Психоаналитическая терапия верующего пациента: извилистое русло и подводные камни (отрывок)

Но существует и еще один источник религиозности в психике человека, самый глубокий и самый могущественный, который странным образом не замечают исследователи-психоаналитики. Я имею в виду собственно мистический опыт. Сюда относятся переживания психотического круга, или скажем осторожнее - феномены, похожие на психотические: всевозможные озарения, видения, голоса, измененные состояния сознания, ощущение присутствия и вмешательства Бога и различных духов (именно ощущение, а не рациональное знание, что "Бог есть"), состояния ясновидения, деперсонализации и т.п. Почти все эти состояния имеют место и в картине психозов, и описаны в соответствующей литературе (см., например, "О псевдогаллюцинациях" В.Х.Кандинского). Более того: иногда, читая некоторые жития святых, трудно отделаться от ощущения, что перед тобой - вполне точное клиническое описание психоза. Вот что, например, рассказывает "Повесть временных лет" о некоем монахе, жившем в XI веке в Киево-Печерском монастыре7):"Был и еще черноризец, именем Исакий. Был он, когда еще был в миру, богат, был он купцом, родом из Торопца. И задумал он стать монахом, и роздал имущество свое нуждающимся и монастырям и пошел к великому Антонию в пещеру с просьбой постричь его в монахи. /…/ Этот Исакий повел жизнь суровую: надел власяницу, велел купить ему козла, ободрал его мех и надел на власяницу, и обсохла на нем кожа сырая. И затворился в пещере в одном из проходов, в малой келье в 4 локтя, и там молился Богу со слезами. Была же пищей его просфора одна, и та через день, и воды в меру пил он. Носил же ему пищу великий Антоний и подавал ее через оконце величиною только руку просунуть, так тот и принимал от него пищу. И жил он так семь лет, на свет не выходя, никогда не ложился, но сидя, очень немного спал. И однажды по обычаю, с наступлением вечера, Исакий начал класть поклоны и петь псалмы до полуночи; когда же он трудился, то сидел на своем сиденье. Однажды, когда он так сидел по обыкновению и погасил свечу, внезапно свет воссиял, точно от солнца, в пещере, ослепляя глаз человеческий. И подошли к нему двое юношей прекрасных, с сияющими, как солнце, лицами, и сказали ему: "Исакий, мы - ангелы, а там идет к тебе Христос. Став на колени, поклонись ему." Он же, не поняв, что это бесовское дело, и забыв перекреститься, встал и поклонился, точно Христу, бесовскому делу. Бесы же завопили: "Наш ты, Исакий, уже!" И введя его в келью, посадили и стали сами рассаживаться вокруг него и заполнили келью и весь проход пещерный. И сказал один из бесов, которого называли Христом: "Возьмите сопели, бубны и гусли и играйте, пусть нам Исакий спляшет". И грянули бесы в сопели, и в гусли, и в бубны и стали Исакием играть. И утомив его, оставили его едва живого и ушли, надругавшись над ним. /…/ И послал Антоний в монастырь за Феодосием и братией. И откопав засыпанный вход, вошли они и взяли Исакия, считая его мертвым, вынесли и положили его перед пещерою. И увидели, что он жив. /…/ Феодосий же [после ухода Антония в Чернигов] взял Исакия и принес его к себе в келью, и ухаживал за ним, ибо он ослабел так, что не мог сам ни перевернуться на другую сторону, ни встать, ни сесть, а лежал на одном боку, ходил под себя, так что от этого под бедрами у него завелись черви. Феодосий же своими руками умывал и переодевал его, и в течение двух лет делал это.То было удивительное дело, что в течение двух лет тот ни хлеба ни съел, ни воды, ни овощей, никакой другой пищи, ни слова ни произнес, но нем и глух лежал два года. Феодосий же молил Бога за него, и молитву творил над ним день и ночь, пока тот на третий год не заговорил и не начал слышать и на ноги вставать, как младенец, и начал ходить. И пренебрегал он хождением в церковь, силою приваживали его к церкви, и так мало-помалу приучили его ходить туда. И затем научился он в трапезную ходить, и сажали его отдельно от братии, и клали перед ним хлеб, и он брал его только тогда, когда клали его в руку ему. Феодосий же сказал: "Положите хлеб перед ним, но не вкладывайте его в руки ему, пусть сам ест". И тот неделю не ел, и так, понемногу оглядевшись, откусывал хлеб. Так он научился есть и так избавил его Феодосий от козней дьявольских."