ГЛАВА 6. МЕТОДОЛОГИЯ КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ СЕМЕЙНЫХ ПАР

В психотерапевтической работе с семейными парами есть две исключительно важные и полезные установки, а именно: рациональное раскрытие проблемы и объективная эмпатия. Рациональное раскрытие проблемы — это установка на открытость, заключающаяся в том, что терапевт действует по заранее обдуманному плану, но как бы непреднамеренно, в порядке эксперимента, словно совершая открытия в ходе терапевтической сессии. Необходимо сделать акцент на слове «обдуманному», ибо терапия семейных пар требует определенного планирования работы с клиентами, так же как и понимания того, что в данный момент происходит с человеком. Это планирование обусловлено сложностью межличностного взаимодействия между супружеской парой и парой терапевтов, и такое взаимодействие, очевидно, намного сложнее, чем общение «один на один» в процессе индивидуальной терапии. Объективная эмпатия — это способность психотерапевта точно понимать и чувствовать переживания другого человека, как если бы они были его собственные, но всегда сохранять в сознании эту условность «как если бы». Обеим этим установкам свойственно внутреннее напряжение. Рациональное раскрытие проблемы создает напряженность между предлагаемыми понятиями и восприимчивым воображением. Объективная эмпатия создает напряженность между ощущением эмоциональной близости с клиентом и объективной оценкой происходящего на сессии. (Под «объективностью» я подразумеваю не устранение двойственности путем отделения «объекта» от «субъекта», а способность человека разобраться в путанице фактов и понять суть дела). Психотерапевт развивает и совершенствует умение рационально раскрывать проблемы, изучая различные терапевтические направления, а также накапливая собственный терапевтический опыт — и в качестве психотерапевта, и в качестве клиента. Отбор и интеграция в своей деятельности различных представлений, позволяющих лучше понимать особенности конкретной человеческой личности и отношений между людьми, становятся основой профессионализма психотерапевта. По нашему мнению, это означает непрерывное обучение и обмен опытом с другими специалистами, которые овладели как «идеальной», так и «реальной» частью терапевтической практики. «Идеальная» часть включает знакомство терапевта с основными теориями и исследованиями в области развития личности, интрапсихических феноменов и психотерапевтических стратегий и методов. «Реальная» часть включает собственный опыт терапевта и ознакомление его с практикой более опытных терапевтов. Развитие терапевта, таким образом, идет по двум частично совпадающим линиям, охватывающим широкий спектр различных концептуальных направлений и подходов, а также стиль работы и личность самого терапевта. Студенты и стажеры в области психологии и психотерапии при выборе техник и теорий, которыми они хотели бы овладеть, должны учитывать и собственные предпочтения, чтобы им было комфортно и удобно их использовать. При накоплении «критической массы» подобных знаний учащиеся начинают более уверенно ощущать себя терапевтами, у них укрепляется связь со своим Я и появляется уверенность в правильности своих действий. Самостоятельная ориентировка среди широкого разнообразия всевозможных противоречивых теоретических идей и практических методов будет давать им возможность ощущать себя реальным терапевтом (а не учеником, готовящимся стать терапевтом). После того как специалист достиг такого уровня личностной вовлеченности в профессию психотерапевта, он может начать работу над установкой рационального раскрытия проблемы. Этому способствуют усвоенные понятия и методы, готовые активизироваться в случае необходимости. По нашему мнению, именно об этой установке говорил Юнг, советуя аналитикам оставлять в стороне всю теорию и все формальное обучение, вступая в терапевтические отношения с клиентом. Это отнюдь не означает, что можно вступать в терапевтические отношения без соответствующих концептуальных установок, но начинающий терапевт должен интегрировать эти установки в свой лексикон и свои действия настолько глубоко, чтобы они казались гибкими и совершенно естественными. Мы считаем, что хорошей проверкой интеграции этих установок является способность терапевта посмотреть на свои профессиональные взгляды как бы со стороны — с некоторой фантазией и долей юмора. В результате рационального раскрытия проблемы — в том случае, если человек пришел к глубокому осознанию своих мыслей и действий — возникает объективная эмпатия. Пройдя курс личной психотерапии, развиваясь как личность и ведя полноценную жизнь (процесс индивидуации), терапевт находит у себя внутри зону, где фокусируются человеческие страдания. В результате сочетания осознанного стратегического планирования и познания самого себя у терапевта должна появиться способность видеть другого человека как если бы это был он сам. Таким образом объективная эмпатия порождает и сочувствие к страданиям другого человека, и объективную способность рассматривать страдания в более широком контексте — как значимый фактор в жизни человека, влияющий на его личностное развитие. Конечно, принципы рационального раскрытия проблемы и объективной эмпатии существуют как некий идеал. Никто не может реализовать их полностью — наверное, даже в течение целой терапевтической сессии, — но они остаются ведущими принципами для тех, кто стремится стать эффективно действующим терапевтом. И терапевт претворяет эти принципы в жизнь путем постоянного личностного и профессионального совершенствования, получения профессиональных консультаций, практического обучения и усвоения новых знаний в процессе терапевтической практики. Занимаясь обучением и психотерапевтической практикой, мы пришли к выводу о том, что никто никогда не сможет свободно и объективно мыслить, проявлять эмпатию и совершать открытия без постоянной работы над собой, в особенности над своими неудачами и пробелами в образовании. Неудачи и пробелы в образовании определяют, следовательно, и наше профессиональное, и наше личностное развитие. Умение видеть в проявлении слабости, в очередной неудаче или приступе отчаяния ключ к дальнейшему развитию — это именно то, что внес Юнг в практику психотерапии. В юнгианской психологии больше, чем в любой другой теории, подчеркивается мысль, что неудача или проявление слабости — это не «просто» неудача или проявление слабости. Неудача вызывает инсайт, способствующий личностному развитию, но оно не происходит мгновенно. Какое-то время сохраняется напряжение между осознанием возможности развития, выявившейся в результате неудачи, и переживанием самой этой неудачи. Руководствуясь этими двумя принципами, рассмотрим некоторые специфические особенности терапевтической работы с семейными парами с точки зрения юнгианской психологии. РУКОВОДСТВО ДЛЯ ТЕРАПЕВТОВ Опыт показывает, что возможности терапевта при консультировании семейных пар существенно увеличиваются, если он ведет прием совместно с котерапевтом. Отчасти это можно объяснить сложностью материала, с которым приходится работать. Как говорится, одна голова хорошо, а две лучше. Совместная работа позволяет одновременно наблюдать, интерпретировать и консультировать. Даже двум терапевтам бывает трудно понять конкурирующие уровни реальности в отношениях между партнерами, а одному терапевту это может оказаться просто не под силу. Несмотря на множество аргументов в пользу того, что терапевт, работающий в одиночку, способен найти удачное сочетание стратегии и методов работы, мы уверены, что у терапии, основанной на сотрудничестве двух специалистов, намного больше преимуществ. Соответственно, та схема терапевтической работы с супружеской парой, о которой мы рассказываем в этой главе, подразумевает участие в ней по крайней мере двух терапевтов. Мы не можем утверждать, что рассмотрим все глубинные аспекты и особенности представляемых нами стратегий и методов. Чтобы упростить язык и изложить ряд полезных рекомендаций, мы сосредоточим внимание на описании того, что нам удавалось увидеть в других людях и какова была наша реакция на увиденное. Прежде всего, выбор партнера в качестве котерапевта — это сама по себе чрезвычайно сложная задача. Пара терапевтов — это зеркальное отражение клиентской пары на многих уровнях взаимодействия. Терапевтическая пара должна уметь на словах и на деле продемонстрировать клиентам проявление объективной эмпатии друг к другу. Кроме того, терапевты должны суметь наглядно показать те способы взаимодействия и общения, которые они хотят сформировать у семейной пары. Более того, терапевты должны выглядеть «согласованными экспертами», каждый из которых обладает собственной силой и волей, позволяющими удерживать равновесие в их партнерских отношениях. И, наконец, даже работая в паре, терапевты должны сохранять свою индивидуальность, а не сливаться в единое и неделимое целое, когда один стремится завершить высказывания и мысли другого. Партнерская работа двух терапевтов способствует развитию взаимного доверия и откровенности в отношениях клиентской пары. Выбор котерапевта для работы с парой не столь важен, как выбор партнера для более близких, например, супружеских отношений, но в обоих случаях предъявляются похожие требования к межличностной совместимости. При выборе котерапевта следует учитывать собственное понимание комфорта, уважения и стиля работы. Как правило, прежде чем найти оптимальный вариант, близкий к идеалу, приходится поработать в паре со многими терапевтами. При выборе котерапевта следует также обратить внимание на способ его взаимодействия с вами и на ритм вашей совместной работы. Многие люди вообще не любят саму процедуру выбора или просто не имеют возможности свободно выбирать котерапевта, особенно при работе в клинике. Но если у терапевта есть свобода выбора, это преимущество необходимо использовать. Чем же руководствоваться при выборе котерапевта? Во-первых, нужно найти специалиста, с которым вы бы могли общаться открыто и откровенно. Это первое требование, предъявляемое к котерапевту. Если вы не способны рефлексивно друг друга слушать и эмпатически отвечать друг другу, значит, вы не сможете помочь другим людям. Во-вторых, оцените ощущение эмоционального комфорта при общении с потенциальным партнером. Если вы ощущаете тревогу или страх, гнев или стремление подчиняться, то такие же чувства — только намного более интенсивные — будут появляться у вас в процессе вашей совместной терапевтической деятельности. И, наконец, вы должны быть уверены в соответствии ваших теоретических взглядов и практических подходов. Это вовсе не значит, что оба терапевта должны быть приверженцами одной и той же школы или одного теоретического направления (хотя часто это помогает), но их взгляды должны быть совместимы. В идеале партнеры должны «оптимально различаться», чтобы иметь возможность учиться друг у друга. Оптимальные различия подразумевают такие различия в идеях и подходах, которые вызывают у партнеров не взаимную тревогу, а обоюдный интерес друг к другу. Кроме того, очень важны половые, возрастные, а также этнические и культурные различия. В этом отношении нет простых рекомендаций. Вы должны чувствовать себя парой — парой друзей или близких людей. Наш опыт показывает, что ощущение пары зависит от полноты ощущений партнерства и взаимной открытости; тогда между двумя людьми появляется полное ощущение товарищества. Бывает, что супруги-терапевты успешно работают как котерапевты; бывает и наоборот, что они не могут работать в паре. Если супружеские отношения относительно зрелые, т.е. партнеры ощущают свою автономию и проявляют взаимную эмпатию, они могут стать хороши ми котерапевтами. Если же личные отношения между супругами-терапевтами омрачены страданиями и негативными переживаниями, они обязательно проявятся в процессе терапии. Страдание может быть полезно лишь в определенной степени, чтобы помочь раскрытию проблемы и приступить к ее решению, но оно не должно быть настолько сильным, чтобы вызывать тревогу. Точно также отношения между терапевтами одного пола могут быть вполне эффективны для проведения совместной терапии, если они действительно гармоничны. Значительные различия в возрасте или этнической принадлежности обычно противопоказаны, так как могут повлиять на терапевтический процесс. Вследствие того, что в процессе терапии выявляется много материала, связанного с родительскими семьями клиентов, значительные различия между терапевтами могут привести к появлению совершенно разных гипотез. Если этот факт котерапевтами не проработан, он может значительно повлиять на их общение в процессе терапевтических сессий. Кроме этого очень важного межличностного аспекта, на выбор котерапевта влияют некоторые профессиональные факторы. С какими парами или семьями вы собираетесь работать? С ядерными семьями, с семьей в расширенном составе, с гомосексуальными семьями, с парами, состоящими в гражданском браке, с неполными семьями или с семьями, в которых один из супругов не является родителем ребенку или нескольким детям — так называемыми «смешанными» семьями? Вообще желательно, чтобы терапевты в некоторой степени походили на ту семью или пару, с которой они работают. На эффективность их работы с семейной парой будут, несомненно, влиять индивидуальные предрассудки и непроверенные гипотезы. Например, при работе с матерью-лесбиянкой и ее возлюбленной необходимо знать права и стиль жизни такой пары, чтобы определить тип общения, сложившийся между ними, и помочь партнерам изменить свои взаимоотношения. В таком случае, выбирая себе котерапевта, следует четко представлять, с какими клиентскими парами вы собираетесь работать. Не пытайтесь помочь тем людям, которых вы осуждаете, если вы недостаточно информированы или переполнены эмоциями. Лучше всего специализироваться на помощи тем клиентам, семейные обстоятельства которых в какой-то мере