А. Гуггенбюль-Крейг
Брак умер - да здравствует брак

Жертва

Супружеский союз Иосифа и Марии олицетворяет брак, в котором супруги отрекаются от сексуальности, иными словами, брак асексуальный. Сейчас, когда, например, "институт католичества" стал предметом ироничной критики, психиатры и психологи полагают, что если отсутствие сексуальности в браке не обусловлено органическим дефектом одного из супругов, то подобное супружество следует считать невротической связью двух лиц с серьезными нарушениями в развитии психики. От каждого человека с юных лет и вплоть до старости требуют соблюдения психической гигиены, которая по современным представлениям заключается прежде всего в здоровой и энергичной сексуальной жизни. Сексуальность должна присутствовать в жизни женатого человека, равно как и в жизни холостяка, поскольку в современном обществе данный феномен является "de rigueur"*.

* Здесь: обязательный элемент (фр.)

На мой взгляд, требование это конформистское и грубо уравнительное, поскольку человека приравнивают к животным, настаивая на "естественной" жизни, под которой подразумевают в первую очередь удовлетворение сексуальных влечений.

Однако можно встретить людей, не испытывающих интереса к сексуальности и при этом вовсе не страдающих от "серьезного невроза". Так, существует много супружеских пар, которые не слишком интересуются сексом, и подобные браки совсем не обязательно бессмысленны. Вместе с тем символически значимая сексуальность может быть полностью реализована только в браке, цель которого, однако, не сексуальное удовлетворение, а счастье, поиск индивидуации, обретение своей личности. Это может происходить и вне рамок сексуальности.

Таким образом, мы подходим к центральной проблеме брака, проблеме счастья и индивидуации. Психологи юнгианского направления часто страдают болтливостью и, вместо того чтобы стремиться к индивидуации, добиваться всеосуществления, пытаться полностью реализовать себя, ведут нескончаемые разговоры. Итог долгого пути индивидуации — человек цельный. Например, мандала, символизирующая индивидуацию, представляет собой круг, заключающий в себе различные геометрические фигуры, объединяет противоположности, не упуская ни одной.

Слово "счастье" безусловно не включает значение "всеосуществление" (нем. "die Ganzwerdung"), смысл которого далеко не всегда вполне ясен. Речь идет о поисках Спасения, при которых приходится постоянно приносить жертвы. Быть может, это прозвучит несколько парадоксально, но всеосуществление — удел жертвы, способной на отречение, а именно на отречение от своих личных интересов или даже от самого драгоценного — от своей личности.

В мифологии и ритуалах образу жертвы отводится весьма серьезная роль; с одной стороны, она восхваляется, а с другой — оказывается камнем преткновения и вызывает досаду. Здесь уместно вспомнить странную историю Авраама и Исаака. Бог потребовал от Авраама, чтобы он принес в жертву своего сына Исаака. В последний момент Бог изменил свое решение, но не стоит обольщаться этой концовкой, ведь мифы имеют обыкновение утешать, подобно сказкам. Поэтому то обстоятельство, принял Бог жертву Авраама или нет — к делу не относится. Он потребовал ее, а значит, мог и был готов ее принять. В этой истории речь идет скорее не об испытании, которое уготовил Бог Аврааму, желая проверить, готов ли он пожертвовать ради Господа своим сыном, самым дорогим, что у него есть, а о самом требовании, о самом жертвоприношении, которое Богу необходимо.

Существует также история Агамемнона и Ифигении. В кратком изложении она такова. Греки подошли на парусных судах к берегам Малой Азии и покорили Трою только после того, как Агамемнон принес в жертву свою дочь, хотя интрига состоит в том, что в действительности Ифигения была не убита, а перенесена в дальние пределы.

Идея жертвы обнаруживает себя также в ритуале обрезания, символизирующем то, что, по крайней мере, какая-то часть новорожденного должна быть пожертвована Богу.

