ЮНГ. ТЕНЬ.

ЮНГ. ТЕНЬ. Если прислушаться к совести, то охватывает одиночество и становится слышным субъективный голос, о котором поначалу неизвестно, какие им движут мотивы. Совесть является автономным психическим фактором. Она ставит человеку требование: следуй своему внутреннему голосу, не бойся сбиться с пути. Можно не повиноваться этому приказу, но при этом испытывая тяжелое чувство измены. Этос был и остается внутренней ценностью. Известно это, правда, сравнительно немногим, ибо вообще немногие отдают себе отчет о душевных взаимосвязях. Душа относится к тем предметам, о которых мало осведомлены, так как мало кому понравится осведомляться о собственной Тени. Под Тенью я понимаю «негативную» часть личности, а именно сумму спрятанных от других и от себя невыгодных качеств, неудовлетворительно развитых функций и содержаний Личного бессознательного. Только бессознательные и некритичные люди могут воображать себе, будто они способны постоянно пребывать в моральном благолепии. Большинство лишено самокритичности, поэтому самообман делается чуть ли не правилом. Более развитое сознание выносит сокровенные моральные конфликты на дневной свет. Никто не даст гарантии, что им руководят лишь благородные побудительные причины. Себя знаешь иной раз слишком хорошо, чтобы фиглярствовать по поводу стопроцентности своих исключительно добрых намерений – до мозга костей альтруистичных. При самых благих наших деяниях за спиной всегда стоит дьявол, который отечески похлопывает нас по плечу и нашептывает: « Ты это сделал просто замечательно!» Было бы заносчиво с нашей стороны мнить, будто мы всегда можем сказать, что для другого человека добро или зло. Возможно, человек должен пережить и перетерпеть зло и его власть, ибо лишь так он может наконец преодолеть свое фарисейство по отношению к другим людям. Возможно, ему надлежало получить щелчок по носу от судьбы, поскольку лишь такое переживание способно подтолкнуть его, хотя бы на шаг вывести из инфантилизма и сделать более зрелым. Как может человек знать, что ему требуется освобождение, если ему мнится, будто ему не от чего освобождаться. Он видит свою Тень, нижние уровни своего бытия, но отворачивает от них взгляд, бежит от них, не вступает с ними в сражение. Как люди мы поставлены в ситуацию, когда наши принципы впутывают нас в нечто, из чего выпутываться предоставлено нам самим. Иногда с помощью Божьей нам указан ясный путь, но иной раз возникает чувство, будто мы оставлены всеми добрыми духами. В такой момент мы сталкиваемся с голым фактом, не ведая, как мы к тому пришли. Тут не удержишься за параграфы предзаданного морального закона. Тут начинается самая что ни на есть личностная этика. Не стоит соблазняться мыслью, что тобой сказано нечто абсолютно значимое, когда ты судишь в практическом случае: это добро, это зло. Конечно, мы должны судить, этого не избежать. Возможно, мы даже высказываем при этом истину, попадаем в «десятку». Но считать наше суждение окончательным было бы нелепо, ибо мы тогда желали бы уподобиться Господу Богу. Даже тому, кто совершает какое-либо действие, часто не видны его моральные глубинные побуждения, сумма сознательных и бессознательных мотивов, лежащих в его основании, и уж тем более в суждении о действии другого, воспринятом извне, а не в его глубинном бытии. Потому наши суждения о добре и зле должны быть всегда осмотрительны и гипотетичны, а не категоричны, словно мы способны узреть последние основания. Самопознание обычно путают со знанием своего «Я». Человек путает познание самого себя с тем, что в среднем известно о нем в его социальном окружении. Действительное его психическое состояние остается по большей части сокрытым. Кто заглянул за свои собственные «кулисы», тот должен признать, что самое трудное и часто невозможное дело – принять себя таким, каков ты есть, даже если ты очень жалок. Уже сама мысль, что это предстоит сделать, способна бросить в холодный пот, и потому человек предпочитает ничего не знать о себе, но при этом проявляет деловую озабоченность о других с их трудностями и грехами. Несметное количество людей