Й. Кауфман "Аналитическая психотерапия"
Глава из книги Современная психотерапия, которая в ближайшее время выйдет в свет в издательстве "Институт общегуманитарных исследований"
Й. Кауфман, аналитический психолог, Нью-ЙоркОБЩЕЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
Аналитическая психотерапия - это попытка создания через символический подход диалектической взаимосвязи между сознательным и бессознательным. Психика рассматривается как система саморегуляции, чье функционирование - есть изнутри направляемое движение к жизни со все более полным осознанием. В психотерапии диалог разворачивается между сознательным состоянием анализанда и его личным и коллективным бессознательным. Это становится возможным благодаря таким проявлениям бессознательного как сновидения, фантазии и т.п.
Основополагающие концепции
Последнее тысячелетие в западной культуре может быть охарактеризовано как период возрастания рациональности. В попытке достичь господства над природой и судьбой, человечество пыталось отбросить фантазии, суеверия и полеты воображения, заменив их более объективной картиной мира. Возникший в результате взгляд на мир породил технологию и научное знание, которые принесли материальный комфорт. То, что этот подход постепенно перевесит все другие, было неизбежным. Вкладом Фрейда в развитие цивилизации послужила его мысль о том, что рациональность и сознание представляют собой лишь один аспект тотальности человеческого опыта, и постулирование другой реальности психики, а именно, бессознательного. Это основное предположение Юнг разделяет с Фрейдом. Ни один из них не собирался уменьшать ценность сознания. Определенно, главная цель как в жизни, так и в ходе анализа - стать более сознающим, достичь большего осознания. Но сознание - это лишь маленькая лодка в широком море бессознательного. Нам приходится смотреть в лицо неприятному факту, что мы не являемся хозяевами в своем доме. Скорее на нас влияют силы и источники энергии, которые действуют через нас, нежели мы управляем ими. Эти бессознательные силы Юнг рассматривал одновременно и как деструктивные, и как творческие, опасными же они становятся тогда, когда они игнорируются и оказываются незамеченными. Бессознательное - это не просто хранилище того, что было вытеснено в ходе развития индивида, оно также содержит в себе источники творчества, и источники руководства и смысла.
Структурно, бессознательное и сознательное образуют две подсистемы психики. Они обе компенсируют одна другую; чем больше крен в одной системе, тем явственней проявляется ее противоположность в другой системе. Так, молодому человеку, очень сильно погруженному в религиозные и духовные вопросы, снится: "Голос сказал мне, "путь к Христу лежит через гениталии" .
Очевидно, крайне односторонняя погруженность в духовные проблемы происходит за счет инстинктивных аспектов жизни, и об этом сновидцу намекают здесь самым явным образом. И наоборот, если инстинктивной стороне придается чрезмерное значение, через бессознательное, вполне вероятно, может проявиться духовное измерение.
Юнг постулировал вдобавок к обычным инстинктам секса, агрессии, голода, и жажды, инстинкт к индивидуации. Юнг полагал, что внутри нас действует автономная сила, которая настойчиво подталкивает нас к достижению целостности (не совершенства!), во многом подобная физиологической силе, которая руководит нашим физическим развитием. Эта сила постоянно пытается направить нас на процесс осуществления нашей подлинной самости, на обретения как результат этого целостности и особого смысла в жизни. Любое наше поведение мотивировано как сознательно, так и бессознательно. Отчасти мы действуем исходя из причин, которые осознаем, отчасти, под влиянием неосознаваемых истоков. Поэтому человеку следует исследовать бессознательные мотивы того, как мы себя ведем, как мы общаемся, занимаемся любовью, и так далее. Один из наиболее плодотворных путей понимания бессознательного индивида заключается в исследовании его сновидений. Юнг постулировал, что сновидение предназначено для передачи из бессознательного послания сознательной части личности сновидца. Это послание выражается не повседневным языком, а скрытым. Чтобы приподнять вуаль этой тайны, сновидение должно быть истолковано или переведено. В аналитической психологии толкованию сновидений придается громадное значение. Процесс толкования сновидений - основа анализа личности.
Для современного рационалиста, все это может казаться нелепым и туманным. Для других цивилизаций, эти идеи являются само собой разумеющимися, очевидным аспектом жизни. Индеец Наскапи, например, носит внутри себя, в своем сердце, внутреннего спутника, которого он называет Великим человеком, который бессмертен, общаясь с которым следует быть абсолютно честным. Он контактирует с ним через сновидения и внутренние голоса. Жизнь рассматривается им как все более углубляющаяся коммуникация с этим внутренним спутником.
Этот взгляд исходит из того, что бессознательное обладает собственным существованием, не сводимым к другим способам психической активности, таким как сексуальность, межличностные взаимоотношения, или стремление к власти, которые хотя играют важную роль в развитии личности, но не являются основополагающими. Они составляют лишь часть целого. Руководящее и направляющее качество, приписываемое бессознательному, подразумевает телеологический аспект. Прошлое в большой степени определяет настоящее, однако, прежде всего наши действия направляются взглядом в будущее: мы действуем не только из-за (прошлого), но и ради (будущего).
Бессознательное - это кладовая нашей энергии, психическая сфера, внутри которой становятся возможны трансформации и метаморфозы. Человек может принять решение отказаться от навязчивого действия, но это не помогает; безотносительно от того, сколь твердо его решение, навязчивость возникает вновь. Возьмем для примера случай молодого человека, который храбро борется с потенциально психотическим процессом. У него имеют место психотические эпизоды паранойяльной природы. Он начинает лечение у компетентного терапевта, который помогает пациенту приспособиться к его реальности. Однако пациент все еще не чувствует себя полностью понятым и все еще ощущает угрозу психоза. Затем он начинает аналитическую терапию и становится ясно, что предшествующая терапия не достигла его бессознательного. Он рассказывает следующее периодически повторяющееся сновидение из своего детства:
Я стою один на берегу, глядя на Тихий океан. Океан поднимает громадные волны, которые идут одна за другой и накрывают меня.
Клиническая картина ясна: Его эго грозит вторжение со стороны бессознательного. Возможность психотического процесса весьма велика. После нескольких месяцев анализа, в которых уделялось пристальное внимание бессознательному материалу, пациенту снится:
Я нахожусь на пляже в Акапулько. Вокруг меня много людей, которые весело проводят время. Я чувствую, как вздымаются океанские волны, но знаю, что они меня не достигнут; я очень явственно чувствую границу между океаном и пляжем.
С Акапулько у пациента связано представление о популярном курорте, куда все приезжают отдыхать. Это сновидение свидетельствует о возможности трансформации. Все еще ощущается волнение океана, но пациент (сновидческое эго (dream-ego) в юнгианской терминологии) чувствует себя в большей безопасности. Следует отметить трансформацию его прежнего чувства одиночества и изолированности (выраженного в сновидении из его детства), представленную в данном сновидении, где он испытывает чувство принадлежности. Позднее он рассказал следующее сновидение.
Я в круизе. Наш корабль находимся посередине океана. Опускается настил и нас приглашают плавать. Вода чудесной голубизны и прозрачности. Сперва я слегка встревожен, однако прыгаю в воду и плыву, а затем невредимым возвращаюсь на корабль.
Пациент спонтанно добавил, что всегда считал себя пограничным случаем, но теперь чувствует, что пересек границу; чувствует себя нормальным, прочно стоящим на земле и полным энергии. В его жизни продолжали происходить многие изменения. Он смог завершить некоторые важные задачи и был назначен на ответственную и хорошо оплачиваемую должность.
Каков язык коммуникации между сознательным и бессознательным? Бессознательное прямо не доступно сознанию. По-видимому, единственным способом сообщения является символ. Символы являются попытками выразить нечто, по сути необъяснимое, но тем не менее существующее. Можно обладать самым полным пониманием креста как символа, но сам крест, появляющийся в сновидении, передает сновидцу глубинный смысл, непередаваемый рациональными терминами. Базисный принцип юнгианской терапии состоит в том, что любая продукция бессознательного являются символической и может рассматриваться как руководящее послание. Таким образом, симптомы, да и сам невроз не только свидетельствуют о неправильном функционировании психики и лежащем в его основании конфликте, но и указывают путь выхода, через понимание их символического значения. Если мужчина обнаруживает, что его постоянно привлекают покалеченные женщины, он может из этого заключить, что "его собственная внутренняя женщина", его женская сторона, возможно изуродована и искалечена. Это осознание может стать началом исцеления данной области.
Каков источник власти бессознательного? Юнг пришел к заключению, что та часть бессознательного, которая является прямым результатом особой жизненной ситуации индивида, представляет собой лишь малую, хотя и важную часть более крупной совокупности, которую он назвал коллективным бессознательным. Первую часть он назвал индивидуальным уровнем бессознательного, вторую - коллективным (или трансперсональным) уровнем. Под этим подразумевалось, что все люди, с древнейших времен до наших дней, и в предвидимом будущем, разделяют одни и те же унаследованные предрасположенности к психическому функционированию.
В качестве аналогии, сравним либидо с водой, а бессознательное с плоской поверхностью. Если вода затопит эту поверхность, то не будет никакого отличия в движении водных масс; поверхность водной глади также будет плоской. Если мы предположим, однако, что эта плоская поверхность покрыта скалами, образуя впадины и выступы различной формы и размеров, то вода будет теперь течь вдоль определенных уклонов. Эти скалы и кратеры сродни архетипам. Архетипы априори являются направляющими принципами для потенциального движения к осознанности (consciousness). Архетипы породили эквивалентные формы символики в мифах, сказках, и произведениях искусства во многих культурах. Их мотивы включают в себя трансформацию, смерть и воскресение, борьбу героя, мать, божественного младенца. Архетипы существуют в нас как потенциальные возможности; обстоятельства нашей жизни (наша культура, наша семья, и наше окружение) определяют, каким образом и какой из архетипов актуализируется. Архетип, или психическая предрасположенность пробуждается эмпирической реальностью, которая придает ему специфическую форму. Например, все мы участвуем в героической борьбе, но каждый из нас переживает ее особым образом в соответствии со своими талантами, темпераментами и той окружающей средой, в которой мы живем.
Архетипы - носители энергии; появление архетипа порождает громадное количество энергии. И обратно, всякая подлинная творческая деятельность архетипична по своей природе (Neumann, 1955). При обычных условиях архетипические образы выражают современные мотивы; современному человеку как правило не сняться сны о том, как он убивает дракона (архетипический образ в греческой и древнеисландской мифологии), скорее ему будет сниться о том, как он сражается со своей тещей, продвигаясь вдоль темного туннеля, и так далее. Более архаические репрезентации обычно активируются, когда жизненная сила сталкивается с могущественным препятствием, либо вследствие жизненной ситуации (потеря ноги, смерть любимого человека, жизненная ситуация, которая делает невозможным какого-либо приемлемое решение), или же они пробуждаются посредством различных способов медитации. В обоих случаях, глубокая интроверсия приводит в результате к регрессии либидо на более примитивные уровни. Архетипическая сфера, в своей способности служить в качестве направляющего принципа, обеспечивает нас чувством смысла. Если мы воспринимаем всякое страдание как утрату смысла, архетип может обеспечить нас исцеляющими, придающими силы принципами.
Другие системы
Юнгианская точка зрения легко согласуется с другими вкладами в понимание психики, такими как гештальттерапия, межличностная и адлерианская теории, и даже с некоторыми аспектами модификации поведения, особенно в техническом аспекте. Но крайне поучительно сравнить ее с традиционным психоанализом. Для иллюстрации некоторых отличий между юнгианским и фрейдовским подходами, мы выбрали примеры сновидений, обсуждавшиеся в книге Гринсона Техника и практика психоанализа (1968). Опасно анализировать сновидения пациентов, которых не знаешь, но тем не менее для эвристических целей некоторые выводы могут быть сделаны. Первое сновидение принадлежит мужчине-пациенту (Greenson, 1968).
Я ожидаю, когда сменится красный свет светофора, и вдруг чувствую, что кто-то ударил меня сзади. Я в ярости выбегаю из машины к своему облегчению обнаруживаю, что это всего лишь мальчик на велосипеде. Моя машина не получила никаких повреждений.
Гринсон заключает, что в этом сновидении проявляется сравнение с отцом пациента относительно сексуальной способности. Мальчик на велосипеде интерпретируется как мастурбация, а красный свет - как проституция. Гринсон приходит к выводу, что пациент испытывает желанную фантазию о том, что мать не хочет вступать в сексуальные отношения с не очень потентным отцом. Как юнгианцы, мы восприняли бы данное сновидение более феноменологически. Красный свет светофора символизирует законы общества, некие общие, общепринятые правила поведения, коллективный запрет; маленький мальчик представляет собой инфантильную, детскую силу, действующую внутри сновидца, которая не целиком находится под его контролем; удар означает неконтролируемое юношеское нетерпение, не причинившее какого-либо вреда. Послание сновидцу данным сновидением на языке анализа символов звучит, поэтому, следующим образом: "Тебя предупреждают относительно необходимости контролировать свою детскую, инфантильную сторону личности, которая побуждает тебя нарушать общепринятые правила поведения, которые необходимо уважать".
Пациентке на четвертом году анализа снится:
(1) Меня фотографируют в обнаженном виде. Я лежу на спине в различных позах; ноги сжаты, ноги раздвинуты. (2) Я вижу мужчину с изогнутой измерительной линейкой в руке; на ней надпись, предположительно, эротического содержания. Красное маленькое чудовище, с покрытой колючками спиной, кусает этого мужчину острыми, крошечными зубами. Мужчина звонит в колокольчик, обращаясь за помощью, но колокольчика никто не слышит, кроме меня, а мне, по-видимому, все равно.
