Психоаналитическая терапия верующего пациента: извилистое русло и подводные камни (отрывок)




"Таким образом мы видим, что в психоаналитической парадигме Богу, как целиком внешней и действующей реальности, все-таки места нет.--------из статьи".

Назвали столько имен психологов, объясняющих религиозные феномены, но только не Юнга. На днях читала "Воспоминания.." Юнга, правда еще не дочитала. У меня постоянно складывается неоднозначное впечатление: когда я читаю Юнга - словно читаю одно, а когда других аналитических психологов - они говорят о другом, более умозрительно что ли, нежели Юнг:

"Объяснение буквально поразило меня. "Да что такое с этими философами?" - спрашивал я себя. Очень похоже, что они судят о Боге с чужих слов. С теологами иначе: те по крайней мере уверены, что Бог есть, хотя и высказываются о Нем самым противоречивым образом. Но и Круг выражался столь завуалированно лишь затем, чтобы скрыть настоящую убежденность в существовании Бога. Почему не сказать об этом прямо? Зачем он притворяется, будто и в самом деле думает, что мы "порождаем" идею Бога и, чтобы сделать это, должны достичь определенного Уровня развития? Такие идеи, насколько я знал, есть даже у нагих дикарей в джунглях. А ведь они не философы, они не собираются специально для того, чтобы "породить идею Бога". Я тоже никогда не "порождал" никакой "идеи Бога". В действительности, это никоим образом не было моей идеей. Это не выглядело так, как если бы сначала я воображал что-то, потом это что-то обдумывал и затем наконец верил в это.

Почему философы стараются внушить другим, будто Бог - это "идея", своего рода произвольное допущение, которое можно "породить" или "не породить", - когда совершенно ясно, что Он существует так же реально, как кирпич, что падает вам на голову?

Неожиданно мне открылось, что Бог - это одно из наиболее существенных и непосредственных переживаний, по крайней мере для меня. Не мог же я выдумать той страшной истории с собором. Напротив, она была мне навязана, и чья-то жестокая воля принудила меня думать об этом. Но зато потом на меня снизошло невыразимое ощущение благодати". 

На мой взгляд, дело в том, что подобного рода мистический опыт испытывал из психологов только Юнг. 

Странно, что точку зрения самого основателя аналитической психологии автор статьи не учел.

На старом сайте есть подробное обсуждение темы психотерапии верующего клиента с Лахесис (психоаналитиком). Павел Флоренский, вот, назвал церковь "столпом и утверждением истины" (сам воспитывался в "неверующей" семье, но узрел Бога), речь в этой теме (с Лахесис) как раз шла о мировоззренческом фундаменте верующего, о внутреннем конфликте и взаимовлиянии мировоззрений психотерапевта и верующего клиента.

ольга 2015-06-02 11:25:24
На мой взгляд, дело в том, что подобного рода мистический опыт испытывал из психологов только Юнг. Странно, что точку зрения самого основателя аналитической психологии автор статьи не учел.

--
Автор данной статьи пишет, с одной стороны, о глубоком источнике религиозности - мистическом опыте, с другой обесценивает этот источник, сводя проблему к психиатрическому диагнозу - вполне объяснимые материалистические позиции прошлого века, печально... Не учитывается символическое мышление, наличие символизирующей функции психэ человека.

Автор: ольга, дата: вт, 02/06/2015 - 11:25  Странно, что точку зрения самого основателя аналитической психологии автор статьи не учел.

------------------------------Ольга, нет, ни странно. Сама статья взята из 

журнала практической психологии и психоанализа-это течение последователей Фрейда, в то время как Юнговская психология традиционно называется не психоаналитической, а аналитическая психология. Вроде бы просто переставили слова местами, но разница принципиальна.

Зашла на старый сайт, нашла ссылку на тему Лахесис: http://old.carljung.ru/node/6081 "Возможно ли осуществление психотерапевтической помощи людям, имеющим сложившийся философский (идеологический) фундамент" - в ней достаточно много содержательных постов. Тема обсуждается как с точки зрения ПА (психоанализа), так и АП (аналитической психологии). Если кого-то заинтересует, можно попытаться перенести на этот сайт или подождать, когда весь контент старого сайта будет восстановлен.

Действительно, не обратила внимания, прошу прощения.

Что касается интерпретации библейских событий, видений, откровений в психиатрии этот вопрос интересовал меня давно, также как и тот опыт, который пережил Юнг (и которому он сам и его последователи не дали однозначной трактовки).Так, например, прочитала несколько глав из апокалипсиса, ну никак не могу это считать видением грядущих событий, а вот разладом внутри психики самого видящего-вполне. Видение Иезекииля с точки зрения психиатрии-это галлюцинация. Недавно обсуждали с одной хорошей знакомой-медиком (она только что прослушала аудиокнигу Ницше "Так говорил Заратустра") его опыт, а также как бы она трактовала видения библейских пророков и откровение Христа с точки зрения психиатрии, и какова бы была их судьба живи они в наше время. Сошлись на том, что многие видения могли быть порождены и соматикой (болезни, обезвоживание, перегрев) и что вообще отношение к мистико-психотическому опыту раньше было другое. Ещё пример-массовый психоз в 1000 году в Европе в связи с ожиданием конца света и новым пришествием Христа или бегство крестьян из своих домов, верящих слухам об оборотнях. Уровень суеверности, внушаемости был достаточно высок. Что касается Христа, то сошлись всё-таки на том, что опыт был скорее мистическим. В наше время он, возможно, основал бы новое учение и писал бы книги, вроде "Яблок падающих в небо" В. Зеланда.))).Сложно отрицать и религиозный бред, образчиков полно по интернету. 

