Postтема (постмодернизм и пр.)
Владимир, ты говорил, дать "ссылки на все более или менее понятные положения этого направления"?
Если об определениях, то есть хороший философский словарь , где очень много именно ПМ-х терминов, но там своя специфика изложения, увы. Хотя она позволяет зацепиться за что-либо.
Есть еще две обзорные, информативные, но "тяжелые" книги Ильина - одна и вторая
Что касается первоисточников, то переведенные книги разбросаны по разным библиотекам и если будет интерес, я могу дать ссылки.
P.S. Один человек в ЖЖ все-таки составил неплохой католог ссылок Опыты "рунетографии" социально-философской, культурологической и политической мысли XX - XXI веков , там еже можно сходить в "Мой Лабаз". Хотя у него там не все, мне встречались в сети и другие важные книги по данной тематике.
О Паоло Фрейро. Я все думал, где я о нем слышал. Вот где
И я там согласен с автором статьи. Ряд идей Юнга выглядят как откровенно поверхностные и неадекватные. А взгляды Фрейро, которых коснулся автор статьи - интересные и перспективные.
"
Письмо Фуко совершенно, поскольку само движение текста великолепно демонстрирует то, что этот текст предлагает: генеративную спираль власти — уже не деспотичное построение, но непрерывное разветвление, свертывание, строфу, развертывающуюся все шире и строже, без истока (и катастрофы); а с другой стороны, все заполняющую текучесть власти, пропитывающую пористую ткань социального, ментального и телесного, едва ощутимую модуляцию технологий власти (где безнадежно перепутаны отношения силы и соблазна). Все это непосредственно читается в дискурсе Фуко (который также является дискурсом власти): он заполняет, обволакивает, насыщает открываемое им пространство, мельчайшие определения проникают в мельчайшие зазоры смысла, предложения и главы закручиваются в спираль, а удивительное искусство смещения позволяет открывать но-
[38]
вые пространства (пространства власти, пространства дискурса), которые тотчас же покрываются его кропотливым письмом. Ни пробела, ни фантазма, ничего непредвиденного: текучая объективность, нелинейное, движущееся по кругу, безупречное письмо. Смысл никогда не превосходит того, что о нем сказано: никакого головокружения, и в то же время он никогда не плавает в тексте, слишком просторном для себя: никакой риторики.
Короче говоря, дискурс Фуко — зеркало тех стратегий власти, которые он описывает. В этом, а не в «коэффициенте истины» состоит его сила и соблазн; истина — его лейтмотив, но сами процедуры истины не имеют значения; дискурс Фуко обладает не большей истиной, чем любой другой, а его сила и соблазн заключены в анализе, который раскрывает тончайшие грани своего объекта, описывая его с тактильной и в то же время тактической точностью, где аналитическая сила поддерживается силой соблазна и сам язык производит новые виды власти. Такова описанная Леви-Стросом символическая эффективность действия мифа — вот почему это не дискурс истины, а в полном смысле слова мифический дискурс, и я полагаю, что внутри себя он не испытывает иллюзий относительно того эффекта истины, который производит. Впрочем, как раз этого и недостает тем, кто, следуя за Фуко, обходит эту мифическую схему и остается с истиной, одной только истиной.