Гринсон считает, что данное сновидение указывает на сопротивление пациентки признать ее глубоко укорененную враждебность к пенису мужчины, и отвращение к собственному влагалищу. С красным чудовищем она ассоциативно связывает менструальную кровь, средневекового демона из картины Иеронима Босха. Мы рассматриваем данное сновидение как возможность выражения критики по отношению к анализу. Пациентка чувствует, что ее фотографируют в обнаженном виде во всевозможных позах, проявляя особый интерес к области между ее ногами: таково, по-видимому, ее чувство по поводу своего анализа. Сновидение (2) еще больше подчеркивает этот момент: мужчина, с которым она позднее связывает в ассоциациях своего аналитика, судит о ней по книжным (надписи), искаженным (изогнутым), ригидным (измерительная линейка), и эротическим стандартам. Кроме того, сам аналитик, по-видимому, был "тайно укушен" чем-то с картины Иеронима Босха. Босх изображал на своих полотнах два инстинкта, которые церковь, во имя христианской веры, пыталась подавить: сексуальность и агрессию, в их различных формах. Если бы такой сон рассказали юнгианскому аналитику, он бы, по всей видимости, задумался над тем, не уловило ли бессознательное пациентки некоторое болезненное место в нем, а именно, подавленную сексуальность и/или агрессию аналитика. Это не так уж редко случается. Часто наши пациенты болезненно задевают наши собственные слепые пятна, что может привести к остановке лечения наших пациентов и собственного развития.
Исходя из феноменологической и эмпирической точек зрения, данная интерпретация будет лишь возможностью, которая может быть подтверждена ассоциациями пациентки. Мужчина в сновидении неизвестен. Пациентке, конечно же, вполне могло присниться это же самое сновидение с доктором Гринсоном как с человеком, держащим измерительную линейку, и тогда наша интерпретация была бы более оправданна. В данном случае, она может быть принята как возможная наводящая на размышления линия исследования. Мы можем высказываться с большей уверенностью, если станем рассматривать это сновидение на субъективном уровне, воспринимая человека с измерительной линейкой как фигуру анимуса (смотрите ниже). На этом уровне, послание сновидения звучит достаточно парадоксально: Сновидица чрезвычайно поглощена сексуальностью. Такое искаженное, моралистическое представление о себе - есть результат подавления глубоко укорененных элементов влечения. Следовательно, интерпретация данного сновидения будет противоположна формулировке Гринсона.
Сексуальность, для Юнга, это нечто большее, чем простая инстинкт; она также обладает творческой мощью, являясь мостом между священным и мирским. Во многих религиях, сексуальная символика используется для выражения сложных взаимоотношений человека с богом. С приходом христианства, данный аспект сексуальности был подавлен, и осталась одна лишь телесная функция. Ролло Мэй (1961) приводит пример, в котором церковные шпили, появляющиеся в сновидении, интерпретировались фрейдистом как фаллические символы, а юнгианцем - как духовность.
Аналитическая психотерапия сильно отличается от других систем своим акцентом на целенаправленном, устремленном в будущее функционировании психики. То, против чего она возражает в других динамических системах психотерапии, так это против чрезмерного акцента на каузальном мышлении. Можно проследить черты человеческого поведения к их генетическим истокам, но они объясняют лишь часть нашей натуры; мы реагируем не только на наше прошлое, мы живем и устанавливаем отношения в настоящем, и принимаем в расчет будущее.
В своем акценте на устремленность в будущее и осмысление как важных аспектах психики, аналитическая психотерапия предвосхитила многие черты экзистенциальной психотерапии и логотерапии, главным образом в том, что они скорее являются философскими системами, нежели методами биологической терапии. Хотя теория необходима для понимания проявлений человеческой психики, остается возможным свести к минимуму теоретические ограничения, налагаемые на интерпретативную систему. Аналитическая психология считает себя эмпирической и феноменологической, потому что предъявляет терапевту требование отбросить предвзятые суждения о человеческом поведении, и быть готовым к путешествию по извилистым путям психики, куда бы они не привели.
ИСТОРИЯ
Предшественники
К. Г. Юнг родился в Кессвиле, Швейцария, образование получил в Базеле. В отличие от Фрейда, на которого главное влияние оказала научная, позитивистская, и материалистическая философия его времени, Юнг воспитывался в культурной традиции, представляющей собой реакцию на движение просвещения.
Характерной особенностью века просвещения был его непоколебимый оптимизм. Деятели просвещения боролись за установление "царства разума", признавая существование эмоций, но воспринимая их как элемент, главным образом мешающий рациональному процессу. Считалось, что посредством применения аналитического метода, все вопросы в конечном счете смогут быть разрешены.
Постепенно, век просвещения сменился культурным климатом, который во многих отношениях был его полной противоположностью (Ellenberger, 1970). Разум начал низвергаться с трона, и в противовес утверждениям о расколе между природой и человеком, стало подчеркиваться их единство, а также единство разума и эмоции. Мир начал рассматриваться как арена взаимодействия полярных противоположностей, в химии и физиологии, а также в философии и психологии. Отсюда естественным образом последовало, что сознание не могло быть единственным состоянием человека. Спустя столетие после высказанных Лейбницем идей о бессознательном оно вновь попало в фокус внимания; его проявления были признаны законным объектом исследования, на мистицизм больше не смотрели с неодобрением, и парапсихология стала старательно изучаться. Г. Грейзер в 1810 году опубликовал исчерпывающий труд по мифологии и фольклору, пытаясь понять их как символическую продукцию, а не как неразвитые способы мышления. Выдающимися и влиятельными личностями того времени были философы Фридрих фон Шеллинг, Эдуард фон Гартманн, и Артур Шопенгауэр, а также врач-психолог Карл Густав Карус. Последний оказал особое влияние на труды Юнга. Карус не только относился к бессознательному с высочайшим уважением, но также приписывал ему творческую и целительную способность (важнейший элемент в юнгианской психологии), и подразделял бессознательное на несколько частей, одна из которых, "общее бессознательное", предвосхищает концепцию коллективного бессознательного Юнга.
Истоки некоторых из идей Юнга могут быть прослежены к еще более отдаленным временам. Некой подсказкой концепции архетипов можно считать идеи Канта, а именно его представление об априорных универсальных формах чувственности и рассудка. Мы не можем постигать реальность такой, какова она сама по себе, но должны налагать на процесс восприятия набор императивов, который определяет то, что мы в действительности видим. Юнг преобразовал концепцию философских императивов в архетипы в психологической сфере.
Толкование сновидений, важная часть аналитической психотерапии, применялось в древности. Особенно знаменита интерпретация Иосифом собственного сновидения (первый "самоанализ"), сновидений его товарищей по заключению, и, наконец, сновидений фараона. Талмуд также уделяет огромное внимание сновидениям, и нам известны некоторые книги по толкованию сновидений, в особенности египетские, халдейские, и одна, написанная греком Артемидором.
Начальные шаги
Общепризнанно, что как Альфред Адлер, так и Карл Юнг начали свою психоаналитическую карьеру в сотрудничестве с Фрейдом, в качестве его учеников. Они работали с ним некоторое время, а потом "отошли" от ортодоксальной психоаналитической теории. (Причина, по которой продолжает существовать эта версия, вероятно, заключается в том, что она согласуется с мифом о том, как восставший сын свергает отца). В обоих случаях, однако, ситуация была совсем иной. Как Адлер, так и Юнг сформулировали некоторые из своих основных идей до своего знакомства с Фрейдом. В то время Юнг писал медицинскую диссертацию по так называемым оккультным феноменам (Jung, 1902). Тщательное прочтение этого первоначального труда Юнга показывает, что в зачаточной форме он содержит в себе большую часть его главных идей.
Звучит достаточно иронично, что Юнг, работы которого позднее стали называть неясными, мистическими и трудными для понимания, в качестве своего следующего шага предпринял исследование, которое было направлено на ликвидацию разрыва между экспериментальной и глубинной психологией. Блейлер (директор психиатрической клиники Бургхельцли) поручил Юнгу задачу исследования ассоциативного теста, первоначально разработанного Фрэнсисом Галтоном. В этом тесте людей просили реагировать на предъявляемые слова первым словом, которое спонтанно приходит им на ум. Юнг обнаружил, что каждый человек склонен реагировать на определенные слова либо слишком быстро, либо слишком медленно, по сравнению со средним временем реакции на остальные слова. Из этого Юнг вывел предположение, что данные слова наполнены особым смыслом для этого человека, то есть что некоторые слова вызывают определенные мысли, сопровождаемые аффектом, чему Юнг затем дал название комплекс. Эти комплексы обычно неизвестны субъекту; они стали бессознательными вследствие вытеснения. Тем самым Юнг внес свой вклад в "доказательство" существования бессознательного и процесса вытеснения, - двух ключевых концепций разрабатывавшихся теорий Фрейда. Кроме того, это было эмпирическое подтверждение, и важно отметить, что всю свою жизнь Юнг считал себя эмпириком, наблюдателем психологических данных.
Неудивительно, что эти открытия привели в результате к дружеской переписке между Юнгом и Фрейдом. Обмен письмами привел в 1907 году к встрече Юнга с Фрейдом в Вене. Фрейд сразу же был пленен громадной энергией и богатым воображением Юнга. Несмотря на неодобрение его собственного внутреннего круга, члены которого считали, что Юнг в конечном счете пойдет собственным путем, Фрейд назначил Юнга первым президентом Международной психоаналитической ассоциации.
Следующая публикация Юнга, Психология раннего слабоумия (1907), значительно укрепила его растущую репутацию и признание. Эта работа явилась применением психоаналитических принципов к шизофрении, и хотя в ней содержались серьезные сомнения по поводу некоторых идей Фрейда, ее стали считать важным психоаналитическим вкладом.
В ней Юнг начал формулировать свою идею об архетипах. Одной из галлюцинаций описываемого им пациента был образ солнца, обладающего фаллосом, который двигался из стороны в сторону, порождая ветер. Юнга очень сильно поразил тот факт, что данный образ также использовался в древности, о чем упоминалось в источниках, которые не мог знать этот необразованный человек. Этот и подобные случаи на протяжении длительного периода времени привели Юнга к положению о существовании уровня первобытных представлений в бессознательном, общего для всего человечества. Он назвал его коллективным бессознательным, а первобытные представления были названы архетипами. Заметим, что основанием для построения этой теории были эмпирические клинические данные. Именно эмпирическим фактам Юнг с самого начала придавал основное значение, в то время как теория могла быть пробной и пересматриваться под влиянием новых находок.
Выделяя главные темы в психологическом материале и дополняя их параллельными мотивами, отобранными из мифологии, сравнительной религии и литературы, Юнг создал новый способ восприятия клинического материала. Он опробовал этот метод сперва на сериях фантазий молодой женщины, мисс Миллер, о чем сообщил Теодор Флурной (Theodore Flournoy) в 1906. На основе этих наблюдений Юнгом была написана книга Символы трансформации (1911), которая книга знаменовала окончательный разрыв с Фрейдом. Он не только предложил новый метод психологического подхода к клиническому материалу, но также подверг сомнению некоторые базисные идеи Фрейда. Юнг определял либидо скорее как общую психическую энергию, нежели как сексуальную энергию, таким образом развенчивая сексуальность в качестве всеохватывающего причинного элемента в психических манифестациях. Расстройства в сексуальной сфере рассматривались им как выражение и отражение более базисных психологических конфликтов - в качестве симптома, внешнего проявления, а не в качестве первопричины.
В отличие от ясного, убедительного стиля письма Фрейда, присущий Юнгу стиль создает проблемы для непосвященных. Он пишет так, как, по его мнению, функционирует психика, и иногда склонен предполагать, что все читатели обладают исходной информацией. Кроме того, Юнг считает, что психическая реальность, которую он пытается описывать, никогда не может быть полностью постигнута сознанием. Мы можем осознавать некоторые из психических манифестаций, некоторые из их характерных черт, но в своей основе они находятся за пределами познания. В силу того, что они не могут быть точно описаны, необходимо довольствоваться приближенными описаниями и аналогиями. Стиль письма Юнга мозаичен и иносказателен. Одна иллюстрация следует за другой. Если, однако, тщательно следовать за ходом его мысли, возникает определенный паттерн, связанный с общей темой, и кажущиеся отклонения от темы находят свое место в рамках целого, проясняя и развивая главную идею. Наиболее полезный способ чтения трудов Юнга состоит в том, чтобы позволить себе активно ассоциировать по поводу представленных в них образов; тогда этот материал становится живым и осмысленным.
Современное положение
Юнгианское движение склонно привлекать, главным образом, интровертированных людей, которые не склонны обращать других людей в свою веру. Сам Юнг долгое время не давал своего согласия на создание института для изучения и распространения его идей. Новые движения склонны притягивать к себе неблагоприятные проекции, и юнгианское движение не было исключением; до 1960 года оно фактически игнорировалось в Соединенных Штатах. Однако влияние Юнга было громадным, хотя по большей части не признаваемым, и недавно произошло возрождение его идей. Калвин Холл и Гарднер Линдзей (Calvin Hall & Gardner Lindzey, 1962), и Рут Мунро (Ruth Munroe, 1955) включили очень благоприятные главы о Юнге в свои книги; некоторые экзистенциальные терапевты пишут и говорят о себе как о неявных юнгианцах. Три обучающих института - в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе и Сан-Франциско были основаны в Соединенных Штатах. Число юнгианских аналитиков устойчиво растет по всему миру. Существуют важные центры в Швейцарии, Англии, Германии, Израиле, Франции и Италии. С 1958 года каждые два года проходят международные конгрессы. Различные центры публикуют собственные периодические издания. Самый старый из них, журнал Spring1), издаваемый нью-йоркским Клубом аналитической психологии; среди других ежегодник Британский журнал аналитической психологии (British Journal of Analytic Psychology), Психологические перспективы (Psychological Perspectives) (Лос-Анджелес), Zeitschrift fur Analytisch Psychologie und Ihre Grenzgebite (Берлин), La Rivista di Psicologia Analitica (Рим), и Quaternio (Рио-де-Жанейро). В большинстве центров акцент делается на работе с взрослыми, но в Израиле и Англии значительный контингент аналитиков работает с детьми. Групповая работа лишь недавно была начата в Нью-Йорке, на Западном побережье, и в Цюрихе, Швейцария.
