Юнг и философия

Владимир, спасибо. Такие слова дорогого стоят, на них хочется отозваться. Мы (вольно или невольно) оказались на территории «зоны» сталкера. Ницше становится здесь проводником или кто-то другой, не это важно. Мы идем за сокровенным, а это всегда опасный путь. Тут нельзя суетиться, кричать, и, главное, быть хоть в чем-то уверенным, иначе трава перестанет благоухать. Тут только тихая грусть, и этой грустью невозможно ни с кем поделиться. Ты тут совершенно одинок, но это наполненное одиночество. В нем даже и чувства нет, потому что его оценки здесь лишние. Или по-другому – ты сам и есть одно сплошное чувство, только ты ощущаешь его как невесомость. Катализатором такого состояния может быть и книга, и падающий лист, и смех ребенка… Но только катализатором и не в любую минуту. И мы никогда не знаем, когда эта минута настанет. Она настигает тебя вдруг, ты отдаешься этому состоянию, не успев понять, теряешь ты себя или обретаешь. Но в следующее мгновение ты уже в том одиночестве, в котором «развязываются привязанности» и в котором ты только и ощущаем свою единственность. Есть еще одно состояние. Я люблю, когда оно настигает меня. Для себя я называю его «попасть в мысль». Его катализатором может быть любая попавшаяся фраза. Ну, например, фраза Ницше: «Настала пора осознать себя. Реальностей вовсе не было в моем знании, а «идеальности» ничего не стоили». А может быть китчевая скульптура Давида, на которую приклеены ценник и надпись: «Адам». А может целая книга, за которой ты всю ночь послушно следовал, смеялся, рыдал, падал в обморок ( у меня и такое было, слава богу, один раз в жизни). Но в какой-то момент ты увидел себя совсем не в пространстве книги. Пространство, в котором ты оказался, не линейное, и не трехмерное, и не причинно-следственное. Оно топологическое, искривленное, то ли кольцо Мебиуса, то ли …Это состояние ничем не напоминает покой, но и беспокойства там тоже нет. Ты странным образом оказываешься одновременно во всех точках, хотя точки лежат совершенно в разных плоскостях. И все эти точки и плоскости удерживаются тобой одновременно. Это и диалог, и монолог, и хор, это целый оркестр, но в нем очень хорошо слышна тема. Ведешь ее ты, но ритм этой темы такой стремительный, что уже и сама тема посягает на тебя. Мгновение – и ты вновь завладел темой. Это состояние живого пульса мысли. Пульс бьется не в тебе, а ты сам и есть этот пульс. Оно может длиться секунды, может минуты, точно сказать нельзя, потому что в нем нет и времени. Итог подобных состояний – абсолютная ясность. Некое откровение смысла. Когда выходишь из этого состояния, ты осознаешь, что это была маленькая крупица смысла, обнаженный момент приоткрывшейся истины. Один на один с миром ты расспрашивал себя о себе самом, а значит, ты по-прежнему далек от понимая целого, но ты также далек и от себя прежнего.

Оля, вы прекрасно описали то, что я бы обозначил как participation mystique с текстом, который транслирует ДУША автора. Такое слияние всегда праздник, который обволакивается грустинкой расставания. Все авторы независимо от дарования могут резонировать с твоей душой. По этому я не делю тексты на плохие и хорошие, серьезные и легковесные. Для меня важнее нащупать резонанс с текстом. Найти СВОЙ текст все равно, как встретить любимую, и испытать счастье от этой встречи. Когда то я испытывал потребность как можно более узнать об авторе но, знакомясь с его биографией, убеждался, насколько разняться творчество и носитель его. Тоже загадка!

Ну да. Об этом и речь. Классные духи - хранители сайта! Владимир, вы узнали там себя? :)

