"Те, кто стремятся овладеть миром и
управлять им,— не постигли его. Ибо мир
есть духовный сосуд и не подчиняется силе."
("Дао дэ цзин", 29)
Философия даосизма отражает национальный характер Китая. Архетипические черты Весов, ставящем яркий акцент на культурной жизни и эстетике человечества, позволяют нам лучше понять даосизм как путь гармонии и равновесия. Философия дао предполагает естественное слияние человека с природой, и её путь — деяние без борьбы: следование ритмам Космоса без напряжения, приносящего страдание душе,— обещает ощущение небесной гармонии уже на Земле. Почему в Китае родилась такая религия и в каком смысле философия Дао остаётся актуальной для нас?
Древняя цивилизация Китая отграничила себя Великой стеной от диких племён кочевников и жизни по стихийным законам природы: по законам борьбы противопоставленных начал. Границы культуры вводили в рамки инстинкты человека и сдерживали прямое столкновение враждебных интересов. Их целью — целью знака Весов — было уничтожить вражду и сделать эволюционный путь как можно более мягким и постепенным. Этому и служит философия даосизма.
Деяние без борьбы предполагает, что человек, существование которого защищено от дикой стихии рамками цивилизованного мира, не противостоит тем силам, которые воздействуют на него: ни мыслью, ни самой своей натурой. Тем самым он не увеличивает зло вражды, но, напротив, как бы не замечая его, лишает его оружия. Он не питает его своей жизненной энергией, необходимой для того, чтобы оно существовало. Такая философия была бы невозможна в условиях борьбы за жизнь, где зло существует независимо от человека, но в обществе, которое контролирует разум, гармония Дао стала закономерным идеалом. Культура человеческого общества воплощает высший закон небес, и человек, будучи её творцом, отражает этот закон своими мыслями и действиями. Такой взгляд на мир присущ представителям знака Весов, и они могут использовать наработки философии Дао, преломляя их в своей культуре.
Даос, следуя изменчивому процессу жизни, не придерживается идеологических принципов — чтобы каждый раз найти новую истину момента, которая и явится отражением высшего космического закона. Внешние законы и застывшая общественная идеология (Юпитер), не дающая воли природе инстинктов (Плутону), порождают скачкообразное движение эволюции. Юпитер, создавая общественное благополучие, тормозит развитие, а Плутон, вновь расчищая путь вперёд, несёт неисчислимые бедствия населению тех стран, которые стремятся вырваться на путь прогресса. Цель даосизма — не допустить их противостояния с самого начала.
Любой принцип идеологии, пусть он декларирует добро, на самом деле выявляет отход от изначальной гармонии:
"Небо и земля не обладают человеколюбием и предоставляют всем существам возможность жить собственной жизнью... Когда отошли от дао, появились справедливость и человеколюбие. Когда шесть родственников в раздоре, появляются сыновняя почтительность и родительская любовь. Когда в государстве царит беспорядок, появляются верные слуги." ("Дао де цзин", 18)
Поэтому совершенномудрый даос не ратует ни за справедливость, ни за человеколюбие: он ведет себя подобно изначальной природе, и в этом больше истины, чем в культурных установлениях человечества.
Контраст природы и культуры — одна из архетипических идей, которую человечество осознало раньше, чем появилась религиозная философия. В древних мифах часто встречаются два творца, идущих рука об руку: изначальный, природный демиург — и творец культуры. Таковы индийские Варуна и Митра: первый — создатель Неба и земной природы, бог мысли и творящего слова, второй — творец законов человеческого общества, бог договора. Их архетипическое отличие выражено в тезисе: "То, что относится к договору, не относится к истинной речи". Культурные нормы жизни отклоняются от истины, и в этом — главная проблема Весов, знака искусственного мира, созданного руками и разумом человека. Её решение — в возврате к гармонии природы. Эту идею и развивает даосизм.
Гармония достигается отказом от жестких правил: "Ритуал (ли) — начало смуты". Люди знака Весов тоже наиболее красивы, когда они не высказывают своих принципиальных суждений, а лишь уравновешивают существующее. Ведь суд Весов, символом которых являются чаши правосудия, как правило, очень жёсткий и одновременно выборочный (в этом знаке экзальтируется Сатурн, и здесь можно вспомнить Нину Андрееву, родившуюся под этим знаком). Образ Весов как борца за справедливость и гуманизм — это образ ницшеанца, фанатика, провоцирующего бесконечность борьбы вместо торжества мира, в котором только и могут расцвести высшие человеческие качества.