Флейта, посмотрела тему, она большая, может, действительно, есть смысл перенести, убрав воду.

Марфа-М. 2015-06-02 13:02:46
Недавно обсуждали с одной хорошей знакомой-медиком (она только что прослушала аудиокнигу Ницше "Так говорил Заратустра") его опыт, а также как бы она трактовала видения библейских пророков и откровение Христа с точки зрения психиатрии, и какова бы была их судьба живи они в наше время.
 Марфа, ничего что я вмешиваюсь в обсуждение? Дело в том, что визионеры существуют и сейчас, вспомните фатимское отрковение Божией Матери или, что ближе к нам по времени, югославские явления Б.М. или арабские - визионеры многократно обследуются психиатрами и признаются психически здоровыми, религиозный опыт не так просто расчленить на известные психиатрам диагнозы, тем более когда пророчества определенных фактов сбывались  в истории, имело место предвидение конкретных событий, будущего...

Марфа-М. 2015-06-02 13:05:32
Флейта, посмотрела тему, она большая, может, действительно, есть смысл перенести, убрав воду.
 Давайте перенесем, но в параллельную тему. Насчет "воды", для меня, как заинтересованного участника обсуждения воды там не так много, есть небольшой флуд, шутки, оживляющие дискуссию, кое-что, можно и опустить.

Автор: Miracle, дата: вт, 02/06/2015 - 13:06   Марфа, ничего что я вмешиваюсь в обсуждение? Дело в том, что визионеры существуют и сейчас, вспомните фатимское отрковение Божией Матери или, что ближе к нам по времени, югославские явления Б.М. или арабские - визионеры многократно обследуются психиатрами и признаются психически здоровыми, религиозный опыт не так просто расчленить на известные психиатрам диагнозы...------------------------Вмешивайтесь, конечно, тема общая. Что касается расчленения на диагнозы есть какое-то предубеждение против психиатрии, что цель психиатров понаставить как можно больше диагнозов и залечить как можно больше людей. Но, увы, они обходят молчанием религиозный опыт, также как и психологи, хотя я бы с удовольствием почитала разбор Библии со стороны грамотного врача-психиатра.Бессознательные образы приходят из глубинных слоёв психики, но на поверхности они должны быть критично осмыслены (а где-то и скептично),отмыты-это нормальная функция сознания и эго. Вчера только читала на эту тему вступление фон-Франц к психологии и алхимии.

Марфа-М. 2015-06-02 13:15:30
Что касается расчленения на диагнозы есть какое-то предубеждение против психиатрии, что цель психиатров понаставить как можно больше диагнозов и залечить как можно больше людей. Но, увы, они обходят молчанием религиозный опыт, также как и психологи, хотя я бы с удовольствием почитала разбор Библии со стороны грамотного врача-психиатра.
 Разборов врачами-психиатрами Библии не встречала, но лекции и книги психиатров для аудитории христиан попадались, надо поискать. Если же говорить в ключе изначально поставленной темы - верующие также могут нуждаться в помощи психотерапевта, и, конечно, вопросы терапии таких клиентов закономерны и их интересно обсуждать. Не только психиатры, но и психологи на консультациях обычно избегают темы вероисповедания, религии, церкви.

Таким образом, передаваемые традицией символы в определенной степени подвергаются рационализации и очищению от непристойностей бессознательного, от странных подробностей, которыми их наделяет бессознательное, а иногда и от противоречий и грязи. В небольшом масштабе это происходит в нас самих.---------------------------С известной долей скептицизма можно сравнить вышесказанное со способом передачи религиозного опыта, при котором непосредственный личный опыт обычно подвергает его очищению, осознанию и переоценке. Например, жития католических святых, в которых нашел отражение непосредственный опыт общения с божеством (видения Девы Марии, Христа и т. д.), церковь редко освещала без предварительной «подчистки» тех мест, которые, как считалось, содержали сведения личного характера. Отбирались только те сведения, которые поддерживались традицией. http://www.litmir.info/br/?b=94873&p=2

Марфа-М. 2015-06-02 13:23:22
Например, жития католических святых, в которых нашел отражение непосредственный опыт общения с божеством (видения Девы Марии, Христа и т. д.), церковь редко освещала без предварительной «подчистки» тех мест, которые, как считалось, содержали сведения личного характера. Отбирались только те сведения, которые поддерживались традицией. http://www.litmir.info/br/?b=94873&p=2
 Церковь также настороженно относится к мистическому опыту (простого человека, не святого) - исследуя, какого он духа.

Автор: Марфа-М., дата: вт, 02/06/2015 - 13:05

Флейта, посмотрела тему, она большая, может, действительно, есть смысл перенести, убрав воду.