Как и любой другой фундаментальный архетипический символ, образ жертвы породил карикатуры и преувеличения. Так, по убеждению ацтеков, в жертву богам следовало принести десять тысяч человек. Вспомним также о миллионах молодых мужчин, которые были убиты в изнурительных сражениях Первой Мировой войны. Все это — ужасающее искажение образа жертвы. Как иначе воспринимать тот необъяснимый с логической точки зрения факт, что военачальники и политики были готовы послать на смерть сотни тысяч молодых мужчин ради приобретения нескольких квадратных километров территории, а эти люди согласились с подобным решением. Очевидно, что речь здесь идет о демонической одержимости архетипическим образом жертвоприношения.

Нельзя обойти молчанием и факт систематического уничтожения миллионов европейских евреев немецкими нацистами. Тысячи, сотни тысяч, миллионы людей пассивно сносили произвол палачей.

Любой архетипический элемент становится чудовищным, если его актуальность преувеличивается.

В последнее время люди все более резко реагируют на идею жертвоприношения и прежде всего тогда, когда она искажается. Стремление и готовность жертвовать чем-то, а также радость от такого решения пользуются все меньшей популярностью. Однако это не отменяет того обстоятельства, что жертва имеет огромное значение для индивидуации и счастья.

Позволю себе напомнить о пути индивидуации, который вот уже две тысячи лет служит для Европы образцом, а именно о жизни Иисуса Христа. Христос принес в жертву все: честь, достоинство и жизнь, чтобы соединиться со своим Отцом небесным.

В данной работе, среди прочего, идет речь о характере индивидуации и счастья в браке. Брак требуется больших жертв. Большинство супругов должны отречься от чего-то индивидуального, бросив это на алтарь брака. Супружество — это постоянная конфронтация, которой невозможно избежать и которая разрешается только смертью. Но непрерывная конфронтация возможна лишь в том случае, если один или оба партнера по браку отрекаются от самого важного. Поначалу супруги готовы отстаивать свое мнение до конца, но затем замечают, что их сосуществование напрямую зависит от готовности сознательно отказаться от личных, субъективных оценок.

Так, музыкально одаренной женщине приходится отказываться от музыки, поскольку без ее поддержки муж не смог бы сделать карьеру и впал бы в депрессию. Или мужу бывает необходимо отказаться от приобретения веса в обществе и зарыть в землю свой талант ради успеха жены.

Примером этого служат сновидения. Одному мужчине приснилась женщина примерно сорока лет, которая пожертвовала своими артистическими способностями ради своего мужа и семьи. Она не развила свой талант, но помогла своему мужу, работа которого требовала полной самоотдачи. В первую очередь она эмоционально поддерживала его, по вечерам часами выслушивая его рассказы о профессиональных проблемах, разочарованиях и достижениях.

Другая женщина видела такой сон: ее ребенок, который немного похож на господина В. (знакомого ей художника), вот-вот утонет. Женщина в панике мечется по какому-то сооружению, напоминающему плотину, состоящую из множества запруд, наподобие бассейнов, ограниченных мостками, и гибнущий ребенок все время оказывается в другой запруде. Он изнемогает, все чаще погружается под воду, и в результате женщине так и не удается его спасти. Сквозь прозрачную воду она видит его недвижимым на дне.

У этой женщины сложилось впечатление, что она одновременно участвует в этой сцене и наблюдает ее, стоя как бы над происходящим.

Когда она пыталась вспомнить, как в деталях выглядели приснившиеся ей мостки, ее вдруг осенило, что все сооружение очень напоминает мандалу. Мостки изображали прямые линии, а запруды — пустоты.

Данное сновидение носило характер кошмара, поскольку женщина не могла спасти ребенка, но вместе с тем способность взглянуть на все происходящее как бы сверху приносила ей глубокое удовлетворение.

Возникает вопрос, не является ли это сновидение указанием на то, что анализируемая должна была пожертвовать даже своей способностью творить ради самости. Подобные мандалы символизируют в сновидениях, как правило, динамику психического, цель и движущую силу индивидуации. Эта мандала заключает в себе жертву.

