ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ОТКРОВЕНИЯ 12 От пророка народничества к мудрому старцу Несмотря на то, что после Первой мировой войны число амери¬канских и британских последователей Юнга неуклонно росло, его народническое (volkish) мировоззрение не ослабевало, а лишь уси¬ливалось. Швейцарские немцы и осевшие в Цюрихе немецкие эмиг¬ранты всегда прекрасно понимали закодированные метафоры, под которыми скрывался расизм и арийский мистицизм, синкретизированный Юнгом с великой языческой установкой эллинистического мира. Они не сомневались, что Юнг лишь подтвердил историческую преемственность духовного гения арийской расы. Таковой, по их мнению, являлась золотая нить тайных традиций, идущая от изна¬чальной Urreligion всех человеческих существ, поклонявшихся солнцу и звездам, и связывающая иранцев и индусов, мистериальные культы греков и римлян, гностиков и алхимиков, масонов и розенкрейцеров с ними самими — последователями Юнга, прошед¬шими анализ. Они понимали Юнга-народника, говорившего о том, что духовность человека должна быть укоренена в его крови и почве, о том, что нельзя принимать сладостные яды, предлагаемые инозем¬ными богами, а так же о том, что следует искать бога внутри себя. Они понимали, что только таким путем они смогут достичь пикового состояния, в котором сможет произойти высвобождение духовной мощи Народа (Volk). Согласно этому аргументу, евреи были цивилизованы не менее чем за две тысячи лет до того как в 9 в. н. э. христианские миссио¬неры изуродовали духовную жизнь древних германцев, но как раз эта самая цивилизация и лишила их надежды на духовное искупле¬ние. В немецкой культуре рубежа столетий высказывание "евреи были цивилизованы" означало, что на них лежит печать вырожде¬ния. По мнению Юнга (которое было общепринятым), беспочвен¬ность вечно странствующих евреев и их длящаяся тысячелетиями оторванность от духовных красот природы сделали их биологически и психологически отличными от арийцев. Помимо всего прочего, не было никаких свидетельств в пользу того, что в эпоху эллинизма у евреев существовал собственный мистериальный культ. К тому же в рамках иудаизма отсутствует обещание возрождения, перерожде¬ния или искупления. По этой причине Юнг в течении многих лет не давал представителям еврейской национальности проникать в свой внутренний круг или практиковать под его именем. Такого рода пациентов он отсылал к Зигмунду Фрейду или другим еврейским психоаналитикам. Юнговская аналитическая психология давала путь к искуплению лишь тем, у кого имелась арийская наследствен¬ность. (Тот факт, что Юнг стал призывать врачей еврейской наци¬ональности практиковать под его именем лишь с подъемом нацио¬нал-социализма, выглядит весьма парадоксально, но, с другой сто¬роны, это вполне согласуется с его оппозиционным отношением к господствующим авторитетам.) Юнг преподносил эти воззрения своим британским и американс¬ким последователям в качестве универсальных идей. Невзирая на культуру и историю, а часто — и на язык, они с готовностью ему верили и делают это и по сей день. В ходе последующих десятиле¬тий, его последователи выхватили этот пучок исконно немецких идей и стали распространять их по всему миру, абсолютно не заду¬мываясь о том специфическом историческом контексте, в котором они произросли. Оказавшись оторванными от своих корней, юнгов-ские идеи и связанный с ними расистский и арийский мистицизм повлияли на их собственные жизни. Как показал социолог Хайнц Гесс, эти идеи нашли отзвук не только в национал-социализме и в фашистской философии как таковой, но и в современном оккультистском и "New Age" мышлении1. В письме к Оскару Шмитцу (писателю и юнговскому ученику, который в 1922 г. показал работы Юнга графу Герману Кайзерлингу) от 26 мая 1923 г. Юнг назвал христианство (семитскую религию) "чужеродным растением", насильно привитым древним "германс¬ким племенам". В данном письме Юнг говорил о себе как о члене этих племен. "Боги были срублены, подобно дубам Вотана", — причитал он, — "а на оставшихся пнях было привито совершенно инородное христианство, порожденное монотеизмом, достигшим значительно более высокого культурного уровня. Германский чело¬век и по сей день страдает от этого изуверства". Юнг сказал Шмит¬цу, что он уже не один год трудится над разрешением этой пробле¬мы: "Мы должны раскопать в себе первобытного человека, ибо лишь в результате конфликта между цивилизованным человеком и гер¬манским варваром может произойти то, в чем мы нуждаемся: новое переживание Бога"2. Юнг написал это письмо с тем, чтобы побудить Шмитца и его коллег по кайзерлинговской "Школе мудрости" не уходить полностью в азиатские духовные практики (такие как йога), поскольку последние не были укоренены в арийской тради¬ции. Это письмо удивительно похоже на те проникнутые духом на¬роднической (Volkish) философии письма, которые Юнг слал Джоан Корри и Констанции Лонг. Проникновение подобных идей в работы зарубежных последова¬телей Юнга может быть прослежено на примере книги Беатрис Хинкль. На самом деле, начиная с 1915 г., Хинкль исчезла с цю¬рихской сцены, но она видела Юнга на семинаре в Шеннен Коув и была осведомлена о его идеях о коллективном бессознательном и его богах (архетипах). Она была абсолютно убеждена в существо¬вании в бессознательном разуме наследственного расового или ар¬хаического слоя, который то и дело проступал в сновидениях или психотических симптомах ее пациентов. И, точно как ее учил Юнг, архаические слои бессознательного наиболее явно прорывались в их художественных произведениях. Поскольку наши предки покло¬нялись солнцу, то и глубочайшие слои бессознательного ее пациен¬тов продуцировали религиозные символы солярного характера. В своей книге 1923 г. "Вос-Создание Индивида" Хинкль воспроизвела две иллюстрации, свидетельствующие именно об этом. Одной из них является "бессознательный рисунок, выполненный современным мужчиной, никогда дотоле не пытавшимся рисовать''^. Второй ри¬сунок принадлежит женщине и является, по словам Хинкль, "столь же архаичным". Общей примечательной особенностью обоих рисун¬ков является то, что они изображают "архаическое поклонение со¬лнцу". На обоих рисунках на заднем плане виден некий индивид, обращенный к солнцу: его руки протянуты в молящей Y-образной форме по направлению к пылающему на линии горизонта светилу. Хотя Хинкль была уверена в том, что это является убедительным свидетельством в пользу того, что она натолкнулась на глубочайшие и наиболее надличностные слои коллективного бессознательного своих пациентов, последние, на самом деле, просто воспроизводили известные и имевшие повсеместное распространение изображения арийского Lichtgeber (молящегося свету), принадлежащие Фидасу. Хинкль допустила ту же самую ошибку, что и ее учитель: она не учла наличие у пациентов их собственных "скрытых воспоминаний" и поспешно стала давать космическую интерпретацию психологи¬ческому материалу. Основным компонентом юнговского способа мышления была уве¬ренность в том, что почва, на которой стоит человек, почва, пропитанная кровью поколений людей, живших на ней до него, способна быть определяющим фактором не только для его души, но и для особенностей его физического строения. Данное ламаркианское представление пользовалось огромной популярностью в немецкой науке на рубеже столетий и оно по-прежнему живо в сочинениях Юнга. В 1925 г. он провел в Нью-Йорке семинар для группы своих последователей, в ходе которого высказывал подобные идеи. Со¬гласно заметкам Эстер Хардинг, Юнг "говорил о расовой психоло¬гии и рассказал немало интересных вещей о предках, о том, как они были связаны с землей. В подтверждение этого он рассказал об изменениях в строении черепа у людей в США и в Австралии"4. Юнг развил эту мысль весной 1925 г. в Цюрихе, где в ходе семинара по аналитической психологии дал краткое описание "геологии лич¬ности "5. Именно на этом семинаре Юнг впервые публично признал¬ся о своих внутренних видениях и опытах самообожествления. Его откровения способствовали вспышке культа личности, длящегося и по сей день. "Нет никаких сомнений в том, что он является пророком" В числе наиболее значительных американских последователей Юнга, попавших в орбиту его влияния в 1925-1926 гг., были Крис¬тиана Морган и Генри Мюррей. В тридцатые и сороковые годы они были любовниками и — одновременно — сотрудниками по Гарвар¬ду, где они совместно создали знаменитый тест, известный как "Те¬матический тест восприятия", который используется и в наши дни. Юнг был пленен Кристианой Морган — высоко интеллигентной и художественно одаренной женщиной, являвшейся, как и Фанни Боудич Кац, дочерью бостонского жреца науки. Она также была мастером юнговских техник визионарного транса — той самой ма¬гической процедуры, которая называлась активным воображением. Морган не только оставила нам дневники с описанием анализа, ко¬торый она проходила в 1925-1926 гг., но также и создала вероятно самую лучшую из всех "лучуарных книг" или "библий", оставлен¬ных нам юнговскими апостолами. На самом первом рисунке в ее переплетенной в кожу иллюстри¬рованной рукописи видений изображена пятиконечная звезда с пы¬лающим солнцем в центре. "Молчи и знай, что я — Бог", — напи¬сала Морган под этим народническим (Volkish) изображением "бога внутри" в качестве солнца или звезды. У Юнга аналогичный образ внутренней самости имеется на созданном им в 1916 г. рисунке мандалы с львиноголовым богом Абраксасом. Позднее, когда Морган и Мюррей построили в Массачусетсе свою собственную "Башню", переполненную фресками, изображающими пантеон их личных богов, высшим из них оказался бог по имени Хола — золотой сол¬нечный символ, находившийся под сводом их сакральной обители. Для описания смысла и личного значения каждого из созданных ими божеств Морган вела специальную красную тетрадь, озаглав¬ленную: "Боги и их Изображение в Доме"6. Из ее записей об анализе мы узнаем не только о том, что Юнг продолжал выражать свое намерение быть лидером нового религи¬озного движения по искуплению мира ("нового ордена", как назы¬вал его сам Юнг), но также и о том, что подобное духовное возрож¬дение явно уходило своими корнями в немецкую романтическую натурфилософию и в имевшие для него огромное значение народни¬ческие (Volkish) верования. К своему дневнику за 1925 г. Морган приложила отпечатанную копию письма, посланного ею Мюррею: А теперь я хочу написать тебе о Юнге, хотя, признаюсь, мои мысли о нем достаточно сложны. Как ты сказал, в нем на самом деле пылает подлинный огонь.... Вызывает восхищение его молчаливое отрицание христианской установки. (Отрицание — не совсем точное слово, скорее речь идет об игнорировании)... Вот чем он значим для меня: Он определенно достиг новой установки. Он искренне пытается идти новым путем. Нет никаких сомнений в том, что он является пророком... Он говорит: "Бывают такие ситуации, когда вы оказываетесь в нехоженой пустыне. До вас там не ступала нога человека. Вы прокладываете путь, которым пойдет новый орден. Если вы слабы, то объединитесь с обществом и скажете: 'Да, я верю в то, во что верите вы.' А если вы сильны, то станете искать новый путь. Вы можете в этом преуспеть, можете потерпеть неудачу, но в любом случае вы будете иметь дело с жизнью. Вы будете бороться за новую реальность"7. Однажды, после того как Морган приснилось, что она стояла на коленях перед Христом, но затем покинула его, последовав за аме¬риканским индейцем и быком, Юнг сказал ей: "Христос — это ве¬ликая фигура и все мы воздаем ему должное, однако, он больше не является для нас источником жизни. Я часто подумывал о том, что можно было бы принять Христа и Католическую Церковь за ее красоту, но вскоре понял, что это означало бы мое умерщвление (пускай и в красивой форме), а жизнь минула бы меня стороной"8. В своих дневниках за июнь и июль 1926 г. Морган записывала свои сны красными чернилами, а под ними бегло дописывала чер¬ным цветом те ассоциации, которые они вызывали у Юнга во время аналитических сеансов с ней. Однажды ночью — после "дионисий-ского вечера" 9 июня 1926 г. — ей приснились две няньки, одна из которых сказала ей: "Да, ты должно быть еврейка, ведь у тебя два еврейских отца". Хотя Морган и не была еврейкой, тем не менее за несколько лет до того как она встретилась с Генри Мюрреем у нее была краткосрочная, но весьма значимая связь с Хаимом Вейцманом и это дало Юнгу основание для интерпретации. Во время своего аналитического сеанса, произошедшего 