ИСПОЛЬЗОВАНИЕ КЛЯЙНЕАНСКОЙ КОНЦЕПЦИИ МЫШЛЕНИЕ ДЛЯ ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЙ РАБОТЫ

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ КЛЯЙНЕАНСКОЙ КОНЦЕПЦИИ МЫШЛЕНИЕ ДЛЯ ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЙ РАБОТЫ Идея о том, что мышление «произрастает» из аффектов принадлежит Биону. Вернее, развитие этой идеи. Х. Сегал писала: «Фантазия может рассматриваться, как психический представитель или умственный коррелят, умственное выражение инстинктов. Инстинкт никогда не может стать объектом осознания. Может только идея, представляющая инстинкт, более того, даже в бессознательном инстинкт не может быть представлен иначе, как идеей. Инстинктивное стремление к удовлетворению голода сопровождается фантазией об объекте, способном удовлетворить этот голод». Образ того, что должно происходить, когда возникает желание, может быть назван врожденным знанием. Даже если еще нет опыта, представление о том – как это должно быть - уже есть в человеческой психике. «Различные инстинкты вызывают фантазии об объектах и активных взаимоотношениях с ними, и эти объекты еще не встречались ребенку во внешней реальности» (Хиншелвуд). Когда ребенок поворачивает голову в ответ на прикосновение к его щеке и ищет сосок, он делает это не только рефлекторно. У него есть психическая репрезентация того объекта, который будет его кормить. «Айзекс пытается выразить идею соматического знания, фактически содержащегося в физических ощущениях» (Хиншелвуд) Тем не менее, это физическое знание должно как-то переводиться на язык мышления. Для описания этого процесса Бион ввел понятие альфа–функции: «Кажется удобным предположить, что альфа-функция преобразует чувственные данные в альфа-элементы и этим обеспечивает психику материалом для мыслей и сновидений, давая ей возможность просыпаться иди засыпать, быть сознательной или бессознательной» (Бион) Другими словами, постулирован некий постоянный процесс, похожий на возгонку «материала» из инстинктивно-телесных глубин в область сознания в результате некоего таинственного процесса, названного альфа-функцией. В результате этого процесса порождаются некие такие же таинственные альфа- элементы, в дальнейшем используемые психикой для своих целей. «Айзекс указывала на некий конверсионный процесс, преодолевающий границу – тело-душа» (Хиншелвуд). Продукты действия альфа-функции наименовались альфа-элементами. «Если этот механизм не работает, чувственные данные накапливаются в не переработанном виде, и будучи не пригодными к использованию, исторгаются из психики. Эти непригодные элементы были названы бэта-элементами. «В понимании Биона, накопление альфа элементов создает аппарат для мышления. В других же теориях мышления, наоборот, аппарат для мышления создает мысли» (Хиншелвуд). Этот аппарат для мышления ребенок получает от матери, которая в состоянии мечтания, использует свою альфа-функцию для понимания того, что ей транслирует ребенок, что он чувствует и переживает. Этот объект – (зачаток или способность мышления) интроецируется ребенком и в дальнейшем используется, как свой. Если же исходить из идеи, что аппарат для мышления создает мысли, возникает разрыв между мышлением и инстинктивно-телесной сферой. Некий изначальный разрыв. Если же допустить, что мысли «происходят» из тела и иметь в виду этот непрерывный процесс, человеческое существо видится более цельным и более логично устроенным. Разрыв же между мыслями и чувствами возникает, как защитный механизм от чрезмерного давления инстинктов, а не существует изначально. Но мысли не только растут из инстинктов. Они имеют свою судьбу – развитие, усложнение, развиваясь, усложняясь, они отдаляются от своих истоков и приобретают видимую автономию от них. Бион предложил три возможных варианта возникновения мыслей 1. сочетание преконцепции с реализацией 2. сочетание преконцепции с отсутствием реализации 3. контейнирование 1. Сочетание преконцепции с реализацией Врожденное знание о том, как должно быть, чтобы получить удовлетворение, встречается с полноценным удовлетворением. Преконцепция (врожденное знание) встречается с реализацией и образуется нечто третье, большее, чем сумма этих двух исходных понятий. Это новое образование вновь