Иоланда Якоби. Психологическое учение Карла Густава Юнга

3.5 Пути к бессознательному

Согласно Юнгу, есть "четыре метода исследования того, что в психической субстанции пациента остается неизвестным.

Первый и самый простой метод — это метод ассоциаций... Он заключается в обнаружении основных комплексов путем выявления нарушений в ответах на ассоциативные тесты. Метод ассоциаций рекомендуется всем начинающим в качестве введения в аналитическую психологию и симптоматологию комплексов.
Второй метод — симптоматический анализ — имеет чисто историческое значение. . . С помощью гипнотического внушения пациентов побуждают вспомнить вещи, лежащие в основе некоторых патологических симптомов. Данный метод эффективен в тех случаях, когда главной причиной невроза служит шок или психическая травма. Именно на нем основана ранняя фрейдовская „травматическая теория" истерии...
Третий метод — метод анамнестического анализа — более важен как с исследовательской, так и с терапевтической точки зрения. На практике он состоит в тщательном сборе анамнеза — то есть восстановлении всего процесса развития невроза... Очень часто сбор анамнеза сам по себе имеет большое терапевтическое значение, поскольку сообщает пациенту об основных движущих силах его невроза и может в конце концов побудить его к решающей смене установки. Конечно, никакая терапия не может обойтись без анамнеза: ведь врачу необходимо не просто задавать вопросы, но и прибегать к намекам и объяснениям, указывающим пациенту на те важные связи, существования которых сам пациент не сознает...
Четвертый метод — это анализ бессознательного... Он начинается с момента исчерпания того материала, который предоставляется сознанием... Анамнестический метод часто служит своего рода введением в этот четвертый метод... Контакт между личностями врача и пациента имеет первостепенное значение, так как образует единственную надежную основу для установления контакта с бессознательным... Установить такой контакт отнюдь не легко; вы можете добиться своего только при условии тщательного сопоставления точек зрения обоих участников аналитического процесса и, кроме того, при условии взаимной свободы от предубеждений и предрассудков... Начиная с этого момента, мы обращаемся к живому психическому процессу как таковому, а именно — к снам"[111].

3.6 Сны

Самый простой и эффективный способ исследования механизма и содержания бессознательного — это анализ снов, материал которых состоит из сознательных и бессознательных, известных и неизвестных элементов. Эти элементы смешиваются самыми разными способами и происходят из самых разных источников — начиная от так называемых "остаточных впечатлений дня" (Tagesresten) и кончая глубочайшими слоями бессознательного. Согласно Юнгу, порядок элементов в сновидениях не определяется ни причинными, ни пространственными, ни временными факторами. Язык снов архаичен, символичен и дологичен (pralogisch); это язык символов, смысл которых может быть выявлен только с помощью особого метода интерпретации. Юнг придает снам огромное значение; он считает их не только дорогой в бессознательное, но и функцией, с помощью которой бессознательное в значительной мере осуществляет свою регулирующую деятельность — ибо сны выражают "другую сторону", своего рода "изнанку" осознанной установки.

"Когда я попытался выразить „поведение" снов определенной формулой, единственным подходящим понятием мне показалось понятие компенсации, поскольку оно одно способно охватить все аспекты того, как ведут себя сновидения. Компенсацию ни в коем случае не следует смешивать с дополнительностью. Понятие „дополнительности" слишком узко, слишком ограниченно; оно недостаточно для объяснения функции снов, ибо обозначает такую связь, при которой две вещи дополняют друг друга более или менее механически. С другой стороны, компенсация — как указывает сам термин — предполагает установление равновесия и сопоставление различных данных или точек зрения, что в конечном счете должно привести к их взаимному приспособлению или коррекции"[112]. Представляется, что эта врожденная компенсаторная функция психической субстанции, направленная на достижение индивидуации (целостности), дана только человеку; ее, пожалуй, можно обозначить как присущую именно Homo sapiens форму психической деятельности.