известны вам по собственному опыту. Динамика взаимоотношений между терапевтами оказывает влияние на процесс терапии и определяет направление осуществляемых ими терапевтических вмешательств. Таким образом, при выборе котерапевта следует всегда помнить о той социальной группе или слое населения, которым ваша терапевтическая пара сможет оказать эффективную помощь. И, наконец, котерапевты должны иметь время для общения между собой до и после терапевтических сессий. Мы выделяем обычно около получаса до и один час после сессии, чтобы обсудить наши взгляды, чувства, планы, впечатления, оценки и выводы. Поскольку мы выступаем за то, чтобы сессия продолжалась в течение двух часов, то общее время работы с каждой парой составляет около трех с половиной часов. Естественно, что вопрос времени напрямую связан с вопросом оплаты. Как правило, оплата котерапевтов, работающих в паре, бывает выше оплаты индивидуальных терапевтов. Так как невозможно точно оценить «ценность» работы двух терапевтов по сравнению с работой одного специалиста, проблема оплаты требует пристального внимания и даже консультаций с другими психотерапевтами. На размер оплаты будет влиять совокупность следующих факторов: платежеспособность клиентов, рекомендуемое вами число сессий (и, соответственно, их общая продолжительность), ваша финансовая ситуация и ваши собственные комплексы, включая отношение к деньгам,— и эти факторы будут взаимодействовать между собой по ходу терапии. Также постоянно будет вставать вопрос о том, кто из котерапевтов должен получать деньги от клиентов, как это следует делать и как реально оценить стоимость конкретной терапевтической услуги. Если вы не можете обсуждать финансовые вопросы с вашим потенциальным котерапевтом, значит, вы не подходите друг другу для совместной работы. Если вы оказались в такой ситуации, когда клиническая или образовательная программа не предусматривает возможности выбора котерапевта, вам нужно осознать, в какой области ваших отношений могут возникнуть проблемы. Работая с неизвестным или назначенным котерапевтом, не следует ожидать доверительного партнерства или высокой эффективности совместно проведенных терапевтических сессий. Так как партнерство в терапии обусловлено личными и даже близкими отношениями, вы не можете оценить эффективность совместной терапии, ориентируясь на опыт, ощущения и восприятие людей, которых вы не знаете. Если вы работаете с назначенным котерапевтом, лучший способ повысить эффективность вашей работы — обращать внимание на невербальные аспекты общения, а также проводить как можно больше времени до и после сессии за обсуждением своей работы. Если вам не удается выделить время на такое обсуждение, то вас, скорее всего, ожидает серьезное разочарование; постарайтесь не отыгрывать его на терапевтической сессии. Консультации и супервизия могут стать единственной возможностью исследовать ваши отношения с котерапевтом. Воспользуйтесь такой возможностью, так как эти отношения не менее важны, чем то, что происходит на самой терапевтической сессии. Мне часто приходилось видеть, как два котерапевта — обучающийся и эксперт — по существу отыгрывали проблемы, возникшие в их отношениях, вместо того чтобы сконцентрировать свое внимание на проблемах клиентской пары. По моему глубокому убеждению, а также исходя из моего терапевтического и преподавательского опыта, направление терапевтического взаимодействия определяется в большей степени эмоциональной «заряженностыо» терапевта, чем клиента, если терапевт не осознает свои эмоционально заряженные элементы. Именно эмоционально заряженные психические элементы способствуют констелляции архетипических комплексов в поле межличностного общения. Так как клиенты ожидают от терапевтов профессиональной помощи, они предпочитают отвечать на вопросы терапевта, а не задавать собственные вопросы. Если котерапевты конфликтуют между собой, не находят общего языка и раздражаются, то в межличностном общении будет преобладать их собственное эмоциональное напряжение. Клиенты поначалу будут сотрудничать с терапевтами, так как испытывают потребность в помощи и не имеют ни знаний, ни информации о том, какую именно помощь они должны получить. Но если терапевты будут слишком часто проявлять свои неконструктивные взаимоотношения, клиенты просто прекратят терапию, не ощутив от нее какой-либо реальной помощи. Разумеется, это далеко не единственная причина, по которой клиенты прекращают терапию, но одна из наиболее важных. При совместной работе вероятность констелляции собственных комплексов терапевтов, наверное, несколько выше, чем при индивидуальной терапии, когда клиент и терапевт взаимодействуют один на один. Видеозапись терапевтической сессии поможет вам в работе с семейной парой. Хотя видео- и аудиозаписи нарушают «замкнутость» терапевтического процесса, они необходимы для обучения совместному проведению психотерапии. Наблюдая за своими действиями в процессе работы с разными семейными парами, котерапевты смогут лучше оценить свой вклад в сферу межличностного общения. Возможность посмотреть на совместную работу других терапевтов также помогает лучше понять свои особенности поведения, касающиеся, прежде всего, жестикуляции, манеры говорить и других проявлений иррациональных комплексов. Наконец, еще несколько напоминаний о межличностном взаимодействии котерапевтов. Я предпочитаю говорить о межличностном взаимодействии в процессе терапии и не использовать термины, связанные с переносом и контрпереносом. (В лучшем случае мы просто не сможем понять, как определить влияние этих факторов на межличностные отношения; в худшем случае нам придется решать, чей именно перенос искажает межличностные отношения.) Естественно, в отношениях между терапевтами можно увидеть проявление таких же констеллированных иррациональных комплексов, которые они могут найти в близких отношениях других людей или своих клиентов. Чаще всего констеллируются комплексы матери, отца и Бога, а также комплекс одинокого, брошенного ребенка. Просматривая видеозаписи и работая с разными клиентскими парами, котерапевты постепенно смогут выяснить, какие именно комплексы возникают в отношениях между ними. Вы можете использовать свои знания об этих комплексах, применяя различные способы активной творческой терапевтической интервенции, о которой мы поговорим чуть позже (например, при обмене ролями), и научиться предвидеть их появление в процессе терапии. Если окажется, что ваша деятельность способствует констелляции весьма болезненного негативного комплекса, например, часто наблюдаемого негативного материнского комплекса, вам следует проконсультироваться относительно целесообразности дальнейшей совместной работы. Прослеживая остаточное воздействие вашей родительской семьи, сохранившееся в виде встроенных в ваши комплексы моделей межличностного взаимодействия, прислушиваясь к «голосам своих комплексов», вы сможете раскрыть творческие, полезные стороны вашего иррационального взаимодействия. Более того, вы сможете научиться избегать влияния тех аспектов межличностных отношений, которые не приносят пользу терапии. Так как действие комплексов находится вне зоны сознательного контроля, самое лучшее, что может предпринять пара терапевтов во время нежелательной «активизации» своих комплексов, — это сделать шаг назад и предоставить клиентам возможность пообщаться между собой. Терапевты могут инициировать разговор клиентов на определенную тему и внимательно их слушать или же «спровоцировать» какие-то действия клиентов и понаблюдать за ними. (Позже мы подробнее остановимся на этих приемах.) И если комплексы терапевтической пары мешают видеть объективную картину или даже полностью ее разрушают, то такой тип взаимодействия может придать сессии второе дыхание. Накапливая опыт и проходя обучение, вы постепенно узнаете, какие комплексы обычно констеллируются между вами и вашим партнером при обсуждении определенных тем и как использовать знания об этих комплексах в терапевтических целях. ПЕРВЫЙ КОНТАКТ С КЛИЕНТАМИ Клиенты либо приходят к нам по рекомендации, либо решают обратиться к нам за помощью после непосредственного общения, либо находят нас по телефону, указанному в справочнике. Нам необходимо за короткое время оценить тип семьи, семейные пары и личность конкретного человека, с которым мы вступаем в контакт. Кроме того, нам следует заранее обсудить между собой, с кем мы будем заниматься терапией и кому мы сможем порекомендовать наших клиентов, если появится такая необходимость. Опыт показывает, что наиболее успешной для нас оказывается работа с семейными парами, обратившимися к нам за помощью после прочитанной лекции или по рекомендации друзей, имеющих представление о наших методах работы. Такие люди обычно сообщают по телефону, что слышали о нашей работе и хотят обратиться к нам за помощью. Как правило, первой к психотерапевтам обращается женщина; она же чаще всего приходит на первое интервью. В таких «хорошо знакомых» случаях мы проводим разработанную нами психотерапевтическую интервенцию (о ней мы поговорим позже). Обычно нашими клиентами являются пары среднего возраста или же гетеросексуальные пары феминистской ориентации, которые приходят к нам по рекомендации людей, знакомых с нашей работой. Семейные пары, не имеющие представления о специфике психотерапевтической работы, — другая проблема, которую приходится решать котерапевтам на первом ознакомительном или оценочном интервью: есть ли у этой супружеской пары какое-либо сходство с нами, получат ли эти люди реальную пользу от наших терапевтических интервенций? Во время первого телефонного разговора мы спрашиваем, откуда супруги узнали о нашей работе. И если они не знают, кто такие юнгианские или феминистские терапевты, мы рекомендуем такой семейной паре перед началом терапии прийти на собеседование, чтобы сообща оценить возможности совместной работы. При работе с парой мы обращаем особое внимание на возможность использования терапевтических интервенций, которые подразумевают способность клиентов к рефлексии и воображению. Если оба партнера или хотя бы один из них совершенно не знакомы с методом нашей работы, если этот метод вызывает у них серьезное беспокойство и смущение или выходит далеко за рамки привычных способов общения и самовыражения, мы должны оценить свои реальные возможности помочь этой паре. Необходимо обратить внимание на способ представления проблемы. Иногда клиент заявляет о проблеме так, словно она не имеет к нему никакого отношения и является только проблемой партнера. Например, можно услышать такой запрос: «Я бы хотела, чтобы мой муж прошел психотерапию, но поскольку он ни за что не придет сам, я приду вместе с ним». На этой ранней стадии очень важно конкретизировать проблему, с которой к нам обращается человек. В ответ мы можем сказать: «Если вы уверены в том, что вашему мужу требуется индивидуальная психотерапия или консультация, поговорите с ним об этом, и тогда он позвонит сам и обратится с индивидуальным запросом». Даже на этой, начальной стадии мы подчеркиваем, что проблема касается обоих супругов, если она возникла именно в их взаимоотношениях. Еще одной причиной обращения супружеской пары к психотерапевту является поведение детей: дети «направляют» своих родителей к терапевту, так как практически все конфликты в семье возникают из-за неуспеваемости ребенка или его плохого поведения в школе. Многие семейные пары приходят к нам на психотерапию по рекомендации школьных учителей или школьных психологов, обеспокоенных поведением их детей. В таких случаях мы приглашаем родителей на консультацию, чтобы поговорить о том, что происходит с их сыном или дочерью. Первую сессию с семейной парой мы начинаем так: партнеры сидят лицом друг к другу, а мы устраиваемся в креслах, находящихся позади и чуть сбоку каждого из них. Прежде всего, мы предлагаем клиентам поговорить между собой, например, представить себе, что они едут в машине, направляясь на сессию, и обсуждают, что им хотелось бы получить от встречи с терапевтами. Если в ходе диалога упоминается какая-то конкретная проблема, мы просим рассказать о ней подробнее. Например, мы можем сказать: «Нам бы хотелось услышать о том, какие, по вашему мнению, проблемы существуют у вашей дочери в школе». Мы отмечаем, как супруги смотрят друг на друга, и слушаем, как они разговаривают друг с другом. Каждый из нас находится вне поля зрения своего клиента и старается не задерживать взгляд на лице другого партнера. Некоторые люди считают, что такое начало вызывает у клиентов тревогу, так как в терапевтическом кабинете мы не проявляем никаких общепринятых знаков внимания (мы обмениваемся с клиентами рукопожатиями и предлагаем им чашечку кофе или чая только в комнате для ожидания). Мы наблюдаем за тем, как клиенты ведут себя в столь неопределенной и побуждающей к самораскрытию ситуации, возникающей на первой встрече. Мы должны определить, насколько этой супружеской паре подходит присущий нам стиль работы. Мы задаем себе примерно такие вопросы: 1.Каково поведение клиентов в течение диалога: ощущают ли они беспокойство, если один из терапевтов находится вне поля их зрения (как часто каждый из них оборачивается назад, чтобы посмотреть на терапевта, который находится за его спиной)? 2.Насколько комфортно чувствуют себя партнеры, общаясь между собой? Визуальный контакт, свобода в общении, жесты, поза и общее ощущение «предупредительности» по отношению друг к другу. 3.Насколько партнеры нуждаются в нашем одобрении для продолжения диалога? 4.Имеют ли они собственную мотивацию — грусть, гнев, боль — к тому, чтобы что-то изменить в своих отношениях? 5.Какова степень выражения агрессии и враждебности каждого из партнеров? 6.