Postтема (постмодернизм и пр.)

А чего же Бодрийяр смайлики не ставит, а то не всегда можно понять его иронии ;)

:) перевод - штука тонкая, я читал примечание переводчика к одной из его книг, очень сложные тексты, еще и особым образом построенные, требуют большой вдумчивости переводчика.
а идеализируемые некоторыми фаллос, фалличность, сексуальность - вообще объект для критики постструктуралистов. Они пытаются 
показать (по своему), что пытаться сводить к этой сфере другие, если не все, проблемы не только 
глупо, но это просто означает сокрытие других сторон жизни.
Я может еще подберу характерный отрывок

Подбери, Леша, подбери, мужские умы форума следует загружать, чтобы были в постоянном состоянии эрекции ;):) А вот для женских чревато, я, например, начинаю читать твоих любимых постструктуралистов, и как всегда, строчки через три, 15 раз слазив в словарь, начинаю видеть за текстом Приапа с большими причиндалами, куда и желаю ему с богом отправиться :) А сама я лучше к кошкам...

:) Диночка, привет! Спасибо за внимание! Ты совершенно по постмодернистски ;) (или - по дзенски ;) )участвуешь в этой ветке!
Эрекция - это, конечно, хорошо. :) Я бы даже сказал, очень хорошо! Но постоянная эрекция - эт все-таки чересчур... эт даже болезнь такая имеется 

Леш, вот и я про нее ;), не зря ж мне Приап чудится :)

мдя... :)

Кому Приап, а кому симулякр ;)

не, я люблю что-то вроде хождения по тому дзенскому кругу, где главное - не застревать к какой-то одной зоне, а точнее с выходом за его пределы :)

"Кому Приап, а кому симулякр " Не, я не даю им ввести себя в заблуждение! Я вот могу даже известную дзенску фразу немного развить ;) "Встретишь Будду - убей Будду, встретишь Бодрийяра - убей Бодрийяра, встретишь симулякр - убей и его, встретишь Юнга - ...ну, вы меня понимате (не обижайтесь ;)

Кровожадный Вотан под маской трикстера :)

Да, природу не переделаешь...

:) В добавок, я еще и фрустратор :) -
"Леха, ты фрустратор "
Только я это, я фрустрированный фрустратор ;) ...

Вот еще немного слов ;)
"Что противопоставляют женщины в своем движении протеста фаллократической структуре? Автономию, различие, специфику желания и наслаждения, иное пользование своим телом, речь, письмо - никогда соблазн. Они его стыдятся, считая искусственной инсценировкой своего тела, судьбой, сплетенной из подчиненности и продажности. Они не понимают, что соблазн представляет господство над символической вселенной, тогда как власть - всего лишь господство над реальной. Суверенность соблазна несоизмерима с обладанием политической или сексуальной властью.

Странный и лютый сговор феминистского движения со строем истины. Ведь соблазну дается бой, он отвергается как искусственное отклонение от истины женщины - истины, которая в последней инстанции должна-таки быть обнаружена вписанной в ее тело и ее желание. А это все равно, что одним махом перечеркнуть огромное преимущество женского, которое в том и заключается, что женское никогда, в известном смысле, даже не подступалось к истине, оставляя за собой абсолютное господство над царством видимостей. Имманентная сила соблазна: все и вся отторгнуть от своей истины и вернуть в игру, в чистую игру видимостей, и в ней моментально переиграть и опрокинуть все системы

36


смысла и власти: раскрутить волчком видимости, разыграть тело как видимость, отняв у него глубину желания, - ведь все видимости обратимы - лишь на этом уровне системы хрупки и уязвимы - смысл уязвим только для колдовства. Только невероятное ослепление побуждает отрицать эту силу, равную всем прочим и даже превосходящую их все, поскольку она опрокидывает их простой игрой стратегии видимостей.