Требования к поступлению в обучающие институты различны в разных местах. Первоначальное намерение Юнга заключалось в обучении каждого взрослого индивида открытому взаимоотношению со своим бессознательным; сам он обучал философов, филологов, художников и математиков, считая, что академическое образование очень мало способствует развитию способности работать терапевтом. Однако обучающие институты считают, что академические стандарты необходимы для подтверждения серьезности намерения, а также для соответствия внешним стандартам сертификации. Будущие аналитики изучают целый ряд родственных областей академических дисциплин, но окончательным мерилом принятия кандидата на обучение после по меньшей мере 100 часов квалифицированного личного анализа, служит рекомендация аналитика и собеседование с тремя аналитиками из состава Учебного совета. В настоящее время насчитывается около 400 квалифицированных юнгианских аналитиков, которые являются членами Международной ассоциации аналитической психологии.
ЛИЧНОСТЬ
Теория личности
Аналитическая психология не обладает подробно разработанной теорией личности, эквивалентной топографическому, генетическому, экономическому, динамическому и структурному подходам психоаналитической теории. Психика рассматривается как состоящая из нескольких подсистем, каждая из которых автономна, однако взаимозависима: эго, личное бессознательное, и коллективное бессознательное.
Эго
Эго - центр сознания, эмпирическое бытие человека. Эго представляет собой общую сумму мыслей, идей, чувств, воспоминаний и сенсорных восприятий.
Личное бессознательное
Оно содержит все, что было вытеснено в ходе развития индивида. Личное бессознательное состоит из элементов, которые когда-то были сознательными и сравнительно легко доступны для осознания. Эти элементы тесно связаны с комплексами - эмоционально окрашенными представлениями и поведенческими импульсами. Комплекс может рассматриваться одновременно и как ядро, архетипическое по своей природе, которое находится вне сферы личного бессознательного; и как оболочка, которая является особой формой, которую он приобретает у данного индивида. Например, разные люди могут иметь отцовский комплекс. Этот комплекс будет принимать различные личины у разных людей.
Коллективное бессознательное
Эта часть бессознательного включает в себя архетипы, которые являются врожденными психическими предпосылками восприятия, эмоциональным проявлениям и поведению. Этот уровень бессознательного прямо не доступен сознанию. Он может наблюдаться лишь косвенно через манифестация архетипических тем в мифологии, фольклоре и искусстве. Некоторые архетипы, вследствие их важности и частоты, были письменно зафиксированы в большей степени, чем другие. Например, Джозеф Кэмпбелл (Campbell, 1956) обширно задокументировал архетип героя. Другие архетипы включают воскресение, великую мать, мудрого старца, хитреца, божественного младенца, целостность, и бога. Не все эти архетипы актуализируются во все времена и с одинаковой интенсивностью. Некоторые архетипы играют важную роль в развитии личности - персона, тень, анимус или анима, и самость.
Персона. Персона - это архетип адаптации. Данное понятие первоначально означало маску актера, но оно не используется здесь в негативном смысле. Мы столь же сильно нуждаемся в посреднике между нашей внутренней психической жизнью и внешним миром, как и в коже для этой же цели, для нашего физического бытия. Было бы деструктивным, если бы мы вели себя одинаково во всех ситуациях, подобно учителю перед классом, на вечеринке, среди близких друзей, и в постели; так, в действительности, и происходит, если мы не развили жизнеспособную персону. Персона может становиться ригидной, как это может происходить с врачом, адвокатом или священником, которые не могут выйти из своих ролей. В идеале персону характеризует гибкость, то есть, различные обстоятельства пробуждают внутри нас различные качества и аспекты, которые адаптивны внутри данного контекста. Люди часто заблуждаются в отношении этого явления полагая, что это значит, что они являются разными в различных обстоятельствах. Пациентка приносит свое первое сновидение:
Я нахожусь вместе со многими другими людьми, которые разговаривают друг с другом. Я хочу говорить, но не могу этого сделать, так как в моем горле стоит клок шерсти.
Пациентка связывает клок шерсти с образом кошек, облизывающих друг друга. Очень часто клок шерсти действительно образуется и застревает у них в горле. Для нее акт облизывания - это акт прихорашивания. Именно этим она и занимается. Она - модель, очень красивая юная леди, которая профессионально использует свою красоту. Данное сновидение говорит ей, что ее прихорашивание является барьером для общения с другими людьми. Она отождествила себя со своей персоной и как результат полностью себя изолировала. Персона часто символически выражается в сновидении масками или одеждой. Человеку, чья адаптация к реальности крайне недостаточна, может сниться, что он снимает свое верхнее платье, обнаруживая под ним другое верхнее платье, и т.д. (Whitmont, 1970).
Тень. Тень - это наша "другая сторона", все то, кем мы не хотели бы быть; это компенсаторная сторона нашего сознательного Эго, как это видно в случае д-ра Джекила и м-ра Хайда. Это все те качества, которые мы никогда не осознаем в самих себе, и которые вызывают у нас особую аллергию, когда мы видим их у других людей. Так как тень бессознательна, она воспринимается в виде проекции на других людей. Проекция - главный механизм психики. Проекция не обязательно включают в себя ошибочное приписывание чувств или качеств другому человеку, но являются зеркалом нас самих. Мы вполне можем быть правы в нашем восприятии (например, что другой человек действительно сердится), но если данная картина порождает в нас сильные эмоции, то этот человек отражает наш собственный гнев. Столкновение со своей тенью является sine qua non (необходимым условием) любого анализа и обычно очень болезненно. Пациент, который был неподвижен большую часть своей взрослой жизни, неспособен к работе или к поддержанию значимых отношений, приносит следующее сновидение.
Я иду, держа в руке уздечку, к которой привязан молодой человек, очень добрый и послушный. Внезапно он превращается в свирепого зверя, который хочет меня разорвать. Я вступаю с ним в схватку и мы пытаемся бороться, но становится очевидно, что ни один из нас не может победить: самое большее, что я могу сделать, это не дать ему меня разорвать.
Здесь сновидящее эго (сновидец) находится в смертельном конфликте с собственной тенью; не видно никакого разрешения. Данное сновидение, по всей видимости, говорит сновидцу, что до тех пор, пока он держит свою "хорошую" сторону на привязи, то есть, до тех пор, пока он является "ангелом", как это ожидают от него родители, он будет находиться в тупике.
Принятие своей тени не простая, но жизненно важная для приспособления задача. Молодой человек, который находился в тисках очень унизительного навязчивого побуждения, в течение длительного времени прорабатывал различные свои теневые аспекты, которые он никак не хотел признавать. Однако после особенно болезненного переживания в терапевтической группе ему приснилось:
Я на пути к нахождению чего-то, что, как я знаю, очень важно. Внезапно, когда я собираюсь повернуть за угол, я вижу мужчину в очень потрепанной одежде, который, по всей видимости, живет на свалке и кажется мне крайне отвратительным. Он заговаривает со мной, и сперва я ощущаю желание избавиться от него, однако внезапно испытываю к нему жалость, и к собственному изумлению обнимаю его.
Здесь тень, которая очень часто появляется в сновидении в качестве отверженной или "второсортной" личности, принимается. Для данного сновидца сновидение сигнализирует о начале сознательной ассимиляции его отвергаемой стороны, которая, в свою очередь, позволит постепенно освободиться от навязчивого побуждения.
Тень всегда символически выражается фигурами того же пола. Как всегда в юнгианском мышлении, тень не целиком негативна; если она принимается и ассимилируется, она может стать источником творчества. У людей, чье сознательное восприятие себя крайне негативно, тень, являясь компенсаторной фигурой, будет включать в себя все их позитивные качества, и они будут видеть успешных и талантливых людей в своих сновидениях.
Анимус и анима. Ян и Инь - два начала в китайской философии. Инь - женское начало; это мир природы, творения и жизни, приземленности и конкретности, восприимчивости и податливости, темноты и вместилища, коллективного и недифференцированного, бессознательного. Ян - противоположное, мужское начало - движущая энергия, творческая и активная, свет и тепло, проникающее, стимулирующее и разделяющее начало, принцип сепарации и дифференциации, ограничения и дисциплины, пробуждения и фаллической активности, агрессии и энтузиазма, духа и неба. Эти два принципа не противостоят, но дополняют друг друга. Инь без Ян - это статус-кво, инерция, а Ян без Инь - это полный энтузиазма порыв вперед без конкретности и основательности. Каждый элемент содержит в себе два этих принципа в различной степени и пропорции. Эта пропорция не является чем-то неизменным, фиксированным; при необходимости происходит изменение. Одна ситуация может требовать большого количества Ян, а другая - большого количества Инь.
Понятия анимы и анимуса, с одной стороны, схожи с понятиями тени и персоны, однако их намного труднее постичь. Рациональность не может нам здесь помочь, но тем не менее переживание анимуса-анимы очень реально, что мы попытаемся проиллюстрировать.
Люди потенциально бисексуальны, как биологически, так и психологически. В ходе нашего развития одна сторона начинает доминировать над другой, и эта другая сторона существует в более слабо выраженной форме. Таким образом, у мужчин обычно в сознании преобладает принцип Ян, у женщин - Инь. Аспекты противоположного пола сосуществуют в бессознательном; таким образом, у мужчины имеется бессознательный аспект Инь, анима; у женщины - бессознательный аспект Ян, анимус. Так что, с позитивной стороны, анимус женщины ответственен за ее способность различать, составлять мнение и действовать, а также за дисциплину и агрессивность. Если отсутствует позитивное сознательное отношение к анимусу, мы столкнемся с печально известным образцом одержимой анимусом женщины, отличительные признаки которой - склонность к спорам, догматизм, и поведение на основе предрассудков и предвзятых представлений. Короче говоря, анимус женщины становится общим итогом ее ожиданий, системой бессознательных критериев, на основании которых воспринимается и оценивается мир. Анимус символизируется мужскими фигурами, появляющимися в сновидениях и фантазиях женщины, в качестве мужа, сына, отца, любовника, прекрасного принца, соседа, и т.д.
И наоборот, для мужчины анима олицетворяет аспект Инь. Она лежит в основе способности мужчины к установлению отношений, эмоциональности, увлеченностью людьми и идеями, спонтанного и не планируемого подхода к жизни и жизненным переживаниям, чувственности, и инстинктивному поведению. Анима символически выражается женскими фигурами в бессознательных манифестациях мужчины, предстающими в виде любимой, принцессы, жрицы, ведьмы, проститутки, нимфы. Если нет связи и сознательной интеграции с анимой, мужчина предстает бесплодным, погруженным в свои мысли и отчужденным, как если бы в нем отсутствовал некий жизненно важный элемент. С другой стороны, одержимый анимой мужчина подвержен колебаниям настроения, депрессиям и тревогам, и склонен быть замкнутым и отчужденным.
Анимус и анима, по-видимому, действуют подобно автономным личностям. Мы испытываем их воздействие, но не можем их контролировать. Они являются проводниками к коллективному бессознательному, ведущими к другой стороне. Через болезненное столкновение с ними мы приобретаем некоторое знакомство с их образом жизни, но никогда - полный контроль. Большая часть тайны всегда остается. Направляющий и творческий аспект анимы проявился в следующем сновидении, который приснился незадолго до того, как пациент начал анализ из-за депрессии и чувства бессмысленности жизни:
Я стою, ошеломленный, посередине города с извилистыми и продуваемыми ветром узкими улочками, не зная, в какую сторону пойти. Внезапно я вижу молодую, загадочную женщину, которую я никогда не видел ранее, показывающую направление своей рукой. Я испытываю в связи со всем этим огромное благоговение.
Потенциально деструктивный аспект анимы может быть виден из следующего: Молодому человеку с пагубными компульсивными паттернами поведения, которые порождают у него депрессию и вызывают отчуждение, снится:
Женщина идет за мной с бритвенными лезвиями в руках; она собирается меня убить. У меня нет выбора, поэтому я хватаю ее за яремную вену и убиваю.
Этот мужчина воспринимает женщин как громадную угрозу; он чувствует, что они его используют, и во время полового акта у него возникают фантазии, что его проглатывают и душат. Он подвержен настроениям ярости и много пьет. Данное сновидение показывает архетипическую ситуацию с катастрофическим отношением к аниме. Сновидцу придется учиться, медленно и болезненно, приходить в согласие со своей женской стороной. В противном случае его анима будет постоянно проецироваться на встречаемых им женщин, и он будет вынужден "убивать" собственную способность к эмоциональному отклику. Чем больше неосведомленность человека о своей недоразвитой, неполноценной аниме, тем более вероятно, что он падет жертвой страстного увлечения женщиной, которая воплощает его бессознательную аниму.
Самость. Архетипом самости является выражение внутренне присущей человеку предрасположенности переживать целостность, центрированность, а также смысл жизни. Самость - это наш бог внутри нас - хотя сразу же необходимо добавить, что психологическое существование такого элемента не служит подтверждением или отрицанием метафизического вопроса о том, есть ли Бог вне нас. Это Великий человек индейцев Наскапи, внутреннее воплощение древней и вечной мудрости. Мы вступаем с самостью в контакт, когда сталкиваемся с проблемами непреложной обоснованности, с парадоксом, с абсурдными ситуациями, которые не допускают каких-либо рациональных решений; когда мы доходим до предела наших возможностей относительно того, что делать; когда мы понимаем, что адаптации эго недостаточно, и вынуждены подчиниться высшей власти, превосходящей эго. В момент рождения, эго и самость появляются как одно целое; первая половина жизни посвящена их сепарации, требуя героических установок и опоры на эго. Затем данный процесс идет в обратном направлении, так как позиция эго оказывается неполной и недостаточной, и начинает действовать стремление к реализации самости.