Если супруги не соглашаются на жертвоприношение, то брак терпит фиаско, поэтому многие методики анализа и психотерапии приводят к разводу. В данном случае брак, в рамках которого осуществляется индивидуация, приносят в жертву собственному развитию и раскрытию личности. По не вполне понятным причинам нарцис-сическое стремление к раскрытию собственной личности и нежелание жертвовать чем-либо ради брака — догмы современной психотерапии. Вероятно, психотерапевтические группы могут становиться бессознательным орудием модных коллективных веяний.

Супруги среднего возраста часто обращаются к психологам, психиатрам и консультантам по браку с жалобами: "Я не могу реализовать себя; я не могу развивать свою личность; я вынужден оставлять невостребованными многие свои способности; я хотел бы вырваться из тисков и найти, наконец, самого себя". Желание "вырваться из тисков" — излюбленная тема многих романов, новелл и кинофильмов.

Но часто речь идет только об осознании необходимости пожертвовать частью своей личности. И именно этого аспекта индивидуа-ции пытаются избежать. Психологи, которым неизвестен индивидуа-ционный характер брака и которые не хотят ничего слышать о необходимости жертвы, которые преклоняются перед современным культом индивидуальности, являются служителями блага, а не счастья и могут неправильно ориентировать клиентов. Жертвоприношение отвергают по догматическим соображениям.

Само собой разумеется, здесь речь идет не о мученичестве, а о добровольной жертве, которая не влечет за собой упреков и ведет к счастью.

Поэтому в некоторых браках можно пожертвовать даже сексуальностью. Поговорим о фригидности и импотенции. Люди, которых настигли свинцовые стрелы Эроса, часто могут поправиться благодаря психотерапии, но не всегда. К сожалению, в этом случае психологи советуют способному к сексуальной жизни партнеру давать выход своей сексуальной энергии "на стороне". Однако так просто данную проблему не решить, поскольку дилемма, стоящая перед подобными супругами такова: либо один из них жертвует своей сексуальностью, либо другой приносит в жертву чувство собственного достоинства, принимая измену близкого человека как нечто допустимое и неизбежное. Однако нередко отказ от сексуальности не менее захватывающее чувство, чем ее реализация. Фригидный же партнер должен пожертвовать ради своей половины отвращением к сексуальности и принять ее. В этом смысле самые серьезные сексуальные отклонения, фригидность и импотенция, могут оказаться в браке путем, ведущим к счастью.

Мы назвали сексуальность инстинктивной индивидуацией, а брак охарактеризовали как индивидуацию свободного выбора, решения.

Данные формы индивидуации тесно связаны и часто переживаются одновременно, взаимно поддерживая и обогащая друг друга. Но их тесная связь может приводить к драматическим обстоятельствам и недоразумениям. Один путь индивидуации не гарантирует автоматически другого, и не нужно путать их друг с другом. С психологической точки зрения оба пути нужно познать по отдельности.

Очень многие люди вступают в брак на основании сексуальной страсти. Эротическое упоение — состояние столь захватывающее, что в данный момент человек теряет способность отдавать себе отчет в том, что он делает, поэтому брак бывает почти неизбежным. Однако многие молодые люди все же способны интуитивно понимать, что сексуальное упоение, которое принято именовать любовью, отличается от решимости пройти вместе с будущим супругом долгий путь индивидуации в браке, от решимости, которая имеет больше оснований для того, чтобы называться любовью. Многие партнеры по браку полагают, что могут рассчитывать не только на индивидуацию, но и полное сексуальное удовлетворение, которое обеспечит супруг. Вместе с тем существуют и такие супруги, в отношении которых верно как раз обратное: они на пути сексуальной, инстинктивной индивидуации, а сами напрасно требуют, чтобы такой союз выполнял задачи, свойственные браку, связанному с индивидуацией свободного, сознательного решения.