В силу своей профессии ( хотя и не только) я очень много читала биографических материалов о великих людях. Ни грамма об этом не жалею. Их произведения становились событиями внутренней жизни и тем потрясением, которое, может, единственно и помогало выдержать потрясения жизни внешней. А то, что они были еще и просто людьми, вызывало во мне пронзительное ощущение родства с ними, и я присваивала себе право соглашаться с ними, спорить, что-то активно не принимать. Достоевский и Пушкин – два имени, с которыми я не расстаюсь никогда. Но при этом дневники Достоевского всегда вызывали во мне желание отмахнуться, как от назойливой мухи: настолько они постны и дидактичны. (Не думаю, что Достоевский от этого пострадал в глазах мировой общественности.) Когда Пушкин в своих письмах фривольно проходится по А.П.Керн, это совершенно не мешает мне испытывать мистическое чувство сопричастности к таинству его стихов:«И божество, и вдохновенье, и жизнь, и слезы, и любовь…». Зато, когда наталкиваешься на строчки: «Мы пили, и Венера с нами сидела, прея, за столом», - испытываешь восторг: «Ай, да Пушкин, ай, да сукин сын», и чувствуешь его тоньше, и он становится ближе, и как будто ты «с самим Пушкиным на короткой ноге». Но я никогда не забывала и о его словах, с которыми столкнулась еще в ранней юности и которые Вам, Владимир, конечно, известны: «Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могучего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал как мы, он мерзок как мы! Врете, подлецы: он и мал, и мерзок - не так как вы - иначе!» Впрочем, это «мой» Пушкин. А вот Бунин и Ахматова, похоже, испытывали схожие с Вашими ощущения по поводу Чехова. Бунин: «Записные книжки Чехова. В общем – очень неприятно. Преобладающее: «N все считали почтенным человеком, а он был сволочь», все в этом роде.» P.S. У Т. Манна есть эссе о Достоевском. Юнг мог бы написать объемный труд только об одном названии этого эссе. Название такое: «Достоевский, но в меру». P.P.S. Некоторые цитаты из записной книжки Чехова. «Он мечтал: лежит его жена без ног, а он ходит за ней за спасение души». «Если бы с Марса свалилась глыба и задавила весь прекрасный пол, то это было бы актом величайшей справедливости». «Эта внезапно и некстати происшедшая любовная история похожа на то, как если бы вы повели мальчиков гулять, если бы гулянье было интересно и весело – и вдруг бы один обожрался масляной краски». Вот такую загадку я бы поразгадывала.

Ольга, вы читали работу Саланта, (я ее представил на сайте, большое спасибо В. Мершавке за блестящую работу по переводу) «Нарциссизм и трансформация личности» ? Там есть глава «Представление о теле в материалах семинаров Юнга, посвященных Ницше». Как она вам?

Ну, к Достоевскому и Пушкину можно прибавить очень много имен, например, Платонова... это, на мой взгляд большой феномен. Над его "Котлованом" я сидел в задумчивости почти год.

Саланта не читала, большое спасибо, обязательно прочту.Над Платоновым пребываю в задумчивости по сию пору, его язык - как обратная перспектива в иконописи, и ощущение схожее.

Интересная точка зрения, пытаюсь представит "обратную перспективу в иконописи" :)

http://www.pravkniga.ru/intlibs.html?id=452

Есть многое на свете, друг Гораций, что и не снилось нашим мудрецам... :)

Образы Платонова: «безжалостно родился», «текла неприютная вода», «тоскливая глина», «трудное пространство «точно грусть - стояла мертвая высота над землей» «сырые глаза», «мутное однообразное лицо» «свет тишины» и «запах сна» «от лампы и высказанных слов стало душно и скучно» «Ошибка» обратной перспективы в иконописи создает пространство «не от мира сего», оно не может и не должно объясняться логикой здешнего мира. Это символическое пространство, оно сакрально и сверхчувственно. Любимый герой Платонова – «задумавшийся», значит, глубоко погруженный в мир внутренний. Языковые образы Платонова есть некий языковой сдвиг, «ошибка» перспективы. Именно через них читатель направляет зрение внутрь. И процесс этот весьма болезненный, он задевает иррациональное в его неразличимости смыслов. Но эта неразличимость есть же одновременно единение с миром. С растениями, с животными, с запахами, со звуками. Поэтому интуитивно мы всегда безошибочно понимаем эти образы. Здесь все связано со всем. Это мало объясняет Платонова, но задает перспективу его понимания…Обратную. Ну вот как-то так…На язык Юнга, мне кажется, это легко переводится, но это вы сделаете лучше меня.