В связи с этой важнейшей компенсаторной функцией снов, которые не только выражают тревоги и желания, но и воздействуют на все психическое поведение, Юнг отказывается от более или менее простых и однозначных объяснений в терминах "стандартных символов". Содержание бессознательного всегда поливалентно; его смысл зависит от контекста, в котором оно проявляет себя, от текущих условий внешней и внутренней жизни того лица, которому снится сон. Некоторые сны выходят за рамки личного и выражают вещи, относящиеся к человеческому сообществу в целом. Такие сны часто содержат в себе нечто пророческое, и именно поэтому первобытные народы все еще считают их общим делом и превращают их толкование в особый ритуал, происходящий в присутствии всего племени.

В качестве проявлений бессознательного Юнг, помимо снов, выделяет фантазии и видения. Подобно снам, они обнаруживаются при пониженной функции сознания. Они несут как латентный, так и явный смысл и могут иметь в качестве источника как личностное, так и коллективное бессознательное. Поэтому с точки зрения психологической интерпретации они принадлежат к тому же разряду, что и сны. Показательно, что их спектр бесконечно широк — от обычных грез наяву до экстатических видений.

Итак, для Юнга сон — это главный инструмент терапевтического метода, относительно легко доступный путь к содержанию бессознательного; благодаря своей компенсаторной функции сон становится самым надежным индикатором скрытых взаимосвязей. "Проблема анализа снов всецело зависит от этой гипотезы (то есть гипотезы о бессознательном — И. Я.). Без нее сон есть просто каприз природы, бессмысленное нагромождение фрагментарных остатков дневных впечатлений"[113]. Фантазии и видения пациента Юнг использует так же, как и его сны. Ограничиваясь в дальнейшем снами, мы делаем это лишь в интересах краткости и простоты; все сказанное в равной мере должно быть отнесено также и к фантазиям и видениям.

3.7 Толкование снов

Наряду с обсуждением и разработкой психологически значимого материала на основе контекста и ассоциативных связей, предоставляемых не только больным, но и врачом, в диалектическом процессе анализа важное место занимает интерпретация снов, видений и всех прочих разновидностей образов, рожденных психической субстанцией. Но только сам пациент может решить, как будет истолкован его материал. Все зависит от его личностных качеств.

Соглашаясь на анализ, он должен исходить не из одних только рациональных соображений; его согласие должно быть по-настоящему пережито, и только это может служить залогом истинности последующей интерпретации. "Если аналитик хочет исключить осознанную подсказку, он должен рассматривать любые толкования снов как недействительные, пока ему не удастся найти формулу, обеспечивающую согласие пациента"[114] — в противном случае каждое очередное сновидение будет ставить его перед той же проблемой, что и все предыдущие. Так будет происходить до тех пор, пока пациент не "изживет" проблему и в нем не разовьется новая установка. Люди, не знакомые с природой воздействия бессознательного, часто опасаются того, что интерпретация снов психотерапевтом может отрицательно повлиять на пациента. Возможности и опасности такого рода влияния сильно преувеличены, ибо, как показывает опыт, объективная психическая субстанция — то есть сфера бессознательного — в высшей степени автономна. Если бы это было не так, она не смогла бы выполнить столь характерную для нее функцию компенсации сознания. Сознание можно выдрессировать, как попугая; но бессознательное не поддается дрессировке[115]. Если врач и пациент допустили ошибку в интерпретации, бессознательное с течением времени поправит их со всей суровостью: ведь оно, благодаря своей автономной деятельности и постоянному воспроизводству элементов собственного содержания, беспрерывно катализирует диалектический процесс.

Фундаментальное различие между юнговским методом и другими аналитическими методами заключается в том, что в сновидениях и других аналогичных явлениях Юнг видит не только отражения личностных конфликтов, но и, во многих случаях, проявления коллективного бессознательного, трансцендентные по отношению к личностным конфликтам и уравновешивающие их переживанием исконных, общечеловеческих проблем. Здесь мы вынуждены ограничиться только кратким наброском теории и метода юнговского анализа сновидений.