В какой степени они могут оперировать символическими и буквальными значениями? Чтобы проводить описанный здесь тип терапии, мы ищем подтверждение тому, что клиенты могут выдержать тревожную и неопределенную обстановку. Как правило, мы находим их ситуацию более обнадеживающей, если получаем некий эмоциональный сигнал — либо явно исходящий от супругов, либо почувствованный нами в форме проявления гнева, боли, обиды, горечи, отчаяния или депрессии. Подобные эмоции могут послужить начальной мотивацией. С другой стороны, проявление на этом этапе сильно выраженной или подавленной ярости или агрессивности (обычной реакции мужчин, склонных к физическому или к эмоциональному насилию) свидетельствует о том, что при работе с этой парой противопоказано применение часто используемых нами провокативных техник. Мы предполагаем, что партнеры достаточно устойчивы в отношениях между собой, чтобы в ходе краткой беседы друг с другом не искать слишком часто нашего одобрения. Если они произносят лишь несколько фраз, а затем спрашивают: «Что вы хотите от нас услышать?» — вполне вероятно, что им будет сложно выполнять разнообразные задания, направленные на развитие их межличностного взаимодействия. И, наконец, если нам кажется, что супруги не могут использовать в разговоре простых метафор, а употребляют лишь общеупотребительные наречия, такие, как «нормально», «хорошо», «как обычно», и буквально описывают конкретные факты, то маловероятно, что такие клиенты смогут осознать смысл терапевтических интервенций, использующих символическую реальность. Позволив клиентам поговорить 5-10 минут, терапевты начинают обсуждать то, что они услышали. Если клиентская пара оказывается достаточно восприимчивой к нашему юнгианскому активному подходу, мы сразу начинаем говорить о тех комплексах, которые нам удалось увидеть. Мы не употребляем понятие «комплекс», а описываем особенности межличностного взаимодействия, используя образные выражения, подводящие нас к понятию негативного материнского комплекса, т.е. герой, бык или ведьма. Например, мы можем сказать: «Похоже, Луиза чувствует, что Ларри ее вообще не понимает. Она уже почти не говорит о своих переживаниях. По-моему, она так долго страдала, что утратила надежду на восстановление отношений». Или же мы можем сказать: «Ларри — очень рациональный человек, который любит решать проблемы прежде, чем успеет их понять». Мы можем не только характеризовать психологическое состояние клиентов, но и говорить об особенностях их проекций, касающихся взаимных ожиданий и опасений. Кроме того, мы можем обозначить не выраженные вербально эмоции, например: «Мне думается, вы оба рассержены, но при этом не можете открыто проявить свое раздражение». Мы пытаемся помочь нашим клиентам выразить свои эмоции — боль, возмущение, страх, гнев и отчаяние,— прежде подавленные, но теперь доступные для работы с ними. При возможности мы немного шутим, например: «По-моему, Ларри уже готов нас покинуть — он отодвигается от Луизы все дальше и дальше». Мы заинтересованы в том, чтобы клиенты смогли посмотреть на себя объективно и посмеяться над тем, как они сами усложняют ситуацию. Если супружеской паре не подходит этот метод терапевтической работы, мы можем поступить следующим образом. Один из нас может сказать другому терапевту приблизительно следующее: «Давай-ка я задам Луизе несколько вопросов, а вы с Ларри просто будете наблюдать за нами». Или же мы можем провести индивидуальную беседу с каждым из партнеров своего пола, чтобы исследовать проблему на более интимном уровне: «Давай немного поговорим с Ларри и Луизой по отдельности и постараемся получше узнать каждого из них». Если мы уверены в том, что супружеской паре терапия такого типа не подходит, мы прямо говорим об этом и рекомендуем пройти индивидуальную терапию или же предлагаем что-то иное, например, групповую терапию. (Более подробно мы обсудим этот вопрос в следующей главе.) Если же мы решаем, что метод наш вполне подходит, то сдвигаем стулья в круг и несколько минут говорим о том, какие результаты мы получили на нашем первом оценочном интервью. Нас интересует реакция клиентов на наши высказывания о результатах наблюдений за ними и их реакция в ответ на то, что им пришлось «раскрыться» перед нами. Обычно мы не побуждаем клиентов говорить: немного отодвигая наши стулья, мы даем им понять, что они могут говорить, и они делают это. Мы только начинаем оценивать ситуацию, поэтому стараемся не допускать, чтобы клиенты говорили слишком много, и ограничиваем время, отведенное на их высказывания, и наши комментарии максимум пятью минутами. Если женщина в этот момент готова расплакаться, ей следует оказать особое внимание, а затем продолжить работу. Клиентке в первую очередь требуется эмпатическая поддержка, ибо она находится в отчаянии. Как правило, нам удается быстро определить, какая тема является самой актуальной и болезненной для данной пары, и мы скорее будем усиливать страдания супругов, чем облегчать их. В такие моменты мы сами иногда впадаем в депрессивное состояние, и тогда нам самим требуется поддержка, которую мы и оказываем друг другу. В экстремальных ситуациях мы покидаем комнату для короткого совещания и пытаемся понять, что же происходит (например, выдвигаем предположения о непроработанном переживании горя, возможном физическом насилии, тайном любовнике и др.) Оценка сферы межличностного взаимодействия Большинство первых сессий являются оценочными, но и на них мы сразу же начинаем применять разные техники. Сидя лицом к лицу с клиентами и просто размышляя вслух о своих наблюдениях, мы закладываем основу для открытой, доверительной беседы, касающейся в основном иррациональных элементов в сфере межличностного взаимодействия. Как правило, мы не делаем выводов о том, что действительно происходит в этой сфере, пока не обсудим между собой все происходящее уже после окончания сессии. Мы используем ряд техник, чтобы распознать комплексы, рождающиеся в поле межличностного взаимодействия клиентов, и определить их возможности и область максимальной уязвимости, а также влияние комплексов на их повседневную жизнь (прежде всего, наличие стрессов). Мы часто применяем упражнение, которое показал мне Томас Аллен, профессор Вашингтонского университета . Оно позволяет быстро оценить уровень проявления эмпатии каждым из супругов и узнать мнение каждого из них о своем партнере. Упражнение для оценки межличностных отношений. Один из психотерапевтов предлагает клиентам выполнить небольшое упражнение, ознакомив их со следующей инструкцией: Мы хотим попросить вас дать краткие ответы на несколько вопросов. Ваши ответы помогут нам лучше понять причины, которые привели вас сюда. На эти вопросы не может быть правильных или неправильных ответов, и мы просим вас отвечать откровенно. Перед вами листочки, на которых вы напишете свои ответы. Прежде чем начнете отвечать, пожалуйста, напишите в нравом верхнем углу свое имя. Первый вопрос: На 10-балльной шкале отметьте число баллов, соответствующее вашей потребности в общении с партнером. Минимальный балл 0 означает, что большую часть времени вы не нуждаетесь в таком общении. Максимальный балл 10 означает, что для полноценной жизни это общение вам нужно, как воздух. Второй вопрос: Какая проблема в ваших взаимоотношениях, по вашему мнению, является самой главной на данный момент, прямо сейчас, когда вы находитесь здесь? (Должно быть предоставлено столько времени на ответ, сколько запросит каждый из партнеров.) Третий вопрос: В чем, с вашей точки зрения, заключается самое большое удовлетворение, которое вы получаете от общения со своим партнером? Что вы больше всего цените в ваших отношениях с ним? Четвертый вопрос, который несколько отличается от остальных: Напишите, пожалуйста, число баллов, которое поставил ваш партнер в ответе на первый вопрос. Чем для вашего партнера так важно общение с вами? Пятый вопрос: Какова, по мнению вашего партнера, самая сложная проблема в ваших с ним (или с ней) отношениях? (Для ответа на этот вопрос часто требуется больше времени.) Шестой вопрос: В чем, по мнению вашего партнера, заключается основная ценность ваших отношений в данное время? Когда клиенты закончат выполнять это упражнение, мы берем листочки и внимательно изучаем ответы. Сначала мы анализируем ответы нате вопросы, которые, скорее всего, вызвали у клиентов тревогу или беспокойство. Например, при работе с одной семейной парой мы получили такой результат: муж оценил важность своих отношений с женой в 0 баллов, тогда как жена посчитала эти отношения исключительно важными для себя (9 баллов). Мы начали с того, что предложили женщине спросить мужа, как он оценил их отношения, а затем поделиться с ним своим мнением (она назвала цифру 7). Краткие ответы позволяют получить очень много информации, поэтому обычно мы работаем с этим упражнением до тех пор, пока каждый из клиентов не объяснит все, что он написал. Иногда при выполнении этого упражнения мы помогаем клиентам понять некоторые аспекты взаимоотношений, применяя технику дублирования (об этом будет сказано ниже), при которой терапевты играют роли голосов альтер-эго каждого из партнеров. Поработав над этим упражнением, мы можем взять пятиминутный перерыв, чтобы обсудить ситуацию и запланировать следующий шаг. Затем мы, как правило, начинаем применять одну из техник интервенции (о ней мы поговорим несколько позже), чтобы исследовать подавленные чувства — боль, гнев и обиду. Наша цель заключается в том, чтобы «зацепить» эти чувства настолько глубоко, чтобы клиенты реально ощутили угрозу потери своих отношений. Оценка комплекса происходит в трех направлениях: 1)конфронтация с потерей; 2)констатация и фиксация иррациональных проявлений; 3)раскрытие секретов и тайн. При конфронтации с потерей мы хотим эмпатически пережить ощущения супружеской пары, касающиеся потенциальной потери. Мы будем обсуждать вопросы, связанные с взаимными обязательствами супругов, с воспитанием детей, семейной жизнью, общими интересами и привычками, социальным окружением, семьей в ее расширенном составе, периодом ранней влюбленности («Опишите человека, в которого вы влюбились 20 лет назад»), а также с их сексуальной жизнью. Обычно сексуальные отношения у такой пары практически отсутствуют или едва поддерживаются. Мы также спрашиваем о финансовой зависимости (в тех случаях, когда женщина, отвечая на вопрос о самой большой пользе, которую ей приносят отношения с мужем, упоминает о деньгах), о возможности карьерного роста и планах в отношении работы. На этой стадии мы обычно поддерживаем голос ведьмы, в котором слышится отчаяние и тоска по тому благополучию, которое могло бы быть создано в супружеской жизни. Проявляя эмпатию к этому голосу, мы поддерживаем ощущения женщины в том, что у нее появляется реальная возможность выйти «из лесной чащи» и перестать испытывать боль. Нас интересует, насколько трудно или, наоборот, легко занять независимую позицию. Исходя из этого, мы можем сказать, на какой стадии развития находится женщина: привыкла ли она жить в изоляции и нуждается ли в серьезной помощи, чтобы «выйти из чащи», или уже близка к тому, чтобы сказать: «Я знаю ответ». Беседуя с мужчиной, мы также стараемся узнать, в какой степени ему удается компенсировать потерю отношений с женой и насколько авторитарно и агрессивно он стал себя вести, пытаясь найти собственный путь. Проблема физического насилия над детьми или супругой может стать одной из главных при отыгрывании им роли быка. Если мы интуитивно догадываемся, что мужчина готов совершить акт насилия, то делаем все возможное, чтобы раскрыть его намерения. В этой ситуации важно проявлять безоценочность и эмпатию к мужскому отчаянию и гневу. Фиксировать иррациональные проявления в поведении — значит отмечать жесты и присущие им значения, используемые каждым из партнеров для выражения невысказанных чувств, порожденных комплексом. Например, одна из наших клиенток всякий раз, когда муж выводил ее из себя, уходила в спальню, закрывала за собой дверь и рыдала. Мы интерпретировали такое поведение как выражение гнева. В течение нескольких сессий мы учили женщину произносить определенные слова, чтобы выразить свой гнев, хотя она по-прежнему продолжала демонстрировать отчуждение. Мы смогли объяснить мужу этой клиентки, что ее отчуждение — это выражение подавленного гнева, и постепенно он научился реагировать на гнев супруги, проведя границу между собой и сыном, чего, видимо, она и желала. Наблюдая за выражением лица, позами и жестами наших клиентов, мы пытаемся определить их архетипическое значение и подбираем слова, чтобы назвать чувства, которые испытывает наш клиент. Иногда нам удается выяснить происхождение тех или иных жестов и определить их в условных терминах, обратившись к истории семьи клиента. Например, характерное движение головой, которое один из наших клиентов делал в состоянии раздражения, напоминало пассивно-агрессивную реакцию его деда. Если мужчина кивал головой таким образом, один из нас говорил: «Да, теперь я вижу, дедушка Смит здесь — я удивляюсь, откуда он взялся». На первой сессии мы просто раскрываем и называем те архетипические проявления поведения, которые выражают базовые человеческие эмоции, особенно те, которые партнеры отрицали или скрывали. Наконец, мы хотим узнать «тайные чары», существующие в секретных сговорах партнеров или в их негласных соглашениях. Разобраться в этом нам помогла работа Карла Сейджера. Как правило, вступая в близкие отношения, люди приходят к молчаливому соглашению, которое позволяет каждому из них удовлетворять свои потребности. Например, это может быть негласная договоренность о том, что женщина занимается домом и воспитывает детей, а в обмен на это муж материально обеспечивает семью и принимает ключевые стратегические решения. Такая половая моногамия обычно является частью договора между партнерами. Частью общего соглашения могут быть другие негласные правила, например, кто является инициатором сексуальных отношений, какова степень сексуальной свободы каждого из партнеров, кто может распоряжаться деньгами