====

У, деловой сервелат.)

Новая ссылка на тему из архива: http://carljung.ru/node/8721

Марфа-М. 2015-06-02 13:15:30
Что касается расчленения на диагнозы есть какое-то предубеждение против психиатрии, что цель психиатров понаставить как можно больше диагнозов и залечить как можно больше людей. Но, увы, они обходят молчанием религиозный опыт, также как и психологи, хотя я бы с удовольствием почитала разбор Библии со стороны грамотного врача-психиатра.Бессознательные образы приходят из глубинных слоёв психики, но на поверхности они должны быть критично осмыслены (а где-то и скептично),отмыты-это нормальная функция сознания и эго. Вчера только читала на эту тему вступление фон-Франц к психологии и алхимии.
 Марфа, возвращаясь к этому вопросу. Вспомнила одного автора и его книгу (верующего учёного, врача-психиатра) : В.Е. Мелехов. "Психиатрия и проблемы духовной жизни". Ниже приведу отрывок из книги.

ПОПЫТКИ ОБЪЕКТИВНОГО ПОНИМАНИЯ РЕЛИГИОЗНОГО ОПЫТА В СОВРЕМЕННОЙ ПСИХОЛОГИИ Взаимоотношение естестенно-научной (медицинской) и теологической точек зрения на патологические проявления в психике человека и истории культуры было различным. Можно выделить три периода. I. Господство религиозно-мистического понимания всех психопатологических проявлений. Психиатрии, как медицинской дисциплины, еще не существовало. Все психические болезни рассматривались как результат воздействия дьявола, бесоодержимость, или как непосредственный результат первородного греха (Геймрот). Лечить их поэтому должны не врачи, а священники, философы, моралисты. Организационно этому донаучному периоду развития психологии соответствовал монастырский период психиатрии, когда государство, не имея психиатрических больниц и врачей-психиатров, возлагало на монастыри призрение психических больных ("бесных", "безумных", слабых умом, слабоумных) наряду с другими убогими людьми ("хромцы", "слепцы" и др.). Справедливость требует сказать, что уже тогда — в далекие времена — мы имеем пример дифференцированного подхода к психически больным даже в монастырях, где опыт заставлял разграничивать переживания людей, возникшие под воздействием злой духовной силы, демонских искушений — с одной стороны, и переживания, являющиеся результатом естественных природных процессов в организме — с другой. Так человек большого духовного опыта и тонкой наблюдательности, настоятель монастыря, Иоанн Лествичник (VI век) приводит определенные признаки, по которым он советует различать возникающие помимо воли монахов расстройства духовного происхождения от таких же, не уступающих молитве и силе крестного знамения, настроений, развитие которых зависит, как он пишет, "от естества". Также основатель монашества в Киевской Руси — Антоний Печерский 3 года ухаживал за монахом, больным кататонией (психомоторным заторможением), рассматривая его состояние как болезнь, хотя и считал, что она возникла в результате "прелести" и воздействия злого духа. (Пример этот цитируется в Истории Психиатрии проф. Т. И. Юдина). II-й период — XIX век — становление психиатрии как научной медицинской дисциплины на основе рационалистических теорий (школа соматиков). По мнению сторонников этих теорий психические болезни ничем не отличаются от соматических болезней. Только врач, исходя из чисто телесных, соматических и мозговых процессов, может понимать психопатологические проявления. Теолог и пастырь здесь ни при чем. Всякий немедицинский путь отвергается и осуждается как не имеющий познавательного значения (Гризенгер — 1861 г.). Проявления религиозной жизни трактовались (как иногда и в наше время) как психические заболевания или симптомы болезни. Религиозные догматы и идеи расцениваются как навязчивые идеи невротиков (Раин —1922 г.). Для Фрейда религия — "массовое безумие" и в то же время попытка самолечения человечества, помогающая ограничить власть инстинктов и влечений. В последующие годы становится задача создания "позитивной психологии религии" путем экспериментального воспроизведения и исследования религиозных переживаний с помощью религиозных текстов и понятий как раздражителей, возбуждающих религиозные переживания. Этого типа исследователи, естественно, не идут дальше формального описания религиозных переживаний. Значение содержания духовного переживания, его "личностный смысл" отступает на задний план и игнорируется, как это вообще свойственно экспериментальным, чисто биологически ориентированным, теориям в физиологии и психологии. III-й период — XX век, когда в психологии и психиатрии возникает императивная необходимость синтетического рассмотрения психических проявлений человека в норме и патологии, во всей полноте его духовного и психофизического бытия. Это направление в психологии и психопатологии привлекло внимание и сочувствие многих крупных ученых. Установлено, что наше знание обусловлено тем или иным познавательным методом, что научные положения имеют ограниченную и переходящую ценность