Прекрасная дама.

О феномене прекрасной дамы с психоаналитического ракурса. 

Жеребкина И 

"Прекрасная Дама" (к вопросу о конструктах женской субъективности в России) Немного прямолинейно, но интересно написано. 

http://www.a-z.ru/women/texts/damar.htm Выбрала отрывок про духовность-бездуховность в поклонении Прекрасной даме :Одна из основных конструкций истерической женщины в русской культуре - это конструкция Прекрасной Дамы. Самой большой ошибкой в трактовке Вечной Женственности является трактовка ее как спиритуалистической характеристики, относящейся к так называемой духовной сфере жизни и являющейся своеобразным допуском в нее.

Как известно, Лакан в семинарах, посвященных куртуазной любви, специально анализирует образ Прекрасной Дамы и его значение для структуры любви в целом. Традиционно образ Прекрасной Дамы воспринимается как сублимированный объект. В противоположность этому, Лакан подчеркивает те черты Прекрасной Дамы, которые отрицают эффект спиритуализации. Лакан обращает внимание на тот факт, что Прекрасная Дама в куртуазной любви теряет свои конкретные черты и является ее адресатом в качестве абстрактного идеала: кажется, что вся любовная поэзия куртуазной традиции обращена к одной абстрактной персоне. Одновременно, утверждает Лакан, абстрактный характер Прекрасной Дамы не имеет ничего общего со спиритуальной чистотой: скорее, в ее лице мы имеем дело с дистанцированным, холодным и нечеловеческим партнером и всеми вытекающими из этого статуса характеристиками - "ужасный", "нечеловеческий" партнер, произвольный в своих действиях настолько, насколько это только возможно вообразить. Другими словами, Лакан считает, что отношения кавалера и его Прекрасной Дамы в структуре куртуазной любви являются предельно недуховными отношениями господина и вассала, который подчиняется бессмысленным, невозможным, произвольным и капризным приказам господина. Специально для того, чтобы подчеркнуть недуховный характер этих отношений, Лакан цитирует отрывок из средневековой поэмы о Прекрасной Даме, которая заставляет вассала буквально облизывать ее ноги, нюхать дурной запах ее промежностей, а затем она еще и испражняется на его голову... Таким образом, Прекрасная Дама предельно далека от того, чтобы быть структурой чистой духовности: она функционирует как нечеловеческий партнер и такой радикальный Другой, который совершенно не коррелирует с нашими собственными потребностями или желаниями и автоматически производит требования и приказы, чуждые и бессмысленные для нас.

Другими словами, в лице Прекрасной Дамы мы имеем такое Другое, с которым отношения эмпатии невозможны. Лакан обозначает это Другое как травматическое Другое и называет его Реальным, что в терминологии Лакана означает сопротивление эффекту символизации.

 

Почему в эпоху русского символизма так трагически строился эксперимент любовных отношений, так явно проявились все парадоксы и препятствия самой структуры любви как феномена - независимо от того, кто реально был ее участником и вовлеченным?

Парадоксом куртуазной любви, на который обращает внимание Лакан, является парадокс "откладывания": в то время как "официальным" желанием любви считается желание сексуальных отношений, на самом деле для субъекта любви нет ничего более страшного, чем намерение со стороны Прекрасной Дамы на самом деле реализовать его. На самом деле субъект ждет от нее одного - нового приказа об "откладывании". Лакан, например, специально обращает наше внимание на отсутствие сексуальных отношений в структуре любви. Дело заключается не в том, что субъект чинит себе дополнительные препятствия, чтобы через запрет еще больше повысить ценность объекта любви, но в том, что эта внешняя особенность указывает на внутреннюю невозможность доступности любовного объекта.

Таким образом, Лакан вносит существенные коррективы в понятие jouissance: полнота наслаждения, оказывается, проявляется только тогда, когда происходит отказ. Поэтому фигура Прекрасной Дамы воплощает одновременно и наслаждение, и его потерю. Поэтому она расщепляется, в одной стороны, на "Вечную Женственность", Прекрасную Даму, а с другой - на "Радикальное Зло". Именно таким было восприятие Прекрасной Дамы эпохи русского символизма Любови Дмитриевны Блок, жены знаменитого поэта Александра Блока в поэтическом кружке "аргонавтов".