и т. д. Хотя такие соглашения чаще всего никогда не обсуждаются, они очень важны для поддержания согласия и доверия между партнерами. При разрушении базового доверия нарушается изначальный негласный договор — одним или сразу обоими партнерами. Типичная ситуация состоит в том, что первоначальный договор никогда не заменяется новым соглашением, которое удовлетворяло бы обоих партнеров, поэтому оба испытывают боль и гнев. Несложное письменное упражнение, описанное выше, дает нам возможность определить, какие пункты договора остались без изменений, а какие утратили силу. Предположения и проекции, сделанные каждым из партнеров, также дают ключи к определению причин нарушения первоначального договора. Для многих супружеских пар, достигших среднего возраста, характерна одна особенность: первой нарушает договор женщина, отказываясь в том или ином виде исполнять роль «служанки». Она либо начинает учиться, скинув с себя бремя домашних дел, либо находит любовника в стремлении удовлетворить свои чувственные потребности. Своим поведением женщина как бы говорит «нет» изначальной договоренности о том, что в первую очередь она будет заботиться об интересах мужа. Однако женщина не делает ничего, чтобы как-то видоизменить те обязанности, которые она выполняла раньше. И хотя муж может не вполне осознавать возникшую в нем ярость по поводу нарушения женой заключенной между ними «сделки», он может отыграть сцену предательства в ответ на поведение своей жены. Если муж или жена имеет любовника или любовницу вне семьи, переживания по поводу утраты доверия могут тщательно скрываться. Исследуя скрытые аспекты первого периода «доминирования-подчинения», мы обращаем особое внимание на рациональную терпимость мужа, проявляемую им в отношении независимой позиции своей жены (выраженную в отказе с ним сотрудничать). Иногда единственным способом раскрыть тайны супругов остается проведение с каждым из них индивидуального интервью. Однако во время диалога супругов секреты чаще всего раскрываются сами собой. Мы поощряем наших клиентов говорить об их тайных поступках, никак не оценивая сказанное ими. Как только нам удается интуитивно приблизиться к тайне (обычно связанной с сексуальным или финансовым предательством), которую один из партнеров тщательно скрывал от другого, мы делаем все возможное, чтобы тайное стало явным и вышло на поверхность, но при этом не раскрываем эту тайну сами. Разговор о «магической силе» тайны, разобщающей партнеров, и о пользе раскрытия секретов — один из наиболее эффективных терапевтических методов. Мы, в свою очередь, тоже раскрываем некоторые профессиональные секреты наших терапевтических интервенций, и эта открытость служит примером для наших клиентов. И, наконец, мы прямо заявляем клиентам о том, что тайны в их взаимоотношениях мешают нам помочь им реанимировать доверительные отношения. Часто мы сравниваем базовое доверие с пламенем, которое угаснет, если ему не хватит топлива и воздуха. Секреты могут загасить это пламя. Разумеется, мы допускаем, что у каждого из партнеров наряду с совместной семейной жизнью есть своя частная жизнь, поэтому не стремимся раскрыть все стороны частной жизни клиента. Мы стремимся раскрыть тайны лишь в той сфере, где они причиняют людям боль и мешают достижению согласия и налаживанию близких отношений. Так или иначе, мы занимаем четкую позицию, настаивая на том, чтобы наши клиенты на протяжении всего процесса терапии сохраняли моногамные отношения. Мы уверены, что именно отношения между партнерами, а не отношения между терапевтом и клиентом определяют рамки терапии семейных пар. Если сексуальное влечение или потребность в эмоциональной близости удовлетворяются вне супружеских отношений, то вся терапевтическая работа может оказаться напрасной из-за воздействия внешних факторов. Если мы подозреваем или точно знаем, что хотя бы один из партнеров или оба они сексуально или эмоционально изменяют друг другу, мы прямо заявляем им об этом. Последние 15-20 минут первой сессии котерапевты беседуют друг с другом перед сидящей напротив них клиентской парой, оценивая их межличностные отношения и обращая особое внимание на те аспекты, о которых мы говорили выше. Говоря об угрозе потери отношений, мы обязательно упоминаем о позитивных моментах — силе характера обоих партнеров и их обязательствах друг перед другом. Мы поддерживаем женщину, понимая ее боль и стремление преодолеть одиночество. Мы поддерживаем и мужчину, проявляющего терпение и несущего в одиночку бремя ответственности. Как правило, к этому времени оба партнера уже достаточно открыты и доброжелательно относятся к высказываниям терапевтов. Мы всегда даем клиентам домашнее задание, которое клиенты должны выполнить в период между сессиями. Если эта первая оценочная сессия оказывается единственной, мы даем клиентам такие задания, которые могут помочь им в будущем. Терапевтический контракт Завершая оценку возможностей клиентской пары и анализируя полученную от нее информацию, мы определяем конкретные цели последующей работы. Эти цели должны быть конкретными и в первую очередь направлены на изменение поведения наших клиентов, а также должны отвечать их первоначальному запросу. Мы можем говорить о необходимости улучшения иррациональной коммуникации, прояснив ее способы и средства и заменив некоторые из них на обычные слова. Мы можем говорить о повседневных проблемах совместной жизни, связанных с разделением домашних забот и обязанностей по воспитанию детей. Часто мы формулируем такую цель, которая способствует сближению партнеров и совместному проведению ими свободного времени. Если проблема затрагивает отношения с детьми, мы формулируем цели так, чтобы они отвечали этому изначальному запросу. В конечном счете можно переформулировать «проблему ребенка» в «проблему родительских отношений». Мы можем сказать клиентской паре, что в дальнейшем планируем провести встречу с семьей в расширенном составе, включая детей, но, как правило, приглашаем детей только на последнюю или предпоследнюю сессию. Большинству семейных пар после первого интервью мы обычно назначаем 5 двухчасовых сессий. Интервалы между сессиями составляют месяц. Завершающая встреча планируется спустя шесть месяцев после пятой плановой сессии. Специфику такого расписания можно объяснить тем, что основная часть терапевтической работы происходит вне кабинета, в отношениях между партнерами, а мы являемся консультантами и лишь координируем этот процесс. Если у клиентов появляются проблемы с выполнением домашнего задания, мы рекомендуем позвонить нам по телефону и сообщить об этом, но постараться не пропускать очередную сессию. При возникновении срочной необходимости встретиться с нами между сессиями клиенты также могут позвонить нам и договориться о встрече. Мы также сообщаем клиентам, что они должны оплачивать каждую сессию сразу по ее завершении (размер оплаты уже оговорен заранее). СТРАТЕГИИ И МЕТОДЫ Стратегии, о которых пойдет речь, — это базовые принципы психотерапии, которых придерживаются разные школы и теоретические направления. Каждая из этих стратегий осуществляется в рамках особых терапевтических отношений, превращая их в уникальные межличностные отношения, которые можно легко отличить от других видов близких отношений. Мы уже упоминали об этих стратегиях во второй главе: 1)формирование терапевтических отношений; 2)преобразование или изменение смысла; 3)получение новых знаний; 4)расширение круга понятий для придания смысла происходящему. Я считаю эти стратегии основными для любой терапевтической практики, которая именуется психотерапией. Все они помогают людям изменить свои сознательные установки, стиль жизни, а также привычные действия и образ мыслей. Эти стратегии применяются наряду с использованием различных методов и подходов индивидуальной терапии, терапии семейных пар, семейной и групповой психотерапии. При обсуждении этих стратегий с позиции юнгианской психотерапии семейных пар я попытаюсь описать некоторые характерные черты каждой из них, а затем расскажу о методах, которые мы применяем в рамках конкретной стратегии. Метод — это особая интервенция; наблюдать и описывать ее намного легче, чем саму стратегию. Некоторые из активных методов позаимствованы нами из психодрамы, методы интерпретации разработаны на основе юнгианской психологии, а поведенческие техники взяты из бихевиоральной терапии. Мы пришли к выводу, что в работе с семейными парами такое сочетание активных и интерпретативных интервенций обладает особой эффективностью. Формирование терапевтических отношений Терапевтические отношения — это поле межличностного взаимодействия, в котором осуществляется терапия. С нашей точки зрения, эта область отношений характеризуется прежде всего наличием базового доверия и раппорта между участниками. В индивидуальной терапии раппорт, который часто называют позитивным переносом или терапевтическим альянсом, устанавливается на длительное время. Пока раппорт не установлен, поле терапевтического взаимодействия обычно включает, по выражению Уильяма Гудхарта, «восстанавливающие личину» аспекты отношений. Оба субъекта взаимодействия укрываются за свой публичный образ, свою личину: поведение терапевта становится поведением «профессионала», а клиент начинает вести себя как «обычный человек», «страдалец» или кто-либо еще. До установления раппорта невозможно достичь значимых результатов в работе по налаживанию взаимодействия и сотрудничества. В терапии семейных пар раппорт между супругами уже установлен, хотя в самом начале терапии он может быть и нарушен. Тревога и стресс, возникающие во время терапевтической сессии, будут способствовать восстановлению раппорта между партнерами, а также их эмоциональному сближению (пока они не приняли твердое решение расстаться). Именно это сближение становится основой для дальнейшего восстановления отношений клиентской пары. Между терапевтами существует свой раппорт, и отношения между ними формируются вне терапевтических отношений с клиентской парой. Чтобы упрочить свой авторитет и убедить клиентов в своей компетентности, терапевты должны четко представлять, что им следует делать при проведении сессии. И хотя они могут вступить во временный раппорт с одним из клиентов или с обоими сразу, в ходе сессии, как правило, терапевты выступают на профессиональном уровне: как эксперты и специалисты. Управление терапевтическим процессом при работе с семьей и семейной парой требует от терапевта совсем иных действий, нежели при установлении раппорта с клиентом в процессе индивидуальной терапии. Некоторые считают эту роль консультанта-организатора менее привлекательной и более хлопотной, чем другие роли. Так как отношения в клиентской паре уже сформированы и с трудом поддаются внешнему воздействию, котерапевтам приходится использовать различные методы для достижения заметного результата. Изложенную ниже технику, которую мы в самых разных вариациях используем для нагнетания давления в терапевтическом поле в ходе сессии, мы назвали эмпатическим интервью. Эмпатическое интервью Выберите наиболее острую или актуальную тему (например, отсутствие доверия в финансовых вопросах) и проведите интервью с наиболее склонным к аффекту партнером. Такое интервью будет более успешным, если терапевт и клиент одного пола. Котерапевт и второй партнер отодвигают свои стулья и, не произнося ни слова, наблюдают за интервью. Это интервью должно проходить в соответствии с основными правилами эмпатического понимания: Укрепите раппорт между терапевтом и клиентом, создав обоюдное ощущение взаимности (т.е. мы оба «понимаем» возникшую ситуацию так-то и так-то). Привнесите в раппорт определенное психологическое давление для более глубокого исследования трудной темы. Способствуйте максимальному пониманию темы, пересматривая ее значение в свете новых символических или межличностных проявлений. Например, попробуйте объяснить отчуждение как способ самоутверждения человека, испытывающего гнев. Рефлексивно слушайте и реагируйте для того, чтобы усилить аффективные переживания клиента. Если возможно, интегрируйте архетип как таковой (жестикуляционный), архетипический комплекс (скрытый смысл) и проявленную личностную реальность. Такого рода восстановление различных смысловых уровней должно быть конгруэнтно переживанию клиента. По окончании интервью (обычно оно занимает 10-15 минут) котерапевт спрашивает партнера, не принимавшего участия в диалоге: «Что вы чувствовали, наблюдая за происходящим?» Информация, полученная в ходе интервью, должна помочь наблюдающему супругу в большей степени проявлять эмпатию и сочувствие к своему партнеру. Более того, она может открыть дополнительные возможности для исследования выявленного комплекса на разных эмоциональных уровнях. (Эмоционально заряженная тема будет обязательно связана с комплексом.) Эмпатическое слушание и исследовательские реакции терапевтов повышают их способность аффективно воздействовать на взаимоотношения клиентов, создавать напряжение при выполнении поставленных задач и управлять терапевтическим процессом. Проявляя объективную эмпатию, терапевты сочувственно воспринимают проблемы клиентской пары, а также их позиции за рамками очерченных проблем. Терапия семейных пар в большей степени, чем индивидуальная терапия, требует от терапевта выполнения функций эксперта, а потому вызывает констелляцию родительского комплекса или комплекса бога. Эмпатические техники помогают терапевту почувствовать свое единение с клиентом и просто со всем человеческим. Эмпатия, проявляемая терапевтами, вызывает у клиентской пары ощущение комфорта и понимания их проблем. Сочетание эмпатии и объективности особенно важно при управлении полем взаимодействия клиентской пары, так как в процессе работы клиенты получают от терапевтов много указаний. Это могут быть прямые указания клиентам — где им следует сесть, когда и какие действия предпринять, как