о посуде

Это так страшно, что даже не получается задуматься на эту тему. Быть предметом, которым пользуются другие - ужасно!!!! Максимум на что я способна (из предметов) - так это представить себя курительной (любимой!) трубкой, которую хозяин (неприменно путешественник) берет с собой всюду и курит ее в разных уголках мира. ВСЕ НАПИСАННОЕ ВЫШЕ ПРОШУ СЧИТАТЬ МОИМ ЧАСТНЫМ МНЕНИЕМ, АКТУАЛЬНЫМ НА МОМЕНТ НАПИСАНИЯ ЭТИХ СЛОВ. МНЕНИЕ ЭТО НИКОМУ НЕ НАВЯЗЫВАЕТСЯ И АБСОЛЮТНОЙ ИСТИНОЙ НЕ СЧИТАЕТСЯ.

А мне сразу пришла в голову мысль о заварочном чайнике. Для меня это ритуал.

А ведь и точно, поглощение пищи - ритуал, и прежде всего в этом контексте и интересна посуда.

http://ec-dejavu.ru/v/Vesh.html#toporov Топоров В. "...Связь человека с вещью, разумеется, несомненна и не заслуживала бы здесь возвращения к ней, если бы сам характер этой связи в цивилизации XX в. не содержал в себе симптомов глубокой болезни. Вещь как представитель тварного мира воспринимается всё более и более как навсегда ушедшая из мира духовного и богооставленная, более того, как уже порвавшая связь в духе с таинством творения и через него со своим творцом, со всей сферой богочеловеческого. Отсюда — утверждение в современном мире потребительского и насильственного отношения к природе, отражающее тот сдвиг, который соотносится и с релятивизацией и механизацией вещи. Не случайно, что в предлагаемых проектах выхода из кризиса содержится и призыв к изменению отношения человека к вещи, к внесению в техническую цивилизацию фермента таинства (в этом отношении особое внимание обращается на Землю в ее животворящей функции), к выбору пути «восстания Духа во имя Земли», равно противопоставленного и тенденции к «пан-овеществлению» жизни и к безответственному экологизму, видящему свой идеал в возврате к исходной гармонии человека и природы..."

Не знаю, как это связано с "алхимической" кухней. Я давно пользуюсь такой арт-терапевтической методикой, как задание вообразить себя в качестве ("если б я был..., то это было бы...") и нарисовать то, что первое в голову пришло, на темы: "растение", "посуда", "оружие", "украшение". В плане самопознания очень емко и эффективно, людям обычно нравится и образуется психологический ресурс позитивного образа себя. Получается вполне правдоподобный глубинно-символический портрет личности, описывающий экзистенциальные, оральные, анальные и генитальные аспекты, если для краткости пользоваться фрейдистскими терминами. Особенности возникшего образа посуды, в первую очередь, связаны с тем, как человек обращается со своей эмоциональной сферой (например, способность и стиль контейнирования), в этом образе просвечивают тенденции экстра/интраверсии, особенности коммуникативного стиля, гендерной идентичности. Все четыре символа сложно толковать, и обычно я обращаю внимание, как перекликаются между собой все эти четыре аспекта.

Спасиб, Sorella. А то засомневалась, куды и чем занимается сестра

Вчера половина текста куда-то исчезла. Хотела попросить, если можно рассмотреть на примере образа посуды все перечисленное вами - экстра/интраверсии, особенности коммуникативного стиля, гендерной идентичности. Плиз.

Вот так представишься чайником и все про тебя всё узнают.... :-)))))

Да, уж, не думала, что можно так глубоко копнуть.

"Ощутимая вещественность тела-сосуда, чье внутреннее всегда остается темным и неизвестным — это реальность, в которой индивидуум переживает весь бессознательный мир инстинктов. Все начинается с элементарного переживания ребенком голода и жажды, которые, как все побуждения, каждая боль и каждый инстинкт, приходят изнутри, из тела-сосуда, чтобы тревожить его. И эго-сознание обычно расположено в голове, в которой воспринимаются чужеродные эффекты, возникающие изнутри тела-сосуда.
Архетипическое уравнение тела-сосуда имеет фундаментальное значение для понимания мифа и символизма, а также мировоззрения раннего человека. Его значимость не ограничена выходными зонами, которые превращают все, выходящее из тела в нечто «рожденное» - будь это рост волос или дыхание. Внутреннее тела-сосуда также имеет центральный символизм.
Внутреннее тела архетипически тождественно бессознательному, «месту» психических процессов, которые для человека происходят «в» нем и «во тьме», а последняя, как и ночь, является типичным символом бессознательного.
Символизм тела как сосуда, содержащего психику, жив также и в современном человеке. Мы также говорим о своей «сущности» («inwardness»), о мире «внутренних» ценностей и так далее, когда подразумеваем психические или духовные содержания, как если бы они содержались «в» нас, в нашем теле-сосуде, и как если бы они выходили «из» него. В реальности, однако, содержания коллективного бессознательного, например, в том же смысле «снаружи», как и мир объектов; мы можем расположить их равно «снаружи», «вверху», «внизу» или «внутри» нас. Потому с незапамятных времен человечество проецировало одну часть архетипического «внутреннего» мира на «небеса», а иную часть в «ад». Но несмотря на эти проекции, характерная связанность с образом тела-сосуда, «в» котором содержания живут, по-прежнему осталась.
Это отношение к телу-сосуду в особенности проявляется в двух формах. В первой внешнее переживается как мир-тело-сосуд — как, например, когда «бессознательное содержание», переживаемое в мифологическом восприятии как космическая сущность, бог, звезда, видится «в животе» небесной женщины. Тогда содержание, напр., воинственно-аффективный Нергал-Марс, которого мы обозначим как агрессивный импульс, в одно и то же время «снаружи», как звездная и космическая сущность, и «внутри», в животе небесной матери. Эта символически парадоксальная, двойственная природа проекции в точности соответствует психологической реальности, которую наше сознание формулирует, когда говорит о «коллективном», т.е. трансперсональном содержании, которое также внутри психики, а именно о коллективном бессознательном.
Ранний человек, сам того не осознавая, занимает положение в центре мира, откуда относит все к себе и себя ко всему, заполняя мир вокруг себя образами своего бессознательного. Вместе с этим он проецирует себя на три области внутренней поверхности мира-сосуда, который его окружает. Эти три области, в которых образы его бессознательного становятся видимы как образы мира, — это небеса над ним, земля, на которой он живет среди живых вещей и мир, который он переживает как темное пространство «под» ним, нижний мир, недра земли.
Тогда как первое соотнесение заключается в символе тела-сосуда, космически спроецированного на мир как на мир-тело-сосуд, второе, не менее важное, выражается в соотнесении определенных космических тел, направлений, созвездий, богов, демонов с областями и органами человеческого тела. Это соотнесение столь универсально для примитивного человека, что соответствие мир-тело можно рассматривать как закон примитивного мировоззрения".

Эрих Нойманн Великая Мать Глава четвертая Центральный символизм Женского