Материнская и отцовская сферы.
Материнская и отцовская любовь
Согласно эволюционному подходу материнская любовь имеет биологические, природные предпосылки, составляет естественную характеристику женщины и не нуждается в дальнейших объяснениях [Bowlby, 1988]. Родительское поведение с точки зрения биологической перспективы является запрограммированным. Человеческий ребенок — самый беспомощный и менее подготовленный к жизни с момента рождения из всех видов живых существ. Возможность его выживания напрямую зависит от заботы родителей. Известно, что именно мать является первичным и основным близким взрослым, предоставляющим ребенку уход и защиту на протяжении всей человеческой истории. Важную роль в «запуске» материнского поведения в отношении ухода и заботы о младенце играют гормоны, связанные с беременностью и лактацией, в частности окситоцин.
По своей природе безусловна, не связана с достоинствами и достижениями ребенка. Любовь матери слепа и не знает справедливости.
Мать изначально признает самоценность ребенка и строит отношения по тину альтруистической любви, готовности к самопожертвованию, самоотдаче. Материнская любовь дана ребенку изначально как дар, она является основой формирования у ребенка базового доверия к миру, открытости и готовности с ним взаимодействовать
Для женщины «социальные часы» пробивают раньше и вопрос о самореализации в рождении и воспитании ребенка приобретает остроту и актуальность уже в период кризиса 27—30 лет. Если наказывает мать, это воспринимается как эмоциональное отвержение, проявление нелюбви и враждебности
Г. Г. Филиппова [1999] выделяет шесть этапов онтогенеза материнской сферы,определяющих становление материнской позиции женщины и ее психологическую готовность к реализации родительской функции.
Первый этап — взаимодействие с собственной матерью — начинается с внутриутробного развития и продолжается всю жизнь, выступая в качественно новых формах на каждой стадии онтогенеза. Мать выступает для девочки значимой фигурой, кристаллизующей в себе образ материнства, посредником между ней, девочкой, и социокультурной практикой материнства. Опыт взаимодействия с матерью является основой формирования собственной материнской идентичности женщины. Хорошо известны факты нарушения материнского поведения вплоть до отвержения и жестокости по отношению к ребенку в случае, когда собственный детский опыт отношений с матерью определялся переживанием отвержения, нелюбви, игнорирования.
Второй этап — игровой — обеспечивает ориентировку девочки в содержании материнской роли в условиях наглядного моделирования в сюжетно-ролевой игре. Игра «в семью» и «дочки-матери» открывает для ребенка возможности экспериментирования в области материнского поведения, формирования устойчивого образа-эталона материнской роли. Игра в «дочки-матери» издавна культивировалась в народной педагогике как школа подготовки девочки к материнству. Одной из первых игрушек, вручаемых девочке родителями, была кукла. Кукла передавалась от матери к дочери, ее хранили, специально изготовляли. Девочки шили ей одежду, играли с ней, вывозили на праздники. По тому, как содержалась кукла, какие наряды имела, как играла с ней девочка, судили о том, хорошей ли матерью она станет.Третий этап — нянченье (от 4—5 до 12 лет) как привлечение девочки к реальному уходу за младенцем и его воспитанию. Нянченье в современной семье более связано с рождением второго ребенка и включением старшего к процесс воспитания малыша. Сенситивным периодом для формирования установки на нянченье является возраст 6—10 лет. Именно тогда ребенок, ухаживающий за младенцем, получает возможность реализовать свою потребность в серьезной, взрослой, социально значимой деятельности, причем в привлекательной для него игровой форме и без принятия всей полноты ответственности за благополучие и здоровье малыша. Возникает вопрос — почему подростковый возраст, но мнению автора, исключен из зоны сенситивности к нянченью? Ведь именно подросток приобретает необходимую техническую умелость и компетентность в уходе за младенцем, да и перспектива материнства для подростка, несомненно, значительно ближе, чем для младшего школьника. Дело в том, что без предварительного формирования опыта эмоционально-позитивного общения с младенцем переход к технической стороне ухода может вызвать у подростка неприятие и брезгливость, а необходимость отвлечения на заботу о младшем сиблинге, порождающая недостаток времени для общения со сверстниками, формирует установку в отношении младенца как помехи, препятствия на пути реализации собственных интересов, неприятной обузы. Именно такая установка нередко проявляется у молодых мам, казалось бы имеющих достаточный подростковый опыт ухода за младенцем в собственной прародительской семье.