смотреть друг на друга, как разговаривать между собой и какие задания выполнить после окончания сессии. В таких указаниях обычно отсутствуют советы. Указания терапевтов больше сконцентрированы на создании такой обстановки (как внутри сессии, так и вне ее), которая способствовала бы личностному развитию обоих партнеров. С другой стороны, совет терапевта может быть необходим, если кому-то из клиентов угрожает опасность или насилие,— например, кто-то из клиентов представляет угрозу для себя или других зависящих от него людей. Мы можем посоветовать нашим клиентам, что делать при возникновении конфликтной ситуации с ребенком, как справиться с вредной зависимостью (например, вступить в общество анонимных алкоголиков) или как удержаться от агрессивной враждебности. Но мы не даем никаких советов, если нашим клиентам или их отношениям не грозит никакая опасность. Регулирование терапевтических отношений сконцентрировано, главным образом, на создании подходящей обстановки и вовлечении клиентов и их комплексов в поле межличностного взаимодействия. Регулирование терапевтических отношений подразумевает также создание безопасной обстановки для общения клиентов — терапевты сообщают супругам, что те могут вполне довериться друг другу в период шестимесячного терапевтического воздействия. Если терапия срабатывает, то базовое доверие между супругами восстанавливается, их отношения становятся жизнеспособными, и на завершающей встрече после шестимесячной терапии мы обнаруживаем, что партнеры продолжают сохранять возникшее между ними доверие. Преобразование или изменение смысла Стратегия по преобразованию смысла предполагает проработку сознательных и бессознательных парадигм и установок клиентской пары, которые выявляются в процессе терапии. Это помогает каждому из супругов изменить его ожидания, предположения, проекции и фантазии в отношении партнера, чтобы супруги могли общаться более эффективно, чем «обычные люди». Говоря на языке юнгианской психологии, мы помогаем им различить архетипическую и личностную реальность, а затем помогаем им заявить свои права на последнюю. В идеале каждый из партнеров получает возможность распознать внутреннюю диалектику этих реальностей для осознания смысла, чтобы для него и для нее был открыт прямой доступ как к личностным реакциям, так и к архетипическим представлениям. Если базовое доверие между супругами нарушено, они обычно проецируют друг на друга содержание архетипических комплексов, ограничивая при этом проявление личностных реакций в межличностных отношениях. Не имея возможности видеть и ощущать в другом человеке личность с ее индивидуальной идентичностью и персональной ответственностью за жизнь, партнеры воспринимают друг друга как «бога» и «богиню». Нести на себе проекцию героя или ведьмы для человека крайне обременительно, ибо такая проекция истощает личностную идентичность. Впоследствии, когда проекция интериоризируется, она становится частью идентичности и препятствует процессу индивидуации. Различая архетипическую и личностную реальность и устанавливая внутреннюю диалектическую связь между ними, каждый человек обретает способность продолжать свое развитие. В частности, это означает, что каждый человек принимает на себя большую ответственность (сначала воспринимаемую как «бремя») за свое собственное развитие. В отношении супружеской пары эта диалектика означает, что каждый из партнеров может побудить или поощрить развитие другого, теперь уже точно зная, что у того есть выбор следовать или не следовать этому побуждению. Например, если женщина привычно проецирует свой анимус на мужа, то маловероятно, что у нее возрастет ощущение своей собственной значимости и она будет поддерживать мужа в его индивидуальном развитии. Обычно мы видим, что анимус женщины, проецируемый на партнера, включает элементы отцовского комплекса и материнского анимуса. Эти бессознательные элементы зачастую не соответствуют реальным способностям и мотивациям мужа или, по крайней мере, его индивидуальному стилю жизни. Естественно, что существуют некие «крючки», за которые в начальной стадии «цепляются» эти проекции, но обычно такой «крючок» является частью поведенческого репертуара мужа. Приведем характерный пример. Одна из моих клиенток предполагала, что ее муж, имеющий блестящее образование, должен получать много денег, и в первые годы брака бессознательно ожидала, что ее супружеская жизнь будет хорошо обеспечена: женщина привыкла к достатку в родительской семье, где отец хорошо зарабатывал. После свадьбы молодожены вели «жизнь хиппи», и у женщины никак не проявлялось неосознанное влечение к богатству. Но спустя несколько лет, в течение которых муж занимался интересной, но низкооплачиваемой работой, его жена стала заставлять его зарабатывать больше. Хотя мужчине также хотелось зарабатывать больше, его желание не шло ни в какое сравнение с аппетитами супруги. Научившись отделять свой отцовский комплекс от личности мужа, женщина смогла решить, хочется ли ей самой зарабатывать дополнительные деньги, чтобы вести столь привлекательный для нее образ жизни. Отделение и последующая интеграция комплексов анимы и анимуса дает каждому из партнеров больше индивидуальной свободы. Анализируя свое поведение, они должны убедиться в существовании личностных изменений, которые указывают на интеграцию этих комплексов. Как правило, мужчина проецирует комплекс анимы на жену, бессознательно ожидая, что супруга будет соответствовать его фантазиям об «абсолютно доступной» женщине. Он либо считает, что жена может отвечать его буйным эмоциональным фантазиям, и тогда приходит в ярость оттого, что она «держится от него на расстоянии», либо решает, что она просто «не может быть доступной», и выбирает для своих проекций другую женщину. Кроме того, зачастую он убежден в том, что эмоции его жены «слишком бурные и невыносимые». Она «слишком эмоциональна»: слишком депрессивна, слишком раздражительна или слишком обидчива и поэтому не способна принять его поддержку и его сочувствие. На самом деле мужчина не считает нужным проявлять участие к жене, полагая, что она сама должна позаботиться и о себе, и об окружающих. Интегрировав свою аниму, мужчина будет вовлечен в эмоциональную атмосферу своей семьи и постепенно станет понимать, что имеют в виду окружающие, когда хотят от него проявления эмоциональной близости. Интеграция анимы отражается в поведении мужчины: он проявляет эмоциональную отзывчивость на терапевтических сессиях (отличается от перегруженности «настроениями анимы») и берет на себя ответственность за воспитание детей. Одна из наиболее полезных техник для стимуляции разделения и последующей интеграции комплексов анимуса и анимы — метод психодраматической интервенции, который называется дублированием. Дублирование Терапевты действуют в качестве альтер-эго каждого из партнеров клиентской пары. Взаимное расположение участников может быть произвольным, но обычно дублирующий терапевт бывает одного пола с дублируемым клиентом. Стулья расставляют таким образом, чтобы терапевты, выступающие в роли альтер-эго, находились вне поля зрения клиента. Самой эффективной считается позиция, когда дублер находится за левым плечом дублируемого клиента. Клиенты обращены лицом друг к другу. Один из котерапевтов дает следующие инструкции: «Мы хотим помочь вам и сделать все возможное, чтобы ваше общение стало более открытым и доверительным. Каждый из нас, терапевтов, будет высказывать вслух те переживания, которые вы скрываете и не можете выразить. Мы будем говорить от вашего имени. Выступая от твоего имени, Ларри, я буду говорить то, что, как я считаю, ты чувствуешь или думаешь, но не можешь или не хочешь сказать. Слушай, что я говорю, и, если я буду в чем-то не прав, исправь сказанное мною сам или просто скажи об этом. Если я буду точен, тогда дай возможность Луизе ответить, словно это было сказано не мной, а тобой. Так же будем поступать и дальше. Я бы хотел, чтобы ты своими словами продолжил недосказанное мною, если чувствуешь, что я говорю правильно. Если же у нас возникнет какая-то проблема, ты можешь посоветоваться со мной. В данном случае моя роль в чем-то похожа на альтер-эго, или внутренний голос, но вместе с тем я твой партнер и мы можем советоваться, если это будет необходимо. Моя коллега будет играть такую же роль для Луизы. Все ли вам понятно?» Дайте возможность клиентской паре вступить в диалог. При первом заметном проявлении комплекса терапевты поясняют вслух его скрытый психологический смысл. Пояснение терапевта должно быть изложено понятными для клиента словами и, как правило, относиться к чувствам. Например, один из клиентов говорит: «Может быть, проведем выходные вместе? Уедем куда-нибудь вдвоем — и снова будет, как прежде?» Терапевт говорит: «Мне хочется быть с рядом с тобой и ощущать твою любовь». Терапевт прямо выражает вслух скрытые эмоции клиентов. В зависимости от стадии терапевтического процесса терапевт может выразить и более глубокие чувства: боль, гнев, депрессивную подавленность, отчаяние или радость, любовь, удовлетворение и удовольствие. Так как терапевты больше, чем клиентская пара, осведомлены о том, какое значение имеют роли быка, ведьмы и героя при проявлении негативного материнского комплекса, они должны заглядывать «далеко вперед» клиентской пары в понимании происходящего. По окончании такого дублирования, которое обычно продолжается 15-20 минут, терапевты вместе с клиентской парой усаживаются в круг и обсуждают то, что происходило при их непосредственном участии. Дублирование требует обязательного применения техники интерпретаций. Мы обнаружили, что нередуктивная интерпретация (архетипические смыслы) обычно приносит больше пользы, чем редуктивная интерпретация (отношения в родительской семье). Нередуктивные интерпретации, в которых используются сюжеты и символические образы из мифов, сказок и легенд, позволяют нам увидеть смысл происходящего, не обвиняя никого из партнеров. Говоря о смысле роли ведьмы или героя, мы говорим скорее о типичных близких связях взрослых людей, а не о специфическом воздействии родительского воспитания в раннем детстве. Так как супруги часто вступают в конфликты из-за влияния родительских семей, мы можем назвать эти конфликты типичными или просто ожидаемыми явлениями в жизни любого человека. Мы должны видеть различие между эмоциональной реальностью чувств, порожденных внутренним состоянием и рациональной реальностью, ответственной за совершение выбора и логическое мышление. Отмечая важность умения слышать и понимать эмоциональную и рациональную составляющую общения, мы обсуждаем личную ответственность каждого из партнеров за его отыгрывание эмоциональной составляющей отношений. Предъявляя к окружающим невыполнимые требования, основанные на наших фантазиях и идеалах, мы не сможем создать с ними удовлетворительные отношения. Наши идеалы и фантазии станут более осознанными и понятными для нас, если мы сами возьмемся претворять их в жизнь. Применяя такие нередуктивные интерпретации, мы фокусируемся на актуальных сознательных установках и выбираем иллюстрации из того, что происходит в терапевтическом кабинете. Например, один из наших клиентов испытал приступ гнева, когда я дублировала его жену. Он раздраженно заявил, что «я растревожила его и разбередила его чувства», потому что его жена никогда не говорила с ним таким образом. Я ответила, что его гнев напрасен, потому что, как вижу, он боится взять на себя ответственность за боль своей жены. Я также сказала о том, что, отыгрывая роль быка, он будет пугать других людей и отталкивать их от себя. Я предположила также, что после таких взрывов гнева, который произошел сейчас, наверно он испытывает чувства страха и одиночества и видит, что все окружающие от него отвернулись. Вспышка гнева, произошедшая на сеансе терапии, не была очень сильной, но я восприняла эту вспышку как потенциальную внутреннюю энергию, которую мужчина может использовать для достижения привлекательных, но пока не достигнутых им целей. Я сказала, что мой клиент, безусловно, является сильной личностью и способен доминировать; он мог бы использовать эту силу в других ситуациях, но должен осознать ее и необходимость ее применения. Редуктивная интерпретация, объясняющая поведение человека влиянием его семьи или социального окружения, несомненно, полезна, когда под воздействием каких-то поступков или настроения возникает страх повторения прошлого. И часто вместо использования такой интерпретации мы просто пытаемся получить от клиентов информацию о том, что происходит между ними. Например, один из супругов может заявить другому: «То же самое происходит в семье твоих родителей» или безнадежно отмечает, что между его родителями всегда случаются точно такие же ссоры. Мы исследуем эту область отношений в родительской семье, объясняя жесты или символическое значение момента. Например, если один из партнеров говорит, что его мать всегда заболевала и ложилась в постель, когда дети сводили ее с ума, мы можем сказать: «Вот мы пригласили мать в комнату. Что вы хотите ей сказать?» Как правило, мы пытаемся освободить клиентов от влияния их прошлого двумя способами. Во-первых, мы объясняем, что их родители — люди другого поколения, не такие сознательные и такие свободные личности, как они. (Независимо от того, насколько это утверждение соответствует действительности, оно производит впечатление. Часто я цитирую известное высказывание Джорджа Сантьяны: «Тот, кто не читает историю, вынужден ее повторять»,— и говорю своим клиентам, что мы учимся «читать историю», чтобы больше не делать ошибок.) Во-вторых, мы объясняем разницу между буквальным пониманием ситуации, произошедшей в раннем детстве, и ее простым отыгрыванием. Мы поощряем проявление чувства юмора и воображения наших клиентов при обсуждении отношений в их родительских семьях. В большинстве случаев мы проводим различие