в зависимости от применяемого метода (К. Ясперс). Целостное антропологическое воззрение на человека во всей полноте его духовных и психофизических проявлений привлекало внимание таких ученых как психиатры Бонхёфер и Кремчер, невролог Лармитт и др. Ими признается необходимость рассматривать религиозные переживания в двух аспектах: а) поскольку проявления религиозной жизни в душе человека представляют собой определенные психологические состояния всей личности в целом и всегда связаны с теми или иными физиологическими процессами в организме человека, постольку они могут быть предметом психологического, психофизиологического, а в случае патологии — психиатрического исследования. б) но содержание религиозных переживаний выходит за пределы компетенции этих методов: оно должно быть предметом религиозного исследования теологии. Психиатрические гипотезы, психологические обобщения и теории не адекватны для объяснения религиозных переживаний (так же, как и для объяснения поэтического, музыкального и художественного творчества). Поэтому религиозный человек, его поведение, состояние и даже заблуждения должны восприниматься во всем целостном строе человеческой личности, который включает не только психофизическое, но и духовное бытие. Таков этот широкий "горизонт общений", который пропагандируется "Сократом современности" Шелером и принимается многими учеными. В книге Шелера "Существенная феноменология религии" (1921) делается попытка по возможности точно определить специфические черты религиозного переживания и дать анализ этих особенностей. Выдвигается в качестве необходимого для объективного ученого требование не только формального описания религиозных переживаний, но обязательного раскрытия их духовного содержания и влияния их на поведение личности. В качестве основного положения (постулата) принимается, что религиозный человек на любой степени религиозного опыта проникает в одну глубоко отличную от всего остального опытного мира область бытия и духовных ценностей. Поэтому подлинно религиозный акт отличается следующими чертами: а) ему присуща "тенденция к надмирности"; б) он осуществляется только посредством Божественного начала, в живой встрече с Богом, только при наличии некоего бытийного воздействия со стороны Божества, по Своей воле отдающегося человеку. Таким образом утверждается "самобытность и непроизвольность религиозного опыта" (Шелер). Это — своеобразный синтетический акт, в котором мысль и функция "я" сплавлены в нерасторжимое единство" (Шелер) и который доступен формальному историческому анализу: "отношение к духовному бытию стоит на первом плане в структуре религиозного переживания" (Вильволь — 1939 г.). Для этого переживания характерна "целостность восприятия": религиозное переживание открывается одновременно как "дух и жизнь" (Ин. 6, 43), как "духовность, излучающаяся в область иррационального, как иррациональная жизнь, соединяющаяся с духовностью". "Любовь и благоговение описываются как наиболее выдающиеся черты, присущие только религиозному мировосприятию, как не простые эмоциональные величины, но духовно-личностные ценности, которые возникают лишь в личном опыте и имеют отношение только к личному носителю ценностей" (Вильволь). , И, наконец, Трильфас (1952 г.) подчеркивает, что подлинный религиозный акт неразрывно связан с его волевым побудительным компонентом (его "интенциональным коррелятором"). "Вера как форма познания имеет духовное содержание, но как норма практической жизни — она есть тип человеческого поведения". Таковы в самых общих чертах эти попытки современной религиозной психологии определить объективно не только форму, но и содержание религиозного переживания. В этих попытках можно видеть общие усилия неразрывно связанных между собой дисциплин: психологии религии, религиозной феноменологии и религиозной социологии, направленные на обобщение религиозного (в основном христианского) опыта человеческой личности. Такое определение формы и содержания религиозного переживания поможет нам в дальнейшем изложении разграничивать здоровое и больное в религиозной жизни человека, истинно религиозное и псевдорелигиозное. В этом плане будут иметь особо важное значение следующие характеристики религиозного переживания: 1. "Надмирность" этой живой встречи с Богом, проникновение в отличную от всего остального опытного мира область, отношение к духовному бытию. 2. Синтетический характер этого переживания, в котором мысль и все функции человеческой личности выступают во всей их целостности, в единстве, в котором участвует сердце (не анатомический орган, не центр только эмоциональной жизни, но сердцевина, центр человеческой жизни, "место совершенного синтеза", "фокус всего бытия"). 3. Любовь и благоговение как наиболее важные черты, присущие религиозному мировосприятию. 4. Неразрывная связь с волевым, побудительным компонентом, обязательное отражение религиозного опыта в делах, в поведении человека.