[39]
Само совершенство этой аналитической хроники власти заставляет задуматься. Что-то в тончайших гранях, в противовесе этого письма, слишком красивого, чтобы быть истинным, подсказывает нам, что если наконец и появилась возможность говорить о власти, о сексуальности, о подчинении с таким исчерпывающим знанием дела вплоть до самых неуловимых метаморфоз, то значит, все это отныне и навсегда уже закончилось, и Фуко только потому и способен создать такую восхитительную картину, что действует в пределах той отходящей в прошлое эпохи (может быть, именно той «классической эры», последним динозавром которой он и был). Такое положение вещей располагает к самому блестящему анализу, термины которого еще не утратили силу. «Когда я говорю о времени, его уже нет», — сказал Аполлинер. А что, если все красноречие Фуко в отношении власти (причем, не надо забывать, что он использует реальные, объективные термины, разнообразные множества, которые не ставят под сомнение объективную точку зрения, принимаемую исходя из них), власти бесконечно малой и распыленной, принцип реальности которой тем не менее не подвергается сомнению) возможно лишь потому, что власть мертва; дело не просто в рассеивании власти, а в том, что она полностью, пока еще непонятным для нас образом, растворилась, обратившись в свою
[40]
противоположность, самоустранилась или обрела гиперреальность в симуляции, неважно, но что-то произошло на уровне власти, что Фуко не может уловить изнутри своей генеалогии; для него не существует конца политики, существуют только ее метаморфозы: превращение деспотического общества в дисциплинарное, а затем в микроклеточное, в соответствии с тем же процессом, который протекает в физических и биологических науках. Это огромный прогресс, касающийся того воображаемого власти, которое нами владеет, — но ничего не меняется в отношении аксиомы власти: ей не отделаться от собственной тени, то есть от своего обязательного определения в терминах реального функционирования. Таким образом, власть по-прежнему обращена к принципу реальности и к достаточно сильному принципу истины, к возможной связи политики и дискурса (власть уже не относится к деспотическому строю запрета и закона, но все еще относится к объективному строю реального), и только так Фуко может описать нам последовательные спирали власти, последняя из которых вынуждает его отыскивать ее мельчайшие окончания, хотя сама власть всегда остается термином, так что не возникает вопроса об ее уничтожении.
А что, если все красноречие, с которым Фуко говорил нам о сексуальности (в конце концов, это аналитический дискурс о сексе,
[41]
не захваченный пафосом секса и сохраняющий текстуальную ясность дискурсов, которые предшествуют открытию бессознательного и которые не нуждаются в вымогательстве сокровенного, чтобы сказать то, что они должны сказать), объясняется лишь тем, что сама сексуальность, это великое производство нашей культуры (и оно тоже), как и власть, близится к исчезновению? Секс, подобно человеку или социальному, имеет свой срок. И что, если эффект реальности секса, присутствовавший на горизонте дискурса сексуальности, начал постепенно, но неотвратимо исчезать, уступая место другим симулякрам [], увлекая за собой великие референты желания, тела, бессознательного, — все, что сегодня слилось в один, столь мощно звучащий речитатив? Вывод о грядущей смерти секса следует из самой гипотезы Фуко. Психоанализ, который, как нам кажется, открывает золотой век секса и желания, возможно, выводит их на всеобщее обозрение, прежде чем они полностью обратятся в ничто. В известном отношении психоанализ кладет конец бессозна-
[42]
тельному и желанию, так же как марксизм кладет конец классовой борьбе, поскольку гипостазирует классы и роет им могилу в своем теоретическом проекте. Теперь мы достигли метаязыка желания в дискурсе о сексе, который не является самим собой, в котором удвоение знаков секса маскирует неопределенность и глубинную разгрузку: господствующий лозунг сексуального становится теперь равноценным инертной сексуальной среде. С сексом дело обстоит так же, как и с политикой: «Вы помните, в 68-м, нужны были забастовки и баррикады, речи и камни, чтобы стали признавать, что все — политика. Распространение порнографии, которое, в ответ на запреты, будет только усиливаться, заставит их увидеть, что все — сексуальность» (Арт Пресс, номер о порнографии). В этом двойной абсурд (все — политика, все — сексуальность) : параллельный абсурд двух лозунгов, выдвинутых в то самое время, когда политика перестает существовать, когда сам секс регрессирует и исчезает в качестве устойчивого референта в гиперреальности «освобожденной» сексуальности."
Ха-ха... диалоговый подход ты считаешь удобным методом? То-то сильные миры сего его так избегают ;)
Сдается мне, что деконструктивизм и ПМ сами не знают, для чего они создавались ;)
"Можно сказать, что деконструкция - философское усилие продемонстрировать, что любая попытка определить значение текста (согласно же Деррида, нет ничего, что не являлось бы текстом), любая попытка установить точное значение текста обречена.