Анатомия - это судьба: так говорил Фрейд. Можно только недоумевать, что отказ женского движения от этой судьбы, фаллической по определению и скрепленной печатью анатомии, открывает альтернативу, которая по-прежнему остается чисто анатомической и биологической.

"Женское удовольствие не связано с выбором между клиторальной активностью и вагинальной пассивностью. Удовольствие от ласки влагалища вовсе не должно заменять удовольствие от ласки клитора. Оба незаменимы, и оба сходятся к общей вершине женского оргазма... Среди прочего ласка груди, поглаживание лобка, приоткрытие губ, маятниковое надавливание на заднюю стенку влагалища, касание шейки матки и т.д., если упомянуть лишь некоторые из специфически женских удовольствий" (Люс Иригарэ). (психоаналитик-феминистска - трикстер)

Женская речь? Но это по-прежнему анатомическая речь, все та же речь тела. Женская специфика оказыва-

37


ется в дифракции эрогенных зон, в децентрированной эрогенности, рассеянной поливалентности оргазма и преображении всего тела желанием - таков лейтмотив, пронизывающий не только всю сексуальную и женскую революцию, но и всю нашу культуру тела, от анаграмм Бельмера до машинных подключений Делёза. Всегда речь идет о теле, если не анатомическом, то по крайней мере органическом и эрогенном, о функциональном теле, которое даже в этой распыленной и метафорической форме имеет своим назначением оргазм, а естественной манифестацией - желание. Одно из двух:

либо тело, о котором тут говорится, всего лишь метафора (но о чем же тогда толкуют сексуальная революция и вся наша культура, давно ставшая культурой тела?), либо эта речь тела, эта речь женщины означает, что мы окончательно захвачены анатомической судьбой, анатомией как судьбой. Никакого радикального противоречия фрейдовской формуле во всем этом.

И нигде не слышно о соблазне, об обработке тела не желанием, но лукавством, о теле соблазненном, теле соблазняемом, отеле, страстно отрываемом от своей истины, той этической истины желания, что неотступно нас преследует, истины серьезной и глубоко религиозной, которую воплощает сегодня тело и для которой, как прежде для религии, соблазн точно такие же порча и коварство, - нигде не слышно о теле, предавшемся видимостям.

Но только соблазн радикально противостоит анатомии как судьбе. Только соблазн разбивает различитель-

38


ную сексуализацию тел и вытекающую отсюда неизбежную фаллическую экономию.

Наивно любое движение, верящее в возможность подрыва системы через ее базис. Соблазн являет большую ловкость, являет как бы спонтанно и с ослепительной очевидностью - ему нет нужды доказывать и показывать себя, нет нужды себя обосновывать - он сказывается непосредственно, в переворачивании всякой мнимой глубины реального, всякой психологии, всякой анатомии, всякой истины, всякой власти. Соблазну известно, и в этом его тайна, что никакой анатомии нет, нет никакой психологии, что все знаки обратимы. Ему не принадлежит ничего, кроме видимостей - от него ускользают все формы власти, но он способен обратить все ее знаки. Что может противостоять соблазну? Вот где единственная подлинная ставка в этой игре: контроль и стратегия видимостей против силы бытия и реальности. Бесполезно пытаться разыграть бытие против бытия, истину против истины - все это ловушка подрыва основ, - но, оказывается, достаточно легкой манипуляции видимостями.

А что такое женщина, если не видимость? Именно как видимость женское поражает глубину мужского. И чем восставать против такой "оскорбительной" формулировки, женщинам следовало бы дать себя соблазнить этой истиной, потому что именно здесь секрет их силы - силы, которую они теряют, выставляя против глубины мужского глубину женского.

39


Точнее, мужскому как глубине противостоит даже не женское как поверхность, но женское как неразличимость поверхности и глубины. Или как неразличенность подлинного и поддельного. "Женственность как маскарад" Жоан Ривьер (La Psychanalyse, № 7) как раз об этом - весь соблазн в одном фундаментальном положении: "Подлинна женщина или поверхностна - по сути дела, это одно и то же".

