Иван-царевич и серый волк

ИВАН ЦАРЕВИЧ И СЕРЫЙ ВОЛК в обработке А.Н. Толстого.

Жил был царь Берендей, у него было три сына, младшего звали Иваном. И был у царя сад великолепный; росла в том саду яблоня с золотыми яблоками. Стал кто то царский сад посещать, золотые яблоки воровать. Царю жалко стало свой сад. Посылает он туда караулы. Никакие караулы не могут уследить похитника. Царь перестал и пить, и есть, затосковал. Сыновья отца утешают: – Дорогой наш батюшка, не печалься, мы сами станем сад караулить. Старший сын говорит: – Сегодня моя очередь, пойду стеречь сад от похитника. Отправился старший сын. Сколько ни ходил с вечеру, никого не уследил, припал на мягкую траву и уснул. Утром царь его спрашивает: – Ну ка, не обрадуешь ли меня: не видал ли ты похитника? – Нет, родимый батюшка, всю ночь не спал, глаз не смыкал, а никого не видал. На другую ночь пошел средний сын караулить и тоже проспал всю ночь, а наутро сказал, что не видал похитника. Наступило время младшего брата идти стеречь. Пошел Иван царевич стеречь отцов сад и даже присесть боится, не то что прилечь. Как его сон задолит, он росой с травы умоется, сон и прочь с глаз. Половина ночи прошла, ему и чудится: в саду свет cветлее и светлее. Весь сад осветило. Он видит – на яблоню села Жар птица и клюет золотые яблоки. Иван царевич тихонько подполз к яблоне и поймал птицу за хвост. Жар птица встрепенулась и улетела, осталось у него в руке одно перо от ее хвоста. Наутро приходит Иван царевич к отцу. – Ну что, дорогой мой Ваня, не видал ли ты похитника? – Дорогой батюшка, поймать не поймал, а проследил, кто наш сад разоряет. Вот от похитника память вам принес. Это, батюшка. Жар птица. Царь взял это перо и с той поры стал пить, и есть, и печали не знать. Вот в одно прекрасное время ему и раздумалось об этой об Жар птице. Позвал он сыновей и говорит им: – Дорогие мои дети, оседлали бы вы дебрых коней, поездили бы по белу свету, места познавали, не напали бы где на Жар птицу. Дети отцу поклонились, оседлали добрых коней и отправились в путь дорогу: старший в одну сторону, средний в другую, а Иван царевич в третью сторону. Ехал Иван царевич долго ли, коротко ли. День был летний. Приустал Иван царевич, слез с коня, спутал его, а сам свалился спать. Много ли, мало ли времени прошло, пробудился Иван царевич, видит – коня нет. Пошел его искать, ходил, ходил и нашел своего коня – одни кости обглоданные. Запечалился Иван царевич: куда без коня идти в такую даль? «Ну что же, думает, взялся делать нечего». И пошел пеший. Шел, шел, устал до смерточки. Сел на мягкую траву и пригорюнился, сидит. Откуда ни возьмись бежит к нему серый волк: – Что, Иван царевич, сидишь пригорюнился, голову повесил? – Как же мне не печалиться, серый волк? Остался я без доброго коня. – Это я, Иван царевич, твоего коня съел… Жалко мне тебя! Расскажи, зачем в даль поехал, куда путь держишь? – Послал меня батюшка поездить по белу свету, найти Жар птицу. – Фу, фу, тебе на своем добром коне в три года не доехать до Жар птицы. Я один знаю, где она живет. Так и быть – коня твоего съел, буду тебе служить веройправдой. Садись на меня да держись крепче. Сел Иван царевич на него верхом, серый волк и поскакал – синие леса мимо глаз пропускает, озера хвостом заметает. Долго ли, коротко ли, добегают они до высокой крепости. Серый волк и говорит: – Слушай меня, Иван царевич, запоминай: полезай через стену, не бойся – час удачный, все сторожа спят. Увидишь в тереме окошко, на окошке стоит золотая клетка, а в клетке сидит Жар птица. Ты птицу возьми, за пазуху положи, да смотри клетки не трогай! Иван царевич через стену перелез, увидел этот терем – на окошке стоит золотая клетка, в клетке сидит Жар птица. Он птицу взял, за пазуху положил, да засмотрелся на клетку. Сердце его и разгорелось: «Ах, какая – золотая, драгоценная! Как такую не взять!» И забыл, что волк ему наказывал. Только дотронулся до клетки, пошел по крепости звук: трубы затрубили, барабаны забили, сторожа пробудились, схватили Ивана царевича и повели его к царю Афрону. Царь Афрон разгневался и спрашивает: – Чей ты, откуда? – Я царя Берендея сын, Иван царевич. – Ай, срам какой! Царский сын да пошел воровать. – А что же, когда ваша птица летала, наш сад разоряла? – А ты бы пришел ко мне, по совести попросил, я бы ее так отдал, из уважения к твоему родителю, царю Берендею. А теперь по всем городам пущу нехорошую славу про вас… Ну, да ладно, сослужишь мне службу, я тебя прощу. В таком то царстве у царя Кусмана есть конь златогривый. Приведи его ко мне, тогда отдам тебе Жар птицу с клеткой. Загорюнился Иван царевич, идет к серому волку. А волк ему: – Я же тебе говорил, не шевели клетку! Почему не слушал мой наказ? – Ну, прости же ты меня, прости, серый волк. – То то, прости… Ладно, садись на меня. Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Опять поскакал серый волк с Иваном царевичем. Долго ли, коротко ли, добегают они до той крепости, где стоит конь златогривый. – Полезай, Иван царевич, через стену, сторожа спят, иди на конюшню, бери коня, да смотри уздечку не трогай! Иван царевич перелез в крепость, там все сторожа спят, зашел на конюшню, поймал коня златогривого, да позарился на уздечку – она золотом, дорогими камнями убрана; в ней златогривому коню только и гулять. Иван царевич дотронулся до уздечки, пошел звук по всей крепости: трубы затрубили, барабаны забили, сторожа проснулись, схватили Иван царевича и повели к царю Кусману. – Чей ты, откуда? – Я Иван царевич. – Эка, за какие глупости взялся – коня воровать! На это простой мужик не согласится. Ну ладно, прощу тебя, Иван царевич, если сослужишь мне службу. У царя Далмата есть дочь Елена Прекрасная. Похить ее, привези ко мне, подарю тебе златогривого коня с уздечкой. Еще пуще пригорюнился Иван царевич, пошел к серому волку. – Говорил я тебе, Иван царевич, не трогай уздечку! Не послушал ты моего наказа. – Ну, прости же меня, прости, серый волк. – То то прости… Да уж ладно, садись мне на спину. Опять поскакал серый волк с Иваном царевичем. Добегают они до царя Далмата. У него в крепости в саду гуляет Елена Прекрасная с мамушками, нянюшками. Серый волк говорит: – В этот раз я тебя не пущу, сам пойду. А ты ступай обратно путем дорогой, я тебя скоро нагоню. Иван царевич пошел обратно путем дорогой, а серый волк перемахнул через стену – да в сад. Засел за куст и глядит: Елена Прекрасная вышла со своими мамушками, нянюшками. Гуляла, гуляла и только приотстала от мамушек и нянюшек, серый волк ухватил Елену Прекрасную, перекинул через спину – и наутек. Иван царевич идет путем дорогой, вдруг настигает его серый волк, на нем сидит Елена Прекрасная. Обрадовался Иван царевич, а серый волк ему: – Садись на меня скорей, как бы за нами погони не было. Помчался серый волк с Иваном царевичем, с Еленой Прекрасной обратной дорогой – синие леса мимо глаз пропускает, реки, озера хвостом заметает. Долго ли, коротко ли, добегают они до царя Кусмана. Серый волк спрашивает: – Что, Иван царевич, приумолк, пригорюнился? – Да как же мне, серый волк, не печалиться? Как расстанусь с такой красотой? Как Елену Прекрасную на коня буду менять? Серый волк отвечает: – Не разлучу я тебя с такой красотой – спрячем ее где нибудь, а я обернусь Еленой Прекрасной, ты и веди меня к царю. Тут они Елену Прекрасную спрятали в лесной избушке. Серый волк перевернулся через голову и сделался точь в точь Еленой Прекрасной. Повел его Иванцаревич к царю Кусману. Царь обрадовался, стал его благодарить: – Спасибо тебе, Иван царевич, что достал мне невесту. Получай златогривого коня с уздечкой. Иван царевич сел на этого коня и поехал за Еленой Прекрасной. Взял ее, посадил на коня, и едут они путемдорогой. А царь Кусман устроил свадьбу, пировал весь день до вечера, а как надо было спать ложиться, повел он Елену Прекрасную в спальню, да только лег с ней на кровать, глядит – волчья морда вместо молодой жены? Царь со страху свалился с кровати, а волк удрал прочь. Нагоняет серый волк Ивана царевича и спрашивает: – О чем задумался, Иван царевич? – Как же мне не думать? Жалко расставаться с таким сокровищем – конем златогривым, менять его на Жар птицу. – Не печалься, я тебе помогу. Вот доезжают они до царя Афрона. Волк и говорит: – Этого коня и Елену Прекрасную ты спрячь, а я обернусь конем златогривым, ты меня и веди к царю Афрону. Спрятали они Елену Прекрасную и златогривого коня в лесу. Серый волк перекинулся через спину, обернулся златогривым конем. Иван царевич повел его к царю Афрону. Царь обрадовался и отдал ему Жарптицу с золотой клеткой. Иван царевич вернулся пеший в лес, посадил Елену Прекрасную на златогривого коня, взял золотую клетку с Жар птицей и поехал путем дорогой в родную сторону. А царь Афрон велел подвести к себе дареного коня и только хотел сесть на него – конь обернулся серым волком. Царь, со страху, где стоял, там и упал, а серый волк пустился наутек и скоро догнал Ивана царевича. – Теперь прощай, мне дальше идти нельзя. Иван царевич слез с коня и три раза поклонился до земли, с уважением отблагодарил серого волка. А тот говорит: – Не навек прощайся со мной, я еще тебе пригожусь. Иван царевич думает: «Куда же ты еще пригодишься? Все желанья мои исполнены». Сел на златогривого коня, и опять поехали они с Еленой Прекрасной, с Жарптицей. Доехал он до своих краев, вздумалось ему пополдневать. Было у него с собой немного хлебушка. Ну, они поели, ключевой воды попили и легли отдыхать. Только Иван царевич заснул, наезжают на него его братья. Ездили они по другим землям, искали Жарптицу, вернулись с пустыми руками. Наехали и видят – у Ивана царевича все добыто. Вот они и сговорились: – Давай убьем брата, добыча вся будет наша. Решились и убили Ивана царевича. Сели на златогривого коня, взяли Жар птицу, посадили на коня Елену Прекрасную и устрашили ее: – Дома не сказывай ничего! Лежит Иван царевич мертвый, над ним уж вороны летают. Откуда ни возьмись прибежал серый волк и схватил ворона с вороненком. – Ты лети ка, ворон, за живой и мертвой водой. Принесешь мне живой и мертвой воды, тогда отпущу твоего вороненка. Ворон, делать нечего, полетел, а волк держит его вороненка. Долго ли ворон летал, коротко ли, принес он живой и мертвой воды. Серый волк спрыснул мертвой водой раны Ивану царевичу, раны зажили; спрыснул его живой водой – Иван царевич ожил. – Ох, крепко же я спал!.. – Крепко ты спал, – говорит серый волк. – Кабы не я, совсем бы не проснулся. Родные братья тебя убили и всю добычу твою увезли. Садись на меня скорей. Поскакали они в погоню и настигли обоих братьев. Тут их серый волк растерзал и клочки по полю разметал. Иван царевич поклонился серому волку и простился с ним навечно. Вернулся Иван царевич домой на коне златогривом, привез отцу своему Жар птицу, а себе – невесту, Елену Прекрасную. Царь Берендей обрадовался, стал сына спрашивать. Стал Иван царевич рассказывать, как помог ему серый волк достать добычу, да как братья убили его сонного, да как серый волк их растерзал. Погоревал царь Берендей и скоро утешился. А Иванцаревич женился на Елене Прекрасной, и стали они жить поживать да горя не знать.