Как это можно применять для педагогических целей - не знаю"
Элементарно. Диалоговый подход использует на начальных этапах метод деконструкции именно для того, что не принимать никакой дискурс, а тем более доминирующий в обществе, как ЗАВЕДОМО верный. Но! диалоговый подход (или как обозначил Хабермас «Критическая Теория Образования») идет несколько дальше и пытается обеспечить людей инструментами, с помощью которых они могли бы трансформиравть реальность, а не быть сами инструментами чужих дискурсов. Опять же обучающийся, будь то взрослый или ребенок, рассматривается как КОНКРЕТНЫЙ человек, относительно окружающего ЕГО контекста, а не привычного буржуазного индивидуалистского понятия субъекта, типа: индивидуум в состоянии изменить свою жизнь по собственной инициативе, стоит только захотеть. Это не правда. Кому-то нужна элементарная помощь, чтобы этот импульс хотения не только преодолел силу гравитации индивидуума, но и вытащил бы его сначала из дыры, в которую он по каким-либо причинам оказался и один вылезти не в состоянии.
Так вот одной деконструкции недостаточно, чтобы трансформировать, необходимо учиться строить новые контексты в процессе диалога. Никто не претендует на окончательную правду, на окончательное значение текста. Но это недостаточный аргумент, чтобы не пытаться искать и создавать новые контексты, более приближенные к симметричным отношениям. Речь идет об элементарной справедливости, котрой никогда не достичь, но искать нужно.
"Аспирина, если что интересное найдешь, откроешь - поделись, если будет время
"Пренепременно. Как только - так сразу :)
"Специализируешься" - это громко сказано. Всё приходит вовремя ) Я смогла обратить внимание на Хабермаса, потому что УЖЕ что-то созвучное во мне созревало. Полтора года назад мы на работе создали рабочий комитет (синдикалисткая ячейка). Администрация восприняла это страшно агрессивно, но вместо прямых увольнений (хотя позже дошло и до этого) пошла другим путем. Просто вбила клин между самими же сотрудниками. Большинство проголосовало за приближенных к власти. В результате рабочий комитет из 9 человек представлен 6 членами, приближенных к администрации, и 3 нашими инициаторами создания комитета. Любые предложения об улучшении просто бомбардируются, саботируются и игнорируются. Я сама в комитете не состою, но принадлежу к группе поддержке инициаторов. Ни для кого это не секрет. Все знают, кто за кого болеет. Есть так называемые нейтральные. Но этот нейтралитет превратился потом в элементарное предательство. Не знаю, лично для меня было достаточно ясно - что делать. Я поддержала инициативу с самого начала, хотя и прекрасно понимала, чем это грозит. Никакого геройства в этом не вижу. Вижу закономерность. Наш учитель медитации постоянно говорит, что грош нашим духовным достижениям, если они не помогают нам в отношениях с окружающими людьми. Я просто решила посмотреть, можно ли приобретенное (не цепляйся к словам ;) ) мной в медитациях и в психологических наработках использовать на благо общества. И увидела, что можно и очень даже продуктивно. Не сразу, но результаты очевидны. У нас сложился классный коллектив, который постепенно начинает притягивать симпатизирующих из другой "банды" )
Поэтому статья Альшулера мне лишь подтвердила то, к чему я пришла на ощупь самостоятельно. Но всегда очень радостно узнать , что ты в мире не одинок :)
"И я там согласен с автором статьи. Ряд идей Юнга выглядят как откровенно поверхностные и неадекватные. А взгляды Фрейро, которых коснулся автор статьи - интересные и перспективные."
Юнг просто сделал то, что мог. Спасибо ему и на этом. И вообщем-то я тоже согласна с автором, что Юнг "в своих размышлениях о политике остановился на стадии "наивного сознания""
"Подскажи, пожалуйста, в какой работе Деррида пишет о своем методе деконструкции.
Dios m?o, дел не в проворот, а я всё ищу себе на ж... приключений."
А так же веселее ;)
Но нелегкая перед тобой задача ;) Знаешь, деконструкцией, скорее является сами тексты Деррида, его письмо. Т.е. жто не какой-то абстрактный метод. Поэтому, деконструкция - везде (в текстах Деррида), и нигде. Т.е. это просто его письмо, его усилия. И о ней бесполезно читать какие-то определения.
С другого бока зайду. Можно, к примеру, прочитать определения индивидуации и Юнга. Но это все не то, все это ерудна, не индивидуация. Индивидуация - это сама жизнь Юнга, то, как он жил, мыслил, что он дела, и, в частности, он писал различные тексты, где излагпл свои мысли, пытался донести что-то до других. И вот его индивидуация - именно это, а не определения.