«кто матери истории более ценен – философия или психология» На мой взгляд, постановка вопроса не совсем корректна. Тем более сравнивать Ницше и Юнга как представителей философии и психологии. Ницше нетипичный философ, а Юнг неординарный психолог. Если опираться на принятое в западноевропейской философии мнение, укрепившееся после Канта, о том, что основной и главной частью философии является учение о познании или теории познания, то куда в этом случае причислить того же Ницше или Кьеркегора, или мистика Я. Бёме и всю русскую философиюи с её идеей о том, что познанние не является первичным и определяющим началом в человеке. К какому тогда лагерю причислить Достоевского и Толстого: к философам, писателям или психологам? По какому принципу определять является ли творец писателем или философом? Можно ли считать мыслителя писателем на философские темы, воспроизводящим то, что было исследовано другими, или же он действительно был мыслителем, а не просто делал выборку из чужих сочинений? Философ может казаться достаточно «самостоятельным» для того, чтобы быть философом, а писатель может быть не достоин звания «философа». Лично в моем понимание наследие Юнга более близко к философии нежели к психологии, т.к. выходит за рамки изучения непосредственно души, но предлагает новое понимании идеи души человека, его места в мире и отношения к миру.

Да, Ольга «Сверхчувственно», наверное, юнгианец, прочитав его тексты, сказал бы – это феномен насекомого, который ОЩУПЫВАЕТ (контректирует) мир, и познает его не через мировоззрение, а через мироощущение. Когда я читаю тексты Платонова, невольно представляю себя даже не ребенком, а насекомым, определяющим мир таким, каков он нам дан в непосредственном восприятии. Если подойти к этому психическому феномену с точки зрения психологии Юнга, то можно сказать, что у Платонова литературная гениальность «спаяна» с «безумием» ребенка, который не рефлектирует, но ищет вкус жизни проглатывая все, что попадается на его пути, одним словом того, что его окружает. Он не боится умереть или отравиться от неизвестного жизненного продукта, он его проглатывает и, переваривая, производит не то, что мы ожидаем от продукта пищеварения… Парадокс, ждем одного, а получаем другое… Его тексты гермафродитичны, в них нет женского и мужского рода, они ОНО...

Sheva, со всем согласен. Если переметнемся к нам, любимым... Как вы думаете, ваш или мой текст философичен или психологичен?

"Как вы думаете, ваш или мой текст философичен или психологичен?"
+++++++
Психотичен или невротичен?

Митя, можно продолжать не -(ичен) сколь угодно много... Чего-то ты в последнее время на сайте стал более похож не на зодиакальные знаки, а "знаки препинания"... Мить, ты же образованный человек не лишенный чувства юмора, ну не надо переходить грань, переводя это чувство в сарказм... Звезды гармоничны в своей хаотичности...

Отчего же, сарказма в сообщении мойом не было. По-моему, философ - это скорее психотик, чем невротик. Содержание его психоза - убеждение в универсальности своей философии... Ну а психолог в возможность прижизненного безневрозья по-моему не верит...

Психотик? Я так не думаю. Философ невроичен в своем стремлении передать смысл того, что транслирует ему его бессознательное (Юнг об этом писал). Он (философ) может выражаться более или мене понятным языком, это его стиль. Преодоление читаеющего текст - задача читющего. Отличение трудного текста от бреда - задача психиатра. Вера в текст - задача верующего. Критическое отношение к тексту - задача думающего... Отрицание всего - свойство ленивого... Философом может овладеть идея и подмять его под себя, вызывая одержимость, но можно ли его тогда считать философом? П-терапевта может подмять под себя страдание пациента, но можно ли его тогда считать терапевтом? Философ может обобщать (проецировать) свою идею, приписывая ей всеобщность, так же как и п-терапевт утверждающий, что все люди невротики, но тогда п-терапевт мало чем отличается от невротика. Может ли он лечить, исцелять не будучи целостным?

Владимир, филологи все пытаются на какую-нибудь полочку Платонова уложить, а он никак не укладывается. А у Вас это получилось очень тонко и, по-моему, точно. Удивительно, я сегодня тоже подумала о платоновском мироощущении как у ребенка. В нашей семейной летописи был забавный момент, когда младшая дочка года в три придумала сказку, где злые силы были, конечно, повержены. А старшая спровоцировала ее вопросом: «А разве разбойников тебе не жалко?» Мы случайно снимали это на камеру, и камера зафиксировала сложную гамму чувств и взгляд, направленный куда-то в вечное. После некоторого душевного смятения она с абсолютной убежденностью сказала: «Злых не жалко». У Платонова есть фраза (по-моему, в «Котловане»): «Плохих людей убивать надо, а то хороших мало». Тут впору застыть в немоте. Только глубоко вчувствовавшись, понимаешь: это то детское, наивное, безыскусное в своей простоте и очевидности ощущение мира, которое дано нам как интуитивное и единственно верное различение добра и зла. Хотя, конечно, этим Платонов не исчерпывается. Нашла на сайте только отдельные главы Саланта, не подскажете, где найти всю работу?