IV. ОТНОШЕНИЕ ВРАЧА-ПСИХИАТРА К РЕЛИГИОЗНЫМ ПЕРЕЖИВАНИЯМ БОЛЬНОГО И ОТНОШЕНИЕ СВЯЩЕННИКА К ПАТОЛОГИЧЕСКИМ ПРОЯВЛЕНИЯМ В ПСИХИКЕ (ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ). Вопросы, поставленные в названии этой главы, по существу являются задачей всех последующих глав, поэтому здесь даются только общие положения, которые найдут конкретное применение в последующих главах. Из них, в частности, станет вполне очевидным, что религиозные переживания в общей структуре личности могут занимать очень разное (прямо до противоположности) положение: они могут быть в случаях патологии непосредственным отражением симптомов болезни (галлюцинаций, бредовых идей, физически ощущаемого воздействия на мысли и физические проявления человека). Они могут быть и проявлением здоровой личности, и тогда, даже при наличии болезни, они помогают больному сопротивляться ей, приспособляться к ней и компенсировать дефекты внесенные болезнью в личность больного. Вот почему для врача недопустимо при исследовании больного "сходу" трактовать всякое религиозное переживание, как патологию или заблуждение и тут же в процессе исследования начинать антирелигиозную пропаганду или демонстрировать свое элементарное, догматически материалистическое отношение к религиозным исканиям и сомнениям своего пациента. Более терпимо снисходительно-скептическое отношение на уровне либерального западноевропейского мировоззрения, но и оно не вызовет доверия больного и необходимость контакта с врачом. Врач должен с большим вниманием и уважением к личности больного объективно проследить развитие не только личных качеств и болезненных симптомов, но и религиозных переживаний, их логические, философские и эмоциональные истоки, ознакомиться с религиозным опытом больного в прошлом и настоящем и помочь ему разобраться, разграничить, что в этом опыте непосредственно продиктовано болезнью, природными психофизическими особенностями и патологическими процессами, и что является ценным духовным опытом здоровых сторон личности, которые могут помочь в борьбе с болезнью и послужить базой психотерапевтической работы врача. Священник, духовник, пастырь человеческих душ, имеет дело с самыми глубокими и сокровенными переживаниями человека как в норме, так и в патологии. Часто он первым замечает в пришедшем к нему за духовной помощью начальные признаки психического заболевания. Он постоянно имеет дело с живой человеческой душой, с ее трудностями и болезнями. Его компетенция — болезни человеческого духа, влияние греха и помощь людям в преодолении последствий греха, его власти и чувства вины. Христос твердо сказал: "не здоровые имеют нужду во враче, но больные. Я пришел призвать не праведников, а грешников к покаянию". Грех — универсальный факт человеческой личности. Осознание греха и покаяние — единственный путь борьбы с грехом и его преодоления. "Наше эмпирически данное состояние есть состояние грехопадения и одержимости страстями, т.е. действующий в нас грех стал почти законом нашего земного бытия" (Арх. Софроний). Под влиянием греха живая человеческая душа, не потерявшая совесть, испытывает чувство вины, печаль, мучение и потребность освободиться от греха. Верующий человек идет за помощью в церковь, обращается к духовно опытному человеку. Он испытывает духовную боль и страдание, а иногда и несет физические последствия греха. Перед духовником, а также перед психиатром, если он верующий человек, стоит первая задача — поставить "духовный диагноз", т.е. необходимо определить, что в этих страданиях человека имеет непосредственно духовную причину и подлежит лечению духовному. Одновременно надо установить, что в его переживаниях оказывается проявлением душевной болезни, имеющей причину в нарушениях мозговой деятельности или всего организма, а потому требует врачебной компетенции, вооруженной современными знаниями законов психологической жизни, законов биологической, эмоциональной душевной жизни и медицинского воздействия (область психиатрии и психофармакологии). Или, наконец, у пришедшего имеются такие психофизические нарушения, которые являются непосредственным следствием личных или семейных грехов и тогда нуждаются в духовных и психиатрических методах лечения одновременно. В таких случаях духовное выздоровление может привести к психическому и физическому выздоровлению. (Именно так Христос исцелил расслабленного, когда видел духовную причину болезни и начал с ее устранения: "Чадо, прощаются тебе грехи твои"). Вот этот этап определения правильного духовного диагноза — не менее, а, вероятно, даже более ответственный, чем только психиатрический диагноз. Это — определение духовного уровня развития, которого достиг человек, выяснение глубоко скрытого в тайниках души его отношения к Богу и ко греху, и способность его сопротивляться силе греха. Здесь необходима компетенция умного и опытного человека, который имеет особый дар — как присущую ему способность духовной прозорливости или как результат обобщения духовного опыта. Апостол Павел это называл "различение духов" (discretio spiritum) и перечислял его среди даров духа, различных действий духа и служений ("слово мудрости, слово знания, вера, исцеления, чудотворения, пророчество, различение духов"—1 Кор. 12, 4-11). В сложных случаях, когда имеется одновременно и духовная и душевная (психическая) болезнь, необходима компетенция пастыря-богослова и врача-психиатра, чтобы охватить анализом все сферы ("течения") личности, все слои бытия в целом. Именно поэтому в современной зарубежной литературе стала аксиомой необходимость совместной работы врача-психиатра и пастыря-богослова. Это — веление времени, диктуемое интересами больных и широкого всестороннего понимания человеческой личности. Такая совместная работа необходима в сложных случаях как на этапе диагноза, так и на этапе лечения. В качестве возможного варианта решения вопроса удачным является сочетание врача-психиатра и пастыря в одном лице. Таков пример Уотерхауза, который на основании своей 30-летней работы психотерапевта и пастыря написал полезную книгу "Психология, религия и лечение", к сожалению, в основном отражающую не православный, а протестантский опыт ведения пастырской работы. В предисловии к этой книге Уотерхауз, имеющий 15 лет такого духовного и психиатрического опыта ведения больных, пишет: "Первый вопрос, который я задаю всякому приходящему ко мне за психотерапией: "Какова ваша религиозная вера, религиозные убеждения?" И если мне больной говорит, что он — верующий, я гораздо более уверен в том, что смогу ему помочь, чем тогда, когда он лишен такой веры". Но такое сочетание психотерапевта — врача и духовника в одном лице является редкостью. Обычно в таких случаях возникает необходимость у духовника рекомендовать больному обратиться к врачебной компетенции. Поводы для такого обращения к медицинской компетенции можно указать следующие: 1. Припадки истерические, эпилептические и смешанные, вегетативно-вазомоторные. 