11 июня 1926 г., Морган записала следующие замечания Юнга: Слуги являются вашими подчиненными функциями или подчинен¬ной самостью__ Вы обращаетесь с ними, словно они младенцы. Два еврейских отца — это Христос и Вейцман. Евреи проникают в ваше бессознательное через пробоину, а пробоина эта образова¬лась из-за того, что у нас нет никакой религии, предназначенной для нашей животной природы — нашей природообразующей са¬мости. Евреи приручили свои инстинкты — они не такие дикари как мы — поэтому ваша подчиненная животная самость говорит — ты являешься еврейкой — ты оторвалась от природы — вернись к земле — источнику жизни9. Позднее, во время сеанса, состоявшегося 25 июня 1926 г., Юнг сказал Морган: "Сексуальность является необходимым условием духовности — одно не может существовать без другого"10. После того как Юнг дал Морган этот совет, а также сознался Генри Мюррею в своей связи с Тони Вольф, эти двое американцев вступили во внебрачные отношения, длившиеся потом не одно десятилетие. По¬лигамия высвободила таившиеся в них архаические энергии, за что они всю оставшуюся жизнь были безмерно благодарны Юнгу. Во время магических ритуалов, совершавшихся ими в собственной "Башне", они воздавали ему особую хвалу за то, что он обучил их "трансформирующей силе трансов" и за его прозрения относительно сексуальной природы человечества, в частности — за его концепции анимы и анимуса. Для описания этих ритуалов Морган делала спе¬циальные иллюстрирации. Находясь в середине двадцатых годов вместе с Юнгом, Морган и Мюррей сознательно считали, что они являются свидетелями рож¬дения новой политеистической религии, предоставляющей переживание мистерий в форме видений языческих богов античности. "Кто он на самом деле — христианин или нет?" — таким вопросом зада¬вался Мюррей вскоре после прибытия в Цюрих. "Когда я впервые увидел его в 1925 г., у меня было такое впечатление, словно хрис¬тианство его не затронуло вообще, словно он просто прошел мимо него и занят созданием, с позволения сказать, своего рода религии архетипов"11. Анализ у Юнга продолжал служить посвящением в мистерии — такого мнения придерживались и все остальные, кто находился в Цюрихе во второй половине двадцатых годов. Одним из таких пациентов был Эрнест Хармс. Хармс участвовал в юнговских исследованиях с 1919 по 1922 г. и тот провел с ним несколько аналитических сеансов. Он покинул Цюрих, преследуя другие цели, но затем (в 1929 г.) снова оказался в цюрихском ок¬ружении Юнга. "Атмосфера вокруг Юнга изменилась", — вспоми¬нал он впоследствии. "Я все чаще видел психологическое развитие. Посредством посвящения, направленного непосредственно на здо¬ровое развитие психе и рассматриваемого в качестве трансформации в духе древних мистерий, удавалось преодолевать то, что в книгах прежних лет считалось столь затруднительным — патологический аспект"12. Уверившись в своей роли пророка, лидера неоязыческого религиозного движения и верховного жреца в своих собственных мистериях, Юнг больше не испытывал необходимости скрывать от остальных свою подлинную программу, которую он прежде излагал лишь путем маскировки своих замечаний о духовности под христи¬анские метафоры. Вскоре Юнг перестал испытывать необходимость следовать тре¬бованиям исторической или фактологической правды. Для него более важным стал миф. Основой для принятия решений стали интуиция и чувство, а не рациональное мышление. Если рассказ помогал кому-либо прибли¬зиться к эмоциональному переживанию трансцендентного бытия или "бога внутри", Юнга уже совершенно не волновало, был ли этот рассказ "правдивым" с исторической точки зрения. Имел значение лишь тот магический эффект, который усиливал у других веру в трансцендентное царство богов и предков, которое Юнг называл коллективным бессознательным. А чем сильнее Юнг верил в свою пророческую роль, тем реши¬тельнее он изменял исторические факты в угоду своим собственным целям. В 1931 г. вышла в свет книга Юнга Seelenprobleme der Gegenwart, в которой содержалось его эссе "Die Struktur der Seele"13. В нем Юнг далеко не в первый раз упомянул о случае находившегося на стационарном лечении психотического пациента "Э.Швайцера" (ро¬дившегося в 1862 г.), у которого были бреды и галлюцинации сле¬дующего содержания: большой фаллос свешивался с солнца и от качания этого фаллоса возникал ветер. Юнг впервые упомянул об этом пациенте в 1911 г. — в первой части Wandlungen und Symbole der Libido. Но и позднее (даже в данном в 1959 г. телевизионном интервью для ВВС) он продолжал ссылаться на него как на тот самый случай, который убедил его в реальности коллективного бес¬сознательного14. В 1911 г. Юнг сказал, что лечащим врачом этого пациента был его молодой ассистент Иоганн Якоб Хонеггер. "Хонеггер открыл у одного душевнобольного (paranoide Demenz) следующую безумную идею...", — написал тогда Юнг15. Весной 1911 г. Хонеггер внезапно покончил жизнь самоубийством. Поскольку к 1930 г. с момента его смерти минуло уже почти двадцать лет и после него не осталось никаких наследников, способных высказать недовольство, Юнг по¬думал, что никто не возразит против устранения Хонеггера из истории, и приписал эту заслугу себе. Он поступил следующим образом. Начиная с 1930 г. Юнг стал намеренно изменять важные даты, касающиеся случая Швайцера. Хонеггер начал работать в Бурх-гельцли под руководством Юнга в 1909 г. Именно с этого момента (никак не раньше) Хонеггер получил возможность собирать данные о симптомах своего психотического пациента. Однако впоследствии Юнг заявил, что он сам получил подобную информацию уже в 1906 г.16. Чем обусловлена данная перемена? Юнг должно быть осознал (правда, с большим запозданием), что допустил ужасную ошибку, и поэтому солгал, чтобы хоть как-то ее скрыть. Он предполагал, что в грядущие годы это никого особо не будет заботить и его вряд ли смогут уличить во лжи. А ошибка эта касается его примечатель¬ных высказываний о сходстве, имеющемся между галлюцинациями с солнечным фаллосом и отрывком из Греческого Магического Па¬пируса, рассматривавшегося им в качестве подлинной выдержки из ритуалов, разыгрывавшихся в ходе митраических мистерий. В пер- воначальном сообщении 1911 г. Юнг высказался весьма осторожно: "Это странное безумие долго оставалось мне непонятным, пока я не познакомился с видениями Литургии Митры"17. Затем Юнг проци¬тировал своим читателям отрывок из Литургии Митры, взятый им из книги Мида под названием "Митраический ритуал" (1907 г.)18. Шли годы. Юнг вновь и вновь подробно пересказывал историю о человеке, видевшем солнечный фаллос (в наши дни в англоязыч¬ном мире его называют "the Solar Phallus Man"). Видимо в его рассказах присутствовали некоторые приукрашивания, которые, в конечном итоге, проникли и в его более поздние сочинения. То была волшебная история, которая убедила (и продолжает убеждать) мно¬гих людей в том, что существует неустранимое свидетельство в пол¬ьзу существования коллективного бессознательного. Согласно юн-говскому рассказу солнечно-фаллический материал не мог быть из¬вестен Швайцеру поскольку: (а) он лечился в стационаре, (б) он не был ученым, и (в) Литургия Митры была впервые напечатана лишь в 1910 г., т.е. через год после того как этот материал был обнаружен у пациента. Начиная с 1930 г. в своих печатных работах и в интервью Юнг утверждал, что Литургия Митры была впервые опубликована в 1910 г. — в книге Альбрехта Дитриха под названием Eine Mithrasliturgie^. Он забыл о книге Мида, которая, в свою очередь, базировалась на первом издании Eine Mithrasliturgie Дит¬риха, вышедшем в свет в 1903 г. В сноске, сделанной редакторами Collected Works Юнга, признается, что впоследствии Юнг узнал, что первое издание вышло в 1903 г., но тут же делается оправды¬вающее его добавление: "Пациент, однако, был помещен в клинику еще за несколько лет до 1903 г"20. Возможно так и было, но это не объясняет, почему Юнг так никогда и не устранил свою "ошибку" и почему он до самого конца своей жизни продолжал настаивать на том, что Литургия Митры впервые появилась в печати в 1910 г. Перемещение даты своей встречи с Швайцером на три года назад (на 1906 г.) позволило Юнгу утверждать, что сам он обнаружил этот материал у пациента как минимум за год до появления книги Мида (1907 г.). Однако следует прочитать первое издание Wand-lungen (1912 г.) или перевод, сделанный Беатрис Хинкль и несоот¬ветствие станет очевидным.* ( К счастью, русскому читателю нет нужды разыскивать эти старинные зарубежные издания данной книги Юнга. В отличие от своих англоязычных коллег, знакомых с ней в основном по переработанной версии, представлен¬ной в Collected Works Юнга под новым названием ("Символы трансфор¬мации"), мы имеем в своем распоряжении перевод, выполненный еще в тридцатые годы русскими эмигрантами в Швейцарии на основании ориги¬нального текста и переизданный без каких-либо существенных изменений в Санкт-Петербурге в 1994 г. под старым названием — "Либидо, его метаморфозы и символы". Юнг просто изменил факты в угоду своей истории. Так и хочется сострить: "в очередной раз наша традиционная неповоротливость взяла верх над неумеренной западной прыткостью". — Прим. перев.) Оправдывая Юнга, редакторы его Collected Works пытались от его имени устранить аргумент, согласно которому источником этого солярно-фаллического образа вполне могла оказаться криптомнезия (скрытые личные воспоминания). Однако восточные философии и западные оккультные традиции стали вполне доступны западной цивилизации благодаря могучей издательской машине, запущенной Теософским Издательским Обществом еще в конце восьмидесятых годов прошлого века21. Эти теософские журналы и книги имели широкое распростране¬ние в Западной Европе и в Северной Америке. Любой человек мог найти их в газетных киосках, книжных лавках или в библиотеках, особенно в библиотеках местных филиалов Теософского Общества. Даже пациент, проходящий стационарное лечение, мог раздобыть теософский журнал и заглотнуть оттуда изрядную дозу оккультист-ских интерпретаций новейших научных исследований по поводу Греческого Магического Папируса (включая и Литургию Митры), эллинистических мистериальных культов, греко-римского поли¬теизма, зороастризма, буддизма, джайнизма, индуизма, ислама, не¬оплатонизма, египетской магии и религии, новозаветных Евангелий и апокрифов, идей гностиков, герметизма, алхимии, сведенборгиан-ства, паранормальных явлений, астрологических предсказаний, спиритизма, вегетарианства и особенно реинкарнации (и это далеко не полный перечень обсуждавшихся тем!). Достаточно велика веро¬ятность того, что пациент Хонеггера (как и любой другой человек, интересовавшийся духовностью) мог ознакомиться с подобными публикациями. Материала, поставлявшегося мириадами публика¬ций Теософского общества, было более чем достаточно для того, чтобы наполнить любое индивидуальное бессознательное опреде¬ленного рода мифологическим содержанием, которое, по словам Юнга и его сотрудников, шло из источников, находящихся вне от¬дельной личности. Большинство пациентов, пришедших к Юнгу после 1913 г., перед этим уже побывали под влиянием теософии, антропософии, сведен-боргианства, спиритизма и других нетрадиционных духовных традиций. Они знали о повышенном интересе Юнга к духовности еще перед тем, как решили отправиться в длительное путешествие в Цюрих. В этом смысле можно сказать, что Юнг при сборе фактов, свидетельствующих в пользу существования коллективного бессо¬знательного, пользовался очень нерепрезентативной выборкой, сплошь состоявшей из заинтересованных и пристрастных лиц. Юнг об этом знал и, так же как и в случае с "солярно-фалличес-ким мужчиной", вполне осознанно лгал на этот счет. Я осознаю, что слово "ложь" звучит весьма резко, но для обозначения характера его действий я просто не могу подыскать ничего более подходящего. Это не просто одна или две ошибки, а пример умышленного иска¬жения фактов. Например, в 1950 г. Юнг опубликовал расширенную и переработанную версию доклада, прочитанного им на конферен¬ции общества "Эранос", прошедшей в 1933 г. в Асконе. В новой версии, озаглавленной "Zur Empirie des Individuationsprozesses" (в английском переводе — "Исследование процесса индивидуации"), Юнг изложил случай незамужней пациентки из Америки, которая, по его словам, проходила у него лечение в 1928 г., когда ей было пятьдесят пять лет. Он признал, что она "была исключительно раз¬вита и обладала живым складом ума". К тому же она была дочерью "выдающегося отца". В остальном информация, даваемая Юнгом об этой пациентке, весьма скупа. Она прибыла в Цюрих и в соот¬ветствии с установившимся режимом начала делать изображения своих видений и снов. Данная статья Юнга должна была проде¬монстрировать наличие индийских (арийских) мандал и других сим¬волов, все из которых имеют параллели в алхимической системе образов. С присущей ему безапелляционностью Юнг заверил своих читателей в том, что "все эти идеи и выводы были неизвестны моей пациентке" и что "не могло быть и речи о моем непреднамеренном инфицировании ее алхимическими идеями".