, nebulis tenebrosis spretis, Quae, contextis crinibus in figuram retis, Sedit, quam luminiibus Rex respexit laetis.

256 Сравни с Curtius, James Joice und sein Ulysses.

257 HexasLichon Sebastiani Brandt in memorabiles evangelistarum figuras (1502). Смотри наши иллюстрации 1 и 2.

258 Один из моих критиков относит меня к числу "плавильщиков", на том основании, что я интересуюсь психологией сравнительного религиове­дения. Для этого определения есть основания, поскольку все религиоз­ные идеи я назвал психическими (хотя и не мне судить об их возможном трансцендентальном значении). То есть я утверждаю, что имеется связь между христианской доктриной и психологией — связь, которая, с моей точки зрения, не обязательно должна повредить доктрине. Мой критик демонстрирует исключительную неуверенность в способности его докт­рины к ассимиляции, когда он с ужасом осуждает зарождающееся сли­яние доктрины и психологии. Церковь оказалась способной ассимили­ровать Аристотеля, несмотря на его принципиально чуждый образ мыш­ления, и что только она не позаимствовала из языческой философии, языческих культов и, наконец (но не в последнюю очередь) из гности­цизма, ничуть не отравившись в ходе этого процесса! Если христианская доктрина способна приспособиться к судьбоносному влиянию филосо­фии, то это является признаком ее жизненной силы, поскольку жизнь — это приспособляемость. Все, что перестае']' приспосабливаться, умирает. Ассимиляция Аристотеля избавила Церковь от опасности, которая ей угрожала со стороны арабов. Критики-теологи должны вспомнить об этом, прежде чем они обрушатся на психологию. Психологи, как и в свое время алхимики, никоим образом не намереваются принизить зна­чение религиозных символов.

259 Fit hie Regum omnium summus triumphator,

Et aegrorum corporum grandis mediator. Omnium defecttium tantus reformator, Illi ut obediant Caesar et viator.

Praelatis et regibus praebens decoramen, Aegris et invalidls fit in consolamen. Quis est quem non afficit huius medicamen, Quo omnis penuriae pellitur gravamen.

260 Ars chemica, ch. Ill, p. 22.

261 "Introitus apertus", Mus. herrn., p. 654 (Waite, II, p. 167).

262 Mus. herm., p. 96 (Waite, I, p. 86).

263 Сравни с "Rosinus ad Sarrat.," Art. aurif., I, p. 281: "Тогда, как говорят, он касается фермента приготовленным несовершенным телом и делает это до тех пор, пока они не станут едины телом, фигурой и внешностью, и тогда это называется Рождением. Ибо тогда рождается наш камень, который философы называют царем, как о том говорится в ТигЪа: Чти наш камень, появляющийся из огня, увенчанный диадемой".

264 Mus. herm., pp. 654ff. (Waite, II, p. ~167).

265 "И увидим "иксир" (эликсир), облаченный в одежды царя". Turba (ed. Ruska), p. 147.

266 "Камень философов это царь, нисходящий с небес, и холмы его из серебра, и реки его из золота, и земля его драгоценные камни". {Ars chemica, p. 61).

267 Phil, ref., p. 10.

268 Ibid., p. 284. Цитируется в Ros. phil. {Art- aurif., II, p. 329), как цитата из Луллия. Похожая цитата в Ros. phil. (p. 272) приписывается Орт-у­лану и Арнольду: "Поскольку душу вдохнули в тело и родился увен­чанный короною царь". На стр. 378 Ros. phil. цитируется "Aenigma Hermetis de tinctura rubea": "Я увенчан прекрасной диадемой, и облачен в царские одежды; ибо я поселяю радость в телах". 13 "Tractatus Avi-cennae" {Art. aurif., 1, p. 422) говорится: "Не презирай пепел, ибо Бог сделает его жидким и тогда, наконец, по божьему соизволению царя увенчают красной диадемой. Стало быть, тебе надлежит попытаться достичь этого мастерства".

269 Hyl. Chaos, pp. 235Г

270 Ibid., pp. 286f. Сравни с отрывком из Amphitheatrum, p. 197 (выше, пар. 355, пр. 28).

271 "Illins species" часть царя, который теперь неожиданно является суб­станцией.

272 "Multiplicatio" зачастую означает спонтанное обновление раствора, срав­нимого с маслом в кувшине вдовицы. Милиус {Phil, ref., p. 92) излагает следующее правило: "Следовательно, нанесите на любое тело такое его количество, какое вам нужно, поскольку его Раствор увеличится вдвое. И одна его часть сначала даст сто частей, потом тысячу, потом сто тысяч, потом миллион истинной, cотворяющей солнце и луну субстанции".

273 Nostrum Dens igitur nobis det optamen Illius in specimen per multiplieamen Ut gnstemus pracficae per regeneramen Eius fructus, uberes et: ter dulces. Amen.

274 Сравни с купанием царя у Бернарда Тревизана, выше, пар. 74f. Более подробную притчу смотри в "Tractatus aureus de lapide", в Mus. herm., pp. 41ff. (Waite, I, pp. 41ff.).