Гармония даосизма держится на взаимном дополнении полярностей, символом которого служат уравновешенные чаши созвездия Весов. И китайская философия впервые в истории ярко формулирует принцип дополнительности — который сегодня используют физика или математика, поскольку на нем и в самом деле строится мироздание. В нем заключена непреходящая мудрость, но в быту мы редко помним о нем, потому и рождается философия, чтобы помочь нам осознать его:
"Когда все в Поднебесной узнают, что прекрасное является прекрасным, появляется и безобразное. Когда все узнают, что доброе является добром, возникает и зло. Поэтому бытие и небытие порождают друг друга, трудное и легкое создают друг друга, длинное и короткое взаимно соотносятся, высокое и низкое взаимно определяются, звуки, сливаясь, приходят в гармонию. Поэтому совершенномудрый, совершая дела, предпочитает недеяние; осуществляя учение, не прибегает к словам; вызывая изменения вещей, не осуществляет их сам; создавая, не обладает; приводя в движение, не прилагает к этому усилий; успешно завершая, не гордится." ("Лао Цзы, Дао дэ цзин", 2)
Человеческое восприятие тоже основано на единстве противоположностей:
"В страдании сердцу часто открывается утешение. А когда вдруг покажется, что ты поймал истину, тут же становится горько, что не смог её удержать".
"Когда мысли разбросаны, надо знать, как собрать их воедино. Когда мысли сошлись в одной точке, надо знать, как их рассеять. Если не уметь этого, даже если одолеть помраченность, в сердце поселится беспокойство".
"Покой среди покоя — не истинный покой. Лишь когда обретешь покой в движении, поймешь, чем живет сердце. Веселье среди веселья — не истинная радость. Лишь когда настигнешь радость в печали, поймешь, чем живет сердце".[1]
[1] Хун Цзычэн. "Вкус корней" в сб: Книга мудрых радостей. М., 1997 с. 148, 157 и 152
И сама истина рождается лишь в дополнении полярностей:
"Беды и радости притираются друг к другу. Когда они притрутся друг к другу без остатка, родится счастье". Такое счастье будет нерушимым. Сомнения и вера друг друга поправляют. когда они полностью поправят друг друга, появится знание. Такое знание будет полным".[2]
[2] там же с. 151
Принцип дополнения тесно связан с другим качеством, присущим партнерскому знаку Весов. Это обращение от себя к другому — жизнь не ради "я", но ради "ты". Это — один из первых принципов культурного существования, которое предполагает постановку интересов общества выше личных. Принцип коллективных интересов был присущ человеку с тех самых пор, как он стал человеком: о нем свидетельствует даже образ жизни неандертальцев. Философия даосизма абсолютизирует его, распространяя не только на людей, но даже и на природу:
"Небо и земля долговечны потому, что они существуют не для себя. Вот почему они могут быть долговечными. Поэтому совершенномудрый ставит себя позади других, благодаря чему он оказывается впереди. Он пренебрегает своей жизнью, и тем самым его жизнь сохраняется". ("Дао дэ цзин", 7)
В своей основе единство противоположностей имеет образ небытия, сопутствующего бытию: пустоты, из которой рождается всё. Архетипически, это образ свободного пространства, необходимого для того, чтобы возник мир. Астрологически — Уран и Водолей, первый знак творящей стихии воздуха: тему творения которого развивают Весы как второй знак воздушной стихии.
"Тридцать спиц объединяются в ступице колеса, но только центральная дыра (буквально, "их небытие") делает их полезными. Вылепи из глины сосуд, но только пространство внутри него сделает его пригодным. Проруби двери и окна в стенах комнаты, только пустоты сделают её удобной. Посему достоинства возникают из того, что есть; полезность же проистекает из того, чего нет." ("Дао дэ цзин", 11)
Даосизм учит восприятию "того, чего нет" наряду с существующим. Это соприкосновение с "пустотой", придающей смысл вещам, не так просто и напоминает "выдвинутость в ничто" философа Хайдеггера, родившегося под знаком Весов. Этот осенний знак лучше других постигает принцип черпания сил и смысла из их видимого отсутствия. В пустоте обретается то, что составляет единство всех полярностей: дао, неуловимое, как сама жизнь. "Дао, могущее быть выражено словами, не есть постоянное дао. Имя, могущее быть названо, не есть постоянное имя. Безымянное есть начало Неба и Земли." (Лао Цзы, "Дао де цзин", 1). . . .