2. Нарастающее падение работоспособности, утомляемость, прогрессирующее снижение памяти и интеллектуальных способностей. 3. Резкое и прогрессивное изменение основных черт характера, немотивированное и независимое от внешних условий развитие возбудимости, холодности, злобности, жестокости, тревожности, эмоциональной неустойчивости. 4. Повторяющиеся обманы зрения, слуха, обоняния, тактильные обманы (патологические ощущения в коже), ощущения воздействия электротоком и т.д. 5. Глубокие и стойкие, или часто рецидивирующиеся состояния депрессии, тоски с безнадежностью, унынием, в особенности с мыслями о самоубийстве или состояния беспричинной веселости с беспорядочной повышенной активностью, неконтролируемым наплывом мыслей и переоценок своих возможностей. 6. Неуправляемые, насильственные, навязчивые мысли, наплывы беспорядочных мыслей, непроизвольные остановки и обрывы в ходе логического процесса, ощущение искусственных не своих, "сделанных" внушенных мыслей, возникающих, по мнению больного, под воздействием электротока, гипноза, радиоволн или бессодержимости. 7. Яркие и повторяющиеся состояния "озарения", "прозрения", видения, голоса, не вытекающие из прежнего опыта и чуждые общей структуре личности. 8. Непреодолимая власть грубых биологических влечений, "хульных" мыслей, чуждый для основного ядра личности, чувство потери благости, богооставленности с унынием, отчаянием и мыслями о самоубийстве. 9. Крайняя гордость, уверенность в правильности своих ошибочных суждений, вопреки очевидной реальности и объективному мнению окружающих (бредовые идеи ревности, изобретательства, реформаторства в гражданской и церковной жизни). Или, наоборот, комплекс приниженности, самоуничижения как проявления тайной гордости и эгоцентризма. ("Люди, называемые в человеческом быту помешанными, на языке подвижников именуются прельщенными, находящимися в состоянии "прелести" — Арх. Софроний). Духовный отец, прибегая к помощи врача, должен отдавать себе отчет, что врач подойдет к психологическим явлениям с точки зрения их объективного анализа в соответствии с современным уровнем науки, т.е. не будет пытаться раскрыть духовный смысл переживаний или трактовать их как проявления бессодержимости, но будет выяснять особенности их патогенеза (развития) на основе современных знаний физиологии и патологии мозга, обмена веществ, эндокринной системы и объективных законов психофизиологии и психопатологии. Его лечебные мероприятия будут продиктованы этими законами и его клиническим опытом, т.е. знанием законов и динамики развития патологических явлений в клинике и уровнем развития психофармакологии. Что же касается отношения самого духовника к психически больному, то здесь уместно сослаться на авторитет еп. Игнатия Брянчанинова, который так писал: "И слепому, и прокаженному, и поврежденному рассудком, и грудному младенцу, и уголовному преступнику, и язычнику окажи почтение как образу Божию. Что тебе за дело до его немощей и недостатков? Наблюдай за собой, чтобы тебе не иметь недостатка в любви". Этот совет отражает многовековой опыт православного сознания, практики монастырей, тюремных и больничных храмов (которые были и в психиатрических больницах): душевнобольные здесь неизменно встречали любовь, сострадание, поразительную терпимость к их патологическим проявлениям и индивидуальным особенностям характера и поведения, заботу, уход и привлечение к общему труду, не говоря о привлечении к участию в богослужении и таинствах (если они были в сознании и готовы к покаянию). Здесь уместно обратить внимания на принципиальное значение такого внимательного отношения к проявлению психических заболеваний и уважения к индивидуальным особенностям характера и темперамента верующих людей. Оно коренится в признании того, что человек свободен только в своей духовной сфере и сознательном выборе своего пути к Богу или протеста против него. Что же касается психической формы, душевной жизни, то уже у Макария Египетского мы встречаем признание "материальности души" (хотя и подчеркивается, что это — материя особого рода). Еп. Феофан говорит о телесной стороне души, общей у человека с животными, о признаках ее одухотворенности под воздействием духа и утверждает, что именно душевная сфера объединяет в себе телесную и духовную стороны человеческой природы. Это признание детерминированности индивидуальных черт человеческой психики, типов душевного устроения человека, равного достоинства "этих разных типов" вполне соответствует современному учению о характерах и темпераментах, о психологических витально-биологических основах аффектов и влечений, о биохимических, эндокринных, генетических и даже церебральных механизмах, влияющих на структуры этих влечений. В соответствии с такими взглядами весь подвижнический опыт говорит о том, что изменять свой характер, аффекты, страсти и пристрастия можно только длительной и упорной работой над собой, системой аскетических приемов, влияющих как на психику, так и на соматику, как на душу, так и на тело. Всякая мысль о произвольности и легкости изменения своей природной организации признается неосновательной, продиктованной только отсутствием духовного опыта. Отсюда необходимость духовного руководства молодыми подвижниками. Отсюда целая система воспитательных приемов и необходимость создания соответствующей среды. Еп. Феофан Затворник в своих письмах о христианской жизни и в книге "Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться" дает очень точное описание необходимых мер воздействия на тело и душу в процессе духовного роста и показывает, что необходима продуманная организация жизни и сферы, в которой мы живем, выбор людей, предметов, картин, мелодий, образов, окружающих нас повседневно, если мы желаем изменить свою психофизическую организацию в соответствии с требованиями духовной жизни.