275 Art. aurif., 1, pp. 146ff.

276 Mus. herm., p. 654 (Waite, II, p. 167).

277 Symb. aur. mensae, p. 380: "И хотя этот царь философов кажется мер­твым, он все-таки жив, и кричит из бездны: Того, кто вытащит меня из воды и вернет' на сушу, я одарю вечными богатствами. Но хотя многие слышат этот призыв, рядом нет никого, кто испытывал бы сострадание к царю и отправился бы на его поиски. Ибо кто же, говорят они, будет погружаться в море? Кто же станет избавлять другого от опасности, сам ей подвергаясь? Ибо очень немногие верят его причитаниям, а остальные думают, что голос, который они слышат, — это звучные вопли Сциллы и Харибды. И потому они остаются дома и их не волнуют ни царские сокровища, ни безопасность царя". Сравни с "Психология и алхимия", пар. 434сл.

278 Возможно это перекличка с Псалмом 69:2f: "Я погряз в глубоком бо­лоте, и не на что стать; вошел во глубину вод, и быстрое их течение увлекает меня. Я изнемог от вопля, засохла гортань моя; истомились глаза мои от ожидания Бога [моего]". Строфа 14f.: "Извлеки меня из тины, чтобы не погрязнуть мне; да избавлюсь от ненавидящих меня и от глубоких вод; да не увлечет меня стремление вод, да не поглотит меня пучина, да не затворит надо мною пропасть зева своего".

279 Splendor solis: Alchemical Treaties of Solomon Tismosin, pp. 29f. Смотри также "Психология и алхимия", рис. 166.

280 "Истинная сурьма философов находится в глубоком море, на дне кото­рого таится сын царя". {Symb. aur. mensae, p. 380).

281 Ibid., p. 378. имея в виду "Триумфальную Колесницу Сурьмы" Василия Валентина, впервые опубликованную, похоже, на немецком языке в 1604 г. Латинское издание появилось позднее, в 1646 г. Смотри Schmi-eder, Geschiste der Alc.hemie, p. 205.

282 Пар. 434сл. 282a P. 133.

283 Panarium (ed. lloll), Haer. 36, cap. 4 (11, pp. 47ff.). 284 Ancoratus (ed. lloll), vol. I, p. 20.

285 Ibid., pp. 104ff.

286 Смотри "Психология и алхимия", рис. 10-12, 46, 47.

287 Сравни с "Дух Меркурий", нар. 269 и пр. 41, и с "Парацельс как духовнеое явление", пар. 182, пр. 61.

288Р. 195, "сын определенного (ЕГО) дня; в котором имеются тепло, холод, влага и сухость". Впрочем, о том, что змей Меркурия "рожает в опре­деленный день" говорится и в "De lapide philosophoruin" Альберта Ве­ликого {Theatr. ahem., IV, pp. 98f.). Смотри ниже, пар. 712 и 718. Сравни также с Das Buck der Alaune und Salze (ed. Rucka), pp. 58f.

289 Что касается уравнения Сатурн/свинец, то следует- заметить, что хотя с астрологической точки зрения Сатурн — это зловещая планета, от которой можно ждать только самого плохого, он также является очис­тителем, потому что истинная чистота достигается только посредством покаяния и искупления греха. Поэтому Мастер Экхарт в своей пропо-веди на тему "Ибо силы небесные поколеблются" (Евангелие от Луки 21:26) говорит: "Далее мы должны заметить, что Бог украсил приро­дные небеса семью планетами, семью благородными звездами, которые расположены к нам ближе, чем все остальные. Первая это Сатурн, потом идет Юпитер, затем - Марс, а за ним - Солнце; за Солнце и следует Венера, за ней - Меркурий, а потом Луна. Теперь, когда душа становится духовными небесами, наш Господь украсит ее теми же самыми духовными звездами, как о том говорится в Апокалипсисе Иоан­на, когда он видит Царя Царей, восседающего на троне Божьего величия и держащего в своей руке семь звезд. Знай, что первая звезда, Сатурн, есть очиститель... В небесах души Сатурн становится ангельской чисто­той, в качестве награды даруя видение Бога, как сказал наш Господь, "Блаженны чистые сердцем, ибо они увидят Бога" (Evans, Г, р. 168). В данном случае Сатурн следует толковать в этом смысле. Сравни с Ви генером ("Do igned. sale", Theatr. сhem., VI, p. 76): "Свинец обозначает огорчения и неприятности, с помощью которых Бог посещает нас и приводит нас к покаянию. Ибо, как свинец, сгорая, устраняет из металла все примеси, по причине чего араб Боеций назвал его серной водой, так страдание в этой жизни счищает с нас грязь, которой мы себя основа­тельно запятнали: поэтому святой Амвросий называет его ключами от рая".