Именно из двойственной ипостаси Прекрасной Дамы возникает популярный в эпоху модернизма и символизма образ "femme fatale". Структура отношений с "femme fatale" такова, что никогда, ни при каких условиях субъект (герой) не может достичь отношений взаимодействия с ней: либо она остается недоступной навсегда (а он при этом гибнет), либо он добивается близости с ней (и тогда гибнут они оба, либо погибает любовь). "Femme fatale" - это воплощение травматического, "нечеловеческого" объекта, с которым невозможна ситуация понимания.

Ведь, по верному замечанию Евгения Головина, в основании этих двух культурных миров лежит совершенно различное отношение к женщине! «Для человека Востока спокойное отношение  к женщине и прочим прельстительным вещам есть предварительное условие мистической практики. Для индуса или китайца женщина - создание естественное и позитивное. "Раджас" - обозначающее специфически женское в женщине - окружено солнечным символизмом в отличие от мужского, лунного "бинду". Совершенно иная ориентация. Для европейца женщина - существо весьма фантомальное: она  - или "Делия - объект недоступной добродетели", или вакханка…»

Действительно, добавим мы, помимо любопытной инверсии «солнечно-лунных» начал, Востоку неведома эта тревожащая двуликость святой и демоницы, странное мерцание женского образа между инфернальной соблазнительницей и жертвенной спасительницей, разрывающее сознание мужчины-европейца. Но из этого разрыва и прорастает тайна мучительного противостояния эротического и сексуального, эта сквозная пронзенность сердца фаустовской культуры. Загадка несовпадений «любить» и «желать»… На одном конце этой двужалой стрелы – возвышенное эротическое потрясение, томительная грёза, жажда поклонения и служения. На другом - искусительная порочность, коллапсирующий взрыв вожделения, стремление подчинить, овладеть. Здесь - исток теорий, рассматривающих  «сексуальное» как модус «властного».

В нашем контексте, однако, наиболее любопытна метаморфоза, которую претерпевает образ «Прекрасной Дамы» Средневековья, превращаясь в архетип «роковой женщины» романтизма и постромантизма. Здесь полярности искусительницы и неприступной девы непредсказуемо переплетаются, порождая при этом не целостный объемный образ, а еще более изощренный фантазм. Беатриче становится Кармен…Сознание, не справляясь с дразнящей амбивалентностью образа, начинает мучительно осциллировать внутри него, непрестанно перенося центр тяжести и меняя знак своего отношения. И именно Лу Саломе слишком многие – и современники, и потомки - готовы признать живой эмблемой «роковой женщины». Но действительно ли эта прокрустова оптика позволяет поймать в фокус ее настоящую тайну? Не была ли вся ее жизнь непрестанной попыткой выйти из берегов этого навязчивого фантомального русла, уводящего в безжизненную пустыню? Усилием повернуть поток к морю, где дышат бризы не испробованных еще путей? Бризы с Востока?

  

*     *     *

Но присмотримся поближе к фигуре «роковой женщины». Поэты и философы, психоаналитики и режиссеры, - все едины в том, что это «травматический» образ, мучительно завораживающий своим безотчетным, невольным садизмом. Это «женщина, которая заставляет мужчину страдать, женщина, которую невозможно остановить, превратить в объект. Она… всегда выходит за свои пределы, иначе говоря, она существо экстатическое» - пишет  Виктор Мазин, и мысль ученого проницательно движется в направлении формулы  «роковой женщины»: она есть не что иное как манифестация, спроецированность на конкретную женщину глубинного влечения к смерти.

«Роковая женщина» – это не объект чувств, а «симптом мужчины»,  - так афористично развивает идею Лакана в своем «Глядя вкось» Славой Жижек. Это – запуск внутреннего механизма самоуничтожения. Эту загадочную некрофильную мелодию поймал и очень тонко обыграл Жак Деррида: «она манит и указует путь – издалека: становится запредельной, трансцендентной, недоступной, обольстительной. Ее паруса вздымаются вдали, -…движение, отмеченное сомнабулически-манящим риском смерти, -…возникает греза о смерти: се женщина.»

Миф о Прекрасной Даме – это миф о недостижимости наслаждения. Миф о вечной неисполнимости сокровенного желания. Как в прекрасном стихотворении Борхеса (хотя и написанном по иному поводу):

 

     Как будто отделило божество

     Тебя чертою, накрепко заклятой, 

     И недоступней Ганга и заката

     Загадка отчужденья твоего.