Четвертый этап — дифференциация мотивационных основ материнской и половой сфер — приходится на период полового созревания. Главной задачей этого этапа становится интеграция ценностей половой жизни и материнства на основе их первоначального разделения. Психологические проблемы связи рождения ребенка и собственно сексуальных отношений, в частности внебрачной беременности и воспитания ребенка, предохранения и беременности и ее планирования, определяют развитие мотивационной и ценностно-смысловой сферы материнства.
Пятый этап — взаимодействие с собственным ребенком — включает несколько периодов, определяющих формирование материнской позиции в период беременности и ожидания ребенка и в период ухода за младенцем и его воспитания.
Наконец, шестой этап — это формирование привязанности и любви к ребенку как к личности (начиная с раннего возраста). На этом этапе происходит развитие отношения матери к ребенку в направлении преодоления симбиотического типа отношений и дифференциации границ «Я» — «ребенок».---------------------------Отцовская. Она, в отличие от материнской, не имеет врожденных предпосылок, а формируется на протяжении первых лет жизни ребенка. Требовательная, условная, это любовь, которую ребенок должен заслужить.
У понятия «отцовство» на сегодняшний день нет единого четкого определения. Ю.В. Борисенко определяет отцовство как категорию личности, отражающую основные этапы ее развития, характеризующую комплекс интегральных, социальных и индивидуальных характеристик, проявляющихся на всех уровнях жизнедеятельности человека: эмотивно-аксеологическом, когнитивном и операциональном [4]. Кроме этого, отцовство рассматривается как открытая система, имеющая устойчивую структуру — компоненты, связи и уровни, и осуществляющая взаимосвязь с окружающей средой, в результате чего становится возможным ее развитие. [2].
При рассмотрении отцовства как социальной роли можно выделить роль отца в психосексуальном развитии ребенка. З. Фрейд выделял следующие важнейшие аспекты взаимоотношений отца и ребенка:
1) отец — воплощение силы, как объект восхищения и любви,
2) отец как объект реализации потребности в безопасности и защите,
3) отец как авторитет, который наказывает за проступки и таким образом регулирует поведение, а в дальнейшем и моральные установки человека.
По нашему мнению, освоение роли отца мужчиной осложняется множеством различных факторов:
- социально-культурными стереотипами, касающимися собственно отцовства и взаимоотношений отца с ребенком;
- отсутствием четкой регламентации функционала отцовской роли;
- несовпадением современных представлений о «настоящем мужчине» и «хорошем отце»;
- собственным опытом взаимоотношений с отцом в детстве;
- подавлением проявления чувств по отношению к ребенку, особенно в присутствии женщин;
- тем, что женщины часто отстраняют мужчин от заботы о детях;
- тем, что женщины воспринимают отца как заместителя матери, хотя, по сути, они выполняют разные функции.
В литературе единодушно отмечают такие важнейшие функции роли отца:
1) «кормилец» — исторически сложившаяся и закрепившаяся функция мужчины как кормильца семьи. Исследования последних лет показали, что для современных мужчин крайне важно быть материально обеспеченным (т.е. функция «кормильца семьи» является первоочередной, а ее реализация позволяет повышать собственную значимость и как
отца, и как настоящего мужчины) [1,2,4].
2) «защитник» — также исторически закрепленная функция. И хотя в современном обществе отец не всегда защищает ребенка от непосредственной опасности, он выполняет функцию социальной защиты (возможности образования, обучения, выбора профессии), а также опосредованно через собственный социальный статус и экономическое положение.