между ощущаемой реальностью архетипических комплексов и личностной реальностью того, что «действительно произошло». Интериоризированные отцовский и материнский комплексы, несмотря на их возможное сходство и даже совпадение с отдельными индивидуальными родительскими чертами, ни в коем случае нельзя отождествлять с образами конкретных людей. Повседневные тревоги и проблемы, связанные с проявлением родительских комплексов, следует отделять от поведения реальных родителей. Одним клиентам полезно обратиться с вопросами к своим родителям и получить от них всю необходимую информацию, чтобы отделить комплексы от образов конкретных людей. Для других клиентов такое обращение либо невозможно, либо порождает еще большую путаницу. Нам как юнгианским терапевтам важно помочь людям разграничивать эти две реальности, а не затушевывать сходство и различие между комплексами и людьми. Представители многих подходов к семейной терапии поощряют исследование схем отношений в расширенных семьях, существующих на данный момент, не проводя необходимого различия между родительскими комплексами и конкретными людьми, которые исполняют родительские роли. Комплексы — это совокупность образов, чувств, эмоциональных переживаний и привычных действий, кристаллизующихся вокруг архетипических образов. Комплекс формируется на основе отношений не с одним-двумя, а со многими людьми. Хотя на женщину действительно может серьезно повлиять депрессия родной матери и потеря собственной мотивации, она будет находить то же самое и у многих других женщин, и у себя самой, если в среднем возрасте она обременена комплексом слабой и депрессивной матери. Разговор с родной матерью не устранит проекцию на мать этого комплекса. Выявление комплекса посредством индивидуальной терапии и исследования отношений женщины с окружающими людьми поможет ей понять его значение и избавиться от проекций на значимых для нее людей. Применяя редуктивные интерпретации, мы должны проявлять бдительность и, говоря о родителях «внутри нас», не связывать их с реальными родителями — например «с отцом, который живет в северной части Нью-Йорка». Прояснив это различие между родительскими комплексами и реальными родителями, мы сможем лучше понимать наблюдаемые нами различия —между реальными женщиной или мужчиной и образами ведьмы или героя. Преобразование или изменение смысла в терапии семейных пар, таким образом, связано прежде всего с отделением архетипических комплексов матери, отца, анимуса и анимы от реальной личности. Проведение различий между эмоциональными состояниями или бессознательными мотивациями, требующими и побуждающими, и реальной личностью, целеустремленной и ответственной, должно позволить партнерам свободно использовать и то, и другое. Признание значимости обоих этих реальностей подрывает героическую установку, ориентированную на рациональный способ решения проблем и максимальный контроль за.своими эмоциями, но подрывает и уверенность ведьмы в том, что человеком всегда управляют подавляющие его и не подконтрольные ему эмоции и с ними ничего нельзя поделать. Получение новых знаний Стратегия обучения новому свойственна всем формам терапии и даже самому социальному ритуалу терапии. Так как терапия представляет собой уникальное межличностное общение, участвуя в этом процессе, все мы обучаемся новым способам жизни. Даже отвечая на реплики терапевта, клиент получает новое знание: терапевт говорит: «Приходите и обсуждайте со мной самые откровенные темы, но при этом ведите себя так, словно вы занимаетесь бизнесом: вовремя приходите, вовремя уходите и оплачивайте мою работу». Такое обезличенное поведение в сочетании с откровенным разговором приводит к новому знанию. Обучение особому языку терапии (а каждая разновидность терапии имеет свой язык) для большинства клиентов — это также получение новых знаний. С точки зрения терапевта, однако, продуманная стратегия получения новых знаний подразумевает тщательное планирование задач, решение которых улучшает навыки и умения клиента, помогающие преодолевать личностные и межличностные проблемы, возникающие в его жизни. Как правило, в терапии семейных пар мы применяем три техники, которые относятся к стратегии получения новых знаний. Эти техники включают: домашнее задание, видеозапись и терапевтическое интервью. Домашнее задание. Обычно терапевт дает домашнее задание ближе к завершению сессии, но вообще-то может его дать в любое удобное для него время. Эффективное домашнее задание должно полностью соответствовать осознанному желанию клиента изменить какую-то сторону своей жизни. Не следует давать такие задания, которые могут запутать клиента или вызвать у него противоречивые чувства при попытке осознать смысл поставленной перед ним задачи. Этот подход к выполнению домашнего задания не является парадоксальным, хотя само задание может содержать скрытые парадоксы. Мы часто просим своих клиентов составить график совместного проведения свободного времени. На первый взгляд, это очень просто — ведь клиенты обратились с запросом о восстановлении близких отношений, и это задание соответствует их запросу. Но «планирование времени» — это нечто парадоксальное, ибо мы просим клиентов сделать то, от чего они чаще всего стараются уклониться — от составления всяких планов. Если клиенты готовы выполнить это задание, оно сблизит их и поможет супругам найти время для общения и без этого формального графика. В худшем случае клиенты, будучи добросовестными людьми, составят это формальное расписание, несмотря на неприятие наших «родительских» наставлений. Но каким бы способом они ни выполняли домашнее задание, все равно выигрывает терапия. Домашнее задание по планированию совместного общения оказывается трудным не только для большинства семейных пар среднего возраста, но и, наверно, для подавляющего большинства семейных людей. Мы объясняем клиентам: чтобы отношения сохранялись и развивались, о них нужно заботиться. С некоторой долей юмора мы описываем им современную супружескую жизнь и характерное для нее противоречие между влюбленностью и браком: большинство из нас прикладывает огромные усилия, чтобы найти подходящего партнера для близости и душевного комфорта, т.е. для того, что, по нашему мнению, является неотъемлемой частью супружеских отношений, и после того, как мы находим такого человека, мы так организуем домашнее хозяйство, что большую часть времени проводим порознь. Получается, что мы ищем спутника жизни специально для того, чтобы потерять с ним контакт. Планирование совместного времяпровождения у большинства пар сводится к тому, чтобы «побездельничать и заняться сексом». Для некоторых пар это время утреннего пробуждения, проведенное в постели, когда они имеют возможность восстановить свой физический контакт. Другие пары используют это время, чтобы вместе сделать что-то новое. Мы подчеркиваем, что партнерам в это время важно ощущать себя «сексуальными» и «полными энергии». Выбор и приобретение новой одежды, занятие сексом в необычных местах и ощущение собственной привлекательности — это далеко не все идеи, связанные с выполнением этого задания. Другие домашние задания варьируют в зависимости от стадии терапевтического процесса и заявленных партнерами проблем. Они могут включать выполнение родительских и домашних обязанностей, развитие индивидуальных познавательных интересов, ограничение занятости на работе и т. д. В частности, мы обращаем особое внимание на те навыки и умения, которые развиваются в процессе воспитания детей, и на необходимость приобретения новых знаний для выполнения обязательств, взятых на себя человеком. Домашнее задание должно быть направлено прежде всего на изменение поведения и сформулировано максимально ясно и конкретно. Например, терапевт) не следует говорить: «Поработайте над проблемами общения, которые были выявлены на сессии». Лучше дать совет в такой форме: «Каждый раз, когда Луиза хлопает дверью, закрываясь у себя в комнате, Ларри должен сказать себе: «Ей больно, и она зовет меня к себе в спальню», — а затем вести себя так, словно получил от жены приглашение, и оно совпало с его желанием». При подготовке домашнего задания для конкретной супружеской пары большую роль играет творческое воображение терапевтов. Следуйте своей интуиции. Интересная и полезная идея скорее всего придет вам в голову во время сессии, а не в ее конце, когда вам уже просто необходимо что-то придумать. Перед тем как давать домашнее задание, терапевты обычно советуются между собой, чтобы каждый из них поделился теми мыслями, которые возникли во время сессии. Выполняя домашнее задание, клиенты получают новые знания, осознавая себя участниками терапевтического процесса. Предоставление партнерам возможности видеть архетипическую и личностную размерности поля их взаимодействия — это надежный способ получения новых знаний. Особенно полезно делать видеозаписи некоторых эпизодов терапевтической сессии и позже просматривать их вместе с клиентами. Видеозапись. Сделайте видеозапись всей терапевтической сессии или ее части. Выберите небольшой (10 минут) эпизод, который иллюстрирует наиболее значимый аспект проявления комплекса или проекции анимы или анимуса. Заранее просмотрите видеозапись, готовясь к анализу этого эпизода вместе с клиентской парой. Перед совместным просмотром видеозаписи подготовьте клиентов, объяснив им, что сначала они будут ощущать неловкость, видя себя на экране. (Некоторые люди испытывают тревогу и смущение, видя себя на экране телевизора.) Попросите клиентов во время просмотра вспомнить возникшие на сессии мысли и чувства. Скажите им о том, что они могут останавливать просмотр каждый раз, когда им захочется обсудить что-то из увиденного или услышанного. Просматривая видеозапись, делайте остановки, если хотите поделиться с клиентами своими мыслями или предположениями, связанными с каким-то символическим значением, жестом или любым другим аспектом межличностного взаимодействия, который остался неосознанным, но имеет важное значение в контексте вашей работы с семейной парой. Смысл некоторых жестов можно выразить вербально или образно, и тогда не замеченные ранее чувства раскроются и приобретут новое звучание. Всякий раз, останавливая видеозапись, спрашивайте каждого из партнеров, что он думал, чувствовал или же пытался выразить во время сессии. Раскрывайте символические значения, когда это уместно, с помощью мифологических или сказочных персонажей, чтобы помочь клиентской паре осознать иррациональную сторону их внешних проявлений. По окончании просмотра вы можете обсудить любой момент видеозаписи. Например, вы можете сказать: «Луиза, вы каждый раз, обращаясь к Ларри, отводили свой взгляд. У меня создается впечатление, что все эти 10 минут вы были чем-то напуганы. Что вы можете сказать на этот счет?» Несколько раз мы записывали самих себя во время сессий с семейными парами и считаем, что и такая видеозапись полезна для нашего собственного обучения. Она позволяет нам увидеть себя со стороны и оценить свою способность анализировать межличностные отношения. Использование видеозаписи может быть полезным для обучения новым способам общения. Примеры неэмпа-тических реакций и проецирования человеком своих мыслей и чувств могут быть наглядно противопоставлены эмпатическим реакциям. Мы часто обучаем клиентов тем коммуникативным навыкам, которые преподаем будущим консультантам. Например, мы учим каждого партнера говорить только от своего имени, не приписывая каких-то чувств другому. Приписывание своего собственного ощущения другому может выглядеть, например, так: «Наверное, ты сходишь от меня с ума». Более эмпатичное личное высказывание должно прозвучать следующим образом: «Я очень смущен и удивлен: неужели ты действительно сходишь от меня с ума?». Еще один коммуникативный навык, который обычно помогает людям отделить себя от своих комплексов, состоит в том, что в ответ на открытое выражение гнева и агрессии следует не защищаться, а высказать свое мнение по поводу причины этого гнева. Когда Ларри кричит на Луизу: «Сегодня ты ведешь себя, как настоящая стерва, и все, что я говорю, тебе безразлично», — Луиза может ответить следующим образом: «Другими словами, я не отреагировала на все то, что ты сказал. Меня очень раздражает, что ты употребляешь такие резкие выражения». Если же Луиза просто отражает слова Ларри и следует своим собственным ощущениям, то она проецирует на него свои собственные действия, отвечая, например, так: «Ты заставляешь меня сходить с ума». Мы стараемся объяснить нашим клиентам, что нельзя говорить о том, что другие заставляют их что-то чувствовать или во что-то верить. Такое перекладывание ответственности ведет к смешению комплекса и личности. Другие люди не могут заставить нас чувствовать тем или иным образом; это мы сами реагируем на них под влиянием своих комплексов или предубеждений. (Например, рассерженный иностранец, выкрикивая на улице непристойности, не вызовет раздражения у проходящих мимо людей. Они будут обходить его или смеяться, так как он не задевает их чувств и не вызывает у них никаких эмоций.) Мы совсем не безразличны к эмоциям других людей; мы просто преломляем ту или иную внешнюю стимуляцию сквозь наши внутренние установки и предубеждения. Обучение эмпатической передаче чувств (отделению наших собственных реакций от межличностного контекста) особенно полезно для прояснения запутанных отношений между людьми. Использование видеозаписи в процессе «воспоминания» является естественным инструментом обучения новым способам реагирования. Еще один путь получения новых знаний — имитация общения терапевтической пары. Поэтому мы проводим терапевтические интервью несколько раз в течение каждой сессии. Обычно одно интервью мы проводим в начале сессии, затем вовлекаем клиентскую пару в терапевтическую деятельность, а перед окончанием сессии снова проводим интервью. (Эта процедура уже была описана вкратце