Из дальнейшего жития Исакия мы узнаем, что он снова принялся за жестокую аскезу, у него вновь бывали галлюцинации (бесы в образе животных, жаб, змей). Его поведение было "странным": он юродствовал, пакостил окружающим, провоцировал, чтобы его побили… Но в вышеприведенном отрывке мы видим практически полную картину развития шизофренического психоза: здесь есть и своеобразный "преморбид" - невероятно суровая аскеза, и нарастание аутизации (семилетний затвор), и бурный дебют острой фазы (шуб) с яркими галлюцинациями, кататоническим возбуждением (пляска под бесовский аккомпанемент), и последовавший за этим кататонический ступор на два года, и медленное улучшение, при котором сохранился глубокий и очевидный шизофренический дефект… Однако далеко не всегда наличие у человека мистического опыта напрямую свидетельствует о том, что он является "психотиком". Мы можем, с известной долей осторожности, предположить, что и при психической болезни, и при прохождении мистико-аскетического пути само- и Богопознания оказываются задействованными одни и те же психические механизмы. Но последствия и плоды этих процессов - существенно разные: в одном случае это деградация и распад личности, в другом - наоборот, обретение некой новой цельности и гармоничной связности личности, достижение уровня святости. "По плодам их познаете их" - говорит Христос в Евангелии (Мф.7:16). И, действительно, история знает немало примеров, когда люди, имевшие "видения, откровения и голоса" (т.е. шизофренические "симптомы первого ранга" по К. Шнайдеру8)), совершали такие дела и оставляли после себя такие плоды, которые не стерлись из истории за много веков. Так, например, св. Екатерина Сиенская, дочь простого красильщика, в житии которой при желании можно найти целый "букет" симптомов (галлюцинации, голоса, обмороки, "невидимые стигматы", анорексия) ни много ни мало - добилась возвращения в Рим папы Григория XI из "Авиньонского пленения", в котором папы пребывали целых 68 лет (1309 - 1377 гг.). Плоды деятельности Жанны д'Арк хорошо известны , но ведь и ее через всю ее короткую жизнь вели "голоса и видения". На примере Орлеанской Девы мы можем отметить еще одну особенность, отличающую, как мне кажется, человека с мистическим опытом от человека однозначно больного: это не утраченная трезвость, парадоксальным образом сочетающаяся с самыми "сумасшедшими" внутренними переживаниями. Вот как описывает Жанну современник, Персеваль де Буленвилье9): "Дева сия сложением изящна; держится она по-мужски, говорит немного, в речах выказывает необыкновенную рассудительность; у нее приятный женский голос. Ест она мало, пьет еще меньше. Ей нравятся боевые кони и красивое оружие. Она любит общество благородных воинов и ненавидит многолюдные сборища. Обильно проливает слезы, [хотя] лицо у нее обычно веселое. С неслыханной легкостью выносит она и тяготы ратного труда, и бремя лат, так что может по шесть дней и ночей подряд оставаться в полном вооружении". Трудно не согласиться с тем, что это описание в общем-то здорового физически и психически человека (разумеется, с поправкой на нравы и стандарты XV века). Единственное, что в этом описании может несколько насторожить - это явно не типичная для той эпохи поло-ролевая идентичность. Но при этом никакой грубой "мужеподобности" и первертности у Жанны никто из современников не отмечал.Жанна д'Арк не теряла своей трезвости суждений и в предельно экстремальной, стрессогенной обстановке: она выдерживала многодневные диспуты-испытания, допросы в плену… Так, будучи коварно спрошенной во время испытания в Пуатье: "Ты утверждаешь, что голос сказал тебе, что Бог хочет избавить французский народ от бедствий. Но если это хочет сделать сам Бог, то для чего тогда нужны солдаты?", - Жанна спокойно ответила: "Солдаты будут сражаться, а Бог пошлет им победу"10). Этой фразой неграмотная семнадцатилетняя крестьянская девушка из захолустного Домреми выразила, сама того не понимая, основополагающий принцип христианского взгляда на жизнь: принцип синергии, со-трудничества, со-работничества Бога и