СКАЗКА ОБ ИВАНЕ-ЦАРЕВИЧЕ, ЖАР-ПТИЦЕ И О СЕРОМ ВОЛКЕ В ОБРАБОТКЕ А.Н. АФАНАСЬЕВА

В некотором было царстве, в некотором государстве был-жил царь, по имени Выслав Андронович. У него было три сына-царевича: первый — Димитрий-царевич, другой — Василий-царевич, а третий — Иван-царевич. У того царя Выслава Андроновича был сад такой богатый, что ни в котором государстве лучше того не было; в том саду росли разные дорогие деревья с плодами и без плодов, и была у царя одна яблоня любимая, и на той яблоне росли яблочки все золотые. Повадилась к царю Выславу в сад летать жар-птица; на ней перья золотые, а глаза восточному хрусталю подобны. Летала она в тот сад каждую ночь и садилась на любимую Выслава-царя яблоню, срывала с нее золотые яблочки и опять улетала. Царь Выслав Андронович весьма крушился о той яблоне, что жар-птица много яблок с нее сорвала; почему призвал к себе трех своих сыновей и сказал им: «Дети мои любезные! Кто из вас может поймать в моем саду жар-птицу? Кто изловит ее живую, тому еще при жизни моей отдам половину царства, а по смерти и все». Тогда дети его царевичи возопили единогласно: «Милостивый государь-батюшка, ваше царское величество! Мы с великою радостью будем стараться поймать жар-птицу живую». На первую ночь пошел караулить в сад Димитрий-царевич и, усевшись под ту яблонь, с которой жар-птица яблочки срывала, заснул и не слыхал, как та жар-птица прилетала и яблок весьма много ощипала. Поутру царь Выслав Андронович призвал к себе своего сына Димитрия-царевича и спросил: «Что, сын мой любезный, видел ли ты жар-птицу или нет?» Он родителю своему отвечал: «Нет, милостивый государь-батюшка! Она эту ночь не прилетала». На другую ночь пошел в сад караулить жар-птицу Василий-царевич. Он сел под ту же яблонь и, сидя час и другой ночи, заснул так крепко, что не слыхал, как жар-птица прилетала и яблочки щипала. Поутру царь Выслав призвал его к себе и спрашивал: «Что, сын мой любезный, видел ли ты жар-птицу или нет?» — «Милостивый государь-батюшка! Она эту ночь не прилетала». На третью ночь пошел в сад караулить Иван-царевич и сел под ту же яблонь; сидит он час, другой и третий — вдруг осветило весь сад так, как бы он многими огнями освещен был: прилетела жар-птица, села на яблоню и начала щипать яблочки. Иван-царевич подкрался к ней так искусно, что ухватил ее за хвост; однако не мог ее удержать: жар-птица вырвалась и полетела, и осталось у Ивана-царевича в руке только одно перо из хвоста, за которое он весьма крепко держался. Поутру лишь только царь Выслав от сна пробудился, Иван-царевич пошел к нему и отдал ему перышко жар-птицы. Царь Выслав весьма был обрадован, что меньшому его сыну удалось хотя одно перо достать от жар-птицы. Это перо было так чудно и светло, что ежели принесть его в темную горницу, то оно так сияло, как бы в том покое было зажжено великое множество свеч. Царь Выслав положил то перышко в свой кабинет как такую вещь, которая должна вечно храниться. С тех пор жар-птица не летала в сад. Царь Выслав опять призвал к себе детей своих и говорил им: «Дети мои любезные! Поезжайте, я даю вам свое благословение, отыщите жар-птицу и привезите ко мне живую; а что прежде я обещал, то, конечно, получит тот, кто жар-птицу ко мне привезет». Димитрий и Василий царевичи начали иметь злобу на меньшего своего брата Ивана-царевича, что ему удалось выдернуть у жар-птицы из хвоста перо; взяли они у отца своего благословение и поехали двое отыскивать жар-птицу. А Иван-царевич также начал у родителя своего просить на то благословения. Царь Выслав сказал ему: «Сын мой любезный, чадо мое милое! Ты еще молод и к такому дальнему и трудному пути непривычен; зачем тебе от меня отлучаться? Ведь братья твои и так поехали. Ну, ежели и ты от меня уедешь, и вы все трое долго не возвратитесь? Я уже при старости и хожу под богом; ежели во время отлучки вашей господь бог отымет мою жизнь, то кто вместо меня будет управлять моим царством? Тогда может сделаться бунт или несогласие между нашим народом, а унять будет некому; или неприятель под наши области подступит, а управлять войсками нашими будет некому». Однако сколько царь Выслав ни старался удерживать Ивана-царевича, но никак не мог не отпустить его, по его неотступной просьбе. Иван-царевич взял у родителя своего благословение, выбрал себе коня и поехал в путь, и ехал, сам не зная, куды едет. Едучи путем-дорогою, близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, наконец приехал он в чистое поле, в зеленые луга. А в чистом поле стоит столб, а на столбу написаны эти слова: «Кто поедет от столба сего прямо, тот будет голоден и холоден; кто поедет в правую сторону, тот будет здрав и жив, а конь его будет мертв; а кто поедет в левую сторону, тот сам будет убит, а конь его жив и здрав останется». Иван-царевич прочел эту надпись и поехал в правую сторону, держа на уме: хотя конь его и убит будет, зато сам жив останется и со временем может достать себе другого коня. Он ехал день, другой и третий — вдруг вышел ему навстречу пребольшой серый волк и сказал: «Ох ты гой еси, младой юноша, Иван-царевич! Ведь ты читал, на столбе написано, что конь твой будет мертв; так зачем сюда едешь?» Волк вымолвил эти слова, разорвал коня Ивана-царевича надвое и пошел прочь в сторону. Иван-царевич вельми сокрушался по своему коню, заплакал горько и пошел пеший. Он шел целый день и устал несказанно и только что хотел присесть отдохнуть, вдруг нагнал его серый волк и сказал ему: «Жаль мне тебя, Иван-царевич, что ты пеш изнурился; жаль мне и того, что я заел твоего доброго коня. Добро! Садись на меня, на серого волка, и скажи, куда тебя везти и зачем?» Иван-царевич сказал серому волку, куды ему ехать надобно; и серый волк помчался с ним пуще коня и чрез некоторое время как раз ночью привез Ивана-царевича к каменной стене не гораздо высокой, остановился и сказал: «Ну, Иван-царевич, слезай с меня, с серого волка, и полезай через эту каменную стену; тут за стеною сад, а в том саду жар-птица сидит в золотой клетке. Ты жар-птицу возьми, а золотую клетку не трогай; ежели клетку возьмешь, то тебе оттуда не уйти будет: тебя тотчас поймают!» Иван-царевич перелез через каменную стену в сад, увидел жар-птицу в золотой клетке и очень на нее прельстился. Вынул птицу из клетки и пошел назад, да потом одумался и сказал сам себе: «Что я взял жар-птицу без клетки, куда я ее посажу?» Воротился и лишь только снял золотую клетку — то вдруг пошел стук и гром по всему саду, ибо к той золотой клетке были струны приведены. Караульные тотчас проснулись, прибежали в сад, поймали Ивана-царевича с жар-птицею и привели к своему царю, которого звали Долматом. Царь Долмат весьма разгневался на Ивана-царевича и вскричал на него громким и сердитым голосом: «Как не стыдно тебе, младой юноша, воровать! Да кто ты таков, и которыя земли, и какого отца сын, и как тебя по имени зовут?» Иван-царевич ему молвил: «Я есмь из царства Выславова, сын царя Выслава Андроновича, а зовут меня Иван-царевич. Твоя жар-птица повадилась к нам летать в сад по всякую ночь, и срывала с любимой отца моего яблони золотые яблочки, и почти все дерево испортила; для того послал меня мой родитель, чтобы сыскать жар-птицу и к нему привезть». — «Ох ты, младой юноша, Иван-царевич, — молвил царь Долмат, — пригоже ли так делать, как ты сделал? Ты бы пришел ко мне, я бы тебе жар-птицу честию отдал; а теперь хорошо ли будет, когда я разошлю во все государства о тебе объявить, как ты в моем государстве нечестно поступил? Однако слушай, Иван-царевич! Ежели ты сослужишь мне службу — съездишь