"Сон не может быть объяснен психологией, построенной только на изучении сознания. Это определенный способ функционирования психической субстанции, не зависящий от желания и воли, от намерений и осознанного целеполагания „Я". Он непроизволен, как и все происходящее в природе... Весьма вероятно, что мы видим сны беспрерывно, просто в бодрствующем состоянии наше сознание производит такой шум, что мы ничего иного не слышим... Если бы мы могли фиксировать процесс на всем его протяжении, мы бы убедились, что он идет по вполне определенной колее"[116]. Иными словами, сон — это естественное, автономное и преследующее неизвестные сознанию цели проявление психической субстанции. Сон обладает собственным языком и собственными закономерностями, к которым мы не должны подходить с субъективными мерками психологии сознания. "Это не человек видит сны; это сны являются человеку. Мы „испытываем" сны; мы служим их объектами" [117] . Можно без особого преувеличения, утверждать, что в сновидениях мы переживаем мифы и сказки – но не так, как в состоянии бодрствования, когда мы их читаем, а как если бы они были реальными событиями нашей жизни.

3.8 Корни сновидений

Насколько можно судить, сновидения укоренены отчасти в содержимом сознания — фрагментарных впечатлениях, оставшихся от событий прошедшего дня, — отчасти же в констеллированном содержании бессознательного, которое, в свою очередь, может вести свое происхождение либо от содержания сознания, либо от спонтанных процессов, происходящих в бессознательном. Последние же, не выказывая никаких связей с сознанием, могут проистекать из самых разнообразных источников: соматических или психических реакций на окружающее, событий прошлого или будущего — ведь некоторые сны воспроизводят исторические события далекого прошлого или (как часто бывает в случаях явно архетипических сновидений) предвосхищают будущее. Известны сновидения, ведущие свое происхождение от утраченного, словно никогда и не существовавшего сознательного контекста, от которого если что-то и осталось, то в лучшем случае разрозненные, недоступные пониманию фрагменты; известны и такие сны, в которых выявляются все еще не осознанные личностью глубины ее собственной психической субстанции.

Уже было сказано, что по Юнгу порядок образов в сновидениях является внепространственным, вневременным и внепричинным. Сон — это "загадочное послание сознанию от ночной сферы души"[118].

Сон — чем бы он нам ни казался — никогда не бывает простым повторением предшествующих событий или переживаний. Единственное исключение из этого правила — определенная категория сновидений, связанных с реакцией на психический шок или травму, причиненную некоторыми объективными событиями (например, войной). Такие сны, будучи по существу воспроизведением травматического или шокового переживания, не могут быть истолкованы как компенсаторные. К тому же вызвавший их к жизни шок не удается рассеять путем выведения его в сферу сознания. "Сон продолжает невозмутимо „воспроизводить": содержание травматического переживания становится автономным и будет продолжать воздействовать до тех пор, пока травматический стимул не исчерпает себя сам"[119]

По словам Юнга, сон "всегда связывается в единое целое или изменяется согласно собственным целям — пусть незаметно, но не совсем так, как это соответствовало бы целям сознания или влиянию причинных факторов"[120].

3.9 Различные типы сновидений

По своему значению сны бывают трех типов:

За осознанной ситуацией следует сон, представляющий собой реакцию сферы бессознательного. Восполняя или дополняя эту ситуацию, он явственно указывает на впечатления дня; ясно, что возникновение такого сна прямо обусловлено событиями недавнего прошлого.
Сон вызывается к жизни не осознанной ситуацией, а спонтанным действием бессознательного; последнее создает ситуацию, настолько отличающуюся от сложившейся на данный момент в сфере сознания, что возникает конфликт между обеими сферами. Если в случае снов первого типа сознательный компонент выполняет функцию доминантного полюса, от которого происходит отток энергетического потенциала в направлении бессознательного, то в снах второго типа соблюдается равновесие обоих полюсов.
Когда позиция бессознательного сильнее, градиент направлен от бессознательного к сознанию. Именно в таких случаях мы сталкиваемся с исполненными значения снами, способными иногда внести серьезнейшие изменения в ориентацию сознания или даже произвести в нем полный переворот. Третий тип, когда максимум действенности и смысла сосредоточен в области бессознательного, включает наиболее удивительные, труднее всего поддающиеся толкованию и при этом особенно содержательные сны; именно в таких снах отражаются бессознательные процессы, никак не связанные с сознанием. Тот, кому снятся сны этого типа, не понимает их и обычно всячески дивится тому, что ему вообще может привидеться нечто подобное: ведь он не способен обнаружить даже косвенную связь между снами и тем, что занимает его сознание. Именно в силу своей архетипичности такие сны способны оказывать потрясающее воздействие; иногда в них обнаруживается даже нечто пророческое. Нередко они предшествуют душевной болезни или тяжелой форме невроза; внезапно вторгающееся содержание производит на человека глубокое впечатление даже тогда, когда он его не понимает[121].