*( C.G.Jung, "A Study in the Process of Individuation", CW 9, i, par. 542. [Русский перевод дан по изданию: К.Г.Юнг, "Исследование процесса индивидуации" (перевод В.Кушакова) в: К.Г.Юнг, "Тэвистокские лек¬ции". - М., Рефл-бук, К., Ваклер, 1998. - с. 213, 225].) Это утверждение вызывает сомнения. Прежде всего, имеются де¬сятки письменных сообщений о том, что во время аналитических сеансов Юнг имел обыкновение показывать своим пациентам ил¬люстрации из различных книг (в том числе и из своей собственной "Красной Книги"). Во-вторых, нам известно, что этой американской пациенткой была не кто иная, как Кристина Манн, которая приеха¬ла к Юнгу уже будучи хорошо знакомой не только с его собственными сочинениями, но и с работами Эммануэля Сведенборга и дру¬гими оккультными идеями, включая алхимик>23. И вновь то же самое: чем старше становился Юнг, тем меньше он заботился об исторической правде или фактах. Что же заставило Юнга встать на этот путь? Почему в тех редких случаях, когда он оказывался в затруднительном положении, он начинал лгать? Бесспорно, будучи гением, внесшим столь значи¬тельный вклад в теорию и практику психотерапии, как его теория комплексов и ранние идеи о психологических типах, он был настоль¬ко убежден в реальности коллективного бессознательного, что во имя этой идеи готов был даже и солгать. Для него она была альфой и омегой, подлинным ключом ко всем тайнам и значениям. Прежняя история пациентки или ее личные проблемы были по его словам "детской работой", которую были в состоянии выполнить и его со¬трудники. А Юнгу хотелось лишь одного: посредством изучения видений и снов своих пациентов постоянно поддерживать свою веру в коллективное бессознательное. Надо признать, было немало таких, кто заявлял, что эти совершаемые совместно с Юнгом дикие скачки по просторам мифологического символизма на самом деле имели для них терапевтический эффект. Это якобы помогало ста¬новлению их индивидуальности, делало их мирское житие более интересным и даже важным с космической точки зрения. Юнговская одержимость коллективным бессознательным (иногда приводившая к искажению фактов) была очевидна для многих людей, окружавших его. В интервью, данном в 1969 г., Майкл Фордхам, являвшийся начиная с тридцатых годов наиболее извест¬ным юнгианским аналитиком в Англии, сообщил следующий впе¬чатляющий эпизод. Он рассказал о том, как однажды при происхо¬дившем во время обеденного приема обсуждении детских снов Эмма Юнг в присутствии посторонних напала на своего мужа именно по данному вопросу. '"Ты ведь и сам прекрасно знаешь, что человек становится для тебя хоть сколько-нибудь интересным лишь в том случае, если он демонстрирует какие-то свойства коллективного бес¬сознательного', — сказала она. Это поставило Юнга на место. После этого он умолк", -— сказал Фордхам24. А другие были менее дипломатичны. Джон Лайярд (британский антрополог, обучавшийся у Юнга в Цюрихе) вспоминал о том, как ему довелось читать одну из тех обильно иллюстрированных исто¬рий о человеке, в снах которого обнаружился алхимический симво¬лизм. Как и многие другие пациенты Юнга, Лайярд поначалу дове¬рял своему учителю. Он хотел, чтобы после прочтения [описания данного случая] со¬здавалось впечатление, что все это произошло спонтанно, без какой-либо специальной подготовки, так сказать "независимо от каких-либо аналитических или психологических взаимоотноше¬ний". Мне это показалось уж слишком экстраординарным, но я продолжал ему верить, покуда не узнал, что тот самый мужчина, у которого Юнг обнаружил целых сорок архетипов, в течение всего этого периода проходил анализ у [юнгианского аналитика] Эрны Розенбаум. Это оказалось частью фальсификации данных, производившейся Юнгом для подтверждения тезиса о том, что коллективное бессознательное является независимым от личных Жене Намеш, проинтервьюировавшая Фордхама и Лайярда и еще более ста сорока людей для Проекта по биографическим архивам К. Г.Юнга, в одном из своих собственных интервью призналась в следующем: "Меня постоянно приводило в ужас отсутствие в юн-гианских сочинениях (включая и сочинения самого Юнга) истори¬ческой информации — имеется в виду историческая информация личного плана"26. Судя по всему, кроме Фордхама и Лайярда почти никто из интервьюируемых не разделял с Намеш возникшие у нее сомнения. Для подавляющего большинства опрошенных юнговский неисторический подход представлял собой панацею. Юнг дал им возможность сбежать из истории (личной истории) в мистерию. Вот почему этот свой путь к Юнгу они ставили превыше всего. "Работая с ним, я никогда не ощущала никакого отрицания истории", — сказала Ирэн Шампернон, начавшая анализироваться у Юнга в 1936 г. Он просто помогал человеку в ней не застревать. Произошедшее с вами — это не просто ваша история, а все те отклики, которые вызывает у вас эта самая ваша история. О, у меня было ощуще¬ние.. . словно я поднялась над мелочной жизнью и перешла в некое состояние, исполненное достоинства и духовных возможностей. Мелким проблемам, которые с точки зрения личной истории вроде бы и не такие мелкие, противостояла величественная панорама коллективной истории или жизни как таковой, или, если угодно — Бога. За это я, безусловно, благодарна ему больше всего. Он вос¬становил во мне связь с религиозной жизнью — прежде потеряв¬шей для меня всякое значение27. Однако принимая во внимание политический климат, царивший в германской Европе в тридцатые годы, нетрудно понять в сколь зыбкую трясину заводило Юнга отсутствие у него исторического сознания, равно как и тот факт, что в паре "вера в возможности мифа/рассуждение, основанное на фактах" он отдавал предпочте¬ние первому члену. "Он недолгое время верил, что у нацизма имеются потенциалы" Вероятно наиболее болезненной темой (как для юнгианцев, так и для неюнгианцев) является подозрение о связи Юнга с национал-социалистами. Желая поправить его репутацию, Жене Намеш спе¬циально спрашивала почти у всех своих собеседников (знавших Юнга в тридцатые и сороковые годы) о его отношении к евреям и национал-социализму, а также о его возможной связи с нацистами. В большинстве своем последователи Юнга оправдывали своего учи¬теля. Некоторые уклонялись от ответа. А истина, естественно, на¬ходится где-то посередине. Народническое (Volkish) мировоззрение Юнга и его любовь к языческому символизму и мифологии способствовали тому, что на первых порах национал-социалистское движение в Германии пока¬залось ему вполне привлекательным. Национал-социалисты сконст¬руировали свою идеологию из элементов немецкого народнического (Volkish) мышления, пользовавшегося огромной популярностью у нескольких поколений представителей образованного среднего класса. Из оккультизма и арийского мистицизма они почерпнули свой солярный символизм. В центре национал-социалистского флага имеется белый солнечный диск или мандала, внутри которой расположен другой солярный символ: Hakenkreutz или свастика — символ вечного возвращения и способности к перерождению. Солн¬це являлось могущественным природным символом и национал-со¬циалисты нередко расцвечивали свою риторику ссылками на связь солнечной мощи с Народом (Volk)28. Национал-социалисты воспользовались руническими символами и при разработке специаль¬ных эмблем для различных политических и военных организаций. Юнга всегда интересовало духовное перерождение арийской расы. Он искал пути для восстановления "архаического человека" или "немецкого варвара" внутри представителей своего племени. Как и Хьюстон Стюарт Чемберлен, он считал, что в расовом отно¬шении ближе всего к немцам, швейцарцам и австрийцам стоят ан¬гличане. А политика сама по себе его интересовала мало. Он мог быть немецким народником и вероятно антисемитом, но нет никаких свидетельств о том, что он когда-либо был нацистом. Но это еще не говорит о том, что он противостоял нацистам. Вильгельм Биттер (основатель Штуттгартского института психоте¬рапии), проходивший анализ у Юнга в тридцатые годы, заметил, сколь парадоксальными были установки и поступки Юнга в период правления нацистов. "Фрейдистам, причем не обязательно еврейс¬кого происхождения, ничего не стоит сказать, что Юнг был нацис¬том", — сказал он Намеш в сентябре 1970 г. "Но подобное утверж¬дение является некорректным. Да, он недолгое время верил, что у нацизма имеются потенциалы, и благоволил к нему. Он говорил о еврейской психологии, но не в антисемитском ключе. Его лучшими учениками были евреи: Эрих Нойманн, Герхард Адлер... и Якоби — все они являются евреями". Однако ранее Биттер отмечал, что в 1933 и 1934 гг. в юнговском окружении присутствовала сильная симпатия к нацистам. Это заинтриговало Намеш и она решила его расспросить об этом поподробнее. Ж.Н.: Вы ведь говорили, что в 1934 г. Юнг и некоторые его уче¬ники стали нацистами. Могли бы вы это с уверенностью подтвердить? В.Б.: 1933 г., да. Ж.Н.: Что он стал нацистом? В.Б.: Юнг? Ну не нацистом в буквальном смысле слова Как пытается доказать Биттер, Юнга в первую очередь интересо¬вала духовная ревитализация германских народов. "Он размышлял о возрождении — о возрождении в хорошем смысле", — сказал Биттер29. Многие другие, подобно Биттеру, считали, что фатальным недостатком Юнга была его склонность все "психологизировать", не учитывая при этом тех политических изменений, которые проис¬ходили в реальной Германии. После того, как в течении почти что двадцати лет немецкие средства информации практически не заме¬чали его существования, в 1933, 1934 и 1935 годах Юнг внезапно обрел совершенно беспрецедентную популярность к северу от швей¬царской границы. Немецкие ученые с невиданной прежде настойчи¬востью искали его расположения. Он проводил семинары в Берлине и читал лекции в других немецких городах. Согласно Иоланде Якоби, являвшейся в тридцатые годы одной из его ближайших пос¬ледовательниц, "его представление [о нацистском движении] состо¬яло в том, что подобный хаос рождает нечто положительное или ценное. Таким образом, можно сказать, что германское движение он рассматривал в качестве хаотического состояния, предшествую¬щего рождению нового мира. Относительно его ответа на ее письмо, в котором она выразила свои сомнения насчет опасностей нацизма, Якоби сказала: "Он ответил мне: 'Раскройте свои глаза. Вы не мо¬жете отвергнуть зло, ибо оно является носителем света'. Люци¬фер — это носитель света. Поймите, таково было его убеждение. Это свидетельствует о том, что он не видел и не понимал внешнего мира. Для него [нацистское движение] было внутренним событием, которое следовало воспринимать в качестве предварительного пси¬хологического условия для возрождения"30. Весной 1936 г. появилось знаменитое эссе Юнга о Вотане31. Как он не раз утверждал впоследствии, именно в нем он впервые выра¬зил сомнение по поводу перегибов, допускаемых немцами. Однако, в то же самое время, он подтвердил свою уверенность в том, что Германия одержима Вотаном — подлинным богом немцев, и проб¬лема лишь в том, что слишком многие из них этого не осознают. Он сказал, что их неведение о произошедшем в двадцатом веке возрож¬дении этого языческого бога и было причиной их "одержимости". Как только немцы смогут осознать своего бога, они сразу же смогут найти свой путь к подлинному духовному возрождению. Юнг снова просто психологизировал политическую проблему. По поводу антисемитизма и у самой Якоби нет однозначной точки зрения. С одной стороны, она защищает Юнга от подобных обви¬нений, ссылаясь на свою длительную дружбу с ним и на невинность его народнических (Volkish) идей о различиях между цивилизован¬ными евреями и варварами-немцами. "Вы же знаете, что ваши пред¬ки были врачами, священниками и учеными уже шесть тысяч лет назад, тогда как мои предки еще тысячу лет назад бегали нагишом (лишь слегка прикрытые звериными шкурами) по германским лесам", — сказал он ей. С другой стороны, Якоби признавала, что иногда он высказывал достаточно грубые взгляды. "Но как-то раз он сказал ... 