за тридевять земель, в тридесятое государство, и достанешь мне от царя Афрона коня златогривого, то я тебя в твоей вине прощу и жар-птицу тебе с великою честью отдам; а ежели не сослужишь этой службы, то дам о тебе знать во все государства, что ты нечестный вор». Иван-царевич пошел от царя Долмата в великой печали, обещая ему достать коня златогривого. Пришел он к серому волку и рассказал ему обо всем, что ему царь Долмат говорил. «Ох ты гой еси, младой юноша, Иван-царевич! — молвил ему серый волк. — Для чего ты слова моего не слушался и взял золотую клетку?» — «Виноват я перед тобою», — сказал волку Иван-царевич. «Добро, быть так! — молвил серый волк. — Садись на меня, на серого волка; я тебя свезу, куды тебе надобно». Иван-царевич сел серому волку на спину; а волк побежал так скоро, аки стрела, и бежал он долго ли, коротко ли, наконец прибежал в государство царя Афрона ночью. И, пришедши к белокаменным царским конюшням, серый волк Ивану-царевичу сказал: «Ступай, Иван-царевич, в эти белокаменные конюшни (теперь караульные конюхи все крепко спят!) и бери ты коня златогривого. Только тут на стене висит золотая узда, ты ее не бери, а то худо тебе будет». Иван-царевич, вступя в белокаменные конюшни, взял коня и пошел было назад; но увидел на стене золотую узду и так на нее прельстился, что снял ее с гвоздя, и только что снял — как вдруг пошел гром и шум по всем конюшням, потому что к той узде были струны приведены. Караульные конюхи тотчас проснулись, прибежали, Ивана-царевича поймали и повели к царю Афрону. Царь Афрон начал его спрашивать: «Ох ты гой еси, младой юноша! Скажи мне, из которого ты государства, и которого отца сын, и как тебя по имени зовут?» На то отвечал ему Иван-царевич: «Я сам из царства Выславова, сын царя Выслава Андроновича, а зовут меня Иваном-царевичем». — «Ох ты, младой юноша, Иван-царевич! — сказал ему царь Афрон. — Честного ли рыцаря это дело, которое ты сделал? Ты бы пришел ко мне, я бы тебе коня златогривого с честию отдал. А теперь хорошо ли тебе будет, когда я разошлю во все государства объявить, как ты нечестно в моем государстве поступил? Однако слушай, Иван-царевич! Ежели ты сослужишь мне службу и съездишь за тридевять земель, в тридесятое государство, и достанешь мне королевну Елену Прекрасную, в которую я давно и душою и сердцем влюбился, а достать не могу, то я тебе эту вину прощу и коня златогривого с золотою уздою честно отдам. А ежели этой службы мне не сослужишь, то я о тебе дам знать во все государства, что ты нечестный вор, и пропишу все, как ты в моем государстве дурно сделал». Тогда Иван-царевич обещался царю Афрону королевну Елену Прекрасную достать, а сам пошел из палат его и горько заплакал. Пришел к серому волку и рассказал все, что с ним случилося. «Ох ты гой еси, младой юноша, Иван-царевич! — молвил ему серый волк. — Для чего ты слова моего не слушался и взял золотую узду?» — «Виноват я пред тобою», — сказал волку Иван-царевич. «Добро, быть так! — продолжал серый волк. — Садись на меня, на серого волка; я тебя свезу, куды тебе надобно». Иван-царевич сел серому волку на спину; а волк побежал так скоро, как стрела, и бежал он, как бы в сказке сказать, недолгое время и, наконец, прибежал в государство королевны Елены Прекрасной. И, пришедши к золотой решетке, которая окружала чудесный сад, волк сказал Ивану-царевичу: «Ну, Иван-царевич, слезай теперь с меня, с серого волка, и ступай назад по той же дороге, по которой мы сюда пришли, и ожидай меня в чистом поле под зеленым дубом». Иван-царевич пошел, куда ему велено. Серый же волк сел близ той золотой решетки и дожидался, покуда пойдет прогуляться в сад королевна Елена Прекрасная. К вечеру, когда солнышко стало гораздо опущаться к западу, почему и в воздухе было не очень жарко, королевна Елена Прекрасная пошла в сад прогуливаться со своими нянюшками и с придворными боярынями. Когда она вошла в сад и подходила к тому месту, где серый волк сидел за решеткою, — вдруг серый волк перескочил через решетку в сад и ухватил королевну Елену Прекрасную, перескочил назад и побежал с нею что есть силы-мочи. Прибежал в чистое поле под зеленый дуб, где его Иван-царевич дожидался, и сказал ему: «Иван-царевич, садись поскорее на меня, на серого волка!» Иван-царевич сел на него, а серый волк помчал их обоих к государству царя Афрона. Няньки и мамки и все боярыни придворные, которые гуляли в саду с прекрасною королевною Еленою, побежали тотчас во дворец и послали в погоню, чтоб догнать серого волка; однако сколько гонцы ни гнались, не могли нагнать и воротились назад. Иван-царевич, сидя на сером волке вместе с прекрасною королевною Еленою, возлюбил ее сердцем, а она Ивана-царевича; и когда серый волк прибежал в государство царя Афрона и Ивану-царевичу надобно было отвести прекрасную королевну Елену во дворец и отдать царю, тогда царевич весьма запечалился и начал слезно плакать. Серый волк спросил его: «О чем ты плачешь, Иван-царевич?» На то ему Иван-царевич отвечал: «Друг мой, серый волк! Как мне, доброму молодцу, не плакать и не крушиться? Я сердцем возлюбил прекрасную королевну Елену, а теперь должен отдать ее царю Афрону за коня златогривого, а ежели ее не отдам, то царь Афрон обесчестит меня во всех государствах». — «Служил я тебе много, Иван-царевич, — сказал серый волк, — сослужу и эту службу. Слушай, Иван-царевич: я сделаюсь прекрасной королевной Еленой, и ты меня отведи к царю Афрону и возьми коня златогривого; он меня почтет за настоящую королевну. И когда ты сядешь на коня златогривого и уедешь далеко, тогда я выпрошусь у царя Афрона в чистое поле погулять; и как он меня отпустит с нянюшками и с мамушками и со всеми придворными боярынями и буду я с ними в чистом поле, тогда ты меня вспомяни — и я опять у тебя буду». Серый волк вымолвил эти речи, ударился о сыру землю — и стал прекрасною королевною Еленою, так что никак и узнать нельзя, чтоб то не она была. Иван-царевич взял серого волка, пошел во дворец к царю Афрону, а прекрасной королевне Елене велел дожидаться за городом. Когда Иван-царевич пришел к царю Афрону с мнимою Еленою Прекрасною, то царь вельми возрадовался в сердце своем, что получил такое сокровище, которого он давно желал. Он принял ложную королевну, а коня златогривого вручил Иван-царевичу. Иван-царевич сел на того коня и выехал за город; посадил с собою Елену Прекрасную и поехал, держа путь к государству царя Долмата. Серый же волк живет у царя Афрона день, другой и третий вместо прекрасной королевны Елены, а на четвертый день пришел к царю Афрону проситься в чистом поле погулять, чтоб разбить тоску-печаль лютую. Как возговорил ему царь Афрон: «Ах, прекрасная моя королевна Елена! Я для тебя все сделаю, отпущу тебя в чистое поле погулять». И тотчас приказал нянюшкам и мамушкам и всем придворным боярыням с прекрасною королевною идти в чистое поле гулять. Иван же царевич ехал путем-дорогою с Еленою Прекрасною, разговаривал с нею и забыл было про серого волка; да потом вспомнил: «Ах, где-то мой серый волк?» Вдруг откуда ни взялся — стал он перед Иваном-царевичем и сказал ему: «Садись, Иван-царевич, на меня, на серого волка, а прекрасная королевна пусть едет на коне златогривом». Иван-царевич сел на серого волка, и поехали они в государство царя Долмата. Ехали они долго ли, коротко ли и, доехав до того государства, за три версты от города остановились. Иван-царевич начал просить серого волка: «Слушай ты, друг мой любезный, серый волк! Сослужил ты мне много служб, сослужи мне и последнюю, а служба твоя будет вот какая: не можешь ли ты оборотиться