Многие думают, что архетипические сны полезны для душевного здоровья; но это мнение должно быть отвергнуто. Напротив частое возникновение архетипических сновидений указывает на излишнюю подвижность коллективных глубин бессознательного, чреватую внезапными взрывами и потрясениями. В таких случаях анализ должен осуществляться медленно и с величайшими предосторожностями. Каким бы благотворным архетипический сон ни был потенциально, если его содержание не может быть правильно понято и интегрировано в должный момент, он становится крайне опасным: он несет в себе опасность психического расстройства, если "Я" того лица, которому он приснился, все еще не обладает достаточной широтой и в силу этого не способно справиться с натиском архетипического содержимого.

Дифференцируя сны, мы должны задаться вопросом: как реакции бессознательного связываются с осознанной ситуацией? Здесь существует величайшее разнообразие оттенков — от простой, однозначной реакции на осознанное содержание до спонтанных проявлений бессознательных глубин[122].

3.10 Порядок элементов в сновидениях

Как, с помощью каких методов мы интерпретируем сновидения? Любая интерпретация есть лишь гипотеза, попытка расшифровать неизвестный текст. Лишь изредка при истолковании сна удается достичь более или менее надежного результата. Относительная уверенность в правильности интерпретации возможна только применительно к сериям сновидений: каждый последующий сон исправляет ошибки, допущенные при интерпретации предыдущих. Юнг был первым исследователем, анализировавшим целые серии снов. Он исходил из предположения, что "сны подобны монологам, происходящим под покровом сознания"[123] — при том, что их хронологический порядок далеко не всегда совпадает с внутренним смысловым порядком, то есть сон Б вовсе не обязательно следует за сном А, а сон В — за сном Б. Порядок снов скорее следовало бы назвать радиальным: сны скапливаются вокруг некоего "смыслового центра"" от которого расходятся лучами, как показано на диаграмме 1. Сон В вполне может наступить непосредственно после сна А а сон Б может как предшествовать Е, так и следовать за ним.

Диаграмма 1

Выявление и осознание смыслового центра приводят к прекращению его действия; возникает новый центр, порождающий новые сны и т. п. Очень важно, чтобы пациент постоянно вел запись своих снов и их толкований; "таким образом пациент учится справляться с собственным бессознательным без помощи врача"[124]. Психотерапевт должен активно руководить пациентом. Он участвует в процессе, указывая на возможный смысл сна и подсказывая направленность развития пациента. Только при этом условии последний может осознанно усваивать и ассимилировать интерпретацию собственных сновидений[125]. "Подлинное толкование снов — это такая задача, которая, как правило, предъявляет весьма высокие требования. Она предполагает высокоразвитую способность к психологической эмпатии (вчувствованию), способность к упорядочению материала, острую интуицию, знание жизни и людей и, прежде всего, особого рода проницательность, которая определяется как широтой кругозора, так и тем, что называют „разумом сердца" (франц.: intelligence du coeur)"[126].