Процесс, посредством которого достигается эта цель, называется индивидуацией, -сепарацией себя от коллективного и нахождением собственного уникального пути. Самость символизируется в образах мудрого старца, фигурой Христа, Будды, сокровища, которое трудно достать, драгоценностей или философского камня.
Другие концепции
Сексуальность
Фрейд отождествлял либидо с сексуальной энергией. Для Юнга, либидо - это психическая энергия в любой своей манифестации, включая сексуальное влечение и стремление к власти. Психическая энергия оказывает воздействие через архетипические области аналогично инстинктам на биологическом уровне. Таким образом, архетипы относятся к той же самой области, что и инстинкты, в то же самое время являясь, парадоксальным образом, их полярными противоположностями, потому что инстинкты - это носители энергии на биологическом уровне, тогда как архетипы - носители энергии на духовном уровне.
Сексуальность - биологическая манифестация единства двух противоположностей, мужского и женского. Единство противоположностей, или их примирение - одна из жизненных целей; нам приходится примирять добро и зло, активность и пассивность, жизнь и смерть, и, самое главное, личное и сверхличное. Последняя пара, которая также может быть сформулирована как единство эго и самости, означает переживание религиозного измерения психики. Это не следует понимать в качестве утверждения о том, что религия является ничем иным, кроме как сублимацией сексуальности; что действительно имеется в виду, так это то, что как сексуальность, так и религия являются выражениями примирения противоположностей, двумя областями переживания, отражающими различные уровни одной и той же основополагающей реальности.
Эдипов комплекс
Фрейд считал эдипов комплекс центральной концепцией своих теорий. Концепция Эдипова комплекса возникла в результате наблюдения, что в возрасте трех-пяти лет мальчики хотят обладать своей матерью и расправиться с отцом. Это желание не осуществляется, потому что мальчик боится кастрации в качестве наказания со стороны отца. Нормальным "разрешением" такого состояния дел является идентификация с отцом. Фрейд первоначально пришел к этому концепции в результате собственного самоанализа; впоследствии он, обнаружил тот же самый механизм и у своих пациентов.
То, что бессознательное, по-видимому, имеет мифологический слой, является одной из опор юнгианской психологии. История Эдипа воспринимается лишь как один мифологический паттерн из многих. Юнгианский подход к мифологии - символический, в то время как Фрейд редуцировал данную мифологему к буквальной интерпретации. С нашей точки зрения, Фрейд, по всей видимости, упустил суть этого мифа.
Данный рассказ может заключать в себе совершенно иной привкус, чем тот, который был приписан ему Фрейдом. Главной его темой может быть то, что человек не может избежать своей судьбы. Как Эдип, так и его родители пытаются воспрепятствовать осуществлению судьбы, с катастрофическими результатами. Бесчисленные мифологемы повторяют этот мотив, например, Йон (Johan) отказывается повиноваться приказу Бога, пытается убежать, и в итоге его проглатывает кит. В эдиповом мифе, Эдип стоит перед героической задачей: он должен смело встретить загадку своей трагической судьбы, загадку Сфинкса - убить своего отца, жениться на своей матери - а затем сознательно принять свою неизбежную трагическую вину! Эдип, таким образом, является героем, который частично потерпел неудачу из-за своего бессознательного; оно "ослепляет" его и заставляет примкнуть к фуриям, злобным матерям. При всем уважении к фрейдовскому акценту, следует отметить, что инцест имеет побочное отношение к главной теме. Сам инцест как таковой - это не то, чего желал Эдип, и он наказывается не за него.
Расовое бессознательное
Юнг никогда не использовал этот термин. Он был введен его оппонентами и клеветниками для придания расовой окраски теориям Юнга. Как отмечалось ранее, различные архетипы присущи всем нам, но лишь немногие из них пробуждаются в каждом их нас, другие лежат в дремотном состоянии в глубинных областях психики. Какой из архетипов актуализируется, зависит от различных факторов: исторического периода, культурной среды, и от особой жизненной ситуации индивида. Для мира архетипов Юнг использовал термин коллективное бессознательное; затем был введен термин объективная психика в качестве более точного описания данной идеи, и, наконец, данная концепция была названа трансперсональным бессознательным. По нашему мнению данный термин является наиболее подходящим.
Неполноценность органа
Согласно концепции Адлера большинство людей имеют неполноценную часть тела, или субъективно ощущают это. Данное чувство неполноценности побуждает их к сверхкомпенсации и особой сосредоточенности на неполноценном органе. Мы не оспариваем тот факт, что люди склонны воспринимать части тела как неадекватные, и что это может порождать страдание, ведущее к сверхкомпенсации; мы утверждаем, однако, что реальный или воображаемый изъян обычно служит лишь в качестве наживки для проекции. Такая проекция будет иметь место, лишь если существует первоначальная предрасположенность к ней, то есть, если имеет место подходящая архетипическая активация, что может быть видно из того факта, что два человека с одинаковым изъяном могут совершенно по-разному реагировать на сходную проблему. Один человек может относиться к своему изъяну как к чисто физическому недостатку, который должен быть преодолен исходя из реальных возможностей, а другой может видеть в нем источник всех своих затруднений, или указание на то, что жизнь против него. Тогда мы скажем, что в первом случае данный изъян вне архетипа; во втором же случае мы видим активированный архетип жертвы (мученик или комплекс Исаака).
Защитный механизм
С юнгианской точки зрения, защитные механизмы обычно рассматриваются как выражения психической необходимости; их действие основано на проекциях оценочных или враждебных динамик на другого человека. Проекция играет решающую роль в юнгианском мышлении, и, в меньшей степени, такую роль играет идентификация. Однако и проекция и идентификация рассматриваются не как защиты от тревоги, а как неизбежные процессы, связанные с первичным бессознательным (primary unconsciousness).
Принцип удовольствия
Юнгианцы не считают удовольствие конечной целью влечения, хотя мы не склонны приуменьшать его значимость. Стремление к удовольствию рассматривается как одно из нескольких побуждений.
Среда и обусловливание
Аналитический подход, несмотря на присущие ему общие убеждения, уделяет огромное внимание воздействиям среды и обусловливанию. Мы подчеркиваем, что эти два фактора воздействуют не на tabula rasa2), они взаимодействуют с архетипами индивида. Одна и та же среда будет пробуждать различные реакции у разных индивидов. При определенной архетипической констелляции, обусловливание может быть очень эффективным, однако вряд ли можно вызвать у кого-либо реакцию, которая идет вразрез с ней, что и было убедительно продемонстрировано даже на животных (Breland & Breland, 1961).
Психопатология
Аналитическая психология не считает психопатологию болезнью или отклонением от "нормального" состояния. Симптомы рассматриваются в качестве бессознательных посланий индивиду, что у него что-то идет не так, что перед ним стоят некие задачи. Внутренний голос, настойчиво требующий, чтобы его услышали, призывает его к трансформации. Невозможно ответить, почему некоторые люди откликаются на этот призыв, тогда как другие оставляют его без ответа. Это объяснение лишь частично указывает на каузальные этиологические факторы, ибо очень часто одни и те же травматические обстоятельства воздействуют на одного человека одним образом, а на другого - совершенно другим. Сами симптомы, если их рассматривать символически, часто дают ключ к пониманию того, что отсутствует и должно быть развито. Наши изъяны, наша худшая сторона, обеспечивают нас в конечном счете направлением к смыслу и целостности.
ПСИХОТЕРАПИЯ
Теория психотерапии
Аналитическая психотерапия не обладает разработанной теорией, речь скорее идет о общих положениях. Юнг по-разному смотрел на терапию, как на процесс самопознания, реконструкцию личности, и даже как на процесс воспитания. Он подчеркивал эмпирический, предварительный характер любого терапевтического подхода и возражал против любой поспешной попытки создания жестко установленной структуры психотерапии: "Теории в психологии исполняют черновую работу. Мы действительно нуждаемся в определенных взглядах для ориентации и эвристической оценки; но они всегда должны рассматриваться в качестве простых вспомогательных концепций, которые в любой момент могут быть отброшены в сторону" (Jung, 1954, p.7). Это легче сказать, чем сделать. Юнг всегда стремился к осуществлению этого принципа. Юнг повсеместно известен своими революционными теоретическими инсайтами. Иногда при этом забывается, каким превосходным терапевтом он также был. Люди, которые испытывали сомнения по поводу его теоретических концептуализаций, не колебались консультироваться у него как у терапевта. Юнг не был ортодоксален; что-то он делал в одном случае, и противоположное этому - в другом. Он был готов к модификации, изменению и творчеству, постоянно осознавая причуды человеческой природы. Юнг был прагматиком, девизом которого было: "годится все что угодно, до тех пор, пока это работает". Однажды, когда к нему на прием пришла женщина, главный симптом которой состоял в том, что она в течение нескольких недель не могла заснуть, Юнг спел ей колыбельную и погрузил ее в сон! В другом случае, когда он столкнулся с женщиной, неспособной войти в контакт с собственную внутренней религиозной функцией, Юнг учил ее святому писанию, каждую сессию давая ей задание, и проверяя его выполнение на следующей сессии. В приемной Юнга люди танцевали, пели, играли на музыкальных инструментах, рисовали и лепили из глины. Границы данных процедур обусловливались остроумием и изобретательностью Юнга. Поэтому неудивительно, что Юнг не доверял теории и постоянно предупреждал об опасности стать жертвой ригидных правил и ограничений теории. "Выучите теории как можно лучше, но отложите их в сторону, как только вы приходите в соприкосновение с чудом живой души" (Jung, 1954). С этим предостережением, твердо отложившимся в наших душах, мы попытаемся очертить ряд общих принципов, применимых к терапевтической процедуре, всегда имея в виду, что они не должны рассматриваться как нечто незыблемое.
Как общее правило, терапия начинается с тщательного исследования сознательного состояния пациента. Так как бессознательное рассматривается как компенсаторное к сознательному состоянию, сперва следует определить последнее. Так, например, интерпретация одного и того же сновидения может быть различной, в зависимости от сознательных установок. Данное исследование будет включать в себя прошлую историю пациента, различные значимые события, повлиявшие на его жизнь, установки, ценности и представления. После чего аналитик способен обратить внимание на несоответствия и противоречия, особые реакции и поведенческие паттерны. Тем самым пациента обучают идти по медленному и трудному пути к собственному внутреннему миру. При столкновении с неожиданными вопросами и наблюдениями, он обнаруживает, что многие из подразумеваемых им допущений сомнительны или могут быть оспорены. Он начинает учиться интроспекции. Нередко, вслед за первоначальным чувством облегчения, которое сопровождает начало терапии, появляется сильное чувство замешательства.
Постепенно можно начинать работу со сновидениями. Пациент, таким образом, вступает в соприкосновение с внушающим страх собственным бессознательным. Если пациент восприимчив, он вскоре сталкивается с неприятным осознанием, что он не хозяин в собственном доме, и что ему приходится сражаться с силами, над которыми он имеет ограниченный контроль. Для типичного, рационального западного человека - это трудный шаг. При соприкосновении с проявлениями своей бессознательной стороны, пациент знакомится с компенсаторной природой бессознательного. Как только в сознательном устанавливается твердая установка, бессознательное, по-видимому, выбирает противоположную, и вскоре пациент обнаруживает себя пойманным в тиски противоположностей. Такое положение дел порождает напряжение и тревогу, но также создаёт возможность трансформации и разрешения противоположностей через появление третьей сущности, которая выходит за пределы обоих полюсов.
Важный принцип заключен в квази-интенциональности психики. Бессознательная продукция человека (сновидения, фантазии, произведения искусства) интерпретируются не только с точки зрения предшествующих им причин - хотя такая интерпретация также может применяться - но, главным образом, как указывающие путь дальнейшего развития. Так, пациент приносит следующее сновидение:
Я в гимнастическом зале, выполняю различные упражнения с некоторыми другими мужчинами. Они стоят в линию и выполняют упражнения. Я пытаюсь присоединиться к этой линии спереди, но меня не пускают; затем я пытаюсь занять второе место, и меня вновь отвергают; я пытаюсь занять одно место за другим, пока не подхожу к концу линии, и ни один мужчина не уступил мне места.
Сперва сновидец испытывает затруднения в продуцировании ассоциаций по поводу этого сновидения. Аналитик указывает, что, по-видимому, данное сновидение включает в себя одних лишь мужчин. Затем сновидец осознает, что мужчины в сновидении в действительности являлись мальчишками из мужской католической начальной школы, в которой он учился, места, где господствовали приказы типа "ты должен" и "тебе следует". После этого ему пришли в голову некоторые неприятные воспоминания, связанные с гимнастическим залом, который сновидец страстно ненавидел. Единственная причина, по которой он посещал эту школу, заключалась в том, что его заставили; если бы решение было оставлено за ним, ноги бы его не было там. В качестве запоздалой мысли, он добавил, что его мать также считала, что "это было хорошо для него". Представленная в сновидении картина пряма и ясна - сновидца отвергают из данной линии; ему нет места.
Хотя для большинства людей начальный период терапии посвящен тому, чтобы помочь им вступить в контакт со своим внутренним миром, для людей, которые чрезмерно интравертированы, следует предпринять попытку привести их в контакт с внешней реальностью. Анализ всегда пытается компенсировать чрезмерно односторонние установки.