в коня златогривого наместо этого, потому что с этим златогривым конем мне расстаться не хочется». Вдруг серый волк ударился о сырую землю — и стал конем златогривым. Иван-царевич, оставя прекрасную королевну Елену в зеленом лугу, сел на серого волка и поехал во дворец к царю Долмату. И как скоро туда приехал, царь Долмат увидел Ивана-царевича, что едет он на коне златогривом, весьма обрадовался, тотчас вышел из палат своих, встретил царевича на широком дворе, поцеловал его во уста сахарные, взял его за правую руку и повел в палаты белокаменные. Царь Долмат для такой радости велел сотворить пир, и они сели за столы дубовые, за скатерти браные; пили, ели, забавлялися и веселилися ровно два дни, а на третий день царь Долмат вручил Ивану-царевичу жар-птицу с золотою клеткою. Царевич взял жар-птицу, пошел за город, сел на коня златогривого вместе с прекрасной королевной Еленою и поехал в свое отечество, в государство царя Выслава Андроновича. Царь же Долмат вздумал на другой день своего коня златогривого объездить в чистом поле; велел его оседлать, потом сел на него и поехал в чистое поле; и лишь только разъярил коня, как он сбросил с себя царя Долмата и, оборотясь по-прежнему в серого волка, побежал и нагнал Ивана-царевича. «Иван-царевич! — сказал он. — Садись на меня, на серого волка, а королевна Елена Прекрасная пусть едет на коне златогривом». Иван-царевич сел на серого волка, и поехали они в путь. Как скоро довез серый волк Ивана-царевича до тех мест, где его коня разорвал, он остановился и сказал: «Ну, Иван-царевич, послужил я тебе довольно верою и правдою. Вот на сем месте разорвал я твоего коня надвое, до этого места и довез тебя. Слезай с меня, с серого волка, теперь есть у тебя конь златогривый, так ты сядь на него и поезжай, куда тебе надобно; а я тебе больше не слуга». Серый волк вымолвил эти слова и побежал в сторону; а Иван-царевич заплакал горько по сером волке и поехал в путь свой с прекрасною королевною. Долго ли, коротко ли ехал он с прекрасною королевною Еленою на коне златогривом и, не доехав до своего государства за двадцать верст, остановился, слез с коня и вместе с прекрасною королевною лег отдохнуть от солнечного зною под деревом; коня златогривого привязал к тому же дереву, а клетку с жар-птицею поставил подле себя. Лежа на мягкой траве и ведя разговоры полюбовные, они крепко уснули. В то самое время братья Ивана-царевича, Димитрий и Василий царевичи, ездя по разным государствам и не найдя жар-птицы, возвращались в свое отечество с порожними руками; нечаянно наехали они на своего сонного брата Ивана-царевича с прекрасною королевною Еленою. Увидя на траве коня златогривого и жар-птицу в золотой клетке, весьма на них прельстилися и вздумали брата своего Ивана-царевича убить до смерти. Димитрий-царевич вынул из ножон меч свой, заколол Ивана-царевича и изрубил его на мелкие части; потом разбудил прекрасную королевну Елену и начал ее спрашивать: «Прекрасная девица! Которого ты государства, и какого отца дочь и как тебя по имени зовут?» Прекрасная королевна Елена, увидя Ивана-царевича мертвого, крепко испугалась, стала плакать горькими слезами и во слезах говорила: «Я королевна Елена Прекрасная, а достал меня Иван-царевич, которого вы злой смерти предали. Вы тогда б были добрые рыцари, если б выехали с ним в чистое поле да живого победили, а то убили сонного и тем какую себе похвалу получите? Сонный человек — что мертвый!» Тогда Димитрий-царевич приложил свой меч к сердцу прекрасной королевны Елены и сказал ей: «Слушай, Елена Прекрасная! Ты теперь в наших руках; мы повезем тебя к нашему батюшке, царю Выславу Андроновичу, и ты скажи ему, что мы и тебя достали, и жар-птицу, и коня златогривого. Ежели этого не скажешь, сейчас тебя смерти предам!» Прекрасная королевна Елена, испугавшись смерти, обещалась им и клялась всею святынею, что будет говорить так, как ей велено. Тогда Димитрий-царевич с Васильем-царевичем начали метать жребий, кому достанется прекрасная королевна Елена и кому конь златогривый? И жребий пал, что прекрасная королевна должна достаться Василью-царевичу, а конь златогривый Димитрию-царевичу. Тогда Василий-царевич взял прекрасную королевну Елену, посадил на своего доброго коня, а Димитрий-царевич сел на коня златогривого и взял жар-птицу, чтобы вручить ее родителю своему, царю Выславу Андроновичу, и поехали в путь. Иван-царевич лежал мертв на том месте ровно тридцать дней, и в то время набежал на него серый волк и узнал по духу Ивана-царевича. Захотел помочь ему — оживить, да не знал, как это сделать. В то самое время увидел серый волк одного ворона и двух воронят, которые летали над трупом и хотели спуститься на землю и наесться мяса Ивана-царевича. Серый волк спрятался за куст, и как скоро воронята спустились на землю и начали есть тело Ивана-царевича, он выскочил из-за куста, схватил одного вороненка и хотел было разорвать его надвое. Тогда ворон спустился на землю, сел поодаль от серого волка и сказал ему: «Ох ты гой еси, серый волк! Не трогай моего младого детища; ведь он тебе ничего не сделал». — «Слушай, ворон воронович! — молвил серый волк. — Я твоего детища не трону и отпущу здрава и невредима, когда ты мне сослужишь службу: слетаешь за тридевять земель, в тридесятое государство, и принесешь мне мертвой и живой воды». На то ворон воронович сказал серому волку: «Я тебе службу эту сослужу, только не тронь ничем моего сына». Выговоря эти слова, ворон полетел и скоро скрылся из виду. На третий день ворон прилетел и принес с собой два пузырька: в одном — живая вода, в другом — мертвая, и отдал те пузырьки серому волку. Серый волк взял пузырьки, разорвал вороненка надвое, спрыснул его мертвою водою — и тот вороненок сросся, спрыснул живою водою — вороненок встрепенулся и полетел. Потом серый волк спрыснул Иван-царевича мертвою водою — его тело срослося, спрыснул живою водою — Иван-царевич встал и промолвил: «Ах, куды как я долго спал!» На то сказал ему серый волк: «Да, Иван-царевич, спать бы тебе вечно, кабы не я; ведь тебя братья твои изрубили и прекрасную королевну Елену, и коня златогривого, и жар-птицу увезли с собою. Теперь поспешай как можно скорее в свое отечество; брат твой, Василий-царевич, женится сегодня на твоей невесте — на прекрасной королевне Елене. А чтоб тебе поскорее туда поспеть, садись лучше на меня, на серого волка; я тебя на себе донесу». Иван-царевич сел на серого волка; волк побежал с ним в государство царя Выслава Андроновича, и долго ли, коротко ли, — прибежал к городу. Иван-царевич слез с серого волка, пошел в город и, пришедши во дворец, застал, что брат его Василий-царевич женится на прекрасной королевне Елене: воротился с нею от венца и сидит за столом. Иван-царевич вошел в палаты, и как скоро Елена Прекрасная увидала его, тотчас выскочила из-за стола, начала целовать его в уста сахарные и закричала: «Вот мой любезный жених, Иван-царевич, а не тот злодей, который за столом сидит!» Тогда царь Выслав Андронович встал с места и начал прекрасную королевну Елену спрашивать, что бы такое то значило, о чем она говорила? Елена Прекрасная рассказала ему всю истинную правду, что и как было: как Иван-царевич добыл ее, коня златогривого и жар-птицу, как старшие братья убили его сонного до смерти и как стращали ее, чтоб говорила, будто все это они достали. Царь Выслав весьма осердился на Димитрия и Василья царевичей и посадил их в темницу; а Иван-царевич женился на прекрасной королевне Елене и начал с нею жить дружно, полюбовно, так что один без другого ниже единой минуты пробыть не могли.