Это не ко мне, Сергей (Процион) ,возможно, в ближайшее время разместит тот материал, который я прислал... Иллюстрации уже есть :)

«Содержание его психоза - убеждение в универсальности своей философии». ---------------------------------------------------------- Уж не проекция ли это?

"Философом может овладеть идея и подмять его под себя, вызывая одержимость, но можно ли его тогда считать философом? П-терапевта может подмять под себя страдание пациента, но можно ли его тогда считать терапевтом?" +++++++++++++++++++++++ Да. Да.

"Уж не проекция ли это?" ++++++++++++++++++++++ Нет, детская болезнь теоретиков, плюс-минус десятый тезис Маркса о Фейербахе...

«детская болезнь теоретиков» ----------------------------------------------------------- Хуже, когда «детский страх». Когда в своем десятом тезисе Маркс говорил о "конце истории", вряд ли он представлял,какими эсхатологическими пугалками и «концами» всех мастей это обернется. «Смерть субъекта», «смерть языка», «смерть человека» , «смерть автора», «конец литературы»… «Первый Ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю; и третья часть дерев сгорела, и вся трава зеленая сгорела… Знаю твои дела; ты носишь имя, будто жив, но ты мертв. Бодрствуй и утверждай прочее близкое к смерти; ибо Я не нахожу, чтобы дела твои были совершенны. Я найду на тебя, как тать, и ты не узнаешь, в который час найду на тебя. Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих. Ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг». Че ж, думаете и второго пришествия не дождемся? «Конец! Нелепое словцо! Чему конец? Что собственно случилось? Раз «нечто» и «ничто» отождествилось, То было ль вправду что-то налицо? Зачем же созидать? Один ответ: Чтоб созданное все сводить на нет.» Все кончено». А было ли начало? Могло ли быть? Лишь видимость мелькала. Зато в понятье вечной пустоты Двусмысленности нет и темноты". (Мефистофель)

"Че ж, думаете и второго пришествия не дождемся?"
******************
Ощущаю (инфантильно, архаично и негативно)...

Волною Альвена ломаем,
Я Бодхисаттву приютил.
В бомбоубежище безлюдном
Он Бога Имена молчал... ©

Я Бодхисаттву приютил. ----------------------------------------------------- Как-то плохо с этим сочетается детская болезнь теоретика.И на фик Вам тогда Маркс, если Вы - maitreya?