как часть первичной консультативной встречи.) Терапевтическое интервью. Терапевты сидят на стульях клиентов или же просто стоят лицом друг к другу, загораживая собой клиентов. Терапевты обсуждают свои наблюдения относительно разных способов коммуникации, в том числе иррациональных, проявления комплексов и индивидуальных действий клиентов. При этом они используют обычный разговорный язык (без специального психологического жаргона) и приводят примеры, иллюстрирующие сказанное. Терапевты используют эмпатические реакции и высказывания о чувствах и «сверяют» между собой точность своих наблюдений за реакциями партнера. Они моделируют эмпатическое общение. Кроме того, используя ролевую игру терапевты могут сыграть роль клиентской пары. По окончании интервью (которое обычно длится 3-5 минут) терапевты садятся в круг вместе с обоими супругами и, используя те же приемы общения, обсуждают с клиентами их впечатления о том, что они услышали. Такая форма «внутрисессионного» анализа позволяет получить информацию как на рациональном, так и на символическом уровне. Процесс терапевтического интервью направлен на отделение архетипического материала от личностного. Сама форма интервью позволяет показать клиентам возможные формы сотрудничества даже при наличии разных мнений. Как правило, клиенты хорошо воспринимают такую терапевтическую интервенцию, которая привносит в их отношения юмор и снимает напряжение, особенно когда мы сами играем роли клиентов. Основное назначение стратегии получения новых знаний в терапии семейных пар заключается в том, что психотерапевты вместе с клиентами работают над развитием новых умений, навыков, способов и возможностей межличностного общения. Расширение круга понятий для придания смысла происходящему Эта стратегия, как и получение новых знаний, реализуется в основном через приобретение нового опыта, в процессе терапии. Проще говоря, эта стратегия включает в себя расширение активного словаря клиентов и употребление ими такого языка, который способствовал бы большей ясности и образности выражений. Для расширения словарного запаса клиентов в терапии обычно используются такие известные приемы, как интерпретация и рефрейминг. Цель интерпретации — придание нового значения прежним ощущениям или переживаниям, или проникновение прежнего значения в то, которое только что возникло. Рефрейминг придает иной смысловой оттенок событию, о котором говорит клиент, — например, мы можем говорить о невротическом отыгрывании ребенка в классе как о его настойчивом стремлении выразить боль, связанную с конфликтной обстановкой в семье. Интерпретация и рефрейминг помогают клиенту осознать те его переживания или психические состояния, которые раньше были ему не понятны. Когда клиент узнает о том, как интерпретировать свои переживания, он понимает, что ни одно из них не является однозначным; напротив, он приобретает способность разными способами описывать и определять свои переживания. Таким образом, человек обретает возможность оценивать какое-либо событие как с личностной, так и с архетипической точки зрения. Как правило, в работе с семейными парами мы применяем два метода, которые помогают клиентам расширить свой словарный запас и посмотреть на события по-новому. Это заимствованная из психодрамы техника обмен ролями и ее разновидность — смена позиций. Обмен ролями. Партнеров клиентской пары просят поменяться ролями и обсудить эмоционально заряженную тему. Каждого из них просят войти в образ другого, т.е. «вести себя, чувствовать и говорить» так, как ведет себя, чувствует и говорит супруг или супруга. Клиентам дается немного времени, чтобы максимально войти в соответствующий образ: принять характерную позу, как-то изменить одежду и т. п. При этом каждый из них должен говорить на языке своего партнера, т.е. использовать его выражения и жесты. Далее, поменявшись ролями, клиенты в течение 10-15 минут ведут диалог. По ходу диалога терапевты могут дублировать партнеров. По окончании беседы все участники садятся в круг и обсуждают то, что увидели и услышали. Вспоминая о том, что они думали и чувствовали в роли другого, клиенты с помощью терапевта обращают внимание на изменения в установках или взглядах, возникшие при подражании языку и позам своего партнера. Такой же обмен ролями могут провести между собой и терапевты, играя роль другого. Обмен взглядами и мнениями приводит к инсайту на иррациональном уровне и к языковой коррекции эмоциональных реакций. Кроме того, у терапевтов появляется хорошая возможность оценить, насколько точно каждый из партнеров воспринимает и понимает другого. Мы убедились в том, что женщина способна войти в роль мужчины, но мужу редко удается вжиться в роль своей жены. Тот факт, что один партнер не может полностью почувствовать и понять другого, — это очень важная информация для клиентов. На более поздних стадиях терапии мы иногда применяем технику смены позиций. В этом случае клиентская пара на время становится парой терапевтов, а терапевты становятся клиентами. Это упражнение проводится как ролевая игра, при которой терапевты имитируют поведение клиентов и наоборот. Смена позиций. Терапевты садятся на место клиентов, принимая их типичные позы. Каждый из терапевтов играет роль клиента одного с ним пола. Клиенты занимают место терапевтов и также принимают их типичные позы. Терапевты обсуждают эмоционально заряженную тему так, словно они являются клиентской парой, используя жесты и особенности речи каждого из супругов. Клиенты пытаются дублировать терапевтов и задавать вопросы, интерпретируя происходящее. Клиентам дается задание вести себя так, как, по их мнению, ведут себя терапевты. Обычно подобная беседа редко продолжается более 5 минут, так как у клиентов, которым приходится затрагивать разные аспекты межличностного общения, возникает ощущение тревоги. Когда клиенты уже «сдаются», беседа прекращается, терапевты вместе с супружеской парой садятся вкруг и начинают обсуждение. Обычно при такой смене позиций у клиентов появляется возможность воспринимать смысл происходящего на разных уровнях. Более простым вариантом подобной техники является ролевая игра, когда терапевты выступают в роли клиентов, а клиенты просто наблюдают за происходящим. В процессе обмена ролями и смены позиций у терапев, так и с индивидуальным осознанием происходящего каждым из партнеров. Взгляд под иным углом на сферу значений и смыслов дает возможность лучше понять все три психических реальности: собственно архетипическую (жестикуляция), архетипически-комплексную (предполагаемая символика) и личностную (повествование). Расширение перспективы и словарного запаса для обозначения смысла происходящего зачастую приводит к появлению нового «релятивизма» в восприятии человеком межличностных отношений. Приняв точку зрения своего партнера, люди меньше склонны обвинять его в собственной неудовлетворенности. Когда эти методы срабатывают, клиенты начинают придавать большую ценность той информации, которую несут слова, позы и жесты каждого человека. Иногда такая терапевтическая интервенция не дает хороших результатов и только нервирует клиентов. Если супружеская пара проявляет смущение или беспокойство, слушая объяснение терапевта о том, какие действия им предстоит выполнить, лучше всего, если терапевты сами покажут, как их надо выполнять. Возможно, после такой демонстрации клиенты успокоятся и почувствуют желание выполнить задание. Если же они отказываются принять участие в выполнении задания, то, наверно, это упражнение лучше выполнить самим терапевтам. Обмен ролями и проигрывание ролей — это сложная процедура, требующая высокого уровня интеграции и проявления эмпатии. Если клиенты находятся в кризисе или чрезвычайно взволнованы, эти методы, естественно, не следует применять. Расширение перспективы и словарного запаса клиента для осмысления новых значений — это стратегия, которая непосредственно воздействует на его осознанную позицию. Упражнения, открывающие новое видение проблемы и ситуации в целом, побуждают клиентов изменить свои устоявшиеся взгляды и пересмотреть их с точки зрения нового опыта. СТРУКТУРА ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКОЙ СЕССИИ Чтобы создать более точные представления о нашей работе, я опишу типичную структуру двухчасовой терапевтической сессии с семейной парой. Разумеется, никакого стандарта здесь не существует, так как на каждой сессии мы импровизируем и часто сталкиваемся с неожиданными для нас ситуациями. Поэтому мы должны действовать по обстоятельствам, ориентируясь на наш опыт. В первые 10-15 минут между клиентами обычно происходит диалог, за которым мы внимательно наблюдаем. Отчасти мы сами «разогреваемся» и в то же время вызываем у клиентов некоторое волнение, характерное для сценического действия. Как правило, клиенты говорят о своих насущных проблемах либо обсуждают домашнее задание. Иногда, если в ходе предварительной сессии мы обратили внимание на какую-то тему, но не уделили ей достаточно внимания, мы заостряем внимание клиентов именно на этой теме, например, просим партнеров обсудить их интимные отношения за последнее время. Затем мы проводим краткое терапевтическое интервью и сразу переходим к дублированию или эмпатическому интервью. Если клиенты проявляют сильные эмоции, особенно гнев или боль, то оптимальным видом терапевтической работы является эмпатическое интервью. В процессе интервью внимание фокусируется только на одном из клиентов, а присутствие двух наблюдателей позволяет сохранять эмоциональное напряжение. В начале сессии, когда чувства клиентов выражаются особенно сильно, их сдерживание является первым шагом в работе терапевтов. И если терапевты не смогут справиться с ситуацией, отыгрывание комплексов может сказаться на сессии разрушительным образом. Агрессия и враждебность могут привести к утрате базового доверия между участниками терапевтической сессии точно так же, как это случилось в отношениях между партнерами. После первой терапевтической интервенции и ее обсуждения с клиентами мы делаем короткий перерыв, чтобы распланировать время, оставшееся до конца сессии. Мы выбираем определенную тему или вопрос, затронутые в начале сессии, и смотрим, насколько они соответствуют нашему общему пониманию негативного материнского комплекса в контексте легенды о рыцаре Гавейне и леди Рагнель. Может получиться так, что именно эта легенда поможет проведению следующей терапевтической интервенции. Если ведьма хочет возразить, мы работаем с женщиной, чтобы предоставить ей слово. Если герой собирает факты и информацию, мы можем оперировать с фактами и информацией, чтобы подкрепить свою точку зрения, или же можем сотрудничать с ведьмой, чтобы противостоять герою. При обсуждении нашей работы с клиентской парой постоянно возникают центральные образы этой романтической истории — «героя, потерявшего голову», и «ведьмы, живущей в лесной чаще». Мы не считаем эту легенду прямым руководством по проведению терапии; мы скорее используем ее как пищу для своего воображения. Такие выражения, как «выйти из лесной чащи» или «суверенное право быть хозяином своей жизни», приобрели для нас особую значимость, и на сессиях мы зачастую повторяем их дословно. Некоторые мотивы, позаимствованные из этой средневековой легенды, такие, например, как значение собственности для мужчины или внешности для женщины, мы имеем в виду, когда что-то предпринимаем или планируем сделать. Перерывы в обсуждении дают нам возможность снова вернуться к легенде и продумать свои планы. Мы предпочитаем, чтобы последние сорок минут сессии прошли на повышенном эмоциональном тонусе, поэтому ближе к завершению встречи мы затрагиваем самую актуальную на данный момент тему. Это делается для того, чтобы при завершении сессии супружеская пара имела достаточно высокую мотивацию к последующей работе. Более того, клиенты должны увидеть, что вместе они могут сдерживать и успокаивать эмоции, пробудившиеся на терапии. Выбирая актуальную тему для завершающей интервенции, мы стараемся найти такую, которую клиенты прежде предпочитали не затрагивать или отказывались обсуждать. Эта тема может быть связана с наличием любовника или любовницы на стороне, с долговыми обязательствами, приемными детьми и множеством других проблем, о которых супруги имеют противоположное мнение. Мы хотим показать своим клиентам безопасный способ раскрытия тайн и таким образом помочь им усилить степень взаимного доверия. В последние сорок минут сессии мы используем техники дублирования, обмена ролями и некоторые ролевые игры. Такие терапевтические интервенции способствуют повышению накала эмоций, побуждают к действию и повышают драматизм ситуации. Для завершения сессии мы оставляем не менее 10-15 минут. Усевшись в круг вместе с клиентской парой, мы спрашиваем обоих супругов, что каждый из них узнал на сессии. Мы рассказываем о том, что узнали сами, и даем домашнее задание по применению партнерами новых знаний и нового опыта. Обобщая свои наблюдения, мы считаем чрезвычайно полезным использовать такие выражения, как «Вы относитесь к такому типу людей, которые...» или «Вы такой человек, который...». Тем самым мы исключаем всякую возможность задеть личность клиента. При этом такая манера обращения позволяет нам осуществлять конфронтацию с сознательной установкой каждого из партнеров. И, наконец, на сессиях мы стараемся проявлять активность. В редких случаях терапевты остаются сидеть на одном и том же месте более 10 минут. Мы применяем разные виды интервью и перемещаемся по комнате в процессе дублирования; такие перемещения можно назвать «танцем терапевтов». Физические перемещения, связанные с необходимостью играть разные роли или с приданием каждой роли разных значений, повышают эмоциональное напряжение сессии. При первой возможности мы стараемся привнести долю юмора, который помогает и нам самим и нашим клиентам посмотреть на происходящее другими глазами. СТАДИИ И ТЕРАПИИ СУПРУЖЕСКИХ ПАР Возвращаясь к каждой из стадий, которые были рассмотрены в предыдущей главе, я вкратце остановлюсь на наиболее часто используемых нами видах терапевтических интервенций, а также на наших основных стратегиях. Желание доминировать Большинство семейных пар приходят на терапию на этой стадии, т.