Vervoleg 2016-02-21 16:48:47
Ассоциации - советские солдаты - "взаимовыручка, душевность, дружба." Противники - " Это бизнес. Ничего личного."

 человечное и человеческое против бесчеловечного и безличного; бесконечное и конечное, https://www.youtube.com/watch?v=jweC3SXcQUk

человечное и человеческое против бесчеловечного и безличного

=====

Ага. "Волк с Уолл-стрит".

Он у него почему то воспаляется когда влюблен.

А когда не чешет - нормальный парень.

Фронтовой.)

Vervoleg 2016-02-21 18:28:32
Ага. "Волк с Уолл-стрит".
 клип - у меня какая-то ассоциация с "одноногими" альпинистами; а что за  фильм"К2" - он есть в русскоязычной версии или у него другое название??

К2: Предельная высота / K2: The Ultimate High (1991)

=====

Он мне когда то в 93-м кассету подарил. У меня было отождествление с

героем- эгоистом.  А Энди тогда был послушным парнем.

Потом он влюбился и изменился - демон-волк в него вселился.

Я, после гибели подруги - тоже изменился, стал "хорошим."

Мы поменялись ролями.

Потом он уехал и мы снова поменяли шкуры - я из-за работы, а он из-за

травмы на сноуборде.

А сейчас оба между двумя прежними установками.

Тейлор - "Любовь люди сильно переоценивают."

 

А сейчас оба между двумя прежними установками.

---

Имя "Иван" и "Ян" значит одно и то же, и очень может быть, что Иван-царевич - олицетворение или намек на римского Януса - бога ворот, входов, выходов и переходов в два мира - "живых" и "мертвых", его же по некоторым версиям считают греческим Гермесом и Меркурием. "Двуликий" Янус в первоначальном смысле у римлян - два противоположных направления или установки, у него один лик - старца, смотрящий в прошлое, другой - юноши, смотрящего в будущее, но оба они - в одном теле, т.е. "одной шкуре на двоих", отождествлены друг с другом, "оборотничество".

 


Я пробовал их раскладывать, как - Тейлор - Эрос, Марс.

                                                         - Харольд - Логос, Аполлон, Гефест.

Споры между ними, что весь фильм длятся - это спор внутри одного мужчины.)

Тейлор - "Не я сделал мир таким какой он есть, я лишь облегчаю нам задачу в нем."

Харольд - "Мы все делаем мир таким, какой он есть."

Да. Что-то у меня такой внутренний посыл забросить в нашу библиотеку тексты книг от Р.Джонсона "Он: глубинные аспекты мужской психологии" и "Она: глубинные аспекты женской психологии". Он описывает этот спор внутри одного мужчины так:

"...Итак, Замок Грааля постигло несчастье, так как Король-Рыбак был серьезно ранен. Миф сообщает нам, как это произошло. Много лет назад, когда, будучи еще подростком, Король-Рыбак бродил в дремучем лесу, он набрел на стоянку. Эту стоянку люди уже давно покинули, но в очаге еще тлели угли и на них вялился лосось. Вполне естественно, что мальчик захотел отщипнуть от него кусочек и протянул к лососю руку. Он был очень голоден, а здесь, совсем рядом, на огне коптилась удивительно вкусная рыба, и он, конечно же, не смог удержаться. Но едва прикоснувшись к рыбе, он ее уронил, вскрикнув от боли, так как обжег себе пальцы. Он облизал обожженные пальцы, чтобы облегчить боль, и вместе с болью почувствовал слабый вкус жареной лососины. Ожог оказался для него весьма болезненным, а рана осталась незаживающей. С тех пор его стали называть Король-Рыбак, потому что его ранила рыба. Согласно другой версии мифа, юный Король-Рыбак сгорал от любви (Здесь речь идет о Парсифале Вольфрама фон Эшенбаха. - прим. ред.). В один прекрасный день он оставил свой замок и помчался на охоту, чтобы дать насколько это возможно, волю своей страсти. В то же самое время другой рыцарь, мусульманин (то есть, язычник), внутреннему взору которого открылось Святое Распятие, бросил все и отправился на все четыре стороны, желая во что бы то ни стало найти подтверждение тому, что увидел. Едва они увидели и смогли распознать друг друга, каждый из них, будучи истинным рыцарем, опустил забрало своего шлема, поднял копье и во весь опор помчался навстречу противнику. Как только стих лязг оружия и кровавый поединок закончился, рыцарь-язычник оказался убит, а Король- Рыбак - ранен в бедро, и эта рана оказалась катастрофической для целого королевства. Какой интересный ракус! В смертельном поединке сходятся рыцарь, обладающий мистическим видением, и чувственный рыцарь. Природный инстинкт внезапно вошел в соприкосновение с духовным зрением, а духовное начало оказалось затронуто открывшимся ему природным инстинктом. В результате такого столкновения на внутреннем перекрестке может начаться величайший эволюционный процесс, либо этот смертельный конфликт приведет к полному психологическому разрушению. Я содрогаюсь при мысли о возможных последствиях такого сражения, ибо после него мы остаемся с растерзанной сферой чувств и сильно изуродованным христианским мироощущением. Наш современник в своей жизни вряд ли сможет избежать этого конфликта, и тогда есть все основания для наступления грустного финала, подобного финалу этой версии. Человеческая страсть погибает, а духовное зрение оказывается изувеченным. Притча о поединке с драконом Святого Георгия, распространившаяся в Западной Европе во времена крестовых походов, несет в себе точно такой же смысл. В схватке с драконом сам Святой Георгий, его конь и дракон были смертельно ранены. Все они испустили дух, но в это время, по счастливой случайности, птица, сидевшая на ветке дерева прямо над лежащим Святым Георгием, клевала апельсин (или лимон), и капля животворного сока попала в рот убитого. Вскочив на ноги, воскресший рыцарь сорвал лимон и, выжав живительный эликсир в рот своей лошади, оживил ее. Однако никому не пришло в голову оживить дракона. ..." и т.д.