Главный принцип аналитической терапии состоит в том, чтобы скурпулезно следовать направлению и руководству бессознательного; отказываясь, насколько это возможно, от любых предвзятых мнений и ригидных представлений. Например, аналитик может считать, что проблема пациента связана с матерью, но сновидения могут указывать на проблему в отношениях со старшим братом. Способность отказываться от собственных суждений имеет важное значение, так как наш основной способ справляться с неизвестным состоит в том, чтобы цепляться за готовые формулы. Кроме того, аналитику настоятельно рекомендуется быть безоценочным по отношению к поступкам, которые оскорбляют его внутренние моральные принципы. Упрямо следуя за мудростью бессознательного, пациент постепенно осознает, что внутри него существует руководящая сила, самость, которая указывает путь к более осмысленному и полному образу жизни. Каким бы болезненным этот путь не был он ведет в верном направлении. Эта сила может проявиться не явно, в обличье простого "решения" сложной ситуации (например, в способе преодоления непрекращающейся навязчивости), или же она может указывать на сложность казалось бы простой проблемы. Она может сказать пациенту, что выход из его дилеммы возможен, если он изменит свою позицию, или же, напротив, что с этим ничего нельзя сделать, что ему "суждено" жить с ней. Помимо содержания интерпретации именно сновидения главным образом определяют ее своевременность. Аналитик достаточно часто осознает то, что происходит внутри пациента, задолго до того, как это становится известно пациенту. В качестве общего правила, юнгианский аналитик будет воздерживаться от введения в анализ этих интерпретаций до тех пор, пока сновидение не возвестит о готовности пациента ассимилировать их. Ведение случая в целом основано на указаниях бессознательного.
Психотерапия, в идеале, предполагает три аспекта: элемент судьбы (который определяет, например, то, что не может быть изменено и должно быть принято); мастерство (владение различными техниками); и искусство, нечто неосязаемое (связанное с интуицией и чувством), что связывает все вместе. Исключительный акцент на судьбе склонен вести к предсказанию судьбы и гаданию на картах; сосредоточение на навыках влечет за собой механистический и бесплодный подход; если же придается чрезмерное значение искусству, мы получаем "дикого аналитика".
Процесс психотерапии
Те, кто имеют лишь смутное представление о личности Юнга, основанное главным образом на его теоретических трудах, нередко имеют довольно искаженное представление о юнгианской терапии. Они воспринимают ее либо как бесконечный ряд символов, ведущих в глубь античности, либо как раскручивание эзотерических фантазий. Все это крайне далеко от истинного положения вещей. Люди, присутствующие на аналитической сессии, услышат обсуждение совершенно земных вопросов, включая бюджет пациента, его взаимоотношения с тещей или со своим начальником, и так далее. Кардинальное правило в юнгианском анализе состоит в том, что основой любого анализа является переживание; простого интеллектуального понимания недостаточно. Это не означает низвержения важной роли интеллектуального понимания. Это скорее подчеркивание важного значения переживания психической реальности. Исходя из этого, аналитик может препятствовать попытке пациента избавиться от депрессии; скорее, пациента попросят не избегать депрессии, позволить ей быть, принимая ее в качестве бессознательного послания.
Говоря в целом, терапевтическая работа в юнгианском ключе включает в себя активный обмен между аналитиком и пациентом. В зависимости от развития пациента, состояния переноса и иных факторов, аналитик обменивается чувствами, переживаниями, и даже сновидениями. В принципе, природа взаимообмена ограничена лишь воображением аналитика. Царящий внутри аналитического часа настрой может меняться от очень серьезного, до юмористического. Аналитик может учить, предлагать, упрашивать, давать совет, отражать чувства, или оказывать поддержку. Главный акцент делается на сознательной ассимиляции непосредственного переживания, при этом могут использоваться техники, которые применяются в гештальттерапии и в группах встреч (дыхательные методы, а также то, что в наше время называется тренингом сенситивности, использовались юнгианскими аналитиками уже в начале двадцатых годов ХХ века.)
Однако интерпретативная работа - основная составляющая аналитического процесса. Интерпретация делает для пациента возможным постигать связи, мотивы и чувства, которые он ранее не осознавал. Главное направление движения аналитического процесса кратко может быть суммировано как попытка сделать осознанным как можно больше из того, что ранее было бессознательным. После того, как прояснена реальная ситуация и феноменологический мир пациента, начинается толкование сновидений.
Работа со сновидениями - ядро юнгианской терапии. Индивиды существенно различаются по своей способности запоминать сновидения. Есть люди, которые не могут вспомнить ни одного сновидения, но они довольно редко встречаются среди обращающихся за психотерапией. Постоянное подчеркивание аналитиком важного значения сновидений и та серьезность, с которой воспринимается даже самое тривиальное сновидение, обычно приводит к изменению в этом вопросе даже у тех, кто имели затруднения в припоминании своих сновидений. Поскольку со всей бессознательной продукцией пациента (фантазиями, рисунками, мечтами) мы обращаются, по сути, сходным образом, я бы хотел сосредоточиться на толковании сновидений.
Толкование сновидения
Наиболее полезный способ восприятия сновидения - это взгляд на него как на метафорическую драму, развертывающуюся перед нашими глазами. В хорошо разработанной пьесе вначале вводится окружающая обстановка, как физически, так и психологически, что создает определенный настрой и дает намеки на возможные конфликты. Это может быть названо экспозицией. Затем возникает кризис и на передний план выходит конфликт. Те различные силы, которые лишь обозначались в экспозиции, проявляются в полной мере, и мы наблюдаем развертывание драмы. Затем, как общее правило, вводится решение, иногда в форме "здесь нет решения, а есть лишь безвыходное положение или тупик". Эти движущие силы столь же хорошо применимы к любой бессознательной продукции, такой как грезы, фантазии, и сказки.
Главное отличие между классическим фрейдистским и юнгианским подходами к сновидению основано на концепции вытеснения. Для фрейдистов сновидение - это результат появления на поверхности вытесненных содержаний из бессознательного. Как результат, сновидение рассматривается как искажение, которое должно быть разгадано. Таким образом, актуальная драма сновидения воспринимается как манифестное содержание сновидения, за которым спрятано его латентное содержание. Юнгианец трактует сновидение феноменологически. Драма сновидения является бессознательным посланием, выраженным в символической форме, посланием, не обязательно вытесненным или скрытым, но, скорее, стремящимся к обнаружению.
Следуя классической психоаналитической процедуре сновидца будут просить "свободно" ассоциировать по поводу любого символа в сновидении. Предположим, например, что сообщается о сновидении, в котором появляется колесо. Сновидец может сказать, что колесо напоминает ему трактор, затем рассказать об игрушечном тракторе, который был у него в детстве; может возникнуть множество воспоминаний, связанных с данным периодом жизни, уводящих сновидца все далее и далее от первоначального символа, а именно, колеса. Если сновидец настойчив в своем ассоциативном процессе, он в конечном счете вспомнит болезненный момент, связанный, возможно, с его матерью, с его старшим братом, или же с гомосексуальным переживанием. Естественно, все это релевантные сферы для психологического исследования, но, по всей вероятности, они будут иметь мало общего с данным конкретным сновидением.
Юнгианец, с другой стороны, посчитает крайне вероятным, что специфический символ, который используется бессознательным, - это колесо, а не трактор. Пациенту мог бы присниться сам трактор, но этого не произошло. В его сновидении появился символ колеса. Конечно же, не следует игнорировать ассоциацию пациента, связанную с трактором и с его периодом детства. Ассоциация является связью, не обязательно каузальной, посредством ассоциации идей (contiguity). Таким образом, в юнгианском анализе сновидца cпросят о том, что приходит ему сперва на ум, когда он думает о колесе в своем сновидении или зрительно его себе представляет. Это может быть игрушечный трактор из детства, или длиннохвостый попугай его бабушки, или же древняя колесница, которую он однажды видел в кино. Такая процедура проделывается для каждого символа в сновидении, как в отношении неодушевленных объектов, так и в отношении людей. Она также проделывается в связи со всеми важными событиями в сновидении. Если, например, сновидцу обещается нечто в сновидении, его попросят ассоциировать по поводу такого обещания. Таким образом устанавливается ассоциативный контекст сновидения. Но этого недостаточно для интерпретации. Также следует иметь в виду амплификации. Амплификация - это то, чем данный объект является на самом деле. Например, сновидец может ассоциативно связывать свою двоюродную сестру с лампой, появляющейся в его сновидении, но по своей сути лампа, это то, что дает свет в темноте. Сходным образом, ручка может напомнить сновидцу о пенисе (особенно, если сновидец является представителем нашей культуры), но ручка, главным образом, это орудие для письма. Дополнение может приходить и из другого источника. Исходя из гипотезы об архетипической природе бессознательного, аналитик будет иметь в виду все возможные параллели, которые он сможет найти (из мифологии, сказок, литературы, и так далее), с различными символами и драмами, появляющимися в данном сновидении. Чем больше соответствие, тем уместнее амплификация. Амплификации, которые являются чрезмерно общими, легко могут ввести в заблуждение.
Сновидения обладают собственной логикой. Обычно можно допустить, что если драма сновидения включает в себя два события, которые следуют друг за другом, то это подразумевает, что второе событие случилось в результате первого. Женщине приснилось, что она увидела змею на земле, стала над ней издеваться, после чего змея на нее напала. Мы можем заключить, что змея напала на нее, потому что она над ней издевалась. Более подходящим способом поведения было бы либо покинуть это место как можно быстрее, либо попытаться убить змею. Сновидение подразумевает, что сновидица издевательски относится к очень могущественному бессознательному содержанию, которое, как результат такого отношения, угрожает ее уничтожить. (В данном специфическом случае эта женщина совсем недавно справилась с алкоголизмом. Она была в высшей степени уверена, что более не попадет в алкогольную зависимость, и безрассудно играла с опасными искушениями. Змея представляет собой потенциальную возможность пагубного пристрастия, которая притаилась в засаде и все еще ждет).
Эти примеры, которые были выбраны из-за их относительной ясности и простоты, могут создать ложное представление, что сновидения легко интерпретировать. Это далеко не так. Каждый терапевт неизбежно обнаруживает, что имеется много направлений и возможностей, а двусмысленность сновидений вполне может позволять два полностью противоречащих друг другу понимания. Вот почему столь важны серии сновидений. Сновидение можно уподобить математическому уравнению со многими неизвестными", поэтому "решение" в лучшем случае является пробным. Серии сновидений добавляют еще большее количество уравнений с неизвестными, и тем самым дают возможность исследовать один и тот же конфликт со многих различных точек зрения. Находя параллели между сновидениями, часто можно разглядеть тропу там, где в ином случае были бы сплошные джунгли. При нашем нынешнем состоянии знаний, толкование сновидения - это процесс проб и ошибок. Терапевт часто осознает, что сновидение может быть понято по разному; возможные линии толкования могут противоречить друг другу. Иногда терапевту нужно рискнуть и предложить определенную линию интерпретации, а затем ожидать следующего сновидения для ее подтверждения или опровержения.
Сновидение может интерпретироваться на объективном или субъективном уровне. Объективный уровень относится к людям или внешним событиям; например, если сновидцу снится его жена, тогда данное сновидение трактуется как выражающее нечто по поводу подлинных отношений между ними. С другой стороны, субъективный уровень включает в себя взаимоотношения всех фигур и действий в сновидениях, связанных с "внутренней" психикой сновидца, то есть, с его внутренней женой, другом, начальником, борьбой, и т.д.
Например, молодой человек собирается жениться, хотя он не уверен в своих чувствах к будущей жене. Ему снится, что он собирается страстно ее обнять, когда в дверь звонит приятель; его предполагаемая жена подходит к двери и начинает с ним разговаривать, полностью игнорируя своего жениха, который чувствует себя фрустрированным и злится. На объективном уровне, данное сновидение сулит плохое развитие данных взаимоотношений, ибо в нем подразумевается, что его невеста далека от того, чтобы быть реально с ним связанной. Однако на субъективном уровне данное сновидение, по-видимому, говорит, что сновидец в плохом контакте со своей женственной стороной; то есть, что он испытывает трудности в интимных отношениях. Соответственно, интерпретация на объективном уровне будет перекладывать ношу на плечи девушки; тогда как субъективная интерпретация ставит под вопрос способность сновидца к установлению близких отношений.
Иногда сновидение, которое следует понимать субъективно, ошибочно воспринимается на объективном уровне. Пациенту снится, что его жена продолжает спать со своим бывшим парнем. Сновидец, будучи импульсивным и склонным к буквальным интерпретациям, приходит в ярость и бранит свою жену за неверность, к ее полнейшему изумлению, так как она много лет не видела своего бывшего парня; кроме того, он живет за тысячи километров отсюда. На следующую ночь пациенту снится то же самое сновидение, но теперь в нем участвует другой неизвестный мужчина. Очевидно, его первое сновидение намекало, что его внутренняя жена - анима, имела с кем-то любовный роман.
Давайте рассмотрим другой пример. После шести месяцев терапии, Мириам приносит следующее сновидение:
Я нахожусь в аудитории своего университета с профессором П. Около меня стоит мой отец. Профессор П. объясняет, как вычислять детерминанты. Он говорит, что детерминант всегда приводится к виду дроби и другому числу, относительно которого он не знает, поставить ли его в числитель или знаменатель дроби. Мой отец говорит, что неважно, куда ставится это число, в то время как я страстно настаиваю, что это, на самом деле, крайне важно.
Мириам имеет докторскую степень по математике, и в этом сновидении много математических символов. С данным профессором она связывает первый курс обучения, посвященный функциям действительных переменных. Данное сновидение, поэтому, связано с определением и оценкой реальности. Профессор П., который является для нее обожаемым и уважаемым авторитетом, объясняет, что реальность всегда приводится к виду дроби, а именно, к ситуации, когда кто-то вверху, а кто-то внизу: то есть, жизнь, это суровая борьба или битва за господство (кто сверху, а кто снизу). Ее отец, фигура анимуса, утверждает, что это не имеет значения. Это высвечивает убеждение Мириам в том, что следует презирать попытку доминировать и контролировать, позиция, упорно внушаемая ей ее рациональным, интеллектуальным отцом. Но в сновидениях обнажается ее бессознательное желание доминировать и контролировать.