291 Natural History, X, ii (trans, by Rackman, 1JJ, p. 294).

292 The Apostolic Constitutions, V,7 (trans, by Smith and others, p. 134).

293 Onirocriticon, lib. IV, cap. 47.

294 Catecheses Mystagogicae, XVIll, 8 (ed. Reischl and Rupp, II, pp. 3()7ff.).

295 De Excessu fratris, lib. II, cap. 59 (ed. Faller, p. 281) и Uexameron, V, cap. 23 (Migne, P.L., vol. 14, col. 238).

296 De subtilitale, p. 602.

297 Тот факт, что миф был ассимилирован христианством посредством тол­кования, является доказательством, прежде всего, жизнестойкости мифа; во этот факт доказывает также и жизнестойкость христианства, которое оказалось способным истолковать и ассимилировать такое боль­шое количество мифов. Не следует недооценивать важность герменев­тики: она оказала благотворное воздействие на психе, осознанно связы­вая далекое прошлое, наследие предков, которое все еще живет в бес­сознательном, с настоящим, тем самым установив жизненно важную связь между сознанием, ориентированным только на настоящий момент, и исторической психе, которая распространяется на бесконечно долгие периоды времени. Представляя собой самую консервативную "продук­цию" человеческого разума, религии сами являются мостами к вечно живущему прошлому, которое они делают для нас настоящим. Религия, которая больше не может ассимилировать мифы, забывает о своей пря­мой обязанности. Но ее духовная жизнестойкость зависит от непрерьвности существования мифа, а он может быть сохранен только в том случае, если каждый век переводит миф на свой язык и делает его важной частью своего мировоззрения. Sapientia Dei, которая проявляет себя посредством архетипа, постоянно подтверждает, что самые дикие отклонения все равно закончатся возвращением на умеренную позицию. Поэтому увлечение философской алхимией по большей части объясня­ется тем фактом, что она была в состоянии дать новое толкование почти всем наиболее важным архетипам. Как мы уже имели возможность убе­диться, она даже пыталась ассимилировать христианство.

298 Многочисленные примеры этих аналогий можно найти у Пицинеллия, в Mundus Syrnbolicus, I, pp. 322ff.

299 Сравни с изданием его Hieroglyphica в Caussin, De Syrnbolica Aegyp-torurn sapientia (1618), p. 142.

300 The Hieroglyphica of Horapollo (trans, by Boas), p. 75 (Book I, No. 34).

301 Ibid., p. 96 (Book II, No. 57): "Ибо, когда эта птица рождается, это и есть обновление вещей".

302 То же самое в Послании к коллосянам 1:20 и, в определенном смысле, в Послании к римлянам 8:19ff.

303 "Нынче же будешь со Мною в раю".

304 Догма утверждает, что Христос со своим телом сошел в чистилище.

305 Эти рассуждения относятся к семнадцатому веку, в то время как Кунрат творил в шестнадцатом. Смотри статью М. Лаутенбурга, посвященную нисхождению Христа в ал. Herzog und Hauck, Realenzyklopaedie fur protestantische Theologie, V11I, p. 204.

306 Сравни с вышеупомянутым "Ortus", который тождественен фениксу и имеет такую же окраску. Коссин цитирует Епифания: "Птица феникс красивее павлина; ибо у павлина крылья из золота и серебра, а у фе­никса — из гиацинта и изумруда и украшены разноцветными драгоцен­ными камнями: на голове у него корона". (Symb. Aegypt. sap., p. 142.)

307 Vulgate: "Eactiimque est vespere et mane, dies unus".

308 Книга Бытия 1:2: "... и тьма над бездною". Смотри Беме ("Tabula principiorum", I, 3, в De signatura rerurn, Amsterdam edn., p. 271), ко­торый называет тьму первым из трех принципов.

309 Евангелие от Иоанна 8:12: "Я свет миру".

310 Валентинианцы (lrenaeus, Adversus haereses, I, 5, 1) называли создан­ного Акамотом демиурга и царя всех вещей "Отцом-Матерью" — гер­мафродитом. Схожие воззрения могли быть известны алхимикам, хотя я нигде не встречал доказательства существования подобных связей.

311 Астрологические образы, в особенности боги металлов, всегда должны рассматриваться и в астрологическом смысле.

312 Первое издание вышло в Венеции (1666), под названием Них obnubilata suapte natura refulgens; французское издание (1687) содержит итальян­ское стихотворение, цитируемое ниже: стихотворение включено в текст, комментарии Красселаме в сноски. Красселаме — это псевдоним Отто Такения.

313 "Он создает в Меркурии движение в двух направлениях, движение вниз и движение вверх, и если первое служит для того, чтобы придать форму материалам с помощью лучей солнца и других звезд, которые по самой своей природе направлены на низшие тела, а также для того, чтобы с помощью своего живого духа пробудить дремлющий в них природный огонь, то движение вверх, естественно, служит для того, чтобы очистил, тела". (Р. 112) О первом ''нисхождении" повествуется в рассказе о Творении и поочому большинство алхимиков не принимают его в расчет . Соответственно, они начинают свою работу с восхождения и завершаю! ее нисхождением, целью которою является воссоединение освобожден пой души Uixjiiii peimanetis) с мерчвым (очищенным) челом, что приводит к рождению filius. 314 "Из неuо возникает Величие, из его свеnа Жизнь, из его движения