Согласно другой версии мифа, юный Король-Рыбак сгорал от любви (Здесь речь
идет о Парсифале Вольфрама фон Эшенбаха. - прим. ред.). В один прекрасный день
он оставил свой замок и помчался на охоту, чтобы дать насколько это возможно,
волю своей страсти. В то же самое время другой рыцарь, мусульманин (то есть,
язычник), внутреннему взору которого открылось Святое Распятие, бросил все и
отправился на все четыре стороны, желая во что бы то ни стало найти
подтверждение тому, что увидел.

==

)) Мне когда то приснилось что я получил записку от женщины в которую был влюблен - она писала каким то отрешенным тоном -

"Хочу сказать тебе, и всем твоим последователям - ЛЮБАЯ ЛЮБОВЬ КОГДА ТО ПРОЙДЕТ."

Вообще, поскольку это когда то происходит, человек вынужден после любви - либо "идти в гору, подниматься" - либо деградировать в психическом застое. 

Я правда, не понимаю почему это происходит.

У Кроули была попытка связать обе стороны, но своеобразная.

"Каждый шаг человека — петля бегущего зайца.

Любовь и Смерть — две борзые, что гонят его вперед.

Псов этих вырастил Бог для охоты, Себе на потеху.

Комедия Пана: чтоб человеку казалось, будто бы он — охот­ник, тогда как на деле он — добыча для этих псов.

Трагедия Человека: когда Человек, обращаясь лицом к Любви и ко Смерти, дает им отпор. Он больше не заяц, он — вепрь.

Нет никаких иных комедий или трагедий.

Не будь же посмешищем Бога; в диком буйстве любви и смерти живи и умри!

И тогда Его смех вострепещет дрожью Экстаза."

 

Эрос. "Любовь и кровь в горах и льдах."))))

Но я что то не представляю cебе такого человека старше 30-лет.)

Кроули пример человека доведшего установку Эроса до "совершенства."

Полностью исключив из своего мира Отца, он остался с Любовью и Смертью.  А это, собственно - известный культ "Шарманханской Богоматери" - культ Кали.

Христианский рыцарь ( Король-Рыбак)  открывший для себя культ язычества едет как Пан

на охоту...и на тебе! "Какие люди и без охраны")) - на встречу едет Волк-мусульманин, увидевший ослепительный свет Отца.

 

Что то вспомнил любимую шутку Лахесис - "Либо крест сними, либо трусы надень."

))

 

В старину иконы в супружеской спальне занавешивали.) Суть в антиномичности обеих истин, где-то в вечности они представляют одно целое.

"Христианский рыцарь ( Король-Рыбак)  открывший для себя культ язычества едет как Пан

на охоту...и на тебе! "Какие люди и без охраны")) - на встречу едет Волк-мусульманин, увидевший ослепительный свет Отца."

Вот я говорила вам об Амфортасе еще в контексте сна о раненом немецком офицере, а вы не обратили внимания)) - "рана сарацина" еще трактуется как в этой статье, Вотковски чуть по-другому трактует, немного сложновато, больше в культурологическом плане, но мне кажется углубляет эту идею: 

"В версии Эшенбаха легенды о Короле Артуре, Амфортас был ранен сарацинским рыцарем. Содержание «Парцифаля», написанное рыцарем-миннезингером вскоре после Третьего Крестового похода, описывает один из традиционных сюжетов западной литературы, в котором впервые выражены представления об арабском мире. Один из протагонистов легенды – отец Гамурет, благородный рыцарь, который с большим почётом служит двум христианским рыцарям и калифу из Багдада. Он отец двух сыновей – Фейрефица с Востока и юного Парцифаля с Запада.
Настоятель Обители Святого Грааля, король Амфортас, покинул замок Грааля в поисках amor, высокой любви. Участвуя в состязании во имя своей возлюбленной королевы Огюлюс (Ароженс), Амфортас получил ранение в пах в рыцарском поединке с мусульманским рыцарем. Он был ранен ядовитым копьем, на клинке которого было написано слово «грааль». Язычником двигало «чувство гордости от своей доблести, сделавшей его победителем, обладателем Грааля». Этот рыцарский поединок был вызван недозволенной страстью Амфортаса – поиском им любви вне рамок христианства, – а также поиском силы Грааля мусульманским рыцарем. Здесь конфликт между Эросом и Кратосом или любовью и властью.
Можем ли мы извлечь пользу из размышлений о природе этого телесного повреждения, которое дало бы нам понимание культурной раны? Надпись показывает нам, что рыцарь-мусульманин хотел заполучить Грааль. Рана в паху – сексуальная потребность, стоявшая за поиском любви у Амфортаса и указывающая на уже имевшуюся у него психологическую рану. Изначальное событие повлекло другое, затем рану и её излечение. Если копье является символом проекции, то проекция послужила причиной хронической раны, которая не может быть исцелена без участия представителей исламской культуры.
Вопреки тому, что все толкователи мифа о Граале обратили внимание на глупый вопрос: «Дядя, что здесь тревожит тебя?» (перевод В. Эшенбаха), который внезапно его исцелил, в истории изображены иные события, которые принесли исцеление Амфортасу. Действительное исцеление принесено Парцифалем (который был не глупым невеждой, а мудрым, глубоко обеспокоенным рыцарем, который мучительно сознавал свой провал и полностью понимал, что его ожидает). Его брат, мусульманин Фейрефиц входит в замок Грааля вместе с ним. Их отец Гамурет – мост между двумя культурами. Его восточный сын, наделённый пятнистой кожей, рождён от чернокожей королевы Белаканы. Здесь Эшенбах демонстрирует интуицию сродни дару предвиденья: различные культуры не бесшовная смесь (психический мулат), а шахматная доска из черных и белых клеток, т.е. тело культуры составлено из различных установок, укорененных в каждой отдельной культуре, образуя пеструю культурную душу. Вот лишь несколько слов, которые Юнг использует для описания американской нации: «Это не полностью белое, но разношёрстное». (Собр.соч., с.507). Такая соединенность предполагает, что психические содержания двух различных культур не слиты, а находятся рядом в едином теле, сохраняя потенциал для конфликта друг с другом. Фейрефиц идёт на запад, на Телемаховы поиски своего отца. Во время благородного поединка Парцифаль и Фейрефиц признают друг друга как братья: «По-правде говоря, мой отец, и ты, и я – мы все как один… Ты сражался здесь против себя, я – против самого себя, мы с радостью убили бы самих себя» (Парцифаль, с.392). Их поединок – вход в замок Грааля – означал, что воссоединение с отщеплённой тенью культуры является неизбежным для достижения целостности. Мы, западные люди, не можем больше наивно заявлять о нашей изначальной целостности. В эпоху глобализации нужно говорить не только о наших комплексах, но также о «мире», куда мы спроецировали части западной души.
Как только братья вошли в замок, Фейрефиц не увидел Грааль. Вместо него он увидел прекрасные глаза Репанс де Шой (обладавшей Граалем) и влюбился в неё. Эрос вступил в хранилище Грааля, где раньше была только Агапе. Дух Святого Грааля был трансформирован присутствием неверного, сексуальные желания которого трансцендировали его прежний смысл. Эрос, символизированный влюбленным мавром, соединяется с состраданием Парцифаля для исцеления раненого короля –главенствующего принципа. С того времени, как утверждают священники, Грааль стал невидим для некрещеных. Мусульманский поиск стал поиском буквально незримого в отличие от поиска христианских рыцарей, которые могли бы идентифицировать Грааль, если бы однажды его нашли. Вольфрам дал нам глубокое понимание культуры: наивысшая ценность одной культуры оказывается невидимой для другой культуры." http://carljung.ru/node/9115

(Много цитирования получилось, но сформулировать лучше я не смогу).