 

«И ожидание любви сильнее, чем любовь волнует» – вот он, вечный тайный аккомпанемент, сопровождающий любую мелодию в европейской истории чувств… И потому совершенно прав Лакан, схвативший главный парадокс куртуазной любви - парадокс «откладывания». Давайте попробуем оживить в себе истинный лейтмотив рыцарской любви, этой законной наследницы мифа о «непорочном зачатии»: в то время как «официальным» желанием любви считается желание сексуальных отношений с Прекрасной Дамой, на самом деле для мужского желания нет ничего более страшного, чем намерение со стороны Прекрасной Дамы осуществить это желание. На самом деле рыцарь ее сердца ждет от нее одного — нового приказа об «отсрочке» рокового приговора. «Промедленье в данном случае жизни подобно...»* - как проницательно заметил поэт. Удовольствие возможно только как удовольствие желания. Достижение – смертный приговор желанию.

Разве не завораживает по сей день нас блоковская музыка недосягаемого?

 

     Перед этой враждующей встречей

     Никогда я не брошу щита

     Никогда не откроешь ты плечи

     Но над нами – хмельная мечта!

 

«Повремени – продлись…» - способны мы когда-нибудь настолько выйти за пределы «фаустовской» души, чтоб понять, всегда ли и почему пуще смерти страшится она исполнения и свершённости?

Быть может,  фаустовский человек слишком глубоко проник в природу  Соблазна, чтобы суметь подавить свое предчувствие подвоха? И знает в глубине души, что  обещая Всё, вожделенныйискус обернется блесной, приманкой, не давшей ничего и глумливо отнимающей последнее,что у него было - надежду? Но в чем же суть обмана ? Где эта точка подмены - удовлетворения опустошенностью?

Такие неуловимые вещи упорно ускользают от сознания  - и лишь изредка обретают голос в поэзии :

 

     Когда глаза твои наполнятся туманом,

     а тело нервное упругою струной

     под пальцами моими затрепещет,

     когда горячее и властное желанье

     ударит в грудь тяжелою волной

     и вздрогнут судорожно плечи...

 

     Когда внезапно грудь прорвется горьким стоном,

     оцепенеют руки в мертвой хватке,

     пытаясь обрести иное тело,

     поймать себя же на зверином гоне

     и, поборов себя в смертельной схватке,

     то отыскать, что в вечность отлетело...

 

     Пытаясь всем своим отчаяньем разрушить

     преграду, отделившую навечно

     любое Нечто от другого Нечто,—

 

     в тот самый миг ты разбиваешь душу

     о невозможность воедино слиться,

     взять и отдать, вобрать и раствориться.

     О невозможность стать одним огнем.

 

     Не вырваться из собственных пределов.

     И обессилено поверженное тело.

     Т. Метелл 

 

Да, это и была та "открытая рана", изначально, интуитивно, до всякого опыта, угаданная Лу, обжегшая ее нестерпимо острой болью - Рана, которой платят за саму попытку приближения к тайне Эротики:  "Мы - это  беспредельность, осознавшая себя и вследствие этого расщепившаяся, распавшаяся на множество осколков-частей: и теперь мы должны поддерживать друг друга в этом неустойчивом состоянии, доказывать друг другу, что мы единое  целое - и доказывать этофизически, телесно!  Но это материальное воплощение основополагающей слиянности, это вроде бы неопровержимое  доказательство ее наличия - всего лишь громогласная декларация, отнюдь не устраняющая замкнутости, замурованности каждого в своих собственных границах."

 

И здесь становится понятным, что могла обещать европейскому сознанию сопричастность тантрическим тайнам.

Это была поистине «благая тантрическая весть»: она гласила, что близость чревата не смертью, не безжизненным концом желания, разбившегося о стену непреодолимой разобщенности - но, быть может, с нее, с близости, всё, весь путь  только начинается: здесь лишь впервые рождается истинное желание, обещающее неисчерпаемость... 

И все же.. Восхищенная плененность западного сознания этой чудесной перспективой, рискнем предположить, продлилась бы недолго. Скорее всего – до того момента, пока оно не осознало бы источник своей смутной неудовлетворенности: этот странный, чуждоватый нам «техницизм» восточных практик, столь завороженный своей сверхзадачей обретения бессмертия, что, кажется, он нисколько не озабочен вопросом об «избранности партнера», сужденности и неслучайности того, с кем это бессмертие обретаемо. Императив личности – то, от чего никогда не отречется западная душа и то, что она способна была бы внести как свой дар в синтез двух доктрин. Имя и лик...