3) презентативно-воспитательная — отец представляет собой персонификацию власти, прививает нормы и правила поведения, во многом может вносить вклад в профессиональный выбор ребенка, расширяя его кругозор, занимаясь, особенно с мальчиком, каким-либо совместным делом.4) ментальная — модель идентификации для ребенка.
5) социализирующая — наставник во внесемейной общественной деятельности, обеспечение связи поколений — традиций, трансляция социальных норм.
Быть отцом – значит быть носителем истины, нормы в семье. Когда отец – носитель нормы, с ним связано чувство опоры, надежности и уверенности у других членов семьи.
Психологическая готовность к отцовству
Р. В. Овчарова определяет психологическую готовность к отцовству как сформированность всех сторон личности, предполагающих выполнение возложенных обязанностей и принятых обязательств; качество представлений об отцовстве и оценку собственной готовности стать отцом [12].Многие исследователи говорят о том, что одной из детерминант психологической готовности к отцовству является возраст. Т. В. Архиреева и О. В. Федосова предложили структуру психологической готовности к отцовству, проведя исследование среди мужчин разного возраста [3].
1) первым компонентом являются особенности коммуникативного опыта мужчины в детстве. С помощью семейной социограммы было обнаружено, что у большинства мужчин 25-35 лет отмечается значимость для них как отца, так и матери, меньшая дистанция в отношениях к обоим родителям. Кроме того, мужчины этого возраста видят в себе в большей степени идеальных отцов, что отражает их большую психологическую готовность к отцовству по сравнению с более молодыми. У большинства мужчин от 16-24 лет отмечается значимость матери, меньшая значимость отца, большая дистанция в отношениях с обоими родителями. Мужчины данного возраста видят в себе в большей степени настоящих мужчин.
2) второй компонент — переживания мужчиной отношения к еще не родившемуся ребенку на этапе беременности женщины. Важным этапом в становлении родительского поведения является период от зачатия до рождения ребенка. Предположительно, наиболее благоприятной ситуацией для будущего родительского поведения являются желанность ребенка, наличие субъектного отношения отца к еще не родившемуся младенцу, которое проявляется в любви к нему, мысленной или вербальной адресованности.
3) третьим компонентом являются установки мужчины на стратегию воспитания ребенка. то, как он намеревается осуществлять уход за ним (т.е. ориентироваться на потребности младенца или на собственные представления о необходимом ему), также будет свидетельствовать о преобладании субъектного или объектного отношения к ребенку. Это может служить основанием для прогноза эффективности последующего отцовского поведения.
4) четвертый компонент — мотивы отцовства. Благоприятным является наличие у мужчины осознанных мотивов отцовства. Э. Диси и Р. Риан говорят о внутренней мотивации (свободное участие в деятельности при отсутствии внешних требований и подкреплений) [2]. Внутренне мотивированное поведение базируется на потребности человека быть компетентным, потребности в автономии и потребности в положительном взаимодействии с другими людьми. от состояния этих компонентов внутренней мотивации зависит отношение отца к ребенку. Главным мотиватором для мужчин 16-24 лет является благоприятное материальное положение (50 % испытуемых), а для мужчин 25-35 — желание иметь детей от любимого человека (72 %). Кроме того, при самооценке родительской компетентности, степени автономности, удовлетворенности отношениями с детьми уровень родительской компетентности и автономности выше во второй группе. это означает, что мужчины 25-35 лет в большей степени считают, что справятся с родительскими обязанностями и не воспринимают их как обременяющие и ограничивающие личную свободу.5) пятый компонент — ценности. Наличие или отсутствие ценностных ориентаций, касающихся семьи и детей, в структуре ценностей у мужчин определяет качество отношений с ребенком. Для мужчин 16-24 лет большую значимость имеют профессиональные и финансовые ценности, а для мужчин 25-35 лет – семейные и профессиональные. Таким образом, у мужчин первой группы среди главных ценностей отсутствуют семейные, что отражает их низкую психологическую готовность к отцовству. Также важен и уровень выраженности у мужчин представлений, снижающих ценность отцовства («ловушки отцовства», которые были описаны Г. С. Абрамовой [1]).