Дух" (р. 113). 315 Смоnри "Дух Меркурий", пар, 283, и "Психология и алхимия", пар 430г.ч. Крассе.ламе находился под влиянием Парацельса. Он оnождеcnвляет своего Меркурия с "llliastes"; смотри "Парацельс как духовное явление", пар. К>0, Kin, up 02, 17()с...ч. и пр. 10. 316 В "Kpistola ad 1 lei mannnm" (Tlie.nl i. che.iu. , V, p. 900) о lapis говорится: "Он восходит из самою себя и чернеет, он опускается и белеет, он растети и уменыиается... он рождается, умирает, снова появляется и после этого живет вечно". 317 Например, Трофоний в его пещере ( Kohdc, I'syche, 1 rans. Hillis, p. Kb, n. 12) и Эрехтей в гробнице Эрехтейона (р. 98). Сами герои часто имеют облик змеи (р. 137), или змея является их символом (р. 290, п. 10б> Мертвые, вообще, очень часто изображаются в облике змеи (р. 1/0) Подобно "герою" алхимии, Меркурию, другое древнее алхимическое божество, Агатодемон. также имеет форму змея. 318 Сравни со змеевидной лодкой Рa, в которой он обьезжает подземный мир (l!tid)V\ The T.yyptnin Нанеси and Hell, I, pp. 66, 68). Чудовищной змеей par excellence являечея змей Анон (Bndiu:, The (iods of the Egypturn, I, p. 209). В Вавилоне его эквивалентом была Тиамат (I, p. '?J 1) В Книге апостола Варфаломея (Budge, Coptic Apocrypha in the Dialect of Upper Egypt, p. 180.) творится (имеет место перекличка с воскресением Христа): "И вот Аббагон, который есть, Смерть, и Гайос, и Три фон, и Офия, и Фтинон, и Сотомис, и Комфион, которые есть шесть сыновей Смерчи, пробрались в могилу Сына Божьего в форме змей' Бадж комментирует (intro,, p. lxii): "В коптской Амелии живет Смерть со своими шестью сыновьями, и в облике семиглавого змея или семи змей они пробираются в гробницу Господа, чтобы узнать, когда его чело отправляется в Аменги. Семиглавый змей гностиков это всего лишь форма змея Нay... и вера вэтого монстра восходит по крайней мере к шестой династии". "Семь Уреев Аменти", о которых идеч речь в Книге Мертвых h. 83), вероятно тождественны "червям Растау, которые живут на телах людей и питаются их кровью" (Папирус Некту-Амен) Когда Ра пронзил змея Анона своим копьем, тот изверг из себя все, что сожрал (Budge, Osiris and the Egyptian Kessurection, 1, p. 65). Это мотив, который встречается в примитивных мифах о ките-драконе. Как правило, отец и мать героя выбираются вместе с ним из чрева чудовища (смотри Symbols of Transformation, par. 538, n, 85), или исторгается все, что было поглощено смертью (par. 310). Этот мотив несомненно является примитивным прототипом апокатастасиса.

319 Апокалипсис 20:2. llonorins of Autun, Speculum de mysteriis ecclesiae (Migne, P.I,., vol. 172, col. 937): "Семиглавый дракон, князь тьмы, своим хвостом сорвал с неба часть звезд, и накрыл их облаком греха, и бросил па них тень смерти".

320 Книга пророка Исайи 38:10: "... во преполовение дней моих должен я идти во врача преисподней".

321 Книга Иова 17:13(.,: "...преисподняя дом мой; во тьме постелю я постель мою; гробу скажу: ты отец мой, червю: ты мать моя и сестра моя". Книга Иова 2.1:26: "И они вместе будут лежать во прахе, и червь покроет их".

322Niedei, Tlude, II, p. 39.

323 Grimm, Teutonic Mythology (trans, by St.allybrass), IV, p. 1540.

324 Сравни с Ницше, "Так говорил Зарагуслра". Зарагуотра говорит уку­сившей его змее: "Когда же ото дракон умирал от яда змеи?" Он ото герой расы драконов, и поэтому его зовут "камнем мудрости".

325 Сравни с историей ..Лукиана об обманщике Александре, который принес яйцо с заключенным внутри пего Лсклением. ("Pseudomantis", 12, в Works, I, pp. 144П'.).

326 Brugsch, Religion und Mytliologie. der aletn Agypter, pp. 103Г)

327 Просто удивительно, насколько аналогично алхимия использовала те же самые образы: opus ото повторение Творении, оно извлекает свет из тьмы (nigredo), lapis ото "единица", он создается в форме риеr, infans, puellus, и может размножаться до бесконечности.

328 Червь означает наиболее примитивную и архаичную форму жизни, из которой, и только из нее, рождается прямая противоположность ро­жденному ползать созданию плица. Змея и птица это классическая пара противоположное чей. Орел и змея, два звери Заратустры, симво­лизируют цикл вечного возвращения. "Ибо твои звери хорошо знают, о Зарачустра, кто ты и кем должен ты стать: смотри, ты учитель Вечного Возвращения" ("Так говорил Зарачустра", гл. "Выздоравлива­ющий" Ф. Ницше, ('с. в 2-х т., т.2, с.160) Сравни с "кольцом возвра­щения" и с "альфа и омега". Пастух, которому в рот заползла змея, также связан с идеей вечного возвращения. Имеете со змеей он образует круг уробороса. "Круг не развивается: ото основной закон". (Афоризм No.28 в Horneffer, Nietzsches Lehre von der Ewigen Wiederkun/l, p. 78). Сравни также с учением Сатурния, в соответствии с которым ангелы сначала создали человека, который мог только ползать, как червь. (Ire naeus, Ade. Inter., 1, XXIV, 1.) Как замечает Ипполит (Elenc.hos, Vll, 28, 3), по причине слабости ангелов, сотворивших человека, он "пре­смыкался, подобно червю".

329 (Смотри "Психология и алхимия", рис. 217. Здесь также имеется кос­венный намек на повешение змеи на дереве. Сравни с алхимическим мифом о Кадмусе (смотри выше, пар. 84ff.) и с "Психология и алхи­мия", рис. 150.