 

     Престанет миг, и дух мой канет

     В неизмеримость без времен,

     И что-то новое настанет,

     И будет прах земли как сон.

     Настанет мир иных скитаний,

     Иных падений и высот,

     И, проходя за гранью грани,

     Мой дух былое отряхнет.

     Воспоминанья все утратит,

     В огне небес перегорит

     И за познанье тайн заплатит

     Забвеньем счастья и обид.

     И вот, как облако влекомый,

     Молчанье строгое храня,

     Я вдруг завижу лик знакомый -

     И трепет обожжет меня.

     Весь круг бессилия и счастья,

     Все дни, что вечностью прошли,

     Весь вещий ужас сладострастья,

     Вся ложь, вся радуга земли!

     И словно вновь под сводом звездным,

     С своей бездонной высоты 

     Твое  я имя брошу к безднам,

     И мне на зов ответишь - ты!

                (В.Брюсов. К близкой)

 

В самом деле, «предчувствие христианской тантры» должно быть сродни «предчувствию гражданской войны»: предгрозовое напряжение двух внешне враждебных, но глубинно сродненных стихий. Безоговорочное требование преодоления смерти – вот он, вибрирующий от духовного напряжения нерв встречи столь несхожих феноменов, которые мы рискнули соединить в заглавии. И каким бы кощунственным ни показалось пуританскому взору такое сближение, суждено ли на самом деле найти неожиданное единство между евангельскими и тантрическими  предельными упованиями?

«Страстью мир окован и страстью освобождается», - гласит трактат по тантра-йоге. Может ли быть выражено предельное упование иначе, чем парадоксом? Одна и та же ли это страсть? ...Одна и та же ли смерть в максиме "смертью смерть поправ"?

Как можно это понять, а - главное - воплотить? Разум любит бодрить себя парадоксами, даже подчас упиваться ними - но можно ли жить внутри парадокса?..

Кто  избран  в этом  споре плоти  с духом ?..http://www.nietzsche.ru/biograf/litera/garmash/

С психологической точки зрения такая дубликация или даже трипликация Исиды легко объяснима. В психологической практике мы часто сталкиваемся с анимой как с производным или обновленным вариантом материнского образа у мужчины, которая воплощает его внутреннюю женственность, близкую к областям сознания. Харита, захваченная, как и Люций, в плен преступниками, будет выступать самым, так сказать, человеческим аспектом его анимы, аспектом, наиболее близким сознанию; с другой стороны, Психея как сказочный персонаж и королевская дочь, более близка к надчеловеческому миру богов. В александрийский период Психее поклонялись наряду с Эросом. Изображали ее обычно в виде девушки с крыльями бабочки, то есть существа, не принадлежащего к конкретной вещественной реальности, но, скорее, к плану психического. В мотиве своего нисхождения в Аид Психея временами пересекается с Корой, героиней Элевсинских мистерий, и представляет архетипический аспект женственности самого Апулея, им мало осознаваемый. Исида же, появляясь в конце новеллы во всем царственном величии, персонифицирует также архетипический, но уже коллективный аспект анимы, нисколько не зависящий от личного желания Апулея, выступающий как подлинное откровение его глубочайшей трансперсональной судьбы.--------------------------------------------------История Эроса и Психеи заканчивается хорошо, однако, если анализировать её подробнее, то финал окажется не позитивным. Заключение брака происходит на Олимпе, Психея отрывается от земной реальности и вливается в сонм богов вместе с Эросом, что означает проявление обоих уже в коллективном бессознательном. Мотив священного брака или объединения оппозиций также погружает нас в бессознательное; следовательно, можно ожидать у обоих слушателей, Люция и Хариты, серьезных трудностей в будущем. На то, что нечто остается нереализованным, указывает еще одна деталь: вместо предсказанного мальчика у Психеи рождается девочка. Во всех крупных мифологиях «божественный сын» есть исход священного супружества, он является символом новой жизни и внутренней целостности, результатом слияния противоположностей. Психея действительно отчасти перерождается в своей дочери, хотя имя ее, Вожделение, недвусмысленно говорит о том, что процесс застревает в сфере анимы, в сетях желаний, бессознательных человеческих побуждений, вместо движения к реализации Самости. Voluptas, таким образом, представляет личностный аспект анимы Апулея, она ближе к сознанию, нежели ее мать Психея. Только в самом конце Метаморфоз, когда Люция-Апулея посвящают в мистерии Осириса, он переживает рождение «божественного дитя», то есть Самости.