1. «Ловушка простой цели» — отказ от наличия экзистенциальной цели в роли отца («кормлю, пою, одеваю, что еще надо?»).
2. «Ловушка ожидаемого долженствования» («я тебе отец, поэтому ты меня должен любить и уважать»).
3. «Ловушка нормальности», или «все, как у людей» — потенциальный отказ от понимания и принятия уникальности своей жизни и жизни членов своей семьи.
4. «Ловушка правоты силы», или «против лома нет приема» — отказ от всех возможных способов разрешения конфликтов, кроме силовых или связанных с демонстрацией силы.
5. «Ловушка возраста» («я еще молодой, погулять хочется», «он еще ничего не понимает, пусть мать с ним возится»). Ориентация на физический возраст как критерий развитости человека.
6. «Ловушка подарка» («я ему все покупаю, что захочет»). Подмена предметами экзистенциальности в отношениях, игнорирование ценности личностного общения.
7. «Ловушка потребительства», или «в семье можно расслабиться». Чувства других членов семьи не учитываются.
8. «Ловушка превосходства пола» — заведомый отказ от способов решения жизненных задач «женским» способом.
9. «Ловушка социальной ценности пола» («мальчик себе всегда дорогу пробьет», «мужчину везде на работу возьмут»). Отказ от экзистенциальных переживаний как бессмысленных, трудных, ненужных и т.п.
10. «Ловушка ревности к детям» — необходимость считаться с тем, что внимание жены принадлежит (иногда достаточно большое время) маленьким детям и вообще другим людям.
В случае выраженности данных «ловушек» нельзя говорить о сформированности ценности отцовства. В исследовании была выявлена значимая корреляционная зависимость между выраженностью «ловушек» и самооценкой мужчины как отца, и степенью согласованности образов «идеального отца» и «настоящего мужчины». При выраженности представлений, снижающих ценность отцовства, оценка себя как отца значительно ниже, чем в том случае, если «ловушки отцовства» отсутствуют, или выражены слабо. Согласованность образов «идеального отца» и «настоящего мужчины» соотносится с низким уровнем выраженности «ловушек отцовства», а несогласованность — с высоким [2].
Влияние отца на психическое развитие ребенка
Еще до рождения отец оказывает влияние на развитие ребенка через обеспечение благоприятных условий для беременной жены (партнерши). Позднее отец помогает ребенку через игры. в ходе наблюдения за взаимодействием матерей и отцов выявилось, что мать, даже играя с ребенком, старается унять его, успокоить, т.е. материнская игра своего рода продолжение ухода за ребенком. Отец, напротив, предпочитает силовые игры и действия, развивающие собственную активность ребенка, что способствует развитию моторики, освоению окружающего пространства, собственного тела, что является важным условием интеллектуального развития [4].
О. Б. Чиркова обнаружила, что отец играет важную роль в формировании у ребенка ответственности. отцы придают большое значение самостоятельности, предоставляя детям отвечать за свои действия, и с большим уважением, чем матери, относятся к проявлению детьми независимости [7].
В. Н. Дружинин отмечает, что чем больше ребенок привязан к матери (по сравнению с отцом), тем менее активно он может противостоять агрессии окружающих. Чем меньше ребенок привязан к отцу, тем ниже самооценка ребенка, тем меньше он придает значения духовным и социальным ценностям, по сравнению с материальными и индивидуалистическими [6].
С. В. Липпо [11], изучая образ отца в качестве фактора самоактуализации личности, отмечает, что образ отца у подростков характеризуется сложной структурой и неоднозначным содержанием. Важной составляющей этого образа для подростков является успешность отца. Для мальчиков критерий успешности отца — его социальная значимость и материальные достижения. для девочек — компетентность отца в построении межличностных отношений и его материальные достижения как один из способов заботы о семье. Образ отца, включающий признаки социальной успешности, является одним из важнейших факторов самоактуализации в подростковом возрасте.