способны делать это безнаказанно, но не все. Есть такие, которые, не доехав до своего Дамаска, впадают в невроз. Невроз – это внутренний раскол, раздвоение человека в отношениях с самим собой. Все, что усиливает такое раздвоение, усугубляет его болезнь. Все, что смягчает остроту раскола, возвращает ему здоровье. Подобные факты душевной жизни очень редко происходят спонтанно, как у ветхозаветных пророков. Как правило, психические ситуации, которые вызывают расстройство, должны подвергнуться тягостному осознаванию. Содержания Тени соответствуют внутреннему голосу, который необходимо услышать, потому что это приводит к развитию личности. Этот процесс обладает целительным воздействием, словно поток, затерявшийся и растраченный попусту в притоках, вдруг снова нашел свое русло, или словно убран прочь камень, лежавший на проросшем семени, после чего оно бурно пускается в рост. Это голос более полной жизни, более полного и объемного сознания. Осознавать и учиться жить вместе с Тенью – это судьба человека. Постижение Тени рождает ту терпимость, которая необходима для признания. Это проба мужества на внутреннем пути, проба, способная отпугнуть многих. Этого избегают и проецируют собственную Тень на окружение. Если человек исполняет требования самоиспытания Тенью, то он сможет сделать немало открытий по собственному поводу. Он получает одно психологическое преимущество: он сам делается достойным собственного внимания и интереса. Тень, которая кажется причиной неполноценности человеческой психики, содержит далеко не только негативное. Путем познания собственной Тени человек натыкается на инстинкты с их образным миром, высвечивает те дремлющие в душе силы, которые редко себя обнаруживают, пока не нарушился порядок. Эти силы содержат в себе возможность большой динамики. Все зависит от подготовленности и установок сознания: пойдет ли прорыв таких сил и связанных с ним образов к духовному росту или обернется катастрофой. Сознание, перестающее идентифицировать себя с тенденциями бессознательного, вступает с ним в конфронтацию. И как бы это ни было трудно, бессознательное должно участвовать в жизни индивида, идти навстречу сознанию. Для этого можно прибегнуть к вполне реальной технике. Любой человек обладает способностью разговаривать с самим собой. Искусство состоит в том, чтобы дать невидимому визави проявить себя, на миг предоставить в его распоряжение речевой механизм, не ощущая при этом отвращения, которое может возникнуть. Чтобы дать «другой стороне» возможность проявить психическую активность, необходимы величайшие объективность и непредубежденность. Красноречивее всего эта «другая сторона» высказывается в наших аффектах. Нужно упражняться в искусстве говорить самому себе из аффекта и в его рамках. Пока аффект говорит, от критики надо воздерживаться. Но как только он излил свои жалобы, его следует от души покритиковать - так, словно этим визави является настоящий близкий человек. И пусть дело на этом не остановится, а взаимный обмен репликами будет продолжаться, пока дискуссия не закончится к обоюдному «удовольствию» сторон. Удовлетворителен результат или нет – об этом судить только субъективной интуиции. Мучительная честность по отношению к самому себе является необходимым условием этой техники. Человек взрослый, слишком многие иллюзии которого рассыпались в прах, вынужден решиться на то, чтобы внутренне унизиться, поступиться собой и заново покорно перенести детские страхи. Лишение бессознательного всякой возможности выражения через посредство слова, дела, проявления заботы, сопротивления и т.