становится преконцепцией, которая ждет своей реализации. Так возникает цепочка из преконцепций и реализаций, которая и составляет мышление. Эта идея Биона практически полностью повторяет средневековую оккультную идею о смысле тайного имени Бога. Это имя состоит из 4-х букв и скрывает тайну бытия и мироздания. Первая буква обозначает активный творческий импульс (мы может сравнить это с активностью кормящей матери с ее активной грудью, соском, как представителем пениса в груди матери). Вторая буква имени Бога символизирует пассивное принимающее начало (в нашем случае это ребенок с его преконцепцией), третья буква обозначает результат взаимодействия активного творческого импульса с пассивной ждущей средой, и это третье не является простой суммой явлений из которых оно возникает, а несет в себе свое особое качество синтеза двух противоположностей. Это похоже на идею концепции, как результата сочетания преконцепции и реализации. И четвертая буква имени бога символизирует некий аналог второй буквы (на деле это две одинаковые буквы), то есть новое пассивное состояние, готовое к новому оплодотворяющему импульсу. Это похоже на новую преконцепцию. 2. Сочетание преконцепции с отсутствием реализации Отсутствие реализации преконцепции может привести к двум разным последствиям: к возникновению концепции «нет реализации» и к нарушение нормального процесса мышления. Если психический аппарат может вынести некоторое время отсутствие реализации (может терпеть фрустрацию), то возникнет промежуточное, состояние «нет концепции», которое поможет дождаться дальнейшей реализации и будет способствовать адаптации к реальности. «Этот второй вариант очень важен, поскольку в таком случае мышление будет означать способность «преодолевать зазор фрустрации между моментом, когда ощущается потребность, и тем, когда действие, отвечающее удовлетворению потребности приводит к ее удовлетворению» (Бион) Но если фрустрация будет слишком сильной, то вместо концепции – «нет удовлетворения», «нет реализации», возникнет нечто непригодное для дальнейшего процесса мышления. «Строительный материал» для мышления в таком случае не будет обработан альфа функцией, поскольку она будет нарушена в сложившейся ситуации. В результате альфа-элементы не возникнут, а останутся только их предшественники - бэта элементы, непригодные для участия в дальнейшем процессе мышления. Эти бэта- элементы можно только эвакуировать. Таким образом, психический аппарат для мышления будет выполнять другую функцию, функцию эвакуации. Соответственно, мышление, как процесс будет нарушено. Накопившиеся бэта- элементы могут породить концепцию плохого мучающего фрустрацией объекта (ведь речь идет о ситуации отсутствия удовлетворения). Этот объект будет эвакуироваться, чтобы освободить психику от мучения. « В итоге мысли трактуются так, как если бы они были неотличимы от плохих внутренних объектов, соответствующие механизмы ощущаются не как аппарат для осмысления мыслей, а как аппарат для избавления души от накопленных плохих внутренних объектов» (Бион). О преконцепции можно подумать в более широком смысле. Ее можно сравнить с кантовскими категориями, изначально присущими любому человеку (аналог врожденному знанию). По Канту набор этих категорий ограничен и одинаков для всех людей. Если так же думать о преконцепциях, как о наборе типичных для всех младенцев ожиданий, можно прийти к заключению, что на каком-то уровне, ожидания всех людей одинаковы и что врожденное знание так же одинаково для всех. Это, наверное, очевидно, поскольку основные потребности для выживания (биологического и психического) у людей действительно одинаковы. Если это так, то можно предполагать, что каждый пациент только из-за того, что он является человеком, должен иметь некие врожденные представления о тех состояниях, которые будут возникать у него в психоаналитическом процессе, ведь этот процесс повторяет фазы развития ребенка. Следовательно, каждый пациент должен иметь в качестве врожденного знания понятия – доверия, привязанности, стремления сепарироваться и т.