330 Honorius of Autun, Spec, de rnyst. eccl. (Migne, P.I.., vol. 172 col. 915).

331 Migne, P.P., vol, 51, col. 833'

332 Смотри Symbols o/ Transformation, pars. 572ff.

333 Смотри выше, пар. 146; также смотри "Парацельс как духовное явле­ние", пар. 182.

334 Естъ еще одна цитата, а именно из Псалма 21:7. Очень интересно, что псалм начинается такими словами: "Боже мой! Боже мой! Для чего ты оставил меня?", которые являются признаком того, что трансформация Царя Славы в самое ничтожное из божьих созданий воспринимается как Божья немилость. Те же самые слона читаем в Евангелии от Матфея 27:46: "Eli, Eli\, lama sabachtani" .

.335 Elenchos, V, 8, 18 (Legge, 1, p. .44).

336 Aricoratus, 45 (ed. I loll, p. 55).

.337 Mm. herm., pp. 117Г

3.38 "Assatus". Этим словом алхимики обозначали процесс подогревания руды.

339 "Костер божественного гиева" напоминает о "божественном костре гиева" Беме. Я не. знаю, существует ли между ними прямая связь. И нашем трактате Божий гнев, обрушиваясь на Христа, обращается против самого Бога. Беме обсуждает этот вопрос в "Aurora" {Works, 1), VIII, 20Н., pp. 62IT., и и Quaes!tones I heosophicae (Amsterdam edn., 1682, pp. 3, 1 HI.), и говорит, что, с одной стороны, костер гнева порождается "сухостью", одним из семи "качеств" Творения, а с другой, он связан с первым принципом "божественного откровения", тьмой (Книга Бытия 1:2), ко торая "проникает в огонь" ("Tabula prineipiornm", I, pp. 2lf.). Огонь скрыт в центре света, а также во всех созданиях, и был разожжен Лю­цифером.

310 Розовый раствор указывает на связь Христа со львом. (Смотри выше, пар. 4291'.).

341 Забавный пример .пой тенденции мы находим у Дом Пернети {Pes h'ables egi/ptiennes ct grccqucs), который демонстрирует алхимическую природу античной мифологии, не замечая того, что как раз эта мифо­логия является той матрицей, из которой вышли алхимические идеи.

342 EJenchos, VII, 276 4f. (Legge, II, p. 78).

343 Смотри "Психология и алхимия".

344 Смотри Leisengang, Р)е> heilige Geist, pp. 78f.

345 Wei Po-yang, "An Ancient Chinese Treatise on Alchemy", p. 241.

346 Сравни с доктриной Лнтроиоса у Зосимы. ("Психология и алхимия", пар. 456).

347 P 251.

348 Весьма примечательно, что доктрина Антропоса была известна и в Китае, основные философские предпосылки которого так сильно отли­чаются от европейских.

349 Кстати, nota bene, прошу не путать ее с эго.

350 Обратный процесс начался в семнадцатом веке. Наиболее ярким его примером являются труды Беме. ("Aquarium sapientum" представляет собой критическую точку между этими двумя тенденциями.) После этого догматический образ Христа начал занимать господствующие позиции и обогащаться алхимическими идеями.

351 Как сказано у Morienus {Art. aurif., II, p. 18): "Вход в царство покоя чрезвычайно узок, и никто не может войти туда, не оцарапав душу".

352 "Есть в нашей химии некая благородная субстанция, которая переходит от господина к господину" (Maier, Symb. aur. mensae, p. 568). "Verus Mercurii spiritus" и "sulphuris anima" - это аналоги дракона и орла, царя и льва, духа и тела {Mus. herm., р. 11). "Senex-draco" должен снова родиться уже царем {Verus Hermes, p. 16). Царь и Царица пред­ставлены хвостом дракона (Kleazar, Uraltes Chymisches Werck, pp. 82ff.). Там же, на стр. 38, сказано, что черный червь и дракон вылезают из царя и царицы в момент nigredo. Червь Питон сосет кровь царя (р. 47).

353 Поскольку алхимические символы насыщены астрологией, важно знать, что главная звезда в созвездии Льва называется Regulus ("маленький царь"), и что халдеи рассматривали ее как сердце льва (Bouche-Leclercq, L'Aslrologie grecque, pp. 4381'.). Regulusэто благоприятный знак при рождении царя. "Cor" (сердце) это одно из названий таинственной субстанции. Оно означает "огонь или любое сильное тепло" (Ruland, Lexicon, p. 114).

354 Смотри "Психология и алхимия", рис. 4, вверху. Также надпись в Pandora (ed. Keusncr), p. 227: "Утопи льва в его крови". Этот символ пришел из Сепиора {Пе с hernia, p. 64).

355 Смотри: орла с головой царя, пожирающего свои перья, на картине Ripley Scrowle:"Психология и алхимия", рис. 228.

356 Пока что я не нашел ссылок на Данте ни в одном из текстов.

