Кто хочет, тот услышит

Франция: эти протестующие молодые люди не иммигранты.

В 1983 году молодые люди, дети иммигрантов, так называемые beurs (производное от переставления слогов в слове rebeu, что означает араб), организовали марш по всей Франции с целью привлечь внимание общественных властей, средства массовой информации и население к своим условиям жизни.
Социалистическое Правительство увидело в этом марше, поддержанном SOS Racismo и другими солидарными с иммигрантами организациями, желание социальной интеграции. Некоторые участники были приняты министрами, звучали обещания, и молодые люди разошлись по своим пригородам. Инициаторы этого марша, старшие братья, в конце концов упали в глазах нетерпеливых подростков, жаждущих жизни, то есть жаждущих работать и найти своё место в обществе. Переживая одно разочарование за другим, beurs замкнулись в себе и некоторые поддались искушению легкой и маргинальной жизни, то есть преступности и мятежу.

Будь то Венисе, Страсбург или Париж, форма выражения этих молодых людей, с высоким процентом школьной неуспеваемости, пошла по пути агрессии: сожженные машины, торговля наркотиками, стычки с полицией, обоюдное непонимание.

Молодые социологи, дети французов и дети иммигрантов, создали ассоциацию под названием Banlieuescopie (banlieue - пригород) с целью изучить, анализировать и предоставить общественным властям конкретные предложения по смягчению того зла, которым поражена молодежь, брошенная Правительством на произвол судьбы. Для него речь шла всего лишь о безопасности и нарушении общественного порядка. И всегда отвечало одним: подавлением.

Banlieuescopie вручала различным министрам серьезные научно обоснованные отчеты по исследованиям, которые складывались потом забытые на полках Администрации. Не признавалась значимость этой формы социологии, не было желания решать проблему. А между тем, Национальный Фронт разрастался и пользовался драматической ситуацией периферийных районов, banlieue, для мобилизации своих активистов. Одновременно развивался новый феномен, исламизм. Имамы воодушевляли надеждами и, особенно, новой индивидуальностью молодежь, лишенную каких-либо конкретных референций и готовую пуститься в любую авантюру. Эта молодежь могла бы вписаться в социальную ткань и развиваться в спокойных рамках. Но Франция не подала никакого одобряющего знака. Некоторые решили порвать с Францией и её социальной моделью и примкнуть к сферам исламисткого влияния, что служило им мотивацией для существования.

Ассоциация Banlieuescopie благополучно распалась. Никто не принимал её в серьёз. Благодаря личным инициативам некоторых старших братьев удалось спасти нескольких молодых людей, но это были частные случаи, и расизм нашел благодатную почву для своего развития. В патогенной среде, изначально плохо задуманной, неухоженной, где родители часто безграмотны, в неопределенной культуре, молодым людям - будь-то из стран Магриба или Субсахары - было суждено вырасти особо уязвимыми. Франция не только не проводила никакой истинно иммиграционной политики, но и никогда не интегрировала в своём менталитете мысль о том , что у этих иммигрантов есть дети и что это новое поколение не является иммигрантами, а французами с головы до ног.

Сегодня Франция вдруг проснулась. И обнаржуила, что её человеческая география не только белая, и не только разноцветная, но и к тому же бедная и лишенная внимания. Разумеется, тяжелые жизненные условия, безработица и безнадежность не могут служить оправданием бунта, что произошел в Clichy-sous-Bois и перекинулся на другие города.

Необходимо вернуться в более отдаленные времена восстановить историю появления этой разгневанной молодежи. Существует проблема более серьезная нежели бедность: индивидуальность (имеется в виду национальная самобытность). Дело не в том, что эти молодые люди разрываются между двумя странами, например, Алжиром и Францией, а в том, что не идентифицируют себя ни с одной из них. Их страна – Франция, но она их не признает, не приглашает за свой стол. И это заставляет их чувствовать себя исключенными, отверженными и возвращает им свой образ, который они отказываются признавать. Потеряв веру в Государство, некоторые (предполагается, что меньшинство) устроились в своей маргинальности. По этому поводу мэр Woippy (Мосэла) однажды высказался: «Главари параллельной экономики не хотят, чтобы Республика установилась в их кварталах». Абсолютная нехватка понимания. Речь идет о социальных проблемах, берущих своё начало в недавней истории, проблемах, которые жители пригородов выражают с большой агрессивностью. Достаточно одной искры, чтобы вспыхнул конфликт и принял новые формы. В прошлом апреле город Aubervilliers пережил напряженные моменты после смерти одного молодого человека в результате несчастного случая, когда тот преследовался полицией. Но в городах не только отмечаются стычки между молодыми людьми и полицией, но и между самими же уличными бандами. 19 июня погиб 11-летний ребенок от случайной пули во время уличных разборок в La Courneuve-Cite des 4.000. Царит нездоровый климат и уже давно. Проблемы всё те же, правят ли левые или правые.