п. В отношении невротиков это так и есть, в отношении пациентов с более сильными нарушениями мы иногда говорим : «У этого пациента не было опыта определенных отношений, поэтому для него невозможно сформировать рабочий альянс или тот или иной вид переноса». И все-таки спустя некоторое время даже в случаях тяжелой патологии у пациента появляется и доверие, и зависимость или что-то еще, о чем мы говорили – этого нет в нем, так как не было такого опыта. Тут возникает несколько вопросов: генерируются ли вновь неудовлетворенные преконцепции? Может ли новый опыт породить новые преконцепции? Или мы можем только воссоздавать то, что уже изначально было представлено в психике человека в потенциальном состоянии (универсальные категории или общечеловеческие преконцепции)? Какова судьбы неудовлетворенных преконцепций? (В случае психоза у нас есть на это ответ – все нормальные механизмы мышления сломаны, поскольку аппарат для мышления заменен аппаратом для эвакуации зачатков мыслей). Иными словами эти вопрос можно сформулировать так: надежда на возобновление развития может быть изничтожена полностью и необратимо или где-то на какой-то глубине нормальные преконцепции ожидания нормального развития, остаются живы, и проблема заключается только в том, чтобы их извлечь и дать им реализацию? Наверное, позиция терапевта в отношении этих вопросов (на которые я не могу ответить) может влиять на ход терапии с теми « у кого нет такого знания, потому что не было такого опыта» Я бы предположила, что у пациентов не-психотиков сохраняется набор нормальных исходных преконцепций, необходимых для развития. У них есть такое знание, но из-за отсутствия соответствующего опыта это знание находится в неактивной форме в глубоко потенциальном состоянии. Идея преконцепции и реализации кажется мне полезной для психо- терапевтического процесса тем, что терапевт (имеющий в виду эти понятия) не будет пытаться вложить в пациента готовую «нормальную» преконцепцию. Глубокая убежденность в том, что человек может взять только то, для чего в нем есть место и готовность, поможет терапевту не настаивать на своих интерпретациях, если они по каким-то причинам не принимаются пациентом. Можно не настаивать в видимых проявлениях, но иметь такой план – рано или поздно «скормить» свою идею (для бессознательной коммуникации это не имеет значения –говориться что-то вслух или имеется ввиду). Так же, эта идея – идея преконцепции - может помочь ждать появления готовности принимать активность терапевта. 3. Контейнирование – как третья модель развития мысли - заслуживает особого внимания, поскольку в этом процессе образования мыслей участвуют две психики. «Бион подчеркивал, что контейнирование не является пассивной функцией. Оно представляет собой активное взаимодействие двух партнеров». (Хиншелвуд) Одна психика является контейнером, готовым принять в себя содержания другой психики. В процессе такого взаимодействия содержание подвергается обработке и возвращается его хозяину в модифицированном виде. Но я бы не ставила контейнирование в один ряд с мыслеобразованием посредством преконцепции и реализации и преконцепции и отсутствии реализации. Строго говоря, в процесс контейнирования входят два других (два первых в этой классификации) механизма. Взаимоотношения контейнера и его содержимого можно рассмотреть, как удовлетворяющие - соответствующие преконцепции – ожиданию реакций контейнера - и как не удовлетворяющие – в случае неудовлетворяющих реакций контейнера. Так же, как и в случае преконцепции и реализации, ребенок не просто пассивно воспринимает реализацию (или отсутствие ее), а активно ждет чего-то определенного. Если ребенок не будет голоден, никакая наполненная молоком грудь не сможет накормить его. Ребенок активно принимает и дифференцирует принимаемое по степени соответствия ожидаемому. Активность же реализации очевидна. В основе процесса контейнирования лежит механизм проективной идентификации. Ребенок и мать попеременно играют друг для друга роли преконцепции и реализации. «Проективная идентификация проявляется как поведение, разумно рассчитанное на возникновение у матери тех ощущений, от которых младенец хочет избавиться. Если младенец чувствует, что умирает, он может вызвать страхи у матери того, что он умирает. Уравновешенная мать способна принять их и реагировать терапевтическим образом и тогда младенец чувствует, что он принимает свою