Конечно, в любой религии мы найдём мысль о том, что выразить истину непросто и Бог неопределим. Но даосизм, пожалуй, наиболее категорично намекает на то, что не стоит и пытаться высказывать суждения об абсолютном: это лишь уводит нас от него: "Тот, кто знает, не говорит. Тот, кто говорит, не знает" ("Дао де цзин", 56). Откуда такой акцент на молчании? Абстрактно-логическое мышление Весов (как и мышление любого цивилизованного человека в отличие от восприятия мира дикими племенами) склонно к суждению о вещах с позиции некой высшей культурной данности. Весам сложнее, чем кому-либо, избавиться от оценочности. Однако их непосредственно-интеллектуальная оценка служит сиюминутной гармонии жизни, а потому меняется в зависимости от момента. Подобно тому, как колеблются чаши весов в ситуации разного груза, меняется отношение человека к миру — сочетая слова в новых фразах, с иным смыслом и взглядом на вещи. Так возможно ли опереться на свою способность рассуждения, чтобы постичь неизменное?
Воздушный характер Весов предполагает отсутствие твёрдых эмоциональных привязанностей и надежной рациональной платформы восприятия (он отказывается от неё ради гармонии момента). Это знак утопий, для которого абстракция мысли затмевает реальность. Но в позитиве Весы стремятся использовать слово и мысль ради чистоты отражения сиюминутной жизни. И в этом соответствии моменту предстаёт перед нами и становится видимым закон гармонии Дао. Поэтому вершины своего выражения философия даосизма достигла в китайском искусстве: живописи и поэзии. Даже в заголовках стихов мелькает сиюминутность и эфемерность проходящего (астрологически Луна — природный идеал Весов) для того, чтобы застыть на века в лаконичной формулировке экзальтирующегося в Весах Сатурна: "Смотрюсь в зеркало", "С досадой думаю о прошлом годе", "Возвращаюсь вечером в восточный город", "Мне жаль цветов" (Бо Цзюй-и).
Я за чашей вина не заметил совсем темноты.
Опадая во сне, мне осыпали платье цветы.
Захмелевший, бреду по Луне, отражённой в потоке.
Птицы в гнёзда летят, а людей не увидишь здесь ты.
(Ли Бо, "Развлекаюсь")
Смысл китайской поэзии не привязан к фразам, но стоит за отражением момента. Слова содержат лишь наиболее точную констатацию факта, в котором и отражается высшая гармония Космоса — единство человека и природы:
В струящейся воде осенняя Луна.
На сонном озере покой и тишина.
И лотос хочет мне сказать о чём-то грустном,
Чтоб грустью и моя душа была полна.
(Ли Бо, "Струящиеся воды")
На китайской картине, как и в китайской поэзии, человек, отражая природу, точно вписывается в пейзаж: его душа сливается с ней, он ничем не противоборствует природе, и её силы служат совершенству его действия. Это отождествление до того сильно, что представляет парадокс сознания (Чжуан Чжоу, которому приснилась бабочка, проснулся и не мог понять: “Это Чжуан Чжоу стал бабочкой или бабочка стала Чжуаном Чжоу?"). С точки зрения астрологии здесь хочется отметить, что знак Весов в наибольшей степени раскрывает её основополагающий принцип аналогий ("что наверху, то и внизу, что внутри, то и снаружи"). Выверенный эстетизм Весов даже в религии уделяет такое же внимание внешнему, как и внутреннему,— одно является отражением другого: "У кого неряшливый внешний облик, к тому не приходит добродетель. У кого внутреннее состояние несовершенно, у того сердце лишено спокойствия."
Также нужно указать на то, что, несмотря на склонность к эстетике, Весы — мужской знак, не идущий на поводу у природы. Он не отдаётся потоку чувств, так же, как и потоку мыслей: сдерживает их в рамках момента и осознаёт их, что и делает возможным его чисто человеческое творчество. Поэтому Лао-Цзы говорит: "Покой — главное в движении". Лишь внутренний покой и соразмерность окружающему миру делает человека его искусным творцом подобно покровителю Весов мастеру-Гефесту. (И когда представители этого знака мечутся во власти своих чувств и барометр их разума то и дело "зашкаливает", они не исполняют своей измерительной функции — а значит, душа Весов остаётся неудовлетворена.)