Флейта, спасибо за отрывки. Первый, как мне кажется, относится к религиозности и вере вообще и здесь, согласна с автором, ушли в наше время от понимания религии или религиозности, как "опиума для народа" к пониманию важности веры и религиозности. Тенденция нашего времени-большая индивидуальность веры, каждый верит в то, что ему близко (нет православной России, есть многоверующая Россия, включая помимо традиционных учений (буддизм, христианство, ислам) различные мистические учения, а также то, что собирательно можно назвать ересями (например, анастасиевцы).Что касается второго отрывка, там больше про психопатологию. И здесь автор пришёл к некой "золотой середине", совместной работе психиатра и духовника.

Марфа-М. 2015-06-10 05:31:21
согласна с автором
 
Автор - серьезный мыслитель, он искал и развивал целостную концепцию человека (опираясь больше на отечественную психологическую науку, творения Святых Отцов, христианскую антропологию и некоторые философские западные теории, но почему-то о Юнге у него не сказано ни слова). Эту книгу лучше читать целиком, в ней есть также интересные клинические примеры (в электронном виде, конечно, не очень удобно), она относится не совсем к нашему времени (автор умер в 1979 г.).

Вот, например, Мелехов отмечает особенности религиозного переживания и его принципиальное отличие от психопатологического, псевдорелигиозного опыта - это ""надмирность" живой встречи с Богом; синтетический характер этого переживания, в котором мысль и все функции человеческой личности выступают во всей их целостности,  участвует сердце как "фокус всего бытия"; любовь и благоговение; неразрывная связь с волевым, побудительным компонентом, обязательное отражение религиозного опыта в делах, в поведении человека."
Сегодня синхронистично так мне попалась история, приведённая ниже - описание религиозного опыта пробуждения, но для безрелигиозного психиатра - это будет, вероятно, чем-то вроде ДП (деперсонализации), для юнгианца - воздействием Самости на Эго человека: "Я сидела в зале в ашраме у мастера, все было совершенно как обычно и вдруг, за секунду, преобразилось. Мир стал живым. Все вокруг меня было живым — стул, на котором я сидела, пол, ковер, сам зал. Каждый сантиметр пространства жил, сиял и пульсировал любовью, по сравнению с которой все, что мы обычно называем любовью, выглядело только намеком на эту изначальную любовь. Каждая пылинка в столбе света передо мной была исполнена ликования. И зал тоже был живым и у него была очень важная роль — заботиться о нас во время практики. «А кто же заботится о тебе?» — спросила я зал. И он ответил: «Мастер». Но и зал был мастером, вся реальность была мастером — и я в том числе была им и неотделима от него. Мастер был не человеком, но проявлением изначальной природы реальности. Не было вообще никаких границ. Технически я понимала — вот оно, моё вроде бы тело, сидит тут на стуле, и при этом для меня не было никакой разницы между моим телом, этим стулом и кустом смородины за окном. Я была всем, я была ничем, и при этом я всё ещё оставалась кем-то — тонкий принцип «Я», намек на отдельность. Все вопросы имели ответы — знание, льющееся ниоткуда прямо в сердце." http://eroskosmos.org/why-you-are-not-awakened/

Флейта, у меня был опыт, похожий на описываемый девушкой. По-моему Маслоу относил его к пиковым переживаниям. 

Марфа-М. 2015-06-11 10:42:38
Флейта, у меня был опыт, похожий на описываемый девушкой. По-моему Маслоу относил его к пиковым переживаниям.
 Да, можно еще такой опыт отнести к трансперсональному. Это направление развивают в психологии, как вы знаете Станислав Гроф, Кен Уилбер.
У меня тоже был свой опыт.

Да, у юнгианских аналитиков в Москве (возможно, не только у юнгианских, не только в Москве - но про это достоверно не знаю) становится все больше клиентов, которые довольно быстро пытаются фокусировать свою психологическую работу вокруг смысла жизни, свободы и других экзистенциальных вопросов, с каким бы изначальным запросом они ни пришли. 

В этом сказываются как актуальные социальные тенденции, так и традиция русской религиозной философии. Немалой трудностью при этом оказывается очень распространенная ситуация постановки "телеги впереди лошади" - люди намеренно и рискованно  погружаются в духовно-мистические переживания без того, чтобы предварительно укрепить свое эго и "заземлиться", "укорениться" в обыденной реальности (sprirtual by-pass), решить "здешние" психологические проблемы (с родителями, сиблингами, детьми, партнерами). Такой саморазрушительный подход к духовной стороне своей жизни часто приводит человека не к духовному росту, а к усилению неврозов (психопатологии), после чего выстраиваются мощные рационализации такого рода неудачи.  