испуганную личность обратно, но уже в переносимой форме, и личность младенца теперь может справиться с этими страхами» (Бион). Если же мать не в состоянии реагировать нормальным образом, младенец будет все настойчивее и настойчивее проецировать в нее свои страхи, в таком случае он развивает «аппарат для избавления души от плохих внутренних объектов» В таком случае мать становится «отвергающим-проективную-идентификацию» объектом. Фрустрации ребенка становятся не постижимыми и без значения эти фрустрации становятся «безымянным ужасом» Таким образом, мыслительный процесс идущий нормально помогает превратить невыносимое в выносимое посредством смысла». (Хиншелвуд) Когда мать реагирует «терапевтическим образом», как пишет Бион, это можно назвать сочетанием преконцепции и реализации. А когда мать является плохим контейнером для ребенка (слишком жестким или слишком хрупким – в любом случае не принимающим должным образом и не перерабатывающим проекции ребенка), это - то же самое, что сочетание преконцепции и отсутствия реализации, поскольку так же заканчивается исторжением возникшего плохого объекта из психики. Особенность контейнирования заключается в том, что в этом процессе ребенок получает от матери не только удовлетворение, но и аппарат для образования мыслей. С другой стороны, у ребенка должна быть преконцепция этого аппарата, чтобы он мог взять его от матери. Так что, контейнирование можно рассматривать, как более сложный частный случай сочетания преконцепции и реализации (или отсутствия реализации) Если пациент проецирует на терапевта нечто для терапевта не выносимое, то, что тот не может подвергнуть альфа-функции, терапевт будет отвергать проекции пациента, тем самым подвергая его опасности почувствовать себя тем, кто должен развить аппарат для эвакуации плохих объектов. Это очень тонкий момент. Терапевт ведет себя одновременно, как тот, кто готов принять на себя проекции (объект) и как тот, кто показывает пациенту, что он – не тот, кого в нем пациент видит в переносе (как антиобъект). Эта двойная роль терапевта ставит пациента в положение парадокса и в поисках выхода из этого затруднительного положения, он ищет новые решения. В случае нарушения этого хрупкого парадоксального равновесия, терапевт может уклониться в сторону антиобъекта и отвергнуть проекции пациента. В противоположном случае, он может идентифицироваться с проекцией пациента и оставить себе эту проекцию, не вернув пациенту ее в модифицированном виде. В моей практике был пример длительной не отслеженной идентификации с проекцией пациента. Это был пограничный пациент с весьма сложными отношениями с родителями. В его рассказах в первые пол года в основном фигурировал строгий подавляющий отец и его страх перед этим отцом. На сессиях пациент проявлял довольно выраженную агрессию по отношению ко мне в том числе. Я же удивительным образом, не чувствовала ни обиды, ни протеста, а напротив мне было приятно работать с этим пациентом. Его грубость и буйность воспринимались, как нечто «живое» и «непосредственное» Так длилось до тех пор, пока пациент не рассказал, что его мать никогда на долго и всерьез не злиться на проявления его агрессии, а напротив подзадоривает его и у них есть некий свой способ общения – общение в скандалах, даже если мать плачет и обижается потом. В целом от этих скандалов остается ощущение близости и интенсивного общения. После этого сообщения я поняла, что все это время была жертвой не замеченной мной проективной идентификации м материнском образом этого пациента. С другой пограничной пациенткой у меня был случай невозможности принять проекцию. Она проецировала эмоцию страстного сексуального желания, практически невыносимого из-за своей интенсивности. На попытки противится этой проекции уходило столько сил, что после сеансов с этой клиенткой я чувствовала себя совершено разбитой. После серии супервизий, мне удалось понять, что она умоляет помочь ей снизить напряжение, а не становится еще одной такой одержимой сексуально, чтобы можно было разделить ее состояние. Когда стало ясно, что она хочет, чтобы я стала «такой же как она» не для того, чтобы навсегда остаться такой же, а только на время, чтобы облегчить ее состояние, мне удалось впустить