(Много цитирования получилось, но сформулировать лучше я не смогу).

=====

Джонсона я и раньше читал.

В пах комдив ранен не был.))

А с остальным - согласен.)

Vervoleg 2016-02-21 23:42:33
В пах комдив ранен не был.)) А с остальным - согласен.)

 Ну неважно, в пах или нет, важна идея, мотив мифа. В ролике про Тамерлана он находит "мел судьбы", как некую высшую духовную ценность, и в этот момент получает смертельную рану в спину. Похожий мотив. Стигматы.


Как это - не важно?)

Спасибо за диалог.)

))
https://youtu.be/qb0qAZU_1bs
Vervoleg 2016-02-21 20:31:44
У Кроули была попытка связать обе стороны, но своеобразная. "Каждый шаг человека — петля бегущего зайца. Любовь и Смерть — две борзые, что гонят его вперед. Псов этих вырастил Бог для охоты, Себе на потеху.

Ну где-то и так, перед лицом Смерти и Любви закон и совесть - возможно, просто "интеллигентские закидоны" или игрушки для переразвитого существа.)

 

Не знаю, к чему это - классный синтез: https://www.youtube.com/watch?v=xshSfozRcfE&list=RDjweC3SXcQUk&index=7

Ну где-то и так, перед лицом Смерти и Любви

===

Уф. Марс - прекрасен.)  Его мир не менее захватывающий чем мир Афродиты.

Закидоны?  Трудно сказать - где то закидоны. У интеллигентов - точно закидоны.)   А так.. Отец- совесть все же должна смотреть сверху на эти игры жизни. Я, конечно, говорю не о совести колл.представлений.)

====

Забайкальские волки?)

Нашли для амплификации актера с похожей рожей.))

И нос сломан.)

Если будет время и желание, можно подвергнуть тезисы Алистера Кроули

осмыслению и критике. В его констелляции архетипов отсутствует Отец.)

Дети резвятся без надзора.

А давайте. Только тему открываете вы.

Изучу - открою.)

 

Уф. Марс - прекрасен.)
--
Можно еще подумать, что может символизировать "мертвая" и "живая" вода после гибели одной из установок. "Мертвая" регенерирует изрубленные части тела (восстанавливает психическое утраченное на материальном, низшем уровне, как восполнение нейронов, связывание фрагментов), "живая" - вливает энергию, "новое вино", дух? Кто как думает?

Вообще - это напоминает трансформацию.

Вода - бессознательное убивающее и возрождающее.

"Христос воскрес - воистину воскрес."

Vervoleg 2016-02-22 19:56:13
"Христос воскрес - воистину воскрес."

Жар-птица - это же и птица Феникс, сгорающая и восстающая из пепла. В "Гарри Поттере" слеза птицы Феникс исцеляет смертельные раны.

Про Гарри Поттера не знаю, но знаю что Сирин и волк - сопровождали трансформацию.

Но прошлый раз я Волка прогнал, а в этот раз - он гад победил.

Вообще, ритульные столновения с "противником" во сне цикличны.

И я у себя за двадцать лет могу припомнить штук 6-7.

Часто это бывает или на переправе или за какой то центр-перекресток.

Фильмы, книги - полны такими образами.