Когда ей была предложена такая интерпретация данного сновидения, она разрыдалась и сказала, что прошлой ночью у нее с мужем был половой акт, она была в позиции сверху, и впервые в жизни действительно получала наслаждение. Данное переживание столь сильно ее испугало, что она полностью заблокировала воспоминание о нем, пока интерпретация сновидения не воскресила его в памяти. Затем она вспомнила различные случаи из своей жизни, когда грубо подавлялись ее естественные честолюбивые желания и напористость, так что она была вынуждена принимать пассивно-агрессивный образец поведения для того, чтобы не быть раздавленной окружением.
Интерпретация сновидений - это процедура редукции. Символ - это посредник между сознательным и бессознательным, передающий намного больше, чем может быть выражено рационально. Когда мы интерпретируем сновидение, мы, по сути, редуцируем очень красочный и символический образ к вербальному, то есть, рациональному, утверждению. Мы теряем нечто важное в этом процессе. Непосредственный опыт сновидения очень важен. Поэтому аналитик попросил Мириам сохранить в памяти яркие образы данного сновидения и вспоминать о них, когда она будет сталкиваться с ситуацией, которая, по ее мнению, будет связана с темами контроля и доминирования. Также в процессе терапии можно было бы предложить нарисовать данное сновидение или продолжить беседу с отцовской фигурой в сновидении. Могли использоваться и другие средства. Сновидение или фантазия может разыгрываться в психодраматической группе, где ее члены играют разные роли.
Механизмы психотерапии
Дать ясное объяснение аналитического процесса не легко. Непросто показать, какие именно факторы вовлечены в успешный (или неуспешный) анализ. Мы можем попытаться описать основные принципы.
Принятие
Это, по всей видимости, необходимое условие любой глубинной терапии. В ходе терапии существенно важно, чтобы пациент чувствовал, что терапевт его принимает. Важное значение здесь имеют не столько слова, сколько подлинная открытость. Всем юнгианским аналитикам необходимо пройти собственный анализ, в процессе которого они на личном опыте узнают о разнице между принятием и непринятием со стороны аналитика. Они также узнают, что взаимоотношения между аналитиком и анализандом - это не взаимодействие между "здоровым" и "больным", а скорее между тем, кто имеет опыт плодотворного погружения в изучение своей психики, и, как результат, установил продолжающийся диалог со своим бессознательным; и тем, кто ранее не предпринимал подобного путешествия в глубины собственной психики. Это путешествие, в идеале, приводит не к напыщенности аналитика и не к чувству собственного превосходства, а, скорее, порождает у него громадное уважение к сложности человеческой психики, а также здоровую скромность перед лицом скрытых ресурсов и потенциальных возможностей, присущих человеческим существам.
Возможно следует признать идею о психической ущербности, однако ее следует воспринимать как призыв к дальнейшему психическому развитию и обогащению. Человек ущербен не столько в силу того, что случилось с ним в прошлом, сколько потому, что к нему из глубин его психики взывают голоса, призывая расширить свои горизонты, стать более зрелой личностью.
Невротические симптомы человека могут ставить перед ним важную и сложную задачу; она выражена в мифологеме об Ионе, избранным Богом для предсказания разрушения Ниневии. Иона отказался, и в результате был проглочен китом, или, на языке психологии, впал в невротическую или психотическую депрессия. Невротик - это человек, пытающийся избежать своей судьбы; но эта судьба, когда она узнана, признана, ассимилирована, и активно осуществляется, может приводить к более осмысленной жизни и к большей целостности - хотя не обязательно, к меньшему страданию.
Контакт с внутренним миром
Западная цивилизация, ориентированная на цель и достижение, придает огромное значение внешнему миру. Это происходит в ущерб внутренней реальности, которая, по меньшей мере, столь же важна, как и внешняя реальность. Большая часть людей, обращающихся за лечением, утратили контакт со своим внутренним миром; некоторые из них едва осведомлены о его существовании. Одним из глубинных последствий аналитической терапии является устранение разрыва между внешним и внутренним мирами. Пациента осторожно, но настойчиво побуждают обращать внимание на свой внутренний мир и ценить его. Ему снова и снова демонстрируется власть и превратности его внутренней психической жизни, и он начинает относиться к ней с уважением.
С другой стороны, некоторые люди, по-видимому, обращаются за лечением вследствие чрезмерного контакта с собственным внутренним миром, из-за того, что бессознательные фантазии переполняют их. Здесь аналитическая задача иная. Для того, чтобы установить диалог между сознательным и бессознательным, надо четко отделить одно от другого. Как и в человеческих отношениях, реальная связь существует лишь между четко отличными позициями.
Перенос
Перенос - это особый случай более общего явления проекции. Бессознательные переживания и содержания подвержены проекции на объект. В общем, этот объект может быть как человеческим, так и неодушевленным. Перенос - это общая сумма всех проекций, которыми пациент наделяет своего аналитика. Отношение Юнга к той роли, которую играет перенос во время анализа, претерпело радикальные изменения. Вначале он был склонен соглашаться с Фрейдом относительно крайне важной функции переноса для терапевтического исцеления. Однако по мере знакомства Юнга с архетипической природой психики, он изменил свое отношение. В этот промежуточный период Юнг утверждал, что терапия может быть эффективной и без переноса; что, в действительности, она протекает намного более гладко без переноса. Перенос - это помеха, утверждал он, и, кроме того, это результат недостаточного контакта между терапевтом и пациентом. Он считал, что когда контакт установлен, потребность в переносе отсутствует. Однако, в конце концов, Юнгу пришлось склониться перед силой клинических данных и признать громадное влияние переноса, а также терапевтическую ценность анализа переноса.
Контрперенос является проекцией аналитика на пациента. Это явление следует рассматривать не как помеху, которую следует сводить к минимуму и избегать, а как неизбежное сопутствующее обстоятельство, которое терапевт может плодотворно использовать в качестве ориентира в ходе терапии. На более общем уровне, контрперенос - это комплементарная часть общего архетипа, который проявляется в скрытом обличьи различных полярных противоположностей: гуру-ученик, святой-грешник. Аналитик может использовать собственные реакции в качестве терапевтического инструмента. Эти реакции обеспечивают его информацией о том, что происходит в аналитическом процессе. Если, например, аналитик осознает у себя наличие спонтанного побуждения грубо обращаться со своим пациентом, он поймет, что вступает в силу конфигурация господин-раб.
Применение
Проблемы
Юнг считал, что религия содержит большую энергию. Религия - это выражение архетипической потребности наделить наше человеческое существование смыслом. Поэтому понимание различных элементов данной архетипической формы и изучение различных религий, является необходимым условием глубинного понимания того, каким образом, для различных людей в разные эпохи, эта потребность находила свою реализацию. Мифология в частности, и фольклор в целом - вот те сферы, в которых архетипические образы и архетипические мотивы проявляются в "чистом" виде. Как миф, так и народная сказка - это, как правило, устная традиция, в которой определенные мотивы передавалось из поколения в поколение. То, что уцелело в ходе столь длительного процесса эрозии и искажения - это архетипические мотивы в ясной и доступной форме.
Искусство - другая сфера, на которую аналитическая психология может пролить свет. Весьма часто истоки творческих произведений прослеживаются к семейной констелляции творца или к травмам детства. Однако вдохновенное творчество - это нечто большее. Это личное выражение чего-то универсального и непреходящего, существующего в каждом из нас, - придание специфической и личной формы архетипическому мотиву. Широко распространена гипотеза о том, что творчество, это продукт невротического страдания - отнимите невроз, и творчество исчезнет. Аналитическая психология не придерживается такого взгляда. Творчество включает в себя способность давать реалистическое и наглядное выражение архетипическим побуждениям, не будучи при этом переполненным ими. Художник отличается от других людей тем, что он обременен дополнительной ношей - давлением энергии архетипических сил, которые требуют наглядного воплощения. Он не творит, потому что невротичен, но он может быть невротичен, потому что он творец и ему приходится сражаться с могущественными внутренними силами. Подлинного творца нельзя лишить его творческого начала посредством юнгианского анализа; скорее, он сможет более адекватно справляться со своими могущественными ресурсами. Это может произойти лишь там, где "творческие" усилия используются в качестве покрывающих механизмов или механизмов избегания.
Оценка
Юнгианский аналитик оценивает готовность пациента к терапии исходя из тех же ориентиров, которыми пользуются другие клиницисты; он оценивает эмоциональную зрелость личности, насколько пациент смог приспособиться к реальности, уровень его функционирования, и так далее. Однако, первостепенную значимость для аналитика будет иметь взаимоотношения человека со своим бессознательным. Используя свое знание архетипических паттернов, он может оценить стадию развития пациента и в соответствии с этим обосновывать свои решения. Вот ряд примеров в качестве иллюстрации.
Высоко интеллектуальный пациент, которому, по-видимому, было трудно углубиться в себя, и который воспринимает свое нахождение в анализе как унижающий процесс, приносит после нескольких месяцев лечения первое сновидение:
Я стою на берегу, под внимательным взглядом царицы и царя. Мне дают понять, что на острове, который находится перед нами, спрятаны сокровища, и что я должен их найти. Я плыву к острову. На нем стоит прозрачная стена, на которую мне надо взобраться. Она покрыта жалюзи. Я вглядываюсь сквозь жалюзи и вижу маленьких детей, несущих ружья. Я поворачиваю обратно и плыву назад к берегу.
Атмосфера данного сновидения, а также присутствие царя и царицы, ясно указывают на архетипическую природу сновидения (сновидец, музыкально одаренный человек, связывал вагнеровские персонажи с образами царя и царицы). Так как это первое сновидение, оно приобретает дополнительную значимость, представляя, возможно, жизненный миф сновидца. Здесь ему поручается героическая задача нахождения "сокровищ, которые трудно достижимы" - данный мотив появляется в громадном числе мифов и сказок. Как обычно, путь к сокровищам труден; здесь, помимо необходимости переплыть к острову, что он делает без видимых трудностей, нашему сновидцу нужно преодолеть стену. Когда он смотрит сквозь нее, то видит, что это повлечет за собой конфронтацию с его детскими агрессивными импульсами, и возвращается. С точки зрения прогноза, это плохой знак для анализа и для способности или готовности пациента к его прохождению. Достижение сокровищ, которые на архетипическом уровне представляют нашу глубинную сущность, по-видимому, находится вне пределов его возможностей. Между прочим, данный пациент оставался в терапии в течение шести месяцев, затем нашел работу в другом городе и прекратил терапию, так и не войдя в соприкосновение с какой-либо своей глубинной сущностью.
Следующий пример другого типа. Пациент пришел в терапию в кризисной ситуации и добился существенного прогресса в решении своих текущих конфликтов. Он начал размышлять о прекращении анализа и "независимом существовании" Итак, это классическая дилемма для терапевта, у которого нет каких-либо объективных стандартов для принятия решения о том, когда завершать анализ. Является ли желание пациента окончить анализ подлинно здоровым решением, или же импульсом, порожденным предвосхищающей тревогой относительно погружения в более глубинный материал? Если это второе, то должен ли терапевт позволить пациента уйти, в надежде на то, что он вернется когда-либо в будущем, когда он будет более готов к аналитической работе, и будет чувствовать себя в большей безопасности, или же он должен конфронтировать пациента и проанализировать его "сопротивление"? Другими словами, просит ли пациент об отсрочке, или увиливает? В данном конкретном случае, аналитик изложил пациенту обе эти альтернативы, объяснив, что у него нет решения, и попросил пациента подумать над этим, имея в виду обе альтернативы. На следующую сессию пациент принес следующее сновидение:
Я вижу девушку, которую знаю. Я хочу приблизиться и заговорить с ней, потому что она мне действительно нравится, но когда я нерешительно пытаюсь это сделать, она внезапно исчезает.
С девушкой он связывает независимость, автономию, и уверенность в своих силах. Очевидно, послание сновидения следующее: "Ваша собственная независимость, автономия и уверенность в своих силах все еще ускользает от вас". Затем терапевт высказал свою позицию, что решение пациента было поспешным, и посоветовал ему продолжать анализ.
Часто, когда понимание пациентом реальности недостаточно, терапевт сталкивается с другой проблемой. Так, пациенту, который находился в терапии в течение нескольких месяцев, снится:
Я стою на берегу океана. Ночь, на небе полная луна. Внезапно луна начинает раскачиваться из стороны в сторону, по все большей и большей траектории, пока, в конечном счете, не падает в океан. Здесь она взрывается подобно водородной бомбе с большим грибовидным облаком. От радиации я распадаюсь на мелкие частицы, превращаясь в порошок.
Данное сновидение показывает тенденцию к дезинтеграции эго. В нем есть предчувствие психотического эпизода. И действительно, в ходе дальнейшего исследования терапевт узнал, что днем перед сновидением пациент почувствовал, что не может подняться с кресла, на котором он сидел. Что-то удерживало его в кресле, и лишь с громадным усилием ему удалось встать. Затем терапевт поставил пациента перед фактом, что тому угрожает кататонический эпизод, и они вдвоем спокойно обсудили возможные альтернативы, включая госпитализацию. В конечном счете, они вдвоем решили постараться совместно поработать над этой проблемой вне стен больницы. В последующие две недели они находились в тесном контакте; ситуация была очень рискованной, так как было неясно, возобладают ли психотические элементы или сознательные. К счастью, возобладали последние.
Лечение
Аналитическая психология первоначально считалась применимой главным образом для лечения человека, который приспособлен к внешнему миру, добился того, что ожидало от него общество, но который, вступив во вторую половину своей жизни, испытал апатию и неудовлетворенность. Таким образом, вначале аналитическая психотерапия была попыткой нахождения смысла, и была главным образом приспособлена для работы с "адаптировавшимися" к обществу мужчинами или женщинами средних лет жизни.
Более двух третей пациентов Юнга были людьми во второй половине жизни. Большинство из них отдали свой долг обществу, вырастили детей и нашли свое призвание, и теперь они столкнулись с задачей обретения смысла своей жизни. В своих ранних трудах, Юнг подчеркивал такое разделение между первой и второй "половиной" жизни, утверждая, что требовались различные способы лечения, соответствующие каждой "половине" жизни.