в себя эту пациентку с ее проекциями и начать с ней работу. Отношения контейнера и контейнируемого описываются Бионом как L, H и К- связи. L- связь – связь на основании любви. Н – на основании ненависти и К- связь объединяет людей на основании общего желания понять что-либо. Можно предположить, что так же, как мысли произрастают из инстинктов, К- связь может основываться на L или H- связи. Мне сложно представить генерацию активного интереса к человеку (пациенту) который не вызывает никаких чувств. Это соответствует наблюдениям Кляйн в отношении эпистемофилического компонента либидо. Если ребенок подавляет свои садистические проявления из-за преждевременно возникшей вины, его процессы развития будут заторможены (случай Дика). Желание знать, что делают родители в спальне продиктовано не абстрактным интересом к этому, а насыщенным либидинозно и агрессивно отношением к обоими родителями. Я бы сказала, что L- связь обеспечивает желание быть рядом с человеком, думать о нем, вспоминать его, то есть быть влекомым к человеку. H- связь нужна для того, чтобы иметь желание проникать в человека, увидеть его скрытую организацию и подвергать его процессу изменения. К- связь нужна для совместного поиска смыслов и понимания. Хиншелвуд пишет, что «К- связь является центром, вокруг которого разыгрывается динамика сеанса». К- связь противопоставляется L и Н- связям, как ведущим к разыгрыванию, вознаграждению и удовлетворению. В то же самое время, Хиншелвуд ссылается на Розенфельда, который считает, что разыгрывание до какой-то степени необходимо аналитику, чтобы становится «игрушкой пациента». «Необходимо установить такой контакт с чувствами и мыслями пациента, чтобы самому чувствовать и переживать, что с ним происходит – это необходимое предусловие психоаналитического лечения» (Розенфельд) В этой мысли мне видится использование не только К- связи но и L, и Н- связей. О том же и следующее высказывание: «Мани- Керл описал, как пациент в анализе старается передать аналитику свое страдание и беспокойство таким образом, чтобы аналитик действительно воспринял это беспокойство» Тем не менее, я понимаю что имеется в виду, когда говорится о необходимости культивировать К- связь в психоаналитической терапии. Если пациент атакует К- связь и обесценивает не столько конкретные инсайты, а вообще идею понимания и изменения себя под влиянием нового знания, это является тупиком в терапии. В терапии тяжелого пограничного пациента периодически повторяется один и тот же мотив, он говорит примерно следующее: «До терапии я жил более или менее нормальной жизнью, у меня были, пусть иллюзорные, пусть ложные представления, но все – таки какие-никакие МОИ планы и идеи о том – как жить и что такое жизнь. Вы разрушили все это и теперь я не знаю - как жить и куда двигаться дальше» В этом состоянии пациент отвергает любые мои вмешательства. Ему не хочется ничего знать и понимать, он ненавидит меня и испытывает отчаяние по поводу того, что и назад не вернуться (мешают изменения) и вперед не сдвинуться (страшит неизвестность). Я чувствую тупик, так же как он, потому что лишена своего единственного средства помощи ему – использования мышления. Выход из этого тупика никогда не происходит на сессиях, в моем присутствии. Только если пациент в своей реальной жизни использует ранее полученные в терапии знания и, опираясь на них, как на свои, решает какие-то проблемы, он возвращается в терапию в рабочем состоянии. Взять что-то у меня в моменты кризиса он не может, поскольку это означает для него мой захват его личности, мое внедрение и мое волеизлияние, даже если ему лучше в ситуации «моей власти». Конечно, тут замешана и зависть и конкуренция, но механизм его сопротивления проявляется, как атака на К- связь, на сам процесс познания и изменения. Описанный пример иллюстрирует, как важно сохранять К- связь, но мне кажется, что и другие связи не менее важны. Формально К-связь определяется, как связь двух людей на основании желания узнать что-то. Под это определение попадает некий феномен, который мне доводилось наблюдать в терапии нарциссических пациентов, но терапевтического действия такая связь может и не иметь. Возможно, это некая патологическая К- связь или стерильная (рафинированная)К- связь. Речь идет о реальном стремлении к знанию, о реальном стремлении к сотрудничеству с аналитиком, но в значительном отрыве от эмоций и инстинктивных желаний. Возможно, это К- связь, которая устанавливается с объектом, катектированным нарциссическим либидо, а не объектным. В том типе отношений, о котором я пишу, формальные признаки К-связи присутствуют - вовлеченность, даже некий интеллектуальный азарт, усилия, направленные на понимание . Вот только то, что является предметом исследования это не чувства или целостная личность пациента, а - либо некий отдельный сектор личности пациента, либо некое абстрактное знание, которое очень трудно привязать к проблемам пациента. Такой процесс может восприниматься как очень продуктивный, поскольку возникают озарения, взаимопонимание, общие чуть ли не одновременные догадки. И, тем не менее, этот процесс может быть результатом бессознательного сговора обоих участников, чтобы не тревожить L и Н- связи, а держаться только на К- связи. У меня был подобный опыт с нарциссическим пациентом, который отличался хорошим интеллектом и был весьма образован. Терапия длилась 2 года 4 часа в неделю. Казалось, что пациент увлечен процессом. Его устраивало распределение ролей – он рассказывает о своих фантазиях и идеях, а слушаю его и даю отклики о своем понимании, о смысле, который он мне сообщает без попытки оценить достоверность его рассказов. Этот пациент думал о себе, как об одном из великих людей на Земле, которые призваны спасти человечество, но не мог решить, как это делать – вмешиваться в эволюционный процесс или не вмешиваться. Если вмешиваться, он нарушит власть высшего существа и будет бунтарем, если не вмешиваться, то как воздействовать на этот несовершенный мир? Его злило несовершенство мира и его творца. Мои попытки связать его чувства с ранним детством, с его отношениями с отцом были частично приняты, но после недолгого погружения в обычные человеческие чувства, он вновь воспарял на уровень отвлеченного рассуждения и весьма страстно и даже фанатично искал и искал какую-то истину, которая бы его удовлетворила. Этот пациент описывал фантастические миры. Сессии с ним были, как просмотр фильмов фэнтези. Это увлекало и завораживало. В какой-то момент я поняла, что не чувствую в отношении него ничего, никаких чувств. И он, похоже, не воспринимал меня как живого человека. В его снах я фигурировала, как близнец – сестра – соратница, мы бывали двумя птицами, добывающими себе пищу. Его не интересовали ни другие пациенты, ни моя личная жизнь, ни мои чувство в отношении него. Мы были подобны двум наркоманам, предающимся странному умственному удовольствию (перверсия?). Тогда я не могла исправить ситуацию, да и не вполне ясно отдавала себе отчет в том - что между нами происходило. Сейчас я думаю, что это была та самая рафинированная (или стерильная) К- связь, основанная на искреннем желании обоих участников узнать нечто, но без какого бы то ни было сопровождения L или Н- связями, а соответственно и без работы с эмоциями любви и ненависти. Эта терапия закончилась после нескольких драматических сессий, на которых возникли эмоции, адресованные мне лично. Образ призрака-двойника был разрушен, а находиться в эмоциональных отношениях с другим автономным человеком этому пациенту было невыносимо сложно. Рафинированной К- связь дополнилась некоторыми проявлениями Н- связи и это было разрушительно для отношений. Мне сложно оценить продуктивность той терапии. Думаю, основные проблемы этого пациента остались не разрешенными. Вне сомнения, я допустила множество ошибок в той терапии, но сейчас я привела этот пример для иллюстрации рафинированной К- связи и ее непродуктивности. Я предполагаю, что К- связь, как таковая, является результатом сублимации. Символообразование описывается Х. Сегал, как необходимая фаза для сублимации и как средство для ослабления напряжения, требования удовлетворения со стороны инстинктов. Можно допустить, что К- связь, и процесс мышления (которые основываются на использовании символов) играют ту же роль - помогают ослабить требовательное давление инстинктов и связать энергию либидо и агрессии в некие безопасные для психики структуры. Эти структуры, связывающие