Читая Калшеда

По ходу чтения Калшеда "Внутренний мир травмы" у меня возникают вопросы, которые захотелось прояснить с практикующими психотерапевтами. (Жаль, что Владимира нет. Его опыт мне тоже интересен. Владимир, может вернешься, а? хотя бы в эту тему. И Муссона нет. Жаль. Очень жаль.)
Так вот, эту книгу я пыталась читать... не помню то ли год, то ли два назад. Но по некоторым причинам пришлось её отложить не дочитав. Теперь я вижу, что многого я тогда не понимала, как впрочем не понимаю и сейчас. Есть вещи, на мой взгляд, которые сложно понять пока не проследишь, не прочувствуешь, не узнаешь их в лицо на практике. Только сейчас после кое-какого накопленного опыта работы с людьми, причем с людьми достаточно проблематичными, но не в контексте психотерапии, меня иногда осеняет смысл того, о чем говорит Калшед. Опять же это только мои догадки по моим личным наблюдениям.

Вот мои первые два вопроса:
1) стр.30 цитирую: "Видимо, многие аналитики интерпретировали бы некоторые образы этих сновидений как "интроекцию агрессора" (хотя в нашем случае агрессоров было несколько) или даже как интроекцию материнского садизма или "негативного анимуса". Однако более правильно было бы утверждать, что фигуры этих злобных убийц, скорее всего, представляют мифологический уровень переживания пациенткой чувства стыда."
Что имеется в виду под "мифологическим уровнем переживания чувства стыда"? В каком мифе обыгрывается это чувство стыда? Как понимается вообще стыд в глубинной психологии?

2) стр. 59: "К этому времени у нас с ней установились прочные отношения переноса. Самое примечательное, что произошло за истекший год работы,— она начала припоминать содержание снов— впервые в своей жизни."
Интересно, как происходит на практике установление прочных отношений переноса? В чем они выражаются? Это необходимое условие для успешного развития психотерапии?
Буду рада и другим участникам-непсихотерапевтам, сами знаете кому ;)