Загадочный конец истории об Эросе и Психее в каком-то смысле предопределяет все те беды, которые разыграются почти сразу после нее. Харита хоть и спасается от преступников и находит своего нареченного, однако удача сопутствует ей недолго. Трасиллос, наглый юнец, влюбляется в нее, и, движимый злобой, убивает ее мужа; она в порыве мести ослепляет его и сама кончает жизнь самоубийством, чтобы воссоединиться с мужем в загробной жизни. Жизнь Хариты кончается трагическим «браком-смертью», то есть объединением Эроса и Психеи на Олимпе. «Бессмертный смертный, смертный бессмертный, когда смерть есть жизнь для одного, а жизнь есть смерть для другого».http://carljung.ru/node/9154

Получается, что вытеснение сексуальности сказалось не только на женской, но и на мужской психологии, приведя к появлению сначала безличной прекрасной дамы (кстати, описанный Лаканом случай поклонения, при всей его животности, показывает, что женщина как-бы кричит на телесном уровне "прими мою физическую сторону тоже", некий протест против образа только прекрасной дамы), а затем и образа роковой женщины. Что касается Востока, то здесь можно выделить две ветви : арабско-мусульманский восток (арабская тема зачастую снится европейским женщинам, находящимся в неудовлетворительных отношениях с мужчинами) и Восток-Индия, Китай, Япония, где женственность и сексуальность не были вытеснены не религиозно, не культурно.

Когда искала рыцарские образы в снах, нашла сны мужчины, у которого его вытесненная сексуальность проявлялась в разных снах в форме рыжего кота.1)Кот,луна, пожар, ключи, девушка

8 апреля 2009 года, 1:32

Мне снится что я большой, толстомордый дымчато-рыжий кот, лежу на крыше под луной, скучаю. Как вдруг на меня находит беспокойство. Меня влечет в каком-то определенном направлений, я иду туда. Тут взгляду открывается здание, в одной из квартир которого, на верхних этажах пожар. Я по подоконникам и карнизам забираюсь туда, и залажу через окно. Начинаю ходить по помещению объятому огнем, но не обжигаюсь. В прихожей у бронированной двери, сидит плачет девушка, дверь закрыта на ключ, ключи в другом конце помещения на столе. Но у неё на пути огонь. Приношу эти ключи. Она выходит, я следом. Мы выходим на улицу, я (кот) сажусь и начинаю умываться - потому что я весь в гари и саже. Она начинает меня гладить, потом пытается взять в руки но у неё не получается, я выскальзываю и выворачиваюсь из рук, как это часто делают кошки.2)Бег, дорога, кот, тигр, пропасть, водоем