А так, я давал ссылки, повторю
тут много о нем и его работ + фото
ну и в Лабазе
Именно этих ссылок мне и не хватало )
"С другого бока зайду. Можно, к примеру, прочитать определения индивидуации и Юнга. Но это все не то, все это ерудна, не индивидуация. Индивидуация - это сама жизнь Юнга, то, как он жил, мыслил, что он дела, и, в частности, он писал различные тексты, где излагпл свои мысли, пытался донести что-то до других. И вот его индивидуация - именно это, а не определения."
То есть адекватность мысли и действия? Не знаю, правильно ли поняла: то есть каждый дискурс определяется образом жизни, воспитания, определенной психической конституцией, предрасположенностью, неосознанными конфликтами и т.д. и т.п?
Полностью согласен.
"Никто не претендует на окончательную правду, на окончательное значение текста. Но это недостаточный аргумент, чтобы не пытаться искать и создавать новые контексты, более приближенные к симметричным отношениям. Речь идет об элементарной справедливости, котрой никогда не достичь, но искать нужно."
Тожн согласен. Этот самый деконструтивизм разные люди могут понимать и спользовать по-разному, но для меня он - не самоцель, а, скорее, средство для создания того, что ты называешь новыми контекстами. Тут - однозначно.
Дело не в том, чтобы все разобрать, главное - затем собрать и что-то новое увидеть.
да и разобрать мы , по сути, полностью ничего не можем. На деле мы всегда перекомбинируем что-то.
Деррида писал, что лишь пытается показать, что все и так уже деконструированно, до его деконструкции.
"Наш учитель медитации постоянно говорит, что грош нашим духовным достижениям, если они не помогают нам в отношениях с окружающими людьми. "
Согласен с твоим Учителем. Полностью.
Желаю тебе успеха в твоей борьбе. Молодец, Аспирина.
О наивном сознании Юнга в тех вопросах - согласен, я бы добавил о вирусе нарциссизма (см. Хиллмана).
О полемике Хабермаса и Фуко. Вот сложный текст, но очень полезный. Я с интересом прочитал.
" И, тем не менее, действительным результатом дискуссий 90-х стала не замена хабермасианской тенденциозности на фукианскую, а более точное и сбалансированное представление о продуктивной стратегии социального критицизма. Если вынести за скобки полемический запал, то для любого непредвзятого участника стало ясно, что Хабермас не трансценденталист, а Фуко не антирационалист, что позиции этих мыслителей обозначают крайние точки в спектре современной критической теории, что каждая из этих позиций по-своему резонна и по-своему недостаточна. Концепции Хабермаса и Фуко полярны и взаимодополнительны, и действительный вопрос состоит уже не в том, какую из них выбрать в качестве непререкаемого образца, а в том, как практиковать критическую теорию в промежутке между Сциллой теории коммуникативного действия и Харибдой генеалогии. Подчеркнем, что речь идет вовсе не о каком-то “синтезе” этих моделей (представляется достаточно очевидным, что они несоединимы), а о создании оригинальных концепций в рефлексивно-критическом соотнесении с полярными образцами. Ясно, что при этом критические теоретики могут тяготеть преимущественно к какому-то из этих полюсов, но в любом случае занимают позицию между ними."
И вот еще книга, которая может быть полезна для лучшей ориентации в дебрях философии и социлогии
А вот критика Хабермаса
Джанни Ваттимо
НАСИЛИЕ ЭТО ТО, ЧТО ПРЕПЯТСТВУЕТ ЗАДАВАТЬ ВОПРОСЫ
" Моя критика современного общества оппонирует до сих пор очень влиятельной теории Юргена Хабермаса. Хабермас исходит из идеала самопрозрачной, полностью контролирующей себя субъективности. Это немного похоже на идею нейтрального ученого, который "видит ясно", потому что не дает себя захватить эмоциям, или на представление о психоаналитике как "абсолютном наблюдателе". Дело в том, что у Хабермаса еще присутствует рационалистический предрассудок, - я называю эту позицию "романтизмом Просвещения", ее заявил Адорно, - из чего вытекает претензия моделировать общество ненарушенной коммуникации, общество чистой рациональности. Хабермас говорит, что социальная коммуникация искажена, я же допускаю, что она никогда не бывает "чистой". Идеал чистоты социальной коммуникации с необходимостью подразумевает существование центрального комитета, диктатуры экспертов или передачу всей власти Хабермасу, поскольку возникает вопрос: кто же будет корректировать искажение социальной коммуникации? Вспомним: "существует класс, который не есть класс"...