357 Berthelot, Alch. grecs, Tl, iv. 28.

358 Трудно объяснить, почему созвездие Змееносца {Serpentarius) названо демоном. С астрономической точки зрения он зависит от Скорпиона и, стало быть, в астрологическом смысле связан с ядом и врачами. И в самом деле, в античном мире он символизировал Асклепия (Roscher, Lexicon, VI, col. 921Г). Ипполит {Elenchos, IV, 47, 5ff.) заявляет, что если созвездие Коленопреклоненного представляет Адама и его труды, а отсюда и первое; творение, то Змееносец представляет второе творение или новое рождение посредством Христа, поскольку он не дает Змею дотянуться до Короны (???????? , corona borealis, Венка Ариадны, воз­любленной Диониса). (Смотри Bouche-Leclercq, p. 609, п. 1). Это тол­кование неплохо соответствует образу "спасителя" Асклепия. Но пос­кольку, по мнению древних, под этим созвездием рождаются заклина­тели змей, то оно может' иметь и негативный оттенок (возможно, также и из-за "ядовитого" Скорпиона.

359 ????????, еще одно название таинственной субстанции.

360 Перекличка с Евангелием от Матфея 13:31: "Царство небесное подобно зерну горчичному".

3G1 "Unionis simplicitas" — речь, вероятно, идет о доктрине "res simplex", символизирующей платоническую "Идею". "Простота — это то, что Платон называл интеллигибельным, а не воспринимаемым чувствами". "Простота — это нерассчитываемая часть", она — "неделима" и обладает "одной сутью". Душа — это "simplex". "Работа не считается совершенной, если она не заканчивается простотой". "Преобразование элементов в про­стоту". "Человек — самое достойное из живых существ и он ближе всего к простоте в силу своей разумности". Цитаты из "Liber Platonis quartorum", Theatr. chem., V, pp. 120, 122, 130, 139, 179, 189.

362 Смотри "Spec, phil.", Theatr. chem., I, p. 298: "Они обнаружили, что истина имеет такую силу, что может творить чудеса". (Смотри также "Phil, chemica", Theatr. chem., 1, pp. 497 и 507).

363 "Physica Tiismegisti", Theatr. chem., I, p. 433.

364 Ibid., p. 434.

365 Стало быть, этот центр не может быть просто Богом ("Единым"), пос­кольку он может быть атакован болезнями только в человеке.

366 "De tenebris comntra naturam", Theatr. chem., I, pp. 530f.

367 Смотри "Дух Меркурий".

367a Turba, Scrmo XLVTI, p. 152. ("Veterum" может пониматься и как "et unientem").

368 Ibid., p. 149.

369 "Дьявол, стремившийся вонзить рога в рай и низвергнутый оттуда, попы­тался затолкать их и разум людей. Рога эти: честолюбие, жестокость, кле­вета и вражда". ("De tenebris contra naturam", Theatr. chem., I, p. 531).

370 Нечто подобное говорится в "Aquarium sapientum", Mus. herm., p. 129 (Waite, 1, p. 11): "Человек помещен Богом в печь страданий, и подобно герметической смеси он долгое время подвергается всевозможным тяж­ким испытаниям, различным бедам и тревогам, пока он не умрет для старого Адама и плоти, и не воскреснет, как поистине новый человек".

371 Здесь слова автора перекликаются с Книгой Премудрости Соломона, гл. 5, строфы 3 и 4: "... это тот самый, который был у нас некогда в посмеянии и притчею поругания. Безумные, мы почитали жизнь его сумасшествием и кончину его бесчестною!" Уместно здесь вспомнить и Книгу Иова 30:10: "Они гнушаются мною, удаляются от меня и не удерживаются плевать перед лицом моим".

372 Книга Бытия 8:6: Ной выпустил ворона на сороковой день. Книга Бытия 7:7: поднятие от потопа. Книга Бытия 7:4: "Я буду изливать дождь на землю сорок дней и сорок ночей". Евангелие от Луки 4:lf.: "Иисус... поведен был Духом в пустыню. Там сорок дней он был искушаем от диавола". Исход 34:28: Моисей был с господом сорок дней и сорок ночей. Второзаконие 8:2: Дети Израиля сорок лет бродили по пустыне.

373 Mus. herm., p. 130 (Waite, 1, p. 111).

374 "An Ancient Chinese Treatise on Alchemy", p. 238. Сравни с мотивом пыток в "Символ превращения в Мессе", пар. 345сл., 410f.

375 Hyl. Haos, pp. 186.

376 Как правило синонимом nigredo является не tristitia [Печаль, грусть, скорбь (лат.) - Прим. ред], а melancholia [Меланколия (греч.) — мелан­холия (дословно: черная желчь — Прим. ред.], как, например, в "Consil. coniugii" (Ars Chemica, pp. 125ff.): "Melancholia id est nigredo".

377 Ars chemica, p. 14.

378 Смотри James, The Apocryphal New Testament, p. 367.

379 Bousset, Hauptprobleme der Gnosis, pp. 58ff.

380 На сходство апофеоза царя с рождением Христа указывает D'Espagnet, Arcanum Hermeticae philosophiae opus, p. 82: "И вот, наконец, opus подходит к концу в другом царском троне Иова, из которого наш самый могучий царь получит корону, украшенную самыми драгоценными ру­бинами. Так год возвращается назад по своим собственным следам".

381 Анима играет роль посредника между сознанием и коллективным бес­сознательным, точно так же, как персона играет роль посредника между эго и окружающим миром. Смотри Психология бессознательного, пар 305сл, 339, 507, с.258слл.

382 Пар. 107 и пр. 38, 116. Смотри "Символ трансформации в Мессе", пар. 366.