Такое можно сказать только о женском. Мужское знает надежный способ различения и абсолютный критерий истинности. Мужское определенно, женское неразрешимо.

И это положение, согласно которому в женском лишается основания само различие между подлинным и искусственным, странным образом совпадает с формулой, определяющей пространство симуляции: здесь также невозможно провести различие между реальным и моделями, нет никакой иной реальности, кроме той, что секретируется симуляционными моделями, как нет никакой иной женственности, кроме женственности ви-димостей. Симуляция тоже неразрешима.

Странное совпадение, намек на двусмысленность женского: это и радикальная констатация симуляции, и одновременно единственная возможность выйти за пределы симуляции - именно в сферу соблазна."

О проблематике современного города. А как у юнгианцев обстоят дела с изучением этих вопросов? Вроде Хиллман занимался ими, но переведено ли?
Жан Бодрийяр Город и ненависть
Папушина Ю.О. Проблематика города в работах Ж.Бодрийяра

небольшое уточнение по поводу вот этого вопроса: Владимир: "По моему суть деконструкции очень хорошо и просто выразил Юнг - в идее конъюнкции. Эго находится в зоне интермедиа, зоне в которой происходит парадоксальное восприятие противоположностей состояние квази- (как бы) реальности, где само Эго становится квази - Эго" Параллели и сходства конечно есть. Но не все так просто. И Юнг и Деррида "работали" с противоположностями, в особенности их интересовало выявление скрытых П, исправление перекосов, связанных с обесценением одного полюса в пользу другого, а также выявление взаимозависимости, относительности полюсов. Деррида пошел еще и вот в каком направлении. Если говорить совсем кратко, то он пытался показать, что сам принцип оппозиций является условным. ОН делал акцент не на РАЗЛИЧИИ между полюсами, как крайними противоположностями, а на РАЗЛИЧЕНИИ. Т.е. на нюансах, на Инаковости. И к Деррида, видимо, все-таки ближе не сам Юнг, но некоторые постюнгианцы, в т.ч. и Хиллман, сомневающиеся в целесообразности жесткого наложения гегельянства на психологию. Из Самуэлса: "НАСКОЛЬКО ПРОТИВОПОЛОЖНО ПРОТИВОПОЛОЖНОЕ? Постъюнгианцы также видоизменили то, как Юнг структурировал свою психологию самости вокруг противоположностей и их примирения. Во фрейдистском психоанализе такие противоположности, как активное/пассивное, фаллическое/кастрированное, маскулинное/фемининное рассматриваются как вечно несовместимые. Одно не может привести к другому в синтезе или ином сходном диалектическом процессе; скорее сама пара выражает постоянный конфликт. Классический юнгианский анализ многое извлекает из "противоположностей": "прежде всего открывается возможность получения ясного и объективного взгляда на самость, предполагающего ее связь с противоположностями" (Hannah, 1967). Иногда противоположности становятся почти чудотворными в своем действии: "самый верный шанс того, что атомная бомба не будет использована, связан с тем, чтобы достаточно людей смогли вынести напряжение противоположностей в самих себе" (там же). Уиллефорд (1976) считает, что не все психологические явления выражают глубинные полярности. Он полагает, что может стать ошибочной модель, которая подчеркивает динамику полярности/примирения, поскольку она не учитывает "взаимоподдер-живающего взаимодействия функций, которые могут, но не всегда противостоят друг другу" (с. 116). Сосредоточение на противоположностях приводит к пренебрежению тонкими гранями и незаметными переходами различий; это понятие просто чересчур глобально. На это также указывает Драй (1961), которая считает, что пары противоположностей, которые чаще всего использует Юнг (сознательное/бессознательное, маскулинное/фемининное, инстинкт/дух) слишком сложны, чтобы стать конечными единицами духовной жизни. Она понимает, что напряжение противоположностей становится гипотетической необходимостью для объяснения появления психической энергии, но полагает, что это слишком общее объяснение. А как насчет энергии в телесных зонах, например? Я бы пошел дальше и в соответствии с современными направлениями в психоанализе задался бы вопросом о том, нужно ли нам понятие психической энергии вообще. Энергия — как мы видели в главе 1 — это аналогия, привнесенная из физического мира и легко становящаяся метапсихологическим овеществлением. С другой