Достижения философии даосизма помогают выработать чувство меры — утверждая доминанту разума над страстью. Когда разрушительные силы страсти отступают, роль разума остаётся созидающей. Способность осознавать себя в каждый момент, фиксируя свои чувства и мысли, и даёт человеку возможность творить. Можно сказать, что это — начало любой философии и любого религиозного пути, потому что без весовского умения измерить и взять в свои руки стихию движения мысли и чувства, эта стихия может стать опасной. Она будет угрожать прежним наработкам цивилизованного общества и понизит общий культурный уровень человека. Не случайно Весы в астрологии считаются знаком, определяющим эволюцию человечества.
Человеческое самоосознание — это остановка в вечном потоке жизни. И чтобы оно не препятствовало движению, совершенномудрый не имеет ничего своего, что могло бы помешать естественному процессу бесконечного изменения и становления мира. Астрологически — лунному процессу. Весы — знак зачатия лунного знака Рака, рисующего образ возврата к природе. И целью человеческого совершенства мыслится достижение той гибкости, которая характерна для ребёнка.
"Человек при рождении нежен и слаб, а после смерти твёрд и крепок. Все существа при своём рождении нежны и слабы, а при гибели — тверды и крепки. Твердое и крепкое — то, что погибает, а нежное и слабое — то, что продолжает жить." ("Дао де цзин", 76)
Надо иметь в виду, что возврат к природе здесь подразумевает внутренний стержень Сатурна, экзальтирующегося в Весах: сохранение культурных навыков человечества. Без этого неизбежно "впадание в детство", возврат к состоянию неосознающей себя природы (а в быту — просто лень). Гибкости и "слабости" даосизма сопутствует твердая память о себе и своих человеческих задачах (Сатурн, управитель противоположного Раку знака Козерога, дополняющий Луну). При этом, непосредственность реакции и свежесть впечатлений ребёнка освобождает нас от ошибок прошлого: следуя естественному потоку, душа сама обретает свою изначальную сущность. Это её свойство, её жизненная сила, одушевляющая для нас окружающий мир. По принципу аналогий она переносится и на сам мир: "В мире большое разнообразие вещей, но все они возвращаются к своему истоку (не во прах, а к своей изначальной жизненной сути)." Таково непосредственное представление о душе и мире знака Рака.
Казалось бы, такое понятие души свойственно всем религиям — и Христос тоже призывает: "Будьте как дети." Но философия Дао, отражая более раннюю стадию формирования понятий человеческого сознания, отражает лишь приход к миру души, её оформление, но не её преобразование. Стремление к природной естественности, преодоление искусственности человеческих установлений, провозглашает Чжуан Цзы, второй после Лао Цзы философ Дао:
"Мешать человеку радостно жить — в этом преступление мудрецов. Если исправить вещи, это принесёт вред их естественным качествам. Небо и человек не превосходят друг друга."
Как это не похоже на христианство (понятия и образы которого рождает архетип Овна, для которого Рак — знак зачатия. Здесь непосредственность души — опора, от которой происходит толчок, а в даосизме это цель)!
Поэтому даосская понятийная концепция может вести к отрицанию духа (в нашем понимании свободы воли как активного целенаправленного действия).
"То, что не вредит, означает естественность. Когда вещи следуют естественности, духу уже нечего прибавить. Когда дух ничего не прибавляет, он перестаёт быть духом", -
— пишет комментатор Дао де Цзин Ван Би. И здесь, если мы упростим даосскую позицию (поняв недеяние как бездействие), мы можем прийти к отрицанию всякого пути и самой духовности. На самом деле консервативный принцип Весов и культурного общества "не навреди" не мешает проявлению свободы духа человека. Ведь этой свободе покровительствует планета бесконечного Неба Уран, символизирующая вечную трансформацию, активность которой нельзя ограничить никакими рамками.
Наиболее просто путь Дао можно описать как следование истинному желанию своей природы: недаром управителем Весов по септенеру считалась Венера. Один из основоположников даосизма Ле-Цзы рассказывает о бедняке, который летал с башни как птица, чтобы получить золото, нырял в глубину моря, чтобы добыть жемчуг, входил в горящий дом, чтобы спасти добро богатой семьи за вознаграждение. Люди считали его колдуном, но у него не было ничего, кроме страстного желания разбогатеть. Но в конечном итоге истинное желание души не в этом: и устремляясь к естественности, она интуитивно выводит человека на нужный для него путь.