...Правило неискаженной коммуникации содержит в себе риски всех догматических политик. Ведь если есть истина, которой нужно следовать, то должна существовать жреческая каста (интеллигенция, технократия, партия, правительство), которая знает эту истину. Чтобы состоялся мир неискаженной коммуникации, нужен сверхведущий.Поэтому я предпочитаю оперировать не критерием прозрачности коммуникации, а критерием снижения насилия. Мне кажется, что вся проблема в этом. Наше общество совсем не прозрачно, оно существует как общество боевых действий, где множество интерпретационных инстанций находятся в противоречии друг с другом. И это есть наша свобода, поскольку если бы существовали истинные интерпретации, мы уже не были бы свободны.
Я за такое общество, в котором я могу вести диалог без насильственного предписывания. И я не доверяю обществу, в котором диалог был бы "трассой истины", неискаженной, не захваченной интересами. Последнее просто невозможно, за исключением случая создания тоталитарного субъекта, который не является субъектом интересов, знает все, способен судить о "нарушении, искажении коммуникации". Хабермас - все еще узник идеи истины для общества, я же уверен, что истина как объективность - это метафизический миф.В обществе не должен устанавливаться порядок, при котором в конце концов все смогут говорить правду, - но в нем необходимо создавать ситуацию, когда все свободны в высказывании любых абсурдных мыслей, какие только могут прийти в голову, не подвергаясь при этом насилию и не подвергая насилию меня. Такой мир выстраивается через множественность интерпретаций - заинтересованных, искаженных, ложных, - при этом все они легитимны, лишь бы не употреблялось насилие, чтобы заставить замолчать другие интерпретации.
...Подлинно философское определение насилия будет таким: это то, что мне препятствует спрашивать дальше Для меня это очень ясно, поскольку определения насилия, основанные на знании "сущностей", всегда открывают путь для другого насилия.С идеей истины я могу прийти к тоталитарному обществу, с идеей ненасилия - вряд ли. Если я буду мыслить в категориях ненасилия, а не в категориях истины, более вероятно, что я буду уважать права других. Диктаторы, принуждающие меня к дурным делам, к тому, что я не приемлю, говорят, что это делается для моего же блага и они знают это благо, а я, в силу своего непонимания, не знаю.
...Ставка на объективность опасна, поскольку всегда в итоге приводит к авторитарной концепции реальности. Объективность - это значит, что "вещи таковы", и ты не можешь более ничего спрашивать. На самом деле наш современный опыт указывает на связь между свободой и интерпретацией, но не на связь между свободой и объективностью."
Замечу, что когда я веду споры по поводу вариантов понимания как идей Юнга, так и психоаналитических концепций, то я стою именно на той позиции, которую и озвучил Ваттимо.
я и Ihwh хотим твоих критических мыслей в адрес Фуко
В последнее время почему-то меня привлекает больше "скольжение по поверхности"... Почему - а бес его знает... ;) :)
Нет. Ни в коем случае. Не надо считать Фуко простачком :) ;)
Вот еще здесь о Фуко, и о его взглядах на власть
"Короче говоря, дискурс Фуко — зеркало тех стратегий власти, которые он описывает. В этом, а не в «коэффициенте истины» состоит его сила и соблазн; истина — его лейтмотив, но сами процедуры истины не имеют значения; дискурс Фуко обладает не большей истиной, чем любой другой, а его сила и соблазн заключены в анализе, который раскрывает тончайшие грани своего объекта, описывая его с тактильной и в то же время тактической точностью, где аналитическая сила поддерживается силой соблазна и сам язык производит новые виды власти. Такова описанная Леви-Стросом символическая эффективность действия мифа — вот почему это не дискурс истины, а в полном смысле слова мифический дискурс, и я полагаю, что внутри себя он не испытывает иллюзий относительно того эффекта истины, который производит. Впрочем, как раз этого и недостает тем, кто, следуя за Фуко, обходит эту мифическую схему и остается с истиной, одной только истиной."