стороны, понятие энергии, даже воспринимаемое в настоящее время просто как метафора, помогает объяснить различия в восприятии. Хиллман отвергает концепцию противоположностей на основе психологии. Его образ психологии представляет скорее нечто циркулирующее, "вращающееся циклично и возвращающееся к одним и тем же неразрешимым вопросам" (19756, с. 213). Система противоположностей — это необходимый инструмент, но он может стать мастером, заключает Хиллман. Несмотря на то, что ни одна из пар противоположностей Юнга не является логической (это эмпирические противоположности), возникает тенденция воспринимать их так, как если бы они таковыми были. Всю концепцию психики у Юнга в действительности структурируют антагонизм и дополнительность противоположностей. Далее Хиллман говорит о том, что в каждом психическом явлении противоположное можно рассматривать как нечто, уже имеющееся: "каждое психическое явление — это тождественность по меньшей мере двух позиций". Только когда мы смотрим с одной стороны, мы видим систему противоположностей (1979а, с. 80). Если рассматриваемые категории в какой-то степени связаны, мы можем предположить тождественность противоположностей. Отсюда следует, что мы должны рассматривать все по отношению к собственной противоположности постоянно. Примирение — не работа сознания, оно основано на заранее существующей тождественности противоположностей. Ребенок содержит мать и наоборот — это не противоположности. Подобным же образом, ребенок и взрослый — это тождества, глубоко связанные друг с другом. В целом, система противоположностей — это еще одна метафора для своеобразного взгляда на мир. Прежде всего, это метафора восприятия, которое помогает и поощряет эго с его ограниченными холистическими, но большими аналитическими возможностями. Конечно, идея "тождественности противоположностей" Хиллмана — это сама по себе метафора способа восприятия, и, можно '^сказать, что он скорее развил, чем опроверг идею Юнга о том, что противоположности можно соединить, синтезировать или примирить. И существует реальное напряжение между детской и взрослой частями личности, которое является творческим потенциалом и, следовательно, важно его не отрицать. Постьюнгианские специалисты по типологии часто критиковали теорию противоположностей Юнга, как мы видели в Приложении к предыдущей главе. Если противоположности могут подвергаться трансценденции, зачем подчеркивать полярность, спрашивают Лумис и Сингер (1980)? А Метцнер и др. предлагают то, что можно рассматривать как попурри из позиций и функций (1981). Собирая материал воедино, мы видим, что нам предлагается три различные модели психологической деятельности: (1) пары конфликтующих противоположностей (Фрейд); (2) потенциально примиряемые противоположности (Юнг); (3) циркулярность и тождественность противоположностей (Хиллман). Четвертый подход, имеющий в основе концепцию Юнга, состоит в том, чтобы рассматривать психологическую деятельность и развитие как спираль. Спираль — это система, которая обладает возможностью для вступления в нее новых элементов, но не ad lib. В спирали одни и те же элементы взаимодействуют друг с другом, но в разных местах, при каждом повторении подъема (например, эго и самость соотносятся по-разному в разных точках). Спираль также иллюстрирует то, как на компоненты психики воздействуют потребности среды. Циркулярность и система противоположностей выступают как явления, соответствующие фазам спирали. Цинкин (1969) высказал идею о том, что спираль можно использовать для иллюстрации двух-личностного поля (например, анализа), и она может быть плотной или открытой. Межличностным измерением управляет не теория противоположностей Юнга, но, по-видимому, реальные фигуры, с которыми эго может вступать в конфликт, и обычно рассматриваемые Юнгом как внешние проявления внутренних процессов. Например, конфликт с анимой, а не с женой. Шортер (личная беседа, 1982) полагает, что сущность теории противоположностей состоит в том, что напряжение и столкновение призывают к разрешению с помощью действия, под которым понимается психологическое изменение. Противоположности и то, что мы делаем с ними, сообщают наше отношение нашим жизням независимо от того, различаем мы значение или нет. Прежде всего, в основе потребности к синтезу лежит напряжение между сознательным и бессознательным."