383 Смотри Albertus Magnus, "Super arborem Aristotelis" {Theatr. chem., II, p. 527): "Аист сидел там, словно считал себя кругом луны". Аист, как лебедь и гусь, является символом материнства.

384 "Exercit. in Turbam", Art. aurif., I, p. 181.

385 Ibid., p. 180.

386 Примитивное утверждение, что индивид обладает множеством душ, со­впадает с результатами наших исследований. Смотри Tylor, Primitive Culture, 1, pp. 391ff.; Schultze, Psychologie der Naturvolker, p. 268; Crawley, The Idea of the Soul, pp. 235ff.; и Frazer, Taboo and the Perils of the Soul, pp. 27 и 80, и Balder the Beautiful, II, pp. 221ff.

387 Смотри "Психология и алхимия", рис. 27, 57, 257.

388 Ibid., рис. 149.

389 Фаза конфликта между противоположностями, как правило, представ­ляется сражающимися животными, типа льва, дракона, волка и собаки. Смотри Символы Ламбсприпгка в Musaeum hermeticum.

390 Смотри "Психология и алхимия".

391 Ibid., пар. 38, 56сл.

392 В поздней античности Пан был уже не смешным пастушеским богом, а приобрел философское значение. Наассенцы рассматривали его как одну из форм "многообразного Аттиса" (Elenchos, V, 9, 9), и как аналог Осириса, Софии, Адама, Папы, Бакхе (Bakcheus) и т. д. Историю с погребальном плаче рассказывает Плутарх, "The Obsolescence of Orac­les", 17 (Moralia, V, pp. 401ff.) (Смотри "Психология и религия" пар 145). Современным эквивалентом погребального плача является вопль Заратустры: "Бог умер!". ("Так говорил Заратустра".)

393 "Посреди Хаоса можно увидеть вселяющий надежду маленький шар, и это есть высшая точка пересечения всего, что полезно для решения этой задачи. Это маленькое место, от которого больше толка, чем от всего остального, эта часть, которая содержит в себе целое, эта надстройка, которая прочнее базиса, этот вход в сокровищницу, приводит к тому, что единая субстанция представляется двумя... Из этих двух субстанций состоит уникальное совершенство, простое изобилие, сложная вещь, у которой нет составных частей, единственный неделимый топор мудре­цов, из которого возникает свиток судьбы, ровно раскатывающийся за пределы Хаоса, после чего он в положенном порядке движется к заслу­женному концу". ("Recueil steganographique", Le Songe de Poliphile, II, f.) Этими словами Берсалу де Вервиль описывает зародыш единства в бессознательном. 394 В силу своей огненной природы, лев — это par exellence "вызывающее эмоции животное". Стало быть, употребление крови, сути, льва — это ассимиляция своих собственных эмоций. Льву приделан, так сказать, "кран" (рана); аффект пронзен метко пущенной стрелой (озарением), ко­торая сквозь мотив пробивается к аффекту. В алхимии ранение льва сим­волизирует укрощение похоти.)

396 У Фрейда это достигается посредством осознания подавленного содер­жимого; у Адлера — посредством обретения понимания воображаемого "образа жизни".

397 Здесь необходимо заметить, что данная мысль не относится ко всем конфликтным ситуациям. Все, что может быть достигнуто с помощью разума и не иметь при этом никаких вредных последствий, можно спо­койно поручить разуму. Я же говорю о тех конфликтах, которые разум не может разрешить, не подвергая опасности психе.

398 Тем не менее, были и такие, которым хотелось сделать Святого Духа помощником в их работе. (Смотри выше, пр. 116).

399 Сравни с solificatio в мистериях Исиды: "Голову мою прекрасно окру­жал венок из светлой пальмы, листья которой расходились в виде лучей. Разукрашенный наподобие солнца..." (Апулей. Золотой осел, пе-рев.М.Кузьмина, в кн. Апулей, Метаморфозы, М.: Худ. лит., 1982).

400 Сознание заключается в отношении психического содержимого с это. Все, что не связано с эго, остается в бессознательном.

401 Эта вечно повторяющаяся психологическая ситуация архетипична и выражается, например, в связи гностического демиурга с высшим Богом.

402 Символизм соединения появляется в двух случаях: в первый раз, при нисхождении во тьму, когда брак имеет нечестивый характер (кровос­мешение, убийство, смерть); и во второй раз, перед восхождением, когда единение имеет более "возвышенный" характер.

403 Смотри Oxyrhynchos Fragment 5 (обнаружен в 1897 г.): "Иисус говорит, Где бы они (двое) не находились, с ними Бог, и где бы на находился одинокий, говорю я, я с ним. Подними камень и под ним ты найдешь меня; расщепи дерево и там увидишь меня". (Grenfell and Hunt, New Sayings of Jesus, p. 38). Текст сохранился фрагментарно. Смотри Preuschen, Antile-gomena, p. 43.

404 Особенно в Turba.

405 Еще у Беме Адам описывался, как "мужчина-дева". Смотри "Three Principles of the Divine Essence" (Works, I), X, 18, p. 68 и XVII, 82, p. 159. Эта Точка зрения подверглась критике Августином.

407 Сравни с картиной его крещения в Reichenau Codex Lat. Mori. 4453, воспроизведенной в Goldschmidt, German Illumination, II, 27.