е. во время наибольшего обострения проблемы доминирования-подчинения. Конечно же, наша главная задача — оценить их возможности и желание оставаться вместе. Если оказывается, что базовое доверие уже полностью утрачено, и один или оба партнера выказывают желание расстаться, то одну или две сессии мы посвящаем проблеме расставания. Планы, связанные с расставанием, включают в себя обсуждение разных точек зрения клиентов на вопросы собственности и опекунства; такое обсуждение упрощает клиентам подписание формального соглашения. В процессе работы над такими соглашениями мы применяем эмпатическое интервью и дублирование. Если оба клиента заинтересованы в продолжении отношений, то на первых двух сессиях мы применяем технику конфронтации. Конфронтация с потерей, откровенный диалог с партнером и конфронтация с собственными комплексами — таковы темы первых двух интервью. Чаще всего мы применяем техники дублирования, терапевтического и эмпатического интервью. Наша главная стратегия заключается в установлении раппорта в отношениях семейной пары для того, чтобы побудить каждого из партнеров признать необходимость изменений. Ощущение беспомощности и полного разочарования иногда вызывает такие сильные эмоции, что мы проводим отдельное интервью с каждым из партнеров в разных помещениях. Каждый терапевт проводит приблизительно 10 минут с клиентом одного с ним пола, пытаясь достичь ясного понимания потребностей клиента и его страхов, связанных с той или иной стороной отношений с партнером. Кроме того, на первых двух сессиях проводятся раздельные интервью, чтобы узнать историю сексуальных отношений каждого из партнеров (см. приложение В, где подробно изложена процедура оценки психосексуальных отношений). На этой стадии терапии наша цель заключается в том, чтобы, как отмечалось в предыдущей главе, мотивировать каждого из партнеров к конфронтации с внутренней ведь- мой и открыть каналы коммуникации для развития между ними объективной эмпатии. Побуждая партнеров высказываться и отвечать более открыто, мы можем применять на этой стадии некоторые техники слушания. Чего действительно хочет женщина ? Некоторые семейные пары приходят на терапию на этой стадии. «Освобожденная» или «феминистская» пара будет представлять собой Рагнель и Гавейна на свадебном пиру. Она — ведьма, которая провоцирует эмоциональные сцены и делает это с полным ощущением своей власти. Она «знает», что эмоциональный контакт и подлинная взаимность в повседневной жизни являются существенными составляющими супружеских отношений. При этом оказывается, что она испытывает горечь, депрессивную подавленность и гнев, чувствуя безразличие партнера к их отношениям. Мужчина спокоен, восприимчив к потребностям и взглядам жены, и при этом крайне рационален. Он — добровольный, но глупый герой. Они оба «просто не знают, что у них не так», так как, по их мнению, они пробовали сделать все возможное для решения своих проблем, например, она «разделила домашние обязанности», а он «дал ей свободу», чтобы она могла заниматься тем, что ей интересно. Наша цель в работе с клиентами на этой стадии — усилить их взаимную эмпатию и убедить их обоих в ценности фемининпости в их жизни. Разумеется, эта задача включает в себя устранение проекций ведьмы и героя. Ключевая идея — это идея суверенитета, т.е. предоставление каждому человеку возможности выявлять в процессе индивидуации собственную фемининность. Наши стратегии включают в себя установление раппорта, преобразование или изменение смысла и обучение новым знаниям. В этом нам помогают техники эмпатического интервью, дублирования, видеозаписи и ролевой игры. Мы стараемся постоянно фокусировать внимание на явных или скрытых проблемах клиентской пары. Это касается также и брачного контракта, нарушение которого привело к частичной утрате базового доверия между партнерами. На данном этапе нашей целью является сближение партнеров, стимулирование их сексуальных чувств и желания сексуальной близости, устранение барьеров на пути к достижению базового доверия. Обычно мы не можем достичь этих целей, действуя напрямую, поскольку ощущаем сильное сопротивление партнеров. Избавляясь от проекций, узнавая иррациональные проявления в межличностном общении и «прислушиваясь к голосу комплексов», каждый из партнеров начинает критически осмысливать свои прежние желания и побуждения. У мужчины такие побуждения обычно определяются страхом подавления и порабощения «плохой матерью». Избавляясь от проекций ведьмы, мужчина обнаруживает, что его агрессия, гнев и страхи не только разрушали его семью, но и пагубно воздействовали на других людей. Ончувствует вину и гнев из-за того, что разрушил одни отношения и вступил в другие. Он может временно устраниться, погрузившись в депрессию, или же вернуться на позицию быка с присущими этой роли приступами неудержимого гнева. В любом случае его снова и снова следует убеждать, используя рациональные и эмоциональные аргументы, что его регрессия никуда не приведет. Это «никуда» обычно интерпретируется как потеря, смерть и тупик. Страхи женщины связаны с ощущением покинутости. Женщина в ужасе от своего «внутреннего быка», который эмоционально подавляет и опустошает ее. Ей трудно осознать, что ее личностное развитие — это ее собственное дело и собственный выбор, зависящий от ее действий. Идея подчинения (но не услужливости) значима для нее, так как она должна научиться подчиняться собственным творческим устремлениям, а также проявлять нежность и заботу о своем партнере. Она с изумлением узнает, что ей необходимо доверять своему партнеру, чтобы иметь с ним сексуальную близость и получать помощь в домашних делах. Женщина хочет, чтобы он о ней заботился так и только так, как нужно ей, и боится, что она действительно «недостаточно хороша» для того, чтобы супруг проявлял к ней нежность и заботился о ней. Испытывая ненависть к себе, она может скрыться от него в свое смущенное, фрагментарное Я. Вместо того, чтобы превратиться в жизнерадостную, энергичную женщину (которую мы называем красивой или сексуальной), она будет жаловаться на свои недостатки (у нее полное, морщинистое, старое, непривлекательное тело; она недостаточно образована, плохо умеет выражать свои мысли и т. д.). Такую клиентку нужно поддержать, укрепив ее во мнении, что она — прекрасная мать и умная женщина. Кроме того, ее тоже ждет критическое осмысление возможной потери и депрессии, которая наступит, если она откажется решать эту задач}. На этой стадии мы в основном фокусируемся на своем понимании практических феминистских проблем. Чаще всего при дублировании или в процессе эмпатического интервью нам встречаются знакомые темы: притеснение женщин, игнорирование их сексуальной и эмоциональной жизни, отсутствие поддержки в сфере воспитания детей и отсутствие возможностей для проявления женского героизма. Эмпатия, авторитет и доверие Когда мы достигли этой стадии, каждый из партнеров снова стал «самим собой». Каждый обрел свой собственный аутентичный голос и окончательно вернулся к мысли о необходимости восстановления близости и доверия. Мы даем клиентам возможность вести нас к окончательному разрешению проблемы: они должны сами решить, как реорганизовать свою жизнь на работе и дома, чтобы включить в свои отношения вновь обретенную близость. Мы хотим убедиться в наличии эмпатии и уважения в отношениях партнеров как внутри, так и за рамками терапевтической сессии. Для этого мы применяем все описанные нами стратегии, но делаем акцент на важности получения новых знаний и расширении сферы понятий для придания иного смысла происходящему. Все, что партнеры получили на терапии, они привнесут в свою повседневную жизнь, и им хочется знать, каким образом искать новые знания для поддержания жизнеспособных доверительных отношений и как использовать те знания, которые они получили от нас. Неоценимую пользу может принести чтение специальной литературы, прослушивание аудиозаписей и лекций, касающихся вопросов развития индивидуальности в процессе межличностных отношений. Каждому из супругов может быть полезно просмотреть видеозаписи, поменяться ролями с партнером и поучаствовать в ролевых играх, проводимых на сессиях. Особое внимание уделяется интериоризации новых знаний, полученных в процессе терапии и позволяющих партнерам продолжать терапию самостоятельно, не выходя за рамки своих отношений. Интерпретация сновидений, предложение провести индивидуальную терапию одному или обоим партнерам (если это необходимо), привлечение социальных ресурсов для поддержания отношений (общение с такими же семейными парами, эффективное воспитание детей и т. п.) — все это средства, которые способствуют интериоризации каждым из партнеров материала, полученного в результате терапии. Последняя сессия должна включать элементы некоторой торжественности. Это не значит, что для клиентской пары нужно устроить праздник, хотя праздничная атмосфера вполне приемлема, если она естественна и неподдельна. Скорее это означает, что пара терапевтов создает условия для «объединения» с клиентской парой, чтобы между ними возникло ощущение взаимозависимости и взаимовыручки, основанное на доверии друг к другу. Как правило, мы рассказываем, чему мы научились у клиентов и насколько богаче они сделали нашу жизнь. Мы провожаем их с добрыми пожеланиями и напоминаем им, что встретимся с ними еще раз через полгода, на завершающей сессии. Завершающая сессия Если терапия прошла успешно, завершающая сессия, как правило, бывает немного скучной. Мы проводим ее по той же схеме, как и начальную оценочную сессию, и просим клиентскую пару поговорить между собой о том, что они ожидают получить от этой терапевтической сессии. Если партнеры успешно усвоили терапевтический материал, мы можем услышать от них примерно такие слова: «Да, мы сейчас здесь, потому что должны были прийти, но в наших отношениях мы не замечаем ничего такого, что вызывало бы у нас тревогу». Как семейные врачи, мы с коллегой «выискиваем» элементы комплекса и пробуем активизировать все, на наш взгляд, скрытые аспекты. Если у нас этого не получается, мы немедленно выдаем клиентам «чистый диагностический лист». Оставшуюся часть сессии можно использовать таким образом, чтобы она была максимально актуальной и полезной для клиентов. Если отношения супругов возвратились на какую-то предыдущую стадию, мы начинаем терапевтический процесс именно с нее. Мы планируем проведение дополнительных сессий в зависимости оттого, что увидели, чтобы восстановить все, что было утрачено за эти шесть месяцев. Мы внимательно слушаем мнение клиентов о том, почему им не помогла терапия, и стараемся понять, в чем заключались наши недоработки. Вмешались ли в терапию наши комплексы? Или мы не обратили внимания на стрессы клиентов, вызванные внешними обстоятельствами, на сопротивление или особую уязвимость кого-то из супругов? Это повод для серьезной самопроверки терапевтов. Проконсультировавшись между собой и оценив ситуацию, терапевты сообщают свои выводы клиентской паре, не забывая упомянуть о собственных недоработках и упущенных возможностях. Мы стремимся ограничить свою работу с семейными парами шестью рабочими сессиями и завершающей сессией спустя шесть месяцев. Мы полагаем, что котерапевты (включая, безусловно, и нас самих) стремятся «прожить» некоторые аспекты отношений клиентской пары. Не ограничив свои контакты с клиентской парой, котерапевты рискуют сами превратиться в клиентов, стараясь «вылечить» их или завидуя их финансовым, интеллектуальным и другим возможностям. Ограничение времени терапевтического процесса помогает котерапевтам избежать вовлеченности в отношения с клиентской парой. Говоря о супружеских отношениях как об основном объекте терапии, мы тем самым подчеркиваем, что главная работа была проделана именно в этой области, а не в сфере взаимоотношений терапевтов и супругов. ОБУЧЕНИЕ ТЕРАПЕВТОВ Для психологов, занимающихся терапией семейных пар, очень важно постоянно самосовершенствоваться, читая специальную литературу и посещая семинары и конференции: совершенству не бывает предела. Мы изучаем работу семейных терапевтов, читаем литературу, посвященную терапии межличностных отношений, и стремимся разработать собственную модель, которая интегрировала бы символические интерпретации в активную терапию семейных пар. Наше базовое образование включает знакомство со множеством психотерапевтических направлений. Самыми существенными из них для успешного проведения терапии семейных пар являются бихевиоральная, психодинамическая (в особенности юнгианская), когнитивная терапии и некоторые методы и техники, применяемые в групповой и семейной терапии: психодрама, структурная семейная терапия или стратегическая семейная терапия. Не владея широким диапазоном техник и подходов, терапевты легко мо1ут оказаться в тупике при явном нежелании клиентов работать или под воздействием переполняющих их чувств. Чаще всего мы применяем метод интерпретаций, но, как правило, вместе с ним используем какую-либо активную технику, например дублирование или ролевые игры. Естественно, что терапия, которую прошли мы сами, в особенности терапия межличностных отношений, также важна для нашей терапевтической деятельности. Работа с семейными парами стала «передним фронтом» для нашей психотерапевтической практики. И я сама, и мой котерапевт чувствуем, что мы стали более образованными и развитыми людьми благодаря опыту общения с семейными парами, которые, как и мы сами, борются за поддержание жизнеспособных человеческих отношений, находясь в середине своего жизненного пути.