Убей героя! Репортаж с лекции Мюрей Стайна в Москве

Убей в себе героя! Мюрей Стайн о «Красной книге» Юнга.Репортаж с лекции. Институт психологии РАН коротает свой век по соседству с выставкой достижений народного хозяйства, в доме, отмеченном судьбой несуетным номером 13 и грязно-копченым кирпичом неровной кладки. Вход преграждает железная дверь с культями оторванной и перебинтованной скотчем ручки. Как всякое уважающее себя научное учреждение, институт сдает свои давно холодные внутренности магазину книг и паре коммерческих вузов, готовящих психологических специалистов. Один из них и пригласил на лекцию Мюрея Стайна, аналитика, писателя , бывшего президента IAAP, расколовшего швейцарский институт Юнга на две школы. Мы сидим в «большом конференц-зале»,- узкой, длинной аудитории, шагов семь на сорок, с бетонными, нависающими с потолка балками, назначение которых неизвестно, но внешность коих впечатляет монументальностью. Шумная женщина со следами преподавания психологии на лице представляет гостя как «крестного отца» юнгианской программы в столице. На сцене, под балкой – крестный отец «Мюрей». Он похож на богомола на пенсии: высок, сутуловат, в мятом пиджаке (с обвисшими, набитыми чем-то карманами) и идеально белой сорочке, стянутой у горла бледно-желтым галстуком. Весь его вид говорит: хозяин внешне прост и доступен, но внутри, за небрежностью костюма – накрахмаленная сорочка и модельный галстук. Устраиваясь у пюпитра трибуны, Стайн извлекает огромный светлый платок, сморкается и долго запихивает носовое полотнище в задний карман брюк. -Ну, если я и крестный отец, то вы - крестная мать,- парирует он выпад женщины и оголяет ровные зубы. Зал поддерживает гостя вымученным смехом, не до конца, видно, разобрав; пошутил ли тот, или учтиво вернул кропотливо подобранное определение. -Меня попросили сделать доклад, - начинает Стайн, будто оправдывая свое пребывание на сцене.- Речь пойдет о …- аналитик делает паузу, ожидая, вероятно, что зал запомнит следующую неожиданную новость, - «Красной книге» Юнга. Тема очень сложная, я предполагаю говорить минут пятьдесят, поэтому можно считать мое выступление кратким введением. С этими словами Мюрей поднимает со стола чудовищной величины, кажется, побагровевший от своего веса и размера фолиант «Красной книги». Зал охает. Лектор пытается удержать исполина на руках, но после пары минут тщеславных усилий возвращает его на стол. -Я хотел бы адресовать сам себе четыре вопроса, - говорит освобожденный Мюрей,- Что такое «Красная книга», зачем Юнг ее создал ( текст, каллиграфию, картины), как и для кого он это сделал? Далее аналитик честно пересказывает предисловие к «Красной книге», добавляя от себя некоторые пикантные детали. (Язык его чист, вероятно, хорошо отточен выступлениями). В частности, он лично засвидетельствовал, как группа американских фотографов в Цюрихе переснимала страницы рукописного текста. Страницу за страницей. Такого же размера, как и изданный вариант. Так что представленное издание есть точная копия рукотворного гроссбуха. Почти век назад ( автор начал создавать книгу еще в форме своих дневников, «черных книг» в 1913 году) Карл Юнг вошел в стадию расставания с Зигмундом Фрейдом и психоаналитическим движением. Как следствие – психологический кризис, «состояние дезориентации» или, по мнению Мюрея Стайна, - психотический срыв длинною в 6 месяцев. Об этом периоде сам Юнг написал в шестой главе своих публичных воспоминаний. Дневники с описанием переживаний, «откровений и озарений» этого отрывка жизни были переработаны, отредактированы, дополнены картинами, и «изощренными» каллиграфическими письменами. Писал, точнее, рисовал буквы и иллюстрации материалов своего активного воображения Карл Юнг на протяжении 15 лет. Но однажды бросил. «На середине фразы». Текст не содержит никаких психологических терминов. В нем исключительно глубокие человеческие рефлексии, интерпретации, размышления, написанные обыденным языком. Карл Юнг не предполагал, что она будет предана огласке; о рукописи знали только очень близкие люди, а после смерти она хранилась в сейфе швейцарского банка Издатель,- американская фирма «W.W. Norton»,- поначалу вероятно сомневался в успехе своего предприятия и выпустил всего 5 тысяч экземпляров. Они были раскуплены, не дойдя до прилавков. Издатель повторил тираж, и он тоже был «расхватан» по дороге в магазин. Был произведен третий выпуск в 45 тысяч экземпляров, но и его ожидает участь предыдущих. (Сам Стайн – обладатель трех «Красных книг»). Языки- английский и немецкий. Над другими переводами работают. Стайн нашел ряд сочленений моментов реальной биографии Юнга и записей «Красной книги». Особенные даты – уход с поста президента психоаналитической ассоциации, оставление должности главного редактора журнала по психоанализу, прекращение преподавания в Цюрихе, начало Первой Мировой войны. Читатели могут теперь увидеть, как Карл Юнг переживал эти события, благодаря его рукотворному манускрипту. «Это личная библия Юнга», - считает Мюрей. Она и разбита на две части,- первый и второй тома,- как Ветхий и Новый заветы. Ее основная идея - принесение в жертву героя и героического вообще, как проживание жизни в ритме подражательства чужому образу. - Юнг хотел придать невероятно большое значение своим собственным внутренним образам, - почти цитирует «Красную книгу» Стайн. - Это следование за духом глубины. В книге вы найдете обычного человека в состоянии кризиса, погруженного в свой внутренний мир. Вы увидите размышления автора, его самоанализ в разных уровнях. Описательный слой населен такими фигурами как Филемон, Илия, Саломея. Здесь Юнг рассказывает, что он видит, с кем говорит, чему учится. На втором уровне Юнг пытается дать комментарии, объяснить, с чем он встретился. На следующем этаже – поэзия; Юнг создает гимны, песни, поэтические формы. И на последнем – картины, буквицы, иллюстрации персонажей снов, мандалы. Чем глубже сам Мюррей погружается в рассказ о собственно содержимом манускрипта, тем более он оставляет свой первоначальный лекторский тон. Гость становится торопливым, чуть краснеет лицом. На мизинце правой руки у него перстень, и он постукивает им все чаще о кафедру. Микрофон усиливает звук, аналитик вздрагивает и отдергивает руку. В конце переводчица,- сухощавая стеснительная женщина,- уже не успевает переводить доклад. Да, Стайн и не ждет ее, он охвачен воспоминаниями прочитанного и пережитого. Так и хочется сказать: «Да, вы азартны, господин аналитик!» Но Мюррей сам останавливает лекцию. Он смотрит на часы: -Ну, вот, полтора часа прошло, пожалуй, хватит на первый день. Стайн вздыхает, а слушатели, аплодируя, вываливают из душной аудитории в полутемный коридор института, на главной доске объявлений которого висит записка: «Требуются мужчины для экперимента». Похоже, об одном таком смельчаке только что был прочитан доклад.