Обесценивание, как функциональность напрямую связана с функционированием функции чувств отвечающих за ценность восприятия как такового. Так получается, что когда Эго действует «правой половиной» начинает вмешиваться «левая». Что делать? Как говорилось на одной из веток – «дать себе по голове», иначе впасть в относительность ценностей. Каждое впечатление несет в себе ценность, задача в том чтобы впустить все в себя, а не устраивать сознательный «фейс-контроль» на входе… И только после того как все «званные» сели за стол, можно увидеть кто из них «избранный». И может оказаться так, что самый последний будет первым….

"О Господи! Он убили автора! Сволочи!" Постструктуралисты или постмодернисты - это как стихотворение, которое никто никогда не писал и никто никогда не прочтет; философия как литература, а литература как философия, в которой смысл всегда ожидает своего сказания, чтобы стать тем чем он есть, различаясь с самим собой - смыслом. Как говаривал Бодрийар реальность исчезает когда ее заменяют моделью. Мне кажется, рассматривать все с позиции юнгианства страшный[смертный] грех!:) А все древнии греки виноваты, кто их просил истину искать? А потом, еще Ницше со своими экспериментами над истиной, доэксперементировался . Приехали, постмодернисты, страшно сказать, вокруг одни дискурсы и симулякры, души нет, истины нет, аффтар умер(аминь), реальность - сука(бодрийар), действительности нет, в добавок ко всему мы еще заперты в одной клетке с языком, а ключ от клетки потерян!

Ihwh, если рассуждать в таком духе, то проще всего не думать об этом вообще :) Все буквализм восприятия... :)

А мне понравилась агрессивная ирония Ihwh... :)

да мне тоже :) к слову сказать, самоирония-то у этих ребят и была и есть, что, не делает ненужной иронию извне :)

Так получается, что ирония есть акт деконсрукции...

Тот же Бодрийяр приходит к деконструкции своих социологических теорий. Социальность просто уже нет, осталась одна симуляция, и какие могут быть тогда теории? Если только симулякры, не имеющие референциальности, но занятые лишь бесконечной игрой-сравнением между собой.
Это насквозь провокационные работы. (не все таковы, конечно)
А вот еще ирония. С. Жижек "Никакого пола, пожалуйста, мы — пост-люди!"

модернизм - это когда религию заменяет разум постмодернизм - это когда ирония заменяет разум:) Вот только непонятно можно ли деконструировать деконструкцию или подвергнуть деструкции саму деструкцию. Вообще, я большой поклонник постмодерна, хотя пока мои знания о нем довольно ограничены(но это только пока). Самая большая заслуга постмодерна это низвержение всех идеалов эпохи просвящения(и не только), мир где невозможно найти некий универсальный смысл, и сам человек должен определять смысл своей жизни. Чтобы жить в эту эпоху нужно огромное мужество и интеллектуальная честность, хотя порой я понимаю, что жить в бес-смысленом мире это невыносимо сложно. Кстати кто-нибудь читал книгу Бенно Хюбнера "Смысл в бес-смысленное время", а то ее нет ни в магазинах, ни в нете, а так интересно о чем там Хюбнер.

Леш, я все-таки опять влезу;) Чем больше я пытаюсь понять твоих любимых постструктуралистов, тем больше прихожу к выводу, что их деконструкция - куда более жесткая конструкция, чем все до нее существующие. Я уже как-то приводила такой образ: это как разобрать мозаику и уложить ее снова квадратно-гнездовым способом, а потом на каждом перекрестке кричать, что кругом одни симулякры.

