2 майя

Приглашаю к обсуждению новой работы Юлии Жемчужниковой опубликованной на сайте МААП. 2 майя ________________________________________ Юлия Жемчужникова Эта статья написана на материале, полученном на семинарах Станислава Раевского и Льва Хегая и из откликов на предыдущую статью «Миф о внутреннем мире». «…однако, с самого зарождения этой дисциплины психическое… помещалось внутрь человеческой кожи…» (Валерий Зеленский, 2006г. [2]) «…ни внутренний мир психики, ни внешний материальный мир не иллюзорны. Иллюзия – это искаженное отношение между внутренним и внешним миром» (Роберт Джонсон [1]) Я благодарна администрации сайта за публикацию моей первой статьи и всем, кто сказал мне хоть несколько слов в ответ. Чувствую потребность объясниться ещё раз, так как моя страсть к лаконичности и эмоциональная насыщенность темы несколько мешает доступности объяснения. Итак, насколько я понимаю, Юнгианская диаспора принимает, как практически доказанную или эмпирически пережитую данность, наличие коллективного психического (бессознательного или сознания). Таким же образом принимается «возможность выхода», «соединения» личной психики с коллективной. На семинарах, тренингах, в любом другом групповом взаимодействии нам приходится бесконечно встречаться с ситуациями невозможности определения границ между личными и групповым психическим. Мы вполне допускаем и принимаем эти ситуации как возможные, допустимые в рамках психоаналитических сеансов и в учебном или профессиональном взаимодействии с «себе подобными». Мы коллекционируем как возможные и уникальные ситуации синхронии и др. подобные. Но не больше. Наша душа, психика по-прежнему должны оставаться для нас «внутренним миром», который лишь изредка «выпускается наружу». И если Душа – первичная метафора психологии, то «миф о внутреннем мире (далее для краткости «м о вм») – похоже её первичный миф. Во взаимодействии аналитика и клиента, какую роль играет «м о вм»? Основное сопротивление терапии, страх и ненависть к психоанализу сводится чаще всего к формуле «не хочу чтобы во мне копались». Психоаналитик ассоциируется с кем-то, кто внедрится в личное психическое пространство и будет в нём «копаться». Соответственно для женщин он - кто-то вроде хирурга, гинеколога, стоматолога (болезненно, неприятно, но может быть полезно). Для мужчин ситуация намного менее приемлемая, и более болезненно страшная, пугающая, отвергаемая. Аналитик с одной стороны вроде как пытается снять эту тревогу, заверяя, что «никто не может понять чужого внутреннего мира», что вы будете работать где-то «на нейтральной территории» с тем материалом, который он будет приносить и т.п. Аналогично он «снимает» и свою подобную тревогу. С другой стороны, как всякое «накладывание пластыря», такая методика больше вредит, чем помогает. Мы закрепляем всех участников процесса, особенно клиента, за которого отвечаем, и который оплачивает процесс, в том, что граница есть и она незыблема. Мне кажется, что если мы сможем повсеместно отказаться от «м о вм», мы по-настоящему снимем «страх вторжения» и, наконец, вернем психологии её изначальный смысл. Смысл совместного исследования и описания, изучения и оздоровления как «личной» души, так и коллективной, на что нас так наставляли все, начиная с Фрейда. Личное не заключено в границы. Личное – не компонент (не часть), но компонента (часть волны), вектор. Это одновременно проявленность коллективной души и её «персональный» взгляд на саму себя. И это не столь пугающе, сколь соблазнительно прекрасно и интересно. Человек лишаясь «м о вм» вовсе не растворяется, теряя идентичность, и наоборот - приобретает не требующую защит уникальность и ценность. Ценность ни как сокровище, которое надо прятать, защищать и демонстрировать при этом регулярно. А наоборот - ценность как часть, уникальную (!) живую компоненту мирового процесса. Эго при этом тоже видоизменяется в своей роли. Оно перестает быть терзаемо двойственностью своего положения, когда его то укрепляют и развивают, то пытаются от него избавиться вовсе. Оно больше не посредник (т.