"Нужно позволить ушам слышать то, что хочется, глазам смотреть на то, что хочется, носу обонять то, что хочется; устам говорить то, что хочется; телу покоиться так, как оно хочет. Человек должен делать всё так, как он хочет."
Желание даёт душе импульс действия, и без удовлетворения своих желаний равновесие недеяния невозможно. Но раскрепощение своей природы — лишь средство пути, а не цель: и сегодня оно имеет конструктивный смысл в развитии творческих способностей человека и его свободы выбора (проблеме, наиболее актуальной для знака Весов и культурного общества). Рамки традиционных ограничений до сих пор часто гасят творческие способности натуры человека, препятствуя самостоятельному и активному участию в жизни его природы с самого детства. Природа же сама развивается в нужном направлении, если ей не мешать (и интересно, что Ле-цзы создал учение об эволюции растительного и животного мира из "мельчайших семян". Эволюция в конечном итоге порождает человека, а тот, состарившись возвращается в исходную форму семян).
Подавление желаний противоречит духу деяния без борьбы (у-вэй). Астрологически это протест против искусственности той цивилизации, которую символизирует знак Весов и которую мы находим на земле Китая. Нигде мы не найдем столь регламентированной жизни и запрограммированных чувств, сколь скрупулезно разработанной иерархии отношений, как там. И преодолевая формализм социальных традиций, китайский писатель XVII века говорит:
"В каждом человеке живут великая любовь и великое милосердие. Повсюду есть место для подлинного переживания. В этом нет разницы между дворцом из золота и камышовой хижиной. Но стоит стеснить свои чувства и отвернуться от своего сердца, как промах на вершок уведет от истины на тысячу ли."[3]
[3] Хун Цзычэн. "Вкус корней" в сб: Книга мудрых радостей. М., 1997 с. 147
Желание (Венера) — низший аспект Дао. Но главный управитель Весов — "искуснейший” в науках учитель-Хирон и кузнец-Вулкан — планета мастерства и умения, и в даосизме из раскрепощения природы вытекает созидание её человеческого, духовного совершенства:
"Пусть тело будет подобным отпущенной с привязи лодке, которая то плывет по течению, то застревает в затонах. Пусть сердце будет подобным засохшему дереву, которому не грозит, что его будут резать ножом или покрывать лаком".[4]
[4] Хун Цзычэн. "Вкус корней" в сб: Книга мудрых радостей. М., 1997 с. 178
(Для астролога последняя фраза может служить иллюстрацией падения в Весах Солнца, символизирующего сердце и жизнь, и экзальтации Сатурна, как планеты рукотворного созидания, но и смерти).
Выше культурных навыков Весы ставит то спонтанное (ураническое) творчество, которое не поддаётся определению и которому нельзя научить. Так Конфуций сказал о Лао Цзы своим ученикам:
"Я знаю, что птица умеет летать, рыба умеет плавать, зверь умеет бегать. Бегающего можно остановить тенетами, плавающего — сетями, летающего — силками, но что касается дракона, я не знаю, как он по ветру и облакам восходит на небо. Встретив Лао Цзы, я нахожу его подобным дракону."
Таков истинный идеал консервативных Весов, внешне отрицающих движение и дух ради красоты и покоя.
Недеяние даосизма не есть ленивое приспособление к жизни: недаром само слово "дао" переводится как "путь". Когда говорят: "Дао есть то, чему нельзя не следовать; то, чему можно не следовать, не есть дао", подразумевается не только естественность пути, а и то, что дао есть закон, который всегда присутствует в вещах и без которого они не существуют. Это закон "выше Неба и шире Земли", говоря мифологическим языком, который в астрологии описывает гипотетическая планета Вулкан, символический управитель Весов (или опять же экзальтация в Весах законодателя Сатурна. В мифологии это архетип первопредка, предопределившего судьбу людей и давшего им первые законы: первого культурного героя, чей образ потом нередко сливается с образом божественного кузнеца, тоже предстающего законодателем и устанавливающего ритуалы).
Закон дао крайне важно исполнять, но для этого его постоянно надо чувствовать, потому что в каждый момент он свой — соответствующий спонтанной гармонии природы (цзы-жань — одно из основополагающих понятий даосизма). Дао выше всех законов, и является законом самому себе: "Человек следует Земле. Земля следует Небу. Небо следует Дао, а Дао следует самому себе" ("Дао дэ цзин", 25).