«По какому принципу определять является ли творец писателем или философом?» ----------------------------------------------------------------------------------------- «Независимой от психологических особенностей и истории жизни философствующего субъекта философии по-видимому, не может быть в принципе»... --------------------------------------------------------------------------------------------- «Я не смогу обойтись холодной объективностью, но должен буду предоставлять слово своей эмоциональной субъективности». (Юнг) Мне кажется, было понятно еще задолго до встречи с Юнгом: любая мировоззренческая система (будь то философская мысль или сентенции обывателя) имеет свое начало в психических особенностях человека.Юнг первый этосформулировал: «Сегодня мы убеждены, что во всех областях знания существуют исходные психологические посылки, которые уличают выбор материала, методы обработки, способы умозаключений, а также конструирование гипотез и выдвижение теорий. Мы даже полагаем, что личность Канта была довольно значительной предпосылкой его философии». Слова «личность была предпосылкой философии» все-таки, на мой взгляд, не означают собственно философию. Когда Юнг признается, что свою ИДЕЮ архетипа почерпнул у Канта, вряд ли он имеет в виду его психические особенности: «Мои занятия философией продолжались с семнадцати лет. Я обратился к работам Канта и прежде всего к его «Критике чистого разума. Философия совершенно изменила мои взгляды на жизнь и мое отношение к миру». И еще Юнг: «У каждой из этих двух областей духа есть свое неприступное средоточие, которое присуще только ей и может быть объяснено только само через себя». Мне кажется, что есть различие между философствующим субъектом и философией, которая неслучайно, видимо, выделилась в человеческой мысли как специфический способ мироотражения. Философия живет в мире платоновских идей. У Платона идеи обладают собственным ни от кого не зависимым бытием; это целевые причины, заряженные энергией устремления, потенциальностью. Вся философская мысль так или иначе пребывала в диалоге с Платоном, пока, поставляя на конвейер формальной логики идеи, не довела саму идею об «идеях» до сциентистского выхолащивания смысла. Сами идеи вряд ли от этого пострадали. Понес потери человек, не способный мыслить идею иначе как путем операционального исчисления предикатов. Даже когда философия интуитивиста Бергсона (например) отмежевывается от интеллектуализмов, она тут же выдвигает новую сущность, помысленную по-платоновски как предельную ( «жизненный порыв», «качественное время», «творческая эволюция»). Эти «рамки» диктует семиотическое поле философии. У Бергсона интуиция – не психологическая функция, а «единственно достоверное средство познания». В этом «единственно» и есть философский платоновский поиск «предельных» смыслов. Философия останется философией, если сумеет в своем гипостазировании не оторвать идею от ее онтологических оснований. Мне кажется, Юнг предпринял такую попытку. И в этом он, безусловно, философ. Он нашел «местообиталище» идей: « Я часто называю архетип изначальным образом. Изначальный образ – это типическая основная форма известного, всегда возвращающегося душевного переживания, он всегда коллективен. Изначальный образ есть ступень, предшествующая идее. Необходимо присущее архетипу некое смутно ощущаемое понятие развивает себя в идее. Архетип, являясь выражением специфической структуры мозга, придает всякому опыту определенную форму, и через осознание этой формы рождается идея. Идея есть не что иное, как изначальный образ, достигший мыслительной формулировки». Когда же Юнг говорит о печальном опыте человека превращать идею в идеологему и объясняет печальные последствия такой процедуры, он мыслит как психолог. Юнг: «Нет сумасшедших, не павших жертвой архетипа». Идея в философии имеет своим истоком архетипический изначальный образ и именно поэтому способна «отрываться» от философствующего субъекта и его психических особенностей и становиться самоценной. Поэтому на языке философии идея осмысливается метафизически как предельный смысл, как целевая причина. На языке психологии - как активная и живая психическая готовность, которая ждет своего оформления в конкретном человеке. Только прочувствованное осмысление идеи приводит человека к самому себе (а не к психозу и неврозу), уравновешивая противоположности между сознанием и бессознательным, между мыслью и чувством. Архетипический изначальный образ (идея) становится личным мифом. Душа как целостность проживает себя через миф-образ-идею и становится причастной бытию. Юнг: «Архетипы живут в платоновском царстве чистых идей, достичь которого способно лишь мышление человека, но не сам он в своей целостности. Но они могут быть восприняты в сознание и поняты рассудком и чувством в том случае, если сознание обладает необходимым для этого восприятия интеллектуальными категориями и моральным чувством» Философская идея и есть тот архетипический образ, который является спонтанно и заявляет о себе повсюду. Осмысливается идея как чистая сущность философией, проживается она душой, и это уже поле психологии. Юнг: «У каждой из этих двух областей духа есть свое неприступное средоточие, которое присуще только ей и может быть объяснено только само через себя». Прежде чем мы встретимся с любовью в жизни, мы имеем образ любви, ,или – когда мы осмысливаем путь нашей жизни, у нас прежде есть идея пути. Или по-другому – только философы не знают, что такое добро и зло, любому другому человеку образы «добра» и «зла» даны изначально, интуитивно-архетипически, но проживаются эти «чистые сущности» всегда и у всех по-разному. Видимо, это имел в виду Юнг, когда говорил: «Большинство моих пациентов знали глубинную истину, но не прожили ее». Здесь