Влияние отца на полоролевую идентичность подростков и юношей
Отец имеет важнейшее значение для возникновения у ребенка принадлежности к мужскому или женскому полу (ядерная половая идентичность) и овладения способами поведения, свойственными мужчинам и женщинам (полоролевая или гендерная идентичность). Идентификация мальчика с отцом способствует отделению от матери и деидентификации с ней. В исследовании О. Г. Калиной и А. Б. Холмогоровой [8] установлено, что для формирования адекватной полоролевой идентичности мальчиков уровень маскулинности отца не значим, идентификацию ребенка с отцом облегчает степень его теплоты и эмоциональной вовлеченности. Однако с маскулинностью отцов положительно коррелирует фемининность дочерей. Считается, что для успешного принятия женской половой роли девочка должна испытывать гордость от ощущения себя женщиной и идентифицироваться с матерью в ее взаимоотношениях с отцом.
Фактическое отсутствие отца в семье не является прямым препятствием к развитию адекватной полоролевой идентичности, так как большое значение имеет «внутренний отец», т.е. образ отца, представленный в психике ребенка. Обнаружено, что наиболее существенно отсутствие отца сказывается на маскулинности (уменьшается) и симптомах депрессии (увеличиваются) младших подростков-мальчиков (10-11 лет), в том случае если образ отца у ребенка амбивалентен. Для старших подростков-юношей отсутствие отца в семье не будет существенно отражаться на их маскулинности, если образ отца позитивен или амбивалентен. Однако если образ отца негативен или недифференцирован и отец не живет с сыном, его маскулинность будет существенно ниже, чем, если бы отец жил с ребенком, даже в случае его негативного образа. То есть, если в образе отца есть позитивная составляющая, то независимо от наличия отца в семье маскулинность подростка значимо не изменится. Однако если образ негативен, факт наличия в семье отца будет иметь решающее значение. Для формирования позитивного образа отца при его отсутствии у подростка наиболее существенное значение имеет влияние матери. Именно она помогает ребенку создать репрезентацию отца в условиях дефицитарности общения или полного отсутствия.http://studopedia.su/8_23485_ottsovskaya.html
1) отец может плохо ориентироваться в отношениях и из-за этого неправильно регулировать общение между родственниками, допускать нежелательные контакты, травмирующие психику ребенка.
2) может не видеть специфики одаренности ребенка и направить развитие не в то русло.
может здесь же рассмотреть материнский и отцовский анализ? где-то на старом сайте было об этом?--------------------------------------------Старый сайт опять недоступен. Но нашла на маапе статью, которая касается и сфер и стиля терапевтического взаимодействия, приведу ниже отрывки.
Хороший полицейский/плохой полицейский: искаженная реальность
Самый наивный наблюдатель понимает, что классический прием хороший/плохой полицейский не реализуется буквально. Мы все понимаем, что «хороший полицейский» в реальности не обязательно парень, который проявляет сочувствие (архетип матери), пока другой демонстрирует силу и беспощадность (архетип отца). Почему консерваторы не могут понять, что семейная пара подобна этой? Хорошая команда состоит из сочетания двух архетипов. Актеры в человеческой драме никогда буквально не соответствуют биологически тем архетипическим ролям, которые играют.
