Срочно ищу!!!
В результате проведенного исследования оказалось, что в качестве наиболее общих различий сновидений лиц обращающихся и не обращающихся за психотерапевтической помощью выступают не содержательные аспекты сновидения, а количественные соотношения в появлении тех или иных элементов в сновидении. Исследование показало, что сновидения лиц, обращающихся за психотерапевтической помощью, отличаются от сновидений не обращающихся за такой помощью в частности числом или кратностью появления определенных образов или ситуаций на протяжении одного сновидения.
Кратность характерна для появления определенных образов в волшебных сказках и фольклоре. Так, последовательное купание в трех котлах - с кипящей водой, студеной водой и молоком ("Конек-горбунок") приводят к гибели старого царя (две попытки успешны, третья губительна - неуспешная инициация) и превращению Ивана-дурака в Ивана-царевича (успешная инициация); путешествие в тридевятое царство обычно происходит через последовательное посещение двух других - "первым было медное царство, вторым - серебряное и, наконец, Царевич въезжает в третье царство - золотое". В известной басне Эзопа "Лиса и лев" описывается ситуация встречи лисы и льва: первый раз лиса, увидев льва очень испугалась и убежала, второй раз испугалась, но не побежала, третий раз заговорила со львом. В сказках Герой, как правило, оказывается победителем после преодоления трех препятствий или испытаний, посещения трех царств и т.д. По-видимому, "двойки" и "тройки" представляют собой нечто общее, то, что структурирует приспособительный опыт человека. В качестве ремарки отметим, что граница между успешностью и не успешностью при обучении проходит как раз между оценками 2 и 3. При этом успешное приспособление ассоциируется с тремя попытками (или преодолением трех препятствий), а неудача - с меньшим числом попыток.Таким образом, можно видеть, что общей чертой связанной с мотивом инициации в сновидениях и фольклоре, является счет или кратность.---------------------------------------------Важным если не важнейшим элементом инициатического ритуала древности выступала символическая (а иногда и реальная) смерть неофита. Если предлагаемая параллель между сновидением и инициатическим ритуалом верна, то можно ожидать появления мотива смерти и в сновидениях. В описанном выше исследовании этот мотив (он фиксировался если в явном содержании сновидения или в пояснениях, которые спонтанно давал их автор появлялись маркеры, указывающие на мотив смерти - либо прямое упоминание слов: "смерть", "гибель", "убит", "свести счеты с жизнью" и прочих, а также контекстное упоминание, например, "упал и разбился") имел место в 33,8% сновидений. То есть, по крайней мере, в трети всех сновидений мотив смерти имеет место. Учитывая то, что мысли о смерти неприятны, можно ожидать, что в ряде сновидений этот мотив присутствует в неявном виде, например, символически (известно символическое значение "типического" в психоаналитической терминологии сновидения об опоздании на поезд как утешения на возникшие мысли о смерти) или в виде намека или метафоры, что делает процент таких сновидений еще выше. Можно видеть, что такой важный мотив инициатического ритуала как символическая смерть проявляет себя и в сновидении. Более того, оказалось, что этот мотив в сновидениях разворачивается на фоне тех же элементов ландшафта, где он имел место в древнейших мистериях: в подземельях (подвалах или метро) и в лесу. Всего наблюдалось 10 таких сновидений (5 в лесу, 4 в метро, 1 в подвале). Мотив смерти проявился в 8 из них (8 из 10, то есть 80%). Достоверность увеличения частоты сновидений с упоминанием смерти в таких сновидениях (метро, лес, подвал) по сравнению с теми, действие которых разворачивается в других местах, по критерию ?2=8,62 составила p=0,003.
дельные звенья включены в иерархическую структуру, в которой одни ис-
пытания являются необходимой ступенью для других, одни сказочные
ценности — лишь средством для добывания других. Действие большей
частью начинается с беды (недостачи) и обязательно кончается избавле-
нием от беды и приобретением некоторых ценностей. Типичный счастли-
вый конец — женитьба на царевне и получение в придачу полцарства. Со-
ответственно сказочная женитьба оказывается как бы высшей ценностью,
а всякого рода чудесные предметы (не всегда, но большей частью) высту-
пают лишь в качестве инструмента основного успеха.