еще одна проблема – и философская, и психологическая: почему теоретическое осмысление не становится поступком. В философии это осмысливает Бахтин, в частности, в работе «Философия поступка». Достаточно заглянуть в эту работу, чтобы увидеть, что мысль Бахтина существует в философской парадигме. В психологии «зазор» между пониманием и проживанием идеи исследуют Юнг и Хиллман. Идею души как целостности сформулировал еще Аристотель. Конечно же, душу ощущал человек и до него, и после него, и всегда, но ИДЕЯ ДУШИ не была воспринята философией. У Бердяева есть забавная мысль: «Материалисты вскрыли человека, не нашли там душу и на этом основании решили, что никакой души нет. Как раз наоборот, если бы они нашли душу, это и означало бы, что ее нет». Почему европейская мысль с таким упорством игнорировала идею души? Потому что логоцентристская традиция никак не могла ее верифицировать,она не укладывалась в понятие. Можно по-другому сказать, время не пришло, чтобы этот изначальный образ был услышан сознанием. Юнг: «Люди уже не могут игнорировать смутную интуицию: в психологическом отношении с человеком что-то должно произойти. Но никто не знает, что делать, и не ведает пути,ведущего к цели". При этом, конечно, остается всегда в силе очевидная мысль, что нет никакой философии без философствующего субъекта. Но остается непонятным, почему идея «сверхчеловека» Ницше, так глубоко им осмысленная, не сделала самого Ницше сверхчеловеком. Объясняет это психология Юнга: «Все эти высказывания есть продукты человеческого духа, они суть проекции неких психических процессов. Это не индивидуальные фантазии, а коллективный феномен, который существует на бессознательном уровне и говорит о каких-то потребностях души». Когда Юнг более чем часто говорит о себе как об эмпирике, мне не кажется это интеллектуальным кокетством. Он сознательно выбирает территорию психологии и сосредотачивает свое внимание на «потребностях души»: «Я ничуть не собираюсь тут отрицать, что вторжения в чужую область фактически имеют место. Однако практикующий их явно упускает из виду, что… можно было бы разделаться и с психологией, свести к нулю ее неповторимую ценность и ее собственное существо». Совсем неслучайно, как мне кажется, Юнг ставит знак равенства между Самостью, энергией, богом… , Он мыслит здесь именно как психолог, отсюда и его фраза, которую вряд ли встретишь в философии: «Бог – это наша потребность в Боге». В классической философии это было бы скандалом. Оценивать архетипическую идею в терминах «ложное»-«верное», доколе она существует в восприятии человека, видимо, вряд ли будет правильным. Тут велика опасность остаться только на «теоретическом» уровне понимания. Вос-Приятие означает принять, впитать, прочувствовать, через образ-идею прийти к самоидентификации. Сформулированная мыслителем (будь то психиатр из Швейцарии прошлого века или хранитель царской библиотеки Чжоу шестого века до н. э) или интуитивно воспринятая любым человеком, идея сама по себе не имеет прямого отношения к ее автору, потому что ее начала архетипичны. Только прочувствованное понимание идеи, когда она становится личным мифом, наполняет эту философскую абстракцию конкретным проживанием и мерой личной ответственности. Думаю, поэтому Юнг различает естественную, природную индивидуаию, проходящую бессознательно, при которой «конец процесса остается столь же темным, как и в начале», и индивидуацию как осознанный процесс. Юнг: «Процесс индивидуации не всегда сознательный. Существует огромное различие между процессом индивидуации, протекающим бессознательно, и осознанным процессом. В первом случае сознание не вмешивается, а потому конец процесса остается столь же темным, как и в начале. Во втором случае, в осознанном процессе, на свет выходит столько мрака, что личность становится просветленной, и сознание неизбежно возрастает в объеме и интенсивности. Человек растет вместе с задачами, которые он себе ставит. Но при этом должна быть способность к росту. Расширение личности происходит посредством притока извне, за счет новых жизненных содержаний. Приходящее извне может стать нашим достоянием только в случае, если мы разовьем внутреннюю амплитуду до богатства входящего извне. Без собственной психической глубины мы не смогли бы никогда адекватно воспринять масштабы объекта». Проживаемая и переживаемая и мыслью, и чувством идея-архетип становится воронкой, в которую затягивает человека, чтобы он мог осознать свое собственное присутствие. В этой точке сливаются философия и психология в одном человеке, не рационально помысленном, а иррационально беспомощным, изгнанным из повседневности и загнанным в собственную недостоверность. В этом зыбком состоянии недостоверности все в человеке приходит в смятение. Это сомнение в очевидности своего «Я» может стать трамплином к обретению нового смысла, а может отбросить человека назад, к своей неразличенности с миром и природой. Психология Юнга называет это противостоянием Эго и Самости, где Самость является одновременно и философской идеей, и психодинамическим понятием.

"Как-то плохо с этим сочетается детская болезнь теоретика.И на фик Вам тогда Маркс, если Вы - maitreya?"
+++++++++++++
Дык практикую же типо. А (раннего) Маркса есчо пока нихто из теоретиков не опроверг...

"Маркса есчо пока нихто из теоретиков не опроверг"... -------------------------------------------------------- И я о том же.Но как он у Вас "встраивается" в Бодхисаттву? Вас хочется понять. Как именно у Вас уживается детская болезнь теоретика с созерцанием?

О Платонове. "Его тексты гермафродитичны, в них нет женского и мужского рода". --------------------------------------------------------- С этим скорее не соглашусь. Владимир, Вы читали у Платонова "Джан" и "Счастливую Москву"?