Сон не вещий, а аналитический)))

Йот  в больнице, и мне надо его навестить. Логично: я же должна заботится о своём парне. Я не чувствую сострадания, любви и так далее – я просто должна принести ему апельсины... в бумажных кульках ещё какая-то провизия. Я должна и я иду туда.

Его палата на первом этаже. Крошечная. Его там нет. Сосед, этакий простецкий мужик лет 50, объясняет мне, что Й. пошел на третий этаж в такую-то палату к своим больничным приятелям.

Меня раздражает – и отсутствие Й., и мой приход сюда, и то, что он не ждал меня на месте. Гнетёт вынужденость визита – но несильно. Я чувствую себя ровно и холодно. Мне не хочется идти на третий этаж.

И тут вспоминаю, что здесь работает Ю.В., и мне бы хотелось видеть его.

Внутри становится теплее, я поднимаюсь этажом выше. В коридоре висит расписание. Как в университете: 5-6 застеклённых стендов. Только пусто и стены больничные, голубые.  Только здесь я могу найти не преподавателя, а своего врача. Я изучаю стенды. Имя Ю.В. нигде не  указано. Я всё перечитываю график... Мимо проходит ухоженная женщина в белом халате, лет 40, крашенная блондинка. По холёности, осанке, уверенному голосу понятно, что это врач, а не медсестра. Она прошла мимо, но тут же вернулась - буквально несколько шагов - и спросила, кого я ищу.

«Ю.В.»

«А он здесь уже давно не работает»

«Как не работает?»  - перехватило дыхание, я почувствовала себя маленькой и беспомощной.

«Вот так – не работает». – жёстко и со злорадством. Но может последнее мне показалось...когда я уязвима, мне многое видится...

Я смотрю ей в глаза не отрываясь.

Она тоже пристально глядит на меня и вдруг, будто сжалившись, объясняет:

«Вы что, не знаете? Да он же трахался направо и налево!»

Я поражена всем – смыслом, интонацией услышанного, неуместностью сказанного. Я молчу и всё так же гляжу на неё.

Её сострадание быстро исчезает, она уже с ехидцей (или мне опять показалось?):

«А вы кем ему приходитесь?»

«Я его пациентка».

Я ухожу из больницы. Там недалеко маленький рынок, и я знаю, что надо купить кучу бытовой химии для дома. Я хожу по рядам и скупаюсь – руки заняты пачками со стиральным порошком и ещё какой-то фигней из той же оперы. Всё же умудряюсь держать телефон – мне постоянно звонят «по работе». Наконец-то я покидаю рынок и разрешаю по телефону все вопросы. Набираю Йота.

«Где ты?»

Ответ неразборчив. ужасные помехи. поэтому разговор не выходит, получается  лишь мой монолог, сорвавшийся в истерику. но я с надеждой вслушиваюсь в голос, который перебывают то треск, то шум, то тишина. я ничего не понимаю. я кричу со слезами «Неужели ты не понимаешь – если ты сейчас ничего не сделаешь, то это конец?!» Йот что-то отвечает, но опять непонятно, хотя я очень стараюсь разобрать слова. связь прерывается.

Я направляюсь домой.

Я опять спокойна и холодна. Место, где я живу – мамина большая квартира. Пуританская обстановка с уклоном в ампир. Строго и стильно: минимум мебели,  светильники на стенах дают мягкий, не яркий, но и не тусклый свет. Немрачный коричневый полумрак.  Ма как бы не при чём. Занимается своими делами. Мы обмениваемся парой-тройкой фраз. В одной из комнат, знаю, Йот.

Я захожу туда. Он в постели, у него переломана нога. Над ним склонились две женщины. Они абсолютно одинаковы  и отвратительны: оплывшие тётки, перманент выжег волосы... Это его сёстры. А чуть поодаль стоит его мать. Молча. Все вместе они образуют одну композицию. Единую. Я – отдельно. «Сёстры» что-то ему говорят. Обе. Дуэтом. Я не слышу что. Но и не вслушиваюсь. Мне уже всё ясно.

Я стою, опершись о косяк, и смотрю на всё это. Я наблюдаю безучастно.