3.11 Многоосмысленность сновидений

Содержание любого сна многообразно и, как уже было сказано, обусловливается характером и личностью человека, которому он снится. Интерпретация "по словарю", то есть на основании стандартных символов, абсолютно несовместима с юнговской точкой зрения на природу и структуру психической субстанции. Чтобы истолковать содержание сна правильно и действенно, следует хорошо знать обстоятельства жизни рассказчика и его явную, сознательную психологию. Более того, следует сделать все возможное, дабы установить контекст сна; для этого аналитиками используются методы ассоциации и амплификации. Искомый контекст — это "сетка взаимосвязей, в которую естественным образом вплетено содержание сна. Теоретически эта сетка не может быть известна заранее; смысл любого сновидения и любой его части должен быть a priori постулирован как неизвестный"[127]. Лишь после того, как контекст тщательно выверен, можно приступать к интерпретации. О результате можно говорить после того, как смысл, извлеченный из контекста, сопоставляется с записью сна, а также после выявления реакции рассказчика на предлагаемое толкование смысла сна (то есть после определения того, в какой степени рассказчик принимает или отвергает это толкование). Но нам ни при каких обстоятельствах нельзя основывать свое отношение к смыслу сновидения на основании его соответствия или несоответствия нашим априорным ожиданиям. На самом деле истинный смысл сна сплошь и рядом выказывает поразительные отличия от того, что мы способны предвидеть с наших субъективных позиций. Решение, внешне соответствующее ожидаемому, должно вызвать подозрение — ведь бессознательное обычно бывает на удивление "иным". Сны, смысл которых совпадает с осознанной ориентацией рассказчика, встречаются крайне редко[128].

Юнг считает, что отдельно взятый сон очень редко может прояснить психическую ситуацию человека; в лучшем случае он позволяет высветить какую-либо частность. Полноценную картину причин и природы психического расстройства мы можем получить только на основании наблюдений и толкований, относящихся к сравнительно долгим сериям снов. Можно утверждать, что серия сновидений замещает собой тот контекст, который фрейдовский анализ стремится выявить с помощью "свободных ассоциаций". В случае же юнговского анализа "направленные ассоциации", катализируемые и управляемые аналитиком и проявляющиеся в сериях снов и т. п., способствуют прояснению и регуляции психического процесса.

3.12 Компенсаторный аспект снов

Как правило, ориентация бессознательного дополняет или компенсирует сознательную установку. "Чем более однобоко ориентирована сознательная установка, чем дальше отклоняется она от оптимума, тем вероятнее появление ярких сновидений с резко контрастирующим, но при этом в высшей степени целесообразным содержанием — сновидений, в которых выражает себя процесс саморегуляции психической субстанции"[129]. Характер компенсации, конечно же, находится в тесной связи с "Я" данного человека. "Только зная о том, что происходит в сознании индивида, мы сможем прийти к обоснованному толкованию значений, которые несет с собой его бессознательное... Между сознанием и сном существует взвешенное, полное тончайших нюансов взаимодействие... В этом смысле теорию компенсации можно считать фундаментальным законом психического поведения"[130].

Помимо обычной компенсаторной функции, выступающей у нормальных людей при нормальных внешних и внутренних условиях, сны способны выполнять также функцию редукции и функцию предвосхищения. Содержание снов может осуществлять негативную компенсацию, редуцируя индивида до его "человеческой ничтожности, до его зависимости от физиологических, исторических и филогенетических условий" (материал этого рода был блестяще исследован Фрейдом); но оно же может осуществлять и позитивную компенсацию, предлагая индивиду своего рода "руководящий образ", который корректирует самоуничижительную установку и оптимизирует ориентацию сознания. Обе формы компенсации могут принести пользу. Предвосхищающую функцию сна следует отличать от его компенсаторной функции. Последняя означает, что бессознательное, вступая в связь с сознанием, "снабжает" его вытесненными элементами, без которых сознание неполно. "Компенсация, трактуемая как саморегуляция психического организма, целесообразна (то есть соответствует принципу финалистичности). Предвосхищающая функция — это заключенное в пределах бессознательного предвидение будущих достижений сознания, подобие предварительного упражнения или наброска"[131].

Из всей юнговской концепции структуры снов, из того значения, которое Юнг придает осознанной ситуации, равно как и контекстуальной и позиционной значимости мотивов сновидения, из вневременной и внепространственной природы, приписываемой им снам, со всей очевидностью вытекает, что к его интерпретации снов — в противоположность фрейдовской — принцип причинности применим только в самом ограниченном смысле. "Рассмотрение сна с финалистической точки зрения... предполагает не столько отрицание причин сна, сколько иное толкование ассоциативного материала, скопившегося вокруг сновидения"[132]. Кроме того, как мы вскоре убедимся, оно предполагает также иной метод истолкования. Юнга в первую очередь интересуют вовсе не действенные причины; он даже считает, что сны "часто бывают предвосхищающими', если такие сны рассматривать только с точки зрения причинности, в них не обнаружится никакого особенного смысла. На самом же деле они предоставляют безошибочную и многостороннюю информацию об обстоятельствах психической жизни пациента; понимание этой информации имеет величайшее терапевтическое значение". Сказанное относится в особенности к "исходным снам" — то есть к снам, которые снятся пациенту на ранних стадиях анализа; ибо "любой сон — это орган информации и контроля"[133].