408 Насколько отличной от всех является изображение "Святого Савана" в Турине! Смотри Vignon, The Shroud of Christ.

409 Кепген замечает: "Даже реформаторы, которые переделали идеал дев­ственности в интересах буржуазной этики, не решились изменить что-либо в этом отношении. Даже для них Христос был андрогинным един­ством мужчины и девственницы. Удивляет только одно - они признали девственность Христа, но при этом осудили девственность священни­ков", (р. 319).

410Senior, Dechemia, p. 108. Сравни ????????? ("ни в чем не нуждается"), как атрибутом валентиниановой монады. (Hippolitus, Elenchos, VI, 29, 4).

411 Stromata, III, 13, 92, цитируется по James, The Apocryphal New Testament, p. 11.

412 "De transmut. metallica", Art. aurif., II, pp. 22f. Это, на первый взгляд, бессмысленное и эгоистичное утверждение становится понятным, если алхимическое opus рассматривается как божественная тайна. В этом случае достаточно даже его простого присутствия в мире.

413 "Ибо первый Глава алхимиков говорит: Стучите и отворят вам". (Еван­гелие от Матфея 7:7). "Phys. Trismegisti", Theatr, chem., I, p. 413.)

414 Ibid. Eleazar (Uraltes Chymisches Werck, II, p. 53) говорит: "Ибо этот камень принадлежит только прошедшим испытание и избранным Богом".

415 Я могу только согласиться с Олдосом Хаксли, когда он пишет в своем "Сером кардинале" (Grey Eminence) [1943]: "К концу семнадцатого века мистицизм утратил свое былое значение в христианстве и был почти-что мертв. "Хорошо, ну и что из этого" — может спросить кто-нибудь. "Почему бы ему не умереть? Какая от него живого польза?" Ответить на эти вопросы можно так: когда умирает воображение, исче­зает и человек; и если те, кто является солью земли, утратят свои ка­чества, то ничто не сможет защитить землю от микробов, ничто не смо­жет предотвратить ее полного разложения. Мистики — это отверстия, сквозь которые капельки знания о реальности просачиваются в нашу человеческую вселенную невежества и иллюзий. Мир, абсолютно ли­шенный мистики, был бы абсолютно слепым и безумным миром", (р. 98) "В мире, населенном теми, кого теологи называют необращенными или природными людьми, церковь и государство скорее всего никогда не смогут стать значительно лучше тех хороших государств и церквей, память о которых сохранила история. До тех пор, пока большинство членов общества не решат стать теоцентрическими святыми, оно не может быть улучшено в сколько-нибудь значительной степени. Тем временем те немногочисленные теоцентрические святые, которые существуют в любой конкретный момент, способны в незначительной степени ослабить действие яда, которые общество вырабатывает в себе в ходе своей политической и экономической деятельности. Выражаясь языком Евангелия, можно сказать, что теоцентрические святые — это соль, которая предохраняет социальный мир от необратимого разложения".

(р. 296).

416 Hoghelande (Theatr. chem., I, p. 162): "Так Царь и Царица также на­зываются составными частями камня... Так мужчина и женщина назы­ваются Самцом и Самкой, по причине их единения, действия и страсти. Росин говорит: Тайна искусства добычи золота заключается в самце и самке".

417 Parable XII, pp. 135ff.

418 "Area arcani", Theatr. chem., VI, p. 314.

419 Theatr. chem., II, p. 149.

420 St. Gregory, In I Regum expos. (Migne, P.L., vol. 79, col. 23). Милиус (Phil. ref., p. 8) говорит о Боге: "О ком божественный Платон сказал, что он обитает в субстанции огня; понимая под этим невыразимое сло­вами величие Бога в нем самом и в любви, которая окружает его".

421 Смотри "Дух Меркурий", пар. 271, 284.

422 Aurora Corisurgens, p. 141: "Я есть корона, которой увенчан мой воз­любленный" .

423 Mm. herm., p. 50 (Waite, I, p. 48).

424 "Увенчана красивейшей короной, состоящей из чистых бриллиантов" — речь, вероятно, идет об украшающем ее голову венке из звезд.

425 Migne, P.L., vol. 172, col. 834.

426 Послание к Колоссянам 2:3: "... для познания тайны Бога и Отца и Христа, в Котором сокрыты все сокровища премудрости и ведения".

427 Алхимики пребывали в сомнениях насчет того, что относить к женскому роду тело или душу. С психологической точки зрения, подобные рассуждения относятся только к душе, как представительнице тела, ибо само тело воспринимается только косвенно посредством души. Мужским элементом является дух.

428 Это верно только для мастера мужского рода. В случае с женщиной ситуация прямо противоположная.

429Так Майер (Symb. aur. mensae, p. 336) говорит: "Тот, кто в своей работе использует талант другого человека и руки помощников, обнаружит, что его работа разошлась с. истиной. И наоборот, тог, кто служит дру­гому в его работе, выполняя в Искусстве роль слуги, тог никогда не будет допущен к тайнам Царицы". Сравни с "Психология и алхимия",

пар. 421.

430 Materia prima, сырье, чернозем.

431 Uraltes Chymische Werck, II, p. 72.

432 "Давай же, к высшим сферам веди его! Предугадав тебя, он узнает путь".

("Фауст". Вторая часть.)

433 Art. aurif., II, p. 294f. Смотри Aurora Corisurgens, pp. 53f.