постмодернизм - это когда ирония заменяет разум:)
Ihwh, отличное определение, мне нравится ;)
Я тоже не считаю себя большим спецом в постмодернизме, читаю по мере наличия времени, размышляю, нахожу у них немало интересных и даже близких идей, другие остаются малопонятными и спорными.
Мда, постулирование "кризиса метанаррций" и невозможности нахождения универсальных смыслов и истин. деконструкция лого-и прочих центризмов - это большое дело. Главное - не превращать "кризис метанарраций" в новую метанаррацию. Тут очень близок буддизм и дзен с опасностью неправильного понимания пустоты.
"Чтобы жить в эту эпоху нужно огромное мужество и интеллектуальная честность, хотя порой я понимаю, что жить в бес-смысленом мире это невыносимо сложно."
Это действительно очень сложно. Тут помимо мужества помогает (а может просто спасает) именно ирония, здоровая ирония...

"Леш, я все-таки опять влезу..." Диночка, а буду тебе только рад :) (могла бы и почаще :) ;) ) Я понимаю твои вопросы и сомнения. Тут лучше почитать оригинальные тексты деконструкции, а не мои путанные рассуждения о ней. Ты права в том, что деконструкция это тоже один из дискурсов. более он жесткий, или менее - это другой вопрос и небесспорный. Но это тоже дискурс, это текст (а мы и не можем выйти за рамки языка и текста, даже Будда далеко не всегда молчал, да и молчание Будды - это тоже текст). Деконструкция не отменяет тексты и дискурсы, но предполагает игры с ними, она показывает, что ни один текст не связан с некоей трансцендентной ему окончательной Истиной. Ну а идею о симуляции модно принимать, или не принимать.

"...а буду тебе только рад :) (могла бы и почаще :) ;))" Рада бы в рай, да грехи не пускают ;) :) "Ты права в том, что деконструкция это тоже один из дискурсов. более он жесткий, или менее - это другой вопрос и небесспорный." Ну, скажем, делать выводы на основе приведенных тобой цитат было бы самонадеянно, а осилить оригинальные тексты для меня - проще повеситься. Однако, то ли ты выбираешь такие цитаты, то ли "песня все о нем и о нем" ;). Вот Ларису за сходную песню (в смысле повторяемую с настойчивостью) взяли и съели. А Бодрийяра и захочешь съесть - подавишься, это же помесь ерша с ежом, разобранная по ячейкам. Сидишь и колупаешься: то иголочка от ежа, то косточка от ерша, а вместе получается - интертекстуальность :)

Дина, ну я-то все-таки и дедушку нашего люблю, а если и попинаю, или подеконструирую его, - то любя, исключительно любя ;)
"А Бодрийяра и захочешь съесть - подавишься, это же помесь ерша с ежом, разобранная по ячейкам. Сидишь и колупаешься: то иголочка от ежа, то косточка от ерша, а вместе получается - интертекстуальность "
 эти французы не так просты...

Леш, а вот если как деконструктивист деконструктивисту: есть ли для тебя конструкция, которая хотя бы на время не вызывает желания ее деконструктивировать? ;) Хоть здесь и не принято переходить на личности, но что бы ты использовал в конструктивных целях? ;)

