Подполье

Всю ночь снились светлые, счастливые сны. Первые ещё были пронизаны какой-то печалью, но я их не помню. Я встретил свою первую любовь (синее платье), и она, Таня, вроде была ко мне благосклонна, не дала однозначного ответа. Помню ощущение светлой грусти. Потом начались какие-то неприятности, я запомнил только конец: перед лицом неминуемой смерти (королева приказала казнить меня, сестру и Таню) появился мой любимый преподаватель (бывший) и провёл нас в секретное помещение сквозь стену (он снял зеркало) - оказывается, там давно обустроилось сопротивление. Тема подполья всплывает и в следующем сне. Я шёл по какому-то поручению сестры, в целом счастливый, и тут столкнулся со своим бывшим классным руководителем (здоровый толстый мужик). Это сделало меня безумно счастливым, я в шутку попросил его меня поносить (он мог без труда поднять меня одной рукой). После я узнал, что он после школы стал владельцем цирка, и там регулярно собираются выпускники. Я был поражён: всё это время почти у меня под боком (в том же районе), а я и не знал. Дальше помню смутно, много людей, все дружелюбные, от чувства безграничного счастья забыл, куда шёл и что мне строго наказали вернуться. И я точно помню, как кто-то сказал: "Здесь нет твоей мамы, разве не здорово? Единственное место, где нет твоей мамы". Всё казалось другим: мой лучший друг будто не замечал меня (он обычно выступал как защитник во снах и реале), и я понял: это не его среда, он сам тут не хозяин. Я повздорил с каким-то парнем в кожаной куртке, начал наезжать на него просто потому что МОГ, опьянел от неожиданной свободы, но вовремя осознал, как некрасиво себя веду и извинился. Они начали курить дурь, а я не знал, как надо правильно забивать трубку, и никто не бежал предлагать мне услуги. Надо было просить самому. Я высоко поднял трубку и громко спросил: "Кто поможет мне забить трубку?" И тот пацан в кожаной куртке, которого я обижал, отвечает: "Я". Были затем другие мелкие неурядицы, но они не могли омрачить моё безграничное счастье, тем более я мог любого попросить о помощи, они все отвечали равнодушным дружелюбием.