Поэтому дао называется у-цзе ("не-законом"). Но в нем содержится порядок или структура — "ли": это слово первоначально описывало прожилки в нефрите или волокна в древесине. Это закон, не устанавливаемый сверху, но выявляемый изнутри. Позднее тем же словом обозначаются ритуал: и это предполагает, что ритуалы по сути — проявление наиболее гармоничного и правильно способа действия, человеческая модель естественного порядка вещей. То, что ритуал сегодня нередко ассоциируется с чисто формальной процедурой, оторванной от природных корней,— связано с нашим неумением сознательно отслеживать этапы спонтанного жизненного процесса. (Формализм — один из характерных недостатков знака Весов, для которого внешняя эстетика нередко подменяет внутреннюю суть.)
Сдерживая первый интуитивный импульс души, останавливая его, знак Весов лишь стремится перевести спонтанную деятельность духа на более высокий (сознательный) уровень и тем исполнить свою эволюционную роль (что соответствует второй экзальтации в Весах Урана, заместителя Сатурна по септенеру). И в "Дао дэ цзин" за мнимой пассивностью правителя кроется его жесткая опора на себя (Сатурн) и выработанное умение править не вопреки природе:
"Я ничего не предпринимаю, и люди изменяются. Я наслаждаюсь безмятежностью, и люди становятся порядочными. Я не прибегаю к силе, и люди богатеют. Я чужд амбиций, и люди возвращаются к простой жизни." (Дао дэ цзин, 57)
Такое возможно благодаря взаимосвязи всего, органически присущей архетипу Весов (Весы — знак партнерства, налаживающий связи и гармонию между людьми, а согласно более созерцательному взгляду — проявляющий уже существующую гармонию, просто дающий возможность ей проявиться). Дао согласовывает принципы всех вещей. На идее всеобщей взаимосвязи зиждется взгляд, что если предоставить всему следовать своим путем, во Вселенной воцарится гармония, поскольку каждый процесс в мире происходит лишь вместе со всеми остальными. Сама природа (Уран) предоставила свободу своим творениям, и мы восхищаемся присутствующими в ней целесообразностью и порядком. Так неужто человек мнит себя активнее и дееспособнее Творца, устранившегося от мелочного контроля за творением и давшего нам свободу воли?
"Те, кто стремятся овладеть миром и управлять им, — они не постигли его. Ибо мир есть духовный сосуд и не подчиняется силе. Каждый, кто принуждает его, портит его. Каждый, кто постигает его, теряет его." ("Дао дэ цзин", 29)
Недеяние (у-вэй) переводится также как "не-принуждение", "не-вмешательство", "не искусственность".[5] Это действие в направлении волокон ли: падение в сторону толчка, установка паруса по ветру, победа противника его же силой. Поворачивать руль следует в ту же сторону, куда кренится велосипед: лишь так можно избежать падения. А потворствуя велению своей природы — казалось бы усугубляя ситуацию, но на самом деле нащупывая внутренний закон меры и осознавая свой крен, мы избежим ошибок.
[5] Алан Уотс. Дао — путь воды. Киев, 1996 с.115
"Если воду не мутить, она сама по себе отстоится. Если зеркало не пачкать, оно само по себе будет отражать свет. Человеческое сердце нельзя своей волей сделать чистым. Устраните то, что его загрязняет, и его чистота сама по себе проявится. Радость не нужно искать вовне себя. Устраните то, что доставляет вам беспокойство, и радость сама воцарится в вашей душе."[6]
[6] Хун Цзычэн. "Вкус корней" в сб: Книга мудрых радостей. М., 1997 с. 161
Верный способ действий зависит от ситуации, сути момента, на которой строится всякое взаимодействие:
"Когда судишь о чужих делах, думай прежде всего о пользе и вреде. Когда решаешь собственные, прежде всего отбрось мысль о пользе и вреде"[7].
[7] там же с. 161
Даосизм — путь развития в себе способности постоянно ощущать гармонию с окружающим миром. Это то вымерение равновесия в каждый момент, которое соответствует названию Весов и в системе Зодиака более всего присуще этому знаку. Именно эта способность позволила развить непревзойдённые боевые искусства Китая, в основу которых положено подражание природе: часто поведению животных и птиц. Астрологически культурный акцент на боевых искусствах связан с изгнанием Марса в знаке Весов: цивилизованный мир отрицает грубую силу — но, вынужденный защититься от неё, должен заменить её квалифицированным умением.