эмоциональное и ментальное, символическое и конкретное могут быть новыми преконцепциями и участвовать в сложных мыслительных актах. Другими словами, мышление, понимание, К- связь можно рассматривать как механизмы адаптации, в каком-то смысле – защиты. Любая защита может быть гипертрофированной. Если защита выражена умеренно и используется наряду с другими защитами, она помогает психике функционировать оптимальным образом. Если какая-то одна защита сильно развита в ущерб другим, эта гипертрофированная защита может менять функцию с положительной на отрицательную и больше мешать, чем помогать. «.. кажется весьма вероятным, что и к большому уму можно относиться, как к симптому» (Дж Макдугалл). Я могу допустить, что использование мышления и образование К- связей может быть гипертрофировано. Грин в «Мертвой матери» описывает состояние преждевременной и отчаянной сублимации у нарциссических личностей. «… поиск потерянного смысла структурирует преждевременное развитие фантазматических и интеллектуальных способностей Я. Развитие бешенной игровой деятельности происходит не в свободе играть, а в принуждении воображать. Так же как и интеллектуальное развитие вписывается в принуждение думать» Грин предлагает образ - «лоскут когнитивной ткани», предназначенный замаскировать дезинвистиционную дыру. Неся перед собой этот «лоскут когнитивной ткани» нарциссический пациент заявляет о своей готовность устанавливать К- связи и выдает содержимое этого лоскута за всю свою личность. Сверхинвестированная интеллектуальная активность призвана удерживать на периферии ненависть и эротическое возбуждение. «Ребенок пережил жесткий опыт своей зависимости от перемен настроения матери. Отныне он посвятит все свои усилия угадыванию и предвосхищению» (Грин) Угадывая и предвосхищая, ребенок развивает способность мыслить и эту способность развитую и истинную приносит в терапию и готов строить отношения с аналитиком на основании этого мышления. «Такие преждевременные идеализированные сублимации исходят из незрелых и несомненно слишком торопливых психических образований…. я не вижу никакого резона оспаривать их подлинность, как сублимаций» (Грин) Другим словами, Грин пишет о реальной сублимационной активности нарциссических личностей. Предполагаю, что мне доводилось встречаться в практике с таким явлением именно в отношении отчаянного исступленного поиска смыслов при отсутствии какого бы то ни было интереса к любви и ненависти. Думаю, это типичный случай для развитых нарциссических личностей. В случаях терапии таких пациентов, возможно, важнее оживить Н и L-связи, а не использовать готовую к употреблению К-связь, которая в их понимании имеют несколько извращенную природу. Здоровое понимание не призвано быть единственным источником радости и удовлетворения. В случае защитного использования понимания и установления исключительно К- связей с другими людьми, понимание, мышление и К- обмены могут быть чем-то типа наркотика (перверсии?). Исступленное мышление в таком случае напоминает мастурбацию. В том примере, о котором я уже писала выше, у пациента были образы –фантазии, как он мастурбирует и изливает огромное количество спермы на землю и земля жадно поглощает ее. Так же в его фантазиях был образ скрипача, который играет на скрипке так, что из ее струн начинает сочиться кровь. А зал жаждет этих моментов высшего экстаза и исступленно поглощает эмоции, кровь скрипки и жизненную силу скрипача. В своих фантазиях он так же часто строил корабли или лепил фигуры из воды. В этих образах виден мотив усиленной мастурбации или «силовой» сублимации. В наших сессиях царил именно такой «дух» - мы думали так усиленно, что от наших голов чуть ли не шел дым, в то время, как переноса и контрпереноса в привычном смысле не было. Был зеркальный перенос (я была двойником) но это как раз перенос без использования L и Н связей. Таким образом, для пациентов, склонных к отыгрыванию, разыгрыванию и ищущих в терапии удовлетворения, образование К- связи является искомым терапевтическим фактором. В терапии пациентов склонных исступленно понимать и сублимировать, наверное, на начальном этапе целью, является восстановление L и H связей а затем построение К- связей отличных от используемых ими ранее.