Такие люди тоже приходят и психотерапия с ними длится дольше, труднее и не всегда возможно поправить внутреннюю ситуацию таких людей. ((

 

зы. ошибка перевода - Корбетт говорит не о Тэвистокских лекциях, а о Терри-лекциях - более поздних.   

Флейта, спасибо за отрывок интервью с Корбеттом. Любопытно, про какую книгу он говорит.

"Священный котел" М:Когито-центр, 2014

Спасибо, Сорелла. Нашла небольшой отрывок книги. Есть там и мысль про "Апокалипсис" Иоанна Богослова: "Психотерапия способствует развитию внутренних структур, учит человека меньше полагаться на набор внешне установленных ценностей. В то время как психотерапия призывает нас признать свою тень и попытаться ее интегрировать, фундаменталисты обычно отделяют тень от себя и проецируют ее на других, считая ее проявления дьявольскими кознями. Подобные противоречия и защитные проекции расшатывают наше самоощущение. Любовь христианских фундаменталистов к Откровению Иоанна Богослова, со всеми его образами карающих ангелов, крови и разрушения, усиливает гнев по отношению к неверующим, возможно, потому, что на самом деле эти образы вызывают бессознательное сомнение в собственной вере. В этой книге нет сострадания и любви, которым учил Иисус. Юнг считал, что автор Откровения боролся с мощнейшими негативными эмоциями, которые потом «прорвались в сознание в виде прозрения» (Jung, 1945b, par. 438)." http://bookz.ru/authors/laionel-korbett/sva6enni_267/page-5-sva6enni_267.html

Значительную пользу может оказать интерес терапевта к подробностям нуминозных переживаний. Если личность не понимает сущности пережитого им опыта, терапевт может рассказать о его возможном нуминозном характере. Даже благоразумные люди способны нарисовать нереалистичную и паранойяльную картину своего опыта, если терапевт вовремя не объяснит его сущность. Терапевт должен интуитивно почувствовать, где в переживании проявляется человеческая, а где – трансперсональная составляющая. Само собой разумеется, что терапевт должен быть всегда начеку, чтобы вовремя распознать психоз, диссоциативное расстройство или истерию, однако трудность состоит в том, что эти расстройства и настоящее нуминозное переживание разделяет очень тонкая грань.

Когда человек описывает нуминозные переживания, голоса или видения, то очень важно отличить это от психоза. Как должен реагировать терапевт на следующие слова: «Я слышу Бога, но не могу точно сказать как». Некоторые индивиды слышат голоса, но в остальном их состояние не похоже на психоз, и в таком случае не стоит сразу же сводить все к патологии и воспринимать описываемый материал серьезно. Одна очень умная женщина, врач по профессии, психически здоровая и эмоционально уравновешенная, сообщила мне, что иногда по ночам к ней приходит невидимая духовная энергия или некое существо и занимается с ней любовью. Она это ощущала почти что физически. В ситуации, когда метафизические убеждения терапевта и пациента совпадают – а в данном случае мы оба верили в существование тонкого тела, – терапевт может воспринять пересказанный опыт буквально и попробовать отыскать в нем смысл, поместив в контекст жизни человека в целом. Затем нужно выяснить, откуда пришло это переживание, какое воздействие оно оказало, было ли оно благотворным или болезненным, как человек считает нужным реагировать и т. п. Поиск нормальных ответов на все эти вопросы повысит уровень духовности, понимания себя, улучшит взаимоотношения и добавит творческого духа и конструктивности (Barnhouse, 1986). Ответы же психотика буду странными, бредовыми и идиосинкразическими.Среди материалистов существует предрассудок, согласно которому всякое нуминозное переживание иллюзорно и патологично, но на самом деле такие переживания зачастую приходят и к здоровым людям. Тем не менее, подлинное переживание нуминозного опыта на фоне серьезной психопатологии таит большую опасность. Эмоционально хрупкая личность тоже может переживать опыт божественного. На самом деле, если граница между сознанием и бессознательным неплотна и проницаема, как в случае психоза или пограничного состояния, то трансперсональные переживания могут резко прорваться через нее. Но трудность в том, что даже подлинное нуминозное переживание психотика никто не примет всерьез из-за дезорганизации его мышления, неадекватности эмоциональных реакций, проблем восприятия и других проблем с тестированием реальности. Здоровая и уравновешенная личность способна контейнировать эмоциональную нагрузку нуминозного переживания и устанавливает с ней связь, не позволяя сокрушить себя. Есть очень большая разница между фразой «У меня было видение Иисуса» и бредовой идеей «Я – Иисус». В первом случае Эго продолжает нормально функционировать, а во втором оно просто перестает существовать (Wapnick, 1969). Тем не менее, важно зафиксировать религиозную образность, порожденную психозом (Bradford, 1985), потому что в период восстановления можно попытаться интегрировать важные духовные аспекты (Lukoff, 1985; 1988). http://bookz.ru/authors/laionel-korbett/sva6enni_267/page-7-sva6enni_267.html