Другой пример этой архетипической пары был мне представлен студенткой из Афро-американского сообщества Лос-Анджелеса. В ее жизни и в семьях большинства ее друзей не было биологических отцов. Бабушка отвечала за материнскую роль, в то время как биологическая мать выполняла отцовские функции: она зарабатывала, занималась машиной, разбиралась с наказаниями, карманными деньгами и администрацией школы. Моя студентка относилась к этой ситуации легко: «Моя мама – это мой папа, а бабушка – это моя мама». Она выразила простую психологическую истину: пока оба архетипа находятся в равновесии, психологические потребности семьи удовлетворены, независимо от биологических характеристик. С другой стороны, семья может иметь все внешние признаки гармонии, включая маму-домохозяйку и отца, приносящего домой зарплату, в семье нет насилия и нарушений закона, но, тем не менее, материнство и отцовство – в полном смысле этих слов – в этой семье не реализуются. Архетипические силы могут незаметно появляться и исчезать, и они не обязательно определяются половой принадлежностью. Однополые пары, семьи которых выдерживают все сложности материнства и отцовства, необходимых детям для роста, являются прекрасной демонстрацией нестандартного толкования ролей мамы и папы. Не нужно разбираться в психологии, чтобы понять, что недостаток Ян разрушает Инь, а нехватка Инь лишает влияния Ян. Психологии не хватает стремления обнаружить очевидную ошибочность традиционного понимания семьи, за которым скрываются всевозможные архетипические недостатки.
Умение различать ситуации, когда требуется влияние Ян, а когда – Инь, является очень важным. Оно применимо в равной степени и к отдельным личностям, и к семьям, и к организациям и народам. Борьба ли это крестьянства против феодализма, рабов против расизма, женщин против патриархальности – развитие истории всегда является результатом гармонии Инь и Ян. Стратегии Инь – обучать, покровительствовать, вселять надежду, апеллировать к высшим ценностям и завоевывать симпатию людей. Стратегия Ян характеризуется воинственностью: подготовить план атаки, ввязаться в драку, победить. Любое нарушение баланса приведет или к бессилью Инь, или к самодеструктивности Ян. Если мы рассмотрим свои жизненные истории, то обнаружим, что даже в наполненных любовью и приятными переживаниями отношениях бывают периоды любви и периоды войны, и нужно быть готовым и к тому, и к другому варианту. Пары воюют из-за свободного пространства, ценностей, денег, времени, быта; они выясняют отношения по поводу событий прошлого, а также представлений о настоящем и будущем. Материнский подход в жизни учит проявлять любовь, понимать, объединяться, делиться, быть искренним, способным на компромисс и сострадание. Отцовский подход уделяет внимание балансу силы в отношениях: каждый делает то, что считает нужным. Оба подхода необходимы. Древние греки отождествляли Зевса с понятием власти, он был их Богом-Отцом, держащим в своих руках молнии. Считалось, что он грозно морщит лоб и обладает зрением орла, с помощью которого может видеть все, что происходит на Земле. Он был олицетворением авторитета, символом существующего порядка и его выражением, и он наказывал каждого, кто нарушил закон. Зевс выражал идею, что сила неотделима от ответственности, это также присуще фигуре отца.
Архетип отца имеет множество имен: руководитель, король, вождь, капитан, генерал, президент. Все они, по большому счету, несут отцовскую ответственность за тех, кто им подчиняется. Именно поэтому капитан не покидает тонущий корабль, именно поэтому Трумэн сказал: «Вся ответственность лежит на мне», и поэтому президент США, как отец страны, владеет красным телефоном и несет моральную ответственность за объявление войны, отправляя туда сыновей и дочерей.