а вот еще чтобы подбавить подозрительности к этим французам, вот вам ссылочки.
сайт о Деррида где среди прочих его текстов, есть быть может более близкий нам Фрейд и сцена письма Этот текст – фрагмент доклада, зачитанного в Институте психоанализа (семинар д-ра Грина). Я честно говоря его еще не читал, но, если кому интересно, -  читайте, потом будет что обсудить предметно.
Вот несколько попроще Дерридианская деконструкция философии 
"...Деконструкция, согласно Деррида, — операция**, применяющаяся к "традиционной структуре или архитектуре основных понятий западной онтологии или метафизики" [127, с. 53] и предполагающая ее разложение на части, расслоение, дабы понять, "как некий "ансамбль" был сконструирован, реконструировать его для этого" [127, с. 54]. Демонтаж какой-то структуры "не является регрессией к простому элементу, некоему неразложимому истоку" [127, с. 55]. Он сам создает философемы, нуждающиеся в деконструкции. "Два шага Д<еконструкции> — переворачивание и реконструкция — производятся одновременно, что в то же время сохраняет различие между ними" [200, с. 134].
...Джон Р. Серль позднее охарактеризовал деконструкцию как "некое множество текстуальных стратегий, направленных по преимуществу на подрыв логоцентрических тенденций" [373, с. 58].
По Дж. X. Миллеру, деконструкция — не демонтаж структуры текста, а демонстрация того, что уже демонтировано.
Ольга Вайнштейн характеризует деконструктивизм, как "стиль критического мышления, направленный на поиск противоречий и предрассудков через разбор формальных элементов" [68, с. 53]. Цель — разоблачение догматизма во всех видах.
В истолковании Надежды Маньковской деконструкция — "художественная транскрипция философии на основе данных эстетики, искусства и гуманитарных наук, метафорическая этимология философских понятий; своего рода "негативная теология", структурный психоанализ философского языка, симультанная деструкция и реконструкция, разборка и сборка" [283, с. 12].
Деконструкция эквивалентна переконструированию, "перестройке" (как шутливо разъяснил Деррида, находясь в Москве). Она "двужестова". В деконструкции сохраняется связь с традиционной структурой и в то же время внутри нее производится что-то новое
В самом термине D?construction, отмечает А. В. Гараджа, сочетаются «"разрушительное" "de" с созидательным "con" — настолько созидательным, что даже "de" при случае могло обозначать не отрицание, а генеалогическую связь: речь шла об отстранении, отклонении...» [83, с. 42].
Маньковская уточняет: "Если термин "деструкция" ассоциируется с разрушением, то грамматические, лингвистические, риторические значения деконструкции связаны с "машинностью" — разборкой машины как целого на части для транспортировки в другое место. Однако эта метафорическая связь не адекватна радикальному смыслу деконструкции. <...> Не являясь отрицанием или разрушением, деконструкция означает выяснение меры самостоятельности языка по отношению к своему мыслительному содержанию..." [283, с. 13, 18].
Одна из важнейших задач деконструкции заключается "в выявлении внутренней противоречивости текста, в обнаружении в нем скрытых и не замечаемых не только неискушенным, "наивным читателем", но и ускользающих от самого автора ... "остаточных смыслов", доставшихся в наследство от дискурсивных практик прошлого, закрепленных в языке в форме мыслительных стереотипов и столь же бессознательно трансформируемых современными автору языковыми клише..." [183, с. 34]."

Сюзан Бак-Морс [Деконструкция по Деррида]

Деконструкция. Это слово часто употребляется для того, чтобы обозначить философию Деррида.

Это не метод (деконструкция не может быть методом, писал Деррида), хотя в американских академических кругах существуют некоторые последователи Деррида, которые ведут себя так, как будто деконструкция есть на самом деле метод толкования текстов. Но это не метод толкования и не теория литературной критики. Можно сказать, что деконструкция - философское усилие продемонстрировать, что любая попытка определить значение текста (согласно же Деррида, нет ничего, что не являлось бы текстом), любая попытка установить точное значение текста обречена. Эту (невозможную) попытку определить текст однозначно Деррида называет "логоцентризмом".

Написание текста является желанием означивать; но это желание бесконечно отсрочено. Письмо как отсрочка, как различие - вот основная идея философии Деррида."

Дина, а деконструкция - это не разрушение, это не деструкция, не нигилистическое отрицание. Частично об этом в цитатах в предыдущем посте. Это как раз процесс, в котором неразрывно слиты и разрушение и созидание (наверно я не даю неверных определений) На другой твой вопрос отвечу обязательно, но потом.