Как можно соотнести Дао с привычным нам понятием Бога? Дао как творящее действует подобно духу (Вулкану, что в мифологии соответствует созиданию культурного демиурга наряду со стихийным). "Дао рождает единое. Единое рождает два: инь и ян. Два рождают третье, а третье — все сущее. Все существа несут в себе инь и ян, наполнены ци и образуют гармонию..." Но творчество Весов вторично в том смысле, что высший закон гармонии мыслится действующим уже в материальном мире. И потому Дао может пониматься и как то, что мы называем материей. Поскольку вещи состоят из материи ци (которую мы можем сопоставить с эфиром), один из первых комментаторов "И-цзин" писал, что Дао, "находящееся в великом начале, есть неразделённое ци". Благодаря противоположным силам ян и инь хаос, образованный из невидимых частиц ци, распадается на две огромные массы ян-ци и инь-ци, которые в слиянии порождают мир.
Обратим внимание на то, что само Дао не есть изначальное единство, но находится за его пределами. Оно не есть синтез инь и ян, и даже не является их матерью, оно никогда не называется Богом, и именно в этом смысле подобно абстрактному неопределимому закону, который в астрологии символизирует Вулкан-Хирон.
Главное в движении — не воля Духа-Творца, но покой: остановка, откуда оно рождается каждый момент, отправная точка движения в даосизма безразлична. В этом смысле изначальный творец, Бог не может быть персонифицирован: Дао — всегда "оно". Оно пребывает, но не правит. "Оно не имеет собственных желаний, поэтому его можно назвать ничтожным. Всё сущее возвращается к нему, но оно не рассматривает себя как властелина, поэтому его можно назвать великим." Истинное познание также неосознаваемо и бесконтрольно, велико и ничтожно в том же смысле, как Дао. Так, Чжуан-Цзы предлагал отказаться от схоластических диспутов и предоставить вещам самим определять, что является истинным. Это наиболее непосредственное познание: встреча гибкого и слабого, не оказывающего сопротивления с неведомым. Встреча, которая оказывает разное воздействие на психику, но никоим образом не может ничего разрушить, потому что ничто ей не противостоит, и в этом смысле не оставляет следа.
Даосский способ познания — это способ познания младенца, возможно, наиболее гуманный из существующих. Ставя акцент на бесконечности изменчивого процесса жизни, он минует истину разрушения, истину смерти, и совершенство жизни в даосизме сливается с бессмертием. В религии даосизма небеса являются прямым продолжением Земли, а люди-даосы мыслятся небожителями. Осуществляя в смерти то же недеяние, что и при жизни, даос безмятежно уходит по облакам на небо. В даосизме нет жёсткой границы, которая разделяет мир живых и мир мёртвых: эта граница прошла между стихийными бурями природы и культурным обществом, и внутри цивилизованной страны смерть не более страшна, чем просто переход из одного состояния в другое. Об этом — слова поэта Юй Ая:
"Настоящий человек порывает оковы и узы,
его натура необъятна и безбрежна.
Свободный, странствует он в далеких чертогах
и вверяет себя залам пустоты и покоя.
Для него Небо и Земля короче утреннего часа,
миллионы веков — не более рассвета.
Слившись воедино с Безусловным,
он тает, рассеивается и пропадает."
В мифологии бессмертие часто ассоциируется с покровителями знака Весов — божественными кузнецами: они могут сковать его своими руками, отсрочить смерть или запереть её в сундук — и в этом даосы им подобны. Естественность неумирающего природного процесса дает залог бессмертия человеку, отождествившему с ним. "Когда цветы опадают, обнажаются скрытые в них семена. Жизнь всегда одолеет увядание и смерть. Кто это поймет, постигнет душу Неба и Земли."[8] Знак Весов — создатель утопий, он рождает мечту (Луны). Но вершина Весов — результат Сатурна, и порой мечта воплощается в жизнь: подобно тому, как сегодня создаваемые теми же кузнецами летающие повозки стали реальностью.
[8] Хун Цзычэн. "Вкус корней" в сб: Книга мудрых радостей. М., 1997 с. 189
Эта возвышенность даосской философии, её вырывание за грань видимого мира в беспредельное, издревле побуждало даосизм сомневаться в богах и сближало его с атеизмом. Небожитель — не бог, но высоко стоящий человек, и высокая оценка человеческих способностей — одно из характерных качеств знака Весов.