д. приводит к возобновлению прежней раздвоенности со всеми вытекающими из этого и зачастую непредсказуемыми последствиями. Настоящее разбирательство с бессознательным требует, однако, противопоставленной бессознательному сознательной точки зрения. Познания, полученные в ходе самоанализа, часто бывают мучительными. Человек чувствует себя беспомощным объектом между молотом и наковальней, неуправляемым кораблем между Сциллой и Харибдой, может почувствовать себя прикованным к утесу Прометеем или неким распятым. Чересчур удрученные собой, такие люди склонны сомневаться на свой счет во всем и уже не видеть в себе ничего истинного. Чем больше такой человек съеживается, тем больше в нем растут тайные претензии на понимание и признание. Даже говоря о своей неполноценности, он, в сущности, все-таки в нее не верит. Внутри его переполняет упрямая убежденность в своей непризнанной значительности. Он становится чувствительным даже к самым легким проявлениям неодобрения и принимает вид неправильного понятого и обиженного в своих справедливых притязаниях. Противопоставить себе свою собственную Тень – значит увидеть зримее и свою светлую сторону. Обнаружив себя между противоположностями, человек неизбежно ощущает и собственную Самость. Тот, кто воспринимает одновременно свою тень и свой свет, видит себя с двух сторон, а тем самым занимает середину. Если человек способен пережить знание собственной Тени, то решена лишь малая часть задачи: раскрыто Личное бессознательное. Однако Тень – это живая часть личности, и поэтому она хочет в какой-либо форме сожительствовать. Ее нельзя уничтожить, упразднить. Разрешение этой проблемы намного сложнее, потому что Тень напоминает человеку о его слабости и о его бессилии. И все-таки такое признание необходимо, потому что имеет преимущество честности, истины и реальности, оно закладывает основу для компенсаторной реакции коллективного бессознательного, потому что беспомощность и слабость – вечные переживания и вечный вопрос человечества. Тень – это ущелье, узкий проход, чьей мучительной тесноты не удается избежать никому, кто спускается в глубокий источник. Все, находящееся в Тени как коллективном бессознательном, неожиданно оказывается безграничным по протяженности, полным неслыханной неопределенности, кажущимся ни внутренним и ни внешним, ни верхом и ни низом, ни здесь и ни там, не моим и не твоим, ни добром и ни злом. Это мир воды, в котором все живое находится во взвешенном состоянии, где «Я» неотделимо от того и от другого, где я переживаю в себе другого и другой переживается как «Я». Античное сакральное изречение гласит: « Освободись от того, что имеешь, и ты будешь принят.» Вытесненное и непризнанное вновь возвращается назад. Это уже достижение, ведь теперь неполноценное принадлежит мне. Разве я могу существовать, не отбрасывая Тени? Живому облику нужны глубокие тени, чтобы выглядеть пластично. Без Тени человек останется двумерной картинкой. Темное также принадлежит моей целостности, и в тот момент, когда осознаю свою Тень как часть себя самого, я снова приобретаю воспоминание о том, что я человек, как и все другие. С помощью этого открытия собственной целостности воссоздается прежнее состояние, из которого произошел невроз. Благодаря признанию, я снова обретаю человечество, освобождаясь от тяжести морального изгнания или от гордыни исключительности. Катарсис предполагает не только интеллектуальную констатацию сущности дела, но признания сердцем и потому – действительное высвобождение подавленной эмоции. Тень выходит из бессознательного и интегрируется в «Я», осуществляя шаг на пути к подлинной целостности. Целостность является не совершенством, а полнотой. Благодаря ассимиляции Тени, архаическая психика человека попадает в световое пятно его сознания. Человек сталкивается с фактом проблематичности своего существования вообще, без осознания этого нельзя двигаться дальше. Вытеснение же приводит к односторонности развития и, как следствие, к невротической диссоциации. Вопрос не стоит, как избавиться от собственной Тени. Надо задать вопрос: « Как человеку жить со своей Тенью?» Признание наличия Тени дает повод для смирения и даже ужаса перед бездонной пропастью человеческой сущности. Знающий о своей Тени теряет невинность души, но благодаря выставлению истины во всей ее наготе, «Я» выходит из состояния двойственности и разобщенности с собой и с миром, обретая единство, хотя и наполненное внутренним конфликтом. Но если люди будут воспитаны так, чтобы отчетливо видеть теневую сторону своей природы, то можно надеяться, они на этом пути научатся также лучше понимать и любить своих ближних.