Эта особенность классической волшебной сказки отчетливо обнаружи-
вается при сопоставлении со сходными сю-жетами в архаических формах повествования. В синкретических мифах-
сказках как раз наоборот — тема женитьбы была второстепенной, а добы-
вание мифических (космических) и ритуальных объектов или приобрете-
ние духов-хранителей (предшественников сказочных помощников) стояли
на первом плане. Например, в весьма архаическом древнескандинавском
мифе (пересказанном Снорри Стурлусоном в так называемой «Младшей
Эдде», нач. XIII в.) о похищении священного меда мудрости и поэзии богом
Одином (вероятно, прототипом был миф о добывании демиургом пресной
воды) любовная связь Одина и хранительницы священного меда Гуннлёд
была только средством добраться до оберегаемых ею сосудов с медом.
Гуннлёд дает своему возлюбленному выпить три глотка меда, который он
потом уносит и выплевывает в селении богов-асов. Так объясняется про-
исхождение священного меда.Даже в гораздо более близком к сказке ми-
фе о возвращении молодильных яблок и богини Идун, похищенных вели-
каном, асов явно в первую очередь интересуют яблоки, дарующие моло-
дость (подробнее об этом см.: [Мелетинский 1968]). Известная сказка о
живой воде и молодильных яблоках (AT 551)3 очень близка по сюжету ука-
занным мифам о священном меде и молодильных яблоках, а также много-
численным первобытным мифам о добывании пресной воды, всяких элек-
сиров и т. п. Она явно восходит к подобным сюжетам генетически. Но ка-
кова разница! В сказке герой должен похитить живую воду, не тронув ее
хранительницы Царь-девицы. Из-за того, что герой все же не удержался и
позарился на ее красоту, конь задел струну на стене и вызвал погоню. Жи-
вая вода добыта не благодаря, но вопреки любовной связи с ее храни-
тельницей. Да и само добывание живой воды оказывается только прелю-
дией к свадьбе с чудесной красавицей.---------------------------- Любопытно, что то же самое имеет
место, когда даритель — родич. В архаическом фольклоре очень часто ге-
рой не имеет мифических предков, но проходит специальный искус, своего
рода посвящение, в результате которого он приобретает духа-помощника
или магические силы. Возможно, что сказочное предварительное испыта-
ние генетически и связано с инициацией. Впрочем, ритуалы инициации
были прообразом и для некоторых основных испытаний (особенно с реше-
нием трудных задач), и для целых сюжетов (например AT 327 — о группе
мальчиков, попавших к людоеду). Впрочем, некоторые мотивы предвари-
тельного испытания, возможно, восходят к простому акту принесения
жертвы духу. Но нас в данном случае интересует не генезис сам по себе, а
структурные различия между архаической синкретической мифологиче-
ской сказкой и классической волшебной сказкой.
Прохождение посвящения раз и навсегда давало герою известную
власть над духами, своего рода шаманское, колдовское могущество, кото-
рого сказочный герой обычно лишен. Выдержанное предварительное ис-
пытание дает в руки герою некий чудесный инструмент для решения одной
конкретной трудной задачи.http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Literat/melet7/01.php
Упоминание об инициатическом путешествии содержится в целой группе мифов. Часто такое путешествие происходит с посещением страны мертвых, а целью его является приобретение мудрости и знаний. Причем мотив познания проявляется в поедании или поглощении либо героем, либо героя. Так, герой финского эпоса Вяйнемейнен отправляясь в путешествие, одевает обувь из стали (Калевала, 1979), то есть обувь мертвых. Гильгамеш одевает рубище и львиную шкуру и становится подобен "идущему дальним путем", то есть мертвецу. Находясь в ином мире, необходимо уподобиться его обитателям: герой должен стать для них "своим", иначе он будет уничтожен ими и останется в царстве смерти навсегда (там же). Интересно, что этот сюжетный ход встречается и во многих современных художественных фильмах ужасов.С мотивом поглощения часто объединяется мотив "иного мира". Тот же Вяйнемейнен, будучи проглоченным, ест Випунена изнутри, то же в "Одиссее", вначале угощение у лотофагов и пожирание лестригонами; у Полифема спутники Одиссея сначала едят, а затем их пожирает циклоп (Егунов, 1964), причем действие происходит в пещере, которая символизирует чрево владыки мира мертвых. То есть, мотив пребывания в стране мертвых и мотив поглощения сливаются (Руднев, 2000). Таким образом, мотив поедания тесно связан с познанием.http://www.psyjournal.ru/psyjournal/articles/detail.php?ID=2921