Монотеизм или политеизм? Почему оракулы молчат?

  

Эта тему мне хотелось бы открыть размышлениями Д. Хиллмана. Вот что он пишет:

«Тема соотношения монотеизма и политеизма необычайно сложна и насыщена энергией. Благодаря этому конфликту между язычеством и христианством наша психика и психологическая теория оказалась на пути, по которому идет современное протестантское движение. Григорий Нациансикий, когда, воздавая хвалу культуре язычества, сказал: «Мы берем в плен любую мысль во имя Христа». Единый Бог проглатывает всех остальных: Пан умер, ибо победил монотеизм. Подобно Кроносу, монотеизм питался проглоченными им богами. Даже если при условии, что мы посчитаем это историческое событие благодетельным для религии, а помимо Ницше существуют и другие, кто отрицают положительную роль победы христианства, - последняя не обязательно отразилась благоприятным образом на психологии. Это обусловлено тем, что конкретные виды сознания, соответствующие различным богам старого пантеона, лишились своего архетипического фона и были захвачены в плен христианской моделью, с точки зрения которой они стали казаться патологическими. Они могли возвратиться только через заднюю дверь умственного помешательства».

Вот два сна. Приснились они мне с интервалом в один день. Решил разместить их вместе ввиду их взаимосвязи.

Сон первый.
Я с друзьями еду на машине по одному из районов города. Они направляются на свадьбу, и я думаю ехать с ними, но потом меняю решение – сегодня я должен попасть на церковную службу. Поэтому я прошу их высадить меня где-нибудь возле метро, так чтобы я успел. Мы останавливаемся на одной из незнакомых мне улиц где, по-видимому должна быть станция. Я заворачиваю за угол, но станции не нахожу. Однако, я точно уверен что могу пойти по азимуту и бодро шагаю через дворы. Здесь ко мне присоединяются мои знакомые и друзья. Небольшой компанией мы продолжаем поиск. Я постепенно отчаиваюсь попасть на службу, и мы ищем с немного меньшим энтузиазмом. Улицы, которые попадаются нам на пути имеют несуразные названия вроде «сонный мох». Мы решаем пройти сквозь завод металлических изделий. Он представляет собой собрание открытых цехов, в одном из которых стоит паровоз из хромированной стали, его бока поблескивают от близкого огня в середине цеха. Двое моих друзей (они как раз инженеры-конструкторы) решают вернуться и взглянуть на паровоз поближе. Мы разделяемся и я со смутной тревогой понимаю что они пропали. Мы двигаемся дальше и я понимаю что оставаться здесь нельзя, иначе будет что-то плохое. Тогда мы начинаем двигаться быстрее и почти перелетаем через кварталы. Если кто-то останавливается (это происходит из-за того что остальные сами по себе не осознают опасности), он остаётся и мы его больше не видим. Однажды я решаю остановиться на перекрёстке возле протестантской (как мне кажется) церкви. Здесь уютное место и люди ходят в таких высоких шляпах с пряжкой. Но я знаю что это лишь покров, который это место сбросит если я вздумаю задержаться. Поэтому я решаю что мы бегали достаточно. Я оборачиваюсь в сторону церковной ограды и вижу там существа, похожие на мумии. Они протягивают свои руки, на которых ногти превратились в когти, я вижу их узкие прорезью глаза, блестящие чернотой. Понимая безысходность происходящего, я начинаю гневаться и выхватываю одно из существ из-за ограды. Я готов разорвать его на куски и мне удаётся свернуть его почти пополам, однако, кажется, оно почти смеётся. Над ухом я слышу отчётливый голос своей крёстной: «так ты не можешь победить тёмный нагваль». На этом сон заканчивается.