к. нет границы) и не контролер. Оно вслед за телом – стержень, основа, на которой держится, выстраивается психика. Оно - тот инструмент, грифель, рисующий компоненту, дающий возможность её удерживать, описывать, развивать. Так мы получаем столь долгожданную неэгоцентричную теорию личности, точнее – не эгозаключенную. Мы можем построить новую более наглядную и соответствующую реальности метафору, открывающую новую эру развития. Но мы продолжаем играть с плащом Майи разделяющим миры, запутываемся в нем, уверяя себя, что контролируем процесс и «так просто удобнее». Неужели мы, смелые исследователи психического, так дорожим этим факирским плащом? Полная цитата из Роберта Джонсона приведенная в эпиграфе выглядит так: « Многие хинди, как и некоторые христиане, верят в иллюзорность окружающего нас физического мира и в подлинную реальность мира духовного.» (Заметим – практически здесь нет противоречий!). «Многие жители запада, наоборот, верят в иллюзорность внутреннего мира и реальность мира физического». (И они тоже правы!). «Однако, ни внутренний мир психики, ни внешний материальный мир не иллюзорны. Иллюзия – это искаженное отношение между внутренним и внешним миром». (Воистину!) Как замечательно было бы, если из этой столь справедливой формулы не выводилась вновь идея ad hos о «внутреннем мире образов» и т.п. Если бы плащ Майи определенный Джонсоном как граница между мирами не заворожил и его, сделав своим рыцарем. Другой наш великий патриарх, могучий реформатор психоанализа и основатель архитипической психологии Джеймс Хиллман также довольно часто использует «м о вм». И он, безусловно, не может не видеть губительной натяжки этой метафоры. Он пишет: «Узкое понимание нисходящего направления в глубинной психологии привело к сужению смысла – интровертной направленности в «бездну» и в «потайной уголок» человеческой личности (Августин). Как же в таком случае осуществляются связи с другими людьми, с горизонтальным миром?» Законный вопрос! Далее приводятся две фразы, смысла которых я не могу постичь после десятка прочтений. Видимо, он иррационален настолько, что мне не доступен: «С точки зрения архитипической психологии вертикальное направление относится к внутреннему, как некая возможность или способность, заключенная в вещах. Все вещи имеют архитипическое значение и доступны психологическому проникновению (вот он страх потенциальных клиентов), причем внутреннее проявляется с помощью физиогномического характера вещей горизонтального мира. Поэтому глубина не является чем-то буквально спрятанным внутри.» Эк завернуто? «… Т.о. основу любого психоанализа составляет фантазия…» Пусть так, Мэтр, но обязательно ли она должна быть столь ложна и извращённа, и при этом неколебима? «… Глубина является не физическим местоположением в буквальном смысле, а первичной метафорой, необходимой для реализации процесса психологического мышления.» Итак, мы уже не можем утверждать, что Земля плоская, но продолжаем утверждать, что для нашей науки полезно придерживаться такой метафоры. (Так же, как видимо полезно придерживаться мифа, что Эдип хотел убить отца, а не наоборот). А ведь Земля не рухнула от того, что люди согласились с отсутствием «края света» (согласитесь – метафора тоже очень красивая!), и психика не рухнет, если согласиться, что физическое тело - внутри души. А «процесс психологического мышления» только выиграет, стряхнув, наконец, пыльные сети этой ветхой метафоры. Итак. Мой основной вопрос. Если мы вступили в новую эру развития науки и человечества, причем, похоже, довольно мощную и при этом кризисную, имеем ли мы право (или возможность) продолжать базировать важнейшую из наук на старых, истрепавшихся, трещащих по швам мифах? Описывать уже открывшуюся нам многомерную реальность в натуральных числах…. Или наша обязанность создавать новый язык, соответствующий времени?