Этот архетип активизируется во всех отношениях, где есть элементы авторитарности. Мы боимся проявлений Зевса или же восхищаемся им и верим ему; мы презираем его или тоскуем по его опеке; мы отчаянно преданы ему или свергаем его с престола. Любой человек (мужчина или женщина), облеченный властью, проявляет по отношению к остальным качества отцовского архетипа; это касается не только монархов, президентов и полководцев, но и руководителей, полицейских, учителей и тех, кто оказывает на нас влияние. Когда женщина находит себя в роли Отца, вроде египетской императрицы, носящей фальшивую бороду, чтобы подчеркнуть свою власть Фараона, то она дает понять, что не стоит ошибочно принимать ее за олицетворение архетипа Матери. Боевая экипировка, престижный офис, дорогой рабочий стол, место на парковке – все это говорит о том, что здесь находится Ян. С другой стороны, мужчина в роли Великой Матери, который использует символы античных богинь (развевающаяся белая мантия Папы Римского, его раскрытые руки, как бы говорящие «Идите ко мне, дети»), сообщает этим: здесь живет Инь (или, как в случае с Папой Римским, он просто хочет, чтобы вы так думали). В душе активизация отцовского архетипа сигнализирует об обращении к психологии войны. Человек увлечен стратегией и тактикой, желанием встретиться с проблемой, волей к победе, честолюбием, жаждой силы и способностью идти на риск.http://maap.ru/library/book/126
Сбалансированный подход к терапии
Вместо подходов, основывающихся на материнской позиции (питающая грудь), и подходов, использующих отцовские методы (более строгое отношение), подготовка терапевтов должна развивать алхимическое искусство и понимание, какое именно вещество необходимо, когда (время) и в каком количестве (интенсивность). Бывают периоды, когда душе нужна колыбель, в которой она переродится; также случаются моменты, когда требуется практика военных действий. Для борьбы с монстрами, населяющими душу, нужна смелость и решительность. Искусство психологической войны требует качеств архетипа Отца. Буддизм и индуизм являются прекрасными примерами духовного воспитания в мире и любви, но с военными добавками. Новичок обучен сражаться с негативными мыслями, вести войну против неугомонного эго – обезьяны, которая должна находиться под контролем. Подобно этому, опытный терапевт знает, когда покинуть Великую Мать и отправиться к Отцу с его воинственным мировоззрением.
Известный аналитик Мария-Луиза фон Франц была широко известна своим провокационным, отцовским стилем работы. Она была нетерпелива по отношению к клиентам, влюбленным в свои душевные раны. Она могла просто отказаться от клиента, если видела у него недостаток решительности. Она, казалось, говорила: «Возвращайтесь, когда будете готовы к борьбе. Я не собираюсь терять время на плачущее дитя». Ее терапевтические методы вызывали критику – более всего ее жесткость и немного странные привычки. Однако, возможно, ее интуиция была верной. Бывают моменты, когда терапевт должен следовать методам военной подготовки. Слабому внутреннему ребенку нужен учитель, который превратит его в маленького каратиста. Если терапия предлагает преимущественно эмоциональную поддержку и комфорт, она может дополнить опыт слабости. Чтобы разрушить детские иллюзии, клиент должен хотеть чего-то, кроме любви и присмотра матери.
Регулярность, с которой мне встречались начинающие терапевты, неспособные «отлучить от груди» клиентов, отражает всеобщую проблему – с архетипами Матери и Отца одновременно. Она сопровождается иллюзией, что если бы только психика могла быть «излечена» от своего невроза, это привело бы к чему-то похожему на материнский рай гармоничных отношений, дружных семей, приятного общения, эмоционального комфорта. Что пропускается этой фантазией о материнском счастье, так это осознание необходимости отказаться от привязанности к матери. Навязчивая материнская опека, которая действует как догма, упускает тот факт, что ребенок нуждается не только в компетентной заботе, но у него также существует потребность уйти, как только он сможет принять мир как Космическую Мать и начнет действовать самостоятельно.
Психологический матриархат искажает выводы подобно той политкорректности, которая оправдывает лицемерие и обращение к неведению. Кто не слышал о терапевте, который действует мягко и безусловно поддерживает клиента. Не потому, что это необходимо для восстановления образа матери, и не потому, что терапевт попался слишком жалостливый. На самом деле не достигший зрелости клиент незаметно дает понять, за что именно он платит. Пациент оказывается в худшем положении, чем раньше, но терапевт возвращается к другим «клиентам». Подлинное стремление стать психотерапевтом, как выбор любой профессии, подразумевает способность быть готовым к риску. Все ингредиенты любви также опасны; терапия – как всякое знание – вредна, если заботится преимущественно о деньгах и славе. Цель требует самоотверженности. Иначе это всего лишь работа, а не призвание.
http://maap.ru/library/book/126