Разное о бессознательном))

"...Вспомним, к примеру, давнюю полемику Фрейда и Юнга по проблеме инцеста и
связанных с ним страхов. В тот период, а спор этот разгорелся в 1910 году, Фрейд
еще стоял на позиции своей первичной слоевой модели и понимал под БСЗ
тотальность вытесненных психических содержаний, структурированных наиболее
травматичными эпизодами (фиксациями) инфантильного опыта. Он выработал эту
модель в ходе своего сновидческого самоанализа и убедился в ее эффективности при
решении задач контроля над собственной психикой и ее потенциально патогенными
компонентами. С выходом же психоанализа на более широкий горизонт практического
его применения, с расширением его властных претензий на всю зону традиционной
психиатрии, а не на исключительное право заниматься людьми, страдающими истерией,
т.е. попавшими под сублиминальный контроль собственного неосознаваемого прошлого,
эту простейшую модель пришлось нагружать и усложнять все новыми и новыми
допущениями6. Первичная (сновидческая) модель понимания БСЗ была дополнена
теорией инстинктов, теорией психосексуального развития, была развернута на
психотерапевтическую процедуру и на весь обыденный опыт каждого из нас; на ее
основе были созданы все более усложняющиеся объяснительные модели (интерпретации)
социальных ритуалов и произведений художественной культуры. К 1910 же году (т.е.
к году выхода в свет «Леонардо» - единственной фрейдовской книги, под каждым
словом которой Карл Густав Юнг, по его собственному признанию, готов был
поставить свою подпись) эта модель стала настолько громоздкой и неудобоваримой,
что даже сам Фрейд начал предпринимать попытки ее модернизации. Книга о Леонардо
как раз и стала первой из подобных попыток, поскольку именно в ней
основоположник психоанализа наряду со старыми инфантильными детерминантами
навязчивого подчинения великого художника некоей внешней воле, определившей ход
его судьбы и природу его творчества, обозначает и новые - культуральные,
найденные им в религиозной и мифологической традиции. Рядом с фигурой матери,
избаловавшей оставшегося без отца ребенка, а затем - предательски отрекшейся от
него, появляется древняя богиня Мут, великая Праматерь. Юнг, пришедший в восторг
от подобного рода новаций, предложил учителю пойти дальше и полностью сменить
приоритеты. В качестве убедительного примера он избрал инцестуозные запреты,
связанные с ними страхи и разновидности психопатологии. Он указывал, что по
первичной фрейдовской модели страх инцеста можно объяснить тем, что в раннем
детстве соответствующие желания, направленные на идеальные родительские образы (т.н.
«эдипальные желания»), реально имели место и были вытеснены; культурные же
запреты провоцируют их реанимацию, а страх есть форма их вторичного подавления.
Зачем такие сложности, спрашивал Юнг. Ведь гораздо проще предположить, что
культурный запрет сам и формирует запрещаемое им желание, а будучи запретным это
желание тут же подавляется, трансформируясь в страх. Вот и все, при полном
игнорировании инфантильной темы как таковой! Фрейд, как мы знаем, предпочел
тогда расстаться с учеником, а не с любимой теорией. Позднее, в начале 30-х
годов, он все же последовал юнговскому совету.

Последуем ему и мы. Главное при этом - перестать персонифицировать БСЗ, т.е.
связывать его с индивидуальной судьбой и производной от нее памятью. То, что мы
по привычке называем «личным БСЗ», суть исключительно терапевтическая метафора,
не работающая при решении прикладных социальных задач. Выходя за пределы
клинической ситуации, анализируя закономерности психической организации больших
социальных групп, Фрейд, как мы помним, настаивал на том, что БСЗ носит
исключительно коллективный характер и является общим достоянием людей (1938).
Если же говорить еще точнее и конкретнее, то стоит наконец-то признаться самим
себе в одной довольно-таки пагубной методологической ошибке, навязывающей нам по
сию пору ложные ориентиры в практической прикладной работе и в способах ее
концептуального осмысления.

Дело в том, что мы не воздействуем на БСЗ в нашей практической прикладной работе,
как бы часто мы не употребляли подобного рода выражение. Ведь БСЗ - это не
реакция психики, это стимул для такой реакции. Реакция же может быть только
осознаваемой; другое дело, что подобного рода осознавание носит вторичный и
управляемый характер, обозначаемый в психоанализе термином «рационализация».
Если вспомнить классический пример явления самому Фрейду ситуации
сублиминального контроля над психикой (Нанси, 1886 год, опыты Ипполита Бернгейма
по постгипнотическому внушению), то можно сказать, что ситуация с женщиной,
которая открыла в зале зонтик после того, как была выведена из гипнотического
транса с установкой сделать это через несколько минут после пробуждения,
является идеальной иллюстрацией того, о чем я говорю. Ведь та дама вполне
рационально объясняла и себе и окружающим мотивы своего более чем странного
поступка (что-то вроде - «Кажется, дождь собирается:») и совершила она его под
воздействием данного сознательного мотива. Таким образом, воля гипнотизера (а в
нашем случае - волевое воздействие культурной среды) управляет не таинственным
БСЗ, а именно сознанием объекта воздействия. Она, эта воля, не управляет БСЗ;
она этим БСЗ является. И потому в нашей практической работе мы не воздействуем
на БСЗ, а интегрируемся с ним в качестве активных его компонентов. И делаем мы
это не всуе, движимые греховным фаустовским желанием сорвать покров тайны с
божественных основ самого нашего существования, а только тогда, когда реальное
страдание индивида или же реальная патология культурного сообщества
демонстрирует нам необходимость подобного рода вмешательства и дает право на его
осуществление..."

http://www.vapp.ru/docs/missud/part5/

trixter далеко не вовсем согласен с автором (Медведевым), но воспринимает эти идеи в качестве просто дополнительной информации к размышления :)