Групповая психотерапия
Всегда, когда имеешь дело с Юнгом, полезно вспоминать ту обстановку, в которой он практиковал и писал. Начало ХХ века ознаменовалось появлением психологии, которая определяла норму в терминах коллективного среднего. Патология все еще понималась в терминах отклонения от статистической нормы. Присущий Юнгу швейцарский темперамент восстал против такой тенденции к конформизму и коллективизации, и на протяжении всей своей жизни он непоколебимо оставался защитником индивидуальности.
Поэтому неудивительно, что Юнг не доверял групповой терапии. Для Юнга, одним из наиболее важных аспектов терапевтического процесса было столкновение с внутренней религией индивида, с чувством божественного внутри себя. В группе, где столь многие эмоции соперничают за внимание, трудно приобрести такой опыт, если аналитик не осознает эту проблему и не предпринимает прямых действий для содействия таким переживаниям.
Однако в концепциях Юнга нет ничего такого, что противоречило бы идее группового анализа. Как раз напротив; аналитические концепции превосходно подходят для группового процесса (Whitmont, 1964). Применяемые разумным образом, они могут превратить аналитическую группу в могущественный инструмент, приносящий неожиданные награды.
В групповом процессе подчеркивается эмпирическое измерение. Вместо абстрактного обсуждения тени во время индивидуальной терапии, она проигрывается и переживается в группе. То, что могло месяцами прорабатываться на индивидуальных сессиях, может наглядно проявиться в группе, став важным переживанием для всех ее участников. В группе на передний план могут выйти проблемы, которые вряд ли были бы подняты на индивидуальных сессиях. Поэтому групповой опыт дополняет индивидуальный анализ; каждый из них обогащает друг друга.
Групповой опыт часто бросает вызов отношению индивида к материнскому архетипу в его защищающем или разрушающем аспекте, отражая тем самым отношения индивида со своей матерью. Группа - это также превосходное средство для констелляции других архетипических измерений. Мотив трансформации, смерти и воскресения, инициации, братьев-близнецов - все они могут быть пробуждены различными техниками, по мере того, как возможности их пробуждения спонтанно возникают из живой ситуации. Могут применяться психодрама, техники из гештальттерапии, тренинг сенситивности и ритуализации. Аналитик может быть более активен в групповых сессиях, чем на индивидуальных сессиях, поэтому перенос на аналитика существенно слабее. Аналитик может в большей мере реагировать как живой человек, в отличие от той архетипической роли, которая ему навязывается в индивидуальном анализе. Это часто позволяет войти в контакт с теми негативными установками, с которыми анализанд поостерегся иметь дело в рамках индивидуальной терапии.
Семейная терапия
Нередко аналитическая работа с одним членом пары приводит к разрыву их взаимоотношений. Хотя это неизбежно в некоторых случаях, это деструктивно и не обязательно в других случаях. Подобные соображения могут сделать желательным, чтобы один и тот же аналитик работал с двумя членами пары индивидуально, или же даже лечил их как пару. Очень часто та архетипическая ситуация, в которой оказывается пациент, может быть более эффективно прорабатана в семейной констелляции, и тогда всю семью следует рассматривать как единое целое.
Организация терапевтического процесса
Что касается организации терапевтического процесса, юнгианцы, как правило, не имеют каких-либо существенных отличий от других терапевтов, работающих в рамках динамической глубинной психологии.
Сеттинг
Аналитик может работать в клинике или офисе, или, что достаточно часто встречается, в собственном доме. Не требуется никаких особых приспособлений. Делается акцент на близости: аналитик может сидеть возле письменного или рабочего стола, но ничто не отделяет аналитика от анализанда, и сессия проходит непосредственно лицом к лицу. Аналитик может делать, или не делать, записи. Пациента уверяют в абсолютной конфиденциальности. Специальное оборудование редко используется, хотя в наш электронный век некоторые люди выражают желание записывать сессии, чтобы затем иметь возможность прослушать их.
Интенсивность и эффективность анализа не имеет прямой связи с частотой сессий. Можно проводить глубинную работу, даже если видишь пациента раз в месяц. Однако большинство аналитиков предпочитает работать с пациентами один или два раза в неделю, по крайней мере в начале лечения. Растущее число аналитиков показывает заметно выраженную предрасположенность работать с пациентом один раз в неделю, увеличивая число сессий, лишь если это необходимо.
Отношения
Аналитики широко различаются в том, как они проводят первую беседу. Некоторые предпочитают сразу погружаться в суть проблемы, тогда как другие настаивают на сборе тщательного анамнеза, начиная от самых ранних воспоминаний, и систематически и методически проходя через различные стадии жизни и эмоционального развития пациента. Большинство аналитиков посвящают первые несколько сессий взаимной оценке пациента и терапевта. Взаимная приязнь и уважение необходимы условия анализа. Если первоначальный антагонизм чрезмерно выражен (с любой стороны), пациент будет направлен к другому терапевту. Аналитик понимает, что первоначальные негативные реакции - это проекции, и что его отношение и чувства к пациенту претерпят изменение. Однако из своего личного анализа аналитик приобрел достаточное понимание собственных слепых пятен и знает, что даже в самом тщательном анализе эти пятна не могут быть полностью проработаны. Человек никогда не является совершенным, и поправка на собственные слабости - существенно важная характеристика хорошего терапевта. Существует общее правило, согласно которому не рекомендуется работать с анализандом, если он сильно напоминает аналитику его собственную мать или отца, и это справедливо, даже если родительский комплекс был тщательно проработан в ходе собственной аналитической работы аналитика.
Основное значение первоначальных сессий состоит в оценке бессознательных реакций аналитика и анализанда друг на друга. Психологическое тестирование или физическое обследование не используется. Если аналитику говорят о симптоме, который может оказаться органическим, следует порекомендовать пройти медицинский осмотр. Гибкость и интуитивно-чувствительный подход - критерии хорошего клинициста.
Природа взаимоотношений между аналитиком и анализандом определяется в скорее характером обоих участников, чем теоретическим подходом, которого придерживается аналитик. Личностные особенности и темперамент аналитиков различны. Некоторые из них будут склонны сохранять дистанцию и быть рассудочными, другие проявляют себя как сопереживающие и теплые люди; некоторые более активны и разговорчивы, другие скорее молчаливы. Однако, говоря в целом, на ранних стадиях анализа аналитик, как правило, больше слушает, чем говорит. Плодотворное сотрудничество аналитика и анализанда в ходе аналитического процесса приводит к близости, а порой и к дружбе. С течением времени аналитик обычно начинает более активно выражать свое мнение, и терапевтическое взаимодействие становятся скорее отношениями равных участников, нежели отношениями целителя и пациента.
Проблемы пациента
Мало что можно сказать относительно того, какой тип поведения пациента может привести к проблемам для аналитика. То, как аналитик реагирует на специфическое проявление пациента, в большей мере связано с его личностью, нежели с теоретическими убеждениями. Некоторые терапевты не берут в анализ определенные категории пациентов на априорном основании, например алкоголиков, наркоманов, лиц с суицидальными наклонностями. Личность аналитика, его понимание терапевтической ситуации и характер отношений с пациентом - вот те факторы, которые определяют отношение аналитика к проблемам пациента.
Пример клинического случая
Майкл, пациент тридцати лет, он третий сын в семье из Среднего Запада, в которой четверо сыновей. Он привлекателен, сообразителен, и крайне чувствителен к окружению вокруг него. Настроение и царящая атмосфера очень сильно на него влияют. Такая чувствительность позволяет ему ощущать не явные и не выражаемые потребности других людей, качество, которое он способен использовать как творчески, так и деструктивно. Он склонен реагировать экстремальным и абсолютистским образом, что выдает его внутреннюю незащищенность, время от времени выходящую на поверхность. Он может быть честным с самим собой и с другими людьми, и глубоко привержен нахождению своего подлинного намерения.
Майкл пришел в терапию из-за своей гомосексуальности. Будучи свободен от широко распространенных чувств вины, пробуждаемых вследствие социального осуждения (как его семья, так и семья его жены знали истинное положение дел), он, тем не менее, не смог найти удовлетворения в гомосексуальном мире. Майкл надеялся, что терапия поможет ему сформировать длительные и значимые взаимоотношения в гомосексуальном или гетеросексуальном мире.
Это была не первая его попытка терапии. Ранее он пытался проработать эту проблему в колледже, когда усилились его гомосексуальные чувства. Консультант отказался углубляться в чувства и мир фантазий Майкла, сказав, что это похоже на клубок пряжи, который лучше не разматывать. Он посоветовал Майклу сконцентрироваться на своем поведении, а не на своих фантазиях, что было воспринято Майклом как "жестокая критика". В результате Майкл женился на сексуально робкой девушке, девственной, подобно ему самому. Вскоре родилась дочка, но их брак быстро разрушился, что привело к временному расставанию. Майкл пришел в терапию, ожидая, что ему посоветуют "становиться мужчиной", и, фактически, отвергнут за то, кем он был ранее. Это бы еще более укрепило его негативное отношение к миру взрослых мужчин.
Первое представленное Майклом сновидение было следующим:
Я нахожусь на кухне с матерью. Наверху я могу слышать звук от лязга тяжелых цепей по полу. Мать просит меня не волноваться, говоря, что отец сошел с ума, но они заковали его в цепи наверху, чтобы он не мог мне повредить. Она интимно кладет свою руку поверх моей, лежащей на столе, и ласкает ее.
Данное сновидение, по-видимому, соответствует реальной семейной констелляции. Майкл воспринимает своего отца как слабого человека, подверженного бесплодным приступам гнева, которые лишь подчеркивают его несостоятельность. Мать всегда стоит на стороне детей, эффективно смягчая любое негативное воздействие на них со стороны отца. Она также ведет себя соблазняющим образом по отношению к своим детям, в особенности по отношению к Майклу, своему любимцу. Однако было бы ошибкой понимать данное сновидение как простое повторение семейной ситуации, имеющую явный эдипов характер, что Майкл вполне понимал, ибо на этом уровне сновидение не сообщает ничего нового. То, что, показывает данное сновидение - это архетипическую констелляцию человека, пойманного в тиски гомосексуальности. В нем эго Майкла находится под соблазняющим воздействием материнского архетипа, в результате его маскулинность скована и ей нельзя доверять. Данное сновидение не говорит ничего о выходе из этой ситуации. То, что мы имеем здесь дело с потенциально трудным положением вещей, видно во втором сновидении:
Мой отец, брат и я плывем на водяных велосипедах в открытое море. Вода неспокойна и таит в себе угрозу. Я вижу, как отец окунает моего ребенка в море, кишащее акулами.
Ясно, что его анима находится все еще на инфантильной ("ребенок") стадии; то есть, его чувствительная сторона, его способность к эмоциональной привязанности, все еще неразвита, и ей грозят опасности со стороны глубоких, регрессивных побуждений (акулы). Есть надежда, что в результате аналитических отношений из внутреннего источника может быть обретена мужская сила. И действительно, некоторое время спустя Майкл принес третье сновидение:
Я следую за Y. (аналитиком), взбирающимся на трудную для восхождения гору. Y удивлен, что есть физическая сторона моей природы, и говорит, что рад моей компании.
Майкл, который ранее подавлял свою физическую сторону в результате насмешек, или отсутствия доверия, вновь открывает ее в компании своего духовного наставника. Восхождение на гору может архетипически восприниматься как путь к индивидуации, аналитик представляет собой аспект самости. В последующем наблюдается прогресс, когда символизм становится более личным в четвертом сновидении:
Кейт хвастается, сколь многим девчонкам он назначал свидания. Я чувствую, что за его бравадой скрывается его незащищенность, и реагирую на нее по-отцовски. Внезапно, мы романтически целуемся. Мы на равных. Я взволнован. Мать пытается разузнать, что произошло между Кейтом и мной.
Кейт был приятелем Майкла в средней школе, которого он с тех пор не видел. Ранее он делал из Кейта идола, находя в нем тот аспект маскулинности, которого ему не хватало. Здесь Кейт воспринимается как позитивная фигура тени, и сновидение предвосхищает возможность того, что Майкл войдет в соприкосновение со своей вытесненной маскулинностью. Теперь, когда это произошло, мы можем ожидать нового отношения к аниме, его женской стороне.
Пятое сновидение: Я учу свою дочурку разговаривать.
Анима все еще является ребенком, но эго развивает с ней позитивные отношения. Тем временем Майкл принял решение возобновить отношения со своей бывшей женой, и она вернулась к нему. Майкл также стал участником группы, которую вел его аналитик. Атмосфера на сессиях становилась все более накаленной. Казалось, что что-то назревало.
Шестое сновидение: Я нахожусь в группе и внезапно к своему ужасу обнаруживаю, что одет так, как обычно одеваются геи. Я чувствую себя неловко и говорю об этом одной из девушек. Ее это не тревожит, и она не воспринимает мою одежду как свидетельствующую о моем характере, относясь к ней как к чему-то случайному. Она просто закатывает мне рукава и делает другие несущественные подгонки, после которых одежда выглядит нормальной. Парень, который сидит позади меня, одет как гей. Он пытается оторвать меня от девушки и обнимает меня. Его одежда полна изогнутых иголок, которые торчат наружу и впиваются в меня. Я борюсь с ним и освобождаюсь. Одежда девушки также полна булавок, но они заколоты и безопасны.
Эта девушка воплощает для Майкла сущность женственности, и то, что она принимает его как мужчину, имеет первостепенную значимость. Изображенный здесь конфликт - это конфликт между гомосексуальной и гетеросексуальной сторонами Майкла. Гомосексуальная сторона, хотя она и сильна, оказывается "колючей" и неприятной. Мы можем заключить из этого сновидения, что потенциально Майкл способен освободиться от гомосексуальности. Стоит отметить, что в этом сновидении сновидящее эго (сновидец) сделало активный выбор, который повлек за собой борьбу, которую Майкл начал и из которой он вышел победителем.