По минимальному поводу восстают, сжигают машины, грабят супермаркеты, поджигают мусорные контейнеры. Они не бунтари без причины; они восстают, когда происходит какой-либо трагический случай или явная несправедливость, как, например, та, что произошла 27 октября в Clichy, когда, убегая от полиции, погибли двое несовершеннолетних от удара электротоком. Действительно, это был несчастный случай, но этого бы не произошло, если бы агенты полиции их не преследовали. Эта трагедия имела взрывной эффект и послужила причиной бунта,берущего своё начало в истории, которую Франция пишет с большим трудом, потому как не хочет признать и интегрировать её в своем воображении. Похоже, эта ярость начала распространяться как инфекция. Премьер Министр Dominique de Villepin вдруг заговорил о «срочных мерах по обеспечению работой молодёжи Seine-Saint-Denis и по образованию». Звучат всё те же самые слова, неоднократно произнесенные и никогда не давшие никаких конкретных результатов. Этот бунт касается не только жителей Seine-Saint-Denis; он заразителен и уже распространяется; идет издалека. Это последствия невнимания и интереса к молодежи, которая живет перебиваясь.

В настоящее время политическая и социальная напряженность усугубилась. Она есть ни что иное как следствие плохо выполненной Францией работы; она забыла о населении, которое всего навсего хотело спокойно жить и работать. Всего за несколько дней были сожжены сотни машин и, например, 70 из тех, что были сожжены в Seine-Saint-Denis, не имели никакого отношения к событию 27 октября.

В центре этого бунта пульсирует гнев французской молодежи, детей иммигрантов, молодежи бедной, которую не учли и которая живет под полицейским надзором. А министр Внутренних Дел, Николас Саркози, меж тем пытается убедить французов, что он им гарантирует безопасность. Являет собой пример твердости, а иногда идет и дальше, угрожая кулаком в сторону молодых людей. Именно он собирался очистить Karcher-ом (приспособления, моющие водой под давлением) La Courneuve-Cite des 4.000, один из проблематичных районов. Как раз накануне трагедии, ночью 25 октября, во время посещения Argenteuil назвал сбродом разгоряченных молодых ребят.

Подобное поведение и особенно использование подобных выражений говорит либо о том, что человек просто не способен себя контролировать, либо, что в свете приближающихся в 2007 выборов пытается донести до крайне правых избирателей некую идею. Как ему нравится говорить: «Я не даю дискурсы, я действую на месте».

В связи с подобными комметариями министр уполномоченный по делам Равенства Возможностей, Azouz Begag, заявил: «Интересно наблюдать как два министра видят перед собой не одну и ту же Францию». Begag отказался прибегать к методам и лексике Саркози, на что премьер министр даже не смог возразить. Просто потому, что Azouz Begag, писатель и социолог, знает как никто другой эту молодежь с периферии: он родился в Лионе и видел страдания этих молодых людей, которых Франция не смогла ни увидеть , ни признать. Каждый раз, когда они пытаются заявить о себе, посылается полиция, а банды пользуются моментом, чтобы организовать стычки и свести счеты с другими группировками. Атмосфера взрывоопасна. Царит отсутствие минимальной безопасности. Правительство правых упразднило окрестную полицию, которая выполняла хорошую превентивную работу.

Эти молодые люди не иностранцы, не иммигранты. Они – французы второго сорта, обреченные на бедность, на нездоровое социальное окружение и на историю, ставшей помехой. Они – французы второго сорта, поскольку вышли из семей иммигрантов, не совсем белые на кожу и получают плохие отметки.

Всего лишь 5-ти % из этих детей иммигрантов удается поступить в Университет. Все остальные падают духом чуть ли не с рождения; некоторые прорываются, других затягивает преступность. Они знают, что их не жалуют, что их происхождение, их цвет кожи и условия жизни не позволят им получить высшее образование и сделать нормальную профессиональную карьеру. Как подчеркнул Begag: «нужно говорить не об интеграции, а о поддержке». Интегрируют иностранцев; французским же гражданам, оказавшимся жертвами нищеты, помогают, заботясь об их судьбе.

Как раз 26 октября Николас Саркози организовал в своем министерстве коллоквиум на тему дискриминация по-французски и как бороться с расизмом на рабочих местах и в школах. Пригласил предпринимателей, бывших министров, депутатов и мэров. Попросил меня открыть этот коллоквиум. Я не приверженец дискриминации, будь она позитивная или негативная. Предложил идею о том, что необходимо поменять французский менталитет для принятия новой реальности: Франция стала страной, человеческая география которой изменилась; её будущее в смешении цветов, вкусов и специй. Я продемонстрировал, что необязательно прибегать к анонимному резюме. Наоборот, необходимо, чтобы чиновник французского государства знал, что человека, претендующего на ту или иную работу, зовут Мухамед, что он француз и что должна приниматься в расчет только его профпригодность. Иначе же будет происходить потворствование расизму и французский менталитет вряд ли эволюционирует.

Однако, министр спешит; хочет забросать формулами, хочет ступать твердо, произвести впечатление на французов, ибо его предвыборная кампания уже началась.

Репрессиями невозможно решить проблемы этой молодежи. Репрессии её лишь провоцируют и толкают на бунт с еще большей силой. Необходима новая политика; политика, признающая реальность и берущая на себя обязательство привлечь это население в участие будущего страны, потому что эти молодые люди считают и провозглашают Францию своей страной. Но Франция не всегда к ним прислушивается. Что касается тех, кто рушит и поджигает, необходимо привлечь к суду; суду без предрассудков и без давления.

Тахар Бен Джеллун, писатель, лауреат премии Гонкур 1987