"Если Небо обделит меня счастьем, я восполню это величием своей добродетели. Если Небо заставит меня до изнеможения трудиться, я противопоставлю этому возвышенность своего сердца. если Небо не даст мне удачи, я пробьюсь к ней своим путем. Что может Небо поделать со мною?"[9].
[9] Хун Цзычэн. "Вкус корней" в сб: Книга мудрых радостей. М., 1997 с. 153
Здесь не отрицается предопределенность судьбы (Сатурн) и высшие силы, действующие над нами, но утверждается равенство человеческих возможностей небесным, выраженное уже упоминавшимся афоризмом Чжуан цзы: "Небо и человек не превосходят друг друга". Потому философию даосов можно сопоставить "прыжку выше своей головы", о котором говорил Ницше, родившийся под знаком Весов. Можно предположить, что даосизм будет близок всем, кому понятна философия Ницше или Хайдеггера — другого популярного ныне философа этого знака. А в целом мировоззрение Весов свойственно поколению 1943-1957 годов, когда Нептун находился в этом знаке: оно постигает веру через ее культурные образцы и красоту этических норм (порой неисполнимых в конкретной реальности).
Даосизм приподымает нас над миром, в самой обыденной жизни заставляя постичь хрупкую и возвышенную, божественную гармонию момента и довериться ей, забывая обо всем остальном. Творчество Весов заставляет человека выйти за рамки обыденности, нередко путем покидания её — отчего китайские мудрецы предпочитали службе уединенную жизнь на природе. "Только те, кто безучастны к делам обыкновенных людей, могут заниматься делами, к которым безучастны обыкновенные люди",— говорит китайский литератор 17 века Чжан Чжао ("Тени глубокого сна"), в жизни и творчестве продолжая традицию древних мудрецов.
И всё же тот утопический прекрасный мир, что творят даосы, не близок нашей культуре. Если взглянуть на него поближе, у многих он вызовет лишь недоумение:
"Никто не правит той страной: каждый живет там по своему собственному обычаю. Радость жизни неведома там, равно как и страх смерти; потому там нет преждевременной смерти. Самоотречение неведомо там, равно как и развод; потому там нет ни любви, ни ненависти. Никто там не пользуется привилегиями, никто не пребывает в немилости. Они входят в воду и не тонут, проходят через огонь и не сгорают. Они подымаются в воздух, как иные ходят по земле; они отдыхают в пространстве, как в своих постелях. Облака и туманы не застилают их взора, удары грома не заглушают их слуха. Ни красота, ни уродство не трогают их сердца."
Таково описание духовного Центра мира, открывшееся во сне совершенномудрому китайскому царю.[10] Там царит полное равновесие, мир и гармония, уподобляющая людей богам, но захочет ли лететь туда наш мятежный дух?
[10] Вильгельм Р. Лао Цзы и даосизм. Штудгарт, 1925.
Астрологически мы можем говорить здесь о нехватке активности Марса, побуждающего людей к действию. Весы — самая слабая позиция Марса. В условиях южного климата солнечная энергия сама поддерживает динамику человеческой жизни, и нет необходимости в дополнительном стимуле. Но северным странам нужен более сильный толчок, чтобы не уподобляться медведям, на долгую зиму впадающим в спячку (как ещё сравнительно недавно делали предки на нашей территории), и пробуждаться к жизни и любви. И радость, и страх просто необходимы нам как стимулы к преодолению суровых природных условий. Север не мыслит жизни без борьбы. И мы не можем полностью положиться на следование природе вещей, ибо в ней не заложено, скажем, существование многомиллионного города Ленинграда на 60-й параллели Аляски. Требуются тысячи, десятки и даже сотни тысяч лет, чтобы природа гармонично приспособилась к экспансии человека.
Поэтому в наших условиях расслабленность даоса легко обернется ленью, возвышенность — снобизмом, а недеяние — бездействием. Чтобы следовать восточной философии, человек должен преодолеть свой природный стереотип и социальные привычки; и создать особые, более безопасные, условия существования, оградив себя от резких перепадов жизненных стихий и грубости сурового севера. А потому, лишь научившись бороться в совершенстве, житель нашей территории сможет следовать философии "деяния без борьбы", и "имея оружие, не показывать его": как, согласно Лао-цзы, должны вести себя граждане идеального общества. Это тоже будет воплощением китайской гармонии полярностей — только более далеко отстоящих друг от друга, чем крайности в жизни древнего Китая.
<...>