3.13 Сны как "страна детства"

Процесс анализа направлен к "стране детства" — ко времени, когда нынешнее рациональное сознание еще не отделилось от исторической психической субстанции, то есть от коллективного бессознательного. Иначе говоря, цель анализа — возвращение не просто в "страну", из которой берут начало наши детские комплексы, но и в доисторическую "страну-колыбель" всех наших индивидуальных душ. Любому человеку так или иначе приходится покинуть "страну детства"; но слишком часто люди удаляются от исконной сумеречной психической субстанции настолько далеко, что это приводит к утрате естественных инстинктов. "В итоге происходит атрофия инстинктов и — что отсюда следует — неспособность ориентироваться в повседневной жизни. Отпадение от „страны детства" приводит и к другому последствию: „страна" эта становится средоточием чего-то абсолютно детского, постоянным источником инфантильных наклонностей и импульсов. Вторжения последних, естественно, воспринимаются сознательным разумом как нечто в высшей степени нежелательное, и поэтому он их систематически подавляет. Но именно систематический характер подавления способствует прогрессирующему отчуждению от первоисточника; „утечка" инстинкта в конечном счете переходит в „утечку" души. В итоге сознательный разум либо оказывается полностью затоплен инфантилизмом, либо вынужден постоянно и безуспешно защищать себя от такого затопления с помощью то ли аффектированного старческого цинизма, то ли горькой резиньяции. Мы должны ясно отдавать себе отчет в том, что несмотря на все свои достижения, рациональная установка современного сознания во многих важных для человека отношениях отличается инфантильной неприспособленностью и враждебностью жизни. Лишившись питательных соков, утратив гибкость и многогранность, жизнь взывает к повторному обретению своих первоистоков. Но о возвращении к последним можно говорить только при условии, что сознательный разум позволит увести себя обратно в „страну детства" и там, как и в прежние времена, получит направляющие импульсы со стороны бессознательного. Оставаться ребенком слишком долго — это значит впасть в инфантилизм; но не меньшим инфантилизмом следовало бы считать и такую установку, когда человек повзрослев, начинает утверждать, будто от детства ничего не осталось. Стоит нам вернуться в „страну детства", как нас охватывает страх перед угрозой инфантилизма — ведь мы не понимаем, что все психическое двулико. Одно из лиц смотрит вперед, другое — назад. Как все жизненные реалии, психическое по природе своей амбивалентно и, значит, символично.

Мы находимся на вершине сознания, по-детски веря в то, что дорога отсюда ведет все выше и выше, ко все новым и новым вершинам. Но путь от одной вершины к другой — это химерический радужный мост. Чтобы достичь следующей вершины, мы должны прежде спуститься в долину, где пути начинают расходиться... Противодействие сознательного разума сфере бессознательного и умаление последней были исторически необходимыми этапами развития психической субстанции человека, ибо если бы этого не произошло, сознательный разум так не пришел бы к возможности самодифференциации". Но сознание современного человека, пожалуй, слишком удалилось от своих истоков, то есть от бессознательного; мы забыли, что бессознательное функционирует не в согласии с нашими осознанными целями, а безотносительно к ним. "Поэтому сближение с бессознательным вызывает в цивилизованных людях панический страх, и притом не в последнюю очередь из-за угрожающих аналогий с душевной болезнью. Интеллект ничего не имеет против того, чтобы анализировать бессознательное как пассивный объект; деятельность подобного рода вполне согласуется с нашими рациональными ожиданиями. Но среднему современному европейцу явно не хватает смелости и способности позволить бессознательному идти своим путем; его страшит перспектива пережить его как нечто реальное. Европеец предпочитает просто-напросто не понимать эту проблему. Для духовно „хилого" человека невозможно придумать ничего лучшего, ибо проблема сама по себе не лишена скрытых опасностей. Переживание бессознательного — это тайна, поделиться которой можно лишь с очень немногими"[134]