'Вы ведь знаете, что я никогда не хотел бы иметь детей от лица, имеющего еврейскую кровь'"32. На заре нацистской эры высказывания Юнга иногда (особенно когда рядом с ним не было евреев) были вполне созвучны антисе¬митской риторике. Направляясь в 1933 г. на свою первую встречу с Юнгом, Майкл Фордхам познакомился в купе третьего класса с одним евреем, рассказавшим ему о том, что он покидает Германию из-за национал-социалистов. На следующий день после моего прибытия в Цюрих я встретился с Юнгом и... упомянул о еврее, уехавшем из Германии. К моему изумлению это его задело и он стал говорить без умолку. Я привык к подобным разговорам на личные темы и просто слушал. Он рассказывал о евреях скороговоркой и, как мне кажется, это дли¬лось целых сорок пять минут. Он сказал массу вещей, но мне запомнились два пункта. Первым было его весьма решительное заявление о том, что евреи отличаются от остальных людей и должны носить другую одежду, иначе мы можем перепутать их с нам подобными. Я предполагаю, что он говорил мне об их обычаях примерно в том же ключе, в котором он привык делать это и при других обстоятельствах. Мне кажется, что это различие между евреями и остальными было его основным тезисом... Вторым же... был... его риторический вопрос о том, чем по моему мнению они сорок лет занимались в пустыне: песок ели? Естественно, сказал он, пока они оттуда не выбрались, их кормом были плоды урожа¬ев, выращенных другими людьми33. Другие последователи рассказывали о настроениях Юнга в нача¬ле тридцатых годов примерно то же самое, однако Корнелия Брюн-нер вспомнила о том, что в тот день, когда в Германии были сож¬жены синагоги, Юнг был "ужасно расстроен". А до этого он, со¬гласно ей, "постоянно исследовал эту проблему: Почему мы так непохожи? В чем отличие [между арийцами и евреями]?" Брюннер признала: "В определенном смысле мы тоже боялись евреев, ведь они столь ловки. Они ловчее нас и потому вполне могли захватить власть в свои руки... Мы ощущали различие — они являются сре¬диземноморским народом со значительно более длительной исто¬рией и значительно более развитым интеллектом. Мы просто иначе мыслим. У меня много еврейских друзей, между прочим — очень даже хороших"34. В своем интервью с Жене Намеш Ирэн Шампернон призналась, что Юнг действительно поощрял антисемитские настроения у своих пациентов. Это было своего рода психотерапевтической техникой, средством для того, чтобы они постоянно осознавали свою "тень": Да, он был очень суров к евреям. Вы знаете, что существовала великая проблема, великая коллективная проблема... нам всем следовало сделать евреев своей тенью, ибо мы завидовали им и их положению. Он также указывал и на то, что они до такой степени оппортунисты, что если у вас появится чувство, что вас использу¬ют, то уж будьте уверены, именно так и есть на самом деле, и вам следует твердо стоять на своем, иначе вас обвинят в погроме. По¬этому он и поощрял у нас негативное отношение к евреям (я над¬еюсь, вы понимаете, что я имею в виду), причем до такой степени, что он даже мог сказать: "Вы ведь отдаете себе отчет в своих чувствах к евреям, которые вас эксплуатируют"35. Шампернон, которая впоследствии имела практику в Лондоне, рассказала, что когда в тридцатые годы Англию наводнили евреи, у британских юнгианцев возникли проблемы с отстаиванием специ¬фически "британского" духа их организаций. Она обсудила эти трудности с Юнгом. [Он] сказал: "Если у вас имеются какие-то чувства против евреев", (а именно в тот момент они, конечно же, у всех у нас были, ибо евреи засасывали и использовали нас), "не теряйтесь. Не давайте им заходить слишком далеко. Иначе вас обвинят в погроме". Да, это сложная вещь. Но по моему мнению именно это чувство и стало называться впоследствии негативным отношением к евреям. А ведь никто так не помогал еврейским аналитикам как Питер Бай-нес и сам Юнг...Поэтому я совершенно убеждена в том, что он вовсе не был антисемитом в том смысле, который вкладывают в это слово некоторые евреи. Но мне кажется, он чувствовал, что нам нужно не забывать о своей тени, что так часто случалось в любой из стран, в которой евреи захватывали власть — в Германии или в некоторых кругах в Англии36. В тридцатые годы многие из швейцарских немцев, являвшихся членами Цюрихского Психологического Клуба, как и Юнг, сочувст¬вовали происходящему к северу от их границы. "В Клубе было несколько самых настоящих нацистов", — вспоминала Алина Ва-лангин, первая жена д-ра Владимира Розенбаума — одного из пос¬ледователей Юнга с конца десятых и до середины тридцатых годов (вплоть до его исключения из членов Клуба)37. Другая пациентка Юнга, находившаяся в Цюрихе в конце тридцатых, Мэри Эллиот поделилась аналогичными воспоминаниями об атмосфере, царившей в клубе. "Мне кажется, что в начале войны у достаточно большого числа членов Клуба были прогерманские настроения". Однако она все же добавила, что "они были не совсем уж прогерманскими. Они даже не были пронацистскими, просто у жителей этой части Швейцарии очень сильно чувство их немецкой принадлежности"38. Независимо от того, будем ли мы считать Юнга антисемитом, нацистом, человеком, симпатизировавшим нацистам, или кем-то еще в этом роде, корни тех установок, которые он демонстрировал во время нацистской эры, могут быть обнаружены в его народническом (Volkish) утопизме и арийском мистицизме, всеобщее увлечение ко¬торыми предшествовало в Германии политическому восхождению Адольфа Гитлера и национал-социализма. Нам следует помнить о том, что эти народнические (Volkish) идеи жили своей собственной культурной жизнью (часто даже независимой от политики), вызывавшей огромный резонанс еще до Первой мировой войны. Чтобы быть справедливыми к Юнгу и людям, жившим в германской Европе на рубеже веков, мы должны оставаться чуткими к когнитивным категориям тех времен. То была эра, в которую биология и духов¬ность образовали мощный сплав и во время которой для многих стала вполне допустимой (более того, предпочтительной) идея арий¬ского Христа. И нет ничего странного в том, что эти люди обратили свои взоры на того, кто был самым сильным выразителем этой идеи на Земле. Мудрый старец Тридцать шестой оказался решающим годом в трансформации публичного образа Юнга. Он выступил в Гарвардском университете во время празднования трехсотой годовщины колледжа. Хотя мно¬гие были против его приглашения, Генри Мюррей (в ту пору — известный гарвадский психолог) сумел настоять на своем. На сле¬дующий год Юнг снова прибыл в Америку: на этот раз для чтения лекций по религии в Йельском университете. Нужно сказать, что эти два приглашения куда больше способствовали укреплению меж¬дународного признания Юнга, чем всё случившееся с ним за преды¬дущие двадцать лет. В Цюрихе сообщество его последователей начало разрастаться за счет врачей и духовных искателей из Англии и Америки. Эти пос¬ледователи стали (и во многих случаях продолжают делать это и в наши дни) очищать образ Юнга от черт немецкого мистика и шар¬латана со склонностями к антисемитизму и превращать его в муд¬рого старца. Вторая мировая война и Холокост вынудили Юнга приглушить свой народнический утопизм и арийский мистицизм, ибо международное сообщество стало однозначно связывать этот набор идей с Гитлером и нацизмом. (Так считается и по сей день.) Почувствовав, что в Англии и Америке возобладали антигерманские настроения, Юнг — чтобы отмежеваться от немцев — стал везде где только можно подчеркивать свое швейцарское происхождение. Он также стал все более интенсивно заниматься своими исследованиями по алхимии — дабы вызвать впечатление, что в его религиозном мировоззрении по-прежнему осталось что-то от христианства и мо¬нотеизма. Его алхимические тексты переполнены ссылками на Биб¬лию и особенно на Христа. Юнг даже сделал специальный акцент на том, что алхимическая работа является одной из фаз духовного искупления. Однако он не отказался от своих народнических пред¬рассудков полностью, ибо и в ряде своих работ по алхимии он ото¬ждествил фигуру "Духа Меркурия" не только с Христом, но и с Вотаном. Поскольку ни в одном известном алхимическом тексте нет упоминаний ни о Вотане, ни о каком-либо ином древнегерманском языческом боге, это явно свидетельствует о том, что культ арийского начала продолжал быть частью его мировоззрения и в сороковые, и в пятидесятые годы. В Цюрихе же обожание Юнга его апостолами достигло новых высот. "Это было подобно культу", — вспоминала Лилиан Фрей, начавшая анализироваться у Юнга еще в 1934 г. и остававшаяся одной из его преданнейших последовательниц в течение последую¬щих сорока лет39. Джейн Уилрайт, американский аналитик, обучав¬шаяся у Юнга в тридцатые годы, также воспользовалась словом "культ" для описания атмосферы, царившей в те времена в Кюснах-те и Цюрихе40. Иоланда Якоби вспоминала о том, что Юнг написал ей "разъяренное письмо" в ответ на ее решение принять католицизм. Якоби сказала: "Он ответил мне: 'Рядом со мной нет места для тех, кто пребывает в лоне Церкви. Ваш духовник находится тут, а не там. Я служу для тех людей, которые вне Церкви'". Якоби предос¬тавила это письмо Аниэле Яффе для публикации в сборнике писем Юнга, но та оказалась это сделать, "поскольку оно бросает на Юнга тень". Последнее высказывание о Юнге, сделанное Иоландой Якоби, являвшейся в течении четырех десятилетий его помазанни¬цей, стоит запомнить: "Он сам вел себя так, словно его психология была еще одной религией"41. Примечания 1 Heinz Gess, Vom Faschismus zum Neuen Denken: С. G.Jung's Theorie im Wandel der Zeit (Luneburg: zu Klampen, 1994). 2 JL, 1:39-40. 3 Beatrice Hinkle, The Re-Creating of the Individual: A Study of Psycho¬logical Types and Their Relation to Psychoanalysis (New York: Harcourt, Brace, 1923), 128-29. Эти две иллюстрации (рис. 5 и рис. 6) находятся между указанными двумя страницами. 4 См.: "From Esther Harding's Notebooks: 1922-1925", in William McGuire and R.F.C.Hull, eds., C.G.Jung Speaking: Interviews and Encounters (Princeton: Princeton University Press, 1977). 5 См.: JC, 99-103. 6 Christiana Morgan, "The Gods and Their Representation in the House" (notebook). Christiana Morgan Papers, CLM. 7 Christiana Morgan, "Notebook. Zurich 1925", Christiana Morgan Materi¬als: Letters and Personal Writings, 1910-1980, box 2, HUGFP 97.75, Henry A. Murray Papers, HUA. 8 Christiana Morgan, "Notebook. Dreams, Analysis, June 8, 1926 to October 20, 1926". Christiana Morgan Papers, CLM. 9 Ibid. 10 Ibid. 11 Henry A. Murray interview, November 1968, JBA, 56. 12 Ernest Harms interview, November 1968, JBA, 16-17. 13 C.G.Jung, Seelenprobleme der Gegenwart (Zurich: Rascher, 1931). В этом томе содержится большое количество наиболее народнических работ Юнга. 14 См.: McGuire and Hull, C.G.Jung Speaking, 433-35. 15 C.G.Jung, Psychology of the Unconscious: A Study of the Transformations and Symbolisms of the Libido, trans. Beatrice M. Hinkle (New York: Moffat, Yard, 1916), 108-9. [Русский перевод дан по изданию: К.Г.Юнг, "Либидо, его метаморфозы и символы". — Спб., 1994. —I стр.107.] По поводу Хонеггера см.: Hans Walser, "An Early Psychoanalytical Tragedy: J.J.Honegger and the Beginnings of Training Analysis", Spring (1974). 16 Подвергшиеся "ревизии" версии имеются в: "The Structure of the Psyc- he" (1928/1931), inCW8, par. 319 ; а особенно в: "The Concept of the Collective Unconscious" (1936), CW9, i, par. 105. 17 Jung, Psychology of the Unconscious, 109 [русск. перев.: указ. изд. — стр. 107]. 18 G.R.S.Mead, A Mithraic Ritual (London: Theosophical Publishing Society, 1907). 19 Albrecht Dieterich, Eine Mithrasliturgie (Leipzig: B.G.Teubner, 1903; 2d ed., Leipzig, 1910). 20 См.: CW 9, i, para. 105 n.5. 21 По поводу контекста см.: Elizabeth Eisenstein, The Printing Press as an Agent of Change, 2 vols. (Cambridge: Cambridge University Press, 1979). Тот факт, что еще за тридцать лет до того, как Юнг и его сотрудники по клинике в Бурхгельцли, начали сбор свидетельств в пользу сущест¬вования коллективного бессознательного, в популярной культуре Евро¬пы уже преобладала теософская литература, дает возможность выска¬зать правдоподобную альтернативную гипотезу относительно присутст¬вия мифологических мотивов и гностических/алхимических/гермети¬ческих символов в сновидениях людей, живших в Швейцарии во времена Юнга. 22 C.G.Jung, "A Study in the Process of Individuation", CW 9, i, para 542. [Русский перевод дан по изданию: К.Г.