https://youtu.be/2n-RKpCOG-Q

Мне близка птица Феникс, умирающая и восстающая из пепла - несколько раз в телесно-ориентированных медитативных практиках, сходных с активным воображением, переживала смерть и воскресение - интересный опыт, точно не знаю, почему бессознательное воссоздает именно этот образ и переживание. Причем, оно весьма ресурсное, много покоя и принятия себя в этом состоянии, видимо, какое-то самообновление.
Отрывок из немного наивно-прикольной статьи - интересными оказались параллели с авестийской мифологией. Серый Волк - авестийская собака из потустороннего мира, Жар-Птица - птица Семург, охраняющая Ось Мироздания, связь с культом Митры, исторические параллели с жизнью Древней Руси. -- "...Еще больший интерес представляет собою «Сказка об Иване-Царевиче, Жар-птице и Сером Волке». Примечателен зачин сказки, где рассказывается об удивительном саде царя Демьяна. Там росли редкие и красивые деревья, но главным украшением этого сада служила чудесная яблоня начал похищать золотые плоды с необычайного дерева. Из трех сыновей, посланных царем на поимку странного вора, только младшему удается проявить бдительность и увидеть чудесную Жар-птицу, золотое перо которой остается в его руке. В русских сказках число три встречается часто. Как правило, из трех сыновей как раз младший, самый неказистый, на первый взгляд – несколько незадачливый, оказывается главным героем повествования. Отец посылает трех сыновей на поиски Жар-птицы, но только младшему, все тому же русскому национальному герою Ивану, удается ее отыскать. Сказка наполнена символами восточного индо-иранского происхождения. Этому обстоятельству вряд ли стоит удивляться. С древнейших времен (V в. н. э.) соседями славян-полян были скифо-иранские народы, населявшие Северное Причерноморье. Они жили также на территории Крымского полуострова. Начиная с IV в. н. э. на этой же территории Северного Причерноморья появляются сарматы и аланы. Как раз аланов и принято считать предками современных осетинов. Среди народов персо-иранского происхождения был распространен зороастризм. Суть этой религии изложена в священной книге Авесте [5]. Автором Авесты счистается Заратустра. Даты жизни иранского пророка и мага в одном лице – Заратустры (Заратуштры) относятся примерно к рубежу (Заратуштры) относятся примерно к рубежу II и I тысячелетий до н. э. Заратустре приписывается авторство основной части Авесты, заключающей в себе песнопения, называемые Гатами. В авестийских песнопениях излагаются космогонические представления древних иранцев в интерпретации все того же Заратустры. Так, в тринадцатом гимне Яшта, молитвенного текста, входящего в состав Авесты, как раз и рассказывается о Космическом яйце, заключающем в себе всю Вселенную. Осью этого яйца является гигантское «Дерево всех семян». Это «Древо» пронизывает все три уровня Мироздания. Сразу же заметим, что число три в Авесте считается сакральным как раз в связи с «трехслойным» строением Вселенной. Итак, корни «Древа» уходят в бездонную водную стихию первозданности. Оно растет на подводной горе, охраняемой подводным страшилищем Змеем-драконом в одном лице. Далее ствол «Оси мироздания» пронизывает мир людей и всех живых существ, обитающих на земле и летающих в поднебесье. Ветви этого «Чудо-дерева» уходят в далекие дали мира небесного, где простираются владения Творца всей Вселенной Ахура-Мазды. Там же обитают души покинувших земной мир праведников – фравашей. Здесь же на своем белом коне ездит по облакам Митра, бог солнца и света. На ветвях «Древа» висят золотые яблоки, т. е. звезды небесные и «семена всех растений». Охраняются все эти сокровища золотой птицей – Семург (Сенмурв). С языка фарси ее название переводится как «30 птиц», имея собирательное значение. В образе Семурга нетрудно разгадать прообраз русской нашей сказочной Жар-птицы. Золотое оперение Семурга объясняется обилием золотого солнечного сияния, наполняющего высший мир пребывания небесных богов и самого Ахура-Мазды. Обо всем этом повествуется в 21-й главе Видевдаты, жреческого авестийского кодекса [6, с. 24–26]. Что касается индо-иранского солнечного бога Митры, то в нем нетрудно угадать прообраз уже упомянутого в начале статьи святого Георгия Победоносца. Этот святой уже существовал уже существовал в византийском православии. [...] Между тем главный персонаж «Сказки об Иване-царевиче, Жар-птице и Сером Волке» отправляется на поиски этой Жар-птицы. Отец не хотел отпускать младшего сына, но уступил его слезным мольбам. Иван-царевич выезжает позже своих братьев и в одиночестве едет на богатырском коне по дороге, которая приводит его к каменному столбу с очень странной надписью. Там он читает предупреждение о том, что едущему от столба прямо грозит холод и голод; едущий вправо остается живым, но потеряет коня; едущий налево погибает сам, но остается жить его конь. Здесь присутствует уже знакомая по предыдущей сказке космическая символика, связанная с представлениями о жизни и смерти. Прямая дорога устремлена на север, левая – на запад, а правая – на восток. Так же, как и одноименному герою сказки о Царевне-лягушке Ивану-царевичу, преградой становится дремучий лес. Это символическая граница обычного людского земного мира и Зазеркалья, где обитают странные для непосвященного в тайны инобытия существа. В качестве жертвоприношения приносится богатырский конь, которого раздирает в клочья выскочивший из лесной сказки Серый Волк. Здесь интересен следующий момент, который нельзя обойти молчанием. В европейских сказках Волк выступает в роли коварного злодея и обманщика. Достаточно вспомнить всем хорошо известный сюжет «Красной Шапочки». В русской интерпретации Волк, наоборот, оказывается мудрым советчиком и другом. В данной ситуации можно предположить перенесение на русскую почву элементов все той же персо-иранской авестийской культуры, о чем уже говорилось. В третьей главе Видевдаты собака прославляется как одно из лучших творений Ахура-Мазды, верного друга человека. Она же считается существом, связанным с ми ром инобытия. Русский Серый Волк вполне может ассоциироваться с образом собаки. Серым же он выглядит оттого, что все существа, обитающие в Зазеркалье, внешне неприметны и неказисты. Это совершенно особая сфера существования, недоступная обычному «заземленному» человеку. Выражаясь конкретнее, мир инобытия открывается только перед необычным представителем мира людей, наделенным глубокой интровертивной духовной силой. Следует отметить тот интересный факт, что оба Ивана-царевича из двух называемых сказок очень похожи друг на друга. Это младшие сыновья, которым в семьях обычно отводилась третьестепенная роль, так как на первом месте после отца – стоял старший брат, за которым следовал средний. Младшего же сына в русском быту называли пренебрежительно «последышем». При разделе имущества после смерти отца младшему сыну доставалось немногое. Что касается наследия князей, то вся история Киевской Руси состояла из междоусобных войн княжеских сыновей. Дело доходило до убийств кровных родственников. Междоусобица ослабила могущество Киевской Руси, что, как известно, имело печальные последствия для всей истории государства русского. Пришедшие из степи дикие орды монголов, осмелевшие после кровопролитной битвы при Калке (1223), позже обрушились на Рязань (1237). В 1240 г. они овладели Киевом, и началась тяжкая эпоха монголо-татарского ига. Отзвуки этой междоусобной борьбы, когда старшие братья без особого угрызения совести могли убить младшего, как раз и находят отражение в русском народном творчестве. Итак, мир Зазеркалья принимает пришедшего сюда младшего царского сына. Роль авестийской собаки, обитающей в мире небытия, берет на себя Серый Волк. Для людей типа старших братьев Ивана, экстравертов, чьи интересы ограничены сугубо земными меркантильными интересами, доступа в этот тайный мир нет. Серый Волк между тем становится для царевича одновременно конем и верным другом. Как и положено обитателю здешних необычных мест, он несет своего всадника по воздуху, «пропуская горы и долы меж ног» и «заметая след хвостом». Волк доставляет Ивана-царевича к царю со странным именем Афрон, обладателю клетки с Жар-птицей. Здесь его подстерегает первое искушение, которое он не смог преодолеть. Соблазнившись осыпанной алмазами золотой клеткой, он крадет ее вместе с птицей. Этот неблаговидный поступок становится первой ступенькой для дальнейшей дороги нашего путешественника. Царь Афрон в наказание посылает Ивана в царство Кусмана за «золотогривым конем» (скорее всего, Кусман – русский вариант персо-иранских имен – Хуссейн или Хасан). Здесь также наш сказочный герой не смог избежать искушения, похитив коня вместе с золотой уздой. Это будет уже вторая ступень для следования по путям мира Зазеркалья. Царь Кусман отправляет Ивана за Еленой Прекрасной в царство Долмата (имя явно не православного происхождения). Однако во избежание дальнейших неприятностей, мудрый Серый Волк крадет из царского сада Елену сам. После этого Волк вместе со всадником и Еленой Прекрасной отправляются по обратному пути следования. Нетрудно заметить, что с самого начала пути следования и дальше Иван-царевич вместе с Серым Волком все время поднимаются все выше и выше. Они направляются вдоль ствола Чудесного дерева, Оси мироздания, туда, где зеленая крона, усыпанная золотыми яблоками, уходит в необъятные дали солнечного небесного мира. Золотое сияние Солнца присутствует на всех трех уровнях существования мира инобытия: сияет золотом Жар-птица в золотой клетке; золотом отливает грива царского коня и его золотая уздечка; золотой решеткой огорожен чудесный сад, откуда Волк похищает для своего «подопечного» царскую дочь. Обратный путь следует вниз, к исходной точке отправления Ивана-царевича в мир инобытия. По пути следования чудесный волк показывает чудеса перевоплощения в людей и животных. Он приобретает облик Елены Прекрасной, которую хотел сделать своей женой старик Кусман. Однако в последний момент вместо очаровательных губок молодой жены престарелому «жениху» пришлось подарить поцелуй ощетинившейся волчьей морде. Жадный царь Афрон лихо прокатился на «златогривом коне», на всем скаку превратившемся в обычного волка. Вот только настоящая Елена Прекрасная стала подарком Ивану-царевичу за его подвиг – поимку Жар-птицы. Да и сама птица вместе с конем златогривым остаются при Иване как память о его приключениях в потусторонней обители странных существ. В сказке, как принято говорить, фантазия сочетается с былью. Образ умного и доброго царя в русской сказке встречается не так часто. Изображенные в повествовании о Царевне-лягушке цари представлены воплощением не очень хороших человеческих качеств. Один потребовал себе коня златогривого в обмен на злополучную птицу, а другому понадобилась молодая жена. И Афрон, и Кусман прекрасно понимали, что посылают молодого царевича на весьма рискованное «мероприятие». Ни один царь добровольно не отдал бы ни «златогривого коня», ни тем более свою единственную дочь – Елену Прекрасную – в жены старику. Да и сам царь Демьян не может вызвать особых симпатий, послав своих сыновей в неведомые дали только потому, что ему захотелось завладеть сказочной Жар-птицей. Типы властителей-самомодуров взяты из земной реальности. Настоящим царем является Иван, но только владения его находятся как раз в ином мире ирреальности, называемом Зазеркальем. Там духовные ценности стоят выше ценностей материальных, и справедливость торжествует, побеждая зло. Итак, Иван прощается со своим другом и спасителем Серым Волком, остающимся «за чертой», разделяющей два противоположных уровня бытия. Однако ему предстоит пройти обряд «умирания» с последующим «воскресением». Ведь он из «царства инобытия», где обитают ушедшие из этого мира когда-то живые существа, возвращается в мир обычных существ, живых. Вот здесь-то и отрубают у него спящего голову родные братья по причине зависти к увиденной ими добыче. Но и на этот раз спасает Ивана все тот же Волк. Все свершается «по законам» русской архетипической символики. Волк посылает черного ворона «за тридевять земель в тридевятое царство» за живой и мертвой водой. Дело в том, что все птицы, а особенно ворон, по народным представлениям были связаны с самим фактом смерти и «миром мертвых» [6, с. 33]. Карканье ворона не предвещало ничего хорошего. Сообщала эта «вещая птица» только плохие новости. Ничего удивительного не было в том, что ворон обладал сведениями о том месте, где существуют источники с «живой» и «мертвой» водой. Опять же, согласно русскому противопоставлению направлений «лево – право», ворон несет ведрышко с «живой водой» на правом крыле, а с «мертвой» – на крыле левом. Мудрый Волк присоединяет отрубленную голову к туловищу и спрыскивает тело сначала мертвой водой. Происходит «срастание» тела, но не более того. Чтобы вернуть душу, уже «улетевшую» в те края, откуда вернулся наш герой, требуется спрыскивание водой «живой», что Волк и делает. Иван-царевич воскресает, после чего Серый Волк довозит его до «стольного города», где находится дворец царя Демьяна. Здесь оба друга прощаются навеки. Естественно, сказка имеет хороший конец, справедливость торжествует. Старших сыновей царь выгоняет и, как следовало ожидать, объявляет младшего сына своим наследником. Завершаются события свадьбой с «пиром на весь мир». Е. В. Караваева, Л. Д. Волкова. Некоторые особенности русского национального мировосприятия. Вестник ТГПУ. Отрывок из статьи.
/