В психике современного человека сознательная сфера гипертрофирована; соответственно, подавленная, словно перекрытая со всех сторон плотинами область бессознательного грозит в любой момент прорвать препятствия и затопить сознательный разум. Вот почему потребность в том, чтобы интегрировать бессознательное в целостную психическую субстанцию, сделалась специфически западной и современной проблемой, имеющей ключевое значение не только для отдельных индивидов, но и для целых народов. Что же касается людей Востока и, вероятно, африканцев, то у них мы наблюдаем совершенно иное соотношение между сознанием и бессознательным.

Юнг придерживается мнения, что прежде чем иметь дело с материалом коллективного бессознательного, мы должны вывести инфантильное содержимое в область сознания и интегрировать его. Исследование нужно начинать с личностного бессознательного; прежде всего следует сделать его достоянием сознания"[135] противном случае путь к коллективному бессознательному останется закрытым. Любой конфликт вначале должен быть проанализирован в свете опыта данной личности. Поначалу основное внимание должно быть обращено на самую интимную сторону жизни индивида и на связанное с ней психическое содержание; и лишь после этого человека можно развернуть лицом к универсальным проблемам бытия. Данный путь, ведущий к активации архетипов и объединению сознания и бессознательного или установлению должного равновесия между ними, и есть путь "исцеления"; технически же это путь, по которому движется интерпретация снов.

3.14 Этапы интерпретации снов

Обобщим сказанное еще раз. Техника анализа снов подразделяется на следующие этапы: описание ситуации сознания на данный момент времени; описание предшествовавших событий; исследование субъективного контекста и, в случае выявления архаических мотивов, сопоставление с мифологическими параллелями; наконец, в сложных случаях — сравнение с объективными данными, полученными из других источников.

С другой стороны, путь, преодолеваемый содержанием бессознательного, в общих чертах состоит из следующих этапов:

понижение порога сознания, что позволяет содержанию бессознательного всплыть на поверхность[136]
выявление содержания сферы бессознательного в снах, видениях, фантазиях;
восприятие и фиксация этого содержания сознанием;
анализ, прояснение, истолкование и понимание смысла этого содержания;
интеграция этого смысла в контекст общей психической ситуации личности;
обретение, инкорпорация и разработка обнаруженного таким образом смысла;
достижение такой степени полноты и органичности инкорпорации "смысла" в психическую субстанцию, при которой он входит, так сказать, в плоть и кровь, то есть становится инстинктивно защищаемым знанием.

3.15 Структура снов

Юнг обнаружил, что сны в большинстве своем выказывают определенное структурное сходство. В противоположность Фрейду, он считал, что каждый сон — это самодовлеющая целостность, драматическое действие, поддающееся членению на элементы пьесы греческого театра.

Место, время, действующие лица: это начало сна, которое часто указывает на обстановку действия и состав персонажей.
Экспозиция (постановка задачи). Здесь представляется центральное содержание сна: бессознательное обрисовывает тот вопрос, на который ему предстоит ответить в течение сна.
Собственно действие — своего рода "хребет" сна; здесь разворачивается "сюжет", действие движется к кульминации, трансформации или катастрофе.
Разрешение, итог сна, его осмысленное заключение и раскрытие заключенного в нем компенсаторного "посыла". Эта обобщенная модель, по которой строится большинство снов, образует основу для интерпретации[137]. Сны, не содержащие разрешения, указывают на трагический ход развития жизни индивида; но такие сны образуют весьма специфическую категорию и их не следует смешивать со снами, лишенными разрешения потому, что рассказчик не может его вспомнить или не все о нем рассказывает. Излишне говорить, что психотерапевту очень редко удается с самого начала получить полный отчет о сновидении. Часто для того, чтобы полностью раскрыть структуру сна, ему приходится провести тщательное исследование.