12 апреля 2009 года, 22:40

Дорога в тумане, я по ней иду, воздух пропитан жаром. На пути появляется стеклянная стена. Обойти не могу – я почему-то уверен, что сворачивать нельзя. Перелезть не получится, стена слишком высока. Я начинаю бить руками по стеклу. Воздух вокруг меня накаляется. Я начинаю нервничать, руки разбиты в кровь. Меня наполняет чувство отчаяния и ярости, воздух вокруг меня почти горит. Я сознаю, что я могу просто обойти стену, но я продолжаю, не смотря не на что бить по ней. Слышу женский смех где-то позади меня, стена поддается и рушится, начинаю убегать от жара дальше по дороге, я весь в поту. У меня на пути перекресток, сворачиваю на одну из дорог. Но у меня на пути рыжий кот. Я пытаюсь его обойти. Но он не даёт. Я снова пытаюсь – на нем шерсть становится дыбом, - он начинает на меня шипеть. Опять пытаюсь – он бьёт меня лапой, но не царапает. Я зол и готов уже ударить его – как вдруг кот становится тигром, и бросается от меня. Понимаю что надо тикать. Поворачиваюсь, начинаю бежать назад. Но он одним прыжком оказывается у меня на пути и не дает вернуться назад. Я опять поворачиваюсь в направлений той дороги, на которой я встретил кота. Но он опять преграждает путь. Не дает мне идти. И так несколько раз. Наконец я начинаю бежать по другому ответвлению дороги, тигр продолжает бежать за мной, но как-то лениво как будто я ему уже не интересен. Выбегаю на мост, он разрушен, я стою на краю. Гляжу в пропасть. Я не вижу не чего, дно затянуто туманом. Я стою, думаю куда дальше. Слышу сзади шорох, думаю хана ушастому – сейчас меня съедят. Поворачиваюсь, передо мной, практически рядом стоит девушка. Я пытаюсь что-то сказать. Но она прикладывает два пальца к моим губам, и говорит чтобы я не нервничал. Хочу что-то спросить, но чувствую толчок в грудь. Она с улыбкой столкнула меня в пропасть. Я падаю и крою себя матом за то, что потерял осторожность. Преодолев линию тумана, я вижу, что на дне пропасти водная гладь. Я группируюсь и ныряю. Усталый и промокший я выбираюсь на песчаный берег. Сежу, пытаюсь согреться, вода хоть и чистая, но довольна таки прохладная. Чувствую что о мою спину кто-то трется, и слышу довольно кошачье урчание. Опять тот рыжий кот, которого я встретил раньше, но он трется об меня, и запрыгивает мне на руки. Раны на руках зажили. Кот теплый. Я просыпаюсь.3)Арена, кот, рыцарь.

13 апреля 2009 года, 6:22

Я стою в шортах, футболке и комнатных тапочках. Не могу понять, где я. Начинаю осматриваться. Я стою на арене, в клетке. Вокруг арены сидят люди. Очень многих из них я знаю. Тут замечаю что на арене кроме меня фигуру рыцаря в плаще с надетым капюшоном, под капюшоном надет шлем, а из под плащом просматриваются латы. В рука полуторный меч. Тут звучит гонг. И рыцарь бросается на меня. Я начинаю бежать от него. Но не смотря на латы, он по скорости превосходит меня. Тут я замечаю кота. Он на сиденье сидит, жрет попкорн. Я начинаю орать чтобы помог мне. Он отвечает, что тут я сам вляпался, и что здесь он мне не помощник. Делать нечего, я останавливаюсь. И жду пока рыцарь подбежит ко мне. Тут я замечаю что пол на арене устлан песком. И когда ко мне подбегает рыцарь, я бросаю ему в глаза песок. И пытаюсь отобрать меч. Тут с рыцаря слетает шлем. И я вижу что в латах девушка. Я шокирован, и на мгновение замешкался. Я получаю удар рукоятью меча. Меня сбивают с ног. Она заносит меч и наносит удар. Я закрываю глаза. Но удара все нет и нет. Открываю – острие меча в у моего лица. Тут я виду кота. Он подошел, потерся у её ног и сел у моей головы. Начал умываться. А когда закончил – то сказал, ухмыляясь фразу “Ну ты попал”4)Кот Псы Ночь луна

9 мая 2009 года, 19:30

Ночь, я стою на берегу моря, песчаный пляж. Под. полной луной, о чем-то думаю, мне грустно, я плачу, можно сказать даже рыдаю. Ком мне подбегает рыжий кот, и начинает тереться у ног. Я беру на руки, начинаю гладить. Мне становится как-то легче. Тут мне начинает казаться, что не обходимо куда-то идти. Я ухожу с пляжа. Идем с котом по ночному городу. Прохожу мимо корпуса выгоревшего старого дома. Проходим дальше, вдоль забора. По ту сторону старый парк. Слышу лай. Вижу свору псов, которая хочет броситься на меня. Но стаю останавливает забор. Они остаются за забором, лают. Идем дальше. Тут на дороге открытые ворота, из них выбегает еще одна стая собак, но они, поджав хвост, только гавкают на меня с котом, боясь подойти. Пройдя их, мы оказываемся на улицах пригорода. Я подхожу к двери и звоню, дверь открывают, на пороге моя старая знакома, которую я не видел уже с пол года. Она выходит, кот садится, и начинает, довольно мурлыча умываться. Мы разговариваем, тут задул ветер. И прядь волос с прически упала на лицо, мы засмеялись, я поправил потревоженную прядь. Мы вынуждены прощаться. Я отдаю ей книгу и связку ключей.