Юнг, "Исследование процесса индивидуации" (перевод В.Кушакова) в: К.Г.Юнг, "Тэвистокские лек¬ции". - М., Рефл-бук, К., Ваклер, 1998. - с. 213, 225]. 23 О Кристине Манн, ее увлечении Сведенборгом и алхимическими идеями см.: James Webb, The Occult Establishment (La Salle, III.: Open Court, 1976), 388-94. 24 Michael Fordham interview, Feb. 17, 1969, JBA, 21-22. 25 John Layard interview, Dec. 17, 1969, 67. 26 James Hillman interview, Jan. 1, 1970, JBA, 32. 27 Irene Champernowne interview, Dec. 19, 1969, JBA, 56. 28 Согласно Эрнсту Гэфстенглу (Hanfstangl) (одному из ближайших со¬ратников Гитлера времен его восхождения к власти), "мы принялись обсуждать флаг партии, который ему [Гитлеру] очень хотелось приду¬мать самолично. Я сказал ему, что мне бы не хотелось использовать черный цвет для изображения свастики, ибо она, как солнечный символ, должна быть красной." Ernst Hanfstangl, Hitler: The Missing Years (New York: Arcade, 1994 [1957]). Именно в доме у Гефстенгла Гитлер укрылся после своего мюнхенского путча 1923 г. По стечению обстоя¬тельств перед самым началом Первой мировой войны Гефстенгл был личным помощником Гарольда Маккормика и менеджером низшего звена в Международной комбайновой компании. Письма Гефстенгла к Маккормику можно найти среди документов в: HFM Corr. at MIH. См. также: Malcolm Quinn, The Swastika: Constructing the Symbol (London: Routledge, 1994). 29 Wilhelm Bitter interview, Sept. 10, 1970, JBA, 17. 30 Jolande Jacobi interview, Dec. 26, 1969, JBA, 53. 31 C.G.Jung, "Wotan", Neue schweizer Rundshau 3 (March 1936): 657-69. См. также: CW 10. 32 Jolande Jacobi interview, Dec. 23, 1969, JBA, 24. 33 Michael Fordham interview, Feb. 1969, JBA, 1-2. 34 Cornelia Brunner interview, Jan. 8, 1970, JBA, 26-27. 35 Irene Champernowne interview, Dec, 19, 1969, JBA, 58. 36 Ibid., 60. 37 Aline Valangin interview, Sept. 2, 1970, JBA, 13. 38 Mary Elliot interview, Dec. 1969, JBA, 22. 39 Liliane Frey interview, Dec. 1969, JBA, 4. 40 Jane Wheelwright interview, Dec. 1968, JBA, 15. 41 Jolande Jacobi interview, Dec. 23, 1969, JBA, 27-28. Благодарности Я написал основную часть данной книги с мая по август 1996 г., но на протяжении предшествовавших лет (в ходе моих предварительных иссле¬дований К.Г.Юнга и его движения) мне оказывали помощь многие учреж¬дения и частные лица. Я хотел бы поблагодарить Ричарда Вольфе из Медицинской библиотеки имени Фрэнсиса Каунтвея при Гарвардской медицинской школе за разре¬шение воспроизвести фотографии и процитировать следующие материалы, содержащиеся в коллекциях редких книг и рукописей: подборки из неопуб¬ликованных дневников и конспектов Фанни Боудич Кац, Констанции Лонг и Кристины Морган; подборки из писем Фанни Боудич Кац, Марии Моль-цер, Джеймса Джексона Патнэма и К.Г.Юнга, хранящихся среди докумен¬тов Фанни Кац; а также подборки из интервью для Биографических Ар¬хивов К. Г. Юнга. Нина Мюррей великодушно дала мне разрешение прочитать и процити¬ровать некоторые материалы из документов Генри Мюррея, хранящихся в архивах Гарвардского университета. Синтия Найт (работаяющая архивариусом в Коллекции Международной комбайновой корпорации Маккормиков при Государственном историчес¬ком обществе штата Висконсин в городе Мэдисон, Висконсин) любезно пожертвовала ради меня своим временем и продемонстрировала великолеп¬ное знание материалов, хранящихся в ее архиве. Я хотел бы поблагодарить и ее учреждение, и ее лично за разрешение приводить цитаты из документов семьи Маккормиков и за предоставленные в мое распоряжение семейные фотографии 1917 г. с изображением Эдит Рокфеллер-Маккормик, Гароль¬да Фулера Маккормика и их детей. Доброжелательно настроенные работники Рокфеллеровского архивного центра (Покантико Хиллз, Северный Тэрритаун, Нью-Йорк) делали все возможное, чтобы я мог работать в их учреждении, невзирая ни на какие проблемы. В частности, директор центра Дарвин Стэплтон, а также Том Розенбаум были необьиаино любезны ко мне и регулярно воодушевляли меня и снабжали необходимыми материалами. Я благодарю это учреждение за раз¬решение цитировать фрагменты из писем рокфеллеровского семейства. Цюрихский Дом Искусств в Швейцарии любезно предоставил мне ряд фотографий и дал разрешение воспроизвести их в данной книге. Д-р Ге¬ральд Шиманн предоставил мне копии всех существующих фотографий Отто Гросса, а также фотографии Германа Гессе и Фидаса. Здесь я смог воспользоваться лишь некоторыми из них, но я и впредь буду хранить все эти фотографии как особые сокровища. Эрика Краузе и Олаф Брайдбах из Дома Эрнста Геккеля в Иене (Герма¬нии) были чрезвычайно добры ко мне во время ряда моих визитов в Иену с целью изучить жизнь Эрнста Геккеля. Я благодарен Дому Эрнста Геккеля за разрешение воспроизвести фотографии с изображением Геккеля, Айседоры Дункан и геккелевских рисунков радиолярий. Все они вошли в этот том. Мартин Грин был и остается моим самым стойким другом, неизменно вдохновлявшим меня на осуществление данного проекта. Он щедро поде¬лился со мной неопубликованным материалом об Отто Гроссе, подобран¬ным им для написания биографии Гросса, работа над которой близится к завершению. Стивен Борак готовил для меня все фотографические материалы, причем в большинстве случаев он умудрялся делать это в самые сжатые сроки, за что я ему крайне признателен. Курт Алмквист любезно предоставил мне свою копию письма, написан¬ного Юнгом к Паулю Бьерру в 1913 г. и хранящегося в Kungliga Biblioteket в Стокгольме. Я хотел бы поблагодарить Ларса Хольма за то, что он сооб¬щил мне о существовании этого письма. Мое доверенное лицо по данной книге Джон Брокман поддержал ее провокационное название. Я хотел бы поблагодарить его и Катеньку Мат-сон (также из Brockman, Inc.) за все, что они сделали для появления этой книги. Книга получилась бы намного хуже, если бы не тщательная работа моих редакторов: Энн Годофф из издательства "Рэндом Хауз" и Джорджины Морлей из издательства "Макмиллан" (Великобритания). Дизайнеры обоих издательств проделали замечательную работу и я всем им очень бла¬годарен. Тимоти Меннель перепечатывал рукопись и постоянно страдал от синдрома "Deja vu". Среди тех, кто во время работы над книгой давал мне пищу для ума и вдохновлял меня на завершение этого проекта были: Пол Бишоп, Алан Элмс, Фрэнк Саллоуэй, Ричард Уэбстер, Фрэнк Маклинн, Стив Вассер-штром, Леонард Джордж, Вивьен Эли, Давид Улансей, Кэтрин Рэмсленд, Нельсон дос Райе, Лючия Мария Гонзалес Барбоза, Леонардо Бофф, Пэм Донливи, Элизабет Кнолль, Роберт Ричарде, Ральф Раффио, Джим Пав¬лик, Виет Рид, а также Стош, Джерзи и Игнац. Благодаря международной дискуссии развернувшейся вокруг моей предыдущей книги ("Юнговский культ: Истоки харизматического движе¬ния"), мне посчастливилось читать лекции, обсуждать и дебатировать мои исследования по Юнгу на трех континентах. Я хотел бы поблагодарить приглашавшие меня учреждения и слушателей из следующих городов: Стокгольм, Лондон, Нью-Йорк, Бостон, Рио-де-Жанейро, Сан-Паулу, Ван¬кувер и, конечно же, Кембридж (штат Массачусетс). В январе 1997 г. едва не была сорвана работа недельного "электронного" семинара по Юнгу, в котором пригласили участвовать и меня. Но несмотря на отчаянные попытки юнгианских аналитиков из Америки, Канады и Ан¬глии бойкотировать усилия его организатора — профессора Джона Холль-вица из Крайтонского университета (спонсора специальной страницы в сети "Internet" под названием "JUNG-PSYC") — семинар все же выжил. Я хотел бы поблагодарить профессора Холльвица за то, что он не поддался запугиваниям со стороны некоторых влиятельных юнгианских аналитиков и не поместил на своей странице запущенные ими в "Internet" удивительно фальшивые (и даже клеветнические) комментарии обо мне. Некоторые юн-гианские аналитики готовы пойти буквально на все, лишь бы помешать мне открыто излагать свои взгляды другим "юнгианцам". А это говорит не только о том, что они боятся поставить под угрозу свой традиционный авторитет, но и об их невероятно скверных манерах. Юнговский культ жив и здоров. Мне страшно. Пора взрослеть, ребята. Мои родители — Ричард и Бетти Нолл, а также мои сестры — Линда, Лори, Барбара и Беверли сделали очень многое для того, чтобы мне удалось осуществить этот проект. Меня также поддерживали воспоминания о моей бабке Белле Марии (Типински) Адамчак. Эта книга посвящается Сюзан Нэйлор, вновь и вновь переносящей мои временные приступы графоманства, но всегда способной напомнить мне, что является в этой жизни самым важным. Ричард Нолл Кембридж, Массачусетс Март 1997 г. Условные сокращения Архивы: CLM Отдел редких книг в Медицинской библиотеке имени Френсиса Каунтвея при Гарвардской медицинской школе, Бостон, Массачусетс. HL Хотонская библиотека, Гарвардский университет, Кембридж, Массачусетс. HUA Архивы Гарвардского университета, Гарвардский университет, Кембридж, Массачусетс. FBK Документы Фанни Боудич Кац (CLM). JBA Биографические архивы К.Г.Юнга (CLM). KB Kungliga Biblioteket, Стокгольм, Швеция. LC Боллингенские архивы, Библиотека Конгресса, Вашингтон, округ Колумбия. MIH Коллекция Международной комбайновой корпорации Маккормиков, Государственное историческое общество штата Висконсин, Мэдисон, Висконсин. RAC Рокфеллеровский архивный центр, Покантико Хиллз, Северный Тэрритаун, Нью-Йорк. Тексты: CW The Collected Works of C.G.Jung, ed. Herbert Read, Michael Fordham, and Gerhard Adler; exec, ed., William McGuire; trans. R.F.C.Hull and others (Princeton: Princeton University Press). 20 vols. and supplements, 1953-1992. ETG Erinnerungen, Trume, Gedanken von C.G.Jung, Aufgezeichnet und herausgegeben von Aniela Jaffe. Ninth special edition, 1995 (Solothurn and Dusseldorf: Walter-Verlag, 1971). FJ The Freud/Jung Letters, ed. William McGuire; trans. Ralph Manheim and R.F.C.Hull (London: Hogarth Press and Routledge and Kegan Paul, 1974). GW Gesammetle Werke von C.G.Jung, ed. Lilly Jung-Merkur, Marianne Niehus-Jung, Lena Hurwitz-Eisner, Franz Riklin, Elizabeth Rtif, and Leonie Zander (Olten and Freiburg im Breisgau, 1960-1983), 20 vols. JC Richard Noll, The Jung Cult: Origins of a Charismatic Movement, 2d printing, revised, with corrections (Princeton: Princeton University Press, 1994). См. также следующее (исправленное) издание этой книги с новым предисловием (New York: The Free Press, 1997). JL C.G.Jung: Letters. Vol. 1: 1906 1950; Vol. 2: 1951-1961, selected and ed. Gerhard Adler in collaboration with Aniela Jaffe; trans. R.F.C.Hull and Jane A.Pratt (Princeton: Princeton University Press, 1973, 1975). MDR Memories, Dreams, Reflections, by C.G.Jung, recorded and ed. Aniela Jaffe, trans. Richard and Clara Winston (New York: Pantheon, 1962). Ричард Нолл Послесловие к русскому изданию Я чрезвычайно рад тому, что читатели смогли познакомиться с русским переводом моей последней книги о жизни и деятельности Карла Густава Юнга (1875-1961). Я особенно горжусь тем, что переводчиком моей работы является д-р Вадим Менжулин из университета "Киево-Могилянская Акаде¬мия". Его познания в истории юнгианства были по достоинству оце¬нены в Соединенных Штатах, и, по моему мнению, в настоящий момент он находится в числе ведущих экспертов по данному вопросу в мире. Вадим Менжулин посетил меня в Гарвардском университете в феврале 1998 г., и в ходе наших стимулирующих интеллектуаль¬ных дискуссий я почерпнул для себя много интересного. Поскольку переводчик является специалистом в данной области, я абсолютно уверен, что перевод моей книги выполнен качественно. Я также благодарен издателю данной работы Сергею Удовику, любезно согласившемуся опубликовать и распространить ее русский перевод. Я чрезвычайно рад тому факту, что моя книга переведена на один из славян¬ских языков. Я желаю счастья всем жителям Белоруссии, России, Украины и других стран Содружества Независимых Государств и искренне надеюсь, что когда-нибудь смогу во многих из них побывать. Мои предки по мате¬ринской линии являются славянами, и во время моих предыдущих поездок в Польшу и Россию у меня было чувство, словно я вернулся домой. На¬деюсь, что приехав в Украину, я испытаю аналогичные чувства. Поскольку это первый перевод моей научной работы на русский язык, позвольте мне вкратце рассказать о нынешнем состоянии изу¬чения Юнга в англоязычном мире, о научном статусе юнговских теорий на текущий момент, а также об особом явлении, которое носит название "юнгизм".