Для того, чтобы Майкл оказался в состоянии активно противостоять деструктивному аспекту матери, он должен получить поддержку и помощь от отцовского мира. В мифах это обычно принимает форму некоторого "божественного" вмешательства - Гераклу в его подвигах помогал Зевс, его божественный отец; Персея обеспечивают необходимыми средствами (невидимый шлем и щит), чтобы он смог сражаться с Горгоной (великой матерью в ее ужасном аспекте), которая обращает всех, кто на нее взглянет, в камень. Сознательно, Майкл ощущает свою беспомощность. Как сможет он найти собственную маскулинность, когда у него не было сильного отца в качестве образца? Это, действительно очень трудно: Майклу потребуется найти своего отца внутри себя, и в этом поиске он надеется на помощь в отношениях с мужчиной-аналитиком. В случае Майкла, это означает установление контакта с его духовной стороной, то есть становится актуальным обсуждение религиозного вопроса.
Седьмое сновидение: Сновидцу снится, что он находится в большой церкви. В задней части церкви Y. (аналитик) сидит за старым деревянным столом, читая древнюю книгу. Очертание букв напоминает старые немецкие руны, длинные и узкие. Но когда я приглядываюсь более внимательным образом, то вижу, что эти буквы также могут быть китайскими иероглифами. Y. переводит группе студентов, включая меня.
Это сновидение оказало глубинное воздействие на Майкла. Церковная обстановка вызвала у него трепет и замешательство. Его конфликт с религией впервые проявился, когда он достиг половой зрелости и стал мастурбировать. В характерной для него абсолютистской манере он решил, что секс и религия несовместимы, так как религия отрицает секс. Поэтому он отказался от своих религиозных взглядов и стал считать себя атеистом. До появления этого сновидения, религиозная функция в нем, по-видимому, была успешно вытеснена. Однако образы данного сновидения пробудили в нем сильные позитивные чувства, стремление к индивидуальному, внутреннему переживанию религиозности. В сновидении аналитик выступает в роли переводчика и передатчика древней мудрости, как западной (руны), так и восточной традиции. Вряд ли может быть дано лучшее описание аналитического процесса с юнгианской точки зрения. В дальнейшей сцене в данном сновидении (не приводящейся здесь), ветер, традиционный символ духа, дует внутри церкви. Данная символика очень богата, и это привело аналитика к решению, что одни лишь аналитические сессии не смогут помочь совладать с тяжелой символической ношей, так как продолжительность сессий слишком коротка, чтобы позволить достичь большего, чем поверхностного взгляда в глубь тех проблем, которые были подняты этим сновидением. До этого момента Майкл не знал ничего о специфической теоретической ориентации аналитика. Данный вопрос никогда ранее не возникал, так как ища помощи Майкл не искал именно юнгианского аналитика. Никогда также не использовалась какая-либо профессиональная терминология. Видя склонность Майкла к интеллектуальным рассуждениям, аналитик решил, что чрезмерный акцент на интеллектуальной стороне повредит ходу анализа (с другим пациентом могло бы оказаться важным ввести интеллектуальную систему отсчета с самого начала терапии). Теперь аналитик предложил пациенту ряд книг, в которых рассматривалась символика церкви и духа. При этом он также руководствовался соображениями, которые были связаны с архетипической природой данного сновидения. В древнеисландской мифологии, руны (алфавит, знание, понимание) воспринимались как дар Одина, принесшего себя в жертву на мировом древе как символе передаваемой культуры и знания.
Теперь появился новый элемент, с которым Майкл должен соперничать: религиозное измерение, духовная сторона отцовского архетипа. Ассимиляции отцовской фигуры на более личном уровне придется подождать, она наступит много позднее.
Восьмое сновидение: Я нахожусь с моим отцом. К нам приближается грубый, жестокий парень и оскорбляет отца. Я с уверенностью ожидаю, что отец его ударит, но он боится; он слишком слаб. Поэтому я наношу удар этому парню.
Здесь сновидец осознает, что он сам приобрел маскулинные качества, вместо того, чтобы напрасно ожидать их проявления у других людей, которые неспособны их проявить. Тем временем, на уровне внешней реальности, те изменения, о которых возвещает бессознательное, происходят с очень медленной скоростью. Майкл слишком встревожен, чтобы делать успехи в этом направлении и "быстро изменяться". Затем ему приснилось следующее сновидение:
Девятое сновидение: Хороший летний день. Я нахожу кокон, висящий на виноградной лозе и беру его в руки. Оболочка кокона нежно-зеленого цвета. Его прозрачность дает мне возможность видеть оранжевые крылышки находящейся внутри бабочки, и я понимаю, что это бабочка-монарх. Я закрываю ладони, чтобы обеспечить кокон теплом, надеясь, что тепло моих рук поможет бабочке быстрее появиться на свет. Затем я понимаю, что это не поможет. Я должен просто ждать, когда бабочка появится сама по себе.
Захватывает графическая красота этого сновидения. Сновидец хорошо осведомлен насчет бабочек и знает, что монарх или царь, очень необычная бабочка. Осенью монархи отовсюду слетаются собираясь вместе, и совместно мигрируют на юг, чтобы пережить зиму, после которой они вновь возвращаются. Бабочка на греческом языке означает душа, и является архетипическим образом самости, цели процесса индивидуации. Майкл спонтанно сказал, что это сновидение-инициация, в котором произошло его посвящение в мужчину. С монархом он связывает процесс возмужания, в котором его первоначально уродливая маскулинность трансформируется в нечто прекрасное, что становится частью чувства принадлежности к мужскому полу. Однако, как говорит данное сновидение, этот процесс не может быть сознательно ускорен; следует с уважением относиться к природно обусловленным ритмам роста.
Мы понимаем, что наша презентация случая Майкла является весьма абстрактным описанием. Практически невозможно на нескольких страницах передать то, что происходит в интенсивных и глубоких взаимоотношениях между двумя людьми; из всей картины могут быть выделены лишь отдельные штрихи. Мы сконцентрировались на одном сегменте, на том, как в сновидениях находил свое отражение бессознательный процесс. Мы не уделили внимания ни внешней реальности, ни превратностям взаимоотношений аналитика и анализанда. Мы привели лишь наиболее характерные сновидения, опустив множество других, не все из которых были поняты. Общий паттерн гораздо более различим в ретроспективе, в ходе анализа многое оставалось неясным. И наконец, давайте еще раз подчеркнем, что сновидение указывает на возможности, а не на подлинные обстоятельства. Конкретные проблемы Майкла еще далеки от решения.
РЕЗЮМЕ
Аналитическая психотерапия пытается работать с человеческой психикой в феноменологически-экзистенциальном ключе, основываясь на ряде базисных предположений в качестве указательных столбов. Психика включает в себя сознание, центром которого является эго, и бессознательное, которое охватывает две сферы - личное бессознательное, общая сумма всего, что было вытеснено в течение жизни индивида, и коллективное бессознательное или внеличную психику. Архетипы - инстинктоподобные паттерны, организующие поведение, эмоциональные проявления и восприятие. Их никогда нельзя постичь непосредственно, но они доступны нам через их воздействие на наше поведение и чувства, или через появление образа и репрезентаций в сновидениях, мифах, фольклоре, и творческом искусстве.
Юнг приписал психике врожденное стремление к целостности или индивидуации, к осуществлению человеком своего предназначения. Он утверждал, что психика функционирует целенаправленным образом, и вследствие этого действует как саморегулирующая компенсаторная система. Поэтому любые бессознательные проявления следует интерпретировать как послания, направляющие нас к цели индивидуации. Он акцентировал не сдерживающие силы прошлого, а творческий потенциал настоящего.
Психика содержит различные элементы, которые заслуживают особого рассмотрения. Самость - это архетип центрированности (centeredness). Это организация, которая руководит всем функционированием целостным образом. Тень - это та часть личности, которая расходится с эго-идеалом. Анима у мужчин и анимус у женщин - наши противоположные сексуальные стороны, переживание "другого", гиды, указывающие нам на потенциальные изменения.
Юнг оставил нам теоретический фундамент, который, хотя еще далеко не исчерпан, имеет прочные основания и может успешно применяться в большинстве случаев. С другой стороны, техническая сторона психотерапии не была разработана столь же тщательным образом, поэтому, несомненно, это та область, куда должны быть направлены будущие усилия. Со временем стало очевидно, что только лишь адекватной интерпретации и понимания бессознательного материала недостаточно. Специалисты в своей клинической практике все больше и больше сталкиваются со случаями, где сновидение, фантазия, рисунок, сама природа проблемы понятны как аналитику, так и анализанду, и в то же самое время, по-видимому, нет какого-либо прогресса в лечении. Что нам все еще крайне не хватает, так это эффективных способов, посредством которых мы могли бы переводить с трудом добытое интеллектуальное теоретическое понимание в переживание, ведущее к изменениям поведения.
Вербального измерения, самого по себе, определенно недостаточно. Примитивные народы интуитивно понимали это и разработали ритуалы для усиления психических явлений. Аналитическая психотерапия также пытается решить эту проблему. Для достижения такого эффекта, различные новые техники и ритуалы инкорпорируются в традиционную практику.
АННОТИРОВАННАЯ БИБЛИОГРАФИЯ
Jung, C.G. Modern man in search of a soul. New York: Harcourt Brace and Co., 1933.
Юнг, К.Г. Современный человек в поисках души.
Это собрание эссе, иллюстрирующих творческий подход Юнга к психотерапии, роль сновидений, и духовную природу человека. Язык книги - живой и яркий, поэтому ее легко и приятно читать.
Jung, C.G. Two essays on analytical psychology. New York: Meridian Books, 1956.
Юнг, К.Г. Два очерка об аналитической психологии.
В этой книге, более сложной, чем работа Человек и его символы, представлены основные идеи юнгианского мышления. В ней рассматривается личное и коллективное бессознательное; недостатки взглядов Фрейда и Адлера; персона, анима и анимус; и психотерапевтический подход Юнга.
Jung C.G. Memories, dreams, reflections. Recorded and edited by Aniela Jaffe. New York: Pantheon Books, 1963.
Юнг, К.Г. Воспоминания, сновидения, размышления.
Из всего, написанного Юнгом, эта книга наиболее автобиографична. В ней подробно рассматривается взаимоотношение между его внутренней, личной борьбой, и сделанными им открытиями. Это наименее интеллектуальная изо всех его книг; однако в ней дается наиболее полная картина личности Юнга, что делает ее чтение захватывающим.
Jung C.G. Man and his symbols. Garden City, N.Y.: Doubleday, 1964.
Юнг, К.Г. Человек и его символы.
Среди всех книг Юнга, эта книга наиболее легка для понимания. Сам Юнг написал в ней лишь первую главу, которую он закончил за несколько месяцев до своей смерти. В ней вы найдете окончательное представление его идей. Другие главы написаны его последователями и учениками, под его руководством. В отличие от некоторых других трудов Юнга эта книга адресована интеллигентному непрофессиональному читателю. В этом издании имеется множество уместных иллюстраций. Основные идеи Юнга представлены легким для понимания языком.
Whitmont, E.C. The symbolic guest. New York: Putnam, 1969.
Витмонт, Е.К. Символический гость.
В этом учебнике дано ясное изложение главных идей Юнга, иллюстрируемых на клиническом материале. Особенно полезна седьмая глава, в которой дается представление о том, как архетипическая тема находит свое выражение в жизни человека.
ОПИСАНИЯ КЛИНИЧЕСКИХ СЛУЧАЕВ
Adler, G. The living symbol: A case study in process of individuation. New York: Pentheon Books, 1961.
Живущий символ: изучение случая в процессе индивидуации.
Эта книга посвящена анализу женщины, страдающей от клаустрофобии. Данный клинический материал используется в качестве средства для исследования того вклада, который сделал Юнг в процесс анализа. Стоящая книга для желающих почувствовать особенность юнгианского анализа.
Baynes, H.G. Mythology of the soul: A research into the unconscious from schizophrenic dreams and drawings. London: Riders & Company, 1969.
Мифология души: Познание бессознательного из шизофренических сновидений и рисунков.Данная книга содержит две хорошо написанные истории случаев людей, которых в наши дни мы относим к пограничному синдрому. В ней вы найдете весьма подробное описание аналитической психотерапии в действии, сделанное талантливым учителем.
Hillman, J. Archetipical psychology. In A. Burton (Ed.) Operational theories of personality. New York: Brunnel/Mazel, pp. 65-98.
Хиллман. Дж. Архетипическая психология.Иллюстрация истории случая в целях обучения.
Lockhart, R.A. Mary's dog is an ear mother: Listening to the voices of psychosis. Psychological Perspectives, Vol. VI, Los Angeles, 1975.
Собака Мари в материнском ухе: Слушание голосов психоза.Пример краткосрочной интенсивной психотерапии с молодым психотическим пациентом, который был госпитализирован в связи с галлюцинациями.
Rossi, E. L. Dreams and growth of personality: Expending awareness in psychotherapy. New York: Pergamon Press. 1972.
Сновидения и рост личности: Расширение осознания в психотерапии.Вторая часть этой книги (с 22 до 130 стр.) содержит достаточно полную историю случая молодой женщины, с описанием процесса ее роста.
Sullwood, E. Eagle eye. In Hilde Kirsch (Ed.), The well-tended tree. New York: Putham, 1971, pp. 235-52.
Ухоженное дерево.
Восхитительный анализ шестилетнего индийского мальчика, пример использования с детьми игры с песком.
Примечания
*) Перевод осуществлен по: Y. Kaufmann. Analytical Psychotherapy // Current Psychotherapies. (Ed. by R. Corsini.) 1984.
1) Данное слова имеет множество вариантов перевода, среди них: источник, весна, живость.
2) Чистая доска - пер. с латинского.