[111] Psychologic und Erzichung. S. 56 ff.; Collected Works, vol. 17, pp. 94 ff.
[112] Uber psychische Energetik, S. 240; Collected Works, vol. 8, pp. 287 f.
[113] Wirklichkeit der Seele. S. 69; Collected Works, vol. 16. p. 139.
[114] Wirklichkeit der Seele, S. 81; Collected Works, vol. 16, p. 147.
[115] Psychologic und Alchemic. S. 75; Collected Works, vol. 12, par. 51.
[116] Kindertraumseminar, 1938—1939.
[117] Kindertraumseminar, 1938—1939.
[118] Wirklichkeit der Seele, S. 88; Collected Works, vol. 16, p. 151.
[119] Uber psychische Energetik, S. 182; Collected Works, vol. 8, p. 261.
[120] Kindertraumseminar, 1938—1939.
[121] Поразительный пример приводится в: С. A. Meier. Spontanmanifestatio-nen des kollektiven Unbewussten. — Zentralblatt fur Psychotherapie (Leipzig), XI (1939); ср. также детский сон о "злом звере", подробно рассмотренный в моей работе: J. Jacobi. Komplex, Archetypus, Symbol in der Psy-chologie von C. G. Jung.
[122] Kindertraumseminar, 1938—1939.
[123] Kindertraumseminar, 1938—1939.
[124] Wirklichkeit der Seele, S. 86; Collected Works, vol. 16, p. 150.
[125] Ср. с. 455, где говорится о диалектическом процессе.
[126] Uber psychische Energetik, S. 238; Collected Works, vol. 8. p. 286.
[127] Kindertraumseminar, 1938—1939.
[128] Приведем пример компенсаторной функции сна. Человеку снится, будто на дворе весна, но все ветки на его любимом дереве в саду — сухие. В этом году дерево осталось без листьев и цветов. Сновидение несет в себе следующее сообщение: можешь ли ты увидеть себя в этом дереве? Ты именно таков, пусть даже не хочешь этого признавать. Вся твоя природа иссохла, в тебе чахнут все всходы. Такие сны служат уроком для людей, чье сознание сделалось автономным и начало играть слишком важную роль. Сны человека, в психической субстанции которого гипертрофирована сфера бессознательного — то есть человека, живущего чисто инстинктивной жизнью, — также всячески подчеркивают его "иную сторону". Безответственным, низменным натурам часто снятся морализирующие сны. тогда как в сновидениях людей, воплощающих собой добродетель, сплошь и рядом встречаются разного рода аморальные образы.
[129] Uber psychische Energetik, S. 175; Collected Works, vol. 8, p. 253.
[130] Wirklichkeit der Seele. S. 90; Collected Works, vol. 16, pp. 153-154.
[131] Uber psychische Energetik, S. 186, 179; Collected Works, vol. 8, pp. 258, 255.
[132] Uber psychische Energetik, S. 157; Collected Works, vol. 8, p. 243.
[133] Wirklichkeit der Seele. S. 77. 91; Collected Works, vol. 16. pp. 144—145. 153
[134] Psychologic und Alchemic. S. 97, 85; Collected Works, vol. 12. pars. 74—75, 60--61.
[135] Psychologic und Alchemie, S. 98 ff.: Collected Works, vol. 12, par. 81.
[136] Некоторые пациенты испытывают на этом этапе существенные затруднения; тайная тревога, связанная с перспективой выявления содержания бессознательного, служит частой причиной бессонницы.
[137] В качестве примера можно привести сон шестилетнего ребенка, описанный в Kindertraumseminar, 1938—1939 (неопубликованные материалы): "Перед девочкой возникает прекрасная радуга. Карабкаясь на нес, девочка достигает неба. Оттуда она зовет свою подружку Мариетту подняться к ней. Но Мариетта никак не может решиться; наконец, радуга исчезает, и девочка падает на землю". Место ----- явление природы: перед девочкой вырастает радуга. Экспозиция также соотносится с этим местом: девочка карабкается по радуге и достигает неба. Действие или развертывание сюжета: она зовет подружку подняться к ней, но та колеблется, и наступает разрешение: радуга исчезает, и девочка падает обратно на землю.