*( Специфическое название юнгианского движения, введенное Ричардом Нол-лом и выражающее его особое отношение к деятельности современных юнгианцев - Прим. перев.) Моя работа удивила многих и вызвала оживленную полемику в юнгианских кругах в Северной Америке, Европе и Южной Америке. Большинство людей, считавших, что они знают Юнга (речь идет о непоколебимо убежденных в своей правоте юнгианских аналитиках), были шокированы обнародован¬ными мной архивными материалами, которые прежде были неиз¬вестны. Прочитав обе мои книги о Юнге {Арийский Христос: Тай¬ная жизнь Карла Юнга и Юнговский культ: Истоки харизмати¬ческого движения), они всполошились так, словно я вылил им на головы по ушату ледяной воды. Однако мое понимание научности созвучно с позицией известного британского историка Хьюго Тре-вор-Роупера, придерживающегося в отношении научного исследо¬вания следующего идеала: "Вода должна быть свежей, прохладной и бодрящей; она должна литься извне, а ее воздействие должно быть ощутимым, вызывающим внезапный шок, который постепенно сме¬няется успокоением и милым полемическим журчанием". Я убежден в том, что полемика не так уж плоха. Наоборот, это весьма позитивное явление. Полемика порождает пламенные дис¬куссии. А в отношении Юнга и харизматического духовного движе¬ния, известного как "юнгизм", это очень даже позитивное явление. Юнгианцы не обсуждают фундаментальные идеи своего учителя. Отчасти это объясняется тем, что юнгианские аналитики (претенду¬ющие на роль преемников Юнга) имеют слабую научную, философ¬скую или историческую подготовку. Мир юнгианских аналитиков является замкнутым, сосредоточенным на себе, островным сообществом, чаще всего оторванным от университетов и колледжей (за исключением департаментов английской литературы, где психо¬анализ все еще пользуется популярностью), основных течений в медицине, клинической психологии, психиатрии, а также в когни¬тивных и неврологических науках. С другой стороны, юнгианский мир связан с духовными движениями "New Age" и разнообразными оккультными и эзотерическими философиями. Вплоть до 1990-х годов в англоязычной литературе не было никаких критических де¬батов по поводу фундаментальных идей Юнга. Да, в 80-х в Нью-Йорке была проведена одна конференция по антисемитизму Юнга, но ни в Соединенных Штатах, ни в Европе, ни в Южной Америке не было ни одной конференции, посвященной обсуждению научного статуса основополагающих идей юнгианства. Когда речь заходит об оценке жизни и деятельности Юнга, желательно, чтобы было боль¬ше дебатов и дискуссий, больше полемики, а вовсе не наоборот. Лишь благодаря подобным критическим дискуссиям мы сможем обрести истину. Нынешнее состояние изучения Юнга Я осознаю, что большинство работ Юнга появилось на русском языке лишь в течение последних четырех-пяти лет, а это значит, что у ученых, работающих на русском языке, лишь недавно появилась возможность начать важную работу по тщательному изучению и постижению Юнга с последующим созданием критических коммен¬тариев к его жизни и деятельности. Любопытно, что то же самое можно сказать и о критическом изучении Юнга и в англоязычной литературе. Несмотря на то, что существует целая армия специалис¬тов по Фрейду, а из блестящих историко-критических работ о нем и об истории психоанализа можно было бы даже составить неболь¬шую библиотеку, критических и исторических работ по Юнгу, име¬ющих такую же научную ценность, не хватило бы даже для того, чтобы заполнить половину полки. По сути дела, исследование Юнга начинается с главы о нем в книге Генри Элленбергера "Открытие бессознательного", появив¬шейся на английском языке в 1970 г., то есть через девять лет после смерти Юнга. Историческая информация о его детстве, ранних пе¬риодах жизни и карьеры подана в ней блестяще. Но и эту книгу следует читать критически, ибо Элленбергер (являвшийся по своим убеждениям швейцарским националистом) еще задолго до того, как она была опубликована, позволил, чтобы Юнг самолично ее прочи¬тал и внес в ее содержание собственные коррективы. Соответствен¬но, к Юнгу Элленбергер далеко не так критичен, как к Зигмунду Фрейду. Затем появилась книга Питера Хоманса "Юнг в контексте" (1979 г.). Основываясь на психоаналитических теориях Хайнца Ко-хута, Хоманс пытается представить Юнга как патологического на-рциссиста. Для такого утверждения имеются некоторые историчес¬кие основания, и, как я выяснил в ходе исследования архивных материалов, Юнг и сам признавался аналитику-юнгианцу Майклу Фордхаму, что у него "нарциссический характер". Однако, патоло-гизируя Юнга, Хоманс опирается при этом лишь на очень краткий период его жизни: с 1903 г. по 1913 г., т.е. периода, во время кото¬рого Юнг был непосредственно связан с Фрейдом. Этот период, безусловно, очень важен, но, скажем, для формирования более поз¬дних теорий Юнга он вовсе не так важен, как предполагают исто¬рики психоанализа (преимущественно фрейдисты). Другой проблемой книги Хоманса является ее абсолютная аисторичность — ее автор игнорирует специфические интеллектуальные, социальные, политические, биологические (расовые) и религиозные аспекты не¬мецкой культуры, имевшие огромное влияние на Юнга. Но как бы то ни было, это первая работа, в которой рассматриваются все ран¬ние сочинения Юнга, причем Хоманс был первым, кто сделал это не прибегая к теориям самого Юнга для интерпретации его же со¬бственных идей. А ведь это общераспространенная ошибка, допус¬каемая во многих книгах о Юнге, авторами которых являются либо его ученики, либо более молодые аналитики-юнгианцы, имеющие, как я уже говорил, слабую историческую, социологическую или научную подготовку, а то и не имеющие ее вовсе. За все 80-е годы на английском языке не появилось ни одной значительной работы по критическому или историческому изучению Юнга. Ни одной. Да, кое-что публиковалось, но все это были весьма посредственные книжки производного характера (иными словами, основывавшиеся на вторичных источниках, написанных другими лицами) или же метафизические либо агиографические труды юн-гианских аналитиков и потому неспособные привнести какие-то новые идеи в интеллектуальное исследование жизни и деятельности Юнга. В 1993 г. появились сразу две работы, посвященные очень разным аспектам данной проблемы. Первой из них была книга Ф.Шаре "Спиритизм и основания психологии К.Г.Юнга". В ней предложены новые подходы к осмыслению важности влияния, оказанного спи¬ритизмом на жизнь Юнга, его раннюю клиническую деятельность и на более поздние периоды его жизни. Действительно, по моему мнению юнговская психотерапевтическая техника "активного вооб¬ражения" на самом деле является всего лишь новым наименованием старинной практики вызывания ауто-гипнотического транса, рас¬сматривающегося в качестве механизма для установления контакта с автономными существами ("духами", а позднее — "архетипами") с целью самоисцеления или самообожествления. Точно также можно смело утверждать, что использование Юнгом в своих аналитических сеансах других техник (таких, как астрология, И Цзин, Таро, про¬роческая интерпретация снов) является прямым продолжением ок¬культных практик. Второй важной книгой, появившейся в 1993 г., была книга Джона Керра "Опаснейший метод: рассказ о Юнге, Фрейде и Сабине Шпильрейн". Это исчерпывающий труд, и он затмевает более ран¬ние и менее полные работы Джорджа Хогенсона и Линды Донн. Книгу Керра можно считать итоговой работой по вопросу о взаимоотношениях между Фрейдом и Юнгом, и в обозримом будущем вряд ли кому-то удастся сказать в этой области что-то новое. К середине 1998 г. появились лишь еще две серьезные работы: мои книги "Юнговский культ: истоки харизматического движения" (вышла в свет в сентябре 1994 г.) и "Арийский Христос: тайная жизнь Карла Юнга" (сентябрь 1997 г.). В этих работах я представил ранее не публиковавшийся материал, добытый мною в архивах Се¬верной Америки и Европы, который ставит под сомнение многие прежние предположения относительно Юнга. Всем известно, что предки Юнга по отцовской линии были нем¬цами (а не швейцарцами) и что большинство своих работ он написал на немецком языке. Но вот любопытный факт: до меня один лишь Элленбергер попытался (да и то лишь вкратце) прокомментировать этот главенствующий аспект юнговской жизни и воззрений. Кроме Элленбергера (ныне покойного), ни один из исследователей Юнга, печатавшихся на английском, не выказал способности прочитать Юнга в оригинале (т.е. на немецком) или же понять его культуру. Занятная выходит ситуация: ведь это почти то же самое, что, будучи американским ученым, заявлять о "понимании" частной жизни и интеллектуального или исторического контекста Лурии, Лысенко или, к примеру, Толстого, ни разу не упомянув о русской культуре, не умея читать по-русски и не имея возможности прочитать руко¬писные частные документы, которые можно найти лишь в архивах. Но, к сожалению, с изучением Юнга дела обстояли именно так. Помимо меня, среди англоязычных специалистов по Юнгу лишь Пол Бишоп из университета Глазго (Шотландия) способен свободно читать и работать на немецком. Это вовсе не означает, что Юнга невозможно понять в переводе (полезный критический анализ может производиться с различных перспектив), а только то, что, прежде чем принимать на веру исторические утверждения о жизни и деятельности Юнга, их сперва следует тщательно рассмотреть. Что будет дальше? Есть несколько подающих надежды молодых ученых, способных в будущем создать что-то интересное: уже упо¬мянутый Пол Бишоп из Глазго, Курт Алмквист из Стокгольма (Швеция), Петтери Пиетикайнен из Хельсинки (Финляндия) и Вадим Менжулин из Киева (Украина). Дейдре Байр (являющаяся профессиональным биографом) использует материалы из юнговс-ких архивов в Цюрихе с целью написать полномасштабную биогра¬фию Юнга, но, к сожалению, она недостаточно свободно владеет немецким языком и потому совершенно не в состоянии читать ру¬кописные немецкие тексты. Она является специалистом по фран¬цузскому языку и литературе, а не по немецкому. Кроме того, как не раз говорила мне сама Байр, она является "феминисткой", что в применении в Юнгу должно, вероятно, означать: "Я хочу его каст¬рировать (метафорически!) за то, что он был полигамистом". Свою феминистскую биографию Юнга Байр планирует издать через два-три года. Скорее всего это будет самая полная биография по срав¬нению с уже имеющимися, но и ее можно будет рассматривать лишь в качестве предварительного шага на пути к созданию неким уче¬ным, свободно владеющим немецким языком, полной и итоговой работы, в которой будут обобщены все личные документы Юнга. В настоящий момент его семья старается допускать к ним только "пра¬воверных" юнгианцев. А появление серьезных ученых не приветст¬вуется. Семья Юнга ставит перед учеными любые возможные препятст¬вия. В Швейцарии Юнг очень знаменит (более того — является национальным достоянием), и его потомки готовы на все, лишь бы скрыть нелицеприятные аспекты его личной жизни. От публики по-прежнему скрывается "Красная Книга" Юнга — знаменитая ил¬люстрированная книга, в которой переданы видения Юнга и его медиумические дискуссии с его духовным гуру Филемоном. Совсем недавно Дейдре Байр рассказала мне, что ей все-таки позволили ее посмотреть. Но, увы, разрешение "посмотреть" не подразумевало разрешение "прочитать" и сделать необходимые выписки. Байр ска¬зала мне, что на самом деле ей даже не позволили к ней прикос¬нуться — знаменитую священную книгу с юнговскими видениями держал перед ней один из членов семьи. Судя по всему, только потомкам Юнга позволено касаться священной книги и листать ее перед посторонними. Однако, поскольку срок действия авторских прав на юнговские работы истечет в ближайшие 20-30 лет, его семья вскоре перестанет получать доходы от их издания. Вполне вероятно, что после этого она захочет возместить утраченные миллионные при¬были и задумается об издании "Красной Книги". Но я готов побить¬ся об заклад, что мы еще не скоро ее увидим. А на текущий момент, как мне было сказано, оригиналы "Красной Книги", а также более ранней "Черной Книги" и других дневников Юнга портятся ввиду плохих условий хранения. Жаль. Нынешний научный статус юнговских концепций Как показано в моей работе, одним лишь более глубоким истори¬ческим пониманием Юнга ограничиться никак нельзя — мы также должны попытаться оценить его теории в соответствии с нынешним состоянием научного знания. Сделав это, мы обнаружим, что с точки зрения науки конца XX века очень немногие из его идей сохраняют действенность. Большую помощь в экспериментальной и клиничес¬кой работе и по сей день оказывает юнговская "теория комплексов" (1902 г.). Экспериментальные исследования, проводимые в наши дни учеными, занимающимися когнитивными науками, продолжают свидетельствовать в пользу правильности многих данных, получен¬ных Юнгом. Его понятие о биполярном психологическом феномене, носящем название "экстраверсия —интроверсия" (1913 г.), под¬тверждается экспериментальными исследованиями не только в пси¬хологии, но и в неврологии. Получает определенное эксперимен¬тальное подтверждение и такой аспект его теории типов, как идея о психологической паре "мышление —чувство". Однако все осталь¬ное в юнговской теории "типов личности" вызывает серьезные на¬учные проблемы. Часто проводимый в Америке психологический тест ("Типологическая инвентаризация Майера —Бриггса", сокра¬щенно — MBTI), основывающийся на юнговской теории психоло¬гических типов, в настоящее время становится все менее популяр¬ным, поскольку статистические исследования его достоверности и действенности показали: он не дает обещанных показателей. Поэто¬му приходится признать некорректными любые утверждения о том, что MBTI якобы является научным подтверждением достоверности юнговской теории психологических типов. Все наиболее известные идеи Юнга — об архетипах (1919 г.), кол¬лективном бессознательном (1916 г.) и индивидуации (1916 г.) — строятся на представлениях, характерных для психологии и биоло¬гии XIX века и в настоящее время признанных ошибочными. Они могут представлять определенный интерес с метафизической или философской точки зрения, но современные исследования в когни¬тивной и неврологической области не дают абсолютно никаких не¬зависимых свидетельств в пользу достоверности этих утверждений Юнга. Ныне известно, что человеческая психика и мозг имеют куда более сложное строение, чем те модели, которые Юнг изучал, бу¬дучи студентом медицинской школы сто лет тому назад. Между Юнгом и представителями современной науки имеется множество противоречий по части используемых ими имплицитных допущений и эксплицитных методов: (1) По вопросу о взаимодействии психики с телом Юнг стоит на позициях интеракционизма, являющегося разновидностью дуализ¬ма. Согласно Юнгу, тело и психика представляют собой обособлен¬ные сферы бытия, которые взаимодействуют посредством некоего таинственного связующего медиума. В современной науке, независимо от того, о какой именно научной дисциплине идет речь, единственной обоснованной позицией считается материалистический монизм. (2) Юнговские биологические допущения (имеющие решающее значение для его аргументов в пользу теорий коллективного бессо¬знательного и архетипов) основаны на тех понятиях, которые в на¬стоящий момент признаны ошибочными: а) идея Ламарка о наследовании приобретенных признаков; б) витализм — идея о том, что органическая и неорганическая материи существуют в соответствии с разными физическими и хи¬мическими законами, а также что "жизнь" предполагает наличие в природе специфической телеологической силы (которую Юнг назы¬вает "либидо"), отсутствующей у "неживого"; в) органическая память — ошибочное предположение (основан¬ное на ложной аналогии) о том, что биологическая наследственность и процессы человеческой памяти в своей основе тождественны, т.е. имеют один и тот же субстрат; г) господствовавшее в немецкой научной культуре времен Юнга антидарвинистское представление о том, что "естественный отбор" не был движущим механизмом или источником биологической эво¬люции. (В наши дни некоторые юнгианские аналитики пытаются доказать, что юнговские теории архетипов и коллективного бессо¬знательного якобы подтверждаются научными исследованиями дар¬виновской эволюционистской биологии, но это совершенно абсурд¬ное и беспочвенное утверждение); д) кроме того, современные исследования, проводимые в области молекулярной биологии, не дают никаких генетических свиде¬тельств в пользу корректности утверждений о том, что архетипы (даже если таковые существуют) якобы могут быть унаследованы посредством генов или ДНК. Конечно, Юнг слыхал о генах, но тщательное изучение его Collected Works показывает, что он ничего не знал об исследованиях в области генетики; е) Юнг абсолютно игнорирует весьма правдоподобные и логичные альтернативные гипотезы по поводу того феномена, который, как он утверждает, вызван существованием и функционированием кол¬лективного бессознательного и архетипов. Данная попытка исклю¬чить из рассмотрения любое другое возможное объяснение делает юнговский подход совершенно ненаучным. Проблема юнговского риторического стиля: аргументация с помощью аналогии Определяющей чертой риторического стиля Юнга является его склонность полагаться на аргументы, построенные на аналогии. Он повсюду видит "соответствия". В этом заключается суть его "эмпи¬рического метода" и так называемого "символического метода". Юнг, как и предшествовавшие ему немецкие романтические на¬турфилософы (такие, как Гете, Карус и фон Гартман), а также оккультисты и эзотерики (такие, как Блаватская, Успенский, Карл дю Прель, Юстин Кернер и др.), утверждает: если два различных явления имеют определенное структурное сходство, они должны считаться связанными между собой и имеющими одну и ту же сущ¬ность, причем каждое из этих явлений может привлекаться для объ¬яснения другого. Дальше Юнг никогда не идет: он не пытается восстановить опущенные связи и показать нам, как именно (логи¬чески и научно) эти явления связаны. Является ли эта связь корре¬лятивной? Причинной? А может быть между этими двумя явлени¬ями и вовсе нет никакой связи? Для Юнга любое соответствие "истинно" просто потому, что он так сказал. Точно так же поступают и современные юнгианские ана¬литики, когда утверждают, что "наблюдают" коллективное бессо¬знательное в сновидениях, рассказываемых пациентами в их кон¬сультационных кабинетах. А где научные свидетельства? К сожа¬лению, они считают, что им достаточно тех анекдотических свиде¬тельств, которые они получают во время сеансов, а весь научный мир, по их мнению, глубоко заблуждается. Юнгианскому мышлению совершенно чужда идея о том, что ана¬логия не обязательно является истиной. Для юнгианцев все анало¬гии истинны. Эта методологическая проблема, а также отсутствие у юнгианцев критического мышления и несоблюдение ими простых принципов логики полностью уводит Юнга (начиная с 1913 г.) и всех современных аналитиков-юнгианцев из области науки в царст¬во чистой спекуляции, оккультизма и духовности "New Age". Мно¬гие юнгианцы заявляют, что юнговские теории коллективного бес¬сознательного и архетипов подтверждаются современной квантовой физикой, исследованиями упорядоченных и хаотических состояний, изучением ДНК, генетикой или же, к примеру, лингвистической теорией Хомского, но и в этом случае все их аргументы строятся лишь на аналогии. А ведь аналогии могут оказаться ошибочными... Но юнгианцев это не беспокоит — сами они подобные связи никогда не проверяют, а люди, не верящие в Юнга, их просто никогда не рассматривают. Если ощутить на себе и наблюдать действие силы тяготения могут и юнгианцы, и неюнгианцы, то почему, спрашива¬ется, коллективное бессознательное наблюдают одни лишь юнгиан¬цы, а научный мир — нет. Увы, последний не располагает никакими надежными, конкретными и верифицируемыми свидетельствами в пользу этих популярных юнговских понятий. Юнгианцы не желают слышать подобные неприятные новости, но ничего не поделаешь, таков подлинный научный статус юнговских идей на сегодня. Как я уже указывал, Юнг повсюду видит "соответствия". В этом суть его так называемого "эмпирического метода". На основании последнего он демонстрировал в своих поздних работах, что алхи¬мические символы XVI зека якобы присутствуют в сновидениях пациентов XX века. Юнг утверждает: раз символы "похожи", они должны быть определенным образом связаны. Все те свидетельства, которые он представляет в своих алхимических работах, основаны на данном способе аргументации посредством аналогии, вследствие чего все эти так называемые "свидетельства" в пользу коллективно¬го бессознательного и архетипов оказываются весьма сомнительны¬ми. К тому же Юнг игнорирует более логичные альтернативные гипотезы — такие как, например, криптомнезия (которая в совре¬менной литературе по экспериментальной когнитологии обозначает¬ся как "имплицитная память"). Более того, как я обнаружил в ходе проведенных мной архивных исследований, Юнг в своих трудах по алхимии время от времени умышленно фальсифицировал некото¬рые детали в показаниях своих пациентов. Юнг обычно утверждал, что до анализа пациент никогда не сталкивался с алхимическими символами или мифами. С глубоким сожалением я должен сооб¬щить, что это ложь*( Пример подобной лжи приводится в последней главе данной книги — Прим. перев.). . Юнгизм, капитализм и духовный элитизм. Что делать? Русские читатели, интересующиеся Юнгом, наверное, сразу же заметили, что в список наиболее достойных книг, имеющихся в анг¬лоязычной научной литературе, я не включил работы юнгианских аналитиков. К сожалению, интеллектуальная изощренность создан¬ных ими произведений пока оставляет желать лучшего. В эту разо¬чаровывающую группу я включил бы таких юнгианских аналити¬ков, как Эндрю Самуэлс, Эндрю Стивене, Рене Папондопулос, А.Плот, А.Яффе, Мария-Луиза фон Франц, Барбара Ханнах, Иоланда Якоби, Герхард Адлер, Джеймс Холл, Эрих Нойманн, Джеймс Хиллман, Джун Сингер, Джин Болен, В.Одайник, Джон Биб, Томас Кирш, Натан Шварц-Салан, Клэр Дуглас, Дэрил Шарп, Мэрилин Нэйджи, Джон Хаул, Роджер Вулгер, Эдвард Уитмонт, Мариан Вудман и т.д. Я бы включил в эту группу и некоторых авторов, не являющихся юнгианскими аналитиками. К их числу относятся: Дж.Дж.Кларк, Соню Шандасани, Пол Стерн, Роберт Сигал, Колин Уилсон и Юджин Тайлор (написавший великолепную работу о Вильяме Джемсе и слабую работу о Юнге). Эти авторы (ряд из которых даже имеют должности в университетах) не поль¬зуются авторитетом в интеллектуальных кругах Северной Америки и Европы и потому не приглашаются на работу в солидные учебные заведения. Юнгианские аналитики и готовящие их институты не пользуются почетом в медицинских, академических и научных кругах. Для уни¬верситетов, медицинских учреждений и научного мира в целом сер¬тификаты или степени, полученные в любом из юнгианских инсти¬тутов, не значат ровным счетом ничего. Сертификат юнгианского института имеет значение только в рамках сообщества юнгианцев, а за его пределами — лишен какой бы то ни было ценности. Не удивительно поэтому, что книги и статьи этих авторов счита¬ются слабыми с интеллектуальной и научной точки зрения. Тому есть несколько причин. Их авторы не пытаются предоставить новую историческую информацию о Юнге (хотя бы в чем-нибудь отличную от той официальной истории, которая изложена в его "Воспомина¬ниях, сновидениях, размышлениях"), они также не пытаются по¬нять неповторимый немецкий исторический контекст, явившийся определяющим фактором для жизни и деятельности Юнга, они не производят необходимую экспертизу в области истории науки, ис¬тории психиатрии и социологии религии, без чего качественный труд написать просто невозможно. Тем не менее, работы вышеперечисленных авторов популярны среди непрофессионалов, видящих в Юнге духовного гуру или про¬рока. Множество юнгианских аналитиков пишут подобные книги для этих духовных искателей с целью представить себя в качестве юнговских апостолов или даже новых духовных гуру, идущих на смену Юнгу. Есть у них и еще одна цель — заработать деньги. Возможно, для написания подобных книг имеются и иные мотивы: один из вышеназванных юнгианских аналитиков недавно написал работу, в которой утверждается, что в некоторых случаях анали-тик-юнгианец имеет полное право вступать со своими пациентками в сексуальную связь. Что поделаешь — ведь этого требует "са¬мость"! При этом пациентка, конечно же, должна продолжать пла¬тить за проводимую с ней "терапию". Примечателен тот факт, что ни один юнгианский аналитик (ни один!) не выразил по этому по¬воду недоумения и не попытался высказать хотя бы какие-нибудь критические замечания. И это несмотря на то, что в Соединенных Штатах и в большинстве других стран сексуальные отношения между терапевтами и пациентами строжайшим образом запрещены. Юнгизм, активно поощряемый юнгианскими аналитиками, стал могучим капиталистическим предприятием, которое с экономичес¬кой точки зрения функционирует по схеме пирамиды. Пациентам юнгианских аналитиков надлежит тратить десятки тысяч долларов на "покупку" своего духовного развития или духовного искупления (индивидуации) посредством участия в юнгианском анализе, кото¬рым торгуют как разновидностью "духовного посвящения". Пациен¬ты и сами имеют возможность включиться в работу пирамиды путем оплаты сотен часов анализа (по 100-150 долларов США за пятиде¬сятиминутный сеанс), получения доступа в юнгианские учебные ин¬ституты, оплаты обучения у "сертифицированных" аналитиков (длящегося от шести до десяти и более лет), с тем чтобы в один прекрасный день самим стать "сертифицированными аналитиками" (и, следовательно, достигшими "индивидуации" или ставшими ду¬ховно развитыми человеческими существами высшего порядка). Это очень похоже на покупку дистрибьюторских прав: вы оплачиваете доступ в систему, благодаря чему вы можете стать сертифицирован¬ным дистрибьютором (иными словами — юнгианским аналитиком) продукта, каковым в данном случае является индивидуация или обещание духовного роста. Юнгианский анализ стал специфически капиталистической формой духовности, и в этом плане он имеет много общих черт (как, впрочем, и отличий) с другими ее формами, такими как, например, сциентология. Я искренне надеюсь, что эта поощряемая юнгианцами "пирамида" еще не проникла в постсоветский мир. Я надеюсь, новые читатели Юнга понимают, что для того, чтобы понять Юнга им вовсе не обязательно проходить юнгианский анализ — они могут прочесть и понять Юнга самостоятельно. Или же они могут прочитать новые критические исследования, написанные вышеупомянутыми экспер¬тами. Никому не стоит платить деньги за то, чтобы стать целостным человеческим существом, достигшим какой-то особой полноты, ин¬дивидуации и духовного развития. Со стыдом я вынужден признать: это типично американское заблуждение. Но обещание, даваемое юн-гианцами, весьма соблазнительно: кому не захочется стать членом особой духовной элиты? Но я все же надеюсь, что мои русскоязыч¬ные читатели не повторят ошибки, допущенные в других частях мира (особенно в Америке) теми людьми, которые увлекались или продолжают увлекаться Юнгом. Я также надеюсь, что перед тем, как принять юнговское мировоз¬зрение в качестве своего собственного, мои уважаемые читатели по¬пытаются понять, кем же на самом деле был К.Г.Юнг и как человек, и как историческая фигура. У Юнга есть очень много ценного (и лично мне чтение его книг принесло огромную пользу), но есть и много вредного. Для многих Юнг является героем и даже богом. Его наиболее известный облик (мудрого старца) стала основной иконой для но¬вейших неоязыческих религиозных движений, в частности сущест¬венно повлиявшей на современную духовность "New Age" во всех ее проявлениях. Даже по одной этой причине нам следует осме¬литься подвергнуть жизнь и деятельность Юнга тотальной провер¬ке, отбросив перед этим все наши прежние предубеждения и иллю¬зии относительно Юнга как человека, если, конечно, мы действи¬тельно хотим достичь целостности, полноты и индивидуации. Таков мой ответ на вопрос "Что делать?". Любой из нас достигает инди¬видуации (в данном случае я использую это слово не в юнгианском, а в шопенгауэровском и ницшеанском смысле) лишь освобождаясь от всех ложных представлений и идеализации по поводу великих исторических фигур — будь то Юнг, Фрейд, Билл Клинтон, Джон Кеннеди, Иисус Христос, Сталин, Ленин, Гитлер или даже наши собственные родители или учителя. Это особенно верно, когда речь идет о духовных или религиозных авторитетах, в частности, о юн-гианских аналитиках, которым не по вкусу ни критическое осмыс¬ление или дебаты, ни даже простое обсуждение основополагающих идей Юнга. Почему юнгианские аналитики и другие,юнгианцы так боятся проверить жизнь и деятельность своего учителя? Почему вместо этого они предпочитают его обожествлять и идеализировать? Не исключаю, что подобные вопросы уже не раз возникали у вас, мои уважаемые русскоязычные читатели. Быть может, имеются более глубокие (и более мрачные) истины, касающиеся того самого человека, которого знали и до сих пор так успешно скрывали от публичного рассмотрения взора члены семьи Юнга и его последо¬ватели. Но лишь до сих пор... В книге, которую вы держите в своих руках, я предложил вам взглянуть на Юнга с новой перспективы, в которой место мистерии занимает история, место мифов — факты, а место слепой веры — критическое осмысление. Ричард Нолл, Белмонт, Массачусетс, май 1998 г. Richard Noll, Ph.D. Lecturer in the History of Science Department of the History of Science Science Center 235 Harvard University Cambridge, MA 02138 USA Адрес электронной почты: noll@fas.harvard.edu World Wide Web home Page address: jungindex.net/noll/ От переводчика Должен признаться: начиная работать над переводом книги Ри¬чарда Нолла "Арийский Христос: Тайная жизнь Карла Юнга", я сильно волновался, что мне придется писать большое и ответствен¬ное послесловие к русскому изданию, излагать атмосферу, сложив¬шуюся вокруг наследия К. Г.Юнга в США, объяснять специфичес¬кие причины появления там столь полемической работы, а также долго и витиевато заверять русскоязычного читателя в гом, что у нас-де совсем иной культурный контекст, и в нем Карлу Густаву Юнгу еще жить да жить. Но вместо этого мне в очередной раз пришлось убедиться в безграничной любезности и замечательной прозорливости автора "Арийского Христа". В ответ на мою просьбу написать короткое послесловие к русскому изданию своей книги, Ричард Нолл прислал мне вышеприведенный текст и тем самым снял практически все организационные и содержательные пробле¬мы. Исходя из данных им оценок и характеристик юнгианского движения в нынешней Америке, читатели сами смогут оценить по¬ложение Юнга в русскоязычном мире. Единственное, что я все же себе позволю напоследок, — это ска¬зать слова благодарности. Я благодарен: Карлу Густаву Юнгу за то, что его таинственные сочинения делали мою жизнь в течение пос¬ледних шести лет более насыщенной и разнообразной; моему "ду¬ховному гуру" А.Г.Т., который с начала августа 1992 г. по 28 июня 1995 г. осенял меня начатками тайных знаний; лучшему из извест¬ных мне критиков подобных практик — д-ру Ричарду Ноллу — за глубокий ум, удивительную щедрость, непредвзятость,и редкое чувство юмора; моим родителям Игорю и Кларисе Менжулиным, беззаветная любовь которых ко мне вылилась в прощение оче¬редной моей шалости; моей сестре Дине Вириной, ибо лишь после длительных споров с ней, я окончательно решился на этот экс¬перимент по трансатлантической интеллектуальной коммуникации; моей жене Ане Овдиенко, поддержавшей меня в этом выборе и являвшейся в течение последних трех месяцев (во время моей работы над переводом) образцом супружеской терпимости; моему лучшему другу Борису Коршунову, оснастившему меня компьютер¬ной чудо-техникой, без которой я переводил бы книгу еще не один месяц; моей племяннице Дорис, привившей мне любовь к настоя¬щему американскому языку; всему коллективу издательства — за творческую атмосферу и слаженную работу. Я особо благодарен стране под названием Соединенные Штаты Америки, в одном из городов которой зимой 1998 г. произошло нечто такое, что прежде мне казалось совершенно немыслимым: сын немца и сын еврейки достигли полного взаимопонимания Вадим Менжулин, Киев, 7 июня 1998 г От издательства Мы надеемся, читатели с удовольствием прочитали резонансную книгу Р.Нолла и его замечательное послесловие. Позиция издательства по ряду положений не совпадает с позицией автора, и надо отметить, что в значительной мере его позиция тен¬денциозна, что вполне проясняет его послесловие. Трудно не согла¬ситься с автором в вопросе проверки идей Юнга методами статис¬тической экспериментальной психологии, хотя надо сказать, что ме¬тодология статистических психологических экспериментов весьма примитивна, если сравнивать, например, с использованием статис¬тических методов в области радиолокации и гидроакустики. С по¬мощью современных вероятностных методов можно легко выделить как тренд в развитии каких-либо процессов, так и анализировать случаи, выпадающие из общей экспериментальной картины, кото¬рые могут оказаться значимыми. Поэтому вызывает удивление тот факт, что юнгианцы сами не поощряют такие исследования. Трудно согласиться и с практикуемым на Западе посвящением в круг юнгианских аналитиков, когда новообращаемый должен обязательно пройти анализ у ранее обращенного, ибо иначе он якобы не легитимен. Однако то, что Нолл пишет о насаждении Юнгом некоего хариз¬матического движения, отнюдь не однозначно. Не удивительно, что Нолл заканчивает свою книгу тридцатыми годами и не анализирует послевоенного Юнга, когда его позиция в значительной мере изме¬нилась. Как раз Юнг не был сторонником любого догматизма и ортодоксии в любом движении, за что критиковал, в частности, ка¬толическую церковь. Так, он пишет: "Церкви защищают традици¬онные и коллективные убеждения, которые для многих из их сто¬ронников строятся уже не на собственных внутренних ощущениях, а на бездумной вере, которая печально известна тем, что исчезает, как только над ней начинают задумываться. В этом случае содер¬жание веры приходит в столкновение со знанием, и зачастую ока-зывается, что иррациональность первой не может устоять перед на¬тиском рациональности второго. Вера не является адекватным за¬менителем внутреннего ощущения, и там, где оно отсутствует, даже сильная вера, возникшая чудесным образом, словно божья благо¬дать, таким же чудесным способом может и исчезнуть".* К.Г.Юнг не скрывал желания разработать новую систему веры, которая способствовала бы развитию человека. В своей работе "Aion" он исследует изменение символов на протяжении двух тыся¬челетий и поднимает проблему необходимости новой мифологии для конца XX века, в частности, связывая это со вступлением в эру Водолея. Этим же вопросам посвящена и работа "Misterium Coniunctionis". Конечно, это работы скорее философские, а не психоло¬гические. В этих работах поражает мощь его интеллекта и масштаб¬ность поднимаемых проблем. Жизнь показывает, что актуальность этих проблем растет. Не вызывает сомнения, что широкие массы нуждаются в харизматических движениях. Однако в их основаниях следует различать изначально опасные и изначально полезные прин¬ципы. Всем известны такие чрезвычайные опасные движения, как экспортированное "Аум-сенрике" и наше доморощенное "Белое братство". А чем отличаются от харизматических движений американские "достижения", такие как "Гербалайф", "Вижион" или система про¬движения продаж " Network-21" со всеми атрибутами харизматичес¬кого движения: коллективностью, собранием членов-посвященных на стадионах (у нас по 20-40 тысяч человек), с обязательным атри¬бутом — мечтой и теоретической возможностью ее осуществления. А объединения поклонников звезд эстрады? Здесь присутствуют все элементы харизматизма, но эти объединения полезны для общества. Нет никакого сомнения, что проблема эта существует, и К.Г.Юнг первый профессионально занялся ее анализом. Но его положения совсем не следует воспринимать как догму, и в этом плане мы по¬нимаем индивидуацию так же, как и Нолл — это прежде всего освобождение от любых идеализации. Здесь уместно привести слова самого К.Г.Юнга: "Конечно, из того что мы здесь открываем, нет ничего для масс — есть лишь некоторая скрытая вещь, которую можно постичь лишь в одиночестве и безмолвии. Лишь немногие люди пытаются что-либо об этом узнать; гораздо проще проповедо¬вать универсальную панацею для всех, чем применить ее к самому себе и, как мы все знаем, все не так плохо, если все сидят в одной лодке. Сомнения не могут существовать в стаде; чем больше толпа, тем лучше истина — и тем больше катастрофа"*. К счастью, у нас не стоит проблема идеализации Юнга и юнги-анства. Мы только излечиваемся от своих 70-летних идеализациий. И происходит удивительная метаморфоза. Если у нас в обществе явно присутствует тяга к метафизическим системам и трансцеден-тальным философиям, то в Гарварде все больше становятся на ма¬териалистические позиции и К.Маркс — в числе самых покупаемых авторов (наряду с Ницше, Киркегором и Кантом). В настоящее время издательство готовит книгу Р.Нолла: "Юнгов-ский культ: истоки харизматического движения". Надеемся, что добротно подготовленные книги Р.Нолла, основанные на богатом фактологическом материале, принесут немалую пользу непредубеж¬денному и творчески мыслящему русскоязычному читателю. Сергей Удовик К.Г. Юнг. "Психология и алхимия", М.,Рефл-бук, К., Ваклер,1997, с.469. * К.Г.Юнг. "Синхронистичность", М.,Рефл-бук, К., Ваклер,1997, с.74-75. Конец