человека. Следование именно этому принципу и является критерием душевного здоровья для религиозного мировоззрения. Отход от этой установки для верующего человека - это всегда отход в патологию (как в патологию "богоборческую", когда образ Бога явно замещается отрицательными проекциями, так и в патологию пассивную, когда человек уходит в глухую защиту под демагогическим лозунгом "все в руках Божиих"). И если Фрейд (как атеист) определял душевное здоровье как "способность любить и работать", то для верующего человека этот принцип звучит несколько шире: быть здоровым - это уметь любить (Бога - "всем сердцем, всей душою, всем разумением, всей крепостью своею", и ближнего - "как самого себя") и работать (в со-трудничестве и со-творчестве с Богом). Для психоаналитика же, встретившегося с мистическим опытом у пациента (хотя такие случаи, разумеется, очень редки) важно не впасть в третью ловушку, в ловушку "преждевременной диагностики", и помнить, что само понятие "нормы" основано всего лишь на статистике, а редкие случаи могут в статистику и не укладываться. С религиозным пациентом очень важно говорить "на его языке", и здесь есть широкое поле и для диалога, и для осторожной конфронтации с опорой на тексты соответствующей традиции. (Например, пассивно-закрытому пациенту, прячущемуся за мнимое смирение и лозунг "на все воля Божия", можно напомнить слова очень почитаемого и авторитетного святого - преподобного Амвросия Оптинского: "Не презирай врача, ибо и врач от Бога"). Кроме того, необходимо ясно понимать глубинное различие между путем психоаналитического познания и выработанной многими столетиями практикой внутреннего аскетического делания. Эту разницу прекрасно выразила (сама того не понимая!) пациентка швейцарского аналитика Жана-Мишеля Кинодо (ниже приведен отрывок из их психоаналитической сессии): "Долорес (задумчиво): Странно, что граница не возникает перед мыслью: это неестественно, что отец может думать одновременно: "это моя дочь" и "это моя жена"… (едко) И как это психоаналитики могут верить, что желание, возбуждающееся в уме мужчины, это "нормальная" мысль, тем более, когда оно касается его дочери? Такая мысль неизбежно причинит ей вред, такой же вред, какой причинил бы какой-то посторонний мужчина, злоупотребивший ею… Я имею ввиду, что мысль может серьезно навредить ребенку, и для этого не обязательно реальное насилие! Если тут должен быть барьер, то не там, где вы думаете! Вот почему барьер должен бы быть помещен перед мыслью, перед желанием!"11)Аскетическая монашеская практика, подробно разработанная в Православной традиции, направлена на борьбу не только со злыми поступками, но и с самими греховными помыслами. Эти помыслы рекомендуется пресекать сразу же после их появления (на уровне "прилога"), не вступая с ними ни в какой "диалог", даже обличительный, так как это опасно тем, что греховная мысль исподволь укрепится в сознании, "пленит" его и доведет-таки до дурного действия. Психоанализ же - наоборот, стремится вывести на свет сознания все бессознательные импульсы, проанализировать их природу и истоки и укрепить тем самым другой "рубеж обороны": между мыслью и действием. Создается впечатление, что традиционная аскетическая школа работает с психологическими защитами низшего порядка, такими, как отрицание импульса, проекция (источником греховных помыслов считаются бесы); психоаналитическая же терапия стремится к ослаблению влияния этих защит, когда на смену им приходят защиты высшего порядка - вытеснение, сублимация, интеллектуализация. Это делает человека более гибким и адаптированным - но адаптированным для чего? И что мы можем приобрести и что потерять на пути к такой адаптации? Боюсь, что здесь нет универсального ответа, как нет и универсального "пути для всех"… Конечно, психоаналитический и религиозный взгляды на мир и человека вряд ли возможно стопроцентно совместить и примирить, потому что они все-таки различны в корне, в своих основах. Но, может быть, и здесь здоровым принципом может служить синергия, со-трудничество на пути к исцелению человека, то есть - к обретению им новой